Билет в жизнь

Светлана Степановна Шевчук, 2018

Сборник рассказов о подростках. Первая любовь, дружба, ошибки и ответственность.

Билет в жизнь

Когда на улице идет снег, особенно сильно чувствуется тепло родного дома. Кажется, что эти стены согревают тебя и охраняют от зимнего ненастья. Только вот снежинки, как ушастые чебурашки, все норовят заглянуть в окно и подсмотреть, что у тебя там интересненького делается. Ах вы противные! Нельзя, сглазите еще. Так-то лучше. Теперь только сонный свет желтых штор окутывал полумрак комнаты.

— Ах ты ирод проклятущий! Опять напился?! И как тебя земля только носит?! — гнев полный отчаяния вновь охватил Татьяну. Она уже знала, что на смену ему скоро придет тупая и ноющая боль, глубокое разочарование и обида на весь мир. И так становилось тоскно и безысходно!

— Ты…это… Не-ет! Я же… Да-а-а! — Монолог, достойный лучших театров столицы. А в глазах такая преданность и доброта, что прямо… тошнит. — Ты не думай. Нет…Я же…только…. А ты? — И откуда у него столько эмоций? И ведь искрение же, настоящие!

— Я же…только по выходным. А ты… опять? — Наконец-то! Сказал. Да еще с таким укором в глазах, с таким чувством несправедливой обиды и всепрощения. И глаза такие грустные-грустные! Если бы не стойкий запах перегара, ну, прям, мученик с неба сошел.

— Иди ложись спать. Сил моих больше нету. Смотреть на тебя не могу, слышишь.

— Ты… это брось. Я же… по выходным…я. — Фраза явно получалась, и этим надо было пользоваться.

— По выходным он. Конечно. У тебя же рабочих нету. Алкаш проклятый. Это я пашу без просвета. А ты только по выходным. — Опять наплывал приступ злости и раздражения. Надо успокоится. Все равно уже ничего не изменишь. — Спать, говорю, иди. Чего уставился?

А на следующий день опять был выходной.

"Никогда не выйду замуж за алкоголика! Никогда, лучше я одна останусь."Каждый раз после таких вот семейных разговоров Оля повторяла про себя эти слова. А еще ей хотелось выйти за богатого. Чтоб прям все-все у него было: и квартира, и машина, и обязательно, чтобы вот в квартире такая большая-большая ванная, и чтобы булькала, как в кино. И он такой весь высокий и сильный, и смотрит так нежно и ласково. И чтобы цветы ей дарил каждый день. И еще… и потом…..

Где-то с класса девятого на него стал похож Витька Середин. Он был таким же здоровым и высоким. Да и богатым тоже. Только чего-то он упорно ее не замечал. А Катьку замечал. Так ее и трудно было не заметить. Глаза такие большие-большие, и ресницами, как кукла хлопает, а еще юбка такая короткая, и волосы белые-белые. А у нее че: и ресницы не хлопают, и юбка не короткая (и вообще ее нет, она в джинсах постоянно ходит). Так разве в этом дело: какая юбка?

— Смотри, дочь, хорошо смотри, когда замуж выходить будешь. Поначалу все они хорошие: и любят так сильно, и обещают, что все в семье будет, что только ты им нужна. А потом — ноги на диван и"Отойди от телевизора, не видно."

— Мам, ну неужели все такие? — Оля даже испугалась. А как же ванная и цветы?

— Не знаю, я, Оль. Наверное, есть где-то нормальные, только не знаю, где они. — Татьяна задумалась. Через некоторое время произнесла тихо — главное ведь что, чтобы любил он тебя, а все остальное, оно же от этого все.

— Оль, а ты куда поступать будешь? — Она боялась, что этот вопрос дойдет и до нее. Людмила Ивановна уже опросила половину класса и теперь ее очередь.

— Я еще не определилась, Людмила Ивановна. Подумаю еще."Куда-куда? В ПТУ! Денег-то нет!"

