Вселенная Макросов. Начало. Сборник

Светлана Савиных

В настоящем сборнике опубликованы семь ранних произведений из цикла «Вселенная Макросов». Всего в цикле их на сегодня тринадцать. У каждого произведения самостоятельный сюжет и свои герои. Объединены произведения некой конторой, занимающейся поиском космических и реликтовых артефактов на Земле и предотвращением исходящих от них угроз.Произведения сборника ранее публиковались отдельными изданиями.

Дрим-аут

Глава 1

Белая, шёлковая штора ритмично покачивается на окне от порывов ветра, долетающих через форточку. Солнечные зайчики прыгают по лакированной поверхности стола, бумагам и моему лицу. Минуты тянутся тихо и беззвучно. Давно оглядел кабинет, в котором сижу, и его обстановку. Ничего особенного, обычный кабинет врача, правда совсем новый, очень чистый, мебель, как только что из магазина — пахнет лаком и древесиной. Наконец, дверь открылась и вошёл молодой человек в белом халате, примерно моих лет, поздоровался, представившись Игорем, и усевшись за стол, напротив меня, достал из кармана блокнот, ручку, положил пред собой и сказал: «Ну что, приступим?».

Когда работа надоела и люди кругом сливаются в однообразную кричащую массу, лучшее средство — взять тайм аут. Если этого не сделать, то — тихо шифером шурша, крыша съедет не спеша.

Всегда считал себя креативным, следил за трендами, новостями, технологиями, посещал разные курсы и тренинги расширения сознания и улучшения своей коммуникабельности, ходил в спортзал подкачаться, чтобы и выглядеть соответственно — этаким преуспевающим, современным менеджером. Работал в одной из федеральных сетей по продаже электроники, более известной продажами смартфонов. Магазин, где трудился, был такой среднестатистический в среднестатистическом городе, хотя надеялся и мечтал, руководство заметит и предложит более высокую должность, для начала, хотя бы топ-менеджера магазина, или появится возможность переехать в столицу, куда давно мечтал попасть, считая, там самый «смак» и все «плюшки» продвижения и развития, да и оплата в разы выше. Но, пока не сложилось и продолжал поддерживать внутренний и внешний «статусный уровень», чтобы не пропустить свой шанс.

Однако жизнь в магазине, как в аквариуме: либо ты съел, либо тебя съели. В погоне за продажами и богатым клиентом, коллеги по работе могут позволить себе всё, поэтому нужно держать ухо востро, чтобы не объехали на кривой кобыле и не прокапали начальству о мелких проколах, которые бывают у каждого. Вот сегодня планировался отличный день: суббота, погода весенняя, расслабляющая, в преддверии лета, клиент должен так и переть в магазин, чтобы прикупить смарфончик к отпуску, так нет, идут одни старые кошёлки, заплатить за телефонный тариф, настроить будильник или радио, в их примитивном, кнопочном телефончике. Смех и слёзы. А месяц то кончается, а план то горит, так можно остаться ни с чем.

Но вот двери открываются, входит очередная пожилая леди и направляется прямо ко мне, а больше не к кому — все коллеги утопали покурить на улицу, а я остался один — некурящий. Ну всё, думаю, опять с каким-нибудь глупым вопросом или просьбой. Что им дома не сидится, могли бы в интернете посмотреть и узнать всё, что их интересует, так нет — прутся сюда.

Однако, леди оказалась клиентом, причём осведомленным, и попросила показать смартфон, можно сказать, бюджетной линии, но в целом неплохой и как раз тянет на то, чтобы выполнить план, поэтому широко улыбаясь, включив систему убалтывания клиента, активно стал рекомендовать к понравившемуся смартфону и премиальную страховку, и карточку лояльности, и плёнку, и чехол, короче раскрутил её по полной и, пока коллеги прохлаждались, окучил клиента и теперь мог спокойно досиживать рабочий день.

Так нет, не получилось. После обеда она притопала вновь, сказав, что хочет сдать товар обратно, так как её при зарядке смартфона стукнуло током, притом чётко прозвучало, она хочет подать претензию на товар. Чёрт возьми — это же всему конец, претензия — худшее из зол. Попытался её успокоить, сказав, что товар придётся взять на проверку, для выяснения причины. Однако претензию она подала и смартфон по акту вернула. Чёрт, чёрт, чёрт. Теперь объясни шефу, почему так прокололся и не смог клиента уболтать и отослать домой — подумать. Вдруг всё бы обошлось. История длилась почти месяц, в течении которого клиентка ездила мне по нервам, несколько раз приходя в магазин и напоминая о сроках проверки товара.

Наконец, шеф сам решил разрулить ситуацию. Когда телефон вернулся с проверки, он послал эсэмэску клиентке и, когда она пришла, смог убедить её, с товаром всё в порядке и виной тому её зарядное устройство, поэтому надо приобрести новое — оригинальное, раскрутив таким образом её ещё на пару тысяч. В общем, показал мастер-класс. Самое интересное, он ни на какие тренинги не ходит, спортом не занимается, здоровый образ жизни не ведет, только баня, пиво, бабы, да футбол. И вот тебе на, окучил-таки клиентку, а мне, хоть она и забрала товар, всё равно минус.

Короче, этот случай не только ударил по моему самолюбию, но и подорвал мою веру в себя, а двухгодичное отсутствие отпуска, надоедливым комом, психологической усталости доделало своё дело. Начал на всех срываться: кричать, грубить, троллить. В конце концов, шеф сказал мне, что я уволен и могу катиться на все четыре стороны.

Глава 2

Придя домой, впервые задумался о том, что пора сходить к врачу, иначе поиски работы бесполезны. Поискал по интернету психотерапевта с хорошими отзывами и записался на прием. Поскольку очередь к врачу оказалась лошадиного размера, то в образовавшиеся три свободных дня, решил съездить к родителям. Купив, очень удачно, горящий билет на самолёт, вечером был уже в родных пенатах, как и следовало, за накрытым столом, уставленным всякими вкусняшками. Поел до отвала и только после этого рассказал родителям о своих делах скорбных. Они выслушали, но как-то без трагедии, типа «что ты, сынок, наделал и как можно», а спокойно и согласились, что работа эта не для меня, они это понимали ещё, когда поступил в институт, но всё думали, определюсь и перейду на более полезную работу. Например, какую? — спросил я. Ответили, что, например, в МФЦ или другую государственную структуру, связанную с госзакупками, да мало ли мест для роста, чем это моё бывшее болото. Согласился, что теперь есть время обдумать их предложение и может быть действительно сменить профиль, но сначала надо сходить к врачу и полечить нервы.

Вечер прошёл в целом душевно, почувствовал себя утром отдохнувшим и даже стал сомневаться в необходимости посещения врача. Но тут отец взял инициативу в свои руки и предложил пройти обследование не у какого-то провинциального специалиста, а в столичной научной клинике по изучению высшей нервной деятельности, где у него работает друг завхозом, тем более, это даст возможность получить документ, который освободит меня от армии, срок призыва в которую, осенью, стремительно приближается. Громкое название столичного учреждения и протекция отца, подействовали гипнотически, и я согласился.

События стали развиваться стремительно и, уже вечером, получил по электронной почте официальное приглашение на обследование, с заездом через три дня. Не успев толком сообразить, что произошло, через день стоял на вокзале, провожаемый родителями, даже всплакнувшими по поводу столь удачного, по их мнению, решения проблемы.

Ночь в поезде, такси, и вот стою в приёмном покое клиники, сердечно встреченный завхозом, другом отца, подталкиваемый им к окошку регистрации. Оформили быстро, забрали все документы, вещи и проводили в раздевалку, где выдали белый комбинезон и белые тапочки, рассмешившие меня более всего: ну знаете о чём я… Не смешно. Дежурный врач проводил в палату, сказав, что она индивидуальная и находиться в ней буду один. Не знаю, как в обычной больнице выглядят палаты — не лежал, не бывал, но здесь всё было белое, чистое, бельё — белоснежное. Кроме того, врач оставил мне лист с распорядком дня и меню на сегодня, сказав, что обед будет через час, столовая — по коридору прямо и направо. Спросил, где мой телефон, чтобы позвонить родителям. Врач ответил, что пока он мне не нужен, они сами им сообщат, что я уже на месте.

Подумал, какая-то странная изоляция, но, наверное, так нужно для полного погружения в обследование и лечение, чтобы ничто не отвлекало. Час до обеда тянулся невообразимо долго — заняться было нечем. Сидя на белоснежной кровати, перебирал события, минувших после института двух лет, и не мог вспомнить что-то значительное, всё сливалось в серую полосу буден, погони за успехом, а в итоге: ни работы, ни душевного равновесия, даже слоган у меня стал клишированный — с кем поведёшься оттого и наберешься. Интересно, что будет вначале: тестирование или собеседование? Я вообще-то очень хорошо научился обходить разные тестовые ловушки и отвечать правильно на вопросы, даже не зная ответов.

В коридоре раздался мелодичный сигнал, вероятно приглашение на обед, и я отправился искать столовую. Нашёл там, где сказали, и я в ней был совершенно один. Подошёл к окну раздачи, сунули в руки поднос, и оно закрылось. Сел за ближайший стол. Стандартный набор: суп гороховый, капуста тушёная с котлетой, компот. Вообще-то, я это обычно не ем в столовой, но тут выбирать не приходится, да и проголодался, так что быстро всё сметал, поставил поднос с посудой на стол рядом с окном раздачи и вернулся к себе в комнату.

Не прошло и двух минут, как, без стука, вошёл мой провожатый и сказал, что пора на собеседование. Пройдя по коридору до конца, сели в лифт и поднялись на следующий этаж. Показав рукой на первую дверь справа, ничего не сказав, он вернулся в лифт и уехал вверх.

Постучал, дверь открылась, может от сквозняка. В глаза ударил солнечный свет, через огромное окно во всю стену. Сощурившись оглядел комнату и сел на стул, у врачебного стола. В комнате кроме стола, двух стульев и кушетки, был платяной шкаф, а на стене висела панель небольшого телевизора.

Глава 3

В ожидании врача, наблюдал за солнечными зайчиками, прыгающими по столу. Это черемуха, растущая у окна, колыхающимися на ветру ветками, вносила сумятицу в поток солнечного света.

Наконец, пришёл врач, представившийся Игорем, сказал, что собеседование будет проводить не в форме теста, а скорее, как интервью, поэтому никаких условностей, можно шутить и его подначивать или задавать ответные вопросы. Креативность здесь зашкаливает, подумал, кроме того обратив внимание на то, что Игорь иногда не совсем внятно произносит некоторые слова и при этом моргает глазом. Решил, что это скорее всего нервный тик, связанный с работой или ещё как говорят, в психотерапевты идут люди, у которых есть предрасположенность к заболеваниям данного профиля. Так вот к Игорю это относилось в полной мере. Или может я сужу слишком предвзято?

Первое, что врач попросил, это рассказать о своей уже бывшей работе. Повторил ему то, что рассказал Вам.

Он поинтересовался.

— А, почему решили стать менеджером?

— Ну, наверное, это слово ассоциируется с благополучием и качеством жизни за границей. В фильмах, которые смотрел в детстве, менеджеры выглядели очень преуспевающими людьми, хотя естественно и много работали.

— Вы выросли в неблагополучной семье, вам приходилось голодать или испытывать лишения?

— Нет. У меня замечательные, заботливые родители. Они старались мне всегда помогать, чтобы всё было не хуже, чем у других?

— Значит, были этаким сыночком-потребителем?

— Ну, вы слишком загнули.

— А, когда начали сами зарабатывать деньги?

— Наверное, после класса восьмого, когда летом была возможность подработать в школе, потом и в институте, когда подворачивались шабашки.

— Значит, после института, решили уехать в другой город, чтобы быть самостоятельным и независимым от родителей?

— В общем, да. Хотелось всего добиться с нуля, как в кино.

— И чего добились, за эти два года?

— Наверное, понял, что сделать карьеру с нуля и добиться всего сразу вряд ли получиться.

— Почему?

— Потому что, в любой фирме, на хорошие места, всегда найдутся детки начальников или их родственники.

— Считаете это несправедливым?

— Конечно. Многие из тех, кого знал, учились хуже меня, да и работники никакие — только место занимают и бизнесу вред приносят.

— И как же вы с этим боролись?

— Пытался обратить на себя внимание, подавал дельные предложения, старался, работал, как говорят, с огоньком, показывая какой я надежный, способный, в общем перспективный сотрудник.

— Ну и как реагировали?

— Считали выскочкой, самовлюбленным идиотом, с завышенной самооценкой и старались при каждом случае ткнуть лицом в самый даже безобидный промах, раздув его до вселенских масштабов. Поэтому стал избегать начальство, престал интересоваться слухами, меньше знаешь — крепче спишь и главным считал выполнение плана, как показатель моей эффективности — авось заметят.

— Ну всё верно, вы самодовольный, напыщенный дурак, который верит в торжество справедливости и что каждый получит по заслугам.

Услышать это от врача было странным, а может он так пытался спровоцировать меня на большую откровенность?

— А, почему не попытались сменить профессию, место работы?

— Наверное, ждал, что вдруг наступит момент, когда меня заметят и повысят в должности.

— Да вы батенька ещё и олух царя небесного: сами описали помойку, где работали, и хотели там же сделать карьеру.

— Ну почему вы так меня поливаете? Тысячи ребят работают там и что, все они дураки что ли, раз выбрали эту работу?

— Нет, только конкретно вы, поскольку речь сейчас идет о вас и вашей жизни.

— А чем я по-вашему должен был заниматься, если получил такое образование?

— А это ещё один интересный вопрос? Почему вы его всё-таки получили? Что, не возникало, в ходе обучения, сомнений в выборе профессии?

— Конечно были, но главное для меня было сначала закончить учёбу, а потом уже оценивать ситуацию. Зря, что ли ЕГЭ сдавал и такой конкурс выдержал?

— Великое достижение. Почему тебе не жалко тех лет, что потратил на обучение специальности, которая даже не имеет чётких теоретических обоснований своей необходимости. При прошлом режиме, в советские времена, говорят, прекрасно обходились без неё. Это, как знаешь, пересадить на нашу почву цветок-эндемик из другого географического пояса и ждать от него семян, способных дать всходы. Хрен дождешься.

— Значит я должен был бросить учёбу и дальше что?

— Ну, например, взять тай-аут и пойти в армию или перевестись на другую, более близкую твоему складу характера, специальность.

— Я всегда мечтал путешествовать…

— Э, батенька, куда вас понесло. Ну ладно, на сегодня хватит. Наше собеседование закончилось, вряд ли больше, когда увидимся, всего хорошего.

Он встал, задвинул стул в стол и вышел.

Глава 4

Я сидел несколько минут, размышляя о том, что сейчас было, стараясь как-то воедино собрать свои впечатления. Наконец, дверь открылась, вошёл дежурный врач и сказал, что проводит меня в следующее отделение, где я завтра буду проходить очередное тестирование, а на сегодня — свободен.

Он проводил меня к лифту, когда поднялись на следующий этаж, указал на дверь моей палаты и ушёл по коридору.

Палата не отличалась ничем от предыдущей, только солнца было больше и зайчиков меньше, потому что черемуха заглядывала сюда только своей макушкой. Прозвенел звонок, судя по тому, что уже сегодня обедал, — на ужин, увидел на столе листок бумаги с планом этажа, и сориентировавшись пошёл в столовую. Она была, как и предыдущая — в конце коридора. В столовой, как и на обеде, никого не было, ужин так же сунули на подносе через окно раздачи, которое сразу закрылось, и я сидел, поедая картошку с мясом и компот в полном одиночестве, затем вернулся к себе в комнату. Чем мне заниматься тут до сна, ума не приложу, телефон забрали, книг нет и спросить, где взять — не у кого.

