Сопка любви

Светлана Пономарёва, 2023

Издание такой книги, как «Сопка любви» назрело давно. Реализм не часто встретишь в современной детской литературе. Герои рассказов такие же настоящие, как и мы с вами: живут, любят, страдают – всё как в жизни. А по-другому и быть не могло: все произведения либо прожиты автором и её друзьями, либо записаны со слов знакомых людей. Поэтому в этих героях мы узнаём себя, свои хорошие или плохие поступки, и нам либо радостно, либо грустно, а иногда стыдно и горько, но невозможно повернуть время вспять.

Рассказы

Помощница

Галя любила помогать взрослым. Но взрослые почему-то всё время отказывались от помощи. «Ты ещё маленькая, — говорили они, — иди лучше поиграй».

И вот однажды мама обратилась к ней совершенно как к взрослой:

— Галчонок, мне нужно пойти в магазин за продуктами, я вернусь через несколько часов. Для тебя есть ответственное поручение. Видишь на огороде маленькие огурчики? Пока меня не будет, нужно отгонять от них ворон, а то поклюют завязи, и огурчиков у нас не будет. Ты всё поняла?

— А что здесь непонятного? Я уже большая! — гордо кивнула Галя.

— Вот и хорошо, я на тебя надеюсь, — улыбнулась мама.

Она ушла, а Галочка осталась дежурить на огороде.

Нахальные вороны так и норовили полакомиться маленькими огурчиками. Галя героически отгоняла их палкой, но они через некоторое время так обнаглели, что перестали обращать внимание на маленькую девочку. «Ну хорошо, сейчас я вам устрою!», — погрозила им пальцем Галя и побежала в дом. «Так… где-то я видела красное платье, которое мама редко носит — только один раз в театр надела, когда мы ходили на «Буратино». Наверное, она его не любит, — говорила себе Галя, роясь в мамином шкафу. — А, вот, нашла! Сейчас я вам чучело сделаю!».

Галя сняла с вешалки платье и побежала в огород. Связав две палки крестом, она стала натягивать на них платье, оно зацепилось за сучок и порвалось. «А, всё равно она его не любит, иначе бы оно не оказалось на даче. Сюда постоянно всякий хлам свозят, который жалко выбросить», — махнула рукой девочка.

Но чучело, вместо того чтобы отпугивать птиц, привлекло их внимание ещё больше. Вороны устроили переполох возле кармана платья, и начался самый настоящий воздушный бой: они клевали друг друга и громко каркали. Вдруг карман порвался, и из него высыпалось печенье. «Точно! — вспомнила Галя. — Это же остатки коржика, купленного в буфете театра. Мама, наверное, забыла их выкинуть! Теперь мне от мамы попадёт!» Девочка испугалась и сняла с палки платье. «Ладно, скажу, что это Дымок сделал, всё равно ему ничего не сделают, а по-человечьи он говорить не умеет», — подумала Галя, поглядывая на большого серого кота, которого очень заинтересовала птичья драка.

Вороны совсем распоясались, хлебные крошки разогрели их аппетит. Они ходили и клевали их вместе с огурчиками. Галя лихорадочно соображала, как же защитить их от птиц.

«Дымок! У меня идея!», — воскликнула Галя и принялась за дело.

Вскоре пришла мама.

— Ну, как там наши огурчики? — спросила она.

— С ними всё в порядке! — заверила Галя.

— Ты их сторожила?

— Конечно, я уже большая.

— Где же они, неужели всё вороны склевали? — удивилась мама, осматривая пустой огород.

— Вот, — ответила Галя с торжественным видом, протягивая маме панамку, доверху набитую молоденькими зелёненькими огурчиками.

— Эх ты, помощница, — сказала мама, не зная плакать ей или смеяться. Но ругать Галю не стала, но и хвалить тоже. Просто объяснила, что теперь огурчиков уж точно не будет.

Через несколько дней мама позвала Галю и спросила:

— Ты не видела моё красного платье, в котором я ходила с тобой в театр?

— Видела, — Галя вжала голову в плечи.

— И где же оно?

— В сарае, — ответила Галя и побежала за платьем.

Мама ужаснулась, увидев изодранное платье, вернее, всё, что от него осталось:

— Господи! Что ты с ним сделала?

— Это не я, это он, — заикаясь сказала Галя и показала пальцем на кота.

Кот будто понял, что о нём говорят, перестал облизываться, поднял голову и добрыми зелёными глазами уставился на маму.

— Кот, говоришь? — недоверчиво спросила мама. — А как же он платье с вешалки снял?

— Это он когтями, ты же видела, как он занавески с окон сдёргивает, а платье ему с вешалки снять — пару раз плюнуть, — продолжала врать Галя.

— А почему кот выбрал именно это платье? — не унималась мама.

— Так оно же красное! Наверное, ему цвет понравился.

— Кошки не различают цветов!

— А ещё там в кармане печенье было, может он кушать хотел?

— Дымок не ест печенье, он ест мясо! — стояла на своём мама.

— Нет, он печенье тоже ест… даже любит… я пробовала ему давать, — совсем завралась Галя.

Девочка исподлобья посмотрела на маму и тихо спросила:

— Ты мне не веришь?

— Конечно верю! А ты меня не обманываешь? — строго спросила мама.

— Нет, — неуверенно мотнула головой Галя.

— Если кот и в самом деле так любит печенье, значит будет есть печенье, а не мясо! — сказала мама и внимательно посмотрела на Галю.

Девочка опустила глаза, покраснела и вышла из комнаты.

