Темнолесье. Начало пути

Светлана Казеннова, 2021

Насколько хорошо ты помнишь бабушкины сказки? О домовых и водяных, о хитром лешем и опасных полуденницах? Возможно тебе кажется, что этим отголоскам старинных легенд уже не место в современном мире? А что если стоит только присмотреться повнимательнее к окружающему? Студентка Ясмина не представляла какими изменениями в жизни обернется для нее поездка на летний праздник. Осмелится ли она отправится в путешествие, чтобы окунуться в атмосферу чудотворства и ведовства и иначе взглянуть на привычный мир?

Глава 4

Прогнозы синоптиков на дождливое лето не оправдались. Погода явно решила побить мировой рекорд по аномальной жаре в России, воздавая долги за все прошлые неудачи. В связи с этим на улицах было очень мало людей, редкие прохожие пробегали по улице, стараясь спрятаться в кондиционируемых помещениях, а на обочинах в тени деревьев валялись изнемогающие от жары собаки. Пока я с тяжеленным чемоданом и рюкзаком добралась до остановки, где мне назначена была встреча, с меня сошло семь потов.

Остановка представляла собой установленную на самом солнцепеке лавочку без какого-либо навеса. Я огляделась в поисках любого укрытия от солнца, но в полдень даже высокие здания не отбрасывали тени. Ближайшие деревья стояли далековато, и я боялась отойти к ним, чтобы не пропустить своих встречающих. Ржавые козырьки подъездов давали подобие защиты от света, но и к ним я не пошла по той же причине.

Присев на лавочку, я достала из рюкзака бутылку воды. Меньше половины. Надо было зайти по пути в магазин. Сделав несколько маленьких глотков, которые лишь усилили жажду, я вновь запустила руку в рюкзак, вытащила футболку, смочила ее остатками воды и повязала на голову, спасаясь от палящего солнца. Стало немного легче, и я принялась увлеченно разглядывать окрестности.

Признаться, сойдя с поезда, я немного растерялась. Мне еще не приходилось путешествовать в незнакомые города одной. Покинув вокзал, я просто послонялась по небольшой площади, выспрашивая дорогу у прохожих. Все они хмурились, услышав название нужной мне остановки, и пожимали плечами. Водитель маршрутки долго думал и в итоге мрачно пошутил, что, кажется, я приехала не в тот город.

Наконец, когда я уже не на шутку разнервничалась, мне улыбнулась удача в лице старухи, торговавшей овощами. Хитро подмигнув мне по очереди сначала левым, а затем правым глазом, она доходчиво объяснила мне путь и добавила, что остановку уже лет двадцать как переименовали. Вот уж повезло. О том, что можно воспользоваться телефоном, я даже не вспомнила. Навигатор в нем всегда работал отвратительно, но можно же было набрать Всеволоду.

Я проехала на автобусе весь город и прошла еще пару улиц, чтобы добраться до места встречи, несколько раз ошибалась поворотами и упиралась в бетонные заборы или свалки, но в целом городок мне понравился. Почему-то я ожидала увидеть что-то вроде Суздаля, туристического древнего городка на несколько улиц, а передо мной предстал густонаселенный развивающийся промышленный центр. Историческая часть с архитектурными постройками и старинными трамвайчиками сменилась бетонными ограждениями предприятий и тихими спальными районами. Конечно, вокруг не было никаких модных высокоэтажных новостроек или стеклянных ночных клубов, но что определенно мне понравилось, так это дороги без ям в асфальте, которыми изобиловал мой родной город. И везде было очень чисто — на газонах, тротуарах и дорожном полотне не было ни бумажки, ни бутылки, ни другого сора. Наверное, дворники здесь с пылесосами ходят или действительно работает известное правило:

чисто не там, где убирают, а там, где не мусорят.

Сейчас же я оказалась на остановке, расположившейся на самой окраине города — за моей спиной стеной стояли дома с облупившимся от времени фасадом, а впереди расстилалось огромное поле, с одного края которого беспорядочно росли дикие яблони. За все время моего ожидания по дороге не проехало ни одной машины. Глядя на умиротворяющую картину, я задремала.

Пробуждение вышло резким — меня окатили холодной водой. Такой способ заставить человека проснуться мне был не знаком, и, резко вскочив с лавки, я хлопала глазами и разевала рот, не понимая, что произошло.

— Сдурела? Спать на солнцепеке? — прохрипели слева.

Я перестала изображать выкинутую на берег рыбу и повернулась на незнакомый голос.

— А водой-то обливать зачем? — я нахмурившись смотрела на деда, стоявшего передо мной.

— А чего такого? — он явно веселился, держа в руках ведро, из которого, по всей видимости, и окатил меня. — Ты сомлела, а тут рядом колодец с чистой водой. Она-то водица умная! Всю немочь с тебя смыла, а то бы до завтрева мучалась.

Он развернулся и махнул рукой в сторону:

— Садись пока в машину, а я ведро на место верну и потом твой чемодан закину.

На обочине стоял припаркованный старый внедорожник. Бормоча себе под нос ругательства в адрес шутника, я стянула с головы футболку, кое-как наспех отжала ее и присела на переднее сидение. Минуту спустя на водительское место опустился и мой провожатый. Я без стеснения разглядывала его. Ничего примечательного: невысокий, темноволосый и загорелый, но, судя по движениям, очень активный старикан лет под шестьдесят.

— Тю, да я ж представиться забыл! — сверкнул крепкими зубами он. — Илья Викторович. Можно просто дед Илья. Ну что, поехали?

— Да! — я заерзала, устраиваясь удобнее. — А можно мне поподробнее узнать, куда мы едем?

— Едем ко мне в гости, в деревеньку под названием Клюковка.

— Много клюквы?