В дверь постучали, даже чуть не подпрыгнул от неожиданности. Вошёл завхоз Кузьмич — друг отца.

— Вот решил, пацан, тебя навестить, так сказать, развлечь. В шашки играешь?

— Играю.

Кузьмич вытащил из-за спины руку, в которой держал доску, второй залез в карман серого халата и побренчал там шашками.

— Ну что, сыграем?

Что мне оставалось делать? Я рад был, что хоть не в одиночестве проведу конец дня, да и можно будет что-то узнать об этом учреждении.

— Ты, парень, пойми, что тебя не лечить тут собираются, а помогают разобраться в себе, в своих проблемах, поэтому не напрягайся, а отдыхай от суеты и получай удовольствие, курорт, да и только: кормят, чисто кругом, никто не мешает, разговоры по душам. О чём сегодня-то бе-бе-кали?

— О работе, учёбе, почему такую профессию выбрал, и кем хочу стать на самом деле.

— Поди, космонавтом? В наше время, когда мы с твоим отцом были детьми, все хотели быть космонавтами, усиленно физкультурой занимались, технику изучали. Ну ты я смотрю так физически ничего, крепкий. Жим — сколько?

— Ну, я не тягаю штангу, а так в основном на растяжку и ударные нагрузки нажимаю.

— Ни хрена не понял, у вас сленг сейчас какой-то никакой. Боксом, что ли и гимнастикой занимаешься?

— Ну что-то вроде того?

— Оно хорошо. А книги какие читаешь?

— О саморазвитии, психологическом настрое на успех и раскрытии внутреннего потенциала.

— В мозгах, значит, у себя копаешься. Это зря, знаешь, в наше время за это в дурку могли упечь. Ты жизнью живи, а не чужими мыслями, может они ошибаются?

— Ну у них большой опыт, они во всём мире известны и признаны.

— Знаешь, Гитлер — тоже был авторитетом и многие его слушали и верили, но вишь чем закончилось. Запомни авторитетов нет, кроме твоего личного опыта и знаний, полученных в результате опыта. Помнишь, в передаче «Знатоки» пели фразу: «вся наша жизнь — игра».

— Нет, не помню, я её не смотрел.

— А кино какое наше знаешь, ну из тех, что раньше снимали?

— Извините, не смотрел. А вспомнил, пару раз видел «С легким паром», где пьяный мужик под душем в пальто стоял и просил, чтоб ему спинку намылили.

— Это, конечно, не лучший образец. Ну, а о войне?

— Только документальные кадры, которые показывают ежегодно, перед Днём победы.

— Охренеть, ну что за поколение? Ладно, извини. А я между делом, тебя в угол запер, сдавайся.

Отвлекая меня своими вопросами, он таки умудрился меня обыграть, хотя в шашки я выигрывал у всех, кроме отца.

— А как вы с моим отцом познакомились?

— Как? Так жили в одном доме, в одном подъезде, в одну школу и класс ходили, вместе в армии служили, вместе учились, вместе потом работали на Байконуре.

— Как на Байконуре? Мне отец об этом не рассказывал.

— Нельзя было, подписку о неразглашении брали.

— Ну а потом?

— А потом, мы расстались. Он женился и уехал в город своего детства, а я остался работать там до пенсии, потом мне предложили переехать сюда, дали жильё, поэтому тут и, можно сказать, самый главный здесь… по тарелочкам. Ну в смысле, хавчик всегда рядом, что ещё надо.

Отвлёк его рассказом о себе и проскочил в «дамки». Вот так.

— Ну ты, малец, — пройдоха, объехал-таки меня. Ну ладно, мне пора. Завтра увидимся. Отдыхай.

И Кузьмич, прихватив доску и скидав шашки в карман, поковылял, чуть прихрамывающей походкой к двери. Открыв дверь, повернулся, сказал «спокойной ночи» и вышел.

После его ухода несколько минут раздумывал, о чём может быть завтрашняя беседа, и вдруг почувствовал, что буквально проваливаюсь в сон.

Глава 5

Утро разбудило меня каплями дождя, громко барабанящими по стеклу. Дождь — это хорошо, когда в помещении, а не на улице, смотришь в окно и радуешься, что не ты бежишь по тротуару, прикрываясь зонтом или натягивая капюшон на глаза. Нет, действительно, дождь успокаивает, смывая наши плохие мысли, воспоминания, накопившееся раздражение.

Что в этом здании было странного для меня, так то, что палаты были не оборудованы санузлом, умываться и совершать прочие дела приходилось в туалетной комнате, рядом со столовой, т.е. пройти целый коридор, чтобы умыться, побриться ну и так далее.

Звонок на завтрак застал меня как раз там, во время бритья. Пришлось наскоро умыться и идти в столовую. «Овсянка — сэр» — на завтрак и ещё хлеб с маслом, и чай. Не густо. Вернулся в туалетную комнату, чтобы добриться, но тут заглянул дежурный врач и позвал на собеседование. Что-то они торопятся.

Поднялись в лифте на следующий этаж, он указал на первую дверь слева и уехал вверх. Интересно, у них что, лестниц между этажами нет, раз он только лифтом пользуется, чтобы подняться на следующий этаж.

Кабинет был пуст и один в один похож на предыдущий. Сел за стол, попытался представить о чём будет разговор. Дверь внезапно открылась и вошёл этакий «ферзь» в белом халате, весь из себя, походка вальяжная, рубашка чуть расстегнута, чтобы открыть накачанную шею, волосы уложены в хаотический беспорядок, за километр пахнет дорогим парфюмом, шикарные ботинки сорок последнего размера, цветные носки. Наверное, все санитарки этой клиники по нему сохнут.

Я привстал, хотел с ним за руку поздороваться, но он небрежно так махнул мне рукой — «садись» и сам, полуразвалившись, уселся на стул.

— Ну что, старичок, как личная жизнь?

— В смысле?

— Ну в смысле: «пора по бабам, по бабам пора, нас не берет мороз и не берет жара» — пропел он.

— Ну не знаю, как про баб, но девушки у меня… знакомые были. Мы до сих пор в хороших, приятельских отношениях.

— Ну, это понятно, приятельских, значит ты говоришь. А розы, луна и прочее?

— Ну, не знаю, вроде таких целей не ставил, были другие…

— А какие?

— Ну здоровый образ жизни, спорт, самообразование, работа.

— Ну я тоже за ЗОЖ и работу, но посмотри, нас же рядом даже ставить странно. Ты весь какой-то скукоженый, зажатый, а я само совершенство, и все меня любят, и я всех люблю. Причём, я в хорошем смысле слова, не подумай, чего. Ха-ха-ха-ха.

Он вдруг уставился на меня своим пронзительным взглядом и минуту, наверное, рассматривал, как муху на стекле.

— Правда, почему ты хочешь карьеры больше, чем просто жить и получать удовольствие от жизни?

— Ну я не столько карьеры хочу, а возможностей, которые дает повышение статуса.

— Ха-ха, статуса? Да что такое статус? Это всего лишь твоё представление о том, что ты можешь получить на своём социальном уровне. Ты посмотри, вон блогеры на ютюбе, ещё молоко на губах не обсохло, а на весь мир пытаются вещать свою лабуду о личном опыте и занимаются распаковкой коробок — прилюдно, словно это сверхчеловеческое знание. Некоторые не только коробки и технику нюхают, но и готовы на зуб попробовать, чтобы вам — идиотам передать её необыкновенный вкус. Но ведь, самое смешное, деньги заколачивают и имеют возможность их тратить, как люди, статусом выше, в твоём понимании.

— Ну и что. Не всё измеряется деньгами. Это не мой путь. Может я и чистоплюй, но хочется, чтобы тебя уважали и сам себя уважал, за свои достижения.

— Значит ты у нас этакий правильный, чистенький. А как два года окучивал людей, втюхивая им товар, ради получения своей зарплаты?

— Ну это другое — это работа. Она не всегда может нравиться, но её приходиться выполнять.

— Ишь какой двуличный. Они там на ютюбе — гниль, а ты — раб-подневольный на галерах. Прямо мягкий, белый и пушистый, да?

— Ну, конечно, осознаю, что мои поступки были иногда продиктованы выгодой, но ведь так со всеми нами поступают в торговле и несмотря на это, она считается двигателем прогресса.

— Ишь как перевёл. Вот так и в личных отношениях, ты хочешь, чтоб с тобой поступали порядочно, но нести ответственность за свои поступки — не хочешь, да и в добавок никому не доверяешь, потому что боишься, что обманут. А вот я не боюсь — я открыт для всех и поэтому люди тянутся ко мне. Хотя, тоже лукавлю: моя внешность может быть обманчива и под ней скрываться такой же циник, как ты. Но в отличии от тебя — я умею подать себя, а это очень ценится окружающими.

— Ну и в чём же тогда между нами разница? Научусь, натренируюсь и буду вести себя, как ты и что? Это же не уменьшит риск ошибиться с выбором «своей единственной»?

— Согласен. Но надо слушать сердце, оно не обманет.

— Ой — ёй — ёй. Странно слышать это от тебя такого опытного и свободного. Ты никогда не ошибался?

— Ошибался и много раз, но и людей стал понимать лучше и причину их поступков, поэтому и ошибаться стал реже, понимаешь — реже. Ладно подумай об этом на досуге, а у меня всё. Всего хорошего.

Он встал и бодренькой, но уже не такой вальяжной походкой зашагал к двери, не оборачиваясь, закрыл её за собой.

Глава 6

Немного подождав, вышел в коридор. Там было пусто, да и не слышал я, чтобы лифт приезжал и уезжал, значит всё — таки между этажами есть лестница, по которой он ушёл. Но где, за какой дверью?

Слева остановился, подъезжающий, лифт, из которого вышел дежурный врач, предложивший проехать в следующее отделение.

Всё, как в предыдущие разы: комната, окно, правда черемухи за ним уже не видно, потому что, судя по моим подсчётам, я сейчас на седьмом этаже, и её верхушка осталась видна там — на пятом. Ладно, хоть с этим определился.

Сходил добрил лицо, затем, по звонку — на обед, потом зашёл Кузьмич и, извиняясь, попросил ему помочь, мол больше некому. Обрадовался, что хоть чем-то займусь, а то сидеть в палате целый день — скучно. Он видать ожидал такого ответа, потому что протянул новый черный комбинезон и полукеды. На лифте спустились вниз, в подвал, где пришлось переносить кипы, перевязанных бечевкой, бумаг из одной комнаты в другие, согласно литеру, указанному на пачке. Что в бумагах — так и не понял, потому что они были старые, серые и написаны на другом языке. Таская пачки, Кузьмич травил байки о случаях на Байконуре, суевериях и приметах, странных событиях. Запомнился только один, когда в полёт отправили очередную собаку — самца, а вернулась самка, с только что родившимся щенком. Как такое могло произойти, так никто и не понял. Ерунда какая-то. Вот ведь хрень придумают, чтобы показать, как космос воздействует на живые объекты.

Закончив работу, поднялись обратно в мою комнату, где, переодевшись я отправился ужинать, а Кузьмич, забрав одежду, пошёл к лифту, на ходу спросив, не возражаю ли, если он опять придёт поиграть со мной в шашки. Ответил, что конечно буду рад, чем ещё тут заниматься?

Проиграли весь вечер в шашки, поочередно друг у друга выигрывая, причём заметил, что он использует многие приемы моего отца, наверное, перенял их у него. Уточнять не стал, потому что Кузьмича опять потянет на воспоминания, а это длинная история, многие детали которой я уже сегодня слышал от него в подвале, таская бумаги.

Сегодня уснул так же внезапно, как и вчера. Снов не было, только встав утром, почему-то решил подойти к окну и посмотреть на вид из окна. Вид бы никакой, потому что стоял туман и почти ничего не было видно, кроме, вроде, линии забора внизу. Вспомнил, что в первый день не подходил к окну, потому что солнце так светило, аж глаза слезились, на второй — потому что сплошной стеной шёл дождь, а сегодня — туман. Собеседования заканчивались затемно, всё-таки конец лета, поэтому глядеть было нечего. Вот ведь напасть, а так хотелось посмотреть на панораму округи. Ладно, сегодня постараюсь на собеседовании сесть ближе к окну, чтобы можно было рассмотреть, что за окном.

Завтрак ни о чём, дежурный врач, поездка в лифте, кабинет и врач за столом, поглядевший на меня сурово, как отец в детстве, когда я что-то натворил, и сказавший сухо «здравствуйте», рукой указав на стул у стола. Шторы кстати были задёрнуты и горел верхний свет. Было бы странно, подумал я, попросить его открыть шторы и сесть у окна, всё-таки я сюда пришёл не на посиделки, а на собеседование, в смысле исследование или лечение, что-то я запутался и уже не знаю, зачем здесь нахожусь, похоже на разговор по душам.

Глава 7

Врач оторвал голову от бумаг, разложенных у него на столе. Посмотрел на меня отцовским взглядом. Как это у него получается — он же мой ровесник и никогда моего отца не видел?

Он взял со стола одну из бумаг и повернул ко мне. Я аж охнул, это была фотография, где с отцом, в детстве, на рыбалке, сижу на берегу реки с удочкой в руках. Сколько мне там лет? Шесть, семь, даже не припомню, чтобы нас там фотографировали, и такой фотографии в семейном альбоме нет. А может забыл? Когда последний раз его смотрел? Может лет десять назад.

— Когда последний раз были с отцом на рыбалке?

— Вот тогда примерно и был, когда сделана фотография.

— А почему запомнилась?

— Ну, в детстве не умел плавать, и отец в тот раз решил меня научить: вывез в лодке на середину реки и опустил за борт, сказав «плыви». Чуть не утонул, он втащил меня в лодку и больше не пробовал учить, а я с тех пор, хоть и научился плавать, боюсь открытой воды и плаваю только в бассейне.

— Значит, обиду затаил?

— Ну как сказать? Наверное, было жестоко так пытаться научить плавать ребёнка.

— Он хотел, чтоб ты преодолел свой страх и боролся и, хотя бы по-собачьи, доплыть до берега. Вероятно, боялся, что ты растёшь неженкой, маменькиным сыночком, неуверенным в себе и решил дать тебе отцовский урок, как стать мужчиной. Не получилось. Хотя, ты же всё-таки научился плавать. Значит урок усвоен, пусть не совсем.

— Отец редко бывал дома — очень занят был своей работой, поэтому, когда появлялся сразу начинал наверстывать упущенное в моём воспитании, казавшемся ему слишком мягким и не готовившим к суровым реалиям жизни.

— Он считал, что мамино воспитание — плохое?

— Нет, но слишком комфортное для меня и не требующее больших усилий. Как он говорил — «большая песочница».

— Поэтому, ты старался не обращаться к нему за помощью, ожидая очередного жесткого урока или отповеди, типа «думай сам, решай сам».

— Да, что-то вроде этого.

— Может поэтому, родители не стали отговаривать тебя от выбранной специальности: с одной стороны, давая урок самостоятельности, с другой, чтобы не давить на тебя своим мнением.

— Может. Хотя сейчас думаю, что лучше бы отсоветовали, но ведь я бы их не послушал, потому что хотел быть самостоятельным в принятии решения, касающегося моего будущего.

— Так у тебя изменилось отношение к ним, после двух лет самостоятельной жизни?

— Конечно. Стал по ним больше скучать, не хватало маминого уюта и заботы, совета и ненавязчивой поддержки.

— А отца?

— Ну он воспринимается мной сейчас по-другому: я же родился, когда он был примерно моего возраста, и сейчас понимаю, как ему было трудно: он сам был ещё молод и неопытен, чтобы разобраться с собой, а тут такая ответственность за судьбу своего ребенка.

