На другом берегу

Светлана Дениз, 2023

В жизни порой случаются вещи, после которых, наша судьба кардинально меняется. Так случилось и у девушки Айлин. После трагической гибели матери, она берет судьбу в свои руки, оставляя за собой серую Москву и устремляясь в Стамбул, беря билет в один конец. Не потому что, Турция – это сказка Востока и он манит ее, как счастливый билет. Нет! Там, в городе контрастов живет ее отец. Примет ли ее новая семья? Полюбит ли ее Стамбул? А как же красивый парень, с темными, как грозовое небо глазами? Будет ли это любовь или только страдание? Айлин не знает, но очень хочет верить в судьбу, а еще и в любовь.

Глава 1. Из света в темноту.

Mutluluk her zaman küçük görünür sen onu elinde tutarken.

Ama bir defa kaybedersen,

onun ne kadar büyük ve güzel olduğunu anlarsın ¹

Айлин.

Выдался холодный октябрьский день. Пронизывающий насквозь ветер, проникал через мою куртку и пробирал до костей. Пальцы совсем окоченели. «Надо было надеть шерстяные варежки!» — подумала я.

Руки у меня мерзли, даже когда на улице была жуткая жара и мне было достаточно жарко. Что уж говорить сейчас, октябрь нынче стоял совсем холодный.

До университета ехать мне недолго, пара остановок на метро и вот уже попадаешь в шумный муравейник из тысяч студентов, бегущих на пары, сдающих зачеты, целующихся парочек и тихих одиночек, зубрящих по углам лекции.

Однажды мама сказала, что педагог мое призвание!

И я должна посвятить свою жизнь этой прекрасной профессии. Конечно, что может знать по сути человек в восемнадцать лет? В том возрасте я хотела знать только о любви, мечтать о самом прекрасном человеке, который обязательно мне встретится, а еще я думала, что я настолько деловая, что жизнь с идеальной судьбой падет к моим ногам.

Но в итоге, мне сейчас двадцать три года, я заканчиваю педагогический факультет, как хотела моя мама, работаю тренером в фитнес-клубе, а когда закончу университет, меня ждет место преподавателем начальных классов в школе, где работает моя дорогая родительница.

Да! Да! Моя мама педагог по физике!

Никогда не понимала этот предмет, поэтому моя жизнь в школе из-за этого сложилась не очень. Все думали, что познания по физике передадутся мне от мамы и я буду отличником по этому предмету, но вышло так, что почти каждый вечер, моя мама занималась со мной ненавистной физикой дополнительно, чтобы подтянуть мои оценки.

А чего же мне самой хотелось на самом деле?

Я хотела, всего ничего — работать в фитнес-центре.

Я веду восточные танцы, зумбу, так же я не плохой тренер в зале, ну по крайней мере, мне так кажется! Там я чувствую себя свободной, счастливой.

Своим телом я начала заниматься четыре года назад и добилась не плохих результатов.

В девятнадцать лет и я моя подружка Катя, решили заняться фитнесом. Взяли абонементы и пошли заниматься. Тогда я встретила Андрея — инструктора. Я влюбилась. Наверно эта любовь помогла мне добиться хороших результатов со своим телом. Я старалась как могла, бежала в спорт-зал как ненормальная. Мне казалось, что если я буду выполнять все идеально, он поймет что лучше меня он не встретит, и влюбиться без памяти.

Андрей действительно обратил на меня внимание. Мы встречались два года. Потом все закончилось, потому что в зал пришла девушка, по имени Анна, с ногами длиннее, чем я вся вместе взятая.

Я ревновала, устраивала скандалы. Тогда я не понимала, что эмоции взяли вверх на до мной и я еще больше все испортила. Моя самооценка дала трещину. Я превратилась в вечно истеричное существо, которое думало, что все ему что-то должны, хотя сама ничего не сделала тогда, чтобы исправить наши отношения, а начинать надо было с себя. Потом еще появился Олег, друг Андрея, подлил масло в огонь, намекнув, практически открыто, что Андрей всегда был не прочь приударить за красивыми девчонками. А я была слепа своей любовью! Ведь я так хотела любить и каждый взгляд и каждое объятие Андрея, воспринимала как дар небес, как сладкую пилюлю успокоительного, которая давала покой лишь на время. Я была чертовым наркоманом, готовым за дозу бежать на другой конец города.

Мама переживала за меня.

Ей казалось, что клин клином вышибает, поэтому неожиданно подвернулся сын ее подруги — Елисей, с которым она решила меня познакомить. Я отнекивалась, как могла, но мама победила. Встреча с Елисеем (всегда не любила это имя), состоялась в милом кафе.

Елисей пришел с засаленными волосами, которые он постоянно поправлял руками. Он говорил своим тихим вкрадчивым голосом, будущего педагога по социологии, будто читал мне лекцию. Мои нервы сдали и я напилась. И громко смеялась. А потом ехала в маршрутке, на которую меня любезно посадил Елисей, слушала музыку в плеере и плакала. Почти у дома я затянулась сигаретой, которую я стрельнула у проходящего мимо паренька.

К слову, с Елисеем мы больше не встречались. Мама тоже отстала со своим «клубом знакомств» с правильными кавалерами.

Вот так и шла моя жизнь — жизнь русской девочки, по имени Айлин.

Конечно, сразу встает вопрос, почему у девушки, у которой мама Елена Дмитриевна, дочку зовут Айлин?

Потому что это история началась в девяностые годы.

Моя мама всегда была ярой любительницей выставок, картинных галерей и музеев. И однажды гуляя по Третьяковской галерее, познакомилась с красивым парнем, покорившим ее сердце, своими шоколадными глазами и яркой улыбкой. Этого парня звали Кемаль.

Их роман закрутился молниеносной волной. Кемаль приехал в Москву, с деловой поездкой на несколько дней. Все дни проведенные с Кемалем, для моей мамы, оказались самыми счастливыми. Они гуляли по паркам, ходили в кино, любовались закатами. Они были счастливы. Кемаль уехал домой в Стамбул, но не прошло и недели, как он вернулся. И все закружилось снова — любовь, романтика, прикосновения, взгляды, красота ночей и радость каждого утра, захлестнули их с головой.

Их роман продолжался почти год. Кемаль хотел забрать маму в Стамбул, чтобы пожениться. Мои бабушка и дедушка, были не против, потому что видели, как мама счастлива, как любит ее заграничный жених.

Но вдруг Кемаль пропал. Он не звонил, не приезжал почти месяц. Мама не находила себе места.

Однажды, придя домой, она обнаружила в почтовом ящике письмо от Кемаля. Он писал, что они не могут быть вместе, потому что его влиятельная семья против отношений с русской девушкой, являющейся не такой состоятельной как они.

Да, пусть она и с интеллигентной семьи, но она не ровня семье Караоглу. Кемаль писал, что любит мою маму, что время проведенное с ней, было самым лучшим временем в его жизни, что он страдает и ничего не может сделать, так как его влиятельная семья нашла ему невесту, под стать ему и скоро состоится помолвка.

Моя мама была разбита. Ее боль придавила ее, чуть не сломав. Спасло лишь то, что Кемаль, пропав навсегда из ее жизни, оставил ей большой подарок — меня.

Я родилась с большими голубыми глазами, черными ресницами и темными густыми волосами. «Айлин!» — сказала мама и поцеловала меня в сморщенный лоб, — «мой лунный свет!».

Кемаль, мой отец, говорил, что девочку будут звать Айлин, когда у него родиться дочь.

Однажды, спустя пару лет, Кемаль приехал в Москву в рабочую поездку. Он пришел к нам домой, где жили я и моя мать. Тогда он и узнал, что у него есть дочь. Но мама была непреклонна. Отец уехал с моей фотографией в портфеле. Сначала звонил, порывался приехать, забрать нас в Стамбул.

Но как бы мы там жили? Как жил бы отец? На две семьи? Жизни у нас бы там не было! Потом звонки стали реже, пока совсем не прекратились.

Моя мама смогла начать жить заново.

Через несколько лет, встретила Сергея. Они счастливы, пусть у них и нет общих детей, а я и не стала для Сергея дочкой, а он мне отцом, зато мы всегда были хорошими друзьями.

Мама хранит фотографии отца в отдельной коробке. Иногда, когда моего отчима Сергея нет дома, она достает и долго смотрит на фотографии. Мне удивительно, но она простила Кемаля. Она не держит на него зла. Моя мама научила и меня прощать.

Мое детство проходило, как у всех детишек — сад, школа, слезы, радости.

Я росла своевольным ребенком, глазами похожими на маму, но внешне была копией отца. Я не высокая, но достаточно стройная. Мне так же помогают сохранять форму ежедневные упражнения и уроки, которые я веду в фитнес-клубе.

Я всегда обожала восточные танцы. Включала громко Таркана и плясала у зеркала в палантинах и платках, которые стаскивала у мамы.

Моя мама говорит, что характер у меня впитал две культуры, бывает я спокойная, как река, а иногда эмоции, как волна-цунами, берут вверх над разумом и я готова сметать все на своем пути.

Иногда, я залажу в интернет и читаю новости на турецких сайтах.

Да, я знаю турецкий язык. Моя мама учила его, когда встретила Кемаля. А потом, с детства передала и мне эти знания. Мы постоянно повторяли слова, разговаривали дома, вместе читали книги. Я не знаю зачем маме это было надо. Возможно, в глубине души, она надеялась, что отец когда-нибудь еще вернется?

Порой, мне хочется увидеть родного отца, узнать какой он, смог бы он полюбить меня свою дочь, являющуюся по сути чужим человеком? Мне бывает интересно, как он живет, какая у него семья?

Однажды, я нашла в интернете информацию, что у меня есть брат и сестра. Какие они?

— Серова! Опять вы где-то витаете! Ну сколько можно? Как вам удается летать в облаках и одновременно получать хорошие оценки? — вывел меня из задумчивости, профессор Липницкий. Я опять наглым образом, пропускала лекцию, одновременно присутствуя на ней.

— Возможно, потому что быть педагогом это мое призвание, оно передалось мне по наследству от бабушки к маме, а от мамы ко мне! — мило улыбнувшись своей фирменной улыбкой, ответила я, от чего профессор Липницкий просиял.

— Будьте осторожны, постарайтесь не витать в облаках, Серова! Скоро сессия и тогда вам будет не до фантазий! — добавил профессор, при этом обводя угрожающим взглядом всю аудиторию.

«Быстрей бы уже закончилась эта учеба» — подумала я, беря свой кожаный рюкзак и закидывая его на спину.

— Ален, пошли в столовую, кофе попьем с пирожками, — ко мне подошла моя подруга Юля, которая никогда не называла мое имя правильно. У нее я была Алена. Меня это не напрягало, раз ей так нравилось, пусть зовет меня так. Хотя, конечно, на Алену, я мало походила, из-за копны густых темных волос.

— Пойдем, я буду только кофе, а пирожки ешь сама. Я в прошлый раз, мучилась животом, от этого кулинарного шедевра нашей поварихи, — ответила я, закатывая глаза.

— Смотри, Пашка идет, — прошептала Юлька.

Пашка был звездой нашего университета.

Навороченная машина, дорогая одежда, модная прическа и уйма девчонок, кидающихся под ноги и висящих на нем, как грозди винограда. Самодовольный мальчик, влюбленный в сам себя, в дорогие вещи и внимание. И как-то среди всей этой массы дорого, а также бросающегося к ногам, он вдруг заинтересовался мной — кудрявой, не высокой и совсем на него не бросающейся. Мне не нравился Пашка. И его внимание, напрягало меня настолько, что я еле сдерживала себя, чтобы не послать. Последнее время мне казалось, что вот эта, так называемая, его любовь ко мне, равна получению очередного трофея.

Получит, а потом исчезнет в неизвестном направлении, со всей своей свитой девиц на высоких каблуках. К слову, я не очень люблю каблуки. И наряжаюсь в платья только в особенных случаях.

Ну ладно, сегодня на мне надета юбка, но с ботинками!

Так вот, Пашка шел ко мне на встречу, летя на всех парусах.

— Ален привет! Как дела? Ты сдала зачет по Конфликтологии? — спросил меня Паша.

— Паш, не называй меня Аленой. Да, зачет я сдала! И только, благодаря этому предмету и моей сдачи зачета, я не буду конфликтовать с тобой, из-за того, что ты пришел вчера в зал и набросился на моего клиента. Тебе, видите ли, показалось, что он смотрит на меня, не скрывая своих истинных целей! Каких целей Паша? Он мой клиент, а я не твоя девушка! Мне сделали выговор. Я не хочу потерять работу из-за твоей ревности. Ты взрослый человек и я не обещала тебе ничего чтобы ты вел себя так.

— Айлин! Я не знаю, что со мной, но ты нравишься мне!

— Паш, я нравлюсь тебе недели три, хотя раньше ты и внимание на меня не обращал. Я не твоя новая цель! С меня хватит, правда! Ты можешь больше не трогать меня?

