Одинокая волчица. Том второй. Императрица

Светлана Игоревна Бестужева-Лада

Приключения продолжаются, но в судьбу героини неожиданно вмешиваются представители преступных группировок. И снова невозможно понять, кто – герой, а кто – злодей и почему убивают из пистолета, надежно запертого в сейф…

Глава четвертая. Сумасшедшие — всегда хитрые

Отрывок из когда-то прочитанного детектива вспомнился Ирине совершенно неожиданно. Она мало читала, ее никогда не интересовала жизнь других людей, а если и доводилось перелистать книгу, то ее содержание тут же улетучивалось из памяти. Почему вдруг всплыла эта сцена — непонятно. Ирина не помнила ни названия, ни автора, ни сюжета. А вот неведомая женщина у зеркала, которая увидела в стекле свою душу, а не лицо, застряла где-то в глубинах подсознания и неожиданно вынырнула на поверхность.

— Что с тобой происходит, девочка? — спросила Ирина сама себя. — Что ты мечешься? Уймись, я чертовски устала от твоих выходок.

Привычка разговаривать сама с собой появилась у нее в швейцарской клинике, где больше и поговорить-то было не с кем. Персонал вымуштрованный, но по-русски никто не понимал ни слова. Врачи общались с ней через переводчицу — женщину без возраста и внешности, которая была совершенно незаметной. Оставалось только листать журналы с красивыми, понятными без слов рекламными фотографиями, посещать маленький кабинет красоты при клинике и гулять по парку. К концу лечения Ирина готова была пешком уйти в Москву и работать там дворником — лишь бы оказаться среди своих, понятных людей и обстановки.

Какие клятвы она себе давала в клинике накануне выписки! Не прикасаться к спиртному и сигаретам, заняться спортом, быть милой и послушной женой, перестать мотать деньги. Она мечтала, что научится разбираться в делах мужа, станет его помощницей, его правой рукой, и тогда ее будут называть Императрицей не с насмешкой и ненавистью, а с уважением. О, она станет совсем, совсем другой, только бы выбраться из этого стерильно-безупречного кошмара, только бы вернуться к нормальным людям!

Благих намерений хватило ровно на три дня. После первой же ночи, проведенной с мужем, Ирина почувствовала знакомые тоску и отвращение. После нее она впервые в «новой жизни» крепко напилась, пытаясь утопить в алкоголе стойкий привкус какой-то мерзости, которую ей пришлось проглотить. И пошла на компромисс с самой собой: пусть снова будет алкоголь, она откажется только от наркотиков, никогда больше не будет ни колоться, ни принимать «колеса». А выпивка… Ничего страшного, свою меру она знает.

Самое главное: ей было смертельно скучно. У них почти никто не бывал, они нигде не бывали, и роскошные туалеты и побрякушки некому было демонстрировать. Ирина с тоской вспоминала первые годы супружества: тогда еще у нее сохранялись связи с бывшими подружками, которых можно было позвать в гости и наслаждаться, наблюдая их перекошенные и позеленевшие от зависти лица.

Можно было пригласить компанию в ресторан и небрежно, даже лениво заплатить по счету четырехзначную сумму в «зеленых». Тогда еще не приелись магазины, загородный особняк только строился, и можно было целыми днями выбирать мрамор для ванной комнаты или экзотические растения для зимнего сада. А теперь? Чем теперь было заполнить жуткую пустоту в жизни?

— Любовника, что ли, завести? — спросила она свое отражение в зеркале. — Молодого, изобретательного…

«И платить ему, — ехидно ответила она уже мысленно. — Все правильно, так и должно быть. Первый раз женщина краснеет, когда отдается, второй раз — когда делает это за деньги, третий — когда сама за это платит. Стукнуло тридцать лет: готовь бабки. В этом возрасте шлюхи выходят в тираж».

Она снова взглянула в зеркало. Нет, в тираж ей еще рано. Только вот эти злые морщинки в углах губ нужно убирать. И подтянуть глаза. Она приложила кончики пальцев к вискам, разгладила кожу и зафиксировала. Вот так. Где-то у нее был записан телефон косметического центра. Надо позвонить и договориться…

Правильно, а перед этим идти к мужу, просить денег и объяснять — зачем. А эта старая обезьяна, этот чертов Попугай будет мучить ее вопросами, подозрениями, дурацкими рассуждениями о том, что в ее возрасте еще рано делать такие операции. Потом поставит условие — всегда одно и то же — и ей придется, стиснув зубы, «отрабатывать номер» в койке. Черт, как же ей все это надоело! Хоть бы он сдох поскорее…

И ведь есть же дуры, которые ей завидуют! Как же, поймала «бобра». Ничего сложного, нужно было только грамотно подобрать наживку. Она тогда работала «девушкой из эскорта» в дорогом, практически закрытом для случайных людей ночном клубе. Сначала Босс только поглядывал на нее, но выбирал других, причем на деньги не скупился.

Девчонки же между собой болтали, что этот клиент — крепкий орешек, об него и зубки обломать недолго. Вот тут-то ее и «заклинило»: поспорила, что женит на себе этого страшненького коротышку во что бы то ни стало, хотя на самом деле всерьез о таком замужестве не думала. Если выходить замуж — так за иностранца, чтобы уехать из этого кошмара. Но — поспорила, пришлось соответствовать, чтобы выдержать марку. Правда, про себя считала, что просто заставит его сделать ей предложение, засыпать подарками, завалить деньгами. А «динамо крутануть» никогда не поздно.

Первым делом она дала ему понять, что ни он, ни даже его деньги лично ей совершенно неинтересны. Она работает — вот и все. А каждый труд должен быть оплачен, это святое.

Ирина знала: Босс никогда не был женат, считая, что семейная жизнь — это только обуза, никогда не влюблялся и даже не привязывался к тем многочисленным девушкам, которые у него были, он их просто покупал, как дорогой десерт на закуску. С женщинами он никогда не был жесток, наоборот — щедр и почти ласков, хотя сквозь эту оболочку отчетливо проглядывали равнодушие и даже презрение.