— Значит, правильно понял, что вы стали к своим родителям относиться лучше, больше их понимать?

— Согласен. Но мне не совсем понятно, почему Вы напомнили именно этот эпизод из моего детства и откуда он Вам известен?

— Во-первых, был предварительный разговор с вашими родителями ну и альбом ваш семейный посмотрели, а поэтому заметили, что после этого случая, вы старались не стоять слишком близко с отцом на фотографиях, словно в ваших отношениях возникла трещина.

— Понятно.

— А вы знаете, что мне интересно: какие уроки Вы извлекли из тех бесед, что были проведены здесь с Вами.

— Не знаю. У меня такое чувство иногда возникало, что я говорю с самим собой: эти диалоги были созвучны с моими внутренними, которые вёл на протяжении последних двух лет.

— Спасибо. Это показатель высокого профессионализма нашего персонала. Так всё-таки вы собираетесь менять сою жизнь и как?

— Трудно сразу сказать, надо подумать. Может стоить прислушаться к советам родителей и поступить так, как они предлагают.

— Вы сейчас впадаете в другую крайность: ударившись лбом о жизнь, хотите отказаться от своей самостоятельности и переложить ответственность за свою последующую жизнь на плечи родителей. А вдруг они не правы?

Согласен.

— Ну хорошо, похоже, собеседование с вами подошло к концу. Будем рады узнать, что у Вас всё сложилось отлично и Вы нашли себя.

Он встал из-за стола и пошёл к двери, открыв, оглянулся, пожелал «счастливого пути», и захлопнул её за собой.

Когда он ушёл, не удержался и, из любопытства, подошёл к окну и отдернул штору. За окном был плотный туман, сквозь который ничего не было видно. Быстро вернулся на своё место и вовремя: вошёл дежурный врач, чтобы проводить меня в приёмное отделение, потому что, оказывается, меня сейчас будут выписывать из клиники.

Спустившись в приёмное отделение, увидел Кузьмича. Он проводил меня в раздевалку и выдал коробку с моими вещами. Переодевшись, вернул ему комбинезон и тапочки. Кузьмич выглядел немного грустным, сказал, что теперь ему не с кем будет проводить вечера: так редко встречаются пациенты, хорошо играющие в шашки. Затем вынул и кармана электронный билет, сообщив, что заказал его заранее, зная, когда меня выпишут, и договорился со знакомым водителем, чтобы тот подбросил меня в аэропорт, потому что время — впритык.

Попрощавшись с Кузьмичом, вышел из клиники на крыльцо, где меня уже ждало такси. Под впечатлением, того, что скоро буду дома, увижу родных и естественно наемся маминых вкусняшек, особо не обратил внимание, где проезжали, вроде какие-то бесконечные высокие заборы, мосты, железнодорожные переезды. Правда показалось, что обратно в аэропорт дорога была короче, чем ехал в клинику. Расплатившись с водителем, поторопился к кассе, чтобы оплатить билет и получить оригинал, и уже через полчаса сидел в самолёте, выруливающем на взлёт.

Глава 8

Дома меня уже ждали, оповещённые Кузьмичом, родители, стол ломился от любимой еды, настроение было зашибись, поэтому весь вечер проговорили о том, о чём многие годы молчали или старались не вспоминать. Всё-таки душевные они у меня.

Правда, в ходе разговоров, выяснилась одна странность: отец не помнит ни имени, ни фамилии своего друга, только, что звал Кузьмичом, да и только. Кузьмич говорил, что они жили в одном доме с отцом, в одном подъезде, вместе учились, служили и работали на Байконуре, но отец никак не мог вспомнить ни лицо своего друга и не нашёл ни одной фотографии с ним. Решили посмотреть семейный альбом. Перебрали все фотографии, но той, где мы с отцом на рыбалке — не нашли, да и отец не помнит, чтобы нас там фотографировали. Спросил отца, а как его Кузьмич нашёл, через столько лет. Тот сказал, что накануне моего приезда, утром, был междугородный звонок из Москвы. Мужчина, на том конце провода, представился Кузьмичом, и стал рассказывать наши общие воспоминания детства, потом учёбы, службы и совместной работы, на Байконуре. Всё события, пересказанные из жизни отца, были настолько точными, что отец уверился в то, что Кузьмич действительно друг его детства и юности, о котором он почему-то забыл. Тот сказал, что сейчас он работает завхозом в научной клинике по изучению высшей нервной деятельности в Москве, поэтому если что там: лекарства, лечение, пусть не стесняется обращается к нему, ну или какие консультации родственникам — всё устроит. Поэтому, когда я приехал и сообщил родителям о своих проблемах, то отец сразу вспомнил Кузьмича и по, оставленному в памяти телефона, номеру позвонил. Тот сразу пообещал помочь и вечером на мою электронную почту пришло приглашение из клиники. Ну и дальше, что произошло, знаете.

Проверив память телефона, не обнаружили номера Кузьмича, словно его корова языком слизала. Отец вспомнил, что записывал его в телефонную книгу, которая лежала рядом с аппаратом, но и там телефона Кузьмича не обнаружили. Родители не на шутку забеспокоились, где я был и что со мной делали. Постарался их успокоить, сказав, что всё ограничивалось беседами за жизнь, хотя сам решил, что обязательно докопаюсь, что это за Кузьмич и организация, где я был. Но поскольку было уже поздно, то решил завтра утром продолжить поиски. Пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по комнатам.

Наутро, за завтраком, когда решил продолжить разговор о Кузьмиче, чтобы узнать о нём ещё какие-нибудь подробности, обнаружил, что отец и мать не помнят никакого Кузьмича и никакого вчерашнего разговора, а также то, что я вчера вернулся из клиники. По их версии, я летал по личным делам в Москву на три дня, наверное, на встречу с девушкой, и вернулся вчера. Ни о какой клинике, где был и Кузьмиче — они слыхом не слыхивали и считали, что их разыгрываю, чтобы скрыть истинную причину своего стремительного отлёта в Москву. На розыгрыш с их стороны было не похоже, поскольку они очень твердо стояли на своём, но я-то помнил всё в подробностях. Кто и как промыл им память ночью? Почему я помню, а они нет? Пока не докопаюсь до истины, это дело не оставлю. Ушёл в свою комнату, чтобы набросать план выяснения произошедших событий, как вдруг услышал звонок в дверь. Встревоженные родители заглянули в комнату и сказали, что пришли люди из военкомата — забрать меня в армию. Да быть того не может, я же прописан в другом городе, и там стою на учёте, эти то тут причём? Однако товарищи из военкомата пояснили, что из города, где я проживал два года, прислали им по электронке приказ о моей отправке по месту службы, поэтому они тут. А как мои вещи, съемная квартира? Они ответили, что могу договориться с хозяйкой, чтоб она отослала вещи родителям и на этом всё, потому что через полчаса меня ждёт поезд.

Впопыхах скиданные в сумку вещи, заплаканные родители, военкомовский газик под окном, и вот я на вокзале, в сопровождении младшего лейтенанта, сажусь в поезд дальнего следования, даже не успев спросить куда везут, благо телефон не отняли и есть возможность связаться с родителями и сообщить, где буду служить. Ехали двое суток, лейтенант был неразговорчив, всё время сидел, уткнувшись в свой смартфон, благо водил в ресторан на завтрак, обед, ужин и кормил там за счёт армии. И то не плохо, а то я забыл у родителей забрать свою карточку, а налички было кот наплакал.

Глава 9

Высадили нас на какой-то глухой станции — пустая платформа среди леса, топали километров пять до части, ещё где-то часа два сидел в дежурке, пока искали и оформляли документы, потому что электронная копия приказа, которую вёз мой сопровождающий, их не устроила и о моей приписке к ним никто не знал.

Наконец вышел завхоз, чем-то похожий на Кузьмича, и зычным голосом потребовал следовать за ним. Сдав свои вещи и получив обмундирование, наконец, был отпущен поужинать со своей ротой. Дежурный по столовой помог сориентироваться в обстановке и подсказал, где найти ротного, чтобы поставили на харч и покормили. Сытый и усталый добрёл до своей казармы и, не успев ни с кем познакомиться, уснул.

Проснулся от того, что меня кто-то толкал в бок. Спросонья не разобрал, где нахожусь, подумал, что еду в поезде и меня беспокоит проводник вагона, поэтому сказал, чтобы чай поставил на стол, а деньги принесу позднее. Однако меня продолжали толкать уже с двух сторон, поэтому окончательно проснувшись сел на кровать и протёр глаза. Передо мной стоял ротный, с усмешкой на лице, громко прокричав: «Подъем! И чтоб через пять секунд был на плацу».

Впопыхах одевшись, выбежал на плац, где стояла рота. Встал сбоку, не зная, что дальше делать. Солдат, рядом, мотнул головой, показывая, что моё место дальше. Сообразил, что стою не по росту. Обошёл роту сзади и встал, спасибо ребятам — подсказали, в просвет между ними. Ротный тем временем прохаживался вдоль строя и радовал всех тем, что скоро предстоят учения, которые будут проходить на полигоне, поэтому надо приготовиться к тому, что нас не будет здесь неделю. Затем посмотрев в мою сторону, сказал, что не успел я прибыть, как уже отличился, так как по мою душу приехала команда спецов из Москвы, к которым должен прибыть сразу после завтрака. Солдаты, стоявшие вокруг меня, с интересом косили на меня глаза. Ротный сказал: «Направо!» и мы отправились на стадион. После зарядки, приведя себя в порядок, ротой протопали в столовую, оттуда ушёл с штаб.

Дежурный по штабу проводил меня в учебный класс — так гласила табличка на двери. За учительским столом сидел мужчина неопределённого возраста, гражданский, в элегантном сером костюме, словно он приехал не в воинскую часть, находящуюся в глуши, а на выпускной своего сына, где-нибудь в Москве.

— Здравствуйте, Олег. Меня зовут Юнатов. Я возглавляю отдел расследований при ВКНИИП. Нас заинтересовала нестыковка вашей отправки в армию с документами военкомата.

— Но ведь, я не сам напросился, меня, можно сказать, под белы рученьки от родителей увезли.

— У нас нет к вам претензий, у нас есть к вам вопросы, чтобы выяснить, как такое могло произойти. Расскажите о последних днях, которые предшествовали вашей отправке в армию. Может причина именно в них?

— Вы мне не поверите и у меня нет доказательств того, что произошло со мной и моими родителями. До сих пор произошедшее не укладывается в голове.

— Уж насчёт этого не волнуйтесь, у меня большой опыт по этой части. Ну-с, прошу.

Беседа длилась долго, подробно рассказал всё, начиная с того момента как меня уволили и заканчивая прибытием в воинскую часть.

Юнатов попросил:

— Опишите подробно как выглядели врачи клиники, не показались ли они вам на кого-то похожими?

— Описать их в точности не смогу, но они все примерно моего возраста, роста, даже цвет волос и глаз такой же, как у меня.

— То есть они все без исключения были на вас чем-то похожи?

— Да.

— А Кузьмич?

— Ну он только, может, привычками походил на моего отца.

— А таксист?

— Его я не рассмотрел, потому что сидел на заднем сидении и оттуда передал ему деньги.

— Ну а где находилась эта клиника? Вы же называли адрес, когда вызывали такси, чтобы туда ехать из аэропорта?

— Нет. Такси меня встречало по заявке клиники, поскольку, как сказал Кузьмич, здесь очень запутанный адрес и ему проще самому его объяснить таксисту?

— А из окна палаты, что вы видели?

— Ничего. В первый день было очень солнечно, да и некогда, потому что сразу после обеда меня отправили на собеседование. Во второй день шёл дождь сплошной стеной, ну а на третий — за окном был сплошной туман.

— Ну а если мы покажем картинки разных мест Москвы, сможете опознать, где проезжали на такси? Или как выглядела клиника снаружи?

— Попробую. Я только запомнил, что она примерно семь-восемь этажей, и рядом росла черемуха, почти до шестого этажа. Вот, пожалуй, и всё. Да, клиника окружена таким плотным забором из больших панелей, ещё подумал, что как-то нелепо, словно стройка тут, а не солидное учреждение.

— Ладно, спасибо. Мы с вами сейчас прервемся на обед, а затем — продолжим.

Вернувшись в казарму, вместе с ротой пошёл обедать. Всю дорогу будущие сослуживцы поглядывали на меня с интересом, но вопросы не задавали. Спасибо им за это. После разговора с Юнатовым, у меня словно тумблер в голове щёлкнул, потому что понял, что попал в очень странную историю, из ряда вон выходящую. Жутко интересно, что из всего этого выйдет.

Глава 10

После обеда вернулся в учебный класс, где ждал Юнатов. Он разложил по партам большие фотографии панорам Москвы и попросил посмотреть, может что вспомню. Достаточно долго бродил среди снимков, но так ничего похожего, на то, что видел в Москве, не нашёл. Единственное, что привлекло моё внимание, была фотография с остовом недостроенного восьмиэтажного здания за высоким забором, рядом с которым росла черёмуха, аж до шестого этажа. Планировка здания походила на ту, что была у клиники. Моё сообщение очень заинтересовало Юнатова, предложившего проехать с ним и осмотреть здание вживую, может вдруг что ещё вспомню?

Спросил, а как же служба? На что, он ответил, что забрали в армию незаконно, призыв только осенью, уже получен документ о моём отзыве из части, поэтому он приглашает, пока есть время, поучаствовать в расследовании данного инцидента, если конечно мне это интересно и важно. Сразу согласился, понимая, что в государственной организации, смогу быстрее добраться до истины. Юнатов без улыбки отреагировал на мой ответ, сказал, что должен дать подписку хранить в тайне всё, что узнаю и отдавать себе отчёт, что, с данного момента, в любую минуту могу подвергнутся риску, вплоть до смерти. Не особо осознав это предупреждение, с радостью, подмахнул документ, который открывал для меня путь во что-то совершенно новое.

Юнатов, вызвал дежурного офицера, попросил вернуть мне гражданскую одежду, организовать срочную выемку всех документов, поступивших по мне, так как через час за нами прилетит вертолёт. Такой беготни вокруг себя отродясь не видел, похоже организация, где работал Юнатов, вызывает у всех не только трепет уважения, но и страх. Вертолёт, строго по графику, поднялся на в небо и взял курс на Москву.

Если внешне вертолёт не выделялся ничем особенным, то внутри был по уши напичкан электроникой, да такой, что я, достаточно просвещённый в этом деле человек, даже на выставках подобного не видел и нигде не читал. Летели с почти космической скоростью, и если сюда я ехал на поезде, от моего города, двое суток, а это от Москвы ещё сутки, то до места назначения, рядом со столицей, долетели за три часа. Приземлились на территории базы реагирования ВКНИИП. Рядом с местом высадки увидел огромный ангар, а дальше тянулось несколько улиц небольших коттеджей.

Махнув мне рукой, чтобы следовал за ним, Юнатов направился к ангару, рядом с которым стоял маленький вертолёт, такие обычно использует в городе служба скорой помощи. На нём мы и полетели в Москву. Опустились как раз рядом с забором, за которым был виден тот самый остов недостроенного дома, привлёкший моё внимание.

