Дело Чести, или Семь дней из жизни принца

Светлана Нарватова, 2023

Взгляд принцессы не соответствовал её деловому тону. Он словно ласкал моё лицо, иногда обегая тело, с несомненным восхищением. Я бы даже сказал, что Недотрога поедала меня взглядом, как любимое пирожное. Мысль мне понравилась. – Согласен с вами. – Я настаиваю, чтобы все обсуждения, которые имеют отношение к этому делу, велись только в моём присутствии. Нет, такое откровенное внимание, несомненно, приятно, но и капелька сопротивления бы не повредила. Для разогрева. – И вы, в свою очередь, обещаете не действовать в одиночку? – уточнил я. – Разумеется. Я же понимаю, что это Дело Чести. Начнём с обвиняемого и обвинителя? – Лучше с обвинителя и обвиняемого. – Можно и в таком порядке. Удачного вечера, эрус Веранир, – она улыбнулась, и в уголках ее красиво очерченных губ появились ямочки, сообщавшие, что улыбается Кейлинэ часто. …И больше за весь вечер Недотрога на меня ни разу не взглянула.

День второй

Эра Кейлинэ, как и грозилась, с утра занималась делами. Или чем-то другим. Но в поместье Тойзов её видно не было. Я использовал свободное время, чтобы выспаться и познакомиться с предметом, из-за которого поднялся весь шум. Широко известная в узких кругах истинно верующих, как они себя называли, Чаша Гемора представляла собой небольшой кубок, отделанный драгоценными камнями. Стоимость материалов на пару порядков уступала антикварной ценности посудины, а в качестве предмета культа она стоила и вовсе бешеных денег. Желание украсть такую вещицу было бы понятно, когда бы не столь глупое исполнение.

На обеде принцесса так и не появилась. Она влетела в комнату, которую нам выделили для бесед с фигурантами, секунда в секунду в оговоренное время. Поздоровавшись, эра устроилась в кресле рядом, открыла изящно оформленную книжку для записей и выжидательно на меня взглянула. Значит, начинаю я.

Нидария, хозяйка имения, нервно крутила в руках деревянные четки и что-то бормотала под нос. Осознав, что внимания от неё не дождаться, я откашлялся и обратился:

— Глубокоуважаемая мона Нидария, не могли бы поведать, в связи с чем вы выдвинули обвинения в краже Чаши Геймора против монира Тагарда Карэдаса, подданного Ваноры?

— А вы как думаете? — взгляд мониры живо напомнил моего учителя флаорского языка. А больше идиотом меня никто не считал. — В связи с тем, что он попытался украсть Чашу Геймора, разумеется. Молодежь растеряла последние крохи благочестия, и Светлые боги это так не оставят!..

Экак у неё в голове тараканами натоптано…

— Прошу меня извинить, — прервал я очень важный и высоко духовной монолог. — Но не могли бы вы рассказать нам с принцессой, как всё происходило?

— Этот Тагард не понравился мне с самого начала — вертихвост и вертопрах, — осудила будущего зятя Жаба. — Кичится своим происхождением, а на деле невежда из невежд. Но муж мой дал свое согласие на брак, и я вынуждена была принять его решение. Я хотела умилостивить богов к судьбе этого союза и настояла на том, чтобы мы съездили в храм. Нас было шестеро: я, моя дочь Ливи, её подружка Равелисса, наш сосед монир Грэйди, жених и его приятель монир Рудден.

— И слуги? — уточнил я на всякий случай.

— Нет, мы ехали без слуг. Холопам нечего делать в светлом храме, — отрезала Нидария. — Сначала мы вознесли общую молитву и испили освященное вино из Чаши. После этого молодежь осталась в прихрамовом домике для путников. Чаша вместе с футляром осталась там же, а я ушла молиться. Когда я вернулась, в домике была только Равелисса. Потом появился монир Рудди — приятель Тагарда — с дровами. Меня беспокоило отсутствие дочери, и молодые люди отправились её искать. Через какое-то время вернулся Тагард. Всё утро он кидался на других, а здесь пришел довольный, с улыбкой до ушей. А буквально после него вошла моя растрепанная дочь. Вы представляете, на какое святотатство этот проходимец толкнул мою Ливи? Я увела её и объяснила, как недопустимо она себя ведет. И представьте себе, она мне солгала! — возмутилась Жаба и поджала губы куриной… ну, тем, что под гузкой. — Раньше моя скромная девочка честно признавала свою вину, принимала наказание и жила дальше с чистой душой. Этот безбожник толкнул её на пагубный путь лжи и порока!