Пашино лицо резко исказилось злобой и милая юношеская улыбка превратилась в оскал озлобленного парня, не терпящего принимать отказы.

— Я понял! Смотри не пожалей потом.

— Спасибо за совет,

Я прошла мимо него, чуть задев плечом.

Уже подходя к Юле, я многозначительно вздохнула.

— Похоже, меня только что кинули! Пойду с горя наемся пирогов поварихи!

Вечером, после университета и работы в зале, я попивала душистый чай, с самым вкусным пирогом на свете — с яблоками и смородиной. Только моя мама умела печь такой. Как можно было отказать себе в таком удовольствии, завершить холодный осенний день, сладким согревающим лакомством?

— Отшила парня? — спросила мама, тихонько помешивая чай серебристой ложечкой.

— Мама, не начинай, прошу тебя. Мне не нравится Павел. Он любит лишь себя, а я не хочу быть очередной победой для него. Посмотри, какой прекрасный вечер! Не напоминай мне о неудавшихся женихах, а то у меня случится несварение!

— Хорошо! Надеюсь, ты не забыла, что завтра мы идем на день рождение к Кантемировым. Надеюсь, ты наденешь что-нибудь красивое, например платье!

— У меня точно случится несварение! Я успела благополучно забыть о дне рождении тети Марины. И что это будет? Опять очередное представление «смотрите у нас все самое лучшее?»

— Не преувеличивай! Да они любят играть на публику, но в прошлый раз, по-моему, было очень мило, когда в ресторане помимо живой музыки, было еще и представление акробатов.

— Надеюсь, клоунов завтра не будет, потому что я ненавижу их с времен, когда ты водила меня в цирк.

* * *

На следующий день, похолодало еще больше. Ветер был настолько сильный, что у меня чуть не снесло шапку, когда я шла домой с работы.

Из-за дня рождения Марины Ивановны Кантемировой, мне пришлось судорожно бегать пол дня, чтобы все успеть.

Мама просила меня заехать в салон, чтобы мне уложили мои непослушные кудри, но успеть в данное заведение, не было никакой возможности. И тем более с таким ветром, что укладывай локон к локону, что нет, все равно будет воронье гнездо.

Прибежав домой, я стала искать чулки черного цвета, которые как на зло завалились в самый дальний угол ящика. Дернув чулок со всей силы, я порвала его снизу. Выругавшись на чем свет стоит, пришлось найти лак для ногтей, чтобы замазать сетчатую ткань на скорую руку.

Мое выходное платье было прекрасным, даже мне оно нравилось! Длинное в пол, черное, с серебряной выделкой, она плавно струилось легкими волнами. Разрез на ноге доставал почти до кромки чулок.

Отыскав в коробке черные лакированные туфли на высоких каблуках, я быстро надела их. Легкий макияж, на скорую руку расчесанные волосы и я была готова к празднованию.

«Ну что Айлин Дмитриевна! Вы прекрасны, спору нет!» — сказала я своему отражению и накинув меховую шаль, спустилась к такси.

Ресторан, выбранный в этот раз семейством Кантемировых для очередной показухи, утопал в огнях дорогостоящих ламп.

Огромный зал, украшенный лепниной, белые колонны, снующие туда-сюда официанты, с серебряными подносами.

Стол ломился от угощений и кулинарных изысков.

Интересно, сколько же зарабатывал Игорь Алексеевич, муж тети Марины, работающей завучем в гимназии, что они могли позволить себе так роскошно отмечать праздники?

Мои родители сидели недалеко от именинницы и что-то активно обсуждали с другими приглашенными на этот праздник. Периодически раздавались тосты для тети Марины, которая сверкала сегодня, как новогодняя елка, в бирюзовом платье, отделанным пайетками.

Я подошла к родителям и мама окатила меня долгим оценивающим взглядом, однозначно говорившем «надо было успеть в салон на укладку!». Я поздравила тетю Марину и быстро ретировалась на свое место, любезно предоставленное мне официантом в белых перчатках. Ему только не хватало парика. Может в следующий раз тетя Марина устроит костюмированную вечеринку? И все придут в маскарадных костюмах. Интересно в какие наряды будут одеты Кантемировы?

Все тот же официант налил мне бокал шипучего шампанского и с милой улыбкой удалился обслуживать подвыпивших гостей.

Соседом по столу, оказался уже порядком надравшийся мужчина, который постоянно приставал с пошлыми шуточками к даме, сидящей с ним рядом.

По другую же руку, переговариваясь и шепча, набивали желудки изысками, лежащими на тарелках, семейная пара. Женщина в старомодном прикиде, осторожно поглядывала за спину, будто боясь, что кто-то обнаглеет и посмеет стащить с ее тарелки лакомый кусочек.

Допив шампанское и ковырнув пару ломтиков семги, лежащих на тарелке, я решила ретироваться в дамскую комнату. Но только поднялась, как встретилась взглядом с молодым человеком, видимо очередным сыном подруги моей мамы.

— Могу я пригласить вас потанцевать? — спросил меня высокий и очень худой парень.

Я хотела отказаться, но вдруг уловила взгляд моей мамы, кричащий мне, что отказывать сыну ее подруги, будет не комильфо.

Шумно выдохнув, пришлось подчиниться и ответить на приглашение положительно.

Смотрелись мы, наверно странно.

Я не была высокой, даже на каблуках. Ну, а мой ухажер был выше меня на две головы. Во время танца, он деловито держал меня за руку своей холодной пятерней, а я дышала ему в грудь, боясь заляпать помадой партнеру по танцам, рубашку. Он так сильно прижимал меня к себе, что на миг мне казалось, что молодой человек, по имени Борис, хочет раздавить меня своим худым торсом. Пытаясь ослабить хватку, я мило улыбалась Борису, пока резко не дернула рукой и не поскользнулась на собственном подоле моего любимого платья.

Понимая, что сейчас упаду назад, в полете, я пыталась ухватиться хоть за что-то, глупо махая руками, пока не приземлилась на кого-то очень сильного и напряженного. То, что этот кто-то был уверен в себе, я поняла потому, как теплые сильные руки поймали меня со спины, не дав окончательно приземлится на колени, не порвав бедные чулки до конца. Платье раздулось в разные стороны, оголив резинку чулок, тем самым показав случившийся срам.

Когда я наконец-то смогла поймать равновесие и повернулась к спасителю, я поняла, что я пропала, в любом смысле этого слова.

На меня смотрели карие, как турецкая ночь глаза. Темные волосы создавали аккуратную модную прическу. Ровно очерченный сильный подбородок, прямой нос и что больше всего пробило меня насквозь — его взгляд. Тяжелый взгляд, под чернотой опущенных ресниц. На парне были надеты дорогие часы и строгий костюм с бабочкой.

— Осторожней, так можно и шею сломать, — сказал мне таинственный незнакомец на английском, а потом добавил на чистом турецком, — сумасшедшая! Они что, русские все такие? Готовы падать прямо в руки! — усмехнулся и развернувшись, пошел прочь.

А я стояла, разинув рот, пока вокруг меня хлопотали подоспевшие мама с тетей Мариной и нерадивый Борис, с холодными, как лед руками.

* * *

Следующий день, я провела, как во сне. Возможно, я просто не выспалась, потому что ночью сон не шел, и я крутилась половину ночи в своей теплой кровати. Я вставала, смотрела в окно, вглядываясь вдаль темного двора. Я ходила, пила воду, включала телевизор и сидела в телефоне, пока не уснула почти под утро.

Сегодня была суббота, поэтому можно было поспать подольше, выучить лекции на понедельник и не спеша пойти на работу на пару уроков танцев, прописанных у меня в расписании.

Но вместо того, чтобы готовиться к зачету, я тупо просидела половину дня на кровати, в своей теплой розовой пижаме и смотрела в одну точку. Перед собой я видела лишь только взгляд темных карих глаз. Интересно кто он? Не думаю, что турецкие поданные, с какой-то стати были приглашены на день рождение тети Марины. Я вспомнила, что в зале сидела еще какая-то компания мужчин из пяти человек за другим столом. Им что не нашлось места в другом зале?

Да и вообще, что я о нем думаю! Другой бы, раз такой кавалер, помог бы и как-то показал свое воспитание и галантность, а тут тебя быстро подняли, повернули, еще дали в лоб нравоучения, так еще и чуть не послали! Видите ли русские, сами падают в руки!

К слову, я как бы не совсем русская, если уж говорить на чистоту.

Но этот взгляд! Я никогда не испытывала на себе такого взгляда! Он будто бы проник в мое сердце, растопив оковы. В один только миг мне стало и хорошо и страшно и тепло и холодно. В один миг, я испытала весь ворох чувств.

— Айлиш, мы уезжаем с папой, ты не забыла? Нас ждет тетя Вера во Владимире.

В комнату вошла моя мама, на ходу застегивая пуговички на кофте.

— Ты что еще не встала, моя дорогая?

— Мама, тебе не надоели нескончаемые дни рождения?

— Ну что я могу сделать, если половина моих подруг родилась осенью! — взмахнула руками женщина, — ты чем-то расстроена, мой цветочек?

— Нет мама, все хорошо! Наверно, я просто устала, а еще надо готовится к зачету, — через силу я улыбнулась, а мама подошла ко мне и обняла своими тонкими руками, с красивым аккуратным маникюром.

— Все будет хорошо! Давай уже просыпайся! А мы будем собираться с Сережей, приедем завтра.

Мама встала, поцеловав меня в щеку и у дверей, вдруг резко обернулась:

— Айлиш, если вдруг со мной что-то случится, найди отца.

— Мама, что ты такое говоришь? Мы всегда будем вместе, ты же знаешь! И зачем мне отец из далекой страны, когда у меня есть ты! Зачем ты пугаешь меня?

— Прости, что-то резко в голову вступило. Не обращай внимание, видимо вчера перепили шампанского.

Дверь захлопнулась, а я подошла к окну, вглядываясь в глазницы соседских окон.

Половину ночи я не могла уснуть, так как спать одной в квартире очень не любила. Сразу начинала прислушиваться к различным звукам, доносящимся с разных уголком квартиры.

В итоге, промучившись почти до утра, я уснула, провалившись в забытье.

Сегодня было воскресенье. Рано вставать и идти никуда было не надо.

Соорудив себе завтрак из кружки зеленого чая с жасмином и яичницы глазуньи, я быстро позавтракала и написала своей подруге Юлии, предложив ей пробежаться по торговому центру.

Вообще, я не хотела что-то покупать, но сидеть дома одной до вечера, не очень хотелось.

Юля ответила согласием и через час заехав за мной на своей белой Хендай Солярис, мы отправились на прогулку.

— Посмотри какие классные брюки! — с восторгом воскликнула Юля, — а эта кофта! Я готова скупить все!

— Да, зря я предложила тебе поехать в торговый центр. Сейчас ты наберешь гору хлама, а потом будешь говорить, как я могла это купить, мне уже не нравятся эти вещи, потому что они как из пошлого века!

— Не ворчи! Зато тебя заставить что-то купить практически невозможно.

Потом Юля затащила меня в магазин с вечерними платьями. Пока моя любимая подруга, набрав в примерочную ворох самых разнокалиберных нарядов для примерки, удалилась мерить, я зависла у золотистого короткого коктейльного платья, украшенного серебряными стразами и серебряным поясом из камней.

— Вам очень пойдет, — услышала я голос консультанта, — хотите примерить?

— Да померь! — подлетела Юлия, не скрывая восторга.

— Оно стоит как две мои зарплаты, а потом что я буду делать? Жить на мамины деньги и лазить в шкаф смотреть на платье, которое некуда надеть? И вообще, у меня есть мое выходное черное любимое платье!

— Да, которому уже лет сто и ты его надеваешь на все праздники, на какие только можно!

— Да, у меня есть базовый гардероб, как у Бриджит Джонс!

Вдруг зазвонил телефон, это была моя мама.

— Айлиш, ну как дела? Мы с папой собираемся выезжать. Надеюсь, пробок не будет, часам к пяти приедем.

— Мы с Юлькой ходим по магазинам. Она заставляет меня купить платье, за сумасшедшую стоимость. Я отбиваюсь как могу.

— Понятно все с вами. Одна жуткий шопоголик, вторая, в своем мире, где красивая одежда — это как другая вселенная. Хорошо дорогая, мы скоро приедем. Тетя Вера передала вкуснейшие соленья! Сережа и я, съели у нее половину погреба.

— Хорошо, целую тебя мама. Осторожнее в дороге.

Погуляв еще немного по торговому центру, мы распрощались с Юлькой до завтрашнего дня.

Бездельничать не хотелось, поэтому я решила приготовить ужин. Нажарила картошку, приготовила мясо в духовке. Повар, конечно, из меня был еще тот, но стандартные блюда готовить я умела.