Хорошо, когда на дискотеке вот так темно. Как-то сразу все одинаковым становятся. И весело всем и радостно так. Особенно радостно, когда вспоминаешь грабли. Этот день Оля не скоро забудет. А если бы она не пошла туда листья загребать? Но ведь пошла же!

Белый бумажный листок она заметила сразу среди кучи опавшего листья. Сначала подумала, что просто мусор. Потом ее насторожило, что лежал он прямо сверху кучки, и был чистый, хотя везде была грязь, и кучку нагребли только что. Значит, кто-то специально его туда положил. Становилось уже интересно. Но поднять его просто так на глазах у всех было как-то не совсем удобно. Подумают еще чего. Тут надо со смекалкой.

— Ай! Больно как! — На глаза навернулись слезы. Получилось и правда больно. Прибежала Наталья Петровна.

— Что случилось? Оля, с тобой все нормально? — учительница была напугана. Ей было только двадцать четыре. Она пришла после института, вся полная педагогический идей Макаренко и Сухомлинского, а ей дали одиннадцатый класс. Наталья Петровна боялась всего ужасно, а вдруг у нее не получиться, и ее выгонят. — Что такое?

— Да ничего страшного, Наталья Петровна, просто грабли упали, я поднять хотела и наступила.

Сначала хихикнула Катя, потом ее поддержала Вита, а потом засмеялся весь класс. При других обстоятельствах, Оля, быть может, и почувствовала себя обиженной и униженной, но теперь ее преисполняло чувство превосходства. Она знала то, чего не знал никто, и это позволяло ей смотреть на всех свысока. Маленькая бумажка в кармане делала ее недоступной мирской суете.

Она и правда наступила на грабли, только уронила их Оля специально. Это был отличный повод, чтобы поднять таинственную бумажку. А вот ударилась девушка не специально, и поэтому, наверное, так больно. Даже радость от добытой бумажки не могла притупить ноющую боль во лбу, а шишку, которая уже выползала, бумажка точно спрятать не могла.

Итак, трудным путем была добыта таинственная записка. На то, что это не просто какой-нибудь листок из школьной тетради, никому не нужный, Оля надеялась всей душей. Иначе она не переживет своего позора. Это была ЗАПИСКА!

Она прочитала ее на следующем уроке в туалете (чтобы никто не видел).

"Интересно. Очень даже интересно."

И вот дискотека. Ссадина на лбу не давала возможности забыть школьное приключение, да и не хотелось ничего забывать, а, наоборот — во всем разобраться. Впервые за шестнадцать лет у нее случилось такое приключение. Все ее знакомые и подружки уже давно рассказывали о любовных записках, в которых незнакомцы назначали им таинственные свидания или признавались в любви. И Оле так хотелось тоже получить такую же записку! Правда, она немножко сомневалась, что та записка, которую девушка нашла, была любовной, и что она назначалась именно ей, но это придавало случившемуся еще большей таинственности и привлекательности.

Оля настолько была погружена в свои размышления, что не заметила, как сзади кто-то подошел. Она услышала только, как незнакомец шепнул ей на ухо:

— Ты ничего не забыла? Ровно в двенадцать.

Кто это? Громко играла музыка, и голос было невозможно узнать. Пока Оля развернулась, чтобы посмотреть на собеседника, он исчез, растворился в толпе. Везде было полно людей, все танцевали, ходили туда-сюда и найти среди них человека, которого не знаешь очень трудно. Оля почувствовала себя Золушкой, у которой осталось время до полуночи. А что будет потом?

— Оль, пойдем потанцуем. — Играла медленная мелодия, и ее друг Коля пригласил потанцевать. Точнее он был не совсем ее другом, Коля был братом ее подруги, и они часто виделись и общались. Он так крепко прижал Олю, словно хотел привязать к себе навек. Коля уже давно относился к девушке не просто как к подруге. И Оля об этом знала. Но парень был не очень красив, не богат, и к тому же у него был не совсем легкий характер. Хотя и отталкивать ухажера девушка не спешила. Ну, во-первых, она и сама, честно признаться, была не красавицей и кавалеров у нее практически не было, а во-вторых, было в этом Коле что-то такое, что тянуло к нему девушек, и Олю в том числе, да и вообще, как и любой девушке, ей было приятно любое внимание со стороны мужского пола. Они танцевали, и Коля что-то рассказывал ей на ушко. Оля ничего не слышала, ее мысли были далеко от парня.

