Шаг во тьму

Светлана Смирнова

Как проходит жизнь шестнадцатилетней школьницы? Уроки, веселье с друзьями, первая влюбленность. Так все и было у Кати Дмитриевой, пока появление таинственного красавца не перевернуло ее привычный мир с ног на голову. Кто он, этот загадочный юноша? Почему с тех пор, как он вошел в жизнь Кати, с ней начали происходить странные события? Непонятная болезнь сестры, сквозняки и шорохи по ночам. Удастся ли Кате разобраться во всем? Не пожалеет ли она, открыв дверь, за порогом которой скрывается правда?

Глава 5

Утром Катя встала с головной болью и чувством тревоги, которое горьким привкусом застыло на языке. На душе висел камень, но откуда он — она понять не могла.

Поморщилась и дотронулась до неприятно пульсирующих висков. Встала с кровати, подошла к окну, раздвинула шторы и прижалась лбом к прохладному стеклу.

На бледно — голубом небе светило солнце. Не такое яркое и теплое, как вчера, но главное — не пасмурно.

Катя тяжело вздохнула и, потирая виски, отправилась в ванную в надежде, что душ облегчит состояние и уничтожит головную боль.

Она встала под струи льющейся воды и с наслаждением закрыла глаза.

Прохладный душ действительно помог, пульсация в висках исчезла, мысли стали четче.

Выйдя из ванной, в коридоре Катя встретилась с обеспокоенной матерью. Грудь словно стянули тугим кольцом.

— Что—то случилось? Проблемы на работе?

— Вы вчера с Машей не пили? — строго спросила мать, буравя ее гранитным взглядом.

— Нет, конечно. Ничего алкогольного, — ответила Катя и недоуменно повела плечами. — А почему ты спрашиваешь?

Мать нервно затеребила пояс махрового халата.

— Маша заболела. Лежит в постели бледная, слабая, от еды отказывается. Говорит, что хочет спать. Высокой температуры нет, простудных признаков тоже… Ее слегка тошнит. Вот я и подумала, что она похмельем мучается, только не признается. Оказывается, нет… Может съела что-то не то… Нужно позвонить Саше. Он ее посмотрит. Вот сейчас и наберу его…

— Странно, — Кате стало не по себе. Она обхватила себя руками, почувствовала непонятно откуда взявшийся холод. Словно кто-то дотронулся до плеч склизкими ледяными ладонями.

— Вчера я не заметила никаких признаков надвигающейся болезни… Маша была бодрой и веселой. Пойду проведаю ее.

Катя вошла в комнату сестры и подошла к постели. Маша спала.

Сердце сжалось. Непривычно было видеть сестру больной, осунувшейся. Веки плотно сомкнуты, длинные светлые волосы разметались по подушке… Кожа, точно мел, даже в губах ни кровинки. Болезнь Маши казалась неправильной, неестественной…

Катя тихонько присела на краешек постели и накрыла ладонью лежащую поверх одеяла руку сестры. Посмотрела в сторону туалетного столика, расположенного напротив кровати. В зеркале увидела себя и Машу. Неприятный холодок коснулся спины. Гладкую отражающую поверхность пересекала уродливая трещина, точно шрам.

Катя не была суеверной, но сейчас грудь стянуло удушающее кольцо страха.

Шторы раздвинуты, в комнате светло… Но казалось, что-то неумолимо изменилось. В доме стало жутко даже при свете дня. Болезнь Маши казалась только началом. Началом чего-то ужасного.

* * *

Несколькими минутами позже Катя лежала на постели в своей спальне и безучастно смотрела в потолок. На сердце тяжело и тоскливо. Она переживала за сестру. Мать позвонила знакомому врачу, другу детства. Он обещал прийти через пару часов.

«Ничего серьезного. Маша переутомилась, подхватила вирус или съела испорченный продукт. Врач ее осмотрит, назначит лечение, и она скоро поправится. А я просто раздуваю из мухи слона», — успокаивала себя Катя. Но она понимала, что просто заставляет себя верить в более безобидную правду.

Размышления прервал звонок мобильного.

— Слушаю.

— Привет. Это Денис, — раздалось в трубке. — Пойдем гулять?

— Привет, — тихо ответила Катя. Она была рада слышать одноклассника, рада, что он позвонил, но никуда не хотела идти. Слишком сильно отяжелел камень на сердце. Болезнь сестры и неясные предчувствия убили настроение. Она понимала: лежать и киснуть — плохой вариант. Так нельзя, нужно развеяться, чтобы выкинуть из головы дурные мысли и не зачахнуть окончательно. Но Катя просто не хотела сегодня идти куда-либо с Денисом. Как ни пыталась мысленно побороть упрямый настрой, все тщетно.