Настало время обеда. Все собрались за столом и ели котлеты. Дымок жалобно мяукал и тоже просил котлетку, только в тарелке у него лежало печенье. Дымок обнюхал «кошачий деликатес» и презрительно отвернулся. Подождав немного и поняв, что своего законного мясного обеда он сегодня не дождётся, кот укоризненно посмотрел на свою маленькую хозяйку, обиделся и вышел из дома. Галя смотрела на удаляющегося Дымка. Ей стало стыдно, что кота наказали вместо неё, и она решила всё рассказать.

— Мама, это не кот испортил платье, а я, вернее, вороны, — призналась она.

— А при чём здесь вороны? — поинтересовался папа.

— Просто они меня не слушались и нападали на огурчики, а я сделала из твоего платья пугало… а там в кармане печенье было… и вороны из-за печенья его разодрали, — запинаясь рассказывала Галя.

— А почему именно это платье? Почему самое дорогое? — не понимала мама.

— Потому что ты его на дачу отвезла, а сюда мы отвозим только всякие ненужные вещи. Я думала, что оно тебе не нравится, — продолжала Галя.

— Глупенькая, я это платье взяла для твоего дня рождения. У тебя же на следующей неделе. Гости должны приехать, вот я и хотела его надеть.

— Так оно тебе нравится? А я его испортила! Мама прости! — слёзы сожаления блеснули в глазах девочки, и она горько расплакалась.

— Галчонок, не надо так расстраиваться, бог с ним, с платьем, мы маме новое купим, — утешал её папа.

— Оно кра-си-во-е, до-ро-го-е, — роняла Галя сквозь слёзы.

— Зато ты такая смелая, ворон не испугалась! — продолжал успокаивать её папа.

— Зато испугалась, что от мамы за платье попадёт, и на Дымка всё свалила, — корила себя Галя.

— Но ты же обо всём честно рассказала. Кстати, где Дымок? — спросила мама.

— Он ушёл, обиделся на меня.

— Так иди поищи его. Дымок сегодня заслужил обед, он повёл себя как настоящий друг и тебя не выдал.

Галя, вытирая слёзы, побежала на улицу. Кот сидел на краю колодца и мечтательно смотрел куда-то вдаль.

— Ах, вот ты где, иди сюда, Дымок, — ласково позвала его Галя.

Но Дымок дулся и продолжал горделиво сидеть, напоминая в профиль глиняную копилку. Галя подошла ближе и хотела взять кота на руки, но маленький рост не позволил ей дотянуться до края колодца.

— Сейчас я тебя достану, — сказала Галя кряхтя, подтаскивая кем-то оставленный на улице табурет.

Табурет одной ножкой попал на камень и стоял не очень ровно. Галя взобралась на него и потянулась к коту. Табурет резко накренился, Галя не удержалась и упала в колодец. Ледяная вода, словно кипяток, обожгла её. Девочка испуганно закричала:

— Мама, мама!

Но никто не слышал её, потому что все обедали, и на улице никого не было. Никого, кроме Дымка. Он продолжал спокойно сидеть на краю колодца и заинтересованно наблюдал, как Галя барахтается внизу.

— Дымок, Дымок! — как к человеку обратилась Галя. — Позови маму!

И кот, будто поняв, что происходит, кинулся в дом. Он громко мяукал, привлекая к себе внимание.

— Дымок, чего тебе? А где Галя? — забеспокоилась мама.

Дымок выскочил на улицу и побежал к колодцу. Мама бросилась за ним и услышала слабеющие крики:

— Мама, мама!

Она в чём была прыгнула в колодец и подхватила уже почти захлебнувшуюся дочку. Прибежал папа и ведром сначала вытащил Галю, а потом и маму.

— Ах, Дымок! Что бы мы без тебя делали? — приговаривал папа, ласково гладя кота по тёмной серой шерсти. «Лучше бы накормили», — вздыхал про себя кот, подставляя спину под шершавые мужские руки.

А мама завернула Галю в тёплое одеяло и напоила горячим чаем. Девочка согрелась и уснула, а Дымок прыгнул к ней на кровать, свернулся калачиком и зажмурил глаза. «Сегодня такие события! Можно и без обеда обойтись», — подумал умный кот и уснул рядом с хозяйкой.

Анечка

Это было в первом классе. В октябре. Все успели перезнакомиться. Кто-то уже нашел друга или подругу как тогда казалось «на всю жизнь», а кто-то никак не мог преодолеть стеснения. Как, например, Анечка — умная красивая девочка. С ней никто не играл, что-то в ней было не так, как у других.

Дело же было вот в чём: когда Анечка волновалась, у неё начинало подёргиваться плечо и моргал один глаз, и чем больше девочка беспокоилась, тем заметнее были эти движе ния.

Ребята думали, что это игра у неё такая — как только вызывают к доске, она начинает дёргаться и подмигивать им, некоторые даже хихикали. Слова «ненормальная», «сумасшедшая», «больная» всё чаще звучали в адрес девочки, а она, сознавая свой небольшой недостаток, всё больше расстраивалась и замыкалась в себе, а на переменах, когда никто не видел, тихонечко плакала.

Однажды учительница, чтобы сплотить этот новый класс и помочь семилетним первоклашкам ближе узнать друг друга, решила рассадить их вперемежку — девочку и мальчика за одной партой. Место возле Ани досталось Юрке. Мальчик он был прямолинейный, непосредственный и сразу заявил, что с этой «ненормальной» сидеть не будет.