«Врага надо любить его же оружием», — это парадоксальное правило Ирина исповедовала свято. И держалась с независимой дерзостью, которая, ко всему прочему, выгодно ее отличала от прочих девушек, обслуживающих подобные заведения. Подметив однажды взгляд Босса — холодный, циничный и жесткий, — она постаралась усвоить такое же выражение глаз, как бы говоря: я работаю — ты мне платишь а остальное никого не касается. Рыбак рыбака видит издалека — очень скоро она стала официальной любовницей Босса.

Через полгода их близких отношений она вдруг с удивлением обнаружила, что Босс ее любит. Сначала это приятно пощекотало ее самолюбие, потом несколько встревожило: влюбленный «спонсор» оказался безумно ревнивым и неудобным в повседневном обиходе. Ирина постаралась отодвинуть его на максимально безопасное расстояние и… просчиталась. Постулата: чем меньше любим… и так далее никто на самом деле не отменял.

Чем больше Ирина капризничала, жаждала независимости и откровенно издевалась над любовником, тем крепче он к ней привязывался. Она в открытую стала ему изменять — он побесился неделю, потом смирился, услышав резкую отповедь:

— Женись на мне, тогда хоть ложкой хлебай! А пока отвянь.

За десятую долю такой дерзости любого другого человека на следующий же день не было бы в живых. Ирина прекрасно это знала, но откровенно играла с огнем: опасность только придавала пикантности уже тяготящей ее связи. Но… коготок увяз — всей птичке пропасть. Босс уже не мыслил себе жизни без своенравной и стервозной красавицы. Правда, жениться все-таки не спешил, хотя в конце концов сделал ей предложение — стать его законной женой. Она только удивленно подняла одну бровь:

— Дорогой мой, я не продаюсь, меня можно только взять в аренду. Что тебя не устраивает? Я работаю — ты платишь. Захочу — уйду к другому. Пусть будет меньше денег, моя независимость мне дороже.

В первую секунду она испугалась произведенного эффекта: Босса охватил лютый гнев, еще никто не смел ему отказывать, больше всего ему в тот момент хотелось ее задушить, но… Но, судя по всему, «попал» он крепко, еще больше стал уважать ее и даже считаться с ней, чего не делал никогда и ни с кем.

Да, жизнь ее многому научила и хорошо закалила. Отца она просто не помнила, а мать категорически отказывалась говорить о нем, вообще избегала разговоров о мужчинах. Медицинская сестра, работавшая всегда на две ставки, типичная старая дева и «серая мышка», она с некоторым испугом наблюдала за тем, как из ее дочери вырастает настоящая красавица. А уж насчет характера…

Ирина чуть ли не с пяти лет поняла, что может из своей матери веревки вить: достаточно один день хранить абсолютное молчание или пригрозить, что уйдет из дома, где ей осточертели бедность и убогость. Мать тут же становилась шелковой и Ирина получала желаемое. Сначала это были игрушки и лакомства, потом — модные тряпки, которые мать где-то доставала, отказывая себе в самом необходимом.

А потом — свобода, полная свобода, когда мать, возвращавшуюся после вечерней смены, изнасиловали и убили какие-то пьяные хулиганы. Что для их подмосковного городка было достаточно обычным. Кроме одного момента: осмотр эксперта показал, что во время изнасилования мать Ирины… лишили невинности, и что она никогда не рожала.

Заодно выяснилось, что появилась она в этом городке с годовалой дочерью, а откуда приехала — уже не выяснить, поскольку архив местного паспортного стола благополучно сгорел несколько лет тому назад. Ирина подумала, сложила два и два и поняла, что мать ее не была ей настоящей матерью, а просто каким-то образом «достала» себе дочь. То ли удочерила брошенную в роддоме малышку, то ли украла.

В то время покупка детей еще была вещью неслыханной, да и денег таких у матери не нашлось бы. И вообще «бесхозных» детей тогда не было, а одиноким женщинам по закону не разрешалось усыновлять или удочерять ребенка. Так что вывод напрашивался только один, а из него следовал второй: своих законных родителей Ирина не найдет уже никогда.

Ирина собрала свои нехитрые пожитки вместе со свидетельством об окончании восьми классов и отправилась покорять Москву. Для начала — в качестве ученицы маляра на стройке, но уже через неделю попалась на глаза хозяйке агентства, поставлявшего «девочек для эскорта» и год спустя уже была звездой этого агентства. Умная, честолюбивая, совершенно чуждая сантиментов девушка с полунамека понимала тонкости своей новой профессии, ловила все на лету, работала добросовестно и даже с каким-то ожесточением, добиваясь одного ей ведомого приза. Который и получила в лице миллионера, влюбившегося в нее насмерть. И которого она едва терпела в качестве клиента, вовсе не горя желанием стать его супругой.

Тем не менее, еще через полгода они все-таки поженились: Босс всегда получал то, что хотел. Теперь он уже не мог представить свою жизнь без нее. Само его существование приобрело для него другой смысл. Она стала ему не только женой, но и его ребенком, избалованной взбалмошной, его дорогой девочкой. Он прощал ей все, любые ее прихоти и безумства, лишь бы она была с ним, хотя на людях разговаривал с ней намеренно сухо и иронично.

Ее фантазии приобретали иногда самые причудливые формы, он только подсмеивался над ней, но, как говорится, береженого Бог бережет, а потому окружил ее целой толпой проверенных и преданных ему охранников, задача которых была не только охранять, но и не допускать каких-либо контактов с посторонними мужчинами. Все в обществе, в котором они вращались это знали, никто не решился бы даже на легкий флирт, понимая, что рискует головой, в прямом, а не в переносном смысле. Впрочем, она исхитрялась обходить любые запреты, это придавало остроту и пикантность ее жизни. Но за десять лет она просто устала. Нет, не просто — смертельно устала от мужа, которого никогда не любила. И от своей щедро раззолоченной клетки — тоже…

Ирина перешла с банкетки перед зеркалом в роскошное антикварное кресло, прихватив по дороге недопитый бокал и сигареты, удобно устроилась, сделала большой глоток вина, вкусно затянулась сигаретой и принялась мечтать. Вот она так сидит и вдруг распахивается дверь, вбегает перепуганная горничная и кричит:

— Скорее! С хозяином плохо!

