Просто я работаю волшебником. Мемуары одной помощницы

Светлана Лебедева

Кто знает о своём боссе больше, чем жена, любовница и налоговая, вместе взятые?Кто найдёт выход из самой тупиковой ситуации, организует спасение шефа со склона Эвереста и даже остановит самолёт?Нет, это не сказочный волшебник, это – помощник! Искусный дипломат, тонкий психолог, великий стратег и мастер на все руки!Героиня книги – гуру своего дела – рассказывает о том, как живётся помощнику несносных боссов, и о том, что бывает, если никогда не сдаваться и относиться ко всему с юмором.

Глава вторая. Кто знает, что на уме у этих пчел

Владелец единственного на тот момент Международного медицинского центра в городе Че был весьма импозантен. Дорогие костюмы на куцем тельце сидели вполне годно, парфюм, благородная седина и непроницаемые черные глаза делали его весьма популярным у дам всех возрастов.

Пробежав за секунду мое резюме, где значилось лишь образование, мои хобби и таланты, сей почитаемый глава компании утвердил меня на роль переводчика-референта (боже, давайте уже забудем эти смешные слова).

По сути, я исполняла роль его помощника, просто в те времена это слово еще не было известно работодателям нашего уездного городка.

Как вскоре стало ясно, международной компания называлась исключительно номинально. Босс наш пару раз выступил с докладами о пользе пчелиного яда для лечения алкоголиков и наркоманов в Тулузе, отжал там денег на развитие идеи у доверчивых французов и, собственно, добавил гордую приставку «международный» к вывеске над нашим салоном.

Компанию крышевали известные братья татары, которые частенько заезжали к нам в салон и просили меня между делом перевести им инструкции к только появляющимся тогда мобильным телефонам.

Помимо регистрации нашего светила на различные конференции и перевода инструкций неандертальцам в мои обязанности входило обучение босса английскому языку. Английский шефу не давался. От слова совсем.

Я придумывала план занятий, подбирала различные упражнения, какие-то игры и скороговорки, ассоциативные ряды и пробовала всякие модные методы. Но начальник предпочитал смотреть сальными глазками мне в декольте, а не в тетрадь. Дверь его кабинета стала все чаще закрываться на ключ во время занятий, «чтобы никто не беспокоил», а я гадала, сколько еще смогу продержать дистанцию.

В качестве наказания за строптивость меня перевели на работу с алкоголиками и наркоманами. В рамках новых обязанностей мне полагалось оформлять договоры и принимать оплату за курс лечения.

Пакет документов и стоимость лечения для пациентов были разные. Спрашивать в лоб «Вы, простите, бухаете или ширяетесь?» было как-то неловко. Сначала босс, приводя ко мне людей на оформление, называл код диагноза, но со временем я наловчилась уже при одном взгляде на человека определять, алкоголик он или наркоман. В последствии в жизни мне это очень пригодилось в отсеивании всякого неадеквата.

Благодаря грамотной рекламе и умению моего босса разводить людей человеческий зоопарк в клинику шел сплошным потоком. Бизнесмены, подсевшие на наркоту, трудные подростки, нюхающие клей «Момент» в подворотнях, запойные мужья, приведенные на аркане отчаявшимися женами, деревенские трудяги, с трудом накопившие на лечение…

Люди шли и шли, деньги текли рекой. Я отвечала не только за договоры, но и за кассу. Наличка хранилась тут же, в ящике тумбочки, и я не раз ловила заинтересованные взгляды товарищей пациентов, которым эти суммы совсем бы не помешали.

И все было бы ничего, но вот только лечение это было чистой воды обманом.

Не помогало оно. Никому.

Разве что единицам, когда больше работал эффект плацебо и собственное желание завязать, а никак не волшебный пчелиный яд.

Наркоманов во время ломки тупо привязывали ремнями к кроватям в клинике. Алкоголикам друзья проносили бутылочку. Люди срывались, уходили в запой, возвращались на повторное лечение и вновь платили, платили, платили…

И каждый, подписывая у меня договор, спрашивал с надеждой:

— Мне ведь поможет? Я же брошу?

И если людям состоятельным я могла утвердительно врать не моргнув глазом, то зареванным женам и матерям, отдающим последние, с трудом собранные деньги, я украдкой мотала головой или шепотом советовала подумать еще.

Босс спустя какое-то время почувствовал неладное. После его консультаций еще ни одна жертва не вырывалась из капкана оформления договора, а тут люди стали просить время подумать и уходили.

Месть не замедлила себя ждать.

Каждый вечер я сдавала выручку нашему гению альтернативной медицины. Сначала я недосчиталась мелкой суммы. Касса упорно не сходилась. Я проверяла и проверяла все записи, договоры, но части денег не было. Я списала на свою ошибку и вложила свои. Сдала кассу и облегченно выдохнула.

Спустя неделю ситуация повторилась. И сумма была уже вовсе не мелкой. Доложить из своих денег не вариант — элементарно было не из чего. Недостача была в половину моей зарплаты.

Вечером я покаялась боссу, который на удивление спокойно это воспринял. Ласково меня пожурил, посоветовал быть внимательнее, предупредив, что иначе в следующий раз мне все же придется платить.

Что платить придется не деньгами — было абсолютно очевидно.

Кроме меня в салоне была только одна женщина-врач, которую он еще не трахнул. Все остальные девочки время от времени «отрабатывали» свои рабочие места в престижной компании.

Накануне следующей сдачи выручки, возвращаясь из туалета, я застала своего харизматичного руководителя роющимся в моем ящике с кассой. Он сделал вид, что искал бланки договоров, а я сделала вид, что поверила.

Через пару дней меня перевели работать в отделение косметологии и массажа.

О, это была халява, а не работа! Я по-прежнему вела рабочий график босса, отправляла его в командировки, организовывала встречи, а также летний отдых в компании бывшего уже мэра Москвы, знатного любителя пчел. Но к этому добавились элементарные обязанности администратора дорогого салона красоты.

И вот тут мне ничего не стоило убеждать богатых коров, что модная в то время миостимуляция сгонит с них тонны сала. Тогда я весила сорок пять килограммов и не парилась вопросами диет и похудения. Я говорила им «по секрету», что и я раньше была толстой, но эти волшебные процедуры творят чудеса…

И совесть меня не мучила. Наши клиентки — сплошь скучающие зажравшиеся (и отожравшиеся) жены новоявленных богачей — с легкостью расставались с суммами, равными моей годовой зарплате.

Девочки — косметологи и массажистки — меня обожали. Коллектив был молодой, все красавицы как на подбор, на радость нашему солнцеподобному, а также его влиятельным друзьям. Тишь да гладь, а не работа. И к тому же, к моему полнейшему счастью, любвеобильный мачо переключился на новенькую девочку-косметолога.

Знойная брюнетка знала себе цену и каждый раз, удаляясь в туалет, томно виляла попой. Босс соловел глазами и восхищенно произносил вслух:

— Посмотрите, какой у Лены круп!

Я старалась не заржать в голос и утыкалась носом в перевод заумной книги нашего гения о пользе пчел и лечения их ядом (как поговаривали, книга эта была диссертационным трудом одной из его бывших жен, который он беззастенчиво присвоил себе).

Так прошло лето.

Я пошла получать второе высшее, ибо осознавала, что просто знанием языков скоро уже никого не удивишь. Жизнь шла свои чередом. И тут пришло время новогоднего корпоратива.

О, это сладкое слово — «корпоратив»! Первая в моей жизни узаконенная пьянка с трудовым коллективом, которую босс, вернувшийся из очередной поездки в Европу, пафосно называл тимбилдингом. На этом вся его продвинутость заканчивалась и начинался глубокий совок.

Шеф наш имел слабость к различным сценкам и выступлениям своих подчиненных. Каждое отделение клиники готовило свой выход и миниатюру из жизни компании, прославляющую, конечно же, нашего командора. Из серии «на горе стоит больница, все боятся в ней лечиться, приходите к нам лечиться».