Учительница, совершенно не изменившись в лице, попросила Аню намочить тряпочку для протирания доски, хотя она и без того была чистая и влажная. Когда девочка вышла, все думали Юрку обязательно накажут, будут ругать, поставят в угол или выгонят из класса. Но вместо этого учительница спокойным голосом объяснила, что у Ани тик — такая же болезнь, как, например, простуда. Тик случается редко, в основном у детей умных и одаренных. У Ани есть любимый друг — собака. Однажды, когда она с ней гуляла, собака сорвалась с поводка и попала под машину. Аня очень испугалась, но сразу побежала спасать собаку. Сама пешком несколько километров несла пострадавшее животное к ветеринару, помогала накладывать гипс на сломанную лапу. Это было большое потрясение для маленькой девочки, она сильно переживала за своего четвероногого друга, и вскоре у неё появился этот тик. Требуется время, чтобы Аня успокоилась. Тик скоро пройдёт, и она станет такой же, как и остальные дети. Учительница попросила ребят Аню не обижать и не дразнить, ведь «вас же никто не оскорбляет, когда у вас насморк».

В классе стояла необычная тишина, ребята думали… А потом стало стыдно, стыдно до горения в ушах! Какой урок преподала им учительница — урок деликатности, воспитания и культуры. Урок этот врезался в память на всю жизнь: нельзя говорить о недостатках человека, а при нём особенно. Это ранит душу.

Когда девочка возвратилась в класс, среди одноклассников не было ни одного, кто бы не захотел попросить у неё прощения, и через полгода от Аниного тика не осталось и следа.

Мороженое

Мы очень любили мороженое, которое продавали в киосках. Сначала продавщица взвешивала стаканчик, потом накладывала вкуснейший пломбир, взвешивала ещё раз и отдавала нам заветную порцию. Стоило это удовольствие двадцать копеек. Одной порции всегда не хватало, а на другую родители не давали денег, так как я часто болела ангиной, и мне нельзя было есть много мороженого.

Но выход из положения был быстро найден: в парке стояли мусорные бачки в виде открывающих рот пингвинов, в которые люди бросали бутылки из-под пива или лимонада, а одна бутылка, если её сдать в стеклоприёмный пункт, стоила как раз те необходимые двадцать копеек. Так что, немного порывшись в мусоре, можно было заработать недостающие карманные деньги.

Эту замечательную идею подкинула моя подруга Наташка, ей вообще никогда не давали карманных денег, так как семья их была многодетная и малообеспеченная, и не то, что на мороженое, на еду иногда не хватало. Она же мне и показала эти мусорные точки обогащения. Сначала, конечно, было противно, но вторая, а иногда и третья порция мороженого скрашивали неприятные ощущения, кстати, совершенно не вызывая никаких ангин.

Однажды, придя в парк за бутылками, мы обнаружили конкурента — мальчика на велосипеде, который приделал на багажник бутылочницу, подобранную у стеклоприёмного пункта, куда входило аж двадцать штук. Весь наш сегодняшний «урожай» заполнил его «багажник». Мы, естественно, выразили своё возмущение, а он сел на велосипед и уехал. Преследовать его было бесполезно.

— Ладно, пойдём на набережную, там тоже есть чем поживиться, — сказала Наташка.

Но на набережной бутылок тоже не оказалось; мы увидели лишь удаляющийся велосипед. То же повторилось на следующий день, и через день, и ещё через день. А мальчишка нагло смеялся над нами, уплетая мороженое у соседнего киоска.

В один прекрасный летний вечер нам всё же удалось собрать по паре бутылок. Как вдруг из кустов вышел какой-то неопрятный мужчина, заплетающимся языком громко напевая «Лаванду». Он увидел нас, сделал удивлённые глаза и спросил:

— Что делают две такие хорошенькие девочки одни вечером в парке?

Мы оцепенели от испуга — мужчина был грязный, небритый и источал ужасный запах.

— Кто это? — тихо спросила я Наташку.

— Это алкаш, — ещё тише ответила она.

— А кто такой алкаш? — уточнила я.

— Алкаш — это алкоголик, пьяница.

— А чего он к нам пристал?

— Наверное, тоже бутылки нужны, алкаши их сдают, чтобы водки купить. Надо сматываться, и побыстрее.

Мы крепко прижали бутылки к себе и понеслись, как нам казалось, со скоростью света, а алкаш за нами и кричит: «Бутылки отдайте! Это моя территория!»

А мы дальше бежим, бутылки ещё сильней прижимаем, мороженого-то хочется. И вдруг слышим позади велосипедный звонок — это тот мальчишка-конкурент. Он бутылочницу отвязал и в этого дядьку запустил. Это немного отрезвило пьяного. Он остановился и пробурчал заплетающимся языком: «Совсем молодежь обнаглела, приличным людям жизни не дают!»

Так мы познакомились с Вадиком и стали собирать бутылки вместе. Мы с Наташкой собираем — Вадик отвозит и сдаёт. А четыре рубля, вырученные за двадцать бутылок, делили поровну — нам с Вадиком по рублю, а Наташке — два. У неё ещё два братика и сестрёнка, им тоже мороженого хочется.

Жених и невеста

Дом, в котором жила Маринка, стоял недалеко от набережной. Все летние дни Маринки и её друзей проходили либо на реке, либо в небольшом сквере около моста, а компания у них была не простая — все они ходили в бассейн и занимались серьёзно плаванием.