— Что-то случилось? — в голосе одноклассника появилась тревога.

— Сестра заболела. На душе кошки скребут. Не хочется выходить из дома, — виновато ответила Катя. Она не хотела его обижать или, что самое ужасное — потерять. Надеялась, что он поймет ее и пойдет навстречу.

— Жаль… — Денис расстроился. — Но, может, вечером ты передумаешь? Мало ли — настроение появится…

— Посмотрим. Ты только не обижайся. Я хочу увидеть тебя, но сегодня неподходящее время…

— Хорошо, до встречи. Я позвоню, — после этих слов Денис прервал связь.

Катя положила телефон рядом с собой. Она чувствовала себя еще хуже, чем минутой ранее. Более того, ей показалось, что она была не совсем честна, как с ним, так и с собой.

Мертвую тишину квартиры резкой пронзительной трелью пронзил дверной звонок.

— Катя, открой! Я занята, — услышала она голос матери. Нехотя поднялась с кровати и прошла в прихожую.

Распахнула дверь и оцепенела.

На пороге стоял Маркус.

Ноздри защекотал знакомый аромат мужских духов.

Даже при свете дня взгляд черных глаз не утратил гипнотической силы. Катя считала, что после их вчерашней встречи он утратил над ней странную потустороннюю власть, но ошиблась. Смотрела на него, и аромат парфюма дурманил голову. Катя ловила себя на мысли, что это самые приятные мужские духи из тех, запах которых она когда-либо ощущала. Точно электричество повисло в воздухе, отчего кожу приятно покалывало. Рядом с Денисом Катя чувствовала подобное, но в разы меньше, и это ей совсем не нравилось.

Шею иностранца обматывал серый шарф. Все то же, что и вчера драповое пальто, как влитое сидело на стройной, сильной, мужественной фигуре. Из-под него выглядывали синие джинсы. На ногах красовались начищенные до блеска черные узконосые туфли. Маркусу присуще чувство стиля, чего не хватает многим парням. Подбирать одежду он умел отлично. Катя не сомневалась, что эти шмотки стоят недешево и не пошиты китайцами в подпольном цехе.

— Что нужно? Ты вчера прекрасно дал понять, что не хочешь дальнейшего общения, — сухо сказала Катя, скрестив руки на груди. — Или что-то еще забыл?

— Для начала — привет. С этого нужно начинать, — с легкой иронией произнес он, но глаза оставались пустыми и холодными. Внутри Кати вспыхнула злость. Он ее еще этикету учить будет! Но сдержанно промолчала. Стало интересно, зачем он пришел. — Понимаю твой резкий тон и недовольство. Но уверяю, я здесь с миром. Соглашусь, повел себя вчера невежливо, но извини. Я далеко не подарок и предупреждал: людям следует либо мириться с моим «ангельским» характером, либо обходить мою личность стороной.

— Вот я и хочу обходить стороной! Не приходи сюда больше! — Катя попыталась закрыть дверь и скрыться в спасительной квартире, но Маркус просунул ногу в щель.

Его наглое поведение возмутило, только высказаться она не успела, иностранец заговорил первым.

— Подожди, выслушай, — на удивление мягко попросил он, сжав ее запястье, но тут же отпустив. — Ты приютила меня, не оставила ночевать в подъезде, привезла перчатки, а я обошелся с тобой… некрасиво. Подумал, осмыслил на досуге… Хочу загладить вину. Сегодня менее солнечно, чем вчера, но не холодно. Дома мне тошно и скучно. Не знаю, чем себя занять, телевизор осточертел. Предлагаю прокатиться и выпить где-нибудь чай или кофе, на твое усмотрение. Уверяю, это чисто ради благодарности, по-дружески. Уводить у Дениса не собираюсь, — Маркус прижал ладонь к сердцу. — Просто составишь компанию и скрасишь серый день.

— Извини, но у меня сегодня не то настроение, отпусти дверь, пожалуйста, — попросила Катя.

Он схватил ее за руку, не давая уйти вглубь квартиры. От прикосновения его пальцев по коже разлилось тепло и быстро забилось сердце.

— Я умею не только портить настроение, Кэти. Могу помочь отвлечься от неприятных мыслей. Доверься мне, — он говорил искренне, без насмешки. Казалось, что если она согласится, то шагнет в пропасть и разобьется об острые скалы. Маркус столкнет ее.

Катя отказала в прогулке Денису, но все естество хотело пойти с иностранцем. Она ощутила себя дурной и непостоянной.