Пройдя вдоль забора, зашли через открытую калитку на территорию стройки и направился к проёму, ведущему в здание, рядом с которым росла черемуха. Расположение здания, расстояние от забора до него, черёмуха рядом с входом, и именно дотягивающаяся до шестого этажа, — всё это очень походило на территорию клиники, где я был. Но ведь это недостроенное здание, а я был в новеньком отстроенном корпусе клиники. Неужели может быть такое стечение обстоятельств, хотя Москва большая и типовых зданий полным-полно, но черёмуха и её расположение рядом с входом в здание и её высота? Заметил небольшой вагончик, стоявший почти впритык у забора, за углом здания. Промелькнула мысль: «А вдруг там есть сторож?». Дверь была закрыта на большой амбарный замок. Один, из сопровождавших Юнатова, сбил его, и мы зашли туда. Внутри было пусто за исключением небольшой пачки, валявшейся в углу. Она была точно такая, какие мы носили с Кузьмичом в подвале, и я сказал об этом Юнатову. Он приказал другому сопровождающему, всё тут проверить и срочно дать ему отчёт, а меня попросил проследовать с ним в здание, может ещё, что вспомню. Обошли все этажи здания, но больше ничего не нашли, обратил только внимание, что кругом было очень чисто, даже строительный мусор отсутствовал.

Юнатов, получив отчёт о вагончике, приказал везде расставить датчики и вести постоянный мониторинг территории, а мы сели в вертолёт, чтобы вернуться на базу.

Глава 11

По возвращении, Юнатов сразу проводил меня в отдел кадров, где уже был готов мой электронный пропуск и временная прописка в коттедже №303. Кадровичка попросила сдать телефон, сообщив, что все звонки должен совершать отсюда, со стационарного аппарата.

— Однако, никто не собирается лишать вас информации, — сказала она и выдала планшет с защищенным выходом в интернет. Пропуск, предназначался не только для передвижения по базе, но и как ключ к моему временному жилью, а также для оплаты питания в столовой. Предупредила, что если, по какой-то служебной надобности, придётся покидать территорию базы, то обязан сдать ей карту на хранение и получить свой телефон, перепрошивку которого закончат к завтрашнему утру. Юнатов заглянул в отдел, спросил, всё ли мне выдали и сообщили, и вызвался проводить меня в столовую, чему я несказанно обрадовался.

Столовая располагалась с торца того самого здания, которое я принял за ангар, и представляла собой длиннющее помещение, со столом, в виде барной стойки, тянущимся вдоль стены из непрозрачного стекла. Усевшись за стойку, обнаружил на её поверхности интерактивную карту перечня блюд и, в конце списка, место приложения карты для оплаты. Меню было, что надо, поэтому, выбрал щи со свежей капустой, тефтели с гречей, клюквенный морс и пирожок с грибами. Через минуту передо мной открылась в стене окно и выдвинулся поднос с заказом. Вот это сервис: быстро, вкусно, бесплатно. Заметил, что обед Юнатова был более чем скромный по объему: салат из морских водорослей, три крупных креветки под соусом и зелёный кисель. Решил, что он или «зожник», или приверженец японской кухни.

После обеда, Юнатов предложил подняться к нему в кабинет. Удивился мягкой, интеллигентной манере общения со мной, как с подчиненным, хотя, скорее, это психологический трюк для создания конструктивной, располагающей к доверию, рабочей обстановки. Кабинет его располагался на самом верху ангара и представлял собой этакий советский зал для совещаний: массивный, длинный, деревянный стол, стулья с мягкими сидениями, тяжёлые шёлковые шторы на окнах. Заметив мою улыбку на лице, сказал, что когда поживу с его, то научусь ценить эту натуральную роскошь прошлых времён.

Присев за стол, заметил, что вся его поверхность покрыта тонкой плёнкой, когда прикоснулся к ней пальцем, она выдала всю информацию на меня: фото, место постоянного жительства, скан паспорта и всех других документов, фото моих родителей и их документов, место проживания и куда сейчас звонит отец. А звонил он сейчас в аптеку, чтобы узнать завезли ли линзы для глаз, которыми он постоянно пользуется. Ничего себе, стол-планшет.

Юнатов извинился, что не предупредил меня о тотальном контроле за мной и моими родителями, объяснив необходимостью создавшейся ситуацией. Он взмахнул рукой, словно что-то стёр в воздухе, и вся информация исчезла со стола и больше не появлялась, хотя я пробовал пару раз его ткнуть пальцем. Через несколько минут, пока мы сидели в полной тишине, и начальник перебирал на своей, активной, части стола какие-то всплывающие сообщения, вошли четверо молодых ребят, примерно моего возраста, и сели с противоположной стороны стола. Юнатов поднял голову, сказал «привет» и представил меня им, а их мне, назвав просто по именам: Григорий, Юрий, Алексей, Костя.

— Итак, начнём. Всех вас объединяет то, что в разное время, в разных местах, оказались в похожей ситуации, и некто вас тестировал. Особенность сегодняшней ситуации в том, что Олег — первый, кто смог точно идентифицировать место, где его изучали.

Я удивлённо вскинул брови. Юнатов утвердительно кивнул головой, продолжив.

— В вагончике, на кипе бумаг, обнаружили твою ДНК, как и на полу, а в воздухе обнаружено остаточное излучение некого бывшего здесь объекта, в форме большого яйцо, в котором вероятно ты находился. Специалисты прозвали его кокон и похоже именно он создавал ту виртуальную реальность, которую ты видел. Проанализировав все, ранее произошедшие случаи, они пришли к выводу, что врачи виртуальной клиники — это личности испытуемых, вернее их стороны или слои мышления, отраженные этим коконом, т.е. номинально, например, ты говорил сам с собой, а Кузьмич — эхо твоих взаимоотношений с отцом и память о его поведении, отсюда такая глубина восприятия материала. Но почему они выбрали всех вас — непонятно, как и то для чего им это, и кто они?

Ребята тем временем переглянулись, словно они этого раньше не слышали.

— Да, да — не говорил, потому что нечего было говорить, а теперь могу сказать, что на повестке дня у нас две версии: первая, что это некий интегрированный на Земле искусственный интеллект, проходящий тестирование; вторая, что это форма жизни, занесённая к нам из космоса, которая пытается адаптироваться к нашей реальности. Ну, примерно так. Работать вы будете теперь в одной команде, поэтому все предыдущие проекты со своими руководителями прошу закрыть и переехать поближе к Олегу. Пока вашей командой буду руководить исключительно я и поэтому, если кто-то будет интересоваться вашей тематикой или проявит хоть какое-то знание даже мельчайших деталей того, чем вы занимаетесь, обязаны, в любое время суток, поставить меня в известность. Вы должны отдавать себе отчёт, что, то с чем мы столкнулись может эволюционировать и постараться войти с вами в контакт в любой момент. Значит сегодня, до конца дня, должны закрыть старые проекты, переехать в коттеджи, которые вам назначили и познакомиться друг с другом. Встречаемся здесь, в 22—00, для подведения итогов дня. Пока всё.

Глава 12

Всё это конечно здорово, но честно говоря не понимаю, чем буду тут заниматься и какая от меня может быть польза. Со слов Юнатова, ребята здесь не первый год и заняты были в других командах и другими делами, вероятно потому, что ничего конкретного по этой теме не было, и только сейчас, в моём случае, появилась какая-то определённость, с чем они столкнулись. Юнатов немного смутил меня выдвинутыми версиями произошедших событий, — я считал его серьёзным человеком, а тут пришельцы, космос, искусственный интеллект. По мне так, то что произошло со мной, больше похоже на высокоинтеллектуальное мошенничество, с применением гипноза. Но с какой целью? Ну, если только у моих родителей есть родственники, оставившие им баснословное наследство? Ха-ха-ха. Все родственники моих родителей — простые люди, можно сказать, от сохи, от лопаты. Хотя, чем чёрт не шутит, пропал же бабушкин брат без вести на войне, мог оказаться в плену, а после войны побоялся вернуться и остался жить за границей, удачно женился, разбогател и помер, вот мне и привалило наследство. Да, фантазия у меня богатая, когда делать нечего, размышлял так по дороге к дому №303.

Никакого сканера для «пластика» ни на двери, ни на дверном проёме не увидел, однако входной замок сработал сам собой, когда подошёл поближе. Неплохо так. Планировка коттеджа показалась необычной: ни прихожей тебе, ни кухни, ни комнат, одно большое помещение, только туалетная комната отделена матовыми стеклянными раздвижными дверьми от остального пространства, т.е. раздвинь их, и ванна, и туалет у тебя в комнате. Ор-ри-ги-наль-но. Наверное, так сделано в целях безопасности и для удобства видеонаблюдения.

Обошёл новое жильё. В зоне кухни: плита, холодильник, подсветка стен, шкаф для хранения — всё снабжено интерактивными панелями. Кухня плавно, через обеденный стол, переходит в зону отдыха, с угловым, кожаным диваном и журнальным столиком, далее — туалетная комната и длинный, встроенный шкаф, заканчивающийся у входной двери, плотные серые шторы, на окнах, типа «жалюзи», половое покрытие, напоминающее дорогой деревянный пол и потолок с внутренней подсветкой. Просто, дорого, современно и со вкусом. Чувствуется, что «пети-мети» у организации сеть, раз такое служебное жилье предоставляют.

Мы с ребятами не договорились, где встретимся, когда они закончат свои дела, поэтому решил попить кофейку и до ужина заняться поисками ситуаций, подобных моей, на иностранных ресурсах, благо некоторые европейские языки неплохо понимал. Перерыв кучу сайтов, соцсетей о паранормальных явлениях и всякой сверхъестественной шняге, пришёл к выводу, что или у них такого не случалось, или это под грифом «совершенно секретно», а может просто людей, столкнувшихся с подобным, отправляли в психушку, а потом, им уже никто не поверит.

Техническая сторона организации случившегося, озадачила меня: чёткое стечение обстоятельств, отправка объекта исследования на некоторое время подальше, чтобы всё забыл, как и его родители. Такие возможности могут быть только у организаций с сильной программной поддержкой, способных взломать всё и подчистить везде, поэтому вряд ли в интернете найду что-то подобное, а вот старые газеты, на такой бумаге, как мы таскали с «Кузьмичом» в подвале, вполне может быть. Кстати Юнатов ничего не сказал, что они нашли в этой пачке. Очень интересно.

Входящий сигнал с планшета, отвлёк меня от размышлений. Оказалось, что ребята уже стоят у моей входной двери, а я не знаю, как её открыть. Спросил у них. Ответили, что надо с карточкой подойти к двери. Вот ведь чёрт конспирация.

Рассевшись на диване, словно они хозяева коттеджа, уставились на меня.

— Ну и что вы на меня глазеете? Давайте уж познакомимся по-человечески. Я родился в Энске, по образованию — менеджер, по последнему месту работы — консультант по продаже электроники, не служил, не женат, не привлекался. А вы?

Пообщавшись полчаса, поняли, что у нас очень много общего: все из провинции, примерно одного возраста, с высшим образованием, причём именно менеджмент и маркетинг, работали консультантами в магазинах, после контакта с коконом оказались в армии, затем здесь. Поскольку поиски по горячим следам не дали результатов, их зачислили в резерв, чтобы, на всякий случай, были под рукой, а пока то да сё, прикрепили к разным проектам, включив в состав команд, где они до сегодняшнего дня и трудились. Сами они не представляют, чем будут заниматься, особенно после того, как Юнатов озвучил версии, но в отличии от меня они тут кое-чего понавидались и поэтому версии начальника не казались им, в отличии от меня, такими бредовыми. Короче, Григорий, Юрий, Алексей, Костя и я теперь относимся, как сказали они, к элитной группе, так как нами будет руководить сам Юнатов, а его авторитет здесь непререкаемый: он в организации со дня её основания и фактически создал, поэтому знает, что говорит. Они сказали, что мне сейчас надо просто поверить, а постепенно, когда войду в курс дела, всё пойму.

Пока я переваривал услышанное, пришло на планшет срочное сообщение «всем явиться в лабораторию №7». Какая лаборатория №7? Где находится? Ни я, ни ребята — не знали. Решили, поскольку, других производственных помещений на базе нет, то скорее всего она в ангаре, туда и пошли. Действительно, на входе, военный, без опознавательных знаков, сказал, что ему дано задание проводить нас в лабораторию и указал на узкую дверь, рядом со столовой, куда мы вошли следом за ним. Сразу за дверью была площадка с грузовым лифтом, в котором мы спустились вниз, честно говоря, я даже сбился со счета, до какого этажа. На площадке, провожатый указал рукой на дверь, а сам уехал вверх на лифте.

Глава 13

Помещение было совершенно пустое, только стены представляли собой мониторы, на которые были выведены записи со всех камер видеонаблюдения базы. Юнатов вышел откуда-то из угла, наверное, там была скрытая дверь, извинился, что отвлёк и попросил нас внимательно просмотреть видеозаписи за последние три часа, вдруг кто-то нам покажется знакомым. Он пояснил, что в течение последних трёх часов, было несколько сильных колебаний в энергосистеме базы и кроме того, программа защиты зафиксировала попытку взлома, которая к счастью пресечена. Подобные события у них редкость, поэтому такая срочность. Система у них замкнутая, прямого выхода в окружающее информационное поле не имеет, взлом возможен только с территории базы. Последняя фраза словно током ударила меня, вспомнил сразу того военного, что проводил нас сюда: то как он показал на дверь лаборатории и вернулся в лифт, было похоже на то, как меня сопровождал в коконе дежурный врач по клинике. Спросил у Юнатова, а кто нас должен был встречать, у корпуса, и проводить сюда. Тот ответил, что лаборант Седов. Мы переглянулись и описали того, кто нас встречал на самом деле, правда возникли расхождения: я — видел человека в военной форме без опознавательных знаков, Григорий и Костя — некого молодого человека в белом халате, чем-то похожего на меня, а Юрию и Алексею показалось, что это был помощник Юнатова по подготовке технической стороны операций.

В этот момент в лабораторию влетел запыхавшийся мужчина в белом халате, лет сорока, который, увидев нас, сказав, что ожидал нас у входа, но как мы прошли мимо него — не понял. Юнатов спросил, что тот делал сразу, как только поднялся вверх и вышел из лифта, когда пошёл встречать нас. Он ответил, что, выходя из лифта, столкнулся с молодым человеком, который ошибся дверью, потому что ему надо было в столовую. Ну он его туда и проводил, но, не задерживаясь, сразу вернулся.

Юнатов щёлкнул пальцами, сказав с усмешкой, что те лихо сработали, использовав интервал в несколько секунд, чтобы перехватить нас и снять наши параметры для идентификации. Значит их было по меньшей мере двое.

— Отмотай запись, со входа в здание, назад, давай посмотрим, как они выглядели на самом деле?

Седов отмотал видеозапись и запустил. На записи было видно, что мы подошли к ангару, потоптались несколько секунд на месте, вошли в узкую дверь, затем другая камера показала, как мы вошли в лифт, а третья — как выходили из лифта, и идём к двери лаборатории. На записи с видеокамер, никакого сопровождающего нас не было.

— Думаю, что это фантом, одна из версий кокона, который словно зеркало формирует перед вами образ того, кто в данный момент кажется вам наиболее подходящим объектом для сопровождения, т.е. по принципу «ожидание-результат». Прогони ещё раз ту запись, где ты идёшь в столовую с фантомом.

Результат был таков: камера зафиксировала Седова выходящего из лифта, который остановился на площадке, постоял секунду, словно в размышлении, и вышел на улицу, потом зашёл в столовую, где опять, словно задумавшись, простоял минуты три и только потом вышел из столовой и вернулся в лабораторию. Юнатов попросил ещё раз прокрутить момент, где лаборант стоит неподвижно. Остановил запись и попросил увеличить изображение. Только тут заметил, что вокруг фигуры лаборанта была тонкая-претонкая полоска, отделяющая его от остального пространства.

— Кокон — в один голос прошептали все.