Река в их городке была разделена красивыми зелёными островами. Их, словно белоснежной каймой, покрывал тончайший жемчужный песок. На этих речных островах росли необыкновенно густые ивы и осины, с помощью которых сооружались столь любимые детьми качели. Цепляясь за них руками, нужно было как можно сильнее оттолкнуться от берега и прыгнуть в реку. Маринка и её друзья устраивали настоящие соревнования: кто дальше прыгнул — тот и победил. Но для этой детской забавы нужно было всего-ничего — переплыть реку, а сделать это мог не каждый.

Течение сносило на несколько километров даже их, детей, которые имеют первый взрослый разряд по плаванию. Они и не осознавали, насколько это было опасно, а родителей, конечно же, не ставили в известность, тем более те взяли с них честное слово, что переплывать реку ребята не будут. Но какое значение имеет «честное слово» двенадцатилетнего ребёнка, когда впереди такое приключение, как водные качели?

Был жаркий и очень ветреный день. Маринка и её друзья Стас, Андрей и Ольга отправились к реке. Недалеко от моста они нашли отмель, где реку можно было перейти вброд — там сталкивались два рукава и два течения, со временем образовавшие длинную песчаную косу. Одному человеку, тем более ребенку, перейти такое сильное течение было не под силу, поэтому они взялись за руки и, удерживая друг друга, цепочкой, маленькими шажками пошли по этой опасной тропинке. Вдруг Ольга оступилась и провалилась в яму, которая появилась ниоткуда. Течение стремительно подхватило её и стало тянуть, отрывая от остальных. Ребята держали её, напрягая все силы, но маленькие руки не выдержали борьбы. Бурная река вырвала Олю и понесла прямо на опоры моста. Ребята несколько секунд с тревогой наблюдали, как течение закручивает девочку в огромную воронку и выталкивает на бетонные сваи. Оля сильно ударилась. Тогда они бросились на помощь. Оля пыталась плыть, но у неё это плохо получалось, потому что рука была сломана, а когда ребята догнали её, она уже была без сознания, но дышала. Они перевернули её на спину, Андрей взял голову, а Стас и Маринка — ноги. Так они выплыли на городской пляж, который находился в нескольких километрах от Маринкиного дома.

В будний день людей там было немного: бабушка с внучками и несколько мальчишек-подростков. Ребята вынесли Олю на берег и с ужасом осознали, что она не дышит. Наверное, захлебнулась! Бабушка с внучками охая и ахая побежала вызывать скорую помощь. А пока приедут врачи, им нужно было что-то делать… Стали лихорадочно вспоминать плакат «Спасение на водах», который висел у них в бассейне. Стас кричит: «Надо перевернуть головой вниз!» Перевернули — ничего. Маринка кричит: «Кто умеет делать искусственное дыхание?» Вызвался Андрей. Зажал Оле нос и стал вдыхать воздух через рот. Подбежали мальчишки и начали кричать: «Тили-тили-тесто, жених и невеста, смотрите, целуются!»

Вдруг Оля очнулась и закашлялась. А мальчишки не унимались, продолжая дразнить: «Тили-тили-тесто, жених и невеста!» Приехала скорая, Олю забрали в больницу, ребята пришли домой, думали, ругать будут, но вместо этого родителей распирало от гордости — их дети спасли жизнь человека!

Хотя самое замечательное в этой истории то, что Оля и Андрей через восемь лет действительно поженились. Сейчас, вспоминая те дни, Оля говорит, что Андрей тем поцелуем вернул её к жизни, как Спящую красавицу. А Маринка и ребята сразу начинают их дразнить: «Тили-тили-тесто, жених и невеста!»

Черепашки

Февральский пронизывающий ветер продирал до костей, заставляя Машку ёжиться от холода. А его подруга метель неприятно задувала снег за воротник и толкала невидимой силой Машку и её маму в спину, закручивая хоровод из снежинок и мусора, раскиданного около метро. Машкин вздёрнутый носик хотел недовольно поморщиться от колючего снега, но не смог, он уже мало что чувствовал, скованный февральским морозом.

Вдруг Машкин взгляд упал на старуху, уютно расположившуюся у здания метро. Казалось, мороз ей был нипочём. Она громким хриплым голосом зазывала покупателей:

— Черепашки, подходите, недорого!

На столике перед старухой стоял небольшой аквариум, доверху наполненный изумрудными малюсенькими черепашками.

— Ой, какие хорошенькие! — захлопала в ладоши Машка, разглядывая зелёную живность.

Черепашки толкались, ползали друг по другу, некоторые переворачивались в этой куче. Наблюдать за ними со стороны было, конечно, забавно, только черепашкам так не казалось — они страдали в тесноте.

— Мам, купи черепашку, — стала канючить Машка.

— А ты будешь за ней ухаживать? — спросила мама.

— Буду, буду, купи, пожалуйста, — уговаривала Машка.

Торговка, видя интерес ребёнка, сразу оживилась.

— Женщина, купите ребёнку черепашку, — старуха натянула фальшивую улыбку, сверкнув золотыми зубами, — не пожалеете. Они не гадят, как кошки, где попало, не гавкают, как собаки, на весь дом, не воняют, как хомячки!

Маша вопросительно посмотрела на маму. Мама колебалась, а старуха продолжала:

— Хорошая моя, черепашкам нужен только вот такой аквариум, — она показала на ёмкость с ручками для переноски, размером с маленький ковшик, в котором был небольшой островок с зелёной пластмассовой пальмой. — И этот корм, весь на три года, — старуха протянула небольшой пластиковый контейнер с омерзительного вида тёмно-розовыми малюсенькими сушёными рачками.

Машка поморщилась.

— Не бойся, — продолжала она, — это гаммарус, они его кушают.