"А может, мне просто послышалось. Мало ли что в таком шуме кто мог сказать, а я подумала, что это ко мне. Может, эта записка совсем и не мне. Но с другой стороны, странно как-то все получается. Таких совпадений не бывает. Что же делать?"

Смутное беспокойство терзало Олю. Если бы в записке было написано, например:"Оля, я тебя люблю, приходи туда-то во столько-то. Поклонник". Так нет же. Никакого"люблю","мусюсю"и тому подобного."А что, если это…"

Страшная догадка так неожиданно стукнула в голову Оле, что она вдруг посреди танца остановилась и уставилась прямо перед собой. При этом она наступила своим каблуком на ногу Коле, а тот в свою очередь, пытаясь вытянуть ногу, задел танцующую рядом пару.

— Оль, ты чего? — еле сдерживая раздражение, спросил парень. Коля был парень очень догадливый, и он понимал, что вряд ли такое странное поведение мог вызвать его анекдот, который он даже и не дорассказал. А значит, девушка не слушала его вообще. А это как-то не очень успокаивающе действует на нервную систему влюбленных парней.

— Знаешь, что-то мне нехорошо стало. Прости, пожалуйста. Можно, я выйду. — В голове крутились нахлынувшие мысли."Почему именно ночью? Да еще в старом доме, где никто не живет. Понятно! Сначала завлекут, а потом…!"

Приключение уже теряло свою привлекательность и загадочность. Становилось страшно. Сразу в голове начали всплывать страшные истории канала НТВ о подростках, которых заманили, а потом…."Что же теперь делать? Пойти или нет?"Можно было рассказать кому-то о записке и попросить пойти с ней."А что, если это и в самом деле любовная записка. И там мне приготовлена романтическая встреча. А я приду не одна. Во-первых, все будут знать, какая я трусиха, а во-вторых, тогда уже точно никто меня на свидание не пригласит. Нет, тут надо что-то другое придумать."

Было уже одиннадцать часов. Думать надо быстро."А может, вообще никуда не идти. Никто же не знает, что я нашла записку."

Ужасно болела голова. Когда-то, когда ей было лет десять, она упала с качели и ударилась с разгона головой о дерево. Тогда тоже так болела.

"Почему темно так? Что, опять лампочка перегорела? И когда уже папа хотя бы лампочки научится вкручивать".

Через минуту поняла, что она лежит."Так, это что? Наверное, в темноте упала и головой ударилась."

— Зря ты ее шибанул так. А что если не оклимается?

— Да ничего с ней не будет. Ты же сам видел, она хотела орать. Оно нам надо?

Голоса доносились словно из бочки. Оля прислушалась. Один голос был явно ей знаком. Она так напряглась, чтобы вспомнить, что незаметно для себя застонала от боли.

— Оль, ты как? — Сквозь туман стали четко видны черты лица. Это был парень. При более внимательном осмотре оказалось, что это Витька. У него был озабоченный вид, и он внимательно вглядывался в девушку. Оля посмотрела по сторонам, стараясь найти другого человека со знакомым голосом. Нигде никого.

— Где я? — Сама не узнала свой голос. Она что тоже в бочке?

— Это неважно. Да успокойся ты. — Витя заметил, как беспокойно завертелась Оля и раскрыла рот, чтобы закричать. — Успокойся, говорю. Никто тебе ничего не сделает. Знал бы, что ты такая дура, не связывался. Послушал такого же дурака. Давай помогу встать.