Юнатов, достал из кармана телефон и послал кому-то сообщение. Уже через минуту здесь толпилось по меньшей мере пять человек, которые различными приборами замеряли параметры воздуха, нашей и Седова одежды. Затем внести маленький стеклянный шар на треноге и попросили всех закрыть глаза и ещё прикрыть их рукой. Прозвучал отсчет «три, два, один», послышалось шипение, потом потрескивание, хлопок и я оглох, так заложило уши. Прозвучала команда Юнатова, что можно открыть глаза. Комната представляла странное зрелище: она была погружена в слабый фиолетовый свет, в воздухе — то тут, то там, плавали какие-то белёсые полосы, наподобие тех, что бывают после реактивного самолета в небе. Они в виде тире шли через всю комнату к входной двери и окружали её по периметру, словно это был облачный портал в другое измерение.

— Приехали, — тихо сказал Юнатов и попросил всех подняться к нему в кабинет для совещаний.

Глава 14

Вроде все собрались, но Юнатов не начинал совещание, словно ждал кого-то, периодически поглядывая на дверь. Наконец, вошёл пожилой мужчина небольшого роста, в стареньком потрёпанном костюме и сел на стул, рядом с дверью, словно бедный родственник — ещё подумал я. Увидев его, Юнатов встал из-за стола, подошёл к нему, поздоровавшись за руку, и предложил ввести остальных в курс дела. Мужчина ковыляющей, стариковской походкой подошёл к столу, коснулся его рукой и на его поверхности появились сканы тех самых серых листов, которые были в пачках, когда мы их переносили с Кузьмичом, якобы в подвале. Скрипящим голосом, он сообщил, что сначала расскажет про результаты исследования представленных материалов, а потом выслушает наши вопросы, обращаться к нему можно просто — Иван Кузьмич.

Ох-ты, выдохнул, словно прояснило в мозгу: точно-такой же походкой, виртуальный Кузьмич уходил из моей комнаты и это точно была не походка моего отца, а вот этого Ивана Кузьмича. Что-то у меня дежавю начинается. Кроме того, вспомнил, что Юнатов говорил о том, что виртуальный Кузьмич — эхо моего отца, вернее моего восприятия его. Ни хрена не моего, а вот этого — Ивана Кузьмича, которого вижу впервые в жизни. Поднял глаза на Юнатова, чтобы как-то подать знак, что надо переговорить, но он и так смотрел на меня и взгляд его говорил, что он всё понял. Он что мысли читать умеет? Нет, он скорее сопоставил мой рассказ и то, что отразилось на моём лице при виде его сотрудника.

Иван Кузьмич рассказал, что результаты исследования пачки бумаг, обнаруженной на предполагаемом месте контакта меня с коконом таковы: бумага изготовлена примерно двести — двести пятьдесят лет назад, по немецкой технологии, какой пользовались тогда монастыри для печатания книг, текст на ней нанесен чернилами из каракатицы примерно в то же время, текст написан на языке, который принадлежит к древней индо-европейской группе, и трудно сказать, чей это конкретно язык, потому что программа не смогла его идентифицировать ни с одним из ныне существующих: он представляет собой своеобразный винегрет из фраз и слов, принадлежащих к разным языкам и в транскрипции, которая сейчас не используется, поэтому точно определить, о чём в нём идет речь, невозможно. Единственное, что удалось предположить по совокупности расшифрованных фраз, что речь идет о некой организации, то ли оккультного, то ли шпионского толка, которая собирала сведения о разных странах, народах их обычаях и возможно о состоянии их среды обитания, т.е. использовании природных ресурсов населением.

— На этом, пока всё, но исследования продолжаются, если обнаружу что-то новое — сообщу. Какие есть вопросы?

В зале стояла тишина, да и какие могут быть вопросы, если непонятно — с кем или чем имеем дело.

Юнатов поблагодарил Ивана Кузьмича за информацию и разрешил ему покинуть зал совещаний. Далее выступил специалист, представившийся психологом, звали его Ким Джай, хотя он ничем не походил на азиата, больше у него сходства, в моём понимании, со скандинавами, а может прибалтами? Он сообщил, что испытуемые, похоже были выбраны не случайно, все они молодые, образованные люди, выбравшие профессию коммуникативного характера, нацеленные на карьерный рост и саморазвитие. Таким образом, Ким сделал предположение, что те, кто их изучал и тестировал, хотели узнать, как те относятся к различным проблемам своего возраста, ожиданиям и достижениям, насколько желают и реально способны поменять что-то в своей жизни и в отношении к родным и окружающим, попутно открыв испытуемым их проблемные точки, препятствующие их внутреннему росту. В целом влияние на испытуемых тех, кто их исследовал, — позитивное, на первый взгляд, хотя они предполагают, что нам что-то могли внушить на подсознании и это может аукнуться в будущем. Ким предложил провести со всеми, кто подвергся влиянию, коллективный сеанс погружения в гипноз, с целью выявления скрытых подпрограмм, загруженных в нас, во время нахождения в коконе. Меня это напрягло и даже возмутило. Какого чёрта! Но поостыв маленько, подумал, что это меньшее из зол, которое хотя бы позволит действительно убедиться, что нас не зомбировали и не перепрограммировали — не хочется быть марионеткой в неизвестно чьих руках, ну или ещё чего там.

Юнатов сказал, что над этим стоит подумать, как следует, чтобы получить максимум информации при наименьшем воздействии на ребят, т.е. нас.

Далее выступил помощник Юнатова, который рассказал то, что мы уже частично знали: о скачках напряжения в энергосистеме базы, попытке её взлома и похоже проникновении на её территорию некого объекта, пока не идентифицированного, который вступил в контакт со всеми фигурантами дела, ни коим образом не засветив себя, собрал всю необходимую информацию о том, что нам известно и возможно пока не покинул базу, потому что, как он предполагает, этому должны предшествовать скачки напряжения и попытка очередного проникновения в нашу сеть. Он предполагает, что кокон имеет волновую природу и для его вхождения в контакт с нами нужен проводник — вроде мощной электрической сети, затем проникнув, он какое-то время способен на этом, аккумулированном запасе энергии существовать самостоятельно, и затем для того, чтобы уйти ему нужна эта же электрическая сеть. Следы пребывания кокона в подвале с мониторами говорят, что скорость рассеивания его излучения достаточно низкая, что позволило обнаружить его в вагончике рядом с недостроенным объектом, поэтому есть вероятность того, что сможем обнаружить, где он вошёл в нашу электрическую сеть и вероятно будет выходить. Поиском этого места сейчас и занимается его группа. А пока всё.

— Ну что ж, неплохо, неплохо — сказал Юнатов: Все могут быть свободны, кроме моей группы.

Участники совещания покинули кабинет, остались только мы.

Глава 15

Юнатов попросил сравнить ощущения от контакта с коконом первый раз и сегодня, есть ли разница? Никто не торопился с ответом. Прислушался к себе — разницы не было: как тогда, так и сейчас страх отсутствовал, было только непонимание, почему именно мы и в чём смысл? Осознав сейчас, что это некое явление, которое пока за гранью моего понимания, уже не был так агрессивно настроен выяснить, кто решил так поступить со мной и моими родителями. О том, что разницы не почувствовали, после паузы, сказали все ребята, как и то, что у всех было чёткое ощущение, что нам хотят помочь разобраться в себе, чтобы сделали правильный выбор или поменяли свою жизнь в лучшую сторону. Даже сегодня, когда поняли, что кокон проник на базу и может быть, где угодно, например, тут, мы не ощущаем опасности с его стороны или какого-то страха за свою жизнь. Напомнил Юнатову, о том, что Иван Кузьмич внешне, походкой, тембром голоса, очень похож на того виртуального Кузьмича, правда речь у того была попроще — не научная. Юнатов ответил, что такое он допускает, потому что по ходу своей работы его сотруднику приходилось много с чем необъяснимым сталкиваться, мог где-то пересечься с этим явлением, и оно впитало впечатление о нём, используя его как очередную «маску».

Юнатов выдал нам по пробке-микронаушнику, по виду похожей на те, которыми пользуются оперативники.

— Поскольку камеры видеонаблюдения базы бессильны и не способны фиксировать данное явление, наушник будет контролировать волновые процессы, происходящие у вас в голове, и если войдёте в контакт с коконом, то мы увидим чёткую фиксацию второй, посторонней волны. Прерывать контакт не будем, как и не будем ставить вас в известность об этом, чтобы не спугнуть кокон и попытаться отследить его след по базе. Вы должны чётко понимать, что главное сейчас настроиться на то, что можете видеть не совсем реальные вещи или людей, которых знаете, но тут их быть не должно. Контролировать друг друга вам трудно, поскольку плохо знакомы, поэтому предлагаю разработать некие опознавательные жесты, характеризующие каждого из вас. Они должны быть по своей сути безусловные, автоматические, на физическом плане, чтобы вы о них не задумывались и случайно не рассказали нашему назойливому другу. Метафорично — подумал и задумался, что в моих физических привычках может служить маркером для других. Похоже об этом думали и другие, потому что усиленно потирали мочки ушей и трогали кончик носа. Не сложилось — потому что у меня были такие же привычки.

Похоже, Юнатову эти наши муки творчества доставляли удовольствие: скрестив руки на груди, он внимательно, с лёгкой усмешкой, наблюдал за нами, стоя у окна. Наконец, поняв всю беспросветность наших попыток найти что-то оригинальное в своих жестикуляциях, принял решение взять наш процесс поисков в свои руки.

— Костя, ну ка похрусти пальцами так, как ты меня раздражал при нашем первом знакомстве.

Костя сцепил пальцы и вывернул их так, что мне показалось, они вместе с хрустом сейчас вылетят из ладони.

— Алексей, дерни своим кадыком, словно сглатываешь слюну.

Шея у Алексея — длинная и достаточно худая, поэтому ничего удивительного, что при сглатывании слюны, его кадык, словно рычаг выперся наружу и прошёлся по шее.

— Юрий — ты у нас спец по закатыванию глаз. Извини, понимаю, что это у тебя от небольшого косоглазия, но это определённо твоя фишка.

Зрачки глаз Юрия при этих словах Юнатова поползли в левый — верхний угол и при этом слегка дрогнули, но быстро вернулись на место, чувствовалось, что он старается контролировать этот момент.

— Ну а кто спец по улыбке? Григорий, покажи свои тридцать два зуба.

Григорий хотел похоже хмыкнуть с легкой полуулыбкой, но получилось это действительно слишком широко, вероятно причиной тому узкое лицо, короткая верхняя губа и немножко широкий рот.

— Ну а твоя фишка, Олег, я так понимаю, небольшой тик правого глаза.

Неужели? — подумал я, вроде уже и не замечал его последнее время.

— Причём, что хорошо, что эти рефлексы у вас действуют в минуты, когда вы нервничаете или принимаете решение, поэтому они безусловные. Вот по ним вы и будете отличать друг друга.

Вдруг Юнатов уставился в одну точку и уже более жестким голосом, сказал, что совещание закончено и можем идти.

Когда мы вышли из зала совещаний, дверь за нами не просто закрылась, а сработал автоматический замок. Юрий шёпотом сказал, что за секунду до того, как изменился голос Юнатова, ему показалось некое движение у противоположного окна кабинета, как раз напротив начальника, может штора дернулась, хотя вроде сквозняка нет. Решили спуститься в столовую поесть, а потом зайти ко мне и обмозговать наши автоматические реакции. Кстати всех интересовал вопрос, а есть ли они у Юнатова?

Глава 16

Вечер провели неплохо, каждый рассказал о себе, оказалось много общих интересов и тем для обсуждения. Ребята познакомили с байками о местных знаменитостях, типа Сомова. Он — руководитель группы быстрого реагирования на сообщения о всяких странных событиях и явлениях. Вообще то его группа занимается поисками внеземной жизни на Земле, и даже, якобы общалась с инопланетянином. Затем, прошлись по Юнатову, в смысле, что некоторые считаю его самого инопланетянином: мол мысли читает, всё знает, предугадывает. Кстати, по дороге из столовой, Григорий заметил, как раз, Сомова, который шёл в сторону ангара. Не к нашему ли начальнику?

Разошлись около десяти часов вечера, после чего ещё поискал информацию в интернете на Юнатова, Сомова и ту организацию, в которой теперь нахожусь, даже место попытался загуглить. Оказалось, по картам инета, здесь база логистики крупной федеральной сети и посёлок с парой сотен коттеджей. Панорамы получить не удалось, из-за отсутствия полного покрытия спутниками, получается какая-то промежуточная территория между зонами их ответственности. Ну в общем, они так солидно тут зашифровались, не подкопаешься.

Перед сном выпил стакан кефира и на боковую. Свет сам собой, в течении пяти минут, постепенно затухая, отключился. А мне вдруг расхотелось спать, может новое место и всё такое, типа кокон и странные явления, с которыми уже приходилось сталкиваться ребятам. Опять же этот Сомов, почти легендарная личность, да и Юнатов, то же мне инопланетянин. Послышался стук в дверь. Может, показалось. Нет, опять стук. Встал, зажегся свет, подошёл к видеорегистратору: за дверью стоял Юнатов, спросил, можно ли войти. Я открыл дверь. Дальше ничего не помню.

Проснулся утром, в своей постели. Встал, проверил дверь — закрыта. Обошёл комнату — вроде всё на месте. Посмотрел на часы — было полвосьмого. Попробовал позвонить через планшет Юнатову. Тот сразу ответил и разрешил прийти. Когда вышел на улицу, почувствовал голод, решил, заскочу в столовую, перекушу чем-нибудь на скорую руку. В столовой было пусто, интерактивная панель меню не работала, а через открывшееся окно мне выдвинули поднос, точно такой же как, в виртуальной клинике, да и меню было аналогичным: овсяная каша и компот. Так, опять попался — дошло до меня. Значит я в коконе и это не Юнатов ко мне вчера приходил…. Надо как-то обозначить ситуацию, чтобы кокон понял, что я его раскусил. Идти никуда не надо — всё равно лежу у себя дома, на диване, а кругом — имитация. Повернул обратно к дому и буквально на пороге столкнулся с виртуальным Юнатовым. Тот сказал, что решил сам меня навестить. Оно и понятно: я же передумал к нему идти, вот он и припёрся. Прошли на кухню, заварил себе виртуального кофе, предложил ему, он отказался. Ясен пень, зачем ему он. Псевдо-Юнатов спросил, что хотел сказать. Ну прямо в лоб и сказал ему, что он не Юнатов и знаю, что нахожусь в коконе, поэтому пусть лучше говорит, зачем тут. Последовала пауза.

— Видишь ли Олег, когда-то давно, нас активировали на Земле, с одной целью: защищать вас, как вид от внешних угроз. Мы — это два потока энергии, производимые генератором макрон, ещё, в сказках, нас называли источниками живой и мёртвой воды. На самом деле, мы создавали антидоты против всех вирусов и ядовитых веществ, которые попадали на Землю из космоса. Однако, подземные испытания ядерного оружия на севере страны в 80-х годах разрушили макрон и плазма, удерживаемая им — разлилась. Если раньше мы реагировали на все угрозы точечно, то после разрушения генератора были предоставлены самим себе. Плазма состояла из двух частей: одна убивала, другая — проанализировав объект создавала антидот. Так вот я — та плазма, которая создает антидоты, т.е. ищет решение проблемы, ну а та — вторая, как ты догадываешься, всё убивает. Теперь она никем не контролируется, предоставлена самой себе, и сама решает, кого убить, а кого привлечь на свою сторону в качестве союзника.

— А, где гарантия, что ты — правильная плазма, а не та, что убивает?

— Ну, ей нет смысла использовать вас в качестве убийц — потенциал нет тот, а вот для меня вы очень даже полезны, потому что можете вернуть её обратно в генератор, чтобы его запустить.

— А, может ты программа искусственного интеллекта, созданная на Земле, как оружие?