Я взглянул на Недотрогу с выражением"нам только проповедей тут не хватало!". По её лицу легко прочиталось"да вы не иначе как безбожник, эрус!", после чего она поспешила отвернуться. Поздно! Я успел заметить подрагивающие уголки её губ.

— Итак, ваша дочь вас обманула. А в чем именно? — уточнил я.

— Она сказала, что гуляла одна, а с женихом даже не разговаривала.

— Так, может, она сказала правду? — вмешалась Кейли.

— Вы бы видели довольное лицо этого негодяя! Он весь лучился сытостью, как кот, украдкой слакавший крынку сметаны. И вот пока я пыталась образумить свою заблудшую дочь, этот негодяй и украл Чашу.

— Вы видели это своими глазами? — спросил я.

— Нет, разумеется, но умному человеку, чтобы сложить два и два, записывать цифры в столбик не требуется.

И снова этот взгляд"вот подрастешь, тогда возможно и таблицу умножения выучишь". Недотрога опять стремительно опустила глаза в свою книжку, пряча улыбку. Что она там строчит, интересно?

— Вы обнаружила пропажу Чаши сразу? — вернулся я к теме разговора.

— Да. Как только приехала домой и стала разбирать вещи.

— Я правильно понял, что вы не проверяли Чашу с момента, как оставили её в домике для путников при храме, до того момента, как открыли футляр дома?

— Разумеется. Зачем бы мне это потребовалось? — высокомерно фыркнула хозяйка поместья.

— То есть на самом деле Чашу из домика мог взять кто угодно?

— Да кому она ещё нужна?! — возмутилась Нидария.

— Вам, например, — глубоко вздохнув, отметила Недотрога.

— Это да, это конечно, — закивала Жаба. — Но нашли-то её именно у подлого Тагарда! — проткнула она воздух корявым пальцем.

— А вдруг её просто подбросили к нему в комнату? — поддержал я принцессу, раз уж она вызвалась мне помочь.

— Вдруг бывает только неприличный звук, принц, — с видом классной дамы, возразила обвинительница. — Конечно, вы хотите выгородить этого негодяя и вора, чтобы не позорить свою державу. Но я вам не позволю, вы слышите, не позволю скрыть это преступление! — подскочила она.

— Мона Нидария, мы искренне сочувствуем вам и разделяем ваше возмущение. — Недотрога мягко, но настойчиво выпроваживала Сушёную Жабу за пределы комнаты.

Эмоции били ключом. Чтобы такое разбить?

— Смею вас заверить, что приложу все возможные усилия, чтобы справедливость восторжествовала, — продолжала увещевания Недотрога. — Мы глубоко благодарны вам за оказанную помощь…

За дверью слышались затихающие голоса и шаги, а маленькая книжечка в кожаном переплете лежала на кресле и требовала к себе внимания. Разве я мог ей отказать? Было страшно любопытно, что именно записала эра. Сам я не делаю записей допросов, нас с детства учили развивать свою память. К тому же записи выдают ход мыслей. Я перевернул книжку страничками вверх и увидел написанное немного корявым подчерком:

"Того, кто достиг

Совершенства, труден путь:

Сброд под ногами

шатается и небо

за корону цепляет"

Ню-ню. А ведь как правдоподобно изображала понимание и сочувствие!..

…Вернулась Недотрога вместе с обвиняемым.

— Тагард, расскажите нам, что тут происходит, — начал я, когда все расселись.

— Эрус Веранир, эра Кейлинэ, для меня большая честь находится здесь сейчас, — пафосно начал тот. — К сожалению, эта встреча вызвана пренеприятными обстоятельствами — в доме моей невесты меня несправедливо обвинили в краже. Я уверен, что вы найдете возможность доказать мою невиновность.

— Что именно произошло, и почему обвинения пали на вас? — продолжил я допрос.

— Нидария по какой-то причине категорически против свадьбы. К счастью, монир Тойз перед отъездом в столицу успел благословить брак. Так она решила пойти другим путем: подставила меня. Обстряпала всё так, будто бы я украл у неё какой-то там кубок.

— Это вы про Чашу Геймора? — полюбопытствовала Недотрога.

— Вот-вот, я даже запомнить его названия не могу. Зачем мне его воровать? Тем более рано или поздно он всё равно достанется мне. Ливи — единственная наследница.

— А может, деньги вам нужны прямо сейчас? — предположил я.

— И что, эта штуковина много стоит? — ответил он вопросом.

