Последние выборы сенатора

Светлана Нарватова, 2020

Из-за чьей-то злой шутки Алекс Коллингейм, лучший детектив отдела по расследованию убийств Атован-Сити, остался без работы. И это стало бы трагедией. Но за помощью к нему обращается сенатор Рональд Брукс. У сенатора пропал личный помощник с говорящим прозвищем «Блуберри». Втягиваясь в расследование, Алекс сталкивается с новым для него миром политтехнологий. И кому, как ни китиарке Тайни Роул, специалисту в области культурной антропологии и психологии, спасать Алекса в этом море? Если ее саму удастся спасти.

Глава 4

— Алекс, я в гипере, — тихо произнесла Тайни дрожащими губами.

— Я догадывался. Потому и набрал тебя на этот позывной. Прости, что с левого комма…

— Алекс, у меня иллюминаторы открыты, — прошептала Роул, перебивая.

— У тебя… что?! Ты с ума сошла?!

— Благодаря твоему вызову — совершенно случайно нет, — чуть слышно прошептала китиарка.

Еще никому не удавалось сохранить рассудок при виде того, что происходит за бортом в гиперпространстве. Никому. Кроме Тайни Роул. Блин.

— Тайни, ты стоишь? — Алекс включил режим «переговорщика».

Она кивнула.

— Сейчас медленно, спокойно, не отрывая от меня взгляда, ляг на пол.

Изображение над коммом затряслось, пока китиарка выполняла его распоряжение.

— Легла? — спросил детектив, когда лицо Тайни нависло над ним. — Молодец. Не отрывай от меня взгляд. Ты в рубке?

Она кивнула.

— Где у тебя есть помещение без иллюминаторов, желательно, с запасом еды и теплой одежды, но хотя бы просто без «окон»?

— В трюме, — уверенно произнесла Роул, автоматически поднимая взгляд, визуально представляя образ.

— Не отрывай взгляд! Тайни, как туда можно пробраться, чтобы на пути не было опасных зон?

— Я пришла в себя, Алекс, спасибо.

— Я буду на связи.

— Да, конечно, — кивнула китиарка, начав путь по-пластунски.

— Давно ты так? — Нужно было поддерживать зрительный контакт, чтобы она случайно не зацепилась взглядом за образы открытого гиперпространства.

— Нет, только проснулась.

— А какого хрена ты иллюминаторы открыла? — прорычал Коллингейм.

Не нужно было отпускать ее одну. Хотя бы еще неделю продержать здесь, на Атоване. Чтобы убедиться, что ее психикой после насилия всё нормально.

— Алекс, только не говори, что решил, будто я с катушек слетела. — Образ Роул дернулся, но она восстановила равновесие. — Я не открывала их. И должна была спокойно спать до точки выхода. Но автопилот меня разбудил, и снаружи было…

— Красиво? — не сдержал любопытства Коллингейм. — Страшно?

— Потрясающе. Алекс, это просто потрясающе, — она повела взгляд вверх в сторону, на этот раз вспоминая.

— На меня, — напомнил детектив, и снова оказался в ее фокусе.

— Это потрясающе. Правда. Но это затягивает, как… Как черная дыра.

Черт подери! Набери детектив ее на полчаса раньше, ему бы никто не ответил, потому что Роул была бы в анабиозе. Набери на полчаса позже, ему бы тоже никто не ответил. Уже.

— Я на месте.

Китиарка опустила комм на пол, чтобы оставаться зоне видимости, сползла на пол по стене и обняла себя руками. Качество изображение было не фонтан, но было заметно, что ее трясет.

— Тай, укройся, — попросил Алекс.

— Ничего, — проговорила она, постукивая зубами. — Это постадреналиновый отходняк. Сейчас пройдет.

— Накройся, пожалуйста, чем-нибудь.

Коллингейму было холодно даже просто на нее смотреть. Роул на несколько минут исчезла из зоны захвата галокамеры.