— Ну тогда, я просто запрограммировала бы тебя на необходимые действия, без попытки мотивации, а не пыталась бы войти с тобой в контакт и взаимодействовать. Кроме того, это я фактически собрала всех этих людей здесь вместе: они, в разное время, были со мной в контакте, по моей инициативе, и я их направляла на то, чтобы они создали эту организацию и занимались тем, чем занимаются. Это была временная альтернатива разрушенному генератору. Теперь на Землю прибыл новый генератор-макрон и можно его запустить, но предварительно надо собрать всю плазму, которая разлилась, чтобы был восстановлен баланс, иначе не получится.

— Почему бы тебе не войти в контакт с Юнатовым, напрямую, и не описать ситуацию?

— У него свои задачи, у меня — свои, и лучше нам пока не пересекаться, тем более, что сейчас с ним вошёл в контакт тот, кто поспособствовал тому, чтобы человечество заполучило макрон, но я не знаю до конца, можно ли ему доверять: он слишком долго был манипулятором на этой планете.

— Но ведь ты знаешь, что я обязан и обязательно доложу об этом разговоре Юнатову.

— Да, но вопрос в том, поверит ли он тебе до конца, сможет ли, захочет ли создать условия для решения проблемы?

— Что ты имеешь в виду?

— Ладно, на сегодня, пока всё. Тебе пора. Просыпайся.

И Псевдо-Юнатов растворился в воздухе.

Глава 17

Сквозь сон услышал, как прозвенел будильник. Открыл глаза — я одетым лежал на расправленном диване. Так может всё-таки, сегодня утром, я выходил на улицу? Ну да ладно, нет смысла с этим заморачиваться, надо поговорить с настоящим Юнатовым, а может сначала с ребятами?

Перезвонил всем ребятам, что встретимся через десять минут в столовой и бегом побежал туда, чтобы проверить настоящая она или нет. Столовая была настоящая: работало интерактивное меню и завтрак был такой, какой я заказал. Подтянулись ребята. Спросил, как спалось, никто не приходил ли к ним в гости? У всех всё было как обычно и без гостей. Решил, что не буду пересказывать события ночи, пока не придём к начальнику.

Юнатов сидел за столом, кивком поздоровался и жестом предложил сесть. Вид у него, как мне показалось, был усталый, ворот рубашки расстёгнут, галстук валялся на столе, рядом с двумя пустыми кофейными чашками. С кем же он тут кофе пил? Да и вообще уходил ли он из своего кабинета?

Подняв руку, спросил, как его называть, не звать же всё время по фамилии?

Улыбнувшись только уголками рта, он сказал, что мы его должны звать строго по фамилии, а он нас — по имени, ему так удобнее. Спрашивать «почему» не решился, хрен его знает, может такая у них тут субординация.

Юнатов спросил, были ли у нас какие-нибудь странные происшествия или мысли. В очередной раз поднял руку. Он кивнул, и я пересказал события ночи. Пока говорил, начальник встал из-за стола и прошёлся вокруг него пару раз, не задав ни одного вопроса. Ребята смотрели на меня с удивлением и даже показалось с недоверием — у них то всё было спокойно.

Усевшись на своё место, Юнатов сказал, что у него вчера был гость по одной из программ, и он почти синхронно рассказал тоже, что и мне сообщил кокон. Кроме того, он подтвердил наши подозрения, относительно посещения его Сомовым, сказав, что руководитель по другой программе доложил вчера ему о том, что отмечена повышенная активность вокруг нашей базы реликтового излучения, за которым они охотятся, появились признаки того, что базу окружило некое поле странной плазменной структуры, в действиях которой определенно наблюдается наличие интеллекта, правда трудно пока сказать, искусственного или естественного. Начальник считает, что вхождение с нами в контакт реликтового излучения и плазменной структуры кокона, означает что события приобретают горячую фазу и нам надо быстро принимать решение и выбирать путь реагирования на них. Поэтому он распределил нам работу следующим образом: я остаюсь на контакте с коконом, а он уверен, что тот будет сейчас около меня постоянно; а ребята отправляются к Сомову, на стажировку по обнаружению реликтового излучения и плазменных структур, чтобы научится контролировать пространство вокруг и фиксировать все посторонние вмешательства или странные явления.

Дверь открылась, вошёл врач, которого Юнатов представил Тиминым, сказал, что тот замерит параметры нашей мозговой активности, чтобы создать эталоны идентификации на предмет попытки постороннего воздействия на нас. Он забрал у нас пробки-наушники и установил за ухом маленький круглый диск, размером с советскую копейку, который сам прилип к коже головы, а затем с планшета стал воспроизводить самые разнообразные инсталляции классической музыки, звуков природы, промышленного производства, человеческой речи на улице города и вокализов разных по тональности, полу и возрасту исполнителей. Закончив с процедурой, врач заменил диски на другие, почти не заметные на коже, которые мы теперь должны носить постоянно, даже когда принимаем душ. И затем удалился. Спросил Юнатова, а что предал мой наушник ночью. Он ответил, что ничего, потому что кокон выдал наше общение с ним за сон, а сновидения плохо поддаются расшифровке постороннего воздействия, на уровне мозговой активности.

Сложно всё это и где гарантия, что новая «копейка» за ухом будет более эффективна, чем та пробка-наушник.

Заканчивая совещание, Юнатов ещё раз напомнил, что команда идет к Сомову, а я к Кузьмичу — разбирать бумаги, вдруг кокон захочет помочь с их расшифровкой. Ребята ушли наверх, а я спустился вниз, где находилась лаборатория Кузьмича.

Глава 18

Работа была наискучнейшая, тупо целый день, правда с перерывом на обед, сидел и пересматривал листы, пытаясь что-то в них понять. Кузьмич даже несколько раз заставлял смотреть их отсканированные копии на мониторе, меняя скорость воспроизведения, освещенность, угол поворота. До того насмотрелся, что к концу дня они уже крутились перед моими глазами, мигали, то увеличиваясь, то уменьшаясь, голова жутко болела и единственной мыслью было только одно, когда всё это закончится? То ли дело ребятам: в полевых условиях, на природе, ищут источники излучения, прогулка, да и только. А я, целый день, в подвале, в духоте, с кипой пыльных, старых бумаг, и издевающимся надо мной Кузьмичом.

Поужинав неспешной походкой шёл к своему дому, когда меня нагнал Григорий. Он спросил, как себя чувствую и что нового узнал. Сказал, что целый день без толку пялился в бумаги, но так ничего и не понял. Тот сказал, что вероятно это пустая затея, вряд ли в них есть что-то ценное, если только не поиск местоположения монастырей, где их писали, являвшимися частью системы воздействия на людей. Я удивлённо уставился на него, закралось подозрение, что это кокон, а не Григорий, но тот стеснительно улыбнулся своей, ну просто огромной, улыбкой и сказал, что раньше интересовался историей религии и много интересного прочитал из жизни монастырей, может поэтому пришла такая мысль. Пока шли до моего дома, он рассказал историю про древний женский монастырь в Германии, до сих пор функционирующий, о котором у местного населения куча легенд и мифов. Он кстати туда ездил и очень был потрясен увиденным: монастырь действительно очень старый, хорошо укрепленный, с толстыми стенами, внутри огромная библиотека, богатейшая коллекция, можно сказать с начала письменности.

Распрощавшись с Григорием, по возвращении домой, с удовольствием принял душ, чтобы смыть пыль и усталость. Разлегшись на диване, нашёл через планшет тот самый монастырь, о котором говорил Григорий. Информация по его истории была скупая, но много туристами было выложенных фотографий его внешнего вида, внутреннего убранства и экспонатов. Разглядывая серебряные кубки, обнаружил на одном, вернее его основании, надпись очень похожую на язык из нашей серой кипы, даже показалось, что такую фразу там уже видел. Потом на фотографии одной из книг с полки, из коллекции монастыря, заметил на корешке название, написанное тем же языком. Решил, что завтра обязательно об этом задам вопрос Кузьмичу.

Всё-таки сомнения относительно Григория меня мучали, решил позвонить ему, чтобы якобы, уточнить названия монастыря, о котором он мне рассказывал и спросить, не осталось ли у него буклетов или каких других материалов, оттуда. Григорий ответил, что материалы по монастырю где-то валяются дома и он вполне может попросить родителей прислать их ему. Успокоившись, что Григорий — это Григорий, а не какой не кокон, решительно направился к холодильнику, чтобы перекусить эту радость чем-нибудь вкусненьким. Правда там ничего не было, кроме меда и кефира. Что делать, есть-то хочется, перемешал их и выпил коктейлем. Надо в следующий раз прихватить в столовой вкусняшек, типа слойки или кексы, а то с голоду вечером можно помереть. Жаль, что тут нет пиццерии, кафешки и всё делается для здорового питания. Но ведь иногда хочется порадовать себя чем-то сладко-душевным. Ох-хо-хо. И я побрёл на диван, может до сна отвлекусь новостями с планшета.

Глава 19

Ночь прошла без происшествий, для меня. Но вот к Григорию пришёл кокон в моём обличии и беседовал с ним относительно того самого монастыря, о котором он мне рассказывал. Псевдо-я задавал самые разные вопросы: были ли деревья на территории монастыря, какие, как выглядели, чем запомнился ему обслуживающий персонал: лица, одежда, возраст; кто был его гидом и о чём рассказывал и что показывал. Всё это Григорий рассказал на совещании у Юнатова, обратив особое внимание на то, что его память вдруг стала феноменально работать и он в мельчайших подробностях смог рассказать всё, что увидел и услышал на экскурсии в монастыре, хотя это было года четыре назад, и самое интересное, что он это помнит даже сейчас. Юнатов срочно отправил его в соседнюю комнату и попросил записать всё, о событиях вчерашней ночи и посещении монастыря.

Когда Григорий вышел, Юнатов сказал, что опять же к сожалению, наши датчики не смогли зафиксировать контакт с коконом. Пока специалистам не удается нащупать его характерные маркеры вступления с нами в контакт, кроме визуальных, как произошло с Седовым. Оказалось, что у кокона очень оперативная связь с внешним миром: сегодня утром, была доставлена посылка от родителей Григория, где все буклеты, фотографии и видеосъёмки с той самой экскурсии по монастырю. Юнатов предложил просмотреть их сейчас, может у кого будут свежие мысли по этому поводу.

На столе появились изображения фотографий, видеокадров, буклетов, чтобы их можно было увеличить или систематизировать. Рассматривая фотографии, не нашёл тех, из интернета, на которых был кубок и корешок книги, поэтому решил их добавить на стол, с планшета, чтобы показать Юнатову. Моя находка его очень заинтересовала, и он вызвал по внутренней связи Ивана Кузьмича, чтобы тот посмотрел.

Рассматривая фотографии, обратил внимание на крохотный герб, который был выгравирован на двери, ведущей в подвал, где раньше, вероятно, был винный погреб. Что-то он мне напомнил, но что? Увидев, что уже некоторое время тупо смотрю на один снимок, Юнатов спросил в чём дело и я показал герб на снимке, сказав, что не могу вспомнить, где я его уже видел. Он на своей части стола увеличил снимок, о котором шла речь и задумался.

В это время пришёл Иван Кузьмич и следом за ним Григорий с толстой пачкой бумаг. И когда он успел столько написать? Юнатов тоже удивился его скорости, но тот ответил, что он сам порой не осознавал, что писал, работая автоматически, словно машина, пока не закончились его воспоминания. Кузьмич же наоборот был очень медлителен и осторожен в выводах, сказав, что всё это интересно, но надо сопоставить и проверить с теми документами, что у него имеются, чем он сейчас и займется. Скачав на свой планшет все материалы со стола и сделав копию отчёта Григория, он удалился, оставив нас в подвешенном состоянии: так всё-таки мы на правильном пути или это так — отвлекающий манёвр от чего-то другого.

Юнатов сказал, что определённо есть прорыв, дающий шанс на расшифровку текста, пока правда не ясно куда он нас заведёт — всей картины, в целом, мы не видим, но движение есть и это уже хорошо. Улыбнувшись, как всегда одними уголками рта начальник сказал, что кокон начинает нас задействовать одного за другим, значит у него есть план и мы должны всегда, в контакте с ним, пытаться понять какой — это сверхзадача. И далее последовала фраза, которая мне очень не понравилась, о том, что продолжаем работать там, куда он нас направил, значит мне опять на целый день — в подвал. Чёрт побери. И я поплёлся к лифту, чтобы спустить в пыльное царство Кузьмича.

Глава 20

Пока безрезультатно, в сотый раз, изучал бумаги, попутно ища фразу, которую видел на основании кубка, наверху произошли события о который узнал только в конце дня от ребят, перед совещанием у начальника. Вот, что они рассказали.

Отправленные Юнатовым к Сомову, они изучали очередной маркер реликтового излучения, вынесенный на поляну полигона, для подобных исследований. Погода стояла безоблачная, солнце хоть и припекало, но жары и духоты не было. Вдруг увидели, что Алексей как-то неестественно упал на траву, словно его отключили. Подбежав, стали проверять дыхание, пульс. Он был жив, но словно спал, попытались привести в чувство, вызвали врачей, а пока решили перенести в тень, но не тут-то было — не смогли поднять, словно он весил тонну. Врачи то же ничего не смогли сделать, даже опробовали электрический разряд и предприняли попытку переложить его на автоматизированные носилки, но робот не смог его поднять с места, хотя был рассчитан на 300 кг.

Юнатов послал специалистов из лаборатории, оцепивших место вокруг Алексея и затем облучивших каждый клочок земли большими фонарями, испускавшими фиолетовый свет, который словно застывал в воздухе и никуда больше не двигался.

Скоро огороженное место напоминало фиолетовый полупрозрачный купол, внутри которого чётко стала различима тонкая граница, вроде оболочки, в пяти сантиметрах от лежащего на земле тела. Специалисты нажимали руками на неё — она поддавалась, но только отводили руку — возвращалась обратно, словно вокруг Алексея был надутый пузырь. Попробовали её в районе ботинок разрезать лазерным скальпелем, она разошлась, искря краями, но тут же восстановилась. Возможно арсенал приборов, для изучения оболочки кокона мог быть безграничным, судя по принесённому на поляну оборудованию, если бы не тело Алексея внутри него.

Неожиданно всем была дана команда отойти на сто метров от тела, забрав всё оборудование и убрав фиолетовую светящуюся сферу. Оперативно поляна была очищена, затаив дыхание, все ожидали, что будет дальше.

Воздух над поляной сгустился, словно наполнился водой, даже колебания травы от ветра стали плавные, замедленные. Затем и эти движение прекратились. Над телом Алексея появилось слабое переливающееся свечение, вроде радуги, которое стало расти, отодвигая от него границу кокона. Раздался хлопок, и она исчезла. Сразу посветлело, трава заколыхалась на ветру, и воздух над поляной стал прозрачен. Не торопясь, специалисты подошли к телу. Алексей лежал с открытыми глазами и улыбался. Сев, он сказал, что ему надо к Юнатову — есть срочная информация. Так он до сих пор и находится у начальника и о чём они там беседуют так долго — неизвестно. Вероятно, узнаем на совещании — подытожили они.

Дверь кабинета открылась и Юнатов крикнул, чтобы заходили. Начальник с Алексеем сидели в начале стола и перед ними лежала пухлая пачка бумаги — я ещё подумал, что тот писал отчёт, как Григорий вчера.

Юнатов сказал, что пересказывать события дня не будет, потому-то, что все в курсе, в том числе и я, вопросительно глянув в мою сторону, поэтому предложил перейти сразу к делу.