Вдруг в оконную раму кто-то постучал. Вздрогнув, я подошла к окну. На подоконнике сидела синичка и своим клювом билась в стекло. Гулко екнуло сердце, стало трудно дышать и я уронила нож, которым резала салат. Он грохнулся об пол, еще больше напугав меня.

«Дурочка Айлин, синицы испугалась! Или к твоим страхам к тараканам добавилась еще боязнь к пернаты?» — подумала я.

Дорезав салат, я посмотрела на часы. Время показывало семь вечера. Родители задерживались.

Набрав номер мамы, мне никто не ответил. Решила позвонить Сергею. Но и его телефон молчал. Ладно, возможно они просто стоят в пробке, играет громко музыка и они не слышат, как я начинаю медленно паниковать.

Спустя полчаса мне никто не перезвонил, а я продолжила трясущимися руками набирать телефон мамы и Сергея снова и снова. Но на том конце раздавались только длинные гудки.

Отыскав в маминой записной книжке, где она по старинке хранила телефоны всех своих друзей, номер тети Веры, я позвонила ей.

Тетя Вера быстро взяла трубку, доложив что мама уехала уже достаточно давно и они должны уже приехать, если конечно не застряли в пробках.

Быстро распрощавшись с тетей Верой, изобразив из себя саму любезность, я положила трубку.

С кухни повеяло чуть подгорелым мясом. Я ринулась к духовке, быстро выключив ее. Паника нарастала, я как сумасшедшая набирала телефоны по очереди, пока кто-то не снял трубку.

— Алло мам, где вы? Вы что хотите до инфаркта довезти меня? — крикнула я в трубку срывающимся голосом.

— Это не мама, это врач скорой помощи. Недалеко от Ногинска, произошла авария. Лобовое столкновение с грузовиком. Водитель грузовика уснул. Мужчины погибли на месте, а женщина в крайне тяжелом состоянии. Мы едем в ближайшую больницу.

— Что? Что вы говорите? Где моя мама? Где моя мама? Что это за бред?

Я осела на пол, который показался мне жарче пламени преисподней. Врач скорой помощи еще что-то говорила, наверно адрес больницы. Но туман вокруг меня клубился диким удушающим облаком, готовым накрыть меня с головой в любую минуту.

Я не помню, как я позвонила Юле, как надевала на себя первое, что подвернулось мне по руку, как мы неслись на бешеной скорости в больницу, где-то под Ногинском. Я помню лишь как сжимала кулаки, как мои ногти впивались мне в ладони, как кусала свои губы до крови. Я не могла плакать. Я была как натянутая струна, уговорившая себя в том, что как только приеду, спасу свою мать из лап такой преждевременной смерти.

Влетев в приемное отделение, я как только могла, держала себя в руках. Мне сказали, что врач сейчас на операции, что мою маму пытаются спасти, что травмы очень серьезные. Очень сильный ушиб головы и разрыв сразу нескольких органов.

Каждая минута ожидания длилась неимоверно долго. Паника волнами накрывала меня с головой, но лицо было непроницаемым. Откуда мне досталась такая способность скрывать свои истинные чувства? Я не знала.

Меня выдавали руки, которые тряслись, а я упорно сжимала их в кулаки.

В дверях появился врач. Мне не понравился его взгляд. Ускользающий, стеклянный. Взгляд, который вроде бы и привык к таким сценам, но все равно эти моменты из жизни, давались с таким трудом, с каким-то неудобством, с какой-то внутренней болью.

— Вы дочь пострадавшей Серовой?

Меня хватило лишь на кивок. Я стояла как вкопанная, как на суде и судьей был вот этот вот мужчина, вершащий мою судьбу.

— Мне очень жаль! Травмы были не совместимы с жизнью. Очень большая кровопотеря. Ваша мать скончалась. Соболезную вам!

А дальше был холодный пол, старого больничного коридора и темнота, накрывающая меня черной вязкой пустотой. Жаль не навсегда.

Глава 2. Как мне без тебя?

Айлин.

На похоронах было очень много людей. Они прощались, они шли черной волной за двумя одинаковыми гробами, они поминали в большом зале, где стояли портреты самых близких моему сердцу.

Каждое черное пятно из этой темной волны траурных одежд, подходило ко мне, что-то говорило, обнимало, держало за ледяные руки.

А я не видела их лиц, а может просто не хотела видеть. Мне казалось, что это какой-то театр абсурда, какая-то драма, разыгравшаяся на сцене умелыми актерами. И вот сейчас из-за угла, выйдет моя мама с Сергеем и скажут, что это все бред и рассмеются звонким смехом.

Все как сон, все происходило как сон. Мне казалось, что я умерла вместе с ними. Я осталась совершенно одна.

Бабушка и дедушка умерли несколько лет назад, а сейчас ушло от меня самое родное, что было.

Несколько дней я жила у Юли. Вернее, не жила, а пребывала в трансе. Кантемировы звонили мне каждый день и хотели меня забрать к себе, чтобы я успокоилась и пришла в себя. Я отвечала на автомате. Я не хотела ехать к ним.

Моя учеба встала, на работу я не ходила. Я не могла.

Внутри меня, обычно такой активной, вдруг все умерло.

Спустя несколько дней дрожащими руками, я открывала дверь в свой дом. Меня встретила тишина темных комнат и тиканье настенных часов в родительской комнате. Заходить я туда не стала, боясь выйти из анабиоза, в котором я пребывала, и разреветься навзрыд.

Мне казалось, что если я буду все держать в себе, то мне так будет легче, что я так буду сильнее.

Пройдя в свою комнату и нашарив в ящике заначку из пачки сигарет, которые я курила только в экстренных случаях, я открыла окно в своей комнате. Сильный порыв ветра раздул тюль в разные стороны, а я затянулась сигаретой так, что закружилась голова. Из окна на меня смотрели темные скелеты домов с желтыми глазницами окон.

Жизнь продолжалась.

А моя встала на длинную паузу. Сердце скрутило жуткой болью. Мне казалось, что меня сейчас разорвет от этой пустоты и страха.

Быстро метнувшись на кухню, я откупорила бутылку вина и смачно хлебнула прямо из горла. Я жадно пила вино, как воду, не чувствуя кислого отвращения. А потом, напившись, села на полу, в сером пальто, которое я так и не удосужилась снять и стала раскачиваться из стороны в сторону. Меня бил озноб, жуткий, тяжелый, скручивающий меня пополам.

Так проходили мои дни, как один, похожие друг на друга. Я не могла описать свое состояние, потому что меня перекашивало от взглядов, которыми одаривали меня мои друзья и преподаватели в университете, мои сослуживцы на работе. Эти взгляды сочувствия и полного отчаянья, уничтожали мою броню, которую я навешивала на себя, когда выходила из своей темной обитель — из своей квартиры, где я жила теперь совсем одна.

В институт я ходила на автомате, на работу тоже. При Юле, я старалась бодриться и изо всех сил делала вид, что я потихоньку отхожу и свыкаюсь со своим статусом сироты.

Но вечерами, стоило мне переступить порог дома, я первым делом шла на кухню и доставала новую бутылку вина. А потом лежала на полу, слушала тишину квартиры и гудящие голоса соседей за стеной.

Засыпала под утро, вставала с похмельем, чистила зубы и жевала жвачку, чтобы не было запаха.

Оценки в университете у меня съехали, но все равно преподаватели, старались сильно мне их не снижать, проявляя понимание.

А я честно старалась как могла, я обещала своей маме закончить университет.

Мое состояние, сравнимое с анабиозом, помогало мне существовать, а я и не предполагала, что копя внутри себя невыплаканную боль, могу сорваться агрессией.

Одним из вечеров, на работе, я тренировала клиента, который был очень заносчивым. Он любил показать свои амбиции, мог уколоть и как бы невзначай, унизить тренера.

Вадим, кто обычно тренировал его, сегодня не вышел, так как сильно простыл и миссия по тренировке невыносимого клиента досталась мне, так как весь тренерский штаб, быстро ретировался, сославшись на занятость.

— Меня зовут Айлин, Вадим заболел, сегодня я с вами буду тренироваться.

— Почему меня не поставили в известность что мой тренер, которому я доверяю, не выйдет сегодня? Не думаю, что ты компетентна! Я не хочу, чтобы ты тренировала меня, — бросил мне в лицо это наглец, с чуть перекошенным носом.

— Я понимаю что вы привыкли проводить тренировки с Вадимом и если не против, то давайте начнем заниматься со мной. Я думаю, что вы будете довольны нашим занятием!

— Я еще раз повторяю, что не хочу, чтобы меня тренировала ты! У вас что, в таком крупном фитнес-клубе, нет нормальных тренеров-мужчин?

— К сожалению, сейчас все заняты! Если хотите, вы можете перенести занятие на другой день, когда выйдет Вадим.

— Ты мне не смеешь указывать, поняла? Я не хочу, чтобы со мной занималась какая-то чурка!

После этих слов, моя невозмутимость куда-то делась и волна сокрушаемого гнева за сказанные неадекватом слова, за боль потери, поднялась изнутри моего тела. Я даже не поняла как, но я быстро замахнулась и мой небольшой кулак, врезался в перекошенный нос наглого клиента.

На пол брызнула кровь.

В тот момент мне было все равно. Будто это происходило с другой Айлин. Началась суета, мужчину пытались оттащить от меня, подошедшие ото всюду тренера и клиенты спортивного зала. Ненавистный мне клиент орал и порывался ударить меня в ответ, а я стояла как громом пораженная своей дерзостью, где-то вдалеке чувствуя нарастающую боль от костяшек пальцев.

Начался скандал, пришел директор фитнес-клуба, пытаясь замять конфликт и уговаривал клиента не писать заявление на меня в полицию, ссылаясь на недавно произошедшую трагедию в моей жизни.

Потом, когда удалось успокоить мужчину льдом, для его еще больше перекошенного носа и бесплатным годовым абонементом, меня вызвал к себе директор.

— Айлин, я не могу оставить тебя на работе, даже не смотря на твою ситуацию. Я все понимаю, да и знаю, что он оскорблял тебя. Но этот Игорь, какой-то там шишка и если он будет видеть тебя в зале, случится большой конфликт и в итоге, нас прижмут или подставят. Я не хочу, но я должен уволить тебя. Прости.

— Хорошо, Антон Юрьевич. Я все понимаю.

Собрав свои вещи, я вышла в приближающийся декабрь. Снежинки кружили легким вихрем и ложились на ледяную землю. Теперь я лишилась работы. И почему мне так все равно?

Три дня я не ходила в университет. Просто не могла подняться с кровати. Лежала и курила в потолок. В дверь позвонили. Потом еще и еще раз. Это была Юля.

— Почему ты не берешь трубку, я звонила тебе сто раз! Ты не сказала мне, что тебя уволили из-за какого-то козла!

Юля подошла ко мне и обняла, окутав сладким ароматом своих духов.

— Я не хотела расстраивать тебя.

— Ты сидишь здесь одна, куришь в квартире, почти ничего не ешь. Тебя уволили с работы. Черт тебя дери, ты даже не плачешь! Сколько можно носить в себе этот мешок! Разве твоя любимая мама, хотела бы, чтобы ты так убивала себя? Она всегда хотела видеть тебя счастливой и сильной.

— Я сильная.

— Это не сила Ален! Это не сила, носить в себе этот груз, вечерами бухать вино и делать вид, что ты сильная. Сила, если ты встанешь на ноги. Сила если ты выплачешь свою боль, за мать, за отчима, да даже за работу, будь она неладна. Что ты молчишь? И смотришь на меня своими пустыми, мертвыми глазами! Ты жива, ты слышишь ты жива! Да твои родители мертвы. Но ты жива. Очнись уже! Очнись! — и Юля так тряхнула меня несколько раз, что мои ноги подкосились и я осела на пыльный пол.

Подруге показалось, что этого мало и она продолжила. — Ты ни разу после смерти своих близких, не сходила на могилу, не отнесла цветка! Ты закупорила себя в этой боли. Ты что забыла, что у тебя есть отец!? Да, много времени прошло. Но, я уверена, он помнит тебя, слышишь? Ты не одна!

— Я не одна, — прошептали мои губы.

Я почувствовала, как шарик лопнул, а вернее огромный шар внутри меня. Как будто его кто-то пырнул ножом и плотина прорвалась. Из глаз скатились две слезинки, а потом водопад нескончаемого потока, полился из меня. Я слышала жуткие рыдания, вперемешку с хрипами и воплями. Юля держала меня, пока я неистово рыдала и причитала о своей потере. Не знаю, сколько мы так просидели на пыльном полу, но я почувствовала, что мне стало легче.

— Мама перед отъездом чувствовала, что не вернется. Сказала мне, что если ее не станет, найти отца. Но как я найду его, я даже не знаю адреса? Только имя и фамилию и что семья его влиятельная.

— Тебе надо поискать в маминых документах. Может, она где-то спрятала адрес или какие-то записи, — предположила подруга.

— Все может быть. Но даже если я найду его, как я приеду в его дом, в его семью, совсем чужая?