— А сколько им лет? — спросила мама.

— Два года.

— А почему они такие маленькие?

— Так они сто лет живут!

Мама никак не могла решиться, прикидывая, что теперь за ними придётся ухаживать сто лет, а значит, их увидят её внуки и правнуки, а будут ли они смотреть за ними — она знать не могла.

— Мам, купи-и-и, — клянчила Машка.

— Ну, хорошо, сколько стоит это удовольствие? — поинтересовалась мама.

— Пятьсот рублей за двух черепашек, вместе с кормом и аквариумом.

Маме показалась цена необыкновенно низкой.

— Всего? — не удержалась она от вопроса.

Старуха кивнула.

— Ну, выбирай, обратилась она к Машке.

Девочка ткнула пальцем на понравившихся особей.

— Ай, молодец, — похвалила её старуха, с видом знатока осматривая выбранных черепашек, — выбрала и мальчика, и девочку, скоро детки у них будут.

— А как вы определили пол? — спросила мама.

— Та, что потемнее — мальчик, светлая — девочка, — уверенно ответила старуха. — А тебя как зовут?

— Маша.

— Вот тебе Маша и Саша, — сказала старуха, освобождая «из заключения» двух испуганных рептилий.

Мама рассчиталась, и Маша стала счастливой обладательницей молодой черепашьей семьи.

Катю, младшую сестру Маши, черепашки привели в неописуемый восторг, и она сразу же назвала их «изумрудиками». Изумрудики барахтались в крошечном аквариуме, борясь за место под пластмассовой пальмой, чтобы выйти погреться на маленький островок — места там было только для одной.

— Теперь их нужно покормить, — сказала мама и насыпала в аквариум гаммарус.

Но «изумрудики» не обратили на корм никакого внимания.

Так продолжалось несколько дней. Мама заподозрила неладное. После многочасового изучения в Интернете жизни и быта рептилий выяснилось, что это — красноухие черепахи, которые обожают тепло. Не едят они, потому что, скорее всего, простудились на морозе, и им срочно нужно к врачу. Мама стала обзванивать ветеринарные клиники, но нигде не было специалиста, который лечит черепах. Наконец, она позвонила в зоопарк, и ей подсказали, где принимает герпетолог — специалист по рептилиям.

Мама и Маша пришли в ветеринарную клинику. В холле кого только не было — собака со сломанной лапой, чихающий попугай и даже кошка с больными зубами.

— Вы к герпетологу? — спросила администратор, обратив внимание на маленький аквариум, где испуганно жались друг к другу маленькие черепашки.

— Да, мы к врачу, который лечит черепах! — подтвердила Машка, показывая своих питомцев.

Администратор усмехнулась и жестом пригласила их пройти.

Первое, на что они обратили внимание, перешагнув порог кабинета, это неприятный резкий запах и огромная клетка под столом, видимо для тех рептилий, которые больно кусаются. Герпетолог был приятным на вид мужчиной, который очень обрадовался маленьким пациентам.

— А, малипуськи, где купили? На улице, на холоде?

— Да, у метро, — ответила мама.

— Ничего не едят, только сидят на камушке?

— Именно.

Врач внимательно осмотрел каждую черепашку. Взял маленький пинцетик и что-то стал им чистить. Машка напряглась.

— Что вы делаете, им, наверное, больно! — громко закричала она.

— Да нет, черепашкам не больно, я им помогаю успешно полинять, — успокоил её герпетолог.

— Скажите, кто из них мальчик, а кто девочка? — спросила Машка.

— Пока ещё не совсем понятно, они ведь маленькие, им ещё где-то два месяца, но, по моим предположениям, это две самочки.

Мама и Машка недоумённо переглянулись.

— Торговка у метро сказала, что они разнополые и им по два года.

— Ну, конечно, торговки у метро во всех науках разбираются, — недовольно проворчал герпетолог.

Мама прикусила губу.

— А почему они ничего не кушают? — продолжала пытать его Маша.

— А потому, что заболели, воспалением лёгких.

— И как их лечить?

— Уколами. Антибиотиками.

— А куда их ставить?

— В плечо.

— В плечо? — не веря своим ушам спросила мама. — Где же у них плечо?

— Я сейчас первый укол поставлю, а вы посмотрите.

Врач взял маленькую переднюю лапку, вытянул её вниз вдоль панциря, набрал в шприц лекарство и поставил укол. Черепашка начала извиваться, пытаясь укусить «обидчика», но врач погладил её в болезненное место, и рептилия постепенно успокоилась.

— Укол очень болезненный, место постановки нужно растереть, так боль пройдёт быстрее. Посмотрели? Теперь будете делать инъекции дома.

— Кто? Мы? — удивилась мама.

— Конечно, вы же хозяева животных.

— Я не справлюсь, я боюсь! — пыталась отказаться мама.

— Тогда животные умрут! — совершенно серьёзно ответил врач.

Машка начала плакать, и мама согласилась.

— Как только болезнь пройдёт, к ним вернётся аппетит. Чем вы их кормите? — спросил врач.

— Вот этим, — мама протянула баночку с гаммарусом.

— И всё?

— Всё. Так нам сказали.

— Мамочка, послушайте, черепахам необходимо полноценное питание: специальный сухой корм, рыба, курица, креветки и даже овощи. А гаммарус как дополнение, как печенье или чипсы. Вы же своего ребёнка не только чипсами кормите?

Мама отрицательно мотнула головой.

— А где вы их держите? — продолжал спрашивать ветеринар.

— Вот здесь, в этом аквариуме, — мама показала на контейнер.