Она встает и почти бежит в комнаты мужа, а сердце колотится у нее в груди, как бешенное. В кабинете Босса — столпотворение, обслуга мечется в панике, тут же белые халаты врачей. Один из докторов подходит к ней и берет за обе руки:

— Мужайтесь, Ирина Феликсовна. Вашего супруга больше нет…

Она бросает короткий взгляд на кушетку: там кто-то лежит.

— Дайте мне сигарету, — говорит она ровным голосом. — Как это произошло?

— Инсульт, — отвечает ей врач и почтительно дает прикурить. — Все произошло молниеносно. Наши соболезнования…

Она не плачет. Слезы выглядели бы фальшиво, о ее отношениях с супругом все если не знают, то догадываются. Она застывает в молчаливой печали и только крепко сжатый рот выдает ее напряжение.

— Дайте воды, — почти беззвучно говорит она…

Дальше воображение пока не шло, разве что вместо инсульта мечтался инфаркт. Или жуткая автокатастрофа. Или — рухнувший вертолет. Или — бандитская пуля… Все равно что, лишь бы сразу и наверняка. А ведь муженек вполне может проскрипеть еще лет эдак десять, ему всего-навсего шестьдесят с небольшими копейками. И тогда ей будет… господи, сорок лет! Она уже будет просто старой грымзой! И что?

Ирина протянула руку к наполовину пустой бутылке, не глядя, долила бокал, закурила новую сигарету. Возвращаться из сладких грез в ненавистную реальность не хотелось. Она попробовала еще раз представить себе, как ее зовут к бездыханному телу мужа, но такие вещи обычно хорошо получаются только экспромтом. «Дубль» выходил бесцветным, нежизненным, скучным…

— Ну и ладно, — сказала она вслух. — Пропустим десяток страниц. Вот я возвращаюсь с похорон…

На ней строгое черное платье от Кристиана Диора, на голове — черная шляпа с густой вуалью. Она входит в дом, который отныне полностью принадлежит ей. На ходу бросает прислуге:

— Подайте ужин ко мне в комнату…

Почему в комнату? Она же свободна, может ужинать в столовой, туда никто не придет, не будет надоедать. Нет, это позже, в первый вечер она еще побудет у себя, одна. И зачем ужин? Вполне достаточно чая… с хорошей рюмкой бренди. У нее же горе, ей плохо, она переживает…

Потом она освоит другие комнаты. Можно будет устраивать приемы: немноголюдные, но изысканные, о которых потом будет говорить «вся Москва». Молодая вдова во главе огромной, процветающей фирмы. У нее будет своя секретарша… нет, секретарь! Кабинет Босса она переоборудует по своему вкусу — настоящий ампир позапрошлого века, как на картинке в каком-то журнале. Продать к дьяволу этот особняк и купить квартиру где-нибудь в центре. Небольшую, комнат шесть-семь. Обставить ее…

О, ведь можно будет уехать за границу — и не в чертову лечебницу, а на какой-нибудь модный курорт. Познакомиться там с иностранцем… лучше графом или бароном. Выйти за него замуж. Стать светской дамой, а не купленной подстилкой старого бандита. А что? Чем она хуже других? Одна — по телевизору показывали — эмигрировала с нищим мужем во Францию. А там быстро бросила его и вышла замуж за итальянского князя. Тот скоро помер, она осталась вдовой-миллионершей. А выглядит — без слез не взглянешь. Даже зубы поправить не удосужилась, скалит в телекамеру желтые клыки…

Ирина плеснула в бокал еще. Главное — дотянуть до вечера, а потом можно принять снотворное и отключиться. В последнее время ее от тяжелой депрессии спасали только ее полу-мечты полу-сказки, причем в основе каждого сюжета лежало ее долгожданное вдовство. То она воображала, что лимузин мужа обстреляли неизвестные бандиты и бездыханное, окровавленное тело привозят домой. То представляла себе автокатастрофу с теми же последствиями. То всерьез размышляла о том, как бы отравить «дражайшую половину». То тешила себя идеей нанять киллера и заказать своего ненаглядного…

У всех этих грез был одинаковый неприятный финал: возврат к реальности, в которой она фактически была пленницей под круглосуточным наблюдением в шикарном особняке. Ездить куда-нибудь одной ей запрещалось категорически, а строго предупрежденная охрана даже в магазинах ей шагу ступить самостоятельно не давала. От такой жизни можно было удавиться.

Она закурила очередную сигарету и предприняла новую попытку вернуться в иллюзии. «Вот сижу я здесь и вдруг распахивается дверь…»

— Ирина Феликсовна! — услышала она вдруг и даже подпрыгнула от неожиданности. Перед ней со смущенным видом стоял охранник.

— Я стучал, вы не слышали, — пробормотал он.

— Что случилось? — внезапно севшим голосом спросила она. — Ну, что?

— Босс… — начал охранник.

— Что с ним? — ахнула она, холодея от предчувствия близкого освобождения.

— Просит вас к нему. Он в столовой.

Она чуть не закричала от жуткого разочарования.

На следующее утро она проснулась поздно, с головной болью и в состоянии рекордного похмелья. От завтрака отказалась, долго лежала в ванной, куда высыпала чуть ли не полный флакон ароматических солей, и мучительно вспоминала подробности вчерашнего вечера.

Она пришла в столовую, там был ее муж и еще один старик, огромный такой, в общем, даже красивый… если можно говорить о красоте в таком возрасте. Друг Босса — ха! Как будто у этого упыря могут быть друзья. Смотрел на нее маслеными глазками, целовал ручки, говорил дежурные комплименты. Потом — провал, черная дыра. И теперь — жуткая головная боль.

«А супруг, небось, как огурчик, — злобно подумала она. — Ничего старого хрыча не берет. Когда же это кончится, господи?»

Она вылезла из ванной. Одеваться не хотелось, она завернулась в первое, что подвернулось под руку, и улеглась обратно в постель. Делать тоже ничего не хотелось, даже мысль о том, что нужно хотя бы расчесать волосы, вызывала отвращение.