— Ален, он твой отец. Не забывай! И даже если он окажется не тем, каким ты его представляла, ты всегда можешь вернуться обратно.

— Ты права.

Когда Юля уехала, я первый раз за эти полтора месяца, открыла комнату родителей. Тихо стучали часы. Постель была застелена очень аккуратно, на мамин лад. Я легла на место, где обычно она спала и свернувшись калачиком, уснула спокойным сном. Сегодня мне не понадобилось вино и сигареты.

* * *

Лучи утреннего солнца пробивались в комнату через легкие шторы. В первый раз за все это время, я выспалась и чувствовала себя почти бодрой.

Стоя в душе, я наслаждалась теплыми струями воды, которые обволакивали меня своим теплом, смывая мою боль в сток.

Теперь, я понимала, что я должна жить, вопреки всему. И жить мне придется научится с этой пустотой от потери. Мне никто и никогда не заменит моих родных. Я просто научусь жить с пониманием потери и невозврата.

Выйдя из душа, я приготовила себе завтрак из яичницы и куска наполовину засохшего сыра, лежащего одиноко на одной из полок холодильника.

Быстро позавтракав, я занялась уборкой. Открыла шторы во всей квартире. Впустила солнечный свет в дом. Даже включила музыку, чтобы процесс уборки шел веселее. Наконец, когда квартира была полностью убрана, я решила заняться документами на наследование жилья, а также поискать информацию о своем родном отце в маминых вещах. Обыскав все полки, облазив все вещи, так ничего и не найдя, я села на пол, пытаясь собраться с мыслями, где может лежать хоть что-то важное для меня.

Я вспомнила, что в коробках с обувью в коридоре, вернее в одной из них, мама хранила фотографии ее и отца, когда они встречались.

Вытащив все коробки из шкафа, я наконец нашла нужную мне. С фотографий на меня смотрели улыбающиеся лица молодых и таких счастливых родителей.

Мой отец с теплым взглядом карих глаз. Моя мама такая красивая, улыбающаяся в полный рот. Фотографий было много.

Как-то мама показывала мне их, но то ли в силу своего возраста, я не особо среагировала на фото настоящего отца. Хотя, смотря сейчас на него, я понимала, что не влюбиться в него было практически невозможно. Высокий, стройный, с черной копной волос и волевым взглядом.

На дне коробки с фотографиями лежал конверт. Трясущимися руками, я вскрыла его. Не веря своим глазам, я уставилась на мамин почерк:

Дорогая моя доченька! Мой лунный свет!

Если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет с тобой в этом мире или ты такая любопытная, что нашла мою коробку с фотографиями.

Когда ты родилась, я поняла, что ты маленькая копия Кемаля, твоего отца. Такая же красивая, такая же своевольная и сильная. Я любила тебя каждый свой день и с каждым днем все больше и больше. Ты всегда была моим цветочком. Именно ты возродила меня к жизни, когда я была раздавлена своей судьбой.

Сейчас, когда ты читаешь мое письмо, тебе очень тяжело, ведь я оставила тебя, потому что пришло мое время. Будь сильной, будь смелой. Живи, люби, будь счастлива и делай для этого все возможное.

Даже если ты не видишь меня и не можешь прикоснуться ко мне, знай, что я всегда с тобой. Закрой глаза, я рядом навсегда, потому что я живу в твоем сердце, потому что в тебе течет моя кровь, потому что с тобой всегда моя любовь. Я с тобой мой лунный свет. Знай, что я всегда держу тебя за руку, пусть ты и не видишь меня.

А теперь послушай меня. Найди отца. Он любит тебя, я чувствую это. Он всегда тебя любил.

Я надеюсь, что адрес его не изменился. И он все также живет в своем фамильном особняке Караоглу, в районе Бебек. Ниже написан адрес. Особняк белого цвета с розовой крышей, на берегу Босфора.

Этот город так прекрасен Айлиша.

Обещай мне, что ты будешь счастлива. Я люблю тебя доченька.

Твоя мама.

Из моих глаз солеными теплыми реками струились слезы. Я ощутила так сильно, так остро свою маму рядом со мной. Я почувствовала силу и уверенность.

Недолго думая, я собрала фотографии в коробку, а письмо засунула в свою сумку. Вызвав такси и быстро собравшись, я вышла на улицу. Крупными хлопьями кружился снег и черные дорожки застилали белые узоры. Первый раз за все время, я вдохнула полной грудью. Наверно у меня начало получаться жить с пустотой в сердце.

В первый раз я ехала на кладбище, после дня похорон.

В цветочном магазине, я купила большие бордовые розы.

Меня всегда угнетала кладбищенская атмосфера. Кресты, торчащие из могил, мертвые венки и засохшие цветы.

Подойдя к могиле родителей, я не сдержала слез, видя фотографию таких родных мне людей. Они смотрели на меня с портрета такими знакомыми взглядами, проникая своими улыбками, прямо в сердце.

Слезы бежали нескончаемым потоком боли и любви. Я настолько скучала, что мне хотелось лечь на могилу матери, чтобы хоть ненадолго ощутить ее рядом.

— Я обещаю тебе мама, несмотря ни на что! Я буду счастливой! Я сделаю все возможное. Ты просила меня поехать к отцу. Я поеду, я обещаю тебе.

Тыльной стороной руки, я вытерла мокрое от слез лицо. Еще раз взглянув на портрет, я медленно пошла на выход.

Красные розы, медленно засыпал белый снег.

* * *

Для себя я уже приняла решение о поездке в Стамбул. Осталось только решить дела с университетом, о досрочной сдаче дипломной работы и экзаменов.

Проболтавшись в приемной у ректора полчаса, я наконец-то попала к нему. Разговор был долгим и поучительным. Он просил меня не торопиться, а я поставила вопрос ребром. Я сказала ему, что допишу диплом до нового года. В итоге ректор сдался и дал свое добро на досрочную сдачу.

Теперь, мне оставалось собраться с силами для написания диплома и скорой сдачи экзаменов.

Но помимо этого, я сделала еще одну важную вещь — купила билет в Стамбул на 29 декабря. Не знаю, что я хотела сделать, видимо подарок отцу на новый год.

На протяжении всего времени, которое мне осталось до сдачи диплома, я днями и ночами проводила у компьютера, строча новые главы к дипломной работе. Помимо этого, я зубрила билеты к экзаменам. Мне нужно было все сдать, чтобы со спокойной совестью уехать в Турцию и попытаться наладить свою жизнь.

За все это время, мы пару раз встречались с Юлей, один раз у меня дома, второй, она все-таки смогла меня вытащить прогуляться по вечерней Москве, которая заиграла красками, готовясь к празднованию главного праздника страны. Везде зажглись гирлянды, на каждом шагу распускались своей искрящей красотой елки. Одновременно я чувствовала трепет и невыносимую тоску.

Обычно каждый новый год, я встречала дома, так как считала этот праздник семейным. Посиделки под телевизор с семьей, проводы старого года, с игристым шампанским и неизменным оливье, приготовленным любимой мамой, а потом гулянье на улице, где мы встречались с Юлей и знакомыми нами друзьями.

В этом году так не будет, пока впереди меня ждала только неизвестность и страх, который периодически выползал из глубин моего сердца.

Через пару дней, я сдала экзамен, а за три дня до моего вылета в Стамбул, я защитила диплом.

Что чувствует человек, отучившийся несколько лет, а потом, по истечению времени, этот этап жизни заканчивается? Радость, пустоту и сожаление, что учеба подошла к концу.

Я разделила свою радость с Юлей, самым близким человеком на данный момент в моей жизни.

Мы встретились в одном из любимых нами кафе, где Юля, которая была безмерно счастлива за меня, заказала мне мои любимые манты и бутылку белого вина.

— Ну вот! Манты, вино, диплом! Это прекрасно! Я тебя поздравляю, моя любимая! — радостно воскликнула подруга, громко чмокнув меня в щеку.

— Спасибо! Я так долго к этому стремилась и теперь это достижение, можно сказать, у меня в руках.

Мы чокнулись высокими бокалами и грустно улыбнулись друг другу.

— Я буду очень по тебе скучать, — в глазах Юли, блеснули плохо скрываемые слезинки.

— Я тоже, очень! Если мне будет там совсем ужасно, я приеду первым же рейсом. По крайней мере, я буду знать, что сделала все что хотела! Юля, я оставляю квартиру. Ты с Кириллом собираешься искать жилье, чтобы жить вместе, а не с родителями. Пожалуйста, переезжайте ко мне. Я буду спокойна за свой дом. И тебе будет проще, платите только коммуналку.

— Айлиш! Спасибо большое! Ты очень поможешь нам! Но пожалуйста, могу я платить тебе хоть что-то? Я не могу жить просто так, ты ведь меня знаешь!

— Хорошо! Я же знаю, что ты не отвяжешься.

— Ты только не пропадай, прошу тебя пиши, звони! Если будет надо, я приеду спасать тебя, хоть на край света.

— Надеюсь, моя поездка к папочке, не закончится краем света или адом. Мне страшно, но я справлюсь! Не переживай.

Этим вечером, я забронировала себе отель на пару ночей в Стамбуле. Я хотела иметь какое-то отступное место, в случае полного фиаско знакомства с отцом.

А еще, на следующий день, я не удержалась и купила себе то платье, которое мне так понравилось — золотое с поясом из камней. Оно меня ждало в этом магазине. Я не знала, как я встречу этот новый год, с новой семьей или где-то одна в неизвестном мне городе, но первый раз в жизни я чувствовала, что это платье даст почувствовать мне свою уверенность.

Вечером, под монотонный голос диктора, доносящейся из телевизора, я собирала вещи, не забыв положить в чемодан новый наряд.

Глава 3. Ну здравствуй, папа!

Есть люди уютные как дом.

Обнимаешь их и понимаешь: Я дома. ²

Айлин.

— Уважаемые пассажиры! Просьба пройти на посадку на рейс «Москва-Стамбул».

Голос диспетчера, объявляющего посадку моего рейса, тонул в панической атаке, накатывающей на меня и не дающей нормально вздохнуть.

— Айлин, возьми себя в руки! Иначе тебя сейчас снимут с рейса, подумав что ты псих-одиночка, — пробубнила я вслух. Женщина, сидящая со мной рядом, посмотрела на меня настороженным взглядом.

В самолете разместившись на месте у прохода, я трясущимися руками пристегнула ремень безопасности. Никогда не любила летать. Да, быстро, да удобно! Но, ты садишься в самолет, доверяешь свою жизнь неизвестному тебе человеку, который может встал сегодня не с той ноги или не в том настроении.

Так мне надо успокоиться!

Хорошо, что на этом рейсе наливают и я могу выпить чуть-чуть вина для храбрости!

Самолет плавно взлетел. Мои соседи по местам, оказались милой пожилой парой, летевшей на новогодние праздники, посмотреть город. Они практически меня не трогали, а я тихо сидела, слушая музыку и попивая вино, для успокоения нервов.

Встав в туалет, я как раз проходила мимо первых рядов, как самолет резко затрясло и мои ноги, то ли из-за турбулентности, то ли, из-за возможно выпитого вина, повели меня прямо в сторону, сидящего у прохода парня.

— О боже, извините! Я такая неуклюжая!

Я резко отодвинулась и посмотрела на того, на кого успела привалиться и задеть рукой.

И остолбенела.

Это был тот самый парень, которому я уже сваливалась на руки во время дня рождения тети Веры Кантемировой.

Я просто уставилась на него, как на статую в музее. А молодой человек, с пронизывающими карими глазами, тоже как-то странно посмотрел на меня, будто пытаясь вспомнить, видел ли он меня когда-то или нет. Только в этот раз, взгляд его был долгим, изучающим и слегка насмешливым.

— Ничего страшного, — ответил он мне в ответ. Неожиданно подлетела стюардесса, пока мы играли в гляделки, с самым очаровательным парнем на земле и попросила сесть на свое место, из-за возникшей турбулентности.

— Еще раз, извините меня, — уже уходя, пробормотала я.

Шла я на свое место, уже пьяная не от вина, а от взгляда, снившегося мне несколько раз.

Когда самолет приземлился, я схватила свое пальто и рюкзак, быстро пригладила непослушные волосы и двинулась к выходу. Мне хотелось еще раз встретиться с этим взглядом, но парня уже не оказалось в самолете. Он как будто растворился, среди потока людей, снующих в аэропорту.

Меня встречал дождливый город. Пока я ехала в свой отель, я рассматривала улицы, разношерстные дома, старинные постройки. Темнело. Небо окутывало синевой наступающего вечера. Зажигались огни, из минаретов раздавались голоса муэдзинов. Этот город был прекрасен, в своем великолепии, но и навевал тоску. Босфор струился длинной змеей, обхваченной с двух сторон петляющими берегами. Слышались гудки кораблей.

Мой отель располагался в районе Ортакей, недалеко от моста, соединяющего европейскую и азиатскую части города.

Взяв ключи у работника ресепшена в отеле, я поднялась в свой номер.

