Больница для динозавров. Мезозойские истории

Светлана Лаврова (2024)

Проза жизни обычной больницы: операции, вызовы, отчёты, собрания, недовольные пациенты… Только все сотрудники — динозавры мелового периода. Все давали клятву Гиппократозавра, и у каждого свои заморочки: терапевт-анкилозавр — нытик, хирург-птеродактиль — болтун, а медсестра-дромеозавр кусается. Вот и работай с такими! — страдает главный врач. А если вы удивляетесь, откуда в мезозойской эре зелёнка и слабительное, дочитайте до конца, вас ждёт головокружительное путешествие во времени. Светлана Лаврова — не только автор сотни книг («Трилобиты не виноваты», «Смерть приходит с помидором», «Кошка до вторника»), лауреат премий и наград («Заветная мечта», «Книга года», «Книгуру», Орден Добра и Света). Она еще и врач, нейрофизиолог, работает в нейрохирургическом отделении настоящей больницы и во время операций помогает хирургу не задеть что-нибудь важное. Поэтому о том, как устроена больница и как человеку, живя на Земле, не задеть что-нибудь важное, она знает не понаслышке. 5 причин купить книгу «Больница для динозавров: мезозойские истории»: • Юмористический и фантастический роман-детектив для тех, кому за 10; • Вы любите динозавров? Если нет, этих точно полюбите. Даже если вам давно не 10; • Врачебный юмор с долей здорового цинизма — лучший способ научиться легче и веселее воспринимать мир; • Светлана Лаврова — непревзойденная фантазёрка, мастер каламбуров и философ. А ещё автор более ста книг, практикующий врач-нейрофизиолог и знаток доисторических времён; • Книга дополнена смешными и милыми иллюстрациями Галины Винар.

Глава 2. День продолжается

Тот же день

«Возможно, из малыша будет толк», — подумал Струм, одобрительно глядя на результат трудов ординатора Бэка. Он не просто вбил колышки по краю ямы, он ещё и оплёл их ветками. По верху получившейся изгороди ординатор вставил яркие цветки багрянника.

— А цветочки зачем? — спросил Струм. — Для красоты?

— Нет, всё функционально, — пояснил Бэк. — Красный цвет — сигнал опасности. Означает «Не ходи, провалишься».

«Конечно, умение строить заборы не входит в перечень врачебных навыков, — подумал Струм. — Но в медицинской практике всё может пригодиться. Старательный ребёнок».

— Хорошо, — похвалил он. — Можешь считать, что принят на обучение.

Ординатор прямо засиял, перья взъерошил.

— Давайте я ещё что-нибудь сделаю, — предложил он. — А можно вопрос? Почему ваша больница называется «номер семь»? Ведь в окрестностях нет ни первой, ни второй, ни третьей больницы, вообще никакой нет! Все больницы очень далеко.

— Потому что семь — счастливое число, — объяснил Струм. — Больница наша старинная, и предки, устроившие её, были суеверны. Они считали, что если дать больнице счастливый номер, то всё в ней будет удачно. Наверное, нужно рассказать тебе, кто есть кто в клинике. Коллектив у нас дружный, молодой, среднего размерного класса. Это важно, мы можем лечить и мелких, и крупных пациентов. Я — главный врач и первый хирург, из струтиомимов. Второй хирург — Пит из птеродактилей. Очень древний род. Если использовать старинные термины, он то ли граф, то ли маркиз. Кажется, граф. Их род почти вымер.

— То есть к нему можно обращаться «граф Птеродактиль»? — изумился Бэк. — Вот круто!

— Можно, конечно. — И Струм представил реакцию Пита, не любившего свой старомодный титул. — Хотя за это он тебя клюнет. Пит — замечательный хирург. Небольшой размер, размах крыльев всего метр, он специализируется на микрооперациях. Опять же клюв у него с кератиновым зубчиком на конце, вроде пинцета. Как пинцет и используем. И зашивать ему удобно сверху, в полёте над операционным полем. Правда, долго поддерживать машущий полёт ему нелегко, легче парить. Поэтому при длительных операциях мы включаем поддув — специальный аппарат, нагнетающий воздух снизу. И Пит парит над операционным полем, почти не уставая. Следующий член нашей команды — терапевт Эдмон, анкилозавр. Крупный специалист, шесть метров в длину, считая хвост. У него броня и шипы. Это очень полезно для терапевта. Броня крепка, и недовольные пациенты ему не страшны.

— Он говорил, что все погибнут, — вспомнил Бэк. — Все и правда погибнут?

— Когда-нибудь, безусловно, погибнут, но не сейчас. Ну, кто там ещё? Педиатр Анзу, трёхметровый овираптор, очень добрый и самоотверженный доктор. Анестезиолог Валера, гипакрозавр, великий специалист — семь метров в длину. Усыпляет преимущественно гипнозом. Когда я на межрегиональных конференциях об этом докладываю, все больницы завидуют. Никакой наркозный аппарат не нужен. Прекрасный анестезиолог. Конечно, еды ему много требуется. Ещё у нас есть врач общей практики троодонт Трот. Он из небольших хищников, охотник на мелких млекопитающих, не брезгует ящерицами. Но на работе, естественно, никого не ест, только в свободное время. У него сложный характер, так что не обижайся, если он скажет что-нибудь не то. Ещё у нас две дамы, медсестра и санитарка. Медсестра Анечка — хрупкая, маленькая, всего два с половиной метра, но очень энергичная, как все атроцирапторы. Пациенты её побаиваются — строгая, может укусить. Правда, если укусит в целях наведения дисциплины, то сразу же рану обработает и зашьёт. Очень грамотная медсестра, в операционной ей цены нет. Лучше хирурга знает, что надо делать.

— Она меня Бобиком обозвала, — вспомнил Бэк.

— Радуйся, что не укусила, — улыбнулся Струм. — У неё в длинных челюстях столько зубов!

— А санитарка какой динозавр? — спросил Бэк.

— Санитарка Никси у нас вообще не динозавр. Она из насекомоядных млекопитающих, кажется.

— Но как же вы её понимаете? — удивился Бэк. — Млекопитающие говорят на своём языке, не на динозавровом.

— Мы её вообще не понимаем. Но она всегда делает, что мы приказываем. Значит, она нас понимает. Млекопитающие очень умные, не смотри, что они маленькие, у них мозги — о-го-го! Ты её не раздражай. С млекопитающими лучше не связываться. И с аптекарем Зауром тоже. Нет, не подумай плохого, он добрейший травоядный динозавр, из зауролофов. Они все очень славные. Но наш Заур — аптекарь, составляет разные зелья, ищет целебные и ядовитые травы. Он немножко колдун. Поэтому его побаиваются и не хотят с ним дружить. Суеверие, конечно, Заур — исключительно порядочный динозавр. Но с колдунами всегда так.

— А ночные дежурства у вас бывают? — спросил Бэк. — Я бы сходил на такие дежурства. Это хорошее обучение.

— Дежурства у нас, только когда есть тяжёлые пациенты, — ответил Струм. — Мы — дневные динозавры, ночью плохо ориентируемся. Поэтому по ночам работают Ночные Тени. Мы их нанимаем в качестве дежурантов. И срочные ночные операции тоже они делают, они в темноте видят.

— Это кто? Привидения? — в восторге замер Бэк.

— Нет, это млекопитающие. Они мелкие, сантиметров двадцать — пятьдесят. Хорошие специалисты. Мы их почти не встречаем, они скрываются с рассветом. Так что не знаю, как ты с ними договоришься насчёт ночного дежурства. Пациенты их не любят, боятся и обзывают призраками. А по мне, так всё равно, какой ты национальности, лишь бы был хорошим специалистом. Смотри, вот и Пит возвращается.

— Героический разведчик прибыл из опасного рейда! — закричал птеродактиль Пит, сворачивая крылья. — Героический разведчик подвергся жестокому обстрелу неприятеля, добывая бесценные сведения!

— Ага, вижу, какому ты обстрелу подвергся, — кивнул Струм. — Весь клюв в рыбьей чешуе. Рыбы в тебя стреляли, что ли?

— Ну, героический разведчик слегка подкрепился, — ухмыльнулся Пит. — Слушай, Струм, всё отлично, никуда далеко переезжать не надо. Метрах в ста отсюда есть чудная магнолия, под ней можно проводить линейки. Валерка поместится. Даже два Валерки поместятся.

— С нас и одного хватит, — сказал Струм. — Место открытое?

— Нет, кустики со всех сторон, ногоплодники и багрянник, как здесь. И ещё растут араукария и пара платанов. Операционную можно оставить на прежнем месте, чтобы стол и аппаратуру туда не волочь. Склад тоже оставим, не так уж это и далеко. А вот палаты лучше передвинуть.

— А терапевтический кабинет?

— Есть укромный закуток среди можжевельников, куда удобнее, чем место, где Эдмон заседает сейчас, — сказал Пит, счищая с клюва рыбью чешую. — Эдмон, конечно, будет ворчать, что он уколется о можжевельник, и уснёт на сто лет, и ему все сто лет надо будет платить зарплату. Двойную, за вредность — потому что вредно спать так долго.

— Разве у можжевельника есть острые иголки? — удивился Бэк.

— Нет, но Эдмон уколется всё равно, — фыркнул Пит. — Малыш, тебя как зовут? Бобик, кажется? Счисти мне вот тут, сбоку, чешуйки, будь так любезен.

— Одна из обязанностей ординатора — счищать чешую с хирурга, — серьёзно сказал Струм. — Эх, ребёнок, ты ещё пожалеешь, что пришёл к нам, злодеям. Кстати, о злодеях. Ты можешь пока посидеть на приёме у терапевта. Эдмон очень опытный врач. Тебе будет полезно.

Бэк совершенно не хотел сидеть на терапевтическом приёме. Это же так скучно: лечить насморк и головную боль, прописывать отвар листьев гинкго и настой иголок араукарии. То ли дело хирургия! Но Бэк понимал, что сначала надо слушаться. Потом он им всем докажет, что достоин большего, что у него замечательные способности. Они будут говорить: «Этот талантливый юноша станет великим хирургом!» А пока… ну что ж, пусть терапевтический приём. Потерпим.