— Что вы! Это не аквариум, а сумочка для переноски, а им нужна ёмкость не менее ста литров и обогреватель для воды, который поддерживает температуру двадцать восемь градусов. А ещё островок, на который они выходят погреться. Островок должен освещаться двумя лампами — обычной, накаливания, и ультрафиолетовой, черепахам тоже нужно солнце.

— Понятно, — со вздохом сказала мама, вспоминая, сколько денег в кошельке у неё осталось.

Доктор выдал специальные туберкулиновые шприцы, лекарство и пожелал удачи в лечении.

Мама купила черепашкам всё, что сказал врач. Теперь им стало просторнее, животные успокоились, начали выходить на островок и подолгу грелись в лучах искусственного солнышка. Мама и Машка ставили им уколы в плечо пять дней подряд. Лечение помогло, к черепашкам вновь вернулся аппетит.

Через неделю у Машки и её сестры интерес к питомцам пропал, они стали для них вроде предметов мебели. Только мама продолжала ухаживать за маленькими рептилиями — кормила, меняла воду, чистила их панцири, разговаривала с ними.

Прошёл год. Мартовское солнце выглядывало из-за серых рваных облаков, обещая тёплую стремительную весну. Мама и Машкина младшая сестрёнка Катя прыгали через лужи, пытаясь прорваться сквозь череду спешащих озабоченных людей. Вдруг мама услышала знакомый хриплый голос:

— Подходите! Котята! Недорого!

Мама обернулась и увидела ту самую старуху, только на столике стоял не аквариум с черепашками, а корзинка с маленькими испуганными котятами. Старуха поймала её взгляд:

— Хорошая моя, подходи, купи котёнка девочке на Восьмое марта, — начала навязывать она.

Катя вопросительно посмотрела на маму, но мама, ничего не ответив, зашагала дальше. Интересно, почему?

Серёжа

Поздно вечером приехала скорая и забрала папу Серёжи в больницу. Мальчик не мог уснуть, уже было хотел звать маму, но увидел свет на кухне. Оттуда доносились голоса мамы и бабушки. Серёжа нечаянно подслушал их разговор. Они говорили, что папе нужна операция, деньги на лекарства и ещё про какого-то рака. Он так и не понял: какое отношение это членистоногое имеет к его отцу.

Утром Серёжа спросил:

— Мам, а когда папа приедет?

— Не знаю, малыш, скоро.

— Я вчера слышал, вы с бабушкой говорили про какого-то рака. Мы что, на рыбалку с папой пойдём?

— Нет, Серёжа, рак — это болезнь такая, папа ею заболел.

— А когда он выздоровеет?

— Скоро, малыш, скоро, — пряча покрасневшие глаза, ответила мама.

Но папа приехал не скоро, только через два месяца. Мама не брала сына с собой в больницу, говорила, что детей туда не пускают, и Серёжа очень скучал по папе. Когда его внесли на носилках домой, Серёжа отца не узнал: папа сильно похудел, сухая кожа обтягивала впавшие щёки, и только глаза, казавшиеся огромными на худом, измождённом лице, светились радостью от встречи с сыном.

— Как я скучал по тебе, Серёжка! — воскликнул отец, прижимая сына к себе.

— Сынок, папа устал, ему нужно отдохнуть, — сказала мама и увела сына в детскую.

На следующий день Серёжа понял, что папа очень болен. Мама должна была ходить на работу и приходила поздно вечером, поэтому весь уход за больным лёг на Серёжины плечи. Приходя из школы, мальчик подогревал еду, которую мама заранее готовила для отца. Папа настолько ослаб, что не мог не только ходить, но и сам есть. Серёже приходилось помогать ему. Больше ложки отец не мог съесть за один раз, поэтому разогревать еду приходилось каждый час. А когда мама приходила с работы, он помогал купать папу, тогда он и увидел огромный красный шрам, пересекавший весь папин живот. Мама плакала, Серёжа тоже. Было очень жалко папу. Но он был весел и подбадривал их.

— Что нюни распустили? — с напускной строгостью спрашивал он. — Люди с войны и не такие приходили. А тут, подумаешь, операция. Вот поправлюсь, Серёга, пойдём с тобой в кино… и в парк на машинках кататься.

— Что, правда? — Серёжа посветлел.

— Правда, правда, — улыбнулась мама, смахивая слезу со щеки.

Но папе становилось всё хуже, и однажды утром мама сказала, что папа умер.

— Как умер? — не поверил Серёжа.

— Знаешь, все люди рождаются и все умирают, так устроен мир, — ответила мама.

— Но ведь он обещал поправиться… — недоумевал Серёжа, будто от папиных обещаний что-то зависело.

— Люди полагают, а Бог располагает, — сказала мама и крепко-крепко обняла Серёжу.

Папу похоронили через три дня. Потом были поминки. Все говорили много хороших слов о папе. Мама уже не плакала, Серёжа тоже. Он думал. Он никак не мог понять, почему это произошло именно с его папой, почему молодой, цветущий мужчина за два месяца превратился в сухого, измождённого человека? Что это за болезнь такая? «Вот вырасту, стану врачом и буду лечить рак», — дал себе обещание Серёжа. Мальчик вырос и стал врачом-онкологом. Он спас отцов многих мальчиков и девочек, которые смогли водить их в кино и в парк. И просто жить.