Комната оказалась небольшой, с одной кроватью. Напротив стояла, слегка скособоченная тумбочка, по внешнему виду, времен султана Сулеймана и шкаф из этой же эпохи.

Подойдя к окну, я даже охнула, увидев, что окно выходит на стену соседнего дома и рассмеялась. Первый раз, за такое долгое время. А потом смутилась от того, что оказывается еще могу смеяться, так заливисто и живо.

— Так, Айлин, еще весь вечер впереди, а здесь я похожа на пленницу в башне, ждущую принца, который неизвестно когда захочет спасти меня из заключения!

Выложив из чемодана небольшую зеленую сумку, я переложила туда телефон и кошелек и отправилась смотреть окрестности.

И правильно сделала, так как сидеть в четырех стенах, было бы большой ошибкой. Я съела бы себя страхом завтрашнего дня.

Потуже завязав свое серое пальто и натянув на голову темно-зеленую шапку, я нырнула в вереницу улиц.

Мелькали лица. Кто-то бежал с работы, кто-то гулял, вдыхая запахи города.

Я шла не спеша, куда глаза глядят. Старалась отвлечься от мыслей завтрашнего дня, но отделаться от шоколадного взгляда, принадлежащего самому красивому парню на свете, не могла. Как в таком огромном городе встретить еще раз этот взгляд? Может быть жизнь подарит мне еще одну встречу?

Желудок предательски заурчал, и я решила перекусить уличной едой, в одном из милых маленьких забегаловок.

Я взяла вкусно-пахнущий кусок хлеба с рыбой, а милый дяденька, налил мне горячего чая в традиционный стакан. Вкус хрустящей булки вернул меня к жизни, а чай разлился теплом по внутренностям.

Я наслаждалась видом, сверкающего огнями Босфора. Недалеко раздавалась турецкая музыка, с трагичной песней о любви.

Мои руки согрелись. Еда, положительно повлияла на мое настроение. Мне так было хорошо в этот момент. Не хотелось уходить. Всегда любила наблюдать за другими людьми, за их эмоциями, чувствами, мимикой. Вот и сейчас, сидя за столиком, я наблюдала, вдыхала суету города и уходящий стамбульский день.

Придя в отель, написав Юле, что со мной все хорошо, я легла спать, накрывшись одеялом с головой. В номере было холодно.

Наверно уже рассвело, но стена напротив моего окна, не давала понять это в полной мере.

Потянувшись к телефону, я посмотрела на часы. Девять утра. Положив телефон на тумбу, я закрыла глаза, боясь пошевелиться.

— Мне страшно мама, — тихо прошептала я, прячась под одеялом. Потом вдруг резко вынырнула из импровизированного дома.

— Хватит! Все будет хорошо!

Мой твердый и уверенный возглас, придал мне сил.

Из чемодана, я вытащила бордовое шерстяное платье, удачно подчеркивающее мою фигуру. Достав косметичку, слегка подкрасила ресницы и губы.

Волосы, как обычно, легли непослушной кудрявой волной, которую я слегка поправила руками.

Проверив письмо матери с адресом дома моего отца, я сунула его в сумку.

Накинув пальто, я вышла из номера. Завтракать не хотелось, но я насильно впихнула в себя оплаченное яйцо, пару ломтиков сыра и чашку кофе с молоком.

Такси слишком быстро везло меня в район Бебек, где жил мой отец. Паника настигала волнами, но я, сжав кулаки, сидела с непроницаемым лицом.

Таксист периодически поглядывал на меня через зеркало. А я смотрела в окно, стараясь себя успокоить и любоваться прекрасным безоблачным днем. Босфор искрился от солнечных лучей.

Такси медленно свернуло на улицу, где за заборами притаились особняки, с красивыми фасадами. Вдалеке показался дом, схожий, с маминым описанием — белый, с розовой крышей.

За кованным забором, я увидела небольшую территорию, на которой росли высокие старинные деревья. Дверь в особняк, скрывало крыльцо, с импровизированными небольшими колоннами.

— Девушка, мы приехали. По адресу этот дом, — вывел из раздумий меня таксист. Я посмотрела на него таким испуганным взглядом, что он слегка дернулся, когда я передавала ему деньги трясущейся рукой.

Такой же трясущейся рукой, я открывала дверь машины и на негнущихся ногах устремилась по нужному адресу.

Дом был трехэтажным. Белого цвета, с лепниной. Видно, что старинный. Он кричал своим великолепием и роскошью. Немыслимое великолепие, после двухкомнатной квартиры на окраине Москвы.

А я считала, что мы жили с мамой хорошо! Тогда, что это? Там внутри наверно палаты, с отделкой из сусального золота и хрустальные люстры в каждой комнате.

Подойдя к кованному забору, я позвонила в звонок. Через минуту, из отведенного для охраны помещения, вышел мужчина.

— Чем я могу вам помочь?

Ничего не придумав лучше, я сказала, что я дальняя родственница и хочу увидеть господина Кемаля Караоглу.

— Но господина Кемаля нет сейчас, он на работе. И как мне известно, господин Кемаль не говорил, что ожидает прибытия дальней родственницы.

— Да, да я знаю! Но так сложились обстоятельства. Мне очень нужно его увидеть!

— Извините девушка, но я не могу вас впустить.

Вдруг из дома вышла женщина. Она была среднего роста, с зачесанными в пучок волосами. На ней было надето строгое платье. В глазах блестело нетерпение и жесткость.

— Айдын, кто это? Что хочет эта девушка?

Охранник, по имени Айдын, рассказал мою историю подошедшей женщине, внешне похожую на управляющую домом.

Она вдруг очень резко посмотрела на меня и ее взгляд выдал, как мне показалось, легкий испуг, но она быстро совладала с собой.

— У Кемаль бея нет дальних родственников! Убирайся! — бросила она мне в лицо. И на турецком языке, слово «убирайся», почему-то резануло даже сильнее, чем если бы это было сказано на русском.

Я почувствовала, что становлюсь цветом своего бардового шерстяного платья.

— Извините, но я не уйду, не увидев Кемаль бея.

— Айдын, вызови полицию, чтобы забрали эту мошенницу, — голосом, не терпящим возражений, сказала женщина и развернувшись, пошла к дому.

— Не надо господин Айдын, я ухожу. Спасибо за помощь!

Я развернулась и быстрым шагом пошла между шикарных особняков.

Слезы предательски наполнили глаза, но я не дала себе расплакаться.

— Мы еще посмотрим кто кого, госпожа управляющая золотым замком!

Без боя я не собиралась сдаваться. Поймав такси, я попросила таксиста отвезти меня в ближайшее кафе, где я могла спокойно дождаться вечера.

Я собиралась поймать отца на улице у дома.

День как на зло тянулся очень медленно. В кафе я перекусила овощным салатом и традиционными котлетами из барашка. А также, раза три выпила чай.

Позже, я прогулялась по району, заглядывая в витрины магазинов и ближе к пяти вечера поймала такси, чтобы поехать в золотую клетку с надзирательницей в черном платье.

Таксиста я попросила остановится в паре домов от особняка. И притаившись между деревьев, стала наблюдать за входом в дом и проезжающими машинами.

Пару часов промаявшись в засаде, я почувствовала, что спина стала отваливаться, а ноги замерзать.

Темнело. Вдруг у дома затормозил блестящий мерседес черного цвета, но не успела я и глазом моргнуть, как открылись ворота и он быстро въехал на территорию дома, остановившись у крыльца.

Такой прыти я от себя не ожидала. Я побежала, как умалишенная к медленно закрывающемуся забору, успевшему закрыться перед самым моим носом.

Я увидела, как из машины выходил статный высокий мужчина в деловом костюме и кашемировом пальто.

— Господин Кемаль! Господин Кемаль! — что есть силы закричала я.

Отец обернулся и сквозь темноту, увидел мой ошалелый взгляд, полный отчаянья. Он сошел со ступенек, на которые успел подняться и медленным шагом пошел к забору. По мере приближения его лицо вытягивалось, в глазах промелькнуло узнавание, подернутое плохо скрываемым волнением.

А я, вглядываясь в его знакомые черты, понимала как мы были с ним похожи. Тот же нос, те же губы. Только глаза у меня были мамины.

Когда он подошел совсем близко к забору, с моих губ сорвались слова:

— Привет папа, это я, Айлин!

* * *

Эмре, подгони машину! — отец крикнул водителю. — Пойдем! — немного резко, сказал мой отец и взяв меня за локоть, мы вышли на улицу.

В машине мы ехали молча. Я сжалась в комок, боясь пошевелиться. Вдруг он сейчас где-нибудь выкинет меня, как драного котенка и уедет в неизвестном направлении? Но автомобиль затормозил у вычурного ресторана.

Ресторан был огромным. Большой зал делился на зоны. Освещение было мягким и не давило на глаза. За фортепьяно сидел музыкант и играл легкую непринужденную музыку.

К нам подлетел управляющий рестораном, в накрахмаленной белой рубашке и со сверкающей лысиной.

— Господин Кемаль, добро пожаловать! Пройдемте к вашему столику!

Он засеменил в тихую и более спокойную часть зала, скрытую от любопытных глаз.

Проходя к столику, я обратила внимание, что люди вкушающие изысканные блюда, смотрят на нас, а некоторые даже оборачиваются. Надеюсь, это не из-за моего бордового платья? Надеюсь, оно не смотрится слишком дешево для этого места? Господи Айлин, как будто тебя это когда-то волновало!

Отец быстро заказал какие-то закуски, названия которых я не смогла понять, так как не особо была сильна в турецкой кухне.

Я попросила заказать себе просто чай.

— Айлин, ты так похожа на маму, — кротко сказал отец.

— Мне мама говорила обратное, что я копия ты, только вот глаза ее и с этим не поспоришь, — я грустно улыбнулась.

— Почему вдруг ты решила приехать? Прости, не пойми меня не верно, я очень рад твоему приезду, и я ошеломлен. Это очень неожиданно для меня, — отец нервничал. Я видела, как на высоком лбу проступила испарина. Я разглядывала его. Его лицо, его красивые карие глаза, обрамленные тонкими морщинками, его с проседью черные волосы. У него были аккуратные руки с длинными пальцами. На правой руке он носил красивые часы, а на левой руке, безымянный палец обрамляло обручальное кольцо, с тонкой вязью турецкого языка. Наверно там было написано имя его жены.

— Могу я называть тебя отцом? — вырвалось у меня, прежде чем я остановила вопрос, сорвавшийся с моего языка.

— Конечно дочка! Конечно, я буду этому очень рад! Ты так выросла! Взрослая, очень красивая девушка! Как я рад что у меня такая красивая дочь! Твоя мама назвала тебя моим любимым именем!

— Я знаю, она рассказывала мне. Иногда, мама доставала твои письма и ваши фотографии, смотрела их, вспоминала. Она ведь простила тебя папа, она научила меня прощать.

— Прошло столько лет, но как будто это было вчера. Мои поездки в Москву, моя любовь, мои чувства. Я жил, я дышал полной грудью. Я был счастливым. А потом все так быстро оборвалось. Условия, которые поставил мне мой отец. Наверно я испугался, решил, что у меня нет выбора. Я будто бы вырвал свою любовь из сердца, но она продолжала там жить. Мне пришлось жениться, но в моем сердце всегда была память о вас, о тех, кого я оставил в другой стране. По сей день я чувствую себя виноватым, — отец печально вздохнул и немного смутился. Я видела, что он чувствует себя неловко, да и я была далека от спокойствия. Мое сердце билось как умалишенное, а под столом я сминала пальцами плотную ткань салфетки, — но расскажи, как поживает мама?

Я вздохнула, набравшись смелости, посмотрела родителю прямо в глаза.

— Мамы больше нет. Почти два месяца назад, она разбилась на машине вместе со своим мужем.

Из глаз хлынули слезы. Отец смотрел на меня во все глаза, держа меня за руки, которые вдруг стали совсем ледяными.

Подозвав официанта, он попросил принести ему ракы — турецкую водку, а мне заказал бокал сухого красного вина.

Я рассказала ему все. Как жила, как влюблялась, где работала. Я рассказала ему про маму, как она любила его, как простила его.

— Мама попросила меня найти тебя, потому что знала, что мне одной будет тяжело. Но ты только скажи мне сразу отец. Ты должен мне сказать как есть, здесь и сейчас. Если ты хочешь, чтобы я уехала, чтобы не мешать тебе жить, не влезать в твою семью, я куплю обратный билет на ближайшую дату и уеду в Москву. Там мне есть где жить и есть близкие друзья.

— Не смей так говорить! — голос отца стал резким. — Ты моя дочь и мне без разницы на чужое мнение. Я представлю тебя, как свою дочь. Что касается семьи, то дай мне день, я подготовлю родных к твоему приезду и это даже не обсуждается. Ты будешь жить дома с нами. У тебя будет своя комната, у тебя будет семья. Да, возможно первое время им будет тяжело свыкнуться с этой мыслью, но я не позволю обижать тебя и рано или поздно они смиряться и полюбят тебя, а ты полюбишь их.