Оля потихоньку приходила в себя. Вспомнила, как пошла на указанное место в пол двенадцатого. Она решила придти раньше и спрятаться, чтобы в случае чего убежать. Девушка засела за стеной дома и ждала. Где-то без пяти двенадцать к дому подошли двое. Они разговаривали очень тихо, и Оля не могла разобрать ни кто это, ни о чем они говорят. Девушка решила подобраться ближе.

— Ты уверен, что нам нужна именно она? Что-то я сильно сомневаюсь, что с ней что-то получиться.

— Да все будет нормально. Лучше не найти. Ей же терять нечего. Тем более, кто же ей помочь может?

— А если не придет?

— Придет, проверено.

Оле стало дурно. Значить, это не романтическое свидание."Надо убираться потихоньку отсюда. Как же терять мне нечего. Не дождетесь."

Помнит, как оступилась и упала. Очень громко. Потом увидела над собой лицо Вити и хотела закричать…

— Не подходи ко мне, а то я кричать буду, слышишь? — Оля выставила руки перед собой, словно защищаясь.

— Да ты задолбала уже. — Витя уже разозлился. — Ну, кричи. Чего молчишь, кричи, говорю. А то я счас сам закричу!

— Вить, ты чего? — Оля удивленно смотрела на парня. Меньше всего он был похож на маньяка. Почему-то девушка вспомнила, как лет семь назад на уроке труда они мастерили закладки в книги. И как на зло, получалось у всех, кроме Вити. Учительница уже ему и так объясняла, и так. А у него все никак. Тогда у Вити было такое лицо: и злое, и обиженное и несчастное одновременно. Прям, как сейчас.

— Ничего. Ты все, успокоилась? С тобой уже можно нормально разговаривать?

Оля, молча, кивала головой.

— Значит так, слушай меня внимательно и не перебивай.

На улице было жарко. Продавцы мороженного радостно смотрели на палящее солнце, предвкушая немалую прибыль. Возле здания института толпился народ. Большинство абитуриентов пришли с родителями. Все мечтали только об одном: скорее бы отмучиться! Кто пришел раньше, заняли самые выгодные места — под деревьями. Теперь, когда солнце поднялось высоко, они разглядывали на белых страницах своих учебников узорчатые тени листвы. Время близилось. Беспокойство и напряжение наполняли летний воздух. Запах свежевыкрашеных окон переплетался с запахом кока-колы.

— Здравствуйте. — Резкий женский голос в одно мгновенье заглушил шум на улице. — Я рада приветствовать вас, уважаемые абитуриенты. Сегодня состоится вступительный экзамен на факультет международных отношений, специальность переводчик. Итак, у меня в руках список абитуриентов. Первыми заходят… — далее были названы фамилии первых поступающих. Все сразу засуетились, те, чьи фамилии были названы, пошли в здание, причем всем своим видом они напоминали гладиаторов ("Идущие на смерть, приветствуют тебя!")

Оля была в первой шестерке. Она пришла сюда одна. Мама ничего не знала о намерениях дочери поступать в институт международных отношений. Проще было все скрыть, чем придумывать. А рассказать правду Оля не смогла бы. Она не могла даже самой себе говорить об этом. Перед дверьми института она встретила Катю. О том, что девочка собирается в ИМО знали все. Ее отец уже давно готовил дочь к блестящей карьере, и Катя была уверена, что поступит. Однако сегодня она выглядела очень озабоченно, все время оглядывалась, словно искала кого-то и ходила по двору со стороны в сторону. Поначалу она даже не заметила Оли. А когда все же они встретились, Катя была очень удивлена. Все таки Оля из не совсем богатой, точнее совсем небогатой семьи, а при таком финансовом положении поступать и такой престижный и высокооплачиваемый вуз было, по меньшей мере, странно. Они перекинулись несколькими словами, и Катя опять пошла мерить институтский двор. Да, нервишки у нее явно шалили. Оля внимательно смотрела на одноклассницу. Она знала, в чем причина Катиного беспокойства. Эта самая причина лежала сейчас у нее в кармане. И она открывала ей дорогу в будущее. Именно в то будущее, которое она рисовала себе в воображении: с цветами, с шампанским, с красивой машиной и заветной ванной. А у Кати это все и так было. И если она не поступить в этот институт, то папочка втиснет ее в какой-нибудь другой, не хуже этого. Так что, всем будет хорошо.