Повторяться было нельзя, из года в год коллеги насиловали свой мозг, пытаясь придумать что-то креативное и похвалить так, как еще никто не хвалил. Лизали задницу все. От этого зависела не только годовая премия, но и работа в целом. Скреативили что-то и мы. Типа того, что все клиентки хорошеют на глазах от одного лишь присутствия нашего луноликого.

Луноликий был доволен. Дешевое пойло, которое наш экономный начальник выбрал для праздника сотрудников, лилось рекой.

Как выяснилось, добрый доктор, лечащий алкоголиков, и сам был не только большим любителем бухнуть, но и великим умельцем намеренно споить всех присутствующих дам. Он обходил каждый стол и заставлял девушек залпом выпивать с ним эту дешевую сивуху… простите, вино «Ариант», которое оставляло несмываемый кислотный осадок на бокалах и разъедало скатерть.

Спустя какое-то время врачебный обход повторялся. И снова, и снова. Пока все не напивались в хлам. Даже мой закаленный студенческими пьянками организм в ужасе осознавал, что это too much.

Несмотря на суровую уральскую зиму, я выпендрилась в очень маленьком черном платье. В том смысле, что платья на моем теле было очень мало. Это произвело на босса неизгладимое впечатление, и к нашему столику он подходил с тостами чаще, чем к остальным.

Конец вечера смазался в моей памяти. Зачем-то ему понадобилось непременно зайти в офис и непременно в компании со мной и Олесей — юным ангелочком фарфоровой красоты.

Ангелочек был не так уж невинен. К своим двадцати годам девчушка перепробовала все известные наркотики. Богатые родители, запоздало спохватившись, пристроили ее к нам в клинику. А когда у юной наркоманки наступил период ремиссии, наш шеф по доброте своей широкой души взял ее к нам в салон временным администратором. Так сказать, под постоянный присмотр.

В этот зимний вечер наше медицинское светило, грамотно споившее весь коллектив, проследил за своей подопечной так, что девочка из наркоманки переквалифицировалась в алкоголичку. Как знать, может, лечить алкоголизм ему удавалось успешнее.

Мы зашли в темный офис, босс сказал, что ему нужно собрать кое-какие документы, и закрылся у себя в кабинете. Когда я готовила кофе на кухне, чтобы самой быстрее протрезветь и привести в чувство Олеську, из кабинета донеслась приглушенная музыка.

Картинка, которую я увидела вернувшись, навсегда отпечаталась в моей памяти.

Мой импозантный босс, без трусов, но в пиджаке и галстуке, укладывал девчушку на предусмотрительно расстеленные на полу полотенца из кабинета массажистов. Меня ожидало место на втором полотенце рядом. Олеська выглядела вполне вменяемой и вполне довольной ходом событий.

Мой пьяный мозг пытался принять какое-то решение. Желательно разумное.

Пока я втыкала, глядя на весь этот сюр, возжелавший нестандартных утех босс впервые подал голос и предложил сделать мне «изысканный куни» (видимо, в его понимании изысканность заключалась в том, чтобы сделать это при свечах и в галстуке).

Это стало последней каплей. Сама формулировка, вид задорно торчащего члена под нависающим пузиком, гротескные томные взгляды… Я больше не могла сдерживаться и начала ржать в голос. Это была форменная истерика, я хохотала, хохотала и никак не могла остановиться. Инстинкт самосохранения подсказал мне, что надо уматывать, и как можно быстрее.

На морозном воздухе я продолжала смеяться до слез, которые льдинками замерзали на щеках. А потом меня стало выворачивать. Наверное, еще никто не блевал в перерывах между приступами смеха.

На следующий день шеф сказался больным и в офисе не появился.

Трудовую книжку по заявлению об уходе по собственному желанию мне выдали незамедлительно. Так же как и полный расчет без необходимой двухнедельной отработки.

В моем резюме появилась гордая строчка о первом опыте работы — чуть больше года — и выглядело это солидно. Я с облегчением закрыла за собой дверь офиса, чтобы не появиться там уже никогда.

Спустя пару дней после публикации моего объявления о поиске работы (по старинке размещалось это все на страницах газет) мне позвонили, и вкрадчивый мужской голос предложил прийти к нему на собеседование.

Так началась новая глава в моей трудовой жизни.