Мою жену зовут Ясемин. Она полюбит тебя, вот увидишь. У тебя дочка, есть брат и сестра. Твой брат Мерт, чуть помладше тебя, а сестра Севги, ей девятнадцать. Она очень эмоциональная, характер у нее как у жены, взбалмошный, не терпящий возражений! Мерт спокойный, знает что хочет, целеустремленный.

Твоя бабушка Халиме султан, самая главная в нашем доме. Ты полюбишь ее, вот увидишь. — Лицо Кемаля разгладилось, хотя в глазах тонкой поволокой сквозила боль от услышанного. — Давай я отвезу тебя в отель, а завтра мой водитель заберет тебя домой. Жди моего звонка, как только я все улажу дома.

Я устало улыбнулась.

Отец помог мне накинуть пальто и мы вышли из ресторана. Небо затянули темные дождевые тучи и на город обрушился мелкий моросящий дождь.

В салоне автомобиля отца вкусно пахло дорогой туалетной водой и было тепло. Машина быстро скользила в сторону моего отеля в район Ортакей.

Когда отец увидел, где я остановилась, у него чуть не случился припадок. Хорошо, что он еще не видел мой номер, с видом на стену.

Он порывался срочно переселить меня в другой отель, но я была ничуть не меньше упрямей, чем он и в итоге победила.

— Спасибо тебе папа, что ты есть! — я посмотрела в его глаза, неимоверно смущаясь и улавливая ответную теплоту, потерянную с кончиной моей матери.

Отец обнял меня и мне вдруг показалось, что я нашла родственную душу, которая меня любит просто так, потому что я существую.

Кемаль.

Стекла машины поливал непроходящий дождь и сквозь пелену дождевых струй, Кемаль видел размытые огни большого города. Его глаза наполнились слезами от рассказа его дочери. Елена погибла. Как невыносимо тяжело было это слышать. Да, все давно закончилось и у каждого из них была своя жизнь, но он всегда знал, что где-то там в серой холодной Москве, живет человек, согревающий его теплом своих воспоминаний. Кемаль знал, что у него есть дочь, которую он хотел видеть постоянно, но обстоятельства жизни, а может и страхи, разъединили их в разные стороны. Сейчас, сквозь боль потери, он чувствовал, что должен сделать все для этой девочки, которая так нуждалась в заботе и любви.

Его дочь выросла красавицей, закончила учебу и была полностью открыта для новой жизни, а он хотел помочь ей во всем.

— Господин, вы расстроены?

Водитель Эмре, посмотрел на него, разглядывая удрученное лицо Кемаля.

— Да, Эмре! Боль утраты настигла меня с головой. Как ты наверно понял, Айлин моя дочь. Когда-то, до знакомства с Ясемин, я был влюблен по уши, в самую прекрасную девушку на свете. Айлин — это наш дар любви. Дочь осталась совсем одна. Мать погибла в автокатастрофе.

— Иншаллах, девушка справиться с такой потерей.

— Да Эмре, иншаллах! Теперь осталось самое сложное, сказать семье, что она теперь будет жить с нами.

Машина затормозила у дома и Кемаль с тяжелым сердцем, вошел внутрь. Тут же подлетела Зулейха, управляющая домом и правая рука супруги Ясемин.

— Зулейха, Ясемин у себя в комнате?

— Да, господин, она отдыхает.

— Как дети?

— Все хорошо! Господин Мерт и госпожа Севги дома.

Кемаль прошел в спальню к супруге.

Ясемин при виде него, резко вскочила с мягкого кресла, где она любила читать журналы о светской хронике и подошла к мужчине. Разговор предстоял не из легких.

— Кемаль, почему ты так задержался? И что это за девушка, с которой ты вдруг поехал в неизвестном направлении? Зулейха сказала мне, что эта девушка уже приходила сегодня, назвавшись твоей дальней родственницей. У тебя нет дальних родственников или может я что-то не знаю?

— Это моя дочь Айлин! Девочка осталась совсем одна. Ее мать погибла и она приехала в Стамбул, встретиться со мной.

Ясемин поменялась в лице, взгляд стал острым, она сжала кулаки.

— Что ты такое говоришь? И что ты хочешь? Чтобы она жила тут? А может она мошенница, которая представилась твоей дочерью и может ей и не являться? Ты взрослый разумный мужчина, а поверил какой-то оборванке, которая обвела тебя вокруг пальца. Для начала, чтобы так верить и бежать у нее на поводу, ты мог бы сделать ДНК!

— Замочи! Это моя дочь и мне не нужны никакие тесты. Когда ты завтра увидишь ее, ты поймешь, как она похожа на меня. Ты всегда знала, что у меня в России есть дочь. Ты знала, когда выходила замуж подробности моей жизни. Ты знала, что в России у меня остались дорогие мне люди, но мой отец уже все продумал. Наш выгодный брак, который перетек в семью с нашими любимыми детьми. Но Айлин моя дочь. Она осталась совсем одна. Я не брошу ее, и ты не смеешь мне перечить.

— Какой позор! Что скажут наши друзья? Пресса раздует все до немыслимых размеров. Я уже вижу полосы газет и шепот за спиной, что ты нагулял ублюдка!

Кемаль подскочил к жене, смерив ее жестким взглядом. Он схватил ее за руки и резко тряхнул. Глаза Ясемин округлились, стали похожи на два блюдца.

— Моя дочь, не нагулянный ублюдок, как ты выразилась сейчас. Я больше не хочу слышать это грязь из твоего рта. Ты поняла меня? Я не слышу, ты поняла меня?

— Я поняла!

Женщина опасливо заморгала, покрываясь мелкими красными пятнами.

— Ты примешь ее! Я не прошу тебя становиться ей матерью. У нее есть мать, пусть и умершая. Но прояви терпение. Я понимаю тебя Ясемин, все свалилось как снег на голову. Но она моя дочь, а ты моя жена. Вы моя семья. Как было вчера, уже не будет, но давай постараемся сделать так, чтобы наши дети были счастливы!

Кемаль отпустил ее руки и резко вышел из комнаты.

— Зулейха! Позови детей и попроси собраться в гостиной дома. Мне нужно с ними поговорить!

Когда Кемаль собрался с силами в ванной комнате, обильно умывшись холодной водой, он вышел в гостиную большого дома, где на мягком плюшевом диване развалилась его младшая дочь Севги.

Как только она увидела отца, то сразу же подбежала к нему, целуя в щеку.

— Что случилось отец?

— Я все расскажу тебе, как только придет Мерт и твоя мама.

В дверях появились сын и Ясемин.

Ясемин, надела на себя непроницаемую маску и села на край дивана, попросив Зулейху, принести ей ромашковый чай.

— Дети, я попросил вас собраться здесь, потому что у меня для вас есть новость.

— Что-то случилось? — спросил Мерт.

— Ты Мерт, как и твоя сестра должны кое-что знать обо мне!

Кемаль посмотрел на детей и увидел их настороженные взгляды.

— Когда-то, двадцать три года назад, я часто ездил в Россию, в командировки, связанные с нашим семейным делом. Там, в Москве, я познакомился с женщиной. У нас были отношения почти год. Но так сложились обстоятельства, что нам пришлось расстаться. Эта встреча была до знакомства с вашей мамой.

Кемаль тяжело вздохнув, провел руками по лицу, после чего продолжил, чуть бросив взгляд на взволнованные лица собравшихся.

— От этих отношений с той женщиной, у меня родилась дочь, ваша сестра. Ее зовут Айлин. Я не общался с ней все эти годы, потому что с той женщиной мы разошлись. Я встретил вашу маму, а Елена — так звали ту женщину, тоже начала другую жизнь. — Кемаль на секунду замолчал, переводя дыхание, — но теперь Айлин, осталась совсем одна. Ее мама погибла. Айлин приехала в Стамбул, чтобы найти меня. Сегодня мы встретились. Она прекрасная добрая девушка, которая станет для вас настоящей старшей сестрой.

— Отец, что ты говоришь? Как такое возможно и почему ты не рассказывал нам это раньше? — спросила Севги и на ее глазах появились слезы.

— Я жил с вами и не думал, что так получится Севги. Как я уже сказал, по воле обстоятельств наши дороги разошлись, и я до сих пор виню себя в том, что не поддерживал отношения с ребенком, оставленным мной. На то были причины, которые сейчас можно считать моей трусостью. Но теперь я рад, что моя дочь нашла меня. Айлин будет жить с нами!

— Что? Ну это уже ни в какие ворота не лезет! — Севги вскочила, в ее глазах вскипела ярость, которую она и не хотела скрывать. Злые слезы обожгли лицо. Она тяжело вздохнула.

— Дорогая, я уже принял решение и моя любовь к тебе всегда будет в моем сердце. Ты моя малышка, которую я очень люблю. У тебя теперь появится старшая сестра.

— Мне не нужна сестра, тем более какая-то нагулянная из другой страны.

— Дочь, ты не смеешь так разговаривать со мной! Я предупреждаю тебя последний раз! — Кемаль пригвоздил ее тяжелым взглядом.

Севги наплевав на угрозу родителя, яростно посмотрела на отца и стуча каблуками, выбежала из комнаты. Мужчина тяжело вздохнул, ожидая именно такую реакцию.

— Мерт, что скажешь ты?

— Отец, я не против того, чтобы наша сестра жила в доме и тем более дом большой. Всем хватит места. Я с удовольствием познакомлюсь с ней.

— Спасибо сынок, я очень рад что ты такой благоразумный. Теперь иди отдыхай. Уже поздно.

Кемаль устало провел по волосам, вглядываясь в темноту улицы. Этот разговор вымотал его.

Ясемин поднялась с мягкого кресла и плавно пошла в свою комнату, не проронив ни слова.

Мужчина еще долго смотрел в темноту окна, а когда поднялся в спальню, жена спала на большой кровати, отвернувшись в другую сторону. Он погасил тусклый светильник, и комната погрузилась во мрак.

Глава 4. Золотой особняк или террариум?

Халиме-султан.

Утро было поистине праздничным. Яркие лучи солнца обрамляли проснувшийся город. Халиме не спеша следила за проплывающими улицами. Любимый ее сердцу Босфор, переливался бирюзовыми и голубыми красками.

— Ах Босфор, ах! — вздохнула Халиме, уплывая мыслями в воспоминания своей жизни. Как быстро пролетели годы! А еще совсем недавно, она прибегала к берегу любимого Босфора и наслаждалась прекрасными видами любимого города. Халиме всегда любила Стамбул. Огромный город, с многовековой историей, с поющими мечетями и кричащими чайками.

Семья, где она родилась, в свое время владела мебельной фабрикой. Мастерство семьи Адалы было известно, еще во времена правления султана Абдул-Хамида Второго. Навыки по изготовлению мебельных шедевров передавались из поколения в поколение.

Ее отец Мехмед, был богатым и уважаемым человеком в городе. Мама Ульфет, была милой и тихой женщиной, не умеющей перечить своему мужу. Тихая покорная Ульфет, которая родила двух дочерей и сына Коркута, которому потом и передали мебельное дело.

Когда Халиме было восемнадцать лет, она полюбила сына владельца авто мастерской. Идрис был веселым, искренним и добрым юношей, очень начитанным, что очень удивляло Халиме. Идрис любил рассказывать истории из книг, а Халиме слушала, не отрывая взгляда от его белокурых волос и сверкающих, будто изумруды темно-зеленых глаз. Она уже видела его своим мужем. Но отец Халиме Мехмед, видел мужем Халиме другого человека — сына господина Ферхата — Февзи. Господин Ферхат, был тоже влиятельным и богатым. Их семейный бизнес был связан с текстильной продукцией, семья владела фабрикой по изготовлению самых красивых тканей.

Для отца Халиме, это был прекрасный союз, который бы чудесно укрепил и расширил два таких больших семейных дела. И недолго думая, Халиме выдали за Февзи, даже не спросив ее мнения. Как только Халиме не плакала, как она не умоляла отца, но он был непреклонен, а мать всегда такая тихая, по привычке молчала и роняла слезы, быстро стирая их тыльной стороной руки.

Халиме была разбита! Как тяжело быть с человеком, которого не любишь! Но время стерло острые углы и жизнь потекла по руслу реки, где иногда встречались подводные камни и быстрые течения.

Февзи оказался хорошим мужем.

Халиме уважала его, может быть даже и любила. Но Идрис всегда был для нее самым дорогим воспоминанием ее жизни.

У Халиме родилось двое детей, дорогой ее сердцу Кемаль и дочка Эмине.

Кемаль был похож на нее и внешне и характером. Добрый, готовый помочь, но одновременно сильный, умеющий бороться с превратностями судьбы. Эмине, у которой она гостила неделю в Бурсе, была копией ее мужа Февзи. Он умер пару лет назад от болезни сердца. Халиме плакала от потери мужа, но быстро отпустила его, так как любовь в ее сердце к нему была спокойной, перемешиваясь с уважением и теплотой.