— А то ж! Чуть в стороне такие угодья простираются. Вот на них-то и растет родимая. Бывает, с утра до вечера собираешь ее в туески, уже и ноги сбил и спина не разгибается, а она все не убывает.

— Хорошо, а дальше?

— А дальше поставлю машину, сдам тебя на поруки да займусь сараем, а то старуха всю плешь проела, дыра на дыре, — глядя на то, как он скривился, я поверила, что дела с сараем и правда были плохи.

— Э, стоп! Что значит на поруки?

— Так поселение ваше дальше стоит. Через леса надо ехать, только вот, шутка ли, для наших там нет пути. Не пускает леший, шалит негодник! — дед Илья погрозил пальцем стеклу. — Уж сколько нашей молодежи пыталось

пробежать да посмотреть, что там за лесом-то. И напрямки через буреломы лезли, и по тропам ходили, а все одно — через пару часов опять в деревню выходили. Да и сам бегал, помню… — смущенно закончил он.

Тем временем мы проехали поле и въехали в лес. Он настолько плотной стеной обрамлял дорогу, что я не видела ничего дальше первой линии деревьев. Дед же и без моих вопросов повествовал о местах, которые мы проезжали. Рассказчиком он был превосходным, исторические хроники удачно дополнял рассказами из личной жизни, чаще смешными курьезами, так что полдороги я просто хохотала.

Наконец, мы въехали в деревню, и навстречу машине высыпала местная детвора. Илья Викторович остановился у одного из дворов и сказал мне выйти из машины.

Навстречу уже торопилась высокая женщина с повязанной на голове косынкой.

— Илья, ну как съездил? Все из списка привез или опять склероз приключился?

— Ну что ты, Глашенька. Раз всего провинился, а ты все припоминаешь. В багажнике все. Держи ключи, потом выну, — он кинул ей связку, которую та ловко поймала и спрятала в передник.

— Пойдем в дом, чаем напою с ватрушками. Да девочку с собой бери. Красивая-то какая! Глаза ну чисто янтарь! — она схватила меня за руку и потянула в сторону дома. — Встречающий твой еще не объявился, а ты поди голодная с дороги-то.

Стол был вкопан прямо перед крыльцом. На белой вышитой скатерти стоял пузатый самовар и большое блюдо с горкой ватрушек, рядом примостилась тарелка с кружевными блинами и плошечкой меда. При виде такого богатства я, сжевавшая последний сухарь еще ночью, ускорила шаг и присела на шаткий стул.

Пока женщина, представившаяся мне Глафирой, разливала чай, я с любопытством крутила головой. Обычно все деревни на двести километров от столицы навевают горестные мысли от царящих в них разрухи, запустения и заброшенности. Целые селения вымирают, молодежь уезжает в город, а старики не в силах одни обеспечивать нормальное состояние своих домов и улиц.

Здесь же каждый дом напоминал произведение искусства. Все они были построены по одному типу — большой сруб в один этаж с треугольной крышей, под которой прятался чердак. На окнах и дверях были установлены наличники с искусно вырезанными на них узорами, изображавшими картины лесной жизни: хвойные лапы скрывали собой широкий подоконник с цветами, а дверь была украшена стволами молодых березок, под которыми резчик усадил семейство грибов. Дом через дорогу красовался резными цветами и травами, сплетенными в венок. За линией жилья были разбиты аккуратные огороды, а дальше простирался луг, на котором вдалеке я углядела черно-рыжую линию коров на выпасе. Из открытого окна звучала радио. Где-то плакал ребенок.

Отпив душистого чая и отведав ватрушку, я вдохнула в себя теплый воздух и совсем успокоилась. Будущее сейчас не казалось таким пугающим.

Начало моего путешествия определенно мне нравилось.

Глафира не умолкая рассказывала о жизни в Клюковке, о себе и о всей родне оживленно, просто и разносторонне, и я достаточно быстро запуталась в родственных связях и описываемых женщиной событиях, но вежливо улыбалась и как могла старалась поддерживать разговор. Затем она решила выведать все подробности моей жизни, но я не умела и не желала делиться сведениями о себе, потому свела свой рассказ к короткому описанию, подходящему для резюме: студентка-медик восемнадцати лет, не замужем.

Однако женщина не унималась, в глазах разгорался опасный огонек. Разговор, уже напоминавший допрос с пристрастием, прервал скрип телеги и бодрый мужской окрик:

— Ну здрава будь, краса! Добрался наконец!

Я так резко обернулась, что в шее что-то оглушительно хрустнуло, а в глазах на миг потемнело. Не веря самой себе, я узнала лицо.

— Володя? — выдохнула я, резко поднявшись.

— Удивлена? — смеющийся мужчина поймал меня, прыгнувшую ему на шею. — Ого! Такой встречи я и не чаял!

Я крепко обняла его. Сказать честно, я тоже не ожидала от себя такой реакции, но так радостно было встретить пусть и едва знакомого человека, в этой незнакомой обстановке казавшегося уже лучшим другом. Чтобы убедиться в реальности происходившего, я принялась разглядывать его чуть отстранившись.

— Откуда ты здесь?

— Так живу я в этом крае! — вернув меня к столу и подняв упавший после моего прыжка стул, он разместился рядом и вцепился зубами в еще теплую ватрушку. — Глаша, а плесни-ка и мне твоего волшебного чая.

— Ты знал, что я сюда приеду? — от вновь проснувшегося волнения кусок в горло не лез. Я вцепилась обеими руками в чашку, надеясь, что дрожащие пальцы будут не так заметны.

— Неа. Мне только сегодня сообщили. Будят спозаранку, говорят, надо съездить девочку встретить. А кого и откуда — молчок. Я дела быстро переделал и в путь. Так значит, тебя к нам направили? Ты где на обучении-то?

— Я в меде учусь.