Катя хотела сказать Маркусу «нет», но губы произнесли обратное слово.

— Хорошо.

На красиво очерченных губах Маркуса появилась довольная, немного зловещая улыбка.

«Всего одна прогулка, и мы больше никогда не увидимся», — внушила себе Катя.

* * *

— Ты растеряна и угрюма. Что-то случилось? — поинтересовался Маркус. Его лицо было бесстрастно, но голос прозвучал серьезно и озабоченно.

Они сидели в кафе недалеко от ее дома и ждали, когда официант принесет заказ.

— Ты решишь, что я сумасшедшая, — нервно комкая бумажную салфетку, ответила Катя, опустив глаза на белоснежную скатерть. — Не дает покоя странное предчувствие, беспокойство. Кажется, происходит нечто ужасное, смертельно опасное. Надо мной и моей семьей словно скапливаются черные тучи. Я чувствую — еще немного, и темнота поглотит нас.

Катя подняла взгляд на Маркуса. Иностранец молчал. Его благородное, бледноватое лицо оставалось все таким же спокойным и равнодушным, полностью лишенным эмоций. Невозможно угадать, о чем он думал. Человек-загадка.

— Считаешь, мне следует обратиться к психиатру? — горько усмехнувшись, спросила она.

Иностранец глубоко вздохнул и откинулся на спинку высокого, резного стула. Положил правую руку на стол и, точно смахивая пыль, медленно провел по скатерти длинными пальцами с аккуратно обстриженными ногтями.

— Возможно, беспокоиться не о чем. Ты лишь внушаешь себе страхи, и они не несут угрозы в реальной жизни, а существуют лишь в твоей голове. Если они не исчезнут, действительно следует обратиться за помощью к специалисту. Иначе они могут непоправимо навредить твоему сознанию, — Маркус на секунду замолчал, перегнулся через стол и, заглянув Кате в глаза, голосом, от которого мороз пробрал до костей, продолжил:

— Или опасность реальна, а шестое чувство предупреждает о ней, говорит, что ты должна быть осторожна, бороться и защищаться, пока зло слишком туго не опутало паутиной.

Катя была очарована иностранцем, но вместе с этим он продолжал иногда пугать ее. Как и сейчас. От его слов стало не по себе. Маркус откинулся обратно на спинку стула и смотрел на нее, не моргая, казалось, он видит ее насквозь. Пришлось приложить усилия, чтобы не отвернуться. Слишком тяжел его взгляд.

Красивый, словно Бог… темный Бог… Его почти что видимая, осязаемая черная аура, казалось, тянула к Кате щупальца, чтобы обернуться вокруг нее и подобно анаконде переломать кости, а потом проглотить искалеченное тело и сожрать душу.

Она вздохнула и отогнала видение. Слишком сильно разыгралось воображение, и наружу ползут бредовые фантазии.

Принесли заказ. Напряжение отпустило, когда приветливый официант поставил на стол салат «Столичный» и апельсиновый сок для Кати, а также черный чай для Маркуса.

Иностранец положил в чашку три кусочка сахара и медленно размешал маленькой ложечкой. Сделал глоток чая и непринужденно спросил:

— Как спалось ночью? Никаких шумов и взбешенных диких кошек?

Вилка едва не выпала из рук Кати. Она не знала почему, но, по сути, безобидный вопрос заставил заволноваться и боязливо оглядеться.

— Хорошо. Спала, как убитая.

Уголки губ Маркуса вздернулись в туманной полуулыбке.

— Замечательно… — довольно протянул он и вновь глотнул чая.

После кафе Катя затащила Маркуса в ближайший книжный магазин. Она давно хотела приобрести книгу о мифологии различных народов и надеялась выбрать что-нибудь стоящее.

Среди различных обложек, множества названий она нашла то, что искала. Объемную книгу из мелованной бумаги, с яркими иллюстрациями и золотым обрезом. Красивый, подарочный вариант. Она просто заворожила Катю.

Но цена заставила поставить это чудо на место и грустно вздохнуть. Кате не хватало больше половины стоимости книги.

Расстроилась, но ничего не поделаешь. Нужно найти что-то попроще и подешевле.

— Дорого? — теплое дыхание Маркуса коснулось кожи возле уха. Она вздрогнула, по телу пробежал электрический разряд, появилась дрожь в руках.

— Да, пойдем отсюда, — Катя хотела уйти, но Маркус остановил ее, положив руки на плечи.

— Много не хватает?

— Триста рублей, — ответила она немного хриплым и срывающимся голосом.

Маркус молча взял с полки желанную книгу и направился к кассе.

