Я бы осталась

Светлана Иост

Попробуйте перелезть через стену, и в лучшем случае вас просто арестуют, а в худшем – застрелят. Марк и Кристиана, Мареик и Хорст надеялись, что стена вот-вот рухнет. Будут ли они до последнего ждать этого или начнут действовать вопреки любым преградам? Реальные истории в художественном воплощении о судьбах людей, находящихся по разные стороны Берлинской стены.

Глава 2. Февраль 1961

В стенах больничных коридоров Марк Либерман, 34-летний коренастый мужчина с темными кудрявыми волосами и густыми бровями, судорожно шагал то в одну, то в другую сторону, время от времени протирая платком мокрый от пота лоб.

Несколько часов назад Кристиана, почувствовав резкую боль внизу живота, легким касанием руки, нежным как ивовая веточка, разбудила среди ночи супруга и прошептала: «Марк, кажется началось».

— Ох, Крис, — муж спросонья тотчас же вызвал скорую, принес жене стакан воды, будто это каким-то образом облегчит ее состояние и стал бубнить себе под нос, что все будет хорошо. Он совсем не понимал, что нужно делать, когда его жена вот-вот может родить.

— Я хочу встать и походить, — со странным спокойствием в голосе произнесла Кристиана. Марк тут же расправил постель жены, чтобы помочь ей встать, но к своему удивлению, он обнаружил, что на простыне огромное ярко-красное пятно.

— Вот черт! — воскликнул Марк, в то время как его жена молча уставилась на него, будто страшась больше не за свое здоровье и жизнь малыша, а того, что муж может упасть в обморок при виде крови.

Однажды ей позвонили с работы мужа и сказали:

— Марк Либерман в больнице. На производстве случился несчастный случай, — не успев дослушать до конца, Кристиана уже через двадцать минут стояла возле больничной палаты и разговаривала с доктором.

— Не беспокойтесь, с вашим мужем все в порядке. Он потерял сознание при виде крови, но сейчас ему лучше и через час он уже будет выписан. Мера предосторожности, не более. А вот с его коллегой по работе все обстоит иначе.

Оказывается, на заводе в Тюринге, один из работников передавал другому автоматический гвоздезабиватель для того, чтобы последний прибил плотный карпет к металлической конструкции будущей двери автомобиля. Но инструмент сработал непроизвольно и тянущаяся за пистолетом рука была несколько раз насквозь пробита стальными гвоздями. Марк, работавший неподалеку на сборочном конвейере, как раз был отлучен на перерыв, но услышав пронзительный крик, примчался в цех и увидел, как у его напарника из руки струится алая кровь, а ладонь почти полностью испещрена гвоздями. От увиденного он побледнел и упал на холодный бетонный пол, убаюканный воплями своего напарника. За широкими массивными плечами, жилистыми руками и мозолистыми пальцами Марка скрывалась тонкая и трепетная душа.

Но на этот раз Кристиана увидела лишь спину мужа, который молнией выбежал из квартиры. Вернувшись обратно через пару минут, Марк взял Кристиана на руки, обхватив ее чистой простыней и теплым пледом, и вместе с ней поспешил вниз по лестнице на улицу, где их уже ждал только что проснувшийся сосед в своем светло-голубом автомобиле «Трабант».

— Моя смена заканчивается через час, — грозно пробубнил акушер-хирург, мужчина средних лет с рыжими усами, похожими на руль велосипеда, когда узнал, что поступила роженица с угрозой выкидыша, — пускай обращаются в платную клинику! Несмотря на все причитания, он тут же велел медсестрам немедленно подготовить пациентку к операции.

Спустя десять минут над Кристианой, которая уже не чувствовала боли, склонился хирург и сделал вертикальный надрез внизу живота. Увидя, что плацента не раскрылась, он небрежно схватил хирургические ножницы и разрезал ее. Достав ребенка так, будто это был кем-то усердно запакованный подарок, он также торопливо разрезал пуповину и мигом передал кричащего малыша одним медсестрам, пока другие, точно муравьи окружившие кусочек сахара, обступили спящую под наркозом женщину и принялись зашивать недавно проделанные хирургом надрезы.

Расхаживая по коридорам, Марк видел снующих из одной двери в другую людей в белых халатах: и молоденьких девушек, и уже седеющих мужчин, и заглядывал к каждому в глаза, чтобы найти ответы на свои вопросы. Но врачи размахивали руками, веля вернуться в комнату ожидания, кто-то пожимал плечами, когда он спрашивал, родила ли уже его жена, а одна медсестра попросту вытаращила на него глаза, когда он задал ей вопрос, скоро ли можно будет увидеть Кристиану Либерман. Как только медсестра скрылась из его глаз, так и не сказав ни слова, вдруг в коридоре появился врач с рыжими усами.

— Простите, не могли бы вы подсказать, как состояние моей жены?

— Если вы муж Кристианы Либерман, то ваша жена уже в палате, ей нужно восстановиться после искусственных родов, — на ходу произнес акушер, и не сбавляя своего шага, быстро выбежал из коридора.

Марк остановился и облегченно вздохнул. В голове начала возникать приятная картинка, и такая осязаемая, отчетливая, будто до нее можно дотронуться рукой. Подойдя к незнакомому мужчине в белом халате, который как и остальные врачи, то появлялся, то исчезал в коридоре, он крепко сжал его в своих объятиях. В это мгновение щеки Марка стали похожи на два закатных солнца. Глядя на недоумевающего врача, он с высоко поднятой головой произнес: «У меня сын родился!»

Весь остаток дня в мыслях Марк воображал, как он встретит жену возле роддома, а она протянет ему сверток, в котором будет сладко спать их сын Бэн.

— Бэн? — сквозь сон произнесла Кристиана. В ответ послышались разговоры двух женщин, которые обсуждали, чем грозит искусственное вскармливание малышей.

— Нет, материнской молоко самое полезное для ребенка!

— Согласна, а я слышала, что в искусственные корма добавляют сухое молоко ослиц!

— О боже, и ведь кто-то этим пичкает своих детей! — воскликнула женщина, и потом продолжила шепотом, — из которых потом вырастают такие животные, как в нашем правительстве. Обе женщины залились смехом, не обращая внимание на то, как кто-то встал с постели и двинулся в сторону выхода из палаты.

Кристиана по привычке схватилась левой рукой за плоский живот, как делала последние несколько месяцев, чтобы успокоить толкания малыша в животе, словно она потерявший ногу инвалид, который вдруг почувствовал как она заболела. А правой стала поддерживать себя за поясницу, чтобы было легче стать с постели, хотя нагрузки на ней уже никакой не было. Кристиана вспомнила, как стоя временами у зеркала, она разглядывала свой округлый живот, не веря, что носит под сердцем новую жизнь. Теперь она поняла, что от беременности тоже нужно отвыкать, как от старой, потускневшей и много раз заштопанной, но очень дорогой сердцу вещи, с которой связаны приятные воспоминания и примерять уже на себя новую долгожданную роль — роль матери.

Добравшись до выхода из палаты, минуя неумолкающих женщин, Кристиана столкнулась в проходе с медсестрой, которая как раз шла к ней, чтобы сделать обезболивающий укол.

— Почему вы стоите?! — медсестра опешила, увидя на пороге Кристиану, которой менее часа назад сделали операцию, — Вам нельзя вставать еще несколько часов!

— А когда мне принесут моего сына?

— Вы в своем уме, мамаша? А если швы разойдутся? — медсестра взяла Кристиану за руку и повела обратно к кровати.

Кристиана повиновалась и снова завернулась в постель, — Я бы хотела уже покормить своего ребенка. Не могли бы вы мне его принести, раз мне нельзя ходить?

Две женщины переглянулись и зашептались. Весь медперсонал роддома знал, что время на работе бежит очень быстро, но быстрее него разносятся по палатам только слухи. Отчасти потому что медсестры, если у них все же появляется немного свободного времени, сами эти слухи распространяют.

— Это невозможно, — медсестра развернула Кристиана набок и сделала укол.

— Почему же? Я чувствую себя хорошо, поэтому в состоянии ухаживать за ребенком. Зачем тянуть время?

Медсестра поменяла взгляд со строгого на сочувствующий и нехотя произнесла, — Потому что, насколько мне известно, он… он сейчас в реанимации.