Теорема

Рома обожал математику, как и все в их семье. Его родители были математиками, старший брат уже заканчивал математический ВУЗ, а сам Ромка мечтал поступить в авиационный институт и стать инженером. Всё шло как по маслу, пока в начале восьмого класса в его размеренную школьную жизнь не ворвалась новая учительница по математике. Наталья Борисовна любила командовать, этакий генерал в юбке, учитель из советского прошлого. Она была в возрасте, но выглядела моложе своих лет, лицо её было когда-то красивое, возможно, в молодости она кому-то даже нравилась, но, как известно, своё лицо в старости каждый должен заслужить сам. Все морщинки отражают твой внутренний мир и твой характер, который ты холил и лелеял в течение жизни, а внутренний мир Натальи Борисовны был явно из другого измерения. Иногда классу казалось, что они живут не в двадцать первом веке, а в девятнадцатом, ещё чуть-чуть, и их будут пороть розгами за неуспеваемость или плохое поведение. Она придиралась ко всему: плохому почерку, выходу за поля, к тому, что цифры стоят не в своих клеточках. Даже если решение было верное, за эти вещи, казалось бы, не имеющие отношения к математике, следовало моментальное снижение оценки. Она называла их «огрехи», хваталась за голову и лупила учебником свой учительский стол, и тогда ребятам казалось, что это наказание за настоящие грехи.

В начале года некоторые ученики пытались «поднять восстание», но оно было жестоко подавлено тремя «консулами»: Натальей Борисовной, завучем и директором. Зачинщики из отличников стали троечниками, надолго забыв о том, чтобы перечить Наталье Борисовне. Все боялись отчисления, ведь школа была не простая, а физико-математический лицей, один из лучших в городе. Но тишина и мир дались классу нелегко — все ненавидели Наталью Борисовну.

Как известно, перед бурей всегда затишье. Вскоре буря разразилась на очередном уроке геометрии.

— Так, Рома, к доске, — скомандовала Наталья Борисовна, — доказывай теорему.

Не будем заострять внимание на том, какая теорема нуждалась в доказательстве, но Ромка фигуры на доске нарисовал, формулы написал и принялся доказывать. Через некоторое время он увидел ужас в глазах одноклассников. Он медленно перевел взгляд на Наталью Борисовну и почувствовал недоброе:

— Что остановился? Продолжай!

— Наталья Борисовна, что-то не так? — дрожащим голосом пролепетал Ромка.

— Нет, всё так, давай, доказывай, — нарочито дружелюбно предложила она.

Со стороны казалось, что всё в порядке, что это обыкновенный разговор между учителем и учеником, но ребята знали этот саркастический тон, который нарастал от тихого к громкому, набирая обороты, словно девятый вал. Все замерли в ожидании, а Ромка продолжал. Наталья Борисовна внимательно слушала, кивала головой, улыбалась, исподтишка поглядывала то на него, то на класс. Когда Ромка закончил, она с торжественным видом встала, подошла к доске, минуту стояла, будто вглядываясь в фигуры и цифры, развернулась к классу и прогремела:

— Доказательство неверное!

— Но почему? Ответ правильный! — возмутился Ромка.

Наталья Борисовна резко развернулась к нему, громко скрипнув каблуком:

— Ну и что! У тебя доказательство не такое, какое я давала на прошлом уроке.

«Будь что будет, — подумал Ромка, — надоела уже, с меня хватит, если класс терпит, то я не буду!»

— Меня не было на прошлом уроке, я болел, — резко ответил он.

Но Ромкина болезнь не произвела на Наталью Борисовну ни малейшего впечатления:

— И что, прикажешь мне теперь рыдать? Нужно было поинтересоваться у своих школьных товарищей.

— Я и поинтересовался, но решил по-другому. Просто эта теорема доказывается многими способами.

«А вот это я точно зря сказал, — корил себя Ромка, — сейчас начнётся».

И началось. Учительница метнула на него взгляд, точно Зевс, только молний не хватало, и прошипела:

— Я — заслуженный учитель, лучший преподаватель этого лицея и знаю все доказательства этой теоремы!

— Видимо, не все! — подлил масла в огонь Ромка.

— Что? — опешила Наталья Борисовна. — Садись, оценка два!

— Если вы чего-то не знаете, это не значит, что это неверно, вы не имеете права ставить мне двойку! — выпалил Ромка.

— Двойку я тебе всё же поставлю, а вот родителям скажи, чтобы пришли в школу, мы с ними и обсудим твои и мои права!

Прозвеневший звонок спас Ромку от ожидаемых нотаций Натальи Борисовны. Ребята сочувствовали ему, весь остаток дня в школе он был героем, но сам себя ощущал «последним героем», наверняка Наталья Борисовна завтра возьмётся за него и сожрёт с потрохами.

Домой он пришёл в плохом настроении, мама сразу это заметила:

— Сынок, что случилось?

— По математике двойку получил.

— Двойку? За что? — удивилась мама.

— Да за теорему одну, не тем способом доказал.

— Ну а доказал правильно?

— Да, правильно.

— А за что тогда двойка?

— Не знаю, училка злая.

— Рома, такого не может быть, ты, наверное, ей ещё что-то сказал?

— Ну, сказал, что она не все доказательства знает.

— Теперь ясно, ты её перед всем классом опозорил, вот она и не вытерпела, двойку не за теорему поставила, а за поведение. Нужно было промолчать, а потом подойти, спокойно исправить. Зачем тебе плохой аттестат?

— Вот из-за этого все и молчат, терпят, а она издевается!

— Может, тебе это кажется? У нас учительница тоже строгая была, мы её страшно боялись, а вот теперь благодарны, многие поступили в институты. Она приучила нас к дисциплине, к работе над собой, ведь математика — точная наука.