Кемаль для Халиме, был лучом в ее сердце. И когда он полюбил русскую девушку, она переживала за него всей своей душой.

Она знала, что такое любить!

Но жизнь, это река и ты не знаешь, где будет резкий поворот. За поворотом стоял ее муж Февзи, заочно распланировавший судьбу своего сына и не терпящий возражений. Решение было принято. А Халиме в судьбе сына узнала свою судьбу. Кемаль страдал, но отец был категоричен, пригрозил отречься от сына и не оставить ему ни копейки. Сын испугался. Невестой оказалась Ясемин Йылдырым, прекрасная дочь Юнуса Йылдырыма. Девушка всегда оказывала знаки внимания Кемалю, этакая хищница, наметившая цель и добившаяся своего. Кемаль всегда был вежлив и учтив с ней, но Халиме видела, что у сына нет чувств к Ясемин, даже до встречи с Еленой.

Халиме не знала, кто был инициатором женитьбы Кемаля, Юнус или Февзи, но догадывалась, что Ясемин приложила руку.

Сын, как настоящий мужчина, всегда держащий свое слово, женился на Ясемин и всегда был с ней нежен и учтив. Но у Кемаля всегда были пустые глаза, когда он смотрел на свою жену. Халиме очень переживала за сына и чувствовала какой-то рок, лежащий на ее семье.

Она корила себя, что не смогла противостоять своему мужу Февзи, ведь годы сватовства давно прошли и можно было настоять на отмене свадьбы Ясемин и Кемаля.

Халиме печально вздохнула, смахнув воспоминания своей жизни.

Ворота дома открылись, и машина подъехала к особняку.

Водитель Эмре подбежал, подав руку своей госпоже. Он специально рано выехал в Бурсу, чтобы забрать главную госпожу от дочери, где она гостила.

Халиме всегда любила строгую одежду. Вот и сейчас на ней была надета строгая черная юбка, лакированные туфли-лодочки и белая блуза. На блузе было приколото старинное украшение ее семьи — брошь в золотой оправе, с большим сверкающим изумрудом. На безымянном пальце правой руки, она любила носить фамильное кольцо с бриллиантом, обрамленное мелкими рубинами. Это кольцо передавалось женщинам ее рода. Но когда ее сын Кемаль женился, у нее не поднялась рука подарить это кольцо Ясемин.

Халиме до сих пор носила его сама. Когда же, в свое время, она хотела подарить его своей дочери, Эмине поблагодарила мать за такой ценный подарок, но брать не стала. Уж больно современной она была, ультрамодные вещи, которые она любила покупать, никак не вписывались в дуэт с фамильным украшением.

Халиме было шестьдесят девять лет. Скоро должно было исполниться семьдесят. Выглядела она моложе. Достаточно высокая, стройная, с голубыми глазами и милой улыбкой. Ее уважали, любили и боялись перечить, так как женщина, хоть и была понимающей, но также и являлась справедливой.

Пройдя в большую гостиную, госпожа Халиме увидела Кемаля, сидящего в большом мягком кресле. Он смотрел в окно, тихо попивая яблочный чай.

— Сынок, дорогой, я приехала!

Кемаль будто проснулся от сна, слегка вздрогнув от голоса матери.

— Мама, дорогая, я не слышал, как ты вошла! Добро пожаловать!

Кемаль поднялся и поцеловал мать в теплую щеку.

— Как Эмине, как Нихан и Неслихан, мои племянницы?

–Машаллах, все хорошо! Девочки совсем взрослые, обе просто красавицы. Учатся хорошо и радуют своих родителей. Эмине, как обычно помешана на дорогих бутиках и шикарных тканях. Ты знаешь, этого у нас с избытком хватает на нашей фабрике. Она шьет прекрасные вещи для себя и дочек. Мне кажется весь дом просто забит ее дизайнерскими шедеврами.

Я тоже не уехала с пустыми руками, она сшила мне костюм, но мне кажется это слишком молодежный наряд для меня.

— Ах мама, ах! Ты молодая и очень красивая! — Кемаль цокнул языком, широко улыбнувшись.

— Сынок, но я вижу ты чем-то расстроен! — от проницательного взгляда Халиме, не смогла спрятаться тень, пробежавшая по лицу ее сына.

— Мама, ты же ведь помнишь Елену? — спросил Кемаль, глядя матери, пристально в глаза.

Халиме напряглась и медленно кивнула.

— Она погибла, мама. Пару месяцев назад, она разбилась в автокатастрофе, со своим мужем.

— Какое горе! Пусть Аллах упокоит их души!

— Аминь! — Кемаль вздохнул, а потом продолжил. — Моя дочь осталась совсем одна. Айлин, приехала сюда, мама. Вчера мы встречались с ней. Она так похожа на Елену. Я очень хочу, чтобы она жила с нами здесь. — Кемаль задумчиво дотронулся до лица. — Вчера состоялся разговор с Ясемин и детьми и ты сама понимаешь, он был не одним из самых легких. Севги не стала слушать меня, а реакцию Ясемин, думаю ты сама знаешь. Но мама, Айлин — это мой ребенок, она как будто вдохнула в меня жизнь. Мое сердце запело от любви. Когда я смотрел вчера на Айлин, видел в ней и себя и Елену.

Халиме пристально смотрела на сына, опечаленного судьбой Елены и одновременно обрадованного возникновению дочери в его жизни. Его глаза, в первый раз за столько лет, загорелись искрами радости.

— Сынок, Кемаль, почему же ты до сих пор не привез мою внучку? — Халиме улыбнулась своей теплой улыбкой, отчего сердце Кемаля растаяло. Когда он целовал руку матери, женщина умело прятала слезы счастья.

— Я сейчас же пошлю Эмре за ней.

Айлин.

Отец позвонил ближе к полудню и сообщил, что через пару часов за мной приедет машина с водителем.

Уже сегодня, я познакомлюсь с семьей своего отца. И от этой мысли меня бросало в жар, а шея начинала покрываться красными пятнами.

Ничего не придумав лучше, я пошла в душ, прячась под теплыми струями.

Но особого успокоения, это занятие не принесло.

А вдруг, вся семья окажется хуже семейки Адамс? Что я тогда буду делать? Или они вообще какие-нибудь маньяки, ворующие девушек и пьющие кровь?

Я быстро кидала в чемодан вещи, которые уже успела вытащить. Хоровод из устрашающих картин встречи продолжал кружиться в голове.

В случае чего, у меня есть пути отступления.

Стоя на карачках у чемодана и выбирая из своего скромного гардероба, состоящего из пары джинсов, пары свитеров, нового модного платья с туфлями, еще одного скромного платья на случай празднования нового года, я решила остановится на своем бордовом платье, в котором я была вчера на встрече с отцом. Надеюсь, оно не провоняло потом, потому что вчера я дико нервничала. Обнюхав платье и не уловив никаких неприятных запахов, я быстро переоделась в консервативный наряд, натянула на голову зеленую шапку и накинула любимое серое пальто. Взяв чемодан за ручку, я оглядела комнату, на случай оставленных вещей, вздохнула с каким-то странным хрипом и вышла из своей сказочной опочивальни.

Машина отца с водителем Эмре, уже ждала меня у отеля. Водитель же, при виде меня, быстро выскочил из припаркованного автомобиля и практически вырвал мой чемодан из рук.

— Госпожа Айлин, добрый день! — быстро сказал он и с такой же прытью, открыл мне заднюю дверь. А я замерла с глупым выражением лица и с мыслью о том, когда я успела стать госпожой Айлин.

— Я сяду впереди, — я улыбнулась и открыла дверь.

На что Эмре замер и как-то странно посмотрел на меня, не зная, что делать с задней дверью. Потом вдруг очнулся от сна и так же быстро сел в машину.

— Эмре, вы не могли бы не называть меня госпожой? Я, конечно, не знаю, может здесь так принято, называть всех господинами и госпожами от мала до велика, но ты не называй, хорошо? Просто Айлин. Тем более имя местное, не надо ломать голову над произношением! — Я непринужденно улыбнулась водителю и пристегнула ремень безопасности.

— Хорошо госпожа Айлин, то есть просто Айлин! Можно спросить вас?

— Можно, конечно, только не вас, а тебя.

— Можно спросить тебя Айлин, как ты выучила турецкий язык, живя в России?

— Ну, страна Россия достаточно современное государство, ну а если кроме шуток, то мама учила меня с детства говорить на вашем языке. Не знаю, может она чувствовала, что когда-нибудь я приеду сюда. Она даже мне оставила письмо, где просила меня найти своего отца, если ее не станет.

И вот я здесь!

— Это очень грустно Айлин, пусть Аллах упокоит ее душу, а ты обретешь здесь свое счастье.

— Я тоже Эмре надеюсь на это. И если быть честной, я очень волнуюсь сейчас. Мне правда страшно, только от одной мысли, как встретит меня моя новая семья.

— Да, это волнение понятно. Но пусть тебя согревает мысль о том, что господин Кемаль очень любит тебя и остальные полюбят. Просто надо дать всем время.

Вдруг на мой телефон пришла смс от отца — «Дочка, не забудь поцеловать руку своей бабушки, как приедешь!». На меня накатил еще больший мандраж и всю дорогу до дома, я тряслась от мысли перед сим действием.

В дом меня впустила Зулейха, с которой мы уже успели познакомиться и наше знакомство не получилось приятным, особенно после фразы «Мошенница, убирайся!». Я умела прощать и тихо поздоровалась с ней, на что Зулейха, не скрывая своих истинных чувств, пробубнила себе под нос «добро пожаловать» и чуть ли не содрала с меня мое любимое серое пальто силой. Наконец, практически раздев меня насильно, она сказала мне идти за ней. Холл дома, где я оказалась не был большим. Всю основную его часть, занимала лестница, которая кружилась по всем этажам. Лестница была устлана красной дорожкой. В холле стены были белыми, с небольшой лепниной. Коридор был увешан старинными светильниками. Позолоченной люстры не оказалось, что немного расстроило мое представление о внутреннем убранстве холла.

Мой отец в голубой рубашке и классических черных брюках, вышел мне на встречу, широко улыбаясь.

— Добро пожаловать, дочка! — он поцеловал меня и искренне обнял. — Пойдем дорогая, тебя уже все ждут.

Когда я вошла в гостиную, которую турки обычно называют салоном, я успела обратить внимание на высокие потолки этого помещения. Все-таки красивую хрустальную люстру повесили здесь. На белых стенах висели картины, а главную стену, где стоял роскошный антикварный диван, с мягкими подушками, занимала большая картина, с написанными там обитателями этого антикварного особняка.

Слегка оторопев от роскоши гостиной, больше похожей на музей, я посмотрела на тех, кто ждал меня внутри.

— Айлин, это твоя бабушка Халиме! — представил меня отец, а я судорожно кивнула, слегка зацепившись о мягкий ковер с золотыми кисточками, практически рухнула к бабушке Халиме в объятия. Взяв ее руку, я чуть прикоснулась к ней губами, а потом лбом. У женщины были голубые глаза и мягкая улыбка. Она была статной и очень уверена держала себя. Ненароком, я залюбовалась ей.

Потом, отец представил мне свою жену Ясемин. Женщина оказалась не очень высокой. Блондинка, с подтянутой фигурой. На ней был надет брючный костюм, покрой, золотистый цвет, все это в купе, выглядело роскошно и наверно стоило целое состояние. Она очень высокомерно, но сдержано поздоровалась со мной, насколько возможно скрывая свои истинные чувства. Как мне показалось, они были такие же, как и у надзирательницы Зулейхи.

У окна стоял мой новоиспеченный брат Мерт. Карие глаза, высокий, милая улыбка, непослушные волосы. Наверно, чем-то мы были с ним похожи. Мерт так тепло смотрел на меня, что я невольно широко улыбнулась ему в ответ.

— Айлин, добро пожаловать, дорогая сестра! — не только проговорил, но и обнял меня брат, так искренне и по теплому, что я моментально расслабилась. Но сделала я это зря, потому что рядом с ним оказалась моя новоиспеченная младшая сестра — Севги.

Очень стройная, с длинными ногами и тонкой талией. Она была похожа на свою мать. У нее были темные длинные волосы и такой же высокомерный взгляд.

Она не стала здороваться со мной. Окатив меня унижающим взглядом с ног до головы, она вышла из гостиной, под угрожающий рык отца.

А у меня вдруг пробежала мысль, что три змеи на один дом — это целый террариум. Пусть даже и золотой!

Началась какая-то суета, отец сказал мне, чтобы я не обращала внимание. Ясемин ушла успокаивать свою любимую дочь. Меня усадили на диван рядом с бабушкой Халиме. Зулейха быстро принесла серебряный поднос, со стоявшими на нем роскошными чашками, видимо из какого-то старинного сервиза, который достали в честь моего приезда. А может они все время из него пили?