«Вот так и буду лежать. И пошли они все к черту. Одеваться, краситься — кому все это нужно? Для своего урода я и так хороша. Даже слишком».

Через час ей стало нестерпимо скучно. Злость прошла, на смену ей явилось раздражение. Ну, и что дальше? До обеда к ней никто не сунется — побоятся. Есть все равно не хочется. Правда, можно выпить. О, гениальная идея! Принять пару таблеток снотворного, запить вином — и спать, спать. А вечером проделать тоже самое. Лечат же в заграничных клиниках сном, вот и она будет лечиться…

Она приподнялась на локте и пошарила в тумбочке, где держала все самое необходимое. Под руку ей попалась визитная карточка, которой прежде тут вроде бы не было. Или была? Да нет, точно не было. Ирина тупо разглядывала картонку и пыталась понять, что все это означает. Какой-то Лев Валерианович. Лев? Вчерашний хмырь, что ли? Так на кой он ей сдался? Ирина перевернула карточку и на обратной стороне увидела ровные, почти каллиграфические строки:

«Вы можете всегда на меня рассчитывать».

Ирина удивленно раскрыла глаза. Что за бред? И как это сюда попало? Без ведома мужа никто ничего подобного сделать не мог. Значит, ему это зачем-то нужно. Зачем? Она раздраженно нажала на кнопку звонка возле постели. Через минуту появилась горничная с непроницаемо-почтительным лицом.

— Узнай, у себя ли хозяин. Если его нет, то когда вернется, — отрывисто бросила ей Ирина.

Та сделала какое-то подобие книксена, повернулась и исчезла. Вернулась минут через десять: в огромном особняке впору было прокладывать трамвайную линию, чтобы добираться из одного крыла здания в другое.

— Босс у себя, — негромко доложила она, — но у него посетительница. Недавно пришла.

— Ладно, иди, — отмахнулась Ирина. — Впрочем, постой. Принеси мне бутылку вина. Того, моего.

Горничная явно колебалась.

— Я кому сказала! — разозлилась Ирина. — Развели тут шпиков на мою голову. Смотри, выгоню, глазом моргнуть не успеешь.

Но через минуту ее настроение изменилось. Теперь ей стало любопытно, что еще за посетительница у ее супруга. А заодно она решила выяснить, как в ее спальне оказалась визитная карточка вчерашнего гостя. И еще у нее появилась смутная идея раздобыть денег. Как она выманит их у мужа, она не знала, никаких четких планов не было, но иногда ей блестяще удавались импровизации.

Ирина надела длинный шелковый халат, сунула ноги в домашние туфли без задников на высоких каблуках и отправилась на половину к мужу. По дороге ее осенила еще одна блестящая идея: горничная то ли принесет бутылку, то ли нет, может, придется как следует поскандалить, а в гостиной, в баре выпивки полным-полно. И она проскользнула в гостиную, которая примыкала к кабинету Босса.

В комнате — вот удача! — никого не было. Ирина прокралась к бару, бесшумно открыла его, схватила первую подвернувшуюся под руку бутылку и спрятала ее под просторный халат. Хотела было так же незаметно вернуться к себе, но вдруг услышала знакомый, скрипучий голос мужа:

— И что все это означает?

Она чуть не выронила бутылку от испуга, повернулась и… никого не увидела. Комната была по-прежнему пуста, а голос мужа доносился из-за приоткрытой двери в кабинет. Ирина осторожно перевела дыхание, снова собралась уйти, но любопытство пересилило, она подкралась к самой двери и осторожно заглянула в щель.

Муж сидел спиной к ней за письменным столом, а напротив него в кресле для посетителей сидела молодая женщина. Ирина ощутила странное чувство: желание подслушать разговор и какую-то смутную ревность. Вообще-то она совершенно не интересовалась делами мужа, в офис к нему приезжала редко и только с очередной неотложной просьбой, а дома он практически никого и никогда не принимал.

— Я спрашиваю: что все это означает? — уже с раздражением проскрипел Босс.

— Мой муж продал вам партию меха, — раздался тихий голос незнакомки. — Вот документы.

— Вижу, что документы, а не любовное письмо. Дальше что?

— Денег он от вас не получил…

— Уважаемая, тут написано: срок оплаты такой-то. То есть позавчера. Но ваш супруг за деньгами не явился. Значит, они ему не нужны.

— Он не смог, — еще тише сказала женщина и всхлипнула. — Его нет. Он погиб в авиакатастрофе.

Ирина с трудом удержалась от громкого вздоха. Вот так всегда! Любимые мужья умирают от инфаркта, подхватывают тропическую лихорадку, падают в самолетах, оставляют безутешных вдов лить слезы. А с ее коханым хоть бы что случилось! Даже гриппом гонконгским ни разу не болел…

— Сочувствую, — проронил Босс.

Сочувствия в его голосе было не больше, чем в ржавом железном листе.

— Ну, вот я и пришла… У меня почти не осталось денег…

— Послушайте! — вышел из себя Босс. — Вы рассказываете мне трогательную историю и полагаете, что я тут же выложу вам сто тысяч долларов. А потом выяснится, что от мужа вы сбежали, прихватив этот договор, и я окажусь соучастником аферистки. Увольте!

— Но я же принесла свидетельство о смерти…

— В нем не сказано, что вы его наследница. А если он все деньги завещал второму сыну от первого брака? Это же подсудное дело!

— Да не было у него никакого завещания! И женат он никогда не был, наш брак у него первый.

— Это опять же ваше утверждение, которому я почему-то должен верить. Обратитесь в соответствующие учреждения, получите соответствующие бумаги. И приходите ко мне в офис, а не сюда. Дома я отдыхаю.

— Но я целую неделю приходила к вам в офис, а вас там не было…

«Целую неделю муженек не появлялся в конторе? — изумилась про себя Ирина. — Чудеса, да и только. Где же он был, хотела бы я знать?»

— Я не обязан отчитываться перед вами, где и когда я бываю. Все, разговор закончен.

