Восток-Запад

Светлана Рождественская, 2005

До войны Борис жил в Германии. Войну встретил в Польше. Юноша мечтал стать инженером, но Великая Отечественная война поменяла планы. Борис был узником концлагеря. Там встретил знакомого врача, который занимался научными исследованиями над узниками лагеря, а именно, вирусной этиологией заражения онкологии. Судьбы врача и Бориса переплелись. После войны Борис становится врачом-онкологом и свои эксперименты продолжает на советских людях. Хитрый, изворотливый, жестокий хирург-гений доводит начатое дело до конца, внося свою лепту в развал советского государства.

Глава 8

Поезд мчал ее к нему, и Анна была счастлива. После долгой разлуки они, наконец, будут вместе. У сердца есть разум — это правда. Она любила Бориса сердцем, а не головой. Тысячу раз женщина проигрывала в своем сердце те новые чувства, которые возникли тогда, в доме друга — гимназиста Тараса, когда впервые любили друг друга. В этот вечер она рассталась не только со своей невинностью, она бесповоротно переступила порог взрослой жизни и ей пришлось заплатить сполна, по полной программы. В один миг, в одно мгновение она потеряла все: любимого, с которым ее разлучили родители, дом, который взрастил ее. Все это отняла война.

Женщина окунулась в свое прошлое.

Анна вошла в дом, из кабинета отца слышались крики:

— Где эта маленькая негодница? Уже глубокая ночь, а ее нет дома. В такое смутное время разве можно вести себя безответственно. Мы все переживаем за нее, а она неизвестно где, с этим…

В этот момент все затихло, на пороге кабинета появилась блудная дочь. Внешний вид мог желать лучшего. Мятая юбка, опухшие губы и вызывающие глаза протеста.

— Я люблю его, папа. Мы любим друг друга.

— Что! — взревел голосом дикого зверя Дадеуш-старший, — Я запретил тебе с ним встречаться, — (он хотел сказать с евреем), но, помедлив немного, добавил «с ним». У него даже не было имени.

— Эта была последняя встреча с Ним, — подчеркнув, произнес он. — Из дома без моего ведома ты больше не сделаешь и шага.

Мама Ядвига сидела в кресле и утирала слезы. Она знала строптивый характер дочери и боялась, чтобы она не натворила еще больше глупостей. В доме отца все жили по его уставу, и мама, пани Ядвига была женщиной с коротким нравом. Ей приходилось не сладко с мужем, деспотичным по натуре и в этот раз она не смогла по достоинству защитить своего дитя.

Пани Анна сидела в взаперти в своей комнате с залитым слезами лицом. Экономка пани Тереза донесла ей, что девушку скоро увезут в Белоруссию. Она тупо смотрела в одну точку. Прошло много времени, прежде чем взгляд ее прояснился. Анна открыла окно, струя свежего воздуха ворвалась в комнату.

— Сейчас выброшусь из окна, — подумала Анна. Девушка в отчаянии хотела забраться на широкий подоконник, но в это самое время подскочила пани Тереза.

— Сдурела, панночка, что надумала, грех-то какой. Разве можно так… — она схватила за руку отчаявшуюся Анну и стащила с подоконника. Прибежали слуги и мама Ядвига.

— Доченька, опомнись! Не делай глупостей! Дорогая, объясни мне, в чем дело. Я должна знать.

— Я не поеду к пани Изольде! Я не хочу.

— Это ненадолго. Как только кончится война, мы тебя привезем обратно. Там ты будешь в безопасности. Папа сильно переживает за твое будущее. Здесь молодым девушкам оставаться опасно, пойми ты, наконец!

Дадеуш — старший сидел у себя в кабинете, когда вбежала пани Тереза и запричитала.

— С вашей дочерью происходит что-то ужасное, пан Дадеуш.

Пан Станислав поднялся в спальню дочери. Девушка сидела на кровати и долго, мучительно ревела. Тело ее вздрагивало от слез. Увидев отца, ее лицо искривилось от горя.

Станислав молча обнял Анну за плечи и прижал к себе.

— Папа, я не могу оставить здесь Ярослава. Я люблю его.

— Доченька, он сильный здоровый парень. Он в состоянии позаботиться о себе сам. Не он виноват, что его любимая Германия превратилась в страну бандитов и головорезов, в нацию преступников, избивающих и насилующих женщин. Я не хочу, чтобы моя единственная дочь расплачивалась за грехи и преступления этого злосчастного времени.

— Я люблю его, — тихо прошептала девушка, не могу жить без него.

— Оставаться тебе здесь опасно только уже потому, что Ярослав — еврей.

— Но почему, почему?! В чем он виноват?!

— Он ни в чем не виноват.

— Неужели человек должен благодарить Бога за то, что он не родился евреем?

— По-видимому, да! Теперь тебе нужно успокоится, и заснуть перед отъездом. Он нежно поцеловал дочь в лоб, как делал всегда раньше, пожелав ей спокойной ночи. Пани Тереза осталась ночевать с девушкой в комнате. Одну оставлять ее было уже опасно.

Анна сидела в полной изоляции. Из глаз текли слезы. Без Бориса она представляла свое будущее кошмарным сном, глубоким, черным сном без радости и любви.

— Я люблю его, люблю! Я не смогу жить без него, — повторяла Анна вслух.

Теперь она его может никогда не увидеть. Девушка поняла и то, что без действия сидеть в четырех стенах выше ее сил. Она принялась писать прощальное письмо любимому. В комнату вошла экономка пани Тереза, девушка двадцати пяти лет с большими серыми глазами и русой косой, красиво уложенной корзиной на голове. Пани была единственной ее надеждой и спасением.

— Терезочка, ты отнесешь письмо Борису? Экономка от удивления открыла еще больше и без того огромные глаза.

— Я не могу письмо отнести к пану Ярославу, за мной шпионят.

— Терезочка, отнеси тогда по другому адресу. Она назвала адрес друга Тараса.

— Ладно, отнесу. Твой отец намерен тебя отправить жить к тетушке, к пани Изольде.

Слезы градом посыпались из глаз Анны.

— Ну, хватить, реветь. Я еду с тобой. Мне тоже не хочется оставлять здесь пана Дедеуш — младшего. Я же не реву.

Анна знала, что у пани Терезы роман с ее дядей. Пана Янечка она очень любила. Высокий, белокурый он всегда приносил радость в этот старый особняк, который превратился для Анны в последнее время тюрьмой.

— Ты не знаешь, когда это произойдет? — спросила она экономку.

— На днях, как только пан Дадеуш — старший уладит все с документами.

Пани Тереза накинула на голову шаль, и, взяв письмо девушки, поцеловав ее в щеку, быстро удалилась.

— Притворщица! Хочет показать, что она такая хорошая. Это с ее подачи стало известно родителям, что они были на митинге вместе с Ярославом. В эту минуту она возненавидела ее.

— Хоть бы тебе не достался пан Янек! Он достоин лучшей участи. Лицемерка, беги, беги, мне теперь все равно. Я умру, но не поеду, — Анна снова уткнулась в подушку и залилась горькими слезами.