— Не знаю, сколько точно, но сумма приближается к сотне тысяч.

В глазах Тагарда зажёгся алчный огонь.

— Ну хоть понятно, из-за чего эта старая карга подняла такой хай, — буркнул он.

— Монир Тагард, будьте любезны вежливо отзываться о хозяйке дома, в котором вы гостите, — менторским тоном вступилась за Сушеную Жабу Кейлинэ. — И вопрос не в деньгах, для людей верующих эта реликвия просто бесценна.

— Это вы про религиозных фанатиков? Да все проблемы из-за этой вашей религии! — понесло Карэдаса. — Не поехала бы эта… благородная мона, чтобы получить"благословение богов", — на последних словах он скорчил презрительную мину, — не было бы всех этих разборок! Хабалка! Без году неделя как эта семейка купила себе билет в высший свет! Да она в ногах у меня должна валяться за то, — он подскочил со стула, размахивая руками, — что настоящий дворянин снизошел до их доченьки, а она оскорблять меня смеет!

— Слово-то какое нашли — "хабалка". Оно точно приличное? — ледяным тоном отбрила Недотрога. — Просто удивительно, откуда его знает настоящий дворянин?

Да, такую лучше лишний раз не трогать, безопаснее как-то.

— Не думал, принцесса, что вы встанете на сторону этих нуворишей! — возмутился мой подзащитный.

— А на чью сторону я должна вставать? Они мои подданные, если вы забыли, — тем же королевским тоном продолжила Недотрога. — Более того, мона Нидария — женщина, и она старше вас. Будьте так добры, выражаться в её адрес как положено воспитанному человеку.

— Тагард, действительно, успокойтесь, — подал голос я. — Ведите себя как мужчина. Я правильно понял, что Нидария воспользовалась Чашей в храме?

— Ну да, — Карэдас сел на место, оправляя сюртук. — Она там что-то завывала, носилась с этим кубком как курица с яйцом: то поставит, то поднимет, то нальёт, то выльет, то покудах… В смысле, помолится.

— В какой момент обнаружилась пропажа?

— Когда мы вернулись, — он уложил руки на колени. — Как только переоделись и стали спускаться к ужину. Почему-то эта… благородная мона первым делом направила слуг в мою комнату. Те перевернули всё вверх дном и нашли посудину в моих вещах. Ещё бы они не нашли: она же сама её туда и засунула, наверняка сразу слугам сказала, где искать. А погром исключительно из вредности организовала.

— Почему вы думаете, что Чашу в вашу комнату подбросила мона Нидария? — поинтересовалась Кейлинэ.

— А кто еще?! — взвился обвиняемый. — У кого ещё могло возникнуть желание разрушить наш брак?

— Да у кого угодно, монир Тагард. У кого угодно, — устало произнесла Недотрога.

— Расскажите, что вы делали с того момента, как покинули храм и направились в домик для путников, — попросил я.

— Насколько я помню, как только… — Тагард сделал паузу, будто пытался удержаться от крепкого словца, — мона Нидария вернулась в храм, Ливи выскочила следом. Мы поняли, что ждать придется долго, и решили затопить камин — в домике было очень холодно. Мы втроем отправились за сушняком.

— Втроем — это вы, Грэйди и Руден? А Равелисса осталась в домике?

— Совершенно верно.

— Что было дальше?

— Дальше был ясный день, последнее осеннее солнышко, я залюбовался красотами природы и немного увлёкся.

Угу, слышали мы уже про эту любовь к природе…

— Когда я вернулся, в домике была только гры… глубокоуважаемая мона Нидария. Потом кто-то ещё приходил-уходил, — продолжил Тагард, явно затрудняясь с ответом. — Точно не помню. Потом Руден сказал, что нужно идти искать дам, потому что уже пора перекусить. Помню, мы ещё посмеялись, что дамы, видимо, есть не хотят, так стоит ли их звать. Еды и на трех взрослых мужиков-то с натяжкой хватало.

— Вы пошли все втроем?

— Нет, вроде как Грэйди остался… Да, точно, он как раз нарезал снедь. Ливи и её мать вернулись с нами, а мона Равелисса сама подошла, пока нас не было. Мы перекусили на скорую руку, поскольку эта… мона на еде сэкономила. Так голодные и вернулись. А потом этот переполох. Так до вечера ничего и не ели. А вы говорите — относиться к ней с уважением! Да какое уважение, если она не в состоянии выполнить элементарных обязанностей хозяйки! — возмущался Тагард, будто это самый страшный грех.