— Но мне не на что жить, — заплакала женщина. — Мне скоро хлеба будет не на что купить…

— Идите работать. Вон в поселке по соседству всегда нужны горничные и экономки. Будете сыты, с крышей над головой и так далее… В любом случае, это не мое дело!

Ирина, затаив дыхание, слушала диалог: впервые в жизни она присутствовала при том, как ее супруг вершил свои дела. Одновременно она пыталась понять, где могла видеть женщину. Правильные черты лица, темные волосы, большие очки… Смутно знакомое лицо, но откуда? Откуда?

В этот момент женщина сняла очки, чтобы вытереть глаза, и Ирина чуть не подпрыгнула от изумления. Перед ней было то самое лицо, которое она каждый день видела в зеркале, только лет на десять постарше, измученное, неухоженное. Но сходство было разительным: эта женщина могла бы быть ее старшей родной сестрой.

— Значит, вы не хотите мне заплатить, — безнадежно спросила женщина.

Босс равнодушно пожал плечами:

— Даже если хотел бы, то не могу. У вас нет никаких прав на эти деньги. Пока…

— Но сегодня вечером я уезжаю в Уральск. Там у мужа была фирма. Я достану документы…

— Вот тогда и поговорим. Только о деле, а не о вашей как бы нищете. Извините, у меня совершенно нет времени. Я и так сделал для вас исключение.

Босс коротко кивнул и углубился в бумаги. Женщина какое-то время сидела неподвижно, потом вздохнула, поднялась и, не оглядываясь, вышла из кабинета в коридор. Охранник, сидевший там, куда-то отлучился, вокруг не было ни души и только скромная сумка типа хозяйственной притулилась в стороне. Женщина взяла сумку и шагнула к выходу.

— Эй! — услышала она шепот. — Идите сюда!

Она обернулась и увидела молодую женщину в красивом халате, которая делала ей какие-то знаки из-за двустворчатой лакированной белой двери.

— Я? — недоуменно переспросила посетительница.

— Да-да, — нетерпеливо подтвердила женщина. — Скорее!

— Мой муж — жуткий скупердяй, у него зимой снега не выпросишь, — возбужденно говорила Ирина, сидя в своей комнате за богато накрытым к завтраку столом. — Но я попробую тебе помочь, Юля. Хорошо, что я услышала ваш разговор.

— Спасибо, но мне, право, неловко, — отозвалась Юлия, неловко сидя на краешке кресла. — Из-за меня вам такая морока…

— Из-за тебя, — поправила Ирина. — Мы же договорились быть на «ты». Никакой мороки, мне тут так тоскливо. Живу, как в одиночке.

Юлия обвела стены тоскующим взглядом и вздохнула:

— Один бы день так пожить!

— Завидуешь, — убежденно сказала Ирина. — А зря. Я бы, например, с тобой махнулась, не глядя. Молодая, красивая, сама себе хозяйка…

— Вдова, — невесело засмеялась Юля, — да к тому же нищая.

Ирина отмахнулась:

— Деньги — это навоз, сегодня нет, а завтра — воз. Деньги я тебе выбью. Вопрос нескольких дней.

— Если бы мне хотя бы часть долгов вернули… Я бы все проблемы сразу решила. А так есть только немного денег — на обратный билет. И обязательно нужно в Уральск за документами. Я же не знала, какие именно понадобятся, все так запутано, столько формальностей…

— Получишь свои деньги, поедешь в Уральск, кто же спорит? У тебя уже билет есть?

— Есть, — кивнула Юля и полезла в свою объемистую сумку, которую оставила на пол возле кресла.

Она не заметила, как Ирина бросила в ее чашку несколько белых крупинок, которые тут же растворились без следа. Достала билет и протянула его новообретенной подруге.

— Вот. Сегодня вечером.

— Ну, даже если все-таки решишь ехать, то успеешь, — небрежно сказала Ирина. — Я сама тебя на вокзал отвезу, не проблема. Да, пока ты здесь…

Она позвонила и приказала горничной:

— Начальника охраны ко мне.

Через несколько минут в комнату вошел высокий, седой мужчина с военной выправкой.

— Эту женщину пускать ко мне в любое время, — властно сказала Ирина, кивая в сторону Юлии. — Донеси до своих долдонов, понял? В любое время! И выпускать — тоже. С Боссом я договорилась.

Седовласый почтительно поклонился и ретировался.

— Ну вот, теперь все в порядке, — улыбнулась Ирина Юле. — Расскажи мне поподробнее, что у тебя случилось.

Он слушала горестный рассказ Юлии о разорении и нелепой смерти ее мужа, об утрате московской прописки, о невозможности найти приличную работу, а в голове у нее бешено крутились мысли. Она понимала, что судьба послала ей уникальный шанс разнообразить свою жизнь, обрести хоть какую-то свободу, иметь возможность время от времени вырываться из этой золотой клетки.

Как это осуществить, она еще не знала, но рассчитывала для начала задержать Юлию у себя, заставить опоздать на поезд, а там видно будет. Похмелье у Ирины как рукой сняло, мощный выброс адреналина в кровь вытеснил все мысли об алкоголе, украденная в гостиной бутылка с дорогим коньяком была спрятана подальше — на черный день. Сейчас ей нужна была абсолютно трезвая голова.

— Бедняжка, — машинально посочувствовала она Юлии. — Но я все устрою. Будешь моим секретарем, работа — не бей лежачего, а тысяча баксов в месяц тебе не помешают.

— Вы не шутите? — пролепетала ошеломленная Юлия.

— Ты, ты, — поправила ее Ирина. — Мы же подруги. А потом я помогу тебе достать нужные документы, получишь свои деньги, заведешь собственное дело. Квартиру в Москве купишь. Все будет тип-топ, не волнуйся. Если я за что-то берусь…

«То добиваюсь этого всегда, — мысленно добавила она. — Ну же, давай, засыпай. Даже меня это снотворное валит с ног, а ты все сидишь и болтаешь. Ну, подружка моя, у нас мало времени. Не хватало только, чтобы ты уехала, а потом заснула по дороге. Ну…»

Юлия зевнула и смущенно прикрыла рот рукой.