— Не, я не о том, — нахмурился он. — Значит, совсем новенькая. Ну да ладно, по пути что смогу — расскажу, а дальше уж к наставникам обращайся.

Он запихнул остаток ватрушки в рот, быстро прожевал и запил чаем.

— Ясмина, иди пока к телеге, а я с Глафирой парой слов перекинусь да поедем, — он указал на небо. — Надо бы до темноты добраться.

Закинув в деревянную телегу свой рюкзак, я подошла поближе к лошади в упряжи. Опыта общения с этими животными у меня не было, но смирная кобылка позволила погладить ее по красивой морде и тепло подышала мне в ладони. Полностью очарованная ей, я не прислушивалась к разговору Володи с Глафирой и еще парой подошедших жителей, которые поздоровались с мужчиной, как с хорошим знакомым. Они перебивали друг друга, показывая в

сторону видимого на горизонте леса. Пообщавшись с местными и кивнув им на прощание, мой знакомый прихватил чемодан и направился к телеге. Уже на ходу он договаривал:

— Конечно, передам. Глаша, попрошу целителя с ними приехать, но не ранее завтрашнего дня будет, уж пойми. По ночи они не отправятся, — крякнув, он закинул свою ношу через обрешетку и, подмигнув мне, расположился на передней скамье. — Хватит наглаживать лошадь. В путь, красна девица!

Я уселась рядом с ним и оттуда помахала на прощание провожавшим нас людям. Лошадь мягко тронулась с места, телегу совсем немного качнуло, но мне, не привыкшей к такому транспорту, пришлось схватиться за деревянные края, чтобы не кувыркнуться назад. Утомленная насыщенным днем, я молча смотрела на дорогу. Володя же хмурился, раздумывая о чем-то своем.

Свернув с отсыпанной щебнем дороги, лошадка бодро зашагала по укатанной колее вдоль поля. Я не заметила, чтобы мужчина трогал поводья, но лошадь сама свернула за еле видную за раскидистым кустом дорогу в лес. Внезапно стало очень холодно. Свет солнца, уже катившегося к закату, померк. Смолкли птицы. Я слышала только свое дыхание и скрип колес. С каждым мгновением мне становилось все больше не по себе. Нестерпимо захотелось крикнуть или хлопнуть в ладоши, лишь бы разбить эту звеневшую тишину. Крупная дрожь прошла по телу. Володя схватил меня за руку, продолжая внимательно смотреть на дорогу.

Я стиснула зубы и раскрыла шире глаза, сдерживая желание зажмуриться, а еще лучше с воплем кинуться с телеги назад, как вдруг лошадь громко всхрапнула и ускорила шаг. В тот же миг в уши ввинтилась птичья трель и шелест листьев, свет окрасил лес вокруг в яркие краски зелени и опавшей хвои, устилавшей колею перед нами.

Мужчина убрал свою руку и расслаблено откинулся.

— Добро пожаловать в Мшистый лог! — указал он рукой вокруг.

— Это был переход? — меня еще не отпустили неприятные ощущения, и я зябко растирала себя руками.

— Всеволод уже про то сказывал? — не дожидаясь ответа он продолжил. — Да, это путь к нам. Сейчас мы направляемся в мое родное селение Мшистый лог.

Из дальнейшего рассказа Володи я узнала, что находится эта деревня на территории княжества Темнолесья. С юго-восточного края его огораживала горная гряда, у которой расположились детинцы с казармами вояк. Расположение войск с той стороны было обусловлено напряженными отношениями с жителями гор — юдовичами. На западе простиралась граница со Стоглавском, размер которого был близок к Темнолесью. По остальным границам примыкали меньшие княжества, но пользующиеся военной силой и другой помощью соседа в обмен на доступ к морям и дань.

Большую часть территорий княжества занимали дремучие леса, чащобы и болота, а на редких чистых полях были возведены города. Поселения же

раскиданы были повсеместно. Мужчина со смешком отметил, что человек везде приживётся.

Столицей Темнолесья являлся град Древич. Там восседал с Советом молодой князь Игорь Буйнович. По слухам, был он «мудр и справедлив, лицом светел и нрава спокойного». А в совете мудрецов, что его окружали, были старцы старше полутора сотен лет! Они заняли свой пост еще во времена правления отца нынешнего князя и уходить на покой не собирались.

Большую часть названий, мест и имен, которые называл Володя, я не запомнила, уяснила только то, что последние четыре века княжество ни с кем особо не воевало, а политические дрязги в этом мире меня пока не интересовали. Мне не терпелось узнать моё место в этой истории.

— Володь, Всеволод сказал, что у меня какая-то сила есть, и что если я решу остаться, то смогу чему-то обучаться, — прервала я лекцию по истории этого края. — Ты не мог бы об этом рассказать?

— Ну подробнее тебе об этом могут наставники рассказать. Я могу только в общих чертах. Сойдет? — дождавшись моего кивка, он продолжил. — У любого, под этим Солнцем ходящего, есть Сила. Наши волхвы очертили ее основные направления — созидательное, разрушительное и стихийное. Способности к каждой стезе определяются Искрой, но мощь ее выражения определяется Творцами и Пряхами при рождении.

Он взглянул на меня и запнулся. Наверное, ему было тяжело рассказывать такие непреложные истины, известные у них каждому.

— Про Искру мне Всеволод сказал, продолжай, пожалуйста, — приободрила его я.

— Попробую, — улыбнулся он. — Так вот, исходя из личных возможностей, люд и выбирает к кому идти обучаться. Например, созидатели идут к целителям, изобретателям, травникам и им подобным. Разрушители идут к барьерникам, ловчим и строителям. А стихийники не имеют четко определенной стези и либо примыкают по вторичному направлению, либо идут Богам служить. Основная масса людей не имеет больших Сил, потому не надо считать, что мы тут все супергерои ваших комиксов.