— Благодарю, монир Карэдас, сейчас вы можете быть свободны. Если у нас возникнут какие-либо вопросы, мы пригласим вас повторно, — свернул тему я.

Устал я на сегодня от истерик. Поднявшись и показывая, что встреча завершена, я чуть сдвинулся в сторону Недотроги и заглянул в книжечку у неё на коленях. Точно. Новый стишок:

Иногда под видом чести

Глупо пыжится позёрство,

И под ликом правдолюба

Маскируется хамло.

Хвастуны под видом смелых,

Болтуны под видом умных.

А внутри — пустое место…

Есть вообще там кто-нибудь?

Хм, Тарагд у неё в любимчиках тоже не ходит. Вообще он какой-то нервный стал… Не сказать, чтобы раньше был образцом добродетели, но теперь с ним вообще нормально общаться невозможно. Хотя, с другой стороны, и обстановочка располагает… Или, может, он по ночам своей невесте сонеты читает, вместо того, чтобы делом заниматься? Видимо без консультации всё же не обойтись.

— Вы хорошо держались, эрус, — с улыбкой произнесла Недотрога.

— Можно просто Ранир.

— Благодарю. Ранир, что вы обо всём этом думаете? — она чуть склонила голову на бок, показывая, как важно ей мое мнение.

— Я думаю, что либо Тагард абсолютный идиот, либо кто-то потратил изрядно сил, чтобы его подставить, — я неторопливо прохаживался из угла в угол. Ничего не могу поделать с этой дурацкой привычкой.

— Тагард — идиот, — констатировала Кейлинэ.

— Но не абсолютный.

— Я пока на этот счет не определилась, — возразила Недотрога. — Вообще не могу понять, что Нидария и ваш Тагард не поделили? Это же два сапога пара.

— Потому что на левую ногу. И вообще: ничто не раздражает в другом так, как собственные недостатки.

— Умно. Сами догадались или подсказал кто?

Вот это только что был комплимент или сарказм?

— Когда будете цитировать, можете ссылаться на меня. Итак, что мы имеем? Чашу украли в домике путников. Если только Нидария не сделала это уже дома.

— Вы подозреваете её?

— Вообще, я подозреваю всех. Я, знаете, по природе своей очень подозрительный человек, — признался я.

— Всех-всех? И меня тоже? — Кейлинэ приподняла бровь.

— А у вас есть алиби? — Я сурово свел брови. Я злой и страшный Серый Волк.

— Разумеется. Меня же здесь не было, — вразумляюще ответила принцесса, накручивая локон на пальчик. Скорее неосознанно, чем провоцирующе.

— А кто может это подтвердить? — тоном въедливого дознавателя спросил я.

Недотрога только хмыкнула в ответ.

— Итак, всё сводится к вопросам, кто мог совершить кражу, и у кого для этого был подходящий мотив. Пока у нас четыре кандидатуры, у которых была возможность незаметно взять Чашу, — продолжил по ходу… — или на ходу? — рассуждать я.

— Тагард, Нидария, Равелисса, Грэйди, — откликнулась Недотрога.

— Угу. Это те, про кого мы знаем. А кому это могло быть нужно?

— Да кому угодно, как я уже говорила, — пожала плечами принцесса.

— Ну, с Нидарией всё понятно. Тагарда тоже как-то притянуть можно, хоть и за уши. Простите, в смысле, с трудом. А какие мотивы могут быть у Равелиссы и Грэйди?

— О, эти подколодные — простите, сердечные — подруги иногда такие выдумщицы, когда то, чего они хотят, достается другой.

— Это вы про Тагарда? — удивился я.

— Нет, это я про свадьбу. Хотя, возможно и про Тагарда. Пока не знаю.

— Хорошо. А Грейди?

— Не знаю. Может, ему захотелось присоединить к своим землям этот лакомый кусочек, — глядя в окно, предположила Недотрога.

— На Грэйди это непохоже. Насколько я его знаю.

— Да, на того Грэйди, которого знала я, это непохоже. Но люди иногда меняются, эрус. — Недотрога оторвала взгляд от осеннего пейзажа за окном, вернув его мне. — Особенно, когда к ним приходят деньги. Много денег. Я не утверждаю, что он изменился, но ведь мог измениться, согласны? Вообще, всё это дело как-то дурно пахнет, — сморщила она нос. — Мне не понравилось всё, что я здесь вчера увидела. Мне не понравилось всё, что я здесь сегодня услышала. Если честно, мне в принципе в этом браке что-то не нравится…

— Мне в браке вообще ничего не нравится, — поделился я.

— А с чего бы вам что-то нравилось в браке? — хмыкнула принцесса. В её чайных глазах мелькали отблески последнего осеннего солнца. — Мы с вами и наши матримониальные отношения — разменная монета в политических играх.

— Ну зачем же так, принцесса. В нашей семье принято вступать в брак по любви, — возразил я.

— О да! Но желательно, чтобы это была любовь к венценосной особе, — в словах Недотроги слышалась не то горечь, не то сарказм.

— Вы не верите в любовь к венценосным особам?

— Я верю в любовь. Но боюсь, что к моему браку она не будет иметь никакого отношения.

— А как же надежда?

Я подошел к ней, опустился на колени и изобразил самую трогательную из своих мин. Вот он, подходящий момент: момент откровения, единения, сочувствия. Я остановил свой взгляд на её губах, затем чуть потянулся вперед и закрыл глаза…

— Эрус Веранир, вы со мной заигрываете, или мне показалось?

Голос Недотроги прозвучал как-то неожиданно… Ну что ей еще надо?

— Я вам не нравлюсь, Кейли?

Глаза мне пришлось открыть.

Недотрога улыбнулась:

— Вы себя в зеркале видели, Ранир? У меня тоже глаза есть. Конечно, вы мне нравитесь. Вы очень красивы…

Да, я такой.

–…В вас чувствуется ум, сила и уверенность в себе…

Да-да-да, продолжайте…

–…Вашим телом можно любоваться бесконечно…

Не могу спорить с очевидным…

–… Вы — безупречный, смертоносный хищник, который точно знает, чего хочет, и точно знает, как это взять, — она сделала паузу. — Но я не люблю чувствовать себя дичью. Простите, — развела она руками. И в её взгляде не было ничего, кроме сожаления.

Хм. Мне только что отказали. МНЕ. ОТКАЗАЛИ?

Причем отказали так, что и возразить нечего.

Я бродил по дому, обдумывая наш разговор. Вроде и слова все красивые. Но почему же я чувствую себя как оплёванный?..

— Скучаете, Ранир?

Я настолько углубился в свои мысли, что не заметил, как подошла Равелисса.

— Разве я могу скучать в вашем обществе, Лисса?

— Ах, как мне хватает здесь воспитанных кавалеров, Ранир… — не без намека прошелестела Равелисса, посматривая на меня взглядом"некому березу заломати"…

Нет, конечно, не дело березке одной гнуться и качаться. Или это уже про рябину? С другой стороны — что березка, что рябина — какая в пень разница? И загнём, и покачаем!

Раз уж принцессы нами брезгуют…

… — И вот теперь мне нужно думать, что подарить этой козе на день рождения…

Почему женщине хочется поговорить именно в тот момент, когда мужчине больше всего хочется спать? Ошейник, блин, ей подари! И верёвку с колышком.

— Угу.

— Понимаешь, ей же нужно такое… Ну, она рубины любит, топазы…

А что, ошейник с топазами: и гламурненько, и в цвет глаз.

— Угу.

— И если я не смогу решить эту проблему, то буду вынуждена вновь несколько месяцев прозябать в какой-нибудь провинции. А как благородная мона может найти себе в провинции подходящего жениха?..

Нищие на паперти просто удавились бы за такой талант. И вроде не просит, а отказать невозможно.

— Милая, разве можно допустить, чтобы высший свет Астани лишился прелестнейшей моны из-за такого нелепого недоразумения? — Я даже заговорил. Лишь бы она заткнулась. — К сожалению, я не смогу помочь в выборе — знаешь, для мужчины это всегда проблема, но, возможно, дополнительные средства облегчили бы решение вопроса?..

— Ах, Ранир, мне так неловко, — Лиса мягко провела пальцем по моей груди, заглядывая в глаза. — Но ты знаешь, стыдно признаться, это действительно поможет. Если я смогу купить подходящий подарок… Да, отсутствие новых туалетов за спиной обсосут, не без этого, но, главное, я буду вновь допущена в высшее общество!

А, еще"девушке на чулочки"нужно. М-да… Не так я вас любил, как обошлись вы…

— Разве я могу допустить, чтобы такая милая мона страдала от злых языков? Умоляю, купите бальный наряд в память о нашей незабываемой ночи. Мне будет приятно, если хоть изредка он будет напоминать обо мне…

Может, стоило отказаться от"маленьких радостей жизни"… И радости от них совсем мало, — старею, видимо, — и накладно. Даром, как известно, всегда обходится дороже…