— Извините, то есть извини, — сказала она. — Это, наверное, реакция. Все оказалось так неожиданно легко…

И снова зевнула.

— Конечно, конечно, — закивала Ирина, внимательно глядя на нее. — Выпей кофе, взбодришься.

Юлия послушно сделала несколько глотков и неловко поставила чашку на стол.

— Что-то мне не по себе, — тихо сказала она. — Голова кружится.

— Приляг, — как можно ласковее сказала Ирина. — Вот сюда, на кровать. Через пять минут все пройдет. Сейчас я тебе дам свои капли. У меня так тоже бывает на нервной почве. Давление скачет, как сумасшедшее.

Ирина метнулась в ванную, достала из шкафчика нераспечатанную упаковку лекарства, бросила несколько таблеток в стакан, налила минеральной воды из огромной нарядной бутылки и подождала минуту, пока таблетки растворятся. Потом с озабоченным видом вернулась в спальню. Юлия с закрытыми глазами лежала на постели.

— На, выпей, — сказала Ирина, поддерживая ей голову и поднося стакан к губам. — Сразу полегчает. Пей все, это в основном минералка. Пей.

«Господи, — подумала она, — какое счастье, что они не догадались контролировать и прием снотворного, идиоты! Но все равно запасы надо будет пополнить. Сегодня же! Кто знает, сколько времени у меня в запасе…»

Юлия покорно выпила весь стакан и снова откинулась на подушки. Пять минут спустя она крепко спала. Обнаружив это, Ирина чуть не взвизгнула от радости и испуганно зажала себе рот рукой. Не хватало еще, чтобы сюда приперлась эта идиотка-горничная.

Дальше Ирина действовала исключительно по вдохновению. Она раздела Юлию, сняла с нее очки и обрядила в один из своих роскошных пеньюаров. Потом распустила ей волосы и постаралась подкрасить лицо так, чтобы придать максимальное сходство со своим.

Конечно, абсолютной идентичности она не добилась, но с трех шагов иллюзия создавалась почти полная: в постели лежала она собственной персоной, только слишком бледная и усталая. А ближе к кровати Императрицы никто не рискнет сунутся. Даже Босс, который прекрасно знает, что спящую супругу будить — почти смертельно опасно.

В этот момент она услышала шаги за дверью и метнулась к окну, которое закрывали тяжелые, светонепроницаемые шторы. Из-за них можно было наблюдать за комнатой, самой оставаясь невидимой. Дверь бесшумно открылась и на пороге появился… Босс. Собственно, именно этого Ирина и ждала: кто еще мог осмелиться заявиться к ней без стука? Босс сделал несколько шагов вперед, увидел спящую в кровати женщину, рассыпавшую по подушке пышные пряди каштановых волос, и тут же попятился назад, стараясь двигаться как можно бесшумнее. Дверь закрылась, шаги стихли.

Ирина выскользнула из-за портьеры и исполнила какой-то дикий, ликующий танец. Получилось! Даже Босс обманулся, а уж остальные-то тем более останутся с носом. Теперь нужно действовать как можно быстрее, у нее пока в запасе лишь несколько часов. Так, деньги есть, на сегодня хватит. Документы? Пожалуй, лишняя страховка не помешает. Ирина вытряхнула на столик содержимое сумки Юлии, схватила паспорт и кое-какие купюры, оказавшиеся в косметичке, а потом приступила к главной части своего замысла: нужно было подогнать свою внешность под фотографию на чужом паспорте.

Она открыла этот паспорт — и обомлела. Юлия была сфотографирована по-видимому, лет пятнадцать назад, и с фотографии на Ирину глядела… она сама. Только выражение лица было другим: мягким, доброжелательным, почти счастливым. Остальное совпадало почти полностью: разрез глаз, форма губ, овал лица… Дело портила только дата рождения: Юлия родилась на десять лет раньше Ирины. Так что задача менялась: нужно было трансформировать свою внешность не под паспорт, а под нынешнюю Юлию. Но это для Ирины, в совершенстве владевшей искусством визажистки, было делом пустяковым.

Через полчаса из зеркала на нее глядела сорокалетняя женщина с волосами, стянутыми в «конский хвост», бесцветными губами и совершенно скрытыми за темными стеклами очков глазами. Дешевые джинсы, хлопчатобумажный незатейливый свитерок, никаких украшений. Ирина сама себя не узнавала.

Машинально она протянула руку за флаконом любимых духов, но тут же ее отдернула: слишком дорогой и изысканный запах мог свести на нет весь маскарад, а на десять идиотов существует один умник, который по закону свинства мог попасться ей в самый неподходящий момент. В косметичке Юлии оказался флакончик как бы французских духов «Мажи Нуар», и Ирина побрызгала на себя жидкость с сомнительным запахом. Теперь можно было идти.

Она взяла сумку Юлии, положила туда только самое необходимое, а все остальное просто сбросила на пол и задвинула ногой под кресло. Взяла ветровку гостьи, валявшуюся на другом кресле, накинула ее себе на плечи и с замиранием сердца шагнула за порог комнаты.

До самого выхода из дома ей никто не попался навстречу. Но в холле скучала пара охранников, миновать которых не было никакой возможности.

«Кто не рискует, тот не пьет шампанского», — подумала Ирина и приняла самый робкий вид, какой только могла изобразить.

— Простите, — сказала она нежнейшим сопрано, — Ирина Феликсовна сказала, что я могу поехать по делам в город.

— Где ваша машина? — равнодушно спросил один из охранников.

— Я приехала на такси, — пискнула Ирина.

— Вы его отпустили?

— Да, конечно.

— Сейчас вызовем вам машину. Подождите здесь.

Ирина опустилась на краешек кресла, сжала сумку обеими руками и приняла вид смиренной просительницы, молясь в душе только о том, чтобы в холле не появился Босс. Он-то ее маскарад раскусит моментально.

Но судьба явно к ней благоволила. Через пятнадцать минут охранник оповести ее, что машина пришла. Ирина выскользнула из особняка, села в такси и сказала шоферу:

— В центр, шеф. Переулок Художественного Театра.