— Тайни, разговаривай со мной!

— Всё в порядке.

Послышались хлопок и шуршание, и следующий момент она появилась, укутанная в мех.

— Это шкура медведя. Везла отцу в подарок с Камелота, — призналась китиарка.

Теперь, когда ее попа покоилась не на металле, а в косматой шерсти, Коллингейму стало комфортнее.

— Вот подонок, — прошипел он.

— Кто? Отец? — не поняла Тайни.

— Да нет. Майер.

— А при чем тут он?

— Понятно, что корабль взломали. Виктору для этого даже напрягаться не пришлось. Он был у тебя на борту и имел полный доступ.

— Тут я согласна. Но с чего ты взял, что это именно он? — допытывалась Роул.

— Потому что меня уволили с работы, — проскрипел Алекс. — За то, что я по комму сообщил Уокеру, что он дебил, подонок и полное дерьмо.

— А ты не сообщал, — сделала вывод Тайни.

— Я что, кретин? Нет, конечно. В то время, когда я ему «звонил», я был с тобой на корабле Себастьяна.

— И ты думаешь, что это устроил Вик? — уточнила Роул.

— И тебе подарок тоже, — кивнул детектив.

— Про мой подарок — не знаю. Совсем не факт, что оба эти события вообще связаны. Но про тебя могу сказать одно: Виктор бы так не поступил. Он мог бы устроить тебе несчастный случай с обрушением лифта. Мог глубоко подставить. Под любую статью. Но уж совершенно точно не стал бы лишать тебя работы.

— Почему ты так думаешь?

— Алекс, скажи, если бы перед отлетом я предложила тебе лететь со мной, ты бы согласился?

Взгляд китиарки впился в лицо Коллингейма. Тот замешкался.

— Не трудись. Я прекрасно знаю, что нет, — констатировала Роул. — не потому, что ты меня не… недостаточно серьезно ко мне относишься, — быстро поправилась она. — А потому что ты слишком гордый и предпочитаешь твердо стоять на ногах. И у тебя есть место, где тебя ценят и в тебе нуждаются.

— Было, — поправил ее Алекс.

— Было, — согласилась Роул. — Кстати, для безработного ты выглядишь просто убойно, — наконец-то он дождался комплимента. — От безнадеги в модели решил податься? — подмигнула Тай.

Будто десять минут назад не стояла на грани рассудка.

— Нет, меня Брукс подобрал.

— Обогрел, накормил, приодел… Он что, ориентацию сменил?

Коллингейм расхохотался, сбрасывая напряжение.

— Нет, но ты почти угадала. А может, и угадала, — вдруг посерьезнел детектив.

Брукс же не хотел распространяться по поводу обнаруженных «фактов». А вдруг эти самые «факты» между ними и произошли? Может, помощник его соблазнил?

— База, прием! — вывела его из размышлений Тайни.

— В общем, личный секретарь Брукса, ну, помнишь, такой…

— Хорошенький блондин, — подсказала китиарка.

–…играет за другую сборную, — мстительно закончил Коллингейм.

— Мне довелось наблюдать ревность титана?

— Ты даже айсберг ревновать заставишь, — буркнул, смутившись, детектив.

— И тебя наняли его перевоспитать на личном примере? — посмеиваясь, спросила Тайни.

— Сначала найти, — улыбнулся Алекс.

Саднящая с самого пробуждения игла, наконец, рассосалась. Щеки китиарки снова обрели цвет, и она была очень милой в этом своем покрывале из первобытных времен.

— Сбежал?

— «Потерялся», — поправил ее Коллингейм.

— Сорвался с поводка?

— Где-то так, да. А поскольку я теперь — «лицо предвыборной кампании», наравне с остальным штабом, то и выглядеть должен соответственно.

— Немного непривычно, — призналась Роул, пока детектив крутился в модельных позах перед камерой. — Но очень тебе идет.