— А ты? — я подалась вперед. — Ты обучался?

— Да. Я сначала на энерговеда обучался у наставника Александра Ждановича, а потом перешел на инженерию, — смахнув комара с лица, Володя обернулся ко мне. — Знаешь, как то было? На четвертом году обучения направили нас с группой к кельтам на праздник. А это же через само Великое Море. Я думал, на корабле каком поплывем, а оказалось — на паровозе!

— На паровозе по морю? — я недоверчиво изогнула бровь.

— Именно! — он взмахнул руками, не в силах сдержать свое воодушевление. — Прям над морем. Инженеры-стихийники подсмотрели кой-чего на вашей стороне и придумали, как создать воздушно-водяные рельсы прям на живой воде. Не на весь путь, а только перед и под составом поезда. Я чуть из окна не вывалился, пока разглядывал. А уж как уши мне надуло!

Столько дней в пути, а я все смотрел и понять пытался, как они это воедино сплели. И это так меня поразило, что я решил заняться изучением этой науки. Силы для создания подобного у меня нет, но вот с расчетами хорошо управляюсь.

— А у кельтов что было? — рассказанное про паровоз, конечно, поразило, но больше меня волновали жизнь и быт населения.

— Моего наставника на Остару пригласили. Это весеннее равноденствие по-ихнему. Но о нем я мало чего могу сказать, — мужчина смущенно отвернулся. — Я там совсем контроль потерял над собой и три дня в вереске протанцевал с сидами. Почти всего меня выпили. Если бы Учитель не нашел да оплеухой в чувство не привел, то я бы так и сгинул там. Обратную дорогу всю в отключке на нижней полке провалялся. Оказалось, что Сил у меня много забрали безвозвратно. Ну вот тогда я к теоретикам-инженерам ушел, чтобы с ума не сойти.

Не поднимая глаз от своей обуви, Володя ссутулился. Жалел ли он о потерянной силе? Не знаю. Спросить напрямую у меня не хватило решимости: мне показалось это жестоким. Да и мне было о чем подумать: принять столько новой информации и всё структурировать пока было тяжело.

От дальнейших раздумий меня отвлек открывшийся вид. Дорога вынырнула из леса и впереди раскинулось огромное поле. По обеим сторонам от дороги оно было засеяно злаковыми травами и расчерчено рвами на аккуратные квадраты. Вдали зеленело пастбище, а за ним, упираясь дворами в подступающий лес, простиралась деревня.

— Сколько же здесь домов?

— Дворов, — поправил меня спутник. — Двенадцать гостевых — там обычно ученики с наставниками живут. Три общинных — лечебница, охотничий и бытовой. Да тридцать семь семейных дворов. Вон тот с зеленым коньком видишь? Там голова наш живет.

— А вон те маленькие домики? — я указала на постройки, вразнобой разбросанные возле узкой ленты реки.

— Это бани. Банников у нас немного, но вроде и так обходимся.

Я не могла отвести взгляд от приближавшихся домов. Солнце стремительно садилось, и ночь раскидывала свое темное покрывало на все вокруг, стирая теплые краски угасающего заката. На замену ему в окнах загорались мягкие огоньки. Послышался смех, и где-то вдалеке запели гусли.

— Устала?

Несмотря на воодушевление, глаза у меня все сильнее слипались. Сказывалось напряжение последних дней и тяжелая дорога. Сцедив зевок в руку, я кивнула.

Телега проехала насквозь весь поселок и остановилась у аккуратного домика. Попросив меня подождать, Володя скатился со скамьи и убежал в темноту. Чтобы не заснуть сидя, я спустилась к лошади и, прижавшись к ее теплой шее, начала перебирать пальцами длинную гриву. Спустя считанные минуты мой спутник показался меж домов, неся в руках лампу. Подхватив мой

багаж, он взял меня за руку и повел в дом, который изнутри освещался установленными в специальных чашах свечами.

— Сюда тебя определили, — сказал он, ставя лампу на крыльце. — Девчонки гуляют, так что вся комната в твоем распоряжении. Вот тут можно пока ополоснуться теплой водой, а завтра уже в баню сходишь.

Он провел меня мимо нескольких закрытых дверей, распахнув последнюю в ряду. Я вошла в большую комнату с тремя кроватями и маленькими тумбочками рядом с ними. Здесь горела всего одна свеча, и сквозь два больших окна пробивался свет луны. На крайней кровати лежало стопкой постельное белье. Возле нее Володя опустил мой рюкзак и чемодан.

— Голодна?

Я покачала головой. Сейчас я хотела только смыть с себя пот и упасть спать. Мужчина понимающе улыбаясь пожелал мне ясной ночи и ушел, притворив за собой дверь. Быстро вытащив из рюкзака нужные вещи и опрокинув на себя ведро теплой воды в закутке, определенном под душевую, я вернулась в комнату и присела на кровать.

Хотелось о многом поразмыслить, подумать и поволноваться о грядущем, но, не в силах больше бороться с усталостью, я быстро забралась под одеяло и, провалившись в мягкую перину, соскользнула в сон.

Разбудили меня приглушенные голоса. Сознание еще долго не хотело приходить в состояние бодрствования. От белья исходил нежный запах лаванды и оно приятно хрустело. Лежа в мягком коконе перины, я позволила себе понежиться еще пару минут, прежде чем откинуть край одеяла с лица и открыть глаза.

Комнату заливал яркий утренний свет, позволивший наконец подробно рассмотреть комнату. Вдоль стены под одним из окон было расположено два стола с разбросанными на них листами и цветами, похожими на заготовки для гербария. Над ними были растянуты несколько веревок, на которых висели пучки трав, от чего в комнате витал сенный дух. На полу лежали веревочные коврики, а на стене рядом с дверью висело зеркало.

Переведя взгляд на другие кровати, я увидела взлохмаченные со сна макушки.