— В Камергерский, что ли? — щегольнул шофер знанием новой топографии столицы.

— Если тебе так больше нравится, — огрызнулась Ирина. — Только побыстрее.

Ее трясло от пережитого напряжения, кураж кончился и больше всего на свете хотелось хлебнуть чего-нибудь крепкого. Она мысленно обругала себя слабонервной дурой за то, что не догадалась захватить с собой фляжку с коньяком. Сейчас бы пара глотков — и все пришло бы в норму. А так придется терпеть до Москвы. И тут она заметила на обочине киоск с разноцветными банками и бутылками.

— Шеф! Тормозни! Мне дозаправиться нужно!

— Не проблема, — отозвался шофер, — у следующего и тормозну. Их тут полно понатыкано. Что, круто гуляли?

— И не говори, — неопределенно отозвалась Ирина. — Голова, как котел. Слушай, баксы не поменяешь?

— По двадцать пять пойдет?

Ирина ничего не поняла, но на всякий случай промолчала. Молчание шофер расценил, как несогласие, и тут же повысил ставки:

— Ну, по двадцать семь. Или иди в обменный пункт.

Ирина протянула ему стодолларовую купюру. Шофер съехал к обочине, заглушил мотор и начал отсчитывать деньги. Она до боли сжала руки: господи, как он копается! Если она через пять минут не выпьет, дело плохо.

— Держи, — протянул ей шофер пачку денег. — Сейчас остановимся у палатки…

Несколько минут спустя Ирина прихлебывала из банки напиток, который назывался «Белый вермут», но по вкусу напоминал переслащенную газировку. Какой-то процент алкоголя в этом пойле все-таки был, потому что противная дрожь внутри прекратилась, а голова снова стала почти ясной. Ничего, провернет дельце, вернется домой и оттянется по полной программе. Главное, застать нужного человека…

— Музыкант здесь? — спросила она швейцара кафе «Оранжевый галстук», входя в полутемный вестибюль.

— Какой еще музыкант? — рявкнул швейцар, он же вышибала, неприязненно глядя на посетительницу. — Перепила, что ли?

Ирина даже опешила от неожиданности: в прежние времена этот же самый тип ей чуть ли не в ноги падал, стоило ей переступить порог этого паршивого заведения. А тут такой прием… Но тут же вспомнила о своем маскараде, сорвала очки и негромко сказала:

— Кому хамишь, халдей? Вот ты так точно перепил. Отвечай, когда я тебя спрашиваю!

— Императрица! — ахнул швейцар и надменность мгновенно слетела с его лица, уступив место льстивому подобострастию. — Не признал, быть вам богатой.

— Я и так не нищая! — оборвала его Ирина. — Музыкант здесь?

— Где же ему быть, если вы пожаловали? Здесь, здесь. Давненько вас видно не было. Отдыхали?

— Меня и сейчас тут нет, — хмыкнула Ирина и сунула ему в руку сторублевую бумажку. — Это у тебя галлюцинации.

Швейцар угодливо захихикал и распахнул перед Ириной неприметную дверь за вешалкой. Она шагнула в полумрак, полный застоявшегося табачного дыма и на мгновение замерла на месте. Потом глаза привыкли и она уже уверенно пошла вперед к еще одной двери.

— Музыкант! — позвала она, открывая дверь. — Встречай гостей.

Из продавленного кресла в углу поднялась длинная худая фигура мужчины. Он мгновение вглядывался в гостью, потом с облегчением рассмеялся:

— Императрица! Что за маскарад? Сто лет не виделись.

— Сто не сто, а порядком, — отозвалась Ирина, уверенно усаживаясь в другое кресло, ничуть не лучше первого. — Товар есть?

— Тебе сегодня что?

— Для начала — косячок. И еще парочку с собой. Потом поговорим.

Мужчина словно фокусник достал откуда-то три самокрутки и протянул их Ирине. Та нервным движением выхватила из сумки зажигалку, чиркнула ею и с блаженным стоном затянулась. После второй затяжки она снова полезла в сумку и достала оттуда несколько купюр.

— Держи. Как тебя еще не замели? Не дай Бог, конечно…

— А невыгодно, — беззаботно откликнулся мужчина. — Пока не попадется какой-нибудь особо принципиальный мент, никто меня не тронет. Лишатся второй зарплаты, вот и все. Но я тут кое-какие меры уже принял… Красавица, мало даешь.

— Как всегда, — пожала плечами Ирина, ощущая действие сигареты с марихуаной.

Боже, как давно она этого не испытывала! Проклятый Босс с его швейцарской лечебницей!

— Тебя давно не было. Надо добавить еще столько же. Инфляция.

Музыкант коротко хохотнул. Ирина вдруг вспомнила, что кличку свою он получил из-за того, что обожал переносить наркотики в различных музыкальных инструментах, а на самом деле двух ног не смог бы спеть, не фальшивя. Да еще внешность имел счастливую: то ли маменькин сынок-белоручка, то ли эстрадный вундеркинд. Удачливый тип, кажется, ни разу даже не сидел.

— Возьми, — протянула она ему еще деньги. — Ты же меня знаешь, для меня эти бумажки — мусор.

— Тебе, Императрица, я даже в долг готов давать. Побольше бы таких дамочек, как ты. Так что нужно?

— Нужно, чтобы человек спал сутками, от дозы до дозы. Никакого кайфа, никаких картинок. Глубокий, ровный сон. Это первое. Второе — стимулирующее средство. Для мужика, чтобы он себя в койке суперменом чувствовал, хотя бы полчасика. Ты понял?

— Чего ж тут непонятного? Это все?

— Мне запас дней на несколько. Косячков. Я вообще-то завязала…

— А кто сомневается? У нас все клиенты — завтра второй день пойдет, как в глубокой завязке. Через пару часов сделаю. Посиди здесь или в зале — где хочешь. Готовь бабки. Хотя у тебя все всегда готово.

— Это точно, — подтвердила Императрица. — Главное, оказаться в нужное время в нужном месте. Слушай, Музыкант, у меня на все про все три часа. Давай в темпе. И скажи, чтобы мне сюда принесли выпить.