— А какие у меня теперь гладкие бедра, — похвастался Коллингейм.

— Я не поняла, тебя в бодигарды готовят или в наложницы?

— Я тоже не понял, но вдруг сенатор в бассейн пойдет в окружении папарацци, а тут я с немытым рылом, то есть небритым пахом.

— Хочу на это посмотреть, — зажглась Роул.

Разве Алекс мог ей отказать? К концу стриптиза он неровно дышал, но до санзоны рукой подать, авось, дотерпит.

— Потрясающе, — Тайни облизнулась. — Вернусь — всего ощупаю.

Приподнятое настроение как рукой сняло.

Если кто-то влез в управление корабля, чтобы изменить режим полета, то кто ему мешал поменять маршрут?

Наверное, эта мысль отразилась у Коллингейма на лице. Потому что Роул тоже посерьезнела.

— Алекс, меня не хотели убить. Меня хотели свести с ума. Даже если я выйду из гипера не в той точке, где должна, вряд ли это место представляет для меня смертельную опасность. Куда веселее было бы отправить меня в лобовую в здравом рассудке.

— Кому, блин, веселее?!

— Тому, кто хочет отомстить, разумеется, — невозмутимо ответила, мать ее, китиарка.

И мать ее китиарка. И отец. Какого еще отношения к мести можно от нее ожидать?

— Конечно, можно предположить, что иллюминаторы открылись сами собой. Но, мне кажется, логичнее версия, что им кто-то помог, — продолжала она с тем же выражением.

— И это не Виктор? — скептически произнес детектив.

— Алекс, мне безумно приятно, что в первую очередь ты думаешь о том, что связано со мной, — улыбнулась Тайни. — Но, на секундочку, буквально несколько недель назад мы с тобой разнесли к чертям собачьим оплот местного наркосиндиката. Если ты помнишь. И поспособствовали торжественному уходу со сцены его апологетов. Ты, тут, правда, не при чем, — поправилась виновато она. — Но они-то не знают.

— Кто — «они»?

— Те, кто обеспечивали производство нирваны. Распространение, отмывание денег, поставка, извини, сырья. Ты же не думаешь, что всем занималась исключительно верхушка?

Разумеется, Коллингейм не думал. То есть, в принципе, когда-то думал. О ситуации с нирваной. Но это было давно. Потом не до того было.

— А буквально на днях мы с тобой сломали схему продажи оружия во внешние секторы, — напомнила Роул. — Ее, конечно, «починят». Деньги, как вода, везде найдут щель. Но неплановые потери… Сроки… В общем, кое-кто может быть нами недоволен, — покачала она головой, как чайнизский болванчик, разом напомнив еще об одной недовольной стороне. — Если наши с тобой неприятности вообще связаны, — продолжила она. — Но могут быть и независимы друг от друга. Это может быть совпадение. И, может, мое планируемое сумасшествие — всего лишь послание. Маме, например. Или Китиаре в целом. Давай не будем сейчас о грустном. Лучше расскажи, что там с твоей «голубичкой».

Коллингейм укоризненно взглянул на собеседницу, и китиарка прикрыла лицо ладонью, типа, ей стыдно, хитро поглядывая карим глазом из-под большого пальца.

— Не знаю пока, что там с «голубичкой», меня пока к самому делу не допустили. Там всё серьезно, полная секретность, всё такое. Шаг вправо, шаг влево приравнивается к измене Родины, если ты понимаешь.

Тайни серьезно кивнула. Слишком серьезно. И в глазах мелькнул лукавый огонек. Вот коза!

— В общем, комм у меня забрали, выдали навороченный, явно с прослушкой и маячком.

— Это нормально, — успокоила китиарка.

— Я вполне допускаю, что у вас паранойя — это нормально, — язвительно ответил детектив.

— Алекс, просто представь, о каких суммах идет речь.

— Да, платят там прилично, — согласился детектив, припомнив круглое число в договоре.