Алексей рассказал, что он родом с Алтая и его бабка была потомственной шаманкой. Она скрывала это ото всех, и умерла, так никому и не сообщив из родственников, поэтому он не знал, но знал кокон, который организовал с ней «встречу». Так вот бабушка сказала, что у неё есть тайное место, которое она унаследовала от родителей, но не передала своим детям, потому что решила не портить им жизнь. Но теперь, поскольку необходима помощь против неконтролируемой тёмной силы, она ему сообщит, как его найти и только он сможет взять артефакт, который поможет в поисках. Карту, как найти место, он с её слов записал, по памяти, но сложность в том, что с того времени, как бабушка там была, всё изменилось и без координат — будет трудно найти. Вся надежда на деда, который работает лесничим в тех местах.

Юнатов добавил, что, поскольку сроки поджимают, с учёбой покончено, он объединяет нашу группу с группой Сомова и завтра, одной командой, вылетаем на Алтай.

Напоследок, начальник спросил, есть ли у меня какие-то новости, на что ответил, что пока нет. «Ну что ж и такое бывает» — сказал он, и на этом совещание закончилось.

Глава 21

Но на этом приключения дня не закончились. После ужина, когда решили собраться у меня, чтобы, без начальника, обменяться впечатлениями, обнаружилось, что не выходят на связь Юра и Костя. Решили вместе дойти сначала до коттеджа Юры, потом Кости. Юнатову звонить не стали, вдруг наши опасения ошибочны, да и тем более — они же за нами наблюдают, вроде как на уровне мозговой активности, вот пусть и реагируют.

Дверь в коттедж Юры была открыта, ни его, ни вещей, ни хоть какой-нибудь записки мы не обнаружили. Было ощущение, что он просто сбежал отсюда. Хотя в такое плохо верилось: парень был не робкий и здесь уже пять лет. Аналогичная картина была и в коттедже Кости. И это было вдвойне странно, поскольку Юра с Костей не особо ладили, старались держаться на расстоянии. Причина была, до банальности, проста: и тот и другой были здесь давно, в своих группах являлись заместителями начальников, привыкли сами принимать решение, поэтому оказавшись вместе, в нашей группе, между ними возникла скрытая борьба за лидерство. Меня они не воспринимали конкурентом, поскольку считали, что в произошедших событиях, моей заслуги нет — просто стечение обстоятельств.

Григорий предложил отследить их след с помощью датчика, который фиксируется реликтовое излучение, тем самым убив двух зайцев: если прибор след возьмёт — то в пропаже ребят виноват кокон или тот, с кем общался Юнатов за закрытыми дверями, если прибор след не возьмёт — то тут скорее причина личного характера. Прибор след не взял.

Алексей тем временем сбегал к своему бывшему начальнику и выпросил его бульдожку Мусю. Когда поиски Григория ни к чему не привели, Муся бодро взяла след от дома Кости в сторону леска, за которым находилась запасная проходная на базу, так сказать чёрный ход для своих, на крайний случай.

Добежав до проходной поняли, что совсем беда: дверь была открыта и код на входе отключён. Муся тянула поводок дальше за ограду, но сначала надо предупредить Юнатова. Выйдя с ним на связь, объяснил ситуацию, хотя похоже уже всё знал и наблюдал, в реальном времени, за нашими действиями, вероятно, решил использовать создавшуюся ситуацию, как тест на нашу способность решать задачи спонтанно. Он сказал, что можем продолжать поиск вне базы, уже задействован спутник и группа, которая ищет их следы с воздуха.

Мы уже бегали за Мусей битый час, петляя по лескам и полянам вокруг базы и было даже странно: почему вокруг базы? Наконец, Муся устала и разлеглась на пузе около небольшого озерца, давая понять, что хочет пить, но грязную воду их этой лужи пить не будет. Хорошо, что хозяин собаки, зная её повадки, когда отдавал Алексею, сунул бутылочку с водой. Бульдожка высосала из неё воду, шустренько сходила в кустики, но не продолжила поиски, а тупо стояла у воды, словно тут обрывался след ребят.

Пришлось мне выломить у ближайшего дерева большую ветку, закатать штаны и залезть в озерцо, чтобы прощупать дно. Идея не из лучших, но что делать. Григорий тем временем с прибором излучения решил обойти озерцо по периметру, а Алексей попытался, с помощью прихваченного Костиного носка, заставить Мусю возобновить поиски ребят — вдруг у неё нюх сбился.

Ни хрена не сбился! На дне озерца, обнаружил рюкзаки ребят и, слава богу, ничего больше. Содержимое рюкзаков, на удивление, было одинаковое: пара футболок, сменное белье, носки, спортивные брюки. Интересно, куда это они собирались ехать? И где они, чёрт побери?

Подошёл Григорий, сказал, что засёк слабое свечение на краю озерца, но подойти ближе не смог — мешали заросли ивы. Интересно, что Муся, при этих словах, встрепенулась и весело поковыляла в том же направлении. Хоть какая-то зацепка. Рванули следом.

Пришлось ломать кустарник, чтоб добраться до воды. Предстала странная картина: у берега, на воде, плавал словно большой слабосветящийся обруч, внутри которого просвечивала прозрачная труба с перекладинами, ну точно, люк канализации, уходящая в толщу воды. Пришлось ещё раз закатать штаны и залезть в озеро. Воды было по колено, тогда куда могла уходить лестница? Добравшись до обруча, потрогал воду внутри него, рука коснулась густого желе. Ничего не оставалось, как лезть в него, благо раздражения на коже от контакта с ним не возникло. Григорий закрепил у меня на поясе стропу и сказал, что как только её дерну, он с Алексеем будет тащить меня наверх.

Ступил на перекладину, она немного прогнулась, словно резиновая, но выдержала. Стал спускаться дальше. Пока дело не дошло до головы, куда ни шло, но вот настал и её очередь: сейчас мне предстоит окунуться лицом в это желе и неизвестно, что под ним, хотя ноги вроде ощущают, что там воздух, но какой? Протиснув лицо сквозь желе, оказался действительно в пространстве с почти нормальным воздухом, если не считать запах, то ли калёного железа, то ли жареного мяса. Шучу. Правда запах был какой-то странный, но непротивный. Спустившись по трубе, примерно около трёх метров, оказался, если можно так сказать в капсуле, где наши ребята сидели у стены и казалось, что спали. Потрогал пульс, прислушался к дыханию — живы. Попробовал разбудить: дергал нос, уши — никакой реакции. Как их поднимать по трубе, в таком состоянии — не представляю. Может тянуть вверх ногами? Осторожно ступил на пол капсулы — он пружинил, но не проваливался — и на том спасибо. Отстегнул от себя стропу, обвязал ею ноги Косте, перекрестился и дернул два раза. Стропа натянулась и стала тащить Костю к трубе. Направил его тело, чтобы он аккуратно вошёл в неё и руки не мешали. Время словно застыло и только видел, как тело поднимается вверх небольшими рывками и уходит всё выше и выше. Наконец, его протащили через желе и оттуда высунулась рука со тропой — это Григорий, отцепив её от ног Кости, вернул мне, чтобы я привязал Юру. Когда манёвр с Юрием закончился, и я, весь облепленный желе, вылез наружу, на поляне уже была толпа народу и ребят грузили на носилках в машины медицинской помощи. Взглядом спросив Григория, как они, понял по ответу, что — без изменений.

Обернувшись, увидел, как в люк один за другим спускаются специалисты в костюмах повышенной защиты. А я-то без костюма спускался, вдруг чего подцепил, и что? Что-то не вижу, чтобы ко мне кто-то бежал оказывать помощь? Ой ошибся, бегут, что-то мне не хорошо, и голова кружится и как будь то засыпаю, всё-таки желе похоже ядовито….

Глава 22

Пришёл в себя в палате, чистенький, отмытый, но с дикой головной болью. Рядом на стуле сидел Алексей и дремал. Муська лежала около его ног и похрапывала. Она первая почувствовала, что проснулся и начала тыкать мордой ногу Алексея. Проснувшись, он обрадованно спросил, как дела. Сказал, что аспиринчик мне бы не помешал — жутко болит голова. Он принёс стакан с водой и накапал туда зелёнки. На мой вопросительный взгляд, ответил, что так велел доктор, осматривавший меня. Выпив подкрашенную воду, почувствовал почти сразу, что боль отходит и жизнь налаживается. Спросил, как ребята и где Григорий. Оказалось, Григорий пишет отчёт, по указанию Юнатова. Вот ведь бюрократ — что ни день, то отчёт! Как же без отчёта! Ребята лежат в соседней палате, но пока не пришли в чувство. Вроде кокона вокруг нет, но почему не просыпаются — непонятно. Со слов Алексея, вертолётом из столицы прибыли какие-то спецы, привезли кучу аппаратуры и сейчас колдуют над ними. Когда заглядывал, Юра и Костя были с ног до головы облеплены датчиками, и кругом с десяток мониторов, на которые выходят снимаемые данные. В общем — чума. Юнатов пару раз звонил, спрашивал, как у меня дела.

— Надо отзвониться, сказать, что ты пришёл в чувство.

— Погодь, погодь. Дай отдышаться. Он же меня сразу заставить писать отчёт. Пусть пока Григорий отдувается.

В проёме дверей показался Григорий и ехидно спросил, почему это он должен один отдуваться за наши совместные приключения. Затем передал Алексею, что Юнатов его ждёт с отчётом, только Мусю надо вернуть хозяину, а то он мне по дороге попался и спросил, где она. Услышав слова про хозяина, Муся встрепенулась, подняла мордочку вверх на Алексея и громко тявкнула, что пора. После их ухода, Григорий уселся на стул и спросил, что слышно о ребятах, ну я и передал то, что узнал от Алексея.

Зашёл доктор, осмотрел меня, послушал пульс и сказал, что могу катиться на все четыре стороны, в смысле куда пожелаю, а то у него пациент на подходе и его надо где-то разместить, а медчасть не резиновая, боксов только два, поэтому он с нетерпеньем ждёт, когда я отчалю, чтобы подготовить палату. Не стал его задерживать, и мы с Григорием пошли в столовую, благо время было обеденное и я порядком проголодался.

После обеда, Григорий побежал по своим делам, а я в вразвалочку отправился к Юнатову: всё равно заставит писать отчёт, так лучше сейчас, пока живы впечатления. В приёмной начальника застал Алексея за столом секретаря, который судя по стопке бумаги перед ним, дописывал отчёт.

— Ну ты даёшь, ничего себе накрапал. Заканчивай давай, писатель, мне пора приступать.

Скрепив отчёт степлером, Алексей сказал:

— Пост сдал.

Я ответил.

— Пост принял.

Придвинул к себе пачку чистых листков и начал писать.

Отчётик у меня получился потолще Алешкиного, много чего наваял там, ну в смысле описания не только событий, но и собственные размышлений и впечатлений.

Когда в приёмную зашёл Юнатов, мой отчёт уже лежал рядом с Алёшкиным.

— Что. не терпелось отчёт сдать?

— Так всё равно заставили бы.

— А я с тобой хотел сначала поговорить.

— О чём?

— Ну, например, почему полез в капсулу, не согласовав со мной действия?

— Не знаю. Наверно боялся за ребят.

— Как думаешь, почему они там оказались?

— Не знаю. Может кокон фантом какой навёл, чтобы заманить туда. Например, типа, кто-то тонет. Очнутся — узнаем.

— Да. Главное, чтобы очнулись, а то странный у них сон — специалисты говорят, вроде как в коме, хотя все физиологические параметры тела в норме.

— А почему не привлекаете того, кто снял кокон с Алексея?

— Ну, во-первых, у меня с ним нет прямой связи. Он приходит, когда захочет или, когда посчитает нужным. А потом, я так понимаю, у него есть свои дела. Хотя, если бы была такая возможность, то обязательно обратился.

— А кто он?

— Олег, кончай развивать эту тему. Отчёт сделал, ну и иди — тебя Кузьмич в подвале ждёт. Мне тоже надо работать.

Да, не получилось у меня сегодня спилить от Кузьмича. Пошёл дышать вековой пылью.

Глава 23

Странно как-то сегодня на эти бумаги смотрел, словно находился в состоянии засыпания. И вот тут-то и увидел в тексте ту самую фразу с кубка, а рядом с корешка книги. Мне ещё показалось, что они словно жирным шрифтом выделены, поэтому стали заметны на фоне других слов. Сфотографировал на планшет, чтоб не потерять и пошёл в другой конец длинной комнаты к Кузьмичу, чтобы показать лист с фразами и для сравнения фотографии из монастыря. Кузьмич, ни слова не говоря, скопировал лист и фото к себе на планшет и сказал, что план на сегодня выполнил и могу топать домой — на диванчике полежать. Какой диванчик. Просто уверен, что Юнатов опять заставит отчёт писать по поводу моей находки, поэтому решил сам подняться к нему, за одним узнать, как там дела с ребятами.

Пришёл как раз вовремя: Григорий и Алексей сидели в приемной Юнатова, сказали, что через полчаса будет совещание. Спросил их про Юру и Костю. Они ответили, что ребята очнулись, чувствуют себя более-менее и сейчас в больничке строчат отчёты. Ну как же без отчётов? Ну куда же мы? Вот и я сейчас его же родимого писать буду. Ёлы-палы — второй отчёт за день — сплошная бюрократия.

Присев к краю стола, кратко описал найденный лист, фразы и то, что все материалы передал Кузьмичу. Добавлять размышлений не стал.

— Краткость сестра таланта — услышал над ухом голос начальника, — Наконец-то, Олег, ты начинаешь писать по существу, без демагогии, а то я устал уже читать ваши эпистолярии.

Совещание началось только тогда, года пришли Юра и Костя, на вид немножко бледные, но ничего так — бодренькие. Чёрт, даже с обнимашками получилось — так мы были рады, что они живы и здоровы. Кроме нас, здесь присутствовала команда Сомова и заместитель Юнатова. Начальник сказал, что в связи с возникшими обстоятельствами, мы выбились из графика, поэтому после совещания, через час, с вещами, прибыть на площадку №3.

Далее, он, не зачитывая отчёт ребят, кратко сказал, что третий игрок обнаружился, поэтому сейчас ясно, что за нами наблюдают оба потока плазмы, и если одна пытается помочь, то вторая — предпринимает попытки узнать, что нам известно, как о ней, так и её преследовательнице.

— То, что, ребята оказались живы и не пострадали, говорит о том, что она не собирается причинять нам вреда, пока мы не начнём против неё активных действий. Кстати, надо учесть, всем участникам данного проекта, что ребята попались на уловки фантома, принявшего облик их родственников, которым потребовалась срочная помощь. Запомните, что никто из ваших родственников не знает, где мы расположены и как к нам добраться, засеките на носу: у вас не может быть родственников здесь, как и знакомых из прошлой жизни. Хотя, если бы не этот случай, мы неизвестно, когда бы узнали, что находимся под её пристальным наблюдением. Вопросы есть? Вопросов нет. Всё совещание закончено, жду на площадке №3. Время пошло.

Глава 24

Летели в вертолете, с посадкой на дозаправку, часов восемь, пару раз пересекали грозовой фронт, так что устали от тряски и оглохли. Приземлились под утро, рядом с посёлком, где жил дед Алексея. Кругом висел плотный туман — в пяти шагах ничего не видать, сыро, промозгло. Обрадовались, когда через пятнадцать минут подъехал крытый брезентом КамАЗ. Предпринял попытку спросить начальника, когда будет перекус. Сомов за него ответил, что ехать долго, так что можем поесть прямо сейчас, вытянул из-под лавки длинную сумку и раздал всем по пайку. В запаянном пакете была пластиковая бутылка-тюбик с водой, пакет сушёного мяса, галеты и маленькая баночка с чем-то похожим на густое какао. Трясясь на рытвинах грунтовой дороги, проглотил завтрак, так и не почувствовав его вкуса, подумал, что такая еда ни о чём, но минут через пять пришло чувство сытости и даже настроение поднялось. Интересно, что они в него добавляют, чтоб таким малым количеством смог утолить голод?