На улице все замерли. Первая шестерка вошла в здание и все ждали ее выхода. Тогда будут известны первые результаты.

Первой вышла Оля. Она выдохнула с облегчением и улыбнулась. Все кончилось.

— Что, ну как? Что спрашивали? Сдала? Сколько поставили? — такие и подобные вопросы, словно мухи окружили Олю. Но она была равнодушна ко всему и не обращала никакого внимания на окружающих. Девушка смотрела прямо на Катю. Та по-прежнему была озабочена, и, казалось, даже не заметила, что Оля уже вышла.

— Кать, можно тебя на секундочку? — Оля легонько дернула девушку за локоть.

Катя отошла.

— Держи, это тебе. — Катя увидела в своей руке заветную карточку и непонимающе посмотрела на Олю. А та выглядела вполне счастливой. В ее глазах светилась победа и спокойствие. Наконец-то, за последние три месяца, она успокоилась.

Витя ждал ее около магазина.

— Ну, как?! — он заметно нервничал и не мог этого скрыть.

— Все замечательно. — Оля улыбнулась и медленно побрела до автобуса. Ничего не понимающий Витя догнал ее и остановил.

— Что замечательно? Ты поступила? А Катька, она знает?

— Все замечательно. Нет, я не поступила, нет, Катя не знает. Еще вопросы?

— Как, не поступила? Ты показала им карточку? — Эти ответы явно не успокоили парня.

— Вот так, не пос-ту-пи-ла! — Оля говорила спокойно и размеренно, четко выговаривая каждый слог. — И никакой карточки я никому не показывала. Я отдала ее Кате. И вообще я не хочу об этом говорить. Я хочу погулять. Пока.

После их разговора ночью в заброшенном доме, Оля впервые почувствовала себя собой. Она наконец-то поняла, чего она хочет и что ей надо. И это сделало ее счастливой. Сейчас она пойдет в ПТУ и подаст документы на повара, как они с мамой и думали с самого начала. А потом…, а потом будет решать потом.

Ее размышления прервал неизвестно откуда появившийся Коля.

— Привет, ты чего гуляешь одна? — Он старался говорить непринужденным голосом, но это у него не совсем хорошо получалось.

— Привет, а что теперь одной гулять нельзя? — Хотя Коля и появился неожиданно, Оля была этому рада. В последнее время она вообще заметила, что радуется каждой встрече с Колей и ей это нравилось.

— Да нет, почему же, можно. — Коля был чем-то озадачен. Он как-то странно и чересчур внимательно смотрел на Олю. — А ты где была?

— Нигде, гуляю просто. А ты где был?

— Я? Я, тоже нигде. А что?

— Да ничего. Чего ты нервный такой весь. Случилось что?

— Нет, ничего не случилось. Нормально все. — Парень замолчал. Через несколько минут он глубоко вздохнул и решительно сказал: — Оль, нам надо поговорить.

Теперь пришел черед волноваться Оле. Как тогда, когда она нашла эту чертову записку, хотелось верить, что речь идет о делах любовных, но почему-то было подозрительно страшно.

— Понимаешь, я ведь хотел, как лучше, для тебя лучше. — Коля смотрел на проезжающие мимо машины и нервно ковырял носком ботинка землю. — Знаешь, я не думал, что это так трудно. — Он улыбнулся. Улыбка получилась грустная и измученная. — Когда я был в армии, думал, вот вернусь, Олька как раз подрастет и жениться можно. Я ж тебя всегда любил. Даже когда ты зареванная к моей сестре прибегала и рассказывала о своей несчастной любви. Думал тогда, подожду еще, пусть погуляет, она же маленькая. Так вот ждал-ждал, а ты росла и росла.

Оля стояла и не верила своим ушам: неужели ей признаются в любви, по-настоящему!"Только не молчи! Прошу тебя, продолжай, пожалуйста!". Ей хотелось кричать всем: — Посмотрите, какой парень признается мне в любви. Самый красивый, сильный, добрый, самый любимый, самый… мой!

А Коля продолжал:

— Я же не дурак, Оль, я понимаю, какой парень тебе нужен. Чтобы с машиной, с деньгами. А я что, простой работяга. Не самый бедный, конечно, но все же не твой принц. — Он замолчал и посмотрел на девушку. Оля смотрела на него, как зачарованная. Она уже не слышала, что он говорит, она просто его слушала. У Коли был такой глубокий хриплый голос, что в нем хотелось утопится. Чтобы он был везде и повсюду. Чтобы она была в нем.

— Так вот. А тут такой случай подвернулся, я и решил: надо действовать. Я ж как думал: ты поступишь в этот дорогущий институт, там много всяких крутых мальчиков учатся, найдешь себе кого-нибудь и… и вот.

Парень уже давно молчал и смотрел не Олину реакцию. А она пыталась понять, что он толькочто-то ей сказал. Все было так замечательно, он ее любит, давно любит. А что он говорил про институт? Не-ет, нет, это ей послышалось. Причем здесь Коля? Стало дурно. Рядом была лавочка и девушка села. В голове крутились слова:"дорогущий институт","себе… кого-нибудь","кого-нибудь","нибудь".

— Коль, ты это сейчас о чем говорил? — Оля смотрела на него с надеждой"Послышалось. Он совсем не то имел в виду. Он же ничего не знает! Или знает?"

— Оль, ты правильно меня поняла. Это я уболтал Витю дать тебе этот билет. Он бы все равно отдал его, чтобы Катюхе отомстить, а тебе он бы помог.

"Вот как, значит! Интересно получается. А меня спрашивать, значит, не надо!"

— Постой-ка! — Темная тень опять мелькнула перед глазами. — Тогда, в доме. Это же был ты? Ты был там, да? — Оля резко встала. Стало так обидно и больно, что ей захотелось его ударить. — Ты был там или нет? Отвечай же! — Она уже кричала.

— Да, это был я. — Громкая пощечина заглушила последние слова.

Сквозь слезы видела она, как той ночью склонился над ней Витя. Он рассказал, что его отец собирался помочь Кате поступать в институт. Уже все было договорено и заплачено. Чтобы экзаменаторы узнали, что Катя именно та девочка, которая должна поступить, ей должны были дать специальную пластиковую карточку, которую она покажет преподавателям. Все было замечательно продумано. Только случилась небольшая неприятность: встречавшиеся тогда Витя и Катя, поссорились. Причем, Катя сильно обидела парня. Вот он и решил отомстить: отдать эту заветную карточку кому-то другому, желательно тому, кого Катя не любит. И в самый решающий момент, она обломается. Коля надоумил его отдать эту карточку Оле. Именно для этого она была приглашена ночью в старый дом.

Еще перед началом их разговора Оле показалось, что рядом есть еще кто-то, но Витя заверил ее, что никого нет. После того, как они договорились, Витя почему-то решил поприставать к Оле. (Видимо, для того, чтобы вечер зря не пропал). В принципе и Оля всегда была неравнодушна к парню и не она не стала его отталкивать. Но в самый решающий момент послышался грохот и шаги, и опять Оля увидела чью-то фигуру. Ребята испугались, и после этого Витя проводил Олю домой. В последующие дни Витя уже не возобновлял своих попыток.

— Зачем ты это сделал? — Было уже темно и прохладно, а они все еще сидели на лавочке. Оля уже не плакала. Коля обнял ее и нежно гладил по голове. Она прижалась к нему и изредка судорожно вздрагивала, как маленький ребенок. Не хотелось думать ни о чем. Главное, что сейчас они вместе. Пусть никогда не наступит утро, пусть всегда будет прохладно, пусть, пусть! Только вот:

— Зачет ты это сделал?