Мерт расслаблено сел в кресло, попивая черный чай.

— С приездом тебя сестренка! Ты знаешь, я думал, все будет только хуже! Но нет, знакомство прошло даже очень хорошо!

— Мерт! Хватит пугать сестру. Она подумает, что оказалась в змеиной норе, — бабушка посмотрела на внука и взяла меня за руку.

— Я очень рада милая, что ты теперь дома и будешь жить здесь. Не обращай внимание на свою сестру. Она хоть и жутко строптивая, но у нее доброе сердце и она скоро успокоится.

— Спасибо, ничего страшного, все нормально!

— Ты наверно устала и перенервничала. Пусть Чичек покажет тебе твою комнату, отдохни немного, разбери вещи. Вечером мы будем отмечать новый год в тихом семейном кругу, ведь это семейный праздник. Мерт, конечно, куда-то сбежит опять, да мой негодник?

Парень шкодливо улыбнулся и подмигнул женщине.

— Хорошо бабушка, я пойду разберу свои вещи, — скромно добавила я, вставая.

— Я провожу ее бабушка, — сказал Мерт.

Выйдя из гостиной, кричащей усыпанным антиквариатом, картинами в золотых рамах и даже чашками из старинного сервиза, мы вышли в холл. Никогда не думала, что комнату можно превратить вот в такой музей, где боишься сидеть, пить чай, а чтобы разлечься на старинном диване нет и речи. Хотя вон Мерт расслаблено сидел. А я с непривычки наверно долго буду ходить туда, как на выставку, если конечно, смогу остаться тут надолго, с условием проживания в змеином террариуме.

Я шла за Мертом и слушала, как он рассказывал о своей жизни. Он учился на экономическом факультете, но также работал и на фирме отца. По его рассказам у него было много друзей, с которыми он проводил время, ходя по клубам, гуляя по ресторанам и не отказывая себе ни в чем.

Когда мы подошли к моей комнате, расположенной на третьем этаже особняка, у меня задергался глаз, потому что я боялась увидеть свою комнату, сделанную в том же стиле, что и гостиная.

Но когда Мерт открыл дверь, мы попали в просторное помещение, с крышей-эркером, выкрашенное в нежный сиреневый цвет. У стены стояла большая кровать, с темным шелковым покрывалом, по бокам от кровати стояли светлые тумбочки, с простыми белыми светильниками, украшенными мелкими фиалками. Так же, в комнате была просторная зона, полностью пустая и стол со стулом у другой стены.

Большое окно напротив кровати, обрамляла легкая белая тюль, а с правой стороны от окна, висела длинная темно-фиолетовая штора.

Подойдя к окну, я обомлела от вида. Дом оказывается стоял прямо на берегу Босфора и вид из окна открывался неописуемый. Чудесный красоты пролив и другой берег города.

В комнате также была отдельная ванная комната и большая гардеробная, для гардероба королевы. Если я вытащу все свои вещи из чемодана, они займут лишь малую часть этого простора.

Комната мне очень понравилась. Я даже не ожидала и не могла подумать, что у меня когда-нибудь будет такая.

Я посмотрела на Мерта и улыбнулась ему самой доброй и искренней улыбкой, на которую могла быть способна в этот момент.

* * *

На праздничный ужин я спустилась в платье нежнейшего пудрового цвета и правильной длины, чуть ниже колена. Свой новый наряд надевать я не стала, чтобы не шокировать свою бабушку уж больно стыдливой длиной.

Большая обеденная зала, была украшена причудливыми новогодними украшениями, сверкающими огнями, а главное достояние нового года — пушистая зеленая ель, занимала большое пространство.

Ель сверкала всевозможными золотыми и серебряными украшениями и была просто великолепна. Я с большим удивлением уставилась на нее, не скрывая улыбки.

— Нравится? Ты наверно таких никогда не видела? — услышала я за спиной насмешливый голос своей сводной сестры. Она плавной походкой прошла в зал и села за украшенный роскошным сервизом стол. Ее взгляд не скрывал ненависти ко мне.

— Ель действительно очень красива. Я очень удивлена, правда. Мне всегда почему-то казалось, что в Турции особо не отмечают этот праздник. Дома, я всегда наряжала ель сама. Мы тоже покупали живую. От дерева разносился потрясающий аромат.

— Ты думаешь мне интересно это слушать? Ты, побирашка, которая приехала не весть откуда. Да ты может и не сестра мне вовсе, а просто охотница за приданным. Не сегодня завтра, ты уберешься из нашей жизни, будто тебя и не было в ней никогда. А мы будем вспоминать это как что-то очень забавное и долго смеяться.

Все это Севги проговорила, глядя мне в глаза, не моргая. Ее слова жалили меня, не хуже укусов гадюки.

Только я успела открыть рот, чтобы ответить ей пару ласковых, как в зал вошла бабушка.

Севги сразу подбежала к ней, ласково обняла и поцеловала в щеку.

— Как у вас тут дела? — спросила Халиме.

— Мы общаемся с Айлин. Она такая милая, рассказывает мне, как отмечает новый год у себя дома в России, да дорогая сестра?

Я, конечно, отпала от метаморфозов этой артистки и от умения быстро прикидываться кроткой овечкой. Ее взгляд теперь был таким добрым, таким понимающим.

— Да сестренка! Я как раз говорила Севги, что я очень рада, что у меня такая красивая младшая сестра.

Пришлось подыграть маленькой змее и мило улыбнуться.

Пока мы одаривали друг друга своей наигранной любовью, в столовую зашли отец с Ясемин.

Ясемин надела длинное изумрудное платье, будто собиралась не на семейный ужин, а на день рождение к тете Вере Кантемировой.

Отец обнял меня, поздравляя с новым годом. Тут же к нему подлетела Севги, сладко мурлыкая отцу на ухо поздравления и признания в любви.

Вдруг началась какая-то суета, чопорной походкой вплыла Зулейха, а за ней молоденькая служанка Чичек, с потрясающе пахнущими блюдами. Мой желудок начал петь голодные серенады.

В столовую вошел мой брат Мерт, появившийся будто из ниоткуда и напугал меня, своим резким возникновением у меня за спиной. Он искренне чмокнул меня в щеку и поздравил с праздником.

Моя новая семья, стала дарить друг другу подарки, смеяться и громко подшучивать друг над другом. А я стояла и чувствовала себя лишней на этом празднике. Еще только в том году, я также смеялась и шутила о своей мамой и Сергеем, когда мы дарили подарки друг другу. Я сидела в домашних трениках на полу и разворачивала мамин подарок, с любовью завернутый в серебряную бумагу.

К моим глазам подступили слезы, еще секунда и я была готова убежать куда глаза глядят, но только не видеть эту семейную идиллию.

Отец вдруг посмотрел на меня и достал из внутреннего кармана пиджака, маленькую коробочку.

— Айлин, это для тебя!

Я немного растерялась, ведь я даже и не подумала привезти никому подарки, потому то не знала, как меня встретят.

— Папа, но я ведь не купила вам подарки.

— Глупости дочка, самый лучший подарок это ты!

Я открыла коробочку. На белой подушечке лежала тонкая золотая цепочка, с подвеской из золота, в виде буквы А, украшенная мелкими рубинами. Украшение было таким милым и так красиво смотрелось в своем изяществе, что я открыла рот от неожиданности.

— Папа, так красиво! Не стоило, это наверно дорого!

— С праздником, моя дорогая!

Он обнял меня за спину и подвел к столу, с потрясающе вкусными блюдами.

Зулейха, плавной походкой подходила к каждому и накладывала в тарелки кулинарные шедевры.

— Айлин, а чем ты занималась в Москве? — неожиданно спросила меня Ясемин.

Я как раз в этот момент успела откусить кусочек долмы, оказавшейся потрясающей на вкус.

— Я в этом году закончила педагогический университет. Помимо учебы, я работала тренером в фитнес-клубе. Эта работа доставляла мне удовольствие. Я вела уроки танцев, а также индивидуальные тренировки с клиентами. Я очень скучаю по своей работе и намерена в ближайшее время начать искать работу здесь!

— В фитнес-клубе? — чуть насмешливо спросила Ясемин, — но у нас не принято в семье Караоглу, чтобы женщины работали, тем более на такой посредственной работе, так как это может испортить наш статус, да Кемаль, дорогой?

Отец слегка напрягся, улыбнулся жене и посмотрел на меня добродушным взглядом.

— Да, женщины в нашей семье всегда занимались благотворительностью в фондах, вот какая у них работа. Но я думаю, мы можем сделать исключение из правил, если Айлин хочет работать, то почему бы и нет? Как ты считаешь мама? — Кемаль с легкой улыбкой посмотрел на Халиме.

— Конечно, для нашей семьи это что-то новое! Когда наша дочка будет работать, да еще и в спортивном зале! — Халиме сделала небольшой глоток воды и продолжила, — Но время идет и все меняется. Мы все-таки, не такая традиционная семья. Тем более, мои внуки постоянно стремятся к чему-то новому и учат нас этому. Я думаю, можно попробовать! — Халиме посмотрела на меня с теплотой в глазах.

— Только вы не подумали дорогая мамочка, что о нас будут говорить наши друзья! Наша дочь и работает в обслуживающем персонале. Тогда пусть она не говорит, что она из семьи Караоглу. Тем более, у Айлин русская фамилия и мне кажется, не надо озвучивать, что она из нашей семьи, — выпалила Ясемин.

А я почувствовала на себе второй змеиный укус за этот вечер.

— Если вам так будет спокойнее, я могу не озвучивать эту информацию никому.

Отец неожиданно бросил вилку на стол. Звякнули рядом стоящие бокалы.

— Об этом не может быть и речи! Ясемин, тема закрыта и решение принято. Если Айлин так будет легче и спокойнее, значит так будет, тем более я одобряю ее решение. И она Караоглу. На днях я займусь сменой ее фамилии.

— Отец, не стоит! Я могу остаться Серовой.

— Решение я уже принял Айлин и не люблю, когда мне перечат, ты поняла меня?

Быстро закусив язык, я кивнула, чтобы больше не нарываться. Турецкий менталитет выплыл во всей своей красе во время новогоднего ужина. Отец из доброго и мягкого, моментально превратился в совершенно другого человека — горячего, не терпящего возражений и даже жесткого!

— Папочка, ты помнишь, что послезавтра у Мурата день рождение? И мы с Мертом приглашены на вечеринку. А у меня нет нового красивого платья! Севги захлопала хитрыми глазами, выпячивая губы.

— Мурат Чакыр? Ты знаешь, что у нашей семьи с его отцом не очень хорошие отношения?

— Ну папа! Мы прекрасно общаемся с Муратом. Вам пора уже помириться и перестать быть конкурентами!

— Ты знаешь, что если это было бы так просто, мы наладили бы наши отношения уже давным давно!

— Папа, так ты купишь мне платье?

Пока я слушала этот диалог, Мерт толкал меня в бок и изображал мне свою сестру. Я же тихо хихикала, стараясь не нарваться на гневный взгляд, кого-нибудь из членов моей семьи.

— Слушай Мерт, она правда твоя сестра? Вы с ней такие разные!

— Ты знаешь, я тоже об этом часто задумываюсь!

— Айлин, тебе тоже надо купить какое-нибудь красивое платье. Вместе с Мертом и Севги, ты тоже пойдешь на день рождение.

Я захлопала глазами, пытаясь понять, куда и зачем мне идти.

— Папа, наверное, не стоит. Меня никто не знает.

— Вот и познакомишься! И платье купи.

— Нет, не надо! У меня как раз есть одно платье.

— Айлин, даже если у тебя все есть, это не значит, что я не могу купить тебе еще. Когда ты захочешь, ты можешь сказать мне и поехать купить то, что понравится тебе.

— Спасибо отец!

— А теперь, если мы все выяснили, откроем шампанское!

Зулейха мастерски открыла бутылку, будто этим занималась всю жизнь. Хотя семья хоть и была современной, но не думаю, что они были любителями алкогольной выпивки.

Длинные прозрачные фужеры, быстро наполнились шипучим напитком.

Отец вышел на большую террасу и все семейство потянулось следом за ним.

На террасе открывался прекрасный вид на залив. Небо окрасилось тысячами огней.

Ко мне подошла моя бабушка и незаметно сжала мою руку. Так начинался мой первый год на другом берегу моей жизни.

Глава 5. Неизвестный именинник.

Айлин.

В Турции не было таких длинных каникул, как в России, поэтому многие второго числа выходили на работу. Мой отец рано уехал в офис, быстро позавтракав чашкой кофе, если это конечно можно было назвать завтраком.

Весь вчерашний день, я провела с Мертом, завалившимся ко мне в комнату без особого приглашения, притащив целый поднос турецких сладостей и большие чайные кружки. Мы почти целый день смотрели какие-то турецкие комедии. Мне сложно было называть эти фильмы комедиями, потому что какие-то шутки, я вообