Волхвиня

Светлана Июньская

Книга о тёмной и светлой сторонах женской натуры. О любви и власти над собой и своими желаниями. О силе стихий внутри нас. Другими словами — женское исцеляющее фэнтези.

Глава 3. Туман

Она очнулась на вдохе. Открыла глаза и на миг ей показалось, что она ослепла. Туман, густой, как молоко, наполнял весь мир, а снежное кружевное марево исчезло, как прошлый сон. Снова чернела жирная и мокрая земля, поглотившая вчерашнее пушистое покрывало. Сырой осенний воздух давил на глаза, заставляя веки вновь опуститься. Офа ещё немного подремала под тяжестью тумана, и поняла, что сегодня никуда не полетит — не хочется. Да и шкура — гладкая и блестящая, как уголь на сломе — предательски блестит. Вспомнила про вчерашнее, огляделась — да вот же находка — прямо под нею — морда растянулась в улыбке, а глаза согрелись желанием распознать, разгадать загадку.

Под крышей стояла тишина, видимо, женщины ещё спали. Офа стала осторожно осматривать усадьбу. Она была совсем небольшой, кажется, из-за того, что при ней не было огорода, а плетёное ограждение позади дома почти касалось стены. От крыльца к калитке вела короткая, выложенная камешками, дорожка, которая продолжалась до уличного колодца. В двух шагах от западной стены дома стояла крепко сколоченная из толстых дубовых брёвен маленькая баня. С другой стороны — низкий, покрытый почерневшей соломой, хлев, из которого несло лошадиным духом. Никакой другой живностью здесь не пахло. «Страаанно, — подумалось Офе. — Что же они едят? Посмооотрим, посмооотрим…» Лошадь в хлеву была одна. Серая, низкая кобылка на крепких ногах с длинной чёрной гривой, собранной в диковинную косу. Офе кобыла с косой понравилась — повеяло от неё той материнской заботой, что она наблюдала в человечьих семьях, но сама никогда не знала; озёрные драконы, всегда женского пола, рождают единственного детёныша только перед самой смертью. Глядя на лошадь и задумавшись, она не заметила, как скрипнуло крыльцо и вчерашняя её знакомая, с коромыслом и вёдрами на плече, направилась на улицу. Офа вжалась в стену хлева и закрыла глаза, снова удивляясь своей неосторожности. Но женщина спокойно прошла мимо, даже не взглянув в её сторону. «Если тааак и дааальше пойдёт, скоооро мы будем здороооваться по утрааам…» — в мыслях пошутила Офа и огляделась, подыскивая место, откуда можно было всё видеть и всё слышать.

Сразу позади дома начинался ельник, и сейчас он густо чернел сквозь туман. Она направилась туда, утопая лапами в мягкой земле и чувствуя каждой перепонкой, как приятный холод входит под когти и забирается прямо в живот. Легко перемахнула через ограду и оказалась в хвойном лесу. Мохнатая ёлка с толстым стволом — то, что нужно — стояла прямо перед нею.

Теперь утренний туман стал потихоньку рассеиваться и Офа отчётливо увидела женщину с полными вёдрами, что вернулась во двор, задала корма и воды лошади и снова пошла к колодцу. Офа мысленно оказалась у неё за спиною, приоткрыв пасть и вдыхая невидимое облако человечьего света. Она почуяла плотный, напитанный чем-то нежным, пахнущий травяными настоями, ореол. Не слышно было и отголосков вчерашнего душевного разлада. «Ииимя скажи мне своё», — проговорила Офа, и та тут же остановилась и оглянулась. «Сшыыышит?!..» — тело непроизвольно прижалось к еловому стволу. Ответа не было. Впиваясь глазами в медлительность, даже задумчивость женщины, Офа словила себя на том, что превращается в одно сильное недоумение. Никогда ещё ей не приходилось прятаться от человека, который явно мог её замечать. Как же теперь быть? Она просидит на этой ёлке всю зиму?!

Между тем, пространство становилось всё светлее, из трубы заструился голубой дымок, а молодые еловые шишки нависли над мордой, предлагая позавтракать. «Слааадко…» — Офа разгрызла парочку, высасывая зеленоватый сок. День только начинался, но обещал быть тяжёлым на тучи и летать не хотелось. Она было нацелилась вернуться на крышу и снова припасть к трубе, но тут на крыльцо вышли две девушки. Сёстры. Офа замерла. Высокие, стройные, в кожаных сапожках и коротких лёгких тулупчиках, с цветастыми платками на головах, они излучали ту самую радость, которая ещё не знает опаски. Переглядываясь и подмигивая друг другу, они вышли на улицу и побежали наперегонки куда-то, совсем не замечая ни нависшего неба, ни рыхлой земли под ногами. Офа провожала их глазами и снова почуяла ту самую паутинку сходства, только теперь она остро кольнула прямо в грудь. Она схватила эту нить за хвост и понеслась к её началу — кареглазой, смуглой, совсем юной девушке, видимо, младшей из двух сестёр. Офа мыслью своей обвилась вокруг ореола и стала разглядывать её, стараясь уловить суть этой удивительной общей струны, притягательной и загадочной. «Что же это? Запах… чего? Забыла… Не знаю…». Нырнуть поглубже внутрь девичьего ореола не получалось — обережное поле было таким же плотным, как её собственная шкура. Офа не на шутку растерялась. Просидев полдня на ёлке с опустошённой головой, она решила прийти в себя — вернуться к озеру и выкупаться.

Конец ознакомительного фрагмента.