Ошарашенная Катя несколько секунд смотрела вслед иностранцу, затем, опомнившись, бросилась следом.

— Маркус, не стоит… Неудобно… К тому же не хочу быть должна, — Катя схватила его за локоть и развернула к себе.

— А ты и не будешь, — улыбнулся Маркус, но глаза по обыкновению остались холодными. — Всего лишь подарок, считай — благодарность за проявленное гостеприимство и бонус за неудобства. А о цене не беспокойся. Не скажу, что я сказочно богат, но купив эту книгу, нисколько не обеднею.

— Откупаешься от меня? — нахмурилась Катя.

— Нет. Проявляю человеческие качества, а это я делаю крайне редко. Практически никогда…

Маркус отвез Катю в самый большой парк города.

Они стояли на деревянном мосту с резными перилами и смотрели на журчащую внизу узкую речушку. Кругом деревья и земля, украшенные ковром из красно-желтых листьев.

— Мне нравится это место. Люблю сюда приезжать, когда хочу тишины и умиротворения, — сказал Маркус, привалившись спиной к перилам. — Тут можно отдохнуть от городской суеты.

— Здесь действительно хорошо, — согласилась Катя.

Она, цепляясь за перила, отошла к противоположенной от Маркуса части моста и подняла голову к светло-голубому небу. Прохладно. Катя спрятала руки в карманы курточки.

— Замерзла? — она едва не подпрыгнула, услышав над ухом голос иностранца. Секундой ранее Маркус стоял в трех метрах от Кати, и она не слышала, как он подошел.

Катя замерла и затаила дыхание, когда он развернул ее к себе лицом и провел костяшками пальцев по щеке. Казалось, кровь тоже застыла в венах, ожидая дальнейших действий Маркуса.

— В тебе что-то есть… Изюминка, отличающая от остальных. Глупых, пустых кукол… Ты вызываешь интерес… Встает вопрос выпить эту чашу до дна или оставить цвести среди серой массы людишек? — прошептал он. Катя нахмурилась, не понимая смысла его слов. Его рука скользнула по изгибу ее шеи. Место, которого коснулся Маркус, жгло, будто от огня. Сердце забилось так быстро, что стало жарко. Она снова, как и в день их знакомства, утонула в черной пропасти колдовских глаз иностранца.

Попалась на крючок.

Как бы сильно Катя не ругала и не проклинала себя, она хотела, чтобы он ее поцеловал.

Теплые губы Маркуса скользнули по шее и сотни мурашек пробежали по телу. Несколько секунд она чувствовала дыхание иностранца у пульса на горле, словно Маркус размышлял прежде чем продолжить действия. А потом он поцеловал ее в губы, нежно, но настойчиво.

Даря тепло и легкость. Поцелуй сводил с ума, отключал разум, будил неизвестные ранее чувства и желания. Окончательно убедилась, что с Денисом эмоции не такие яркие, как с Маркусом.

«Остановись! Это ошибка! Пожалеешь! Нельзя подпускать Маркуса настолько близко!».

Тело не слушало голос здравого смысла, Катя растворилась в иностранце, растаяла от его крепких объятий и властных движений губ и языка.

Но неожиданно иностранец отстранился сам. Его черные глаза странно мерцали, дыхание с шумом вырывалось из легких. Он отошел к перилам, свесил с них руки и опустил голову.

Вместе с ним ушло тепло, холодный воздух колол, точно иглами. Катя поежилась.

Это безумие, но она испытала сожаление, что он прервал поцелуй. Хотелось еще…

Катя знала Маркуса второй день, но уже увязла в нем, как в болоте.

— Маркус… — неуверенно начала Катя и дотронулась слегка дрожащей рукой до его плеча. — Что случилось?

— Зря я затеял прогулку… Захотелось узнать тебя ближе, убедиться, что ты такая же, как и все, а после… — посмотрел на нее Маркус и зло усмехнулся. — Осушить и сломать это хрупкое тело. Но ошибся и угодил в свою же яму, — его голос дрогнул, но затем снова стал твердым, точно сталь. — Я должен все исправить, пока не стало слишком поздно.

Катя так и не поняла, о чем он.

— Маркус, я… — произнесла она, но он резко развернулся к ней и прижал палец к губам.

— Тихо! — приказал иностранец.

Катя отшатнулась, но Маркус схватил ее за руку и, грубо притянув к себе, заглянул в глаза.

— Всегда удивлялся. Неужели вас так сильно моя рожа притягивает, вкупе с шармом? Девушки летят ко мне, как мотыльки на огонь, в большинстве случаев зная, что сгорят дотла. Понимая, что я их использую и раздавлю сердца. Но все равно упорно тянутся, словно медом намазано. Глупо верить, что монстра можно приручить и заставить любить, — он устало вздохнул, крепче сжал запястье Кати и точно связал взглядом. Она даже не успела испугаться, каждое последующее слово иностранца, будто гвоздь, вбивалось в сознание. — Не знаю, зачем я тебе все это говорю, ведь ты не вспомнишь моих предыдущих слов, Кэти. Запомни, я пригласил тебя на прогулку лишь в качестве благодарности. Ты не чувствуешь ко мне ничего. Я обычный парень, каких тысячи и ничем не выделяюсь из серой массы.

Захотелось спать. Черные глаза затягивали в омут на самое дно, туда, где лишь пустота, холод и непроглядная тьма.

Все поплыло, лицо Маркуса стремительно исчезало в вязком тумане. Ноги ослабели, подкосились, и Катя провалилась в темноту.

* * *

— Проснись! — точно издалека Катя услышала смутно знакомый мужской голос. Кто-то легонько потряс ее за плечо. — Мы приехали.

Катя открыла глаза, приподнялась и недоуменно огляделась. Удивилась, поняв, что находится в машине Маркуса. В голове сумбур, и она не сразу вспомнила об их прогулке. Посмотрела в окно и увидела родную девятиэтажку. Иностранец подвез ее до подъезда. Только почему она, словно одурманенная, и не помнит, что происходило, когда они стояли на мосту в парке и как поехали домой?

— Я странно себя чувствую… — нахмурилась Катя.

— Со сна. Ты отключилась по дороге из парка, — пояснил Маркус, откинувшись на сиденье и закрыв глаза.

Ей показалось, что иностранец лжет.

Да нет. Зачем ему? Наверное, она действительно уснула и потерялась в событиях, потому что сильно устала во время прогулки.

— Мне нужно ехать, — иностранец открыл глаза, выпрямился и обхватил руль. Выглядел неважно. Изможденным что ли и немного больным.

— Ты не простудился? — с тревогой спросила Катя, слегка наклонившись, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Просто утомился, — сухо ответил он, не глядя на нее. — Давай, выметайся уже скорее из машины!

Она ожидала нечто подобное вместо вежливого прощания. Моральный урод! Но Катя не разозлилась. Неужели стала привыкать к непростому характеру этого иностранца?

Ох, дурной знак.

Нужно скорее забыть Маркуса, пока дура не влюбилась.

— Пока, — бросила Катя и покинула салон автомобиля.

Маркус аккуратно развернул черный «Ниссан», дал по газам и, взметнув ворох желтой листвы, скрылся из вида.

На душе стало пусто, словно забрали нечто дорогое и ценное. Разозлившись на себя за глупое сердце, Катя направилась к двери подъезда.

— Катенька, подожди! — услышала за спиной голос.

Обернулась. К ней спешила Марья Семеновна — пожилая женщина из соседнего дома, знакомая матери. Старушке было около восьмидесяти. Худая, хрупкая, но для своего преклонного возраста живая и бодрая.

— Здравствуйте, — поздоровалась Катя. — Вы к маме?

— Нет, деточка, к тебе. Есть важный разговор, — пожилая женщина заметно волновалась и тревожно оглядывалась по сторонам.

— А что вы хотели?

— Послушай, пожалуйста, это очень важно. На кону твоя жизнь и жизнь Машеньки. Ты не должна общаться с молодым человеком, с которым сейчас приехала на черном автомобиле. Его красота лишь лживая оболочка. Внутри него вечное зло. Он опасен. Не строй иллюзий. Он не умеет чувствовать. Пока этот парень ходит по земле, оскверняет ее нечестивыми шагами, будут гибнуть люди. Поверь, прошу. Нет, умоляю. Его нужно убить… Твоя мать рассказала о болезни Маши. А я знаю — это он виноват! Твоя сестра не поправится, пока не уничтожить эту богопротивную нечисть! Опомнись, пока он не забрал во тьму и тебя, и Машу, а главное — не заполучил ваши души!

— Вы сумасшедшая! Что за бред несете?! — в ярости воскликнула Катя. — Маркус, может, далеко не идеал чистоты и добродетели, но за скверный характер смерти не заслуживает! Вы слышите себя? Понимаете, что предлагаете совершить убийство человека? Вы верующая, а как же первая заповедь Бога: «Не убий»? Вам лечиться нужно! Больше никогда не смейте просить меня лишить жизни живое существо. До свидания!

Катя резко развернулась к Марье Семеновне спиной и кинулась в подъезд.