— Мама, это ещё не всё, она родителей в школу вызывает.

— Ой, я не пойду, у меня у самой такая учительница была, я с такими до сих пор боюсь разговаривать.

— Видишь, ты сама признаёшь, что это не учитель, а абьюзер.

— Ну и словечки! В наше время учителей уважали. Я всё равно не пойду, пусть отец идёт, у него лучше получится, и потом, он же тебе эту теорему объяснял.

На следующий день Ромкин папа пришёл в школу. Наталья Борисовна уже ждала разговора и была похожа на хищника, готового к нападению.

— Вот, полюбуйтесь, — начала она с порога, показывая Ромкиному папе двойку в журнале.

— Объясните, пожалуйста, как это произошло? Рома мне рассказал, но хотелось бы услышать вашу версию.

Наталья Борисовна несколько опешила от спокойного тона Ромкиного отца. Обычно родители к ней приходили извиниться или с подарочками, но ни того, ни другого Ромкин папа не продемонстрировал.

— Он неправильно доказал теорему.

— Но ответ сошёлся?

— Да, но это случайность.

— Это не случайность, это другой способ, я сам ему объяснял.

— Ну, мало ли что вы там ему объясняли, вы вообще кто такой?

— Я тоже математик.

Наталья Борисовна смерила его взглядом, будто оценивая по внешнему виду, похож он на математика или нет.

Воцарилось неловкое молчание. Его лицо на мгновенье показалось ей знакомым. Ну, конечно, как она его сразу не узнала!

— Женя? — изменилась в лице Наталья Борисовна.

— Разве мы знакомы? — удивился Ромкин папа.

А потом пригляделся и вспомнил. Это же Наташка, да, та самая Наташка, его одноклассница. Самая вредная девчонка в классе.

— Наташа? Это ты? — Ромкин папа расплылся в улыбке. — Как такое возможно, чтобы мой сын у тебя в учениках?! Вот уж точно, мир тесен!

— Женя, ты тоже изменился, я тебя еле узнала. А ты с детства хотел стать математиком.

— Да и ты тоже, видишь, мечты сбываются.

Наталья Борисовна глянула на часы:

— Женя, мне нужно идти на урок. Давай в следующий раз поболтаем.

— Наташа, ты двойку-то исправь, несправедливо ведь.

— Ещё чего!

— Хорошо! Тогда поставь по математике пять, а за поведение два!

— Нет, — отрезала Наталья Борисовна и с этими словами вышла из кабинета.

Ромкин папа вернулся домой, рассказал сыну об этой удивительной встрече. Он со смехом вспоминал свою одноклассницу Наташку, её принципиальность, дотошность и неисправимую вредность, которая проявилась ещё в школьные годы, а с возрастом расцвела ещё больше.

— Представляешь, я был в нее влюблён, но она всё испортила, — разоткровенничался папа.

Ромка ёрзал на стуле, чувствовалось, что ему совсем неинтересно, какая Наталья Борисовна была в детстве, и он, перебивая папу, спросил:

— Так она двойку исправила?

— Нет, и не собирается.

— Но почему?

А папа загадочно улыбнулся и сказал:

— Потому что люди не меняются. И это аксиома.

Сопка любви

Детство Вера провела на берегу Тихого океана — в городе боевой славы Петропавловске-Камчатском. Этот небольшой город располагается в живописнейшем месте — на берегах Авачинской бухты. Виды на сопки и вулканы, утопающие в облаках, выброшенные из океана морские звёзды на пляже стали для Веры зрелищем привычным, но приводили в восторг туристов и родственников, которые раз в пять лет отваживались приехать к ним из Ставропольского края.

В классе у Веры было две лучшие подруги — Инга и Маргарита. По характеру все трое были разные, но это не мешало им дружить, они дополняли друг друга, и общение сливало воедино их несхожие темпераменты. Вера — конкретная, прямая, как бы сейчас сказали, будущая бизнесвумен, Инга — тихоня — добрая, честная, отзывчивая девочка, которая гасила периодически возникающие конфликты между Верой и Маргаритой. Маргарита — обидчивая и вспыльчивая, вела себя и выглядела под стать своему имени: фигура как у Мэрилин Монро и поведение тоже. Называть её Ритка язык не поворачивался, поэтому все называли её Марго. И была у Марго тайна: она по уши влюбилась в Лёшку, а тот не обращал на неё ни малейшего внимания. Но Марго это не останавливало:

— Верка, я ему нравлюсь, только он стесняется ко мне подойти. У меня есть план: ты скажешь «по секрету» Лёшке, что я в него влюбилась, а ты, Инга, подтвердишь.

Вера скептически посмотрела на Марго:

— Да он в жизни с нами не будет говорить на эту тему, Лёшка собаками, а не девчонками интересуется.

Но Марго не сдавалась:

— А мы и спрашивать не будем, он сам скажет.

— Как это? — удивилась Инга.

— А вот так.

И Марго поделилась с подругами сумасшедшей идеей: забраться под горку на детской площадке и просидеть там до заката. А когда вечером туда придут мальчишки, подслушать их разговоры — уж конечно, они будут о девчонках.

После школы Маргарита, Вера и Инга забрались под горку и заняли выжидательную позицию. Через час стало понятно, что втроем там было довольно тесно. Вера с Ингой засобирались домой, их уже совершенно не интересовала «любовь-морковь» Марго, но на горизонте показались четверо мальчишек. Они вальяжно расселись на горке, щёлкая семечки.

Конец ознакомительного фрагмента.