— Дурак я был. Думал, тебе так лучше будет. Тебе же нужна была богатая жизнь.

"Это я дура была! Счастливая жизнь мне нужна, счастливая!"

— Ты даже не представляешь, как я мучалась. Думала, повезло. Поступлю в этот институт, денег платить не надо, выучусь. Потом на работу хорошую устроюсь, буду много зарабатывать, замуж выйду за богатого. Только почему-то радости никакой не было. Словно украла чего. Боялась людям в глаза смотреть, а Катьки так вообще, как черт ладана боялась. Все мне казалось, что все люди на меня пальцами тыкают и плюнуть хотят. Сяду, бывало, дома и думаю:"Все, пойду, завтра отдам этот проклятый билет и будь что будет!"А тут отец придет пьяный, опять с мамой ссориться начнут, и я обратно за билет ухвачусь и отпустить боюсь. Лучше уж пусть совесть загрызет, чем вот так всю жизнь. А когда уже пошла экзамен сдавать, поняла, даже скорее почувствовала, что нельзя так. Это же не я буду, не моя это жизнь будет. Катька, она же потом в другой такой же институт поступит, и Витька довольный будет, что отомстил, а я? Со мной что будет? Они будут себе дальше жить, как прежде, как сами хотят. А мной будет этот чертов билет руководить. Лучше уж я как-нибудь по-другому, по-своему.

Они разговаривали долго-долго. Одинокий месяц задумчиво слушал их признания и сокрушительно вздыхал. Он-то хоть и старый, а все же и ему любить хочется.

А потом все было по-другому. Свадьба. Учеба в ПТУ. Работа на хлебопекарском заводе. Маленькая комната в общежитии. И еще кое-что было. Оно спряталось от любознательных снежинок-чебурашек в складках желтых штор. Вот оно выглядывает и подмигивает. Большое-большое счастье.

Яблочный спас.

— Светка, дай списать домашку! — эта самая частая фраза, которую Свете приходится слышать от своих одноклассников. Обидно, что никто даже не сомневается, что она эту проклятую домашку сделала. Взять бы вот так и не дать никому списать. Чтобы так браво, на весь класс — не дам! И гордо так повернуться ко всем спиной на своей отличницкой первой парте. Да только не сделает Светка так никогда.

Если она домашку списать не даст, так с ней и совсем никто общаться не будет. Будет сидеть одна на своей первой парте, пялиться на доску или копаться в учебниках и тетрадях, делая вид, что чем-то занята пока не прозвенит спасительный звонок на урок.

— Света, ты чего, уснула что ли? Списать дай, урок сча начнется. — Это Витька опять навис над душой, весь нетерпеливый, на месте устоять спокойно не может. А взгляд мимо скользит. Туда, на задние парты. Где сидят Ксюша и Тома. Томные такие сидят. Важные. Словно поняли что-то про себя, и теперь этим своим секретом упиваются обе.

— Держи. Спасибо не надо. — Света даже попыталась пошутить.

Но"спасибо"Витька и так никогда не говорил. Так что и шутки он не оценил. Быстро схватил тетрадь и на ходу корявыми каракулями себе переписал домашку. Потом так же на ходу бросил тетрадку обратно. И уже важно так, чинно пошел туда, на заднюю парту. Беседы беседовать. Взрослые беседы. Потому что явно не будут половина одноклассников так томно вздыхать и хихикать над теоремами да правилами русского языка.

А Света сидела одна. Она специально раскладывала побольше тетрадей, которые и не нужны совсем были на уроке, чтобы как-то эту пустоту на парте спрятать. От себя спрятать. Создать видимость, что просто места больше нет. Она ведь одна в классе сидела одна. Когда несколько раз учителя пытались к ней посадить кого-то из одноклассников, никто больше одного урока не засиживался. Как-то боялись все Свету, ее строгости, скованности, не пошутишь с ней на уроке, не поговоришь о глупостях всяких.

Конец ознакомительного фрагмента.