— Привет! — хрипловатым голосом произнесла я, приподнимаясь на локте.

— Доброго утра! — улыбнулась мне светловолосая девушка, потягиваясь из-под своего одеяла. — Ты только приехала?

— Да, вчера вечером. Ближе к ночи, — нащупав брюки на тумбочке, я встала. — Меня зовут Ясмина. Можно просто Яся.

— Смеяна, — представилась в свою очередь та. — А вон та соня — Варвара.

Другая девушка пробурчала что-то от стены.

Вернувшись из импровизированной ванной комнаты посвежевшей и с

ясной головой, я продолжила знакомство:

— Давно вы тут живете?

— С начала русальной недели, перед зелеными святками приехали, — ответила мне Варвара.

— Это когда?

Я терпеливо выдержала полный удивления взгляд девушки. Пришлось рассказать им, откуда я и как сюда попала. Чую, что в ближайшее время мне еще не раз придется это объяснять.

— Тогда понятно. Многие приезжают к нам из ваших городов учиться и жить, не переживай, — успокоила меня Смеяна. — Мы с Варей последние два лета в Заболотье обучались, а сюда впервые на практику приехали. Травы собирать, учиться да помогать по хозяйству.

— А какая у вас специальность? — живо поинтересовалась я.

— Ты про посвящение? Пока еще не было. Мы только по следующему лету проходим его, а сейчас у наставника по целительству обучаемся. Если на распределении хорошо себя покажем, то на следующую ступень перейдем. Собирайся, мы тебя ему представим!

Я быстро облачилась в легкие брюки и футболку и подошла к окну. За ним шумел вековой лес.

— Яса, пойдем скорее!

Так я попала под заботливую опеку этих девушек. Они были в меру тактичны, очень любознательны, живы, смешливы и добры, потому я быстро перестала ощущать неловкость. Их Наставник, представившийся мне Враном, оказался молодым мужчиной лет тридцати пяти. Он поручил мне помогать девочкам во всех их делах и заодно помог избавиться от мигрени, пренеприятнейшего недуга городского жителя, вызванного переизбытком свежего воздуха. Великолепно.

Дни потекли чередой, и я стала вливаться в нехитрую жизнь селения. Поначалу было тяжело, но, превозмогая скептицизм, непринятие и местами банальную лень, я постепенно втянулась. С самого утра подруги, не обращая внимание на мое нытье, вытаскивали меня из-под одеяла и вели в лес собирать травы и лакомиться ягодами. К полудню мы бежали помогать с готовкой — в Лог постоянно приезжали новые люди, на общие столы выставлялись яства для всех, и лишних рук попросту не было. Для новоприбывших на отшибе стоял большой общинный охотничий дом, туда вселялись ненадолго. Обычно это были наставники, заехавшие проведать своих чад, либо же ловцы, следующие по какому-то заказу. Я быстро привыкла к мельтешению новых лиц; первое время подолгу с любопытством разглядывала каждого, но потом махнула и смирилась — люди как люди, нечего придумывать.

Отдельные вечера были посвящены обучению женским ремеслам в знак почитания богини Макоши. Под внимательным надзором местных женщин я училась мять лен, вычесывать колючую пряжу с трав, осваивала процесс прядения. Наблюдать, как из неопрятного комка кудели на веретено наматывается ровная тонкая нить, — завораживающее волшебство. Здесь я не могла похвастаться особой аккуратностью, но это занятие мне определенно нравилось.

Нам показывали, как крутить хитрые узлы — наузы, на которые стихами накладывались заговоры. Тяжело передать словами, какое чувство овладело мной, когда на дощечках я сплела свой первый поясок. Раньше я даже пуговицу не могла пришить, чтобы не воткнуть иголку в палец. В школьные годы, помню, у нас был урок труда, на котором мы учились готовить, шить и вязать, но тогда мне это казалось безумно скучным занятием, которое я часто прогуливала.

Так как девочки были в ученичестве у Врана, то они обязательно проводили часть дня в здравнице. Там проку от меня было мало, но, не находя себе другого занятия, я ходила за ними след в след, подглядывала и подслушивала. Иногда, обложившись свитками, я проводила время в библиотеке Врана и пыталась наложить указанные там определения на известные мне болезни. Некоторые названия ставили меня в тупик. Например, наткнувшись на заговор вреда тела, я долго не могла понять, о чем речь. Наставник объяснил, что тут имеются в виду различные кожные заболевания — псориазы, корки и сыпи. Он вообще доходчиво и с радостью отвечал на любые вопросы не отговариваясь занятостью, но застать его было сложно — дел у главного целителя было невпроворот.

Бок о бок с людьми уживались невиданные существа. Утром к нам в комнату приходил кряжистый старичок. Высота его не достигала моего колена, а соломенная борода топорщилась во все стороны. Он смешно ругался из-за разбросанных вещей и бранился за поздний подъем, а к вечеру приносил выпечку, стараясь порадовать. За все его труды мы с благодарностью оставляли ему за печью блюдце молока и свежие ягоды. Это был хранитель нашего дома, Зимород. Когда впервые двадцать лет назад в день середины зимы затеплили огонь в печи, тогда он и родился.

По дворам бродило рогатое чудище в тулупе, чье имя я так и не узнала. Увидев его первый раз в окно, я наотрез отказывалась выйти на улицу. Пришлось Смеяне выйти и завести разговор с этим существом, оказавшимся дворовым, показывая мне, что он дружелюбен. А были еще банники, чьи глаза мерцали в пару меж углей в парной, водяной у реки, распевающий похабные песни в тростнике, и русалки, которых я, к счастью, пока не видела. В денники к лошадям я не совалась, но знала, что и там есть свои хозяева.

Когда солнце уже пряталось за край небосклона, начиналось «молодое» время. Недалеко в лесу была расположена небольшая полянка, которую молодежь оккупировала для вечерних посиделок. Здесь разжигался большой костер и молодые люди рассаживались вокруг, разбиваясь на небольшие компании. Играли, пели, танцевали, хвастались достижениями, заводили жаркие споры. Под тихий перебор струн рассказывались жуткие байки. Иногда героями таких повестей были настолько страшные существа, что я не выпускала руку спокойной Смеяны до самого дома.

Всего молодежи в деревне было около тридцати человек. Кто-то учился вместе, кто-то пересекался в разных уголках княжества.

Я даже познакомилась с несколькими ребятами, которые, как и я, родились не в этом месте. Тут они жили уже не один год, а домой к родным заглядывали на несколько недель. После общения с ними у меня немного отлегло от сердца.

Впервые в жизни я так легко вписалась в коллектив и нашла со всеми общий язык, не чувствуя сковывающей неловкости. Несмотря на расширившийся круг знакомых, я проводила время в компании Смеяны и Варвары и еще двух парней, Мстислава и Кости. О последних стоит сказать отдельно.

Наше с ними знакомство вышло незабываемым. Отчасти оттого, что Мстислав постоянно мне его припоминал, щуря глаза, отчасти из-за последствий.

То утро выдалась дождливым, и на мое превеликое счастье поход в лес был отменен. Я решила выжать всю пользу от этого и, завернувшись в одеяло с головой, досыпала за все дни. Парням оказалась нужна какая-то настойка и не чинясь они ворвались в спальню. Не обратив внимания на то, что ранее пустующая кровать не заправлена, ребята, отпихивая друг друга локтями, с разбегу прыгнули на нее, чтобы тут же кубарем слететь: их разметало по разным углам комнаты не столько моим визгом, сколько непроизвольно выброшенной силовой волной.

Когда звук во мне закончился, парни упали на пол и кряхтя стали ощупывать себя. В глазах потемнело, и я плавно осела, потеряв сознание. Первое, что я увидела открыв глаза, было лицо Врана. Он лучился настолько счастливой улыбкой, что я прикрыла лицо ладонью, чтобы не ослепнуть от такого блеска.

— Э нет, краса, дай-ка мне еще в глаза твои посмотреть, — он мягко отвел мою руку и обхватил пальцами щеки, склоняясь ниже надо мной и захватывая меня в плен черного взгляда. — Все хорошо. Да, выложилась ты сильно, но и вреда себе не нанесла. Полежи сегодня час-другой в корнях дуба, сил поднаберешься. А чтобы больше увечий окружающим не наносила, начнешь с завтрашнего дня на занятия по концентрации ходить. Запомни: большая Сила — большая ответственность.

Выпустив меня, он стремительно покинул нашу комнату, лишь черная рубаха хлопнула по воздуху. Действительно, чего ему рассиживаться. Я перевела взгляд на притихшую компанию. Смеяна ощупывала ребра черноволосого парня, а тот шипел сквозь сжатые зубы, что все с ним нормально, Варя накладывала зеленую пасту на огромный синяк на лице второго — рыжего и кудрявого.

Взяв полотенце со спинки кровати, я подсела поближе к ребятам и передала его Варваре, чтобы стереть мазь с рук.

— Простите, я не знала, что так могу, — кашлянув, покаянно пробормотала я.

— Да ладно. Это нам пристало прощения просить, чуть не раздавили тебя. Немудрено испугаться! — обернулся ко мне черноволосый. — Я — Мстислав.

— Костя, — представился второй. — Выброс чистой Силы в момент эмоционального всплеска — это нормально. Я помню, как в пять лет комнату сжег. Брат меня разозлил, сломал мой меч деревянный. И я вместо того, чтоб расплакаться, разозлился, просто возненавидел его. Бах! Все горит. Бабушка меня сразу к себе в Заболотье забрала.

— Охо-хо! Я тоже горницу разносил, — развеселился Мстислав. Девушки лишь покачали головами, их Сила была созидательной, потому таких разрушений они не учиняли.

Со следующего дня я стала проводить много времени в компании парней и наставника барьерников, обучаясь концентрации и пытаясь прочувствовать в себе Силу, чтобы использовать ее, когда в ней будет нужда; тогда бы и те заговоры и обряды, которые я украдкой учила, могли бы стать действенными. Однако пока я ничего особенного не ощущала и просто старалась выполнить задание наставника. Оно состояло в том, чтобы освободить голову от всех лишних дум и услышать себя изнутри. Способы были разные, но еще ни один мне не подошел. Это напоминало медитации, о которых мне столько рассказывала Лида, но сама я никогда их не пробовала. Звучало все очень просто, но для меня это оказалось из серии"не думай о розовом слоне". Стоило мне прикрыть глаза, как в голове возникал рой мыслей, которые полностью завладевали моим вниманием. Временами я выходила из себя от раздражения, готовая плюнуть на все и уйти. Гордость удерживала на месте. Ребята считали своим долгом дать совет или поддержать добрым словом, но это скорее мешало, чем помогало.

Барьерники рассаживались у самой кромки воды, почти касаясь ее, но у меня были свои причины не приближаться к реке близко. Вода меня не успокаивала. Я устраивалась в корнях плакучей ивы, прячась в лиственном шатре от чужого внимания.

Возможно, причина моих неудач была связана и с тем, что я никак не могла полностью принять этот мир. Мне все казалось, что я вот-вот проснусь в своей комнате, посмотрю в окно на шумную улицу, заставленную машинами, а все это окажется лишь сладким сном. Такой исход меня страшил, рождая огромную сосущую пустоту в груди. Я точно запомнила все узоры светлой древесины над своей кроватью, все ее рассохшиеся щели. Я знала, какая на ощупь поверхность стола в кабинете Врана, как пахнут книги, стоящие в горнице, какое на вкус сосновое варение и как печет здешнее солнце. Казалось, именно такими мелочами я убеждала себя в реальности, но сомнение все равно поднимало по ночам свою уродливую голову.