— Меня уже нет, — шутовски раскланялся Музыкант. — А заказ сей минут будет.

Действительно, через несколько минут молчаливый и незаметный официант принес бутылку настоящего итальянского вермута, кувшин сока с позвякивающими льдинками, орешки и фрукты. Императрица небрежно бросила ему купюру: официант изумленно расширил глаза и исчез. Она потянулась было за новой сигаретой с «травкой», но тут же одернула себя.

«Терпение, девочка. Всласть покуришь дома, когда доведешь дело до конца. Сейчас тебе нужна ясная голова. Это только первый выход в свет, это начало моей свободы. Нужно будет купить несколько париков, чтобы никто меня не узнавал. Изменить макияж. О, теперь пойдет совсем другая жизнь. Выкуси, чертов Попугай, ты сам говорил, что такими хитрыми, как я, бывают только настоящие сумасшедшие. Пусть я полоумная, но буду жить так, как хочу. Скорей бы ты сдох, старый кретин. Мечтаю остаться твоей вдовой. Мечтаю…»

Через два с половиной часа она мчалась на такси обратно в особняк. Музыкант поклялся всеми святыми, что одна инъекция его снадобья обеспечивает глубокий и ровный двенадцатичасовой сон. Гарантировано. Фирма веников не вяжет.

— Только не переборщи, красавица. А то вообще не проснется, умрет во сне от остановки сердца. Тут десять доз, больше пока нет. Понадобится еще — приходи через неделю. Химик сделает.

— Химик? — недоуменно переспросила Императрица.

Музыкант снова захихикал.

— Ты не думай, он в химии действительно бог, кличка у него серьезная. Давно тебя не было, отстала от жизни. Появился тут у нас такой самородок: любое снадобье может изготовить, от приворотного зелья до оружия массового уничтожения. Никто его не видел, знают только доверенные люди. И то — заочно.

— Конспираторы! — фыркнула Императрица. — Никто не видел, зато все знают. Секретно — копия на базар. Ладно, мне пора. Спасибо тебе. Скоро снова приеду. Очень скоро. Готовь «косячков» побольше, пока ими обойдусь.

— Зачем же самой мотаться? — картинно изумился Музыкант. — Запиши номер мобильника, нажмешь на кнопочку — и я у твоих ног… с заказом.

— Кто тебя в особняк пустит? — надменно спросила Императрица. — Впрочем, давай номер, легче будет связь держать.

— В любой связи главное — надежность, — двусмысленно пошутил Музыкант и написал семь цифр на клочке бумаги. — Не потеряй.

— Не учи ученую! — отмахнулась Императрица, пряча клочок бумаги в пудреницу. — Лучше такси мне организуй…

Такси затормозило перед воротами особняка. Она вышла из машины. Теперь предстояло провести последний этап операции: незаметно вернуться домой. То есть так, чтобы никто ее не опознал. Уехала подруга хозяйки — она же и вернулась, выполнив поручение. А хозяйка отдыхает.

— Меня Ирина Феликсовна посылала с поручением, — сказала она охраннику. — Поменять в магазине платье. Вот.

И вытащила из сумки уголок заранее приготовленного фирменного пакета.

— Проверим, момент, — равнодушно сказал охранник и взялся за телефонную трубку.

«Проверяй, милый. Интересно, что тебе ответят. Тут все продумано, а дураки живут на другой улице. В крайнем случае…»

В крайнем случае, придется отказаться от маскарада и наорать на идиотов. Но тогда об ее «самоволке» станет известно Боссу и с едва забрезжившей свободой придется расстаться. Искать другие способы, а на это нужно время.

— Хозяйка отдыхает, — отрапортовал охранник, положив трубку. — Беспокоить не велено. Но вас ждут.

«Еще бы не ждали, когда я сама отдал все распоряжения горничной относительно моей „подруги“. В кой веки раз ничего не перепутали, работнички хреновы».

Она проскользнула в ворота и уже совершенно беспрепятственно вошла в дом. В холле дремал тот же самый тип, что несколько часов назад вызывал ей такси. При ее появлении он встрепенулся и изобразил на лице нечто вроде приветливости.

— Вернулись? Проводить вас или сами дорогу найдете?

— Сама, — пискнула она, с трудом удерживаясь от смеха.

Это же надо! Дом кишит охранниками, а пройти может кто угодно, были бы мозги в голове. Когда она станет здесь настоящей хозяйкой, то наведет порядок. У нее муха не пролетит незамеченной.

В ее комнатах было тихо. Она зажгла в спальне настольную лампу и убедилась, что горничная не заходила. Слава Богу, иначе непременно заметила бы свалку барахла под креслом. Больше таких проколов допускать нельзя. Так, а куда теперь девать эту спящую красавицу? Ирина села в кресло, задумалась, потом вскочила и быстро стала устраивать что-то вроде походной кровати за высокой спинкой дивана. При ней туда никто с уборкой не сунется, а там видно будет.

Она достала из сумки шприц и ампулу и сделала своей жертве первую инъекцию. Руки у нее немного тряслись, она не сразу попала в вену. «Успокойся, — одернула она себя, — не пори горячку. Самое страшное позади, теперь все пойдет, как по маслу. Кажется, я все предусмотрела. Даже памперсы для взрослых купила, чтобы не было проблем с этой куклой. Свобода дороже. Дура я, зачем спящую-то прятать? Пусть пока культурно полежит на кушетке. Она же спит, а не коньки отбросила».

Спустя полчаса обретшая свой естественный вид Императрица властным звонком вызвала горничную.

— Принеси мне поесть. И вина. А потом приготовишь ванну и можешь быть свободна.

— Ужин на двоих? — спросила горничная.

— Я же сказала, мне поесть. Подруга только что вернулась, она есть не хочет, устала. Завтрак подашь на двоих. Теперь поняла?

— Поняла. Только…

— Ну, что еще?

— Хозяин приказал, чтобы вы к нему пришли. Как только выспитесь.

От внезапного приступа страха Императрица чуть не потеряла сознание. Неужели выследил? И что теперь предпримет? Надо его опередить!