— Это только официально. А сколько платят неофициально… Сенатор — это кнопка для голосования. И за каждым кандидатом стоят те, кто жаждет на эту кнопку нажать. Не обманывайся милыми улыбками. Ты на войне.

— Да какие там «милые улыбки», — отмахнулся Алекс. — Гадюки с акульим оскалом. Кстати, в чем разница между менеджером избирательной кампании и руководителем избирательного штаба?

Теперь, после слов Тайни про «войну», слово «избирательный штаб» приобрело совсем другой оттенок.

— Менеджер избирательной кампании — это политтехнолог, который разрабатывает стратегию продвижения кандидата.

— То есть «мозг», — определился для себя Алекс.

— Да. А руководитель штаба — это администратор, который координирует работу всех служб, задействованных в кампании.

— То есть «сердце»?

— Если в том смысле, что заставляет весь организм работать, то да, — кивнула Тай.

— Механическое тут какое-то сердце. Из нержавеющей стали.

Детектив поделился своими впечатлениями о «Барби».

— Зачем же так жестко: «из нержавеющей стали». Лучше сказать «золотое». Тоже мертвый металл, но звучит-то как, — улыбнулась Роул.

— Да уж, — поморщился Коллингейм, предчувствуя завтрашний день в компании «золотого» сердца. У него даже пальцы на ногах поджались, будто в них под ногти иголки воткнули. — А кто из них главнее?

Китиарка пожала плечами:

— По сути, это две стороны одной медали. Какая сторона у медали главнее?

— Не знаю, я тут ни одной медали не вижу. С какой стороны ни посмотри — одна большая… немедаль, — буркнул он.

Воистину, легких денег не бывает. Но ему нужны любые.

— Еще какая медаль! — возразила с улыбкой Роул. — И за отвагу, и за боевые заслуги, и за трудовую доблесть… Покрутишься там, сам поймешь.

— А ты, в смысле, в этом хорошо разбираешься?

— Есть немного.

Тут Тайни попыталась изобразить из себя скромную девочку. Получилось сексуально. Очень.

— Пробовала себя в роли менеджера кампании в небольших региональных выборах. Так… — Она отмахнулась.

— И как?

— Не понравилось. Хлопотно.

— А результат-то как был?

— Результат был.

Теперь Тайни смотрела на него укоризненно. «Ты что, во мне сомневался?» — спрашивал взгляд. Но всё равно это смотрелось это безумно сексуально.

По-другому и не могло.

В разговоре провисла пауза.

— Алекс, тебе, наверное, нужно к завтрашнему дню готовиться? — вдруг спросила Тайни. — Я в безопасности.

Детектив скептически на нее взглянул.

— Как только включится режим выхода из гипера, я тебе сразу сообщу, — пообещала китиарка. — Честно-честно.

Отключаться не хотелось. Но к завтрашнему действительно было бы неплохо подготовиться. И поесть нормально. Второй раз за день. И уже спать ложиться. Чтобы завтра прилететь вовремя и в хорошей форме. Всё же он «лицо кампании», чтобы ее…

— Тай, давай так: перед тем как ляжешь спать, отпишись. И как только проснешься — тоже. Хорошо? У тебя там еда есть?

— Есть. Хорошо, — согласилась она. — Ты мой ангел-хранитель. И в очередной раз меня спас.

— Это у меня такая дурная привычка, прости, — смущенно ответил детектив.

— Я люблю тебя, Алекс.

Эти слова обрушились на детектива, как бочка ледяной воды. Неожиданно, и дыхание перехватило. На секунду детективу показалось, что Тайни с ним прощается.

— Тай, я… Я обязательно скажу тебе это, — пообещал он. — Лично. При встрече. Я буду очень ее ждать.

Он улыбнулся.

— Ловлю на слове, — улыбнулась в ответ Роул. — До связи, детектив!

И отключилась.

Крохотная квартирка Коллингейма внезапно сжалась и опустела одновременно.