Я привыкла к сухому шороху трав, развешенных в нашей спальне, к скрипам деревянных половиц, к очаровательному говору местных, к запахам, пропитавшим воздух и кружащим голову; перестала вздрагивать от смеха домовых, просыпаться от топота маленьких ножек по чердаку, шарахаться от шепотков по углам, влюбилась в поверья и суеверия, которыми жили эти люди, в сказания о былых временах, в мифы и легенды, в ночные посиделки у костра, в умные речи Врана. В само это место. Лишиться всего этого было бы невыносимо. Я продолжала слушаться Врана, наставника барьерников, имени

которого не знала, своих подружек, обращаясь к той самой Силе внутри себя. Казалось, что именно в этом кроется решение. Стоит только вычленить ее, услышать, ощутить, и все встанет на свои места.

Я прикрыла глаза и начала отсчитывать дыхание, как вдруг ощутила тяжесть на своих коленях. Взглянув на возмутителя своего спокойствия, я совсем не удивилась, встретив хитрый прищур зеленых глаз с загорелого лица.

— Есть очень важное дело, которое я больше никому не могу доверить, — заговорщически прошептал Мстислав. — Выныривай из омута умиротворения.

— И внеси хаос в мир? — улыбнувшись, я столкнула его голову со своих коленей и потянулась всем телом. — Что за дело придумал опять? Давно за горохом не сидел?

Мстиславу вообще легко удавалось подбивать нас на свои сомнительные авантюры. Частенько они заканчивались неудачно и парни попадались, за что и несли наказание от наставника или старосты (кто первый их схватит), но мне пока везло: лишь несколько раз мы оказывались на грани провала, вовремя сматываясь с места очередного преступления. Каждый раз после очередной забавы мы оглушительно хохотали, обмениваясь впечатлениями — ведь еще немного, еще чуть-чуть и…

Подстрекаемая нашим заводилой, я залезала через узкую отдушину в амбар, чтобы стащить горсть напоминающих виноград солнечных ягод из личных запасов старосты, пока парни, надев тулупы и личины, отвлекали охранника; обжигалась о цветок папоротника, когда глубокой ночью со Смеяной готовила запрещенное зелье разрыв-травы. Обнаружила у себя боязнь высоты, когда полезла с ребятами на крышу здравницы любоваться полной луной. Тогда я наотрез отказалась спускаться по шаткой тонкой лестнице, теряющейся в темноте — помог только страх перед появившимся в поле зрения дворовым. Да много чего еще было. Каждое утро после таких прогулок мы с подругами зарекались еще раз поддаться на уговоры зачинщика, чтобы уже вечером подписаться на очередное баловство.

Мстислав встал и пошел вдоль реки к ракитовым кустам. Отряхнувшись, я поспешила за ним. Интерес жег изнутри, но вокруг было слишком много людей, чтобы друг рассказал о своем деле. Беседуя о всякой ерунде, мы неспешно углубились в лес. Там нас уже ожидали Варвара в обнимку с Костей. Я давно замечала за этими двумя особую нежность, проскальзывавшую в общении, но открыто они не демонстрировали свои отношения, так что я и не спрашивала. Сейчас же, видя их улыбки, предназначенные друг другу, и склоненные головы, мне стало неловко. Видимо, только мне.

— Итак, вот мы все собрались, — хлопнул в ладоши Слава. — Смеяну не ждем, она у Врана задержится сегодня.

— Ну, что ты опять придумал? — нехотя высвобождаясь из объятий возлюбленного спросила целительница.

— Видели, что сегодня приехали охотники со стольного града? Все

собрались в гостевом доме слухами обменяться да трофеи выменять. А это значит что?

— Ну не томи же, — проворчал Костя. — Жуть как не люблю, когда ты начинаешь по-учительски спрашивать.

— А значит это то, что пасечник тоже с ними! И мы можем наконец там пошуровать!

— Тебе меда на кухне не хватает? — не поняла я. Из рассказов ребят я знала, что они уже пытались проникнуть на дальнюю пасеку, но хозяин их всегда шугал.

— Ясь, там не только обычный мед. Стал бы я ради такой глупости рисковать, — тряхнул головой парень. — Молва ходит, что есть у него пчелы волшебные и что пыльцу они собирают на поле полуденицы, а мед их обладает чудесной силой — тот, кто его отведает, силу медвежью приобретает. Не навсегда, к сожалению, а только до восхода.

— А нам с Варей тут какая роль определена?

— Она на дуде сыграет, чтобы пчел успокоить, а ты покараулишь. Если все согласны — вперед!

Не дожидаясь ответа, он резво припустил между деревьями. Мы обменялись красноречивыми взглядами и поторопились за ним. Дорога до пасеки заняла совсем немного времени — парни провели нас напрямик через лес. Остановившись на окраине поля, мы огляделись по сторонам. В этой стороне я еще не бывала.

Небо уже наливалось красками заката, и жители этих домиков затихли. Колоды-ульи были установлены на равном удалении друг от друга. Проходя мимо волшебных пчельников и присматриваясь к каждому, я размышляла на тем, чем же они должны выделяться.

Услышав приглушенный оклик Вари, я поспешила к ней. Приблизившись к девушке, я поняла ее удивление: за специально высаженными колючими кустами малины стояли стволы бревна с выдолбленными в них дуплами, вокруг разливался приторный запах меда и цветов, щекотавший ноздри. Я потерла нос, чтобы не чихнуть.

— Отлично, — раздался за плечом шепот Мстислава. — Варвара, играй колыбельную. Яся, встань вон там и следи за полем. Если что-то заметишь — свистни. Кость, пошли.

