Фенечка для фиолетовой феи

Светлана Лубенец

Больше всего на свете Ксения Золотарева, или Ксю, как она себя называла, ценила свою непохожесть на других. Ее семья переезжает на новую квартиру, и девчонка идет в новую школу. А там все, на взгляд Ксю, такие одинаковые, обыкновенные, прилизанные… Но Ксю не хочет быть, как все! Новый класс не принимает ее, даже объявляет бойкот. Но что Ксении Золотаревой до этого? Ведь у нее есть друг – настоящий, единственный… Это Ночной Мотоциклист, чье лицо всегда закрыто защитным стеклом шлема. Для их встреч Мотоциклист и Ксю придумали секретный сигнал – если девочка хотела встретиться со своим таинственным другом, она выставляла на окно горшок с бегонией. И вскоре покой тихой улицы разрушал рев мотора – Ночной Мотоциклист мчался на свидание к своей подружке!..

Глава 4

«Тройка, семерка, туз…»

Хотя Ксения все время была настороже, в сети, расставленные Брошенковой и Дианой Резцовой, она все-таки попалась. Неожиданно попалась и глупо. Но она никак не ожидала подвоха именно с этой стороны. Слишком уж все начиналось естественно и непринужденно.

Однажды на перемене девчонки пугали друг друга страшными историями, которые имели обыкновение приключаться с подругами родных сестер, двоюродных братьев или какими-нибудь другими тридевятыми родственниками. Ксения терпеливо выслушала и про черную комнату, и про красные туфельки, и про белую простыню, и про отрубленную руку, и даже про кровожадную вставную челюсть. После душераздирающего повествования о ненасытной двуспальной кровати-людоедке, рассказанной Ирой Сыромятниковой, слово взяла Овца Долли:

— А вот мы этим летом в лагере ночью вызывали дух Пиковой Дамы.

— Да ну? — вскинула тонкие ниточки бровей Резцова. — И как? Неужели появилась?

— Представь себе! — качнула кудряшками Долли. — Такая жуткая: вся в черном, древняя, носатая, а в руке — зажат туз пик!

Тут уж Ксения не выдержала и расхохоталась:

— А где же она «тройку» с «семеркой» потеряла?

— Чего-чего? — не поняла Долли.

— Ну как же! — еще больше развеселилась Ксения. — Старуха должна была вам, кроме туза, еще две карты предъявить: «тройку» и «семерку». Классику забыли? Пушкина А.С.? В восьмом классе проходили!

— Думаешь, ты самая умная, да? — презрительно смерила ее взглядом Долли. — Небось увидела бы это чудище, забыла бы и про Пушкина А.С., и про Лермонтова М.Ю., и даже про родную маму!

— Не обращай на нее внимания, Ленка, — посоветовала Брошенковой Ира, поразившаяся тому, что необыкновенные истории, оказывается, могут происходить и с ее самыми близкими знакомыми. — Лучше расскажи, что эта Дама вам сказала, что сделала?

— Если бы она что-нибудь сделала, вы меня, наверно, здесь уже не увидели бы, — объяснила присутствующим Долли. — Нас девчонки научили, что предварительно, перед вызовом духа, зеркало нужно намазать сухим мылом и как следует растереть тряпкой, чтобы не было видно его следов.

— Мылом? — удивились одноклассницы. — Зачем?

— А затем, что мыло — это защитный экран. Ну… чтобы Пиковая Дама из зеркала не вышла и не передушила бы нас всех.

— Лен! А туз-то зачем? — почему-то шепотом спросила Ира.

— Она его на месте преступления оставляет, если, конечно, его совершит. Чтобы все знали, чьих это рук дело.

— А зачем? — еще тише повторила вопрос Сыромятникова.

— Откуда я знаю? Может, чтобы боялись и дух ее не тревожили.

— Поскольку ты жива и невредима, я догадываюсь, что Дама из зеркала так и не вышла, — опять вступила в разговор Ксения.

— Естественно, — процедила Брошенкова.

— Так, может, это вовсе и не Дама была?

— А кто же?

— Ну… кто-нибудь из вас… отразился…

— А-а-а! Шутить изволишь? Или издеваешься? — Долли прищурилась, почти как Германович.

— Всего понемножку, потому что не пойму, в чем фишка была? Вызвали старуху, посмотрели на нее — и все? — продолжала иронично улыбаться Ксения.

— Нет, конечно. Мы ей вопросы задавали, а она нам отвечала.

— И как вы с ней связь держали? По мобильнику или через пейджер? Или, может быть, Интернет уже и на тот свет провели?

— Представь себе — через обыкновенный лист бумаги! — У Долли от злости на Ксению даже сбились на один бок обычно очень симметрично распределенные кудряшки.

— Это как же? — не могла не встрять в разговор еле сдерживающая любопытство Сыромятникова.

— Ее ответы, Ирка, сами на листе проявились в виде самых обыкновенных предложений.

— Не может быть. — Ире стало так страшно, что она на всякий случай отодвинулась от Долли подальше, будто та могла невзначай обернуться страшной старухой. Потом придвинулась снова, чтобы свистящим шепотом уточнить: — И что она вам написала?

— Не стану же я тебе, Сыромятникова, чужие тайны выдавать! Да и свои тоже не хочется. Но ты уж поверь, о пустяках Даму не спрашивают, и ответы у нее — соответственные.

— А почерк? — не отставала Ирка. — Какой у нее почерк? Как у Пушкина? С завитками? С росчерками?

— С какими еще завитками? — отмахнулась от нее Долли. — Почерк как почерк… Честно говоря, я и не помню, какой у нее почерк… Я же говорю, что все это так жутко было, что не до почерка нам стало.

— Это все, Ирочка, — небрежно заметила Ксения, — мифы и легенды подросткового оздоровительного лагеря. Я тебе советую не принимать их так близко к сердцу.

— Мифы, считаешь? Легенды? — бок о бок с Леной встала Диана. — А не слабо тебе будет, Золотарева, повторить эксперимент?

— Какой именно? — на всякий случай спросила Ксения, хотя уже поняла, что попалась. Наверняка весь разговор был затеян только для того, чтобы свести дело к такому вот концу.

— Давай вместе с нами вызовем дух Пиковой Дамы! Глядишь, ты и развенчаешь мифы окончательно или навсегда в них поверишь.

— Где? — односложно спросила Ксения, поскольку отступать было некуда. Если сейчас она скажет, что не верит во всякую белиберду, они решат, что она струсила.

— Подумать надо, — ответила Резцова. — Вызывать ведь ночью придется.

— Вы с ума сошли, девчонки! — всплеснула руками Ира. — Это ж так страшно! Вдруг она из зеркала выйдет?

— Так мы мылом его натрем, верно, Брошка? — подмигнула Диана Лене.

Та собралась что-то сказать, но тут снова вклинилась неугомонная Сыромятникова:

— А вдруг мыло не сработает? Помрете ни за что!

— Не помрем, — снисходительно потрепала ее по плечу Долли. — В лагере же не померли.

— Лен! — не отставала Ира. — А как ее обратно…

— Чего обратно?

— Ну… чтобы она ушла… в зеркало… обратно… Что надо сделать?

— Это очень просто: на зеркало надо темную тряпку накинуть, затушить свечи и свет включить.

— А… не может она где-нибудь спрятаться и остаться… в нашем мире? — не давала Долли покоя Ира.

Ксения опять не выдержала и рассмеялась:

— Может, конечно! Разве ты не чувствуешь, что она в нашу историчку вселилась?

Расхохотались все: и Диана, и Долли, и даже вконец перепуганная Ира Сыромятникова. Они вдруг осознали, что историчка действительно похожа на описанную Брошенковой Пиковую Даму: и постоянным черным платьем, и вызывающей жалость старостью, и вызывающей всеобщую ненависть свирепостью. Смех разрядил обстановку, и Ксения подумала, что напрасно заподозрила Долли с Резцовой в преступных намерениях. Они самые обыкновенные девчонки.