Саша Пичужкин
Саша Пичужкин был обычным мелким клерком, но в душе, большим поэтом. Он рассылал свои сочинения по всем поэтическим и не очень поэтическим изданиям и получал всегда примерно один и тот же ответ. И ответ этот был всегда отрицательным.
Ничего, думал Саша, вспоминая великих поэтов и художников, непризнанных при жизни. Ничего, вот умру, узнаете, как вы все здесь были не правы, подождите, локти кусать будете, вот сразу, как только помру…
Вот и сегодня он сидел за массивным дубовым столом, освещенным лампой с зеленым абажуром, перед чистыми листами бумаги и пытался зачать любовную балладу, посвященную той, которую никак не может встретить на своем недолгом жизненном пути. Идеал, созданный его воображением, был недостижим и непостижим.
Для поднятия духа и мечтательности он отхлебывал из хрустального бокала рубиновое португальское. Хрусталь вбирал в себя отсветы огня в камине и играл его искорками на острых гранях. Теплые волны вина уносили Сашу Пичужкина в заморские дали, вытесняя на поверхность сознания рифмы, вроде такой, счастье — несчастье.
В комнату вошла Сашина тётушка, покосилась на листы бумаги, лежащие на столе, тяжело вздохнула и задернула тяжелые, глубоко шоколадные занавеси на окнах.
К ней быстрыми шажочками подошла Даша, быстро взглянув на Сашу своими озорными зелеными глазами, что-то шепнула ей на ухо, хихикнула и выпорхнула из комнаты.
Даша, была чьей-то родственницей, каких-то там знакомых тётушки из провинции. В этот год её ожидал первый выход в свет.
Ложился бы ты спать, пробурчала тётушка и, махнув рукой, вышла из комнаты.
Всё стихло, лишь изредка щелкали дрова в камине, у которого уютно расположился кот Васька. Саша отпил из бокала ещё и откинулся в кресле, перебирая в уме слова и смыслы.
Из дрёмы его вырвал чей-то голос: «И днем и ночью, и днем, и днем, кто же там и днем и ночью…»
Саша огляделся по сторонам. Голос шел откуда-то снизу.
Нет, в это совершенно невозможно поверить. Саша посмотрел на бутылку, на бокал в руке, на часы на каминной полке и уставился на паркет недалеко от камина, где ещё совсем недавно спал Васька. На том месте стоял точно такой же, как у Саши стол, только сильно меньше, а за ним, помахивая пером и подбирая слова, сидел Васька с золотой цепью на шее и, поглядывая снизу вверх, что-то строчил на маленьких листочках бумаги.
— Ну, что ты так уставился, говорящих котов что ли, не видал? — спросил кот и погрузился в раздумья.
Саша попытался сделать глоток, но не успел. Из темного угла комнаты раздался бодрый голос: «А! Ученый! Ты уже здесь! Что, всё для Сергеича сочиняешь?»
Саша вглядывался в темноту и готов был поклясться, что на мгновение увидел, что там кто-то широко улыбнулся белоснежной улыбкой.
Саша залпом допил бокал и бросился в тот угол, но там никого не было.
— Да это я не тебе, раздалось у Саши за спиной, это я тому, что у камина расположился.
Саша резко обернулся и с ужасом обнаружил, что на спинке его кресла лежит полосатый кот и лучезарно улыбается ему улыбкой от уха до уха.
— Иди, присядь, глотни вина, а то ишь как тебя потряхивает, промурлыкал Чеширский кот. Теперь уже всё равно, ты нас видишь, мы с тобой разговариваем и ничего с этим не поделать. Прими всё как есть.
На ватных ногах Саша дошёл до стола и сел. Он налил себе полный бокал и, зажмурившись, выпил его залпом, в надежде на то, что когда он откроет глаза, в комнате всё будет, как и прежде.
Но когда он их открыл, то закричал, только без звука.
В кресле напротив, развалившись и закинув ногу на ногу, сидел огромный, в человеческий рост кот. В одной руке он держал вилку с насаженным на неё куском сыра, а в другой держал бутылку вина, точь-в-точь как у Саши.
— Где он взял вторую бутылку, у меня же только одна была? — почему-то подумал Саша.
— Я в гости с пустыми руками не хожу, — ответил Бегемот.
— Ребята, ну что же вы меня сразу не позвали? Посмотрите на это, — послышался до боли знакомый голос от окна.
Саша уже даже не удивился.
Бегемот резко поднялся и, пройдя через комнату, выглянул в окно.
За окном шагал отряд египетских котов.
— Леопольд, ты разве не слышал? В Египте помер очередной фараон, эти пошли его укладывать спать.
— Жалко их, — вздохнул Леопольд и отвернулся.
— Ничего, не грусти, — пробасил Бегемот, — у них ещё восемь жизней осталось. Ну, или сколько они там уже этих фараонов похоронили? Вот и считай.
На каминной полке что-то загремело, на пол рухнули каминные часы, а за ними спрыгнула мышь, которая приземлилась на спину Ученому и кинулась вон из комнаты в сторону кухни.
— Всем привет, — запыхавшись, воскликнул Том, помахал лапой и тоже скрылся за дверью. На кухне что-то разбилось.
— Плебей, — брезгливо мурлыкнул Чеширский, — гоняться за мышью, фи моншер.
— Да уж, — грустно вздохнул Леопольд.
В дверях, постукивая тросточкой, появился Базилио.
Конец ознакомительного фрагмента.