Я отошла, куда было сказано, и стала наблюдать за темнеющим полем. За спиной тихонько запела дудочка. Жаркий приглушенный шепот подсказывал, что парни не знали, как добыть мед из полостей дерева. Несмотря на кажущуюся глупость ситуации — красть мед с пасеки! — в крови гуляла лихая отвага и от этого хотелось смеяться.

Голоса ненадолго смолкли, сменившись шорохами. Я обернулась и прыснула в кулак: Слава аккуратно вынимал маленький кусочек соты, стараясь не дернуть рукой. Извлечение прошло относительно спокойно, а дальше вышла заминка: на одной грани соты сидела большая пчела, но, застигнутая врасплох и убаюканная флейтой, она вела себя смирно. Парни гипнотизировали ее

взглядом, задержав дыхание. Очень медленно Костя поднял один палец вверх, и, повинуясь этому знаку, музыка заиграла чуть громче. Затем он мягко подсадил стражницу на палец и переместил ее на полочку под входом в улей. Облегченно выдохнув, ребята слаженно сделали шаг назад, а я отвернулась обратно к полю. И тут сердце, пропустив удар, подскочило к вмиг пересохшему горлу.

Между колод появилась большая тень, мало походившая на человека, разве что в большом тулупе. Вот она остановилась и приподнялась… Медведь.

Непослушными губами я еле слышно свистнула, и мелодия за спиной резко оборвалась. На смену ей раздалось рассерженное гудение. Затылок обожгло горячее дыхание и, не успев даже дернуться, я оказалась прижата к телу парня.

— Очень медленно шаг вбок за куст. Вместе, — шепнул мне в ухо Слава.

Стараясь не выдать себя шорохом, мы отступили за колючую ограду. Только когда поле полностью скрылось за листьями, я почувствовала, что меня отпустили. Плавно повернувшись, я с трудом сдержала вскрик — глаза парня светились ядовитой зеленью. Кроме меня никто не был удивлен этому. Усиленно перемаргиваясь и жестикулируя, ребята решали, как будем отступать. Из дупла вылетело несколько пчел-разведчиков, но благодаря тому, что в наступившей темноте они не ориентировались, охранники улья вернулись в свой дом, возмущенно покружив над нами. Я присела посмотреть в просвет между веток, но для меня было уже слишком темно и очертания смазывались.

Оставалось надеяться только на парней. Те, придя к какому-то решению, неслышно отошли к другому краю изгороди, где выделялся узкий проход, и осторожно опустились на землю. Костя прижал правую руку к земле и беззвучно шевелил губами, Слава напряженно вглядывался в темноту. Варя прижалась ко мне плечом и я обхватила ее одной рукой, ощущая, как ее бьет крупная дрожь. Несмотря на царившее напряжение, я была собрана и спокойна. Мне не верилось в то, что может произойти что-то страшное. Порой меня бесит моя наивность.

Парни одним движением встали и, отступив на шаг назад, взяли нас за руки. Варвара тут же вцепилась в Костю обеими руками, и тот ободряюще шепнул ей что-то.

— Тихо перебегаем от улья к улью. Будем прятаться за ними. Мы с тобой пойдем по левой стороне, они по правой, — проговорил мне Мстислав. Дождавшись моего кивка, он потянул меня к проходу.

Ни на секунду не останавливаясь мы пробежали до ближайшей колоды и присели за ней. Слава выглянул за угол и ненадолго замер. После чего опять потянул меня с земли. Такими перебежками мы пробирались к темной полосе леса. У последнего улья ночь полностью вступила в свои права и я перестала вообще что-либо видеть. Минуты текли, а парень все продолжал вглядываться вдаль. Крепко обнимая его, я ощутила как мышцы на его спине понемногу расслаблялись.

— Вроде ушел. Давай, последний рывок, — тихий шепот, защекотавший

ухо.

С трудом улыбнувшись, я ослабила хватку рук и в следующую секунду обмерла, услышав высокий девичий чих в стороне.

— Леший! — выругался парень. — Бежим!

Подстегиваемые раздавшимся за спиной ревом, мы не оглядываясь устремились к лесу. Мстислав подтолкнул меня перед собой, прикрывая сзади. Раздался громкий грохот. Не знаю, насколько хорошо медведи видят в темноте, но этот явно не собирался огибать препятствия, нагоняя свою добычу. Сбоку я заметила отблеск света. Кажется, чтобы отвлечь внимание на себя, Костя создал вспышку огня. Не ощущая под собой ног, я влетела в лес и тут же споткнулась о выскочивший из-под земли корень. Коротко взвизгнув, я кубарем полетела вперед, успев повернуться боком, чтобы удар о землю пришелся в плечо, а не свернул мне шею, как вдруг уперлась во что-то спиной.

Задыхаясь от бега, я попыталась встать ухватившись за задержавшее меня препятствие, но ощутила под ладонью ткань.

— Так-так-так, и что у нас тут происходит? — прохрипел голос надо мной.

Вокруг разлился теплый свет, и, проморгавшись, я увидела стоящего рядом со мной бортника. Хозяин ульев строго смотрел на меня, когда на поляну влетели остальные участники ограбления, а за ними… бурый медведь. Увидев мужчину, он остановился, поднялся на задние лапы и заворчал.

Тот кивнул животному и обратился к нам с вопросом:

— Кто зачинщик?

— Я, — тут же выступил вперед Мстислав. — Остальные тут ни при чем.

— Да как же, ни при чем. Решили ограбить мою пасеку? — глядя в глаза раскрасневшегося парня продолжал тот. — Ну пошли с наставниками побеседуем.

Отвернувшись от нас, он неспешно пошел по тропе, подсвечивая себе факелом. Мы понурившись поплелись за ним.

В том, что нам хорошо влетит, никто не сомневался.