Меня беспокоил вопрос, почему не пошли к деду Алексея, а поехали сразу в тайгу? Спросить не мог: Алексей сидел у кабины водителя, а я почти у заднего борта. Наконец, когда доехали до места, узнал, что деда Алексея в селе не было, поэтому и поехали сразу к нему на работу, в заказник. Но и тут, на центральной базе, его не оказалось: он ушёл с обходом и вернётся только к вечеру. Взяв одного из лесничих в проводники, поехали за ним следом. Догнали его только к обеду. Он расположился на перерыв, на одной из стоянок. Дед обрадовался встрече с Алексеем, но, когда узнал зачем мы тут и куда идём, категорически отказался помогать, сказав, что бабка с него взяла клятву никогда и никого туда не водить, даже если она попросит. Юнатов с Сомовым ушли посекретничать, чтоб обсудить ситуацию, а Алексей разговорился с лесником, который нам помог найти деда. Оказалось, что он обязан его бабке своей жизнью и готов нам помочь, тем более, что про чёрный берег он не только слышал, но и там бывал, поскольку каждый год там непонятно что горит и оттуда начинается пожар на весь лес.

Когда Юнатов и Сомов вернулись, Алексей обрадовал их, что есть проводник, и они дали команду грузиться в машину. Дед Алексея с нами не поехал, и только помахал рукой, пока мы не скрылись за поворотом. Добирались до места ещё часа четыре, пока не стемнело. Лесник предложил тут заночевать, а завтра утром спуститься к берегу. Ночь прошла без приключений, спали кто в машине, кто в палатке. Утром налегке, пешком стали спускаться по достаточно крутому склону вниз. Чем ближе были к месту, тем больше всё кругом походило на пожарище, ни тебе травы, ни кустов, кругом чёрная обгорелая земля. Наш провожавший сказал, что нам ещё повезло: в это время пожаров не бывает, а то до того места даже на лодке не добраться. Наконец, оказались на берегу.

Странное место: песок здесь от пожаров спекся и превратился в чёрное стекло, гладкое и скользкое. Алексей стал выкладывать из рюкзака рыболовные снасти, но похоже не на рыбу, а на крокодила, судя по размеру крючка. Группа Сомова разошлась охранять периметр, Юнатов присел на складной стул. Алексей позвал нас и объяснил ситуацию, что охотиться мы будем на огромного сома, поэтому придётся поднапрячься, чтобы его вытащить. Принцип ловли такой: он насадит на огромный крючок с зазубринами припасённый подтухший кусок мяса, закинет в воду и когда сом клюнет, мы будем тащить веревку, привязанную к крючку до тех пор, пока тот не окажется на берегу, и он ему не отсечёт голову. Впрягшись в веревку, на которой были сделаны специальные зацепы для рук, стали ждать, пока сом клюнет на брошенный кусок. Чтобы спровоцировать сома, Алесей стал раскручивать веревку, чтобы от мяса пошли круги по воде и распространился запах.

Прошло уже три часа, мы устали от напряженного ожидания, а он сволочь не клевал и не клевал. Усевшись на берег, чуть ли не дремали от свежего ветерка и шума реки. Вдруг веревка резко дёрнулась и нас потащило к воде: на скользком берегу трудно было упираться, но слава богу подоспел Сомов и ухватив Юру одной рукой, другой накинул на него веревку и побежал, что есть мочи к ближайшему дереву, обежав его он упёрся ногами в ствол и стал тянуть верёвку на себя, через секунду к нему присоединилось ещё двое из его команды и я почувствовал, что мы остановились. Тянуть сома оказалось трудно: он делал рывки, то напрягая, то ослабляя веревку, крутился на месте так, что верёвка ходила ходуном, наконец он устал, да и похоже сильно поранился крючком, потому что вода у берега приобрела красноватый оттенок. Ну в общем тащили мы его ещё полчаса и когда, его голова показалась из воды, я готов был бросить верёвку и бежать куда подальше от этого жуткого зрелища. Губы у него были порваны, пасть полуоткрыта с обнажёнными рядами зубов и весил он, на мой прикид, не меньше 300 кг. Когда его туловище оказалось на берегу, Алексей взял топор с длинной рукояткой и шарахнул им по шее. С трёх ударов он отсёк ему голову, но хвост продолжал биться о берег и меня чуть не вытошнило от такого вида. Затем Алексей этим же топором распорол его брюхо и достал из желудка небольшой чёрный камень, наподобие булыжника. Он промыл его в реке и принёс Юнатову, чтобы тот увидел то, зачем мы прибыли сюда. Покрутив в руках камень, Юнатов передал его Сомову, тот подбросил его, оценив таким образом вес, посмотрел на него под разными углами зрения и сказал, что он согласен, что это древний компас — солнечный камень, правда странно, что чёрного цвета. Обычно такими пользовались древние мореходы, но откуда он в этих местах — не понятно, кроме того не ясно как им пользоваться.

Алексей взял камень у Сомова, положил на ладонь левой руки, поднёс узкой плоскостью к лицу и посмотрел вдоль его широкой площадки. Было видно по глазам, что он что-то увидел, потому что зрачок его двигался из стороны в сторону, словно следил за неким двигающимся объектом, который мы не видели. Наконец отведя камень от лица, он сказал, что видит след плазмы, уходящий за горизонт: она здесь была, но её прогнала защита этого места, поэтому — удалилась, теперь, пока камень в его руках, она близко к нам не подойдет и на километр.

Юнатов приказал скинуть остатки сома в реку, всё тут прибрать и возвращались к машине. На обратном пути заехали на стоянку к деду, но его там не было — ушёл дальше, оставив только записку Алексею, которую тот, не читая, убрал в карман и ни с кем не разговаривал всю обратную дорогу. А я обдумывал объяснение Алексея, почему его бабка спрятала камень в соме: они падальщики, глотают всё, что ни попадя, даже своих погибших соплеменников, поэтому если в таком глухом месте испокон жили сомы, то проглоченный камень никуда отсюда не денется.

Глава 25

Когда летели обратно на вертолёте, впервые решил рассмотреть команду Сомова, хотя понятно, что с нами была только малая её часть. Удивлению моему не было предела, когда обнаружил, что у них в составе есть женщина. Её не заметил потому, что они ходили в одинаковой форме и все в затемнённых смарт-очках, я принял её за худощавого пацана, тем более, что она всё делала с ними наравне, помалкивала, как и остальные, и никак не обращала на себя внимание.

Конечно, на базе порядки Юнатов завёл драконовские, вернее монастырские, никаких там шуры-муры и прочее. Оно и понятно, что здесь вопросы решаются не простые, но ведь мы оказались тут не по воле сердца, а в силу обстоятельств, а интересно она по какой причине? Вообще-то, сейчас только задумался, что на базе женщин видел раз-два и обчёлся. А у Сомова, насколько помню, ребята говорили, есть семья, знают ли они чем он занимается и вообще, когда он успевает их видеть — он же всё время в командировках? Неужели и я тут останусь навсегда? Хотя, конечно, здесь интересно, но очень непривычно: за последние дни, только сейчас задумавшись, понял, такого наслушался, насмотрелся и узнал, о чём даже предположить не мог раньше — голова кругом.

Прилетели на базу вечером. Юнатов потребовал, чтобы прислали ему отчёты через час, но мы, первым делом, рванули в столовую, чтобы успеть поужинать, всё-таки целые сутки питались всухомятку. Договорились, что через два час встречаемся у меня, почему у меня: ну так сложилось, с самого начала.

Когда ребята собрались, попросил Алексея показать чёрный камень и научить пользоваться — интересно же. Он сказал, что, по словам бабушки, камень будет слушаться только его, но я не поверил и вызвался первым. Положив камень мне на левую ладонь, Алексей приподнял её так, чтобы глаза был с ней на одной прямой и сказал, чтобы смотрел не на камень, а в пространство над ним. Сначала, как и обещал Алексей, ничего не было, подумал, что действительно, камень слушается именно его, но потом заметил, как в воздухе над камнем появились вращающиеся круги, словно пружину растягивали и сжимали, сначала плавно, потом быстрее, быстрее, и вот её самой уже не видно, но над поверхность камня появилось изображение нашей базы, словно квадрокоптер снимает её сверху, потом изображение увеличилось, появилось изображение моего коттеджа, затем стены его стали прозрачные, как на рентгене и я увидел нашу группу, столпившуюся около меня с камнем и на заднем плане человека, который за нами наблюдает, но контуры у него не такие чёткие, как наши, а размытые и он точно шестой в комнате, а нас должно быть пятеро.

Мгновенно отвёл камень от лица, начал озираться, ища того — шестого, но в комнате нас было пятеро. Ребята спросили, что случилось, но я решил им пока ничего не говорить, может показалось. Остальные тоже попробовали посмотреть камень, но ничего не увидели. Ещё немного поболтали, и разошлись по домам. Уходя последним, Алексей внимательно посмотрел на меня и спросил, что же всё-таки я видел? Вкратце пересказал, он очень удивился, но поверил мне.

Зажег спичку и по периметру обошёл коттедж, как учила мама. В одном месте спичка затрещала и разлетелась на две части. Зажёг другую — тоже самое, третью — опять разлетелась. Всё верно: тут кто-то был, но кто? «Эй, Юнатов, ты же за мной наблюдаешь, ты то видел, что на камере или нет?» — подумал я и пошёл перекусить это дело на кухню. Минут через тридцать пришло сообщение от начальника: он просит сообщить, что произошло, когда я взял камень в руки, ну я и послал ему краткий отчёт. Значит, что-то на камере зафиксировали, слава богу, а то я уж подумал, что у меня глюки.

Глава 26

Утром, на совещании, Юнатов сообщил, что пока мы вчера развлекались с камнем, за нами в комнате наблюдал объект, который пока не идентифицирован, но есть его, пусть нечёткое, изображение. Картинку с камеры вывели на поверхность стола, но, к сожалению, никто их нас не опознал его. Юнатов предположил, что это тот самый объект, который с ним вошёл в контакт и он же освободил Алексея из кокона. Алексей тем временем стоял в углу комнаты и осматривал с помощью камня окружающее пространство, поэтому никак не отреагировал на слова. Юнатов попросил меня его подменить, чтобы тот посмотрел на запись. Оторвав взгляд от камня, Алексей сказал, что всё чисто, но вот в левом верхнем углу периодически всплывает какое-то пятно, может просто помеха от напряжения глаз. Приняв от него камень, положил его на ладонь и зафиксировал зрение на его поверхности.

То, что увидел, поразило меня: никакая это не помеха — там, в противоположном углу кабинета, стоял тот, кого видел вчера в комнате, а немного левее, откуда-то из-за горизонта действительно выплывало пятно, но оно было чёткое, больше похожее на клубок плазменных вращающихся нитей, и двигалось в сторону того, кто за нами наблюдал. Не зная, что делать, я буквально выкрикнул: «Смотри, влево». Он, услышав меня, развернулся и сместился назад, клубок плазмы буквально пролетел у него перед лицом и мгновенно скрылся за горизонтом. Да, что, чёрт побери, происходит! Теперь клубок вылетел справа и попытался ударить незнакомца с этой стороны, но за секунду до столкновения, тот словно растворился в воздухе.

Когда отвёл камень от лица, увидел уставившиеся на меня лица товарищей и Юнатова, типа «чего — орал-то?». Мой рассказ развеселил Юнатова, потирая руки он прошёлся вокруг стола, со словами: «Лёд тронулся, присяжные заседатели… Лёд тронулся». Не понимая, чего он веселится и к чему фраза из «Двенадцати стульев», мы ждали разъяснений, но начальник вызвал специалистов, попросил Алексея передать им камень, чтобы они сделали на его основе — аналог, а нас — пока не покидать кабинет. Сам же он с ними удалился, как только специалисты расставили по периметру кабинета шары на треногах, и как прошлый раз произвели хлопок, после которого кабинет погрузился в фиолетовый свет, и затем забрали камень у Алексея. Сдвинув стулья кругом, чтоб отгородиться от непривычного света, решили обсудить ситуацию. Первым начал Алексей.

— Значит след на реке и тот клубок, что я видел — это плазма, которая отвечает за уничтожение.

Я добавил.

— А тот, кого я видел вчера в комнате и сегодня — судя по всему неизвестный гость Юнатова, или, как сказала правильная плазма, — манипулятор. И судя по всему они с чёрненькой — не друзья.

— А где тогда правильная плазма, которая создавала кокон? — спросил Костя

— Не знаю. И почему Олег видит манипулятора, а я — нет?

Попробовал объяснить.

— Может всё дело в настройке, ведь даже клубки плазмы мы видим с тобой по-разному: ты размытое пятно, а я — именно тонкие, разноцветные, световые линии, скрученные в клубок. Может дело в зрении? У тебя какое?

Алексей ответил, что у него — 1, т.е. норма. А вот у меня — дальнозоркость.

— Может всё дело в этом — подытожил я.

Оказалось, что дальнозоркость только у меня. У Григория с Юрой была даже небольшая близорукость. Это ещё больше упрочило меня в мысли, что дело не в камне и не кому он принадлежит, а в зрении, поэтому и вижу больше, чем Алексей.

Костя предложил использовать очки, чтобы создать искусственную дальнозоркость, тогда все смогут пользоваться камнем. На что Юрий вполне разумно сказал, что если получится специалистам воссоздать компьютерную модель камня, то этого и не потребуется — можно будет проводить поиск всех этих энергий с помощью смарт-очков.

— Верно, верно. — раздалось у нас за спиной. Это, неизвестно, когда подошедший начальник, фактически закончил наш междусобойчик.

— Завтра, крайний срок, послезавтра, — вам выдадут устройства, чтобы сами могли контролировать пространство вокруг… Команде Сомова тоже загрузят программу в очки, так что нам главное день простоять, да ночь продержаться. Хотя не понятно, почему плазма, создававшая «коконы», не выходит на связь?

С этими словами он передал камень Алексею, но тот протянул его мне, сказав, что так надежнее. Честно говоря, перспектива целый день таскаться с камнем перед лицом — меня не особо радовала, кроме того, что надо было с ним ходить по базе, так ещё и есть, ну и прочие надобности справлять. И не дай бог, что пропущу мимо глаз. Да уж подвезло, так подвезло. Перехватив мой взгляд, Юнатов сказал:

— Я тут немного подумал и решил, чтоб наш малец Олеженька не замаялся, выдать вам очки для имитации дальнозоркости: будете по очереди с камнем тренироваться.

Господи услышал мои мысли, вернее Юнатов, спасибо ему, спасибо, ещё бы от Кузьмича освободил — цены бы ему не было. Но Юнатов умеет занять людей делом, он придумал нас всех отправить в подвал к Кузьмичу, чтобы мы ему помогли с какой-то важной работой. Да он нас просто решил изолировать от всех. Ни хрена себе, целый день в пыльном царстве Кузьмича… Судя по лицам ребят, никого это не обрадовало.

Глава 27

Кузьмич встретил нас с ухмылкой, сказав, что ему нас очень не хватало. Раздав видавшие виды серые халаты, отправил в дальний угол своего хранилища, разгребать кладовку. Ничего себе кладовочка — метров двадцать на двадцать, заваленная под потолок всяким хламом, который нужно было аккуратно оттуда выносить и раскладывать по стеллажам, согласно указанию Кузьмича, усевшегося на стуле у двери с огромной амбарной книгой на коленях. Я так понимаю, это была перепись всех тех «сокровищ», что хранились в кладовке. Да нам тут можно месяц таскать не перетаскать.

— Ну что, родимые, встали в цепочку? Поехали… №1 — доска ручной росписи из села…

Конец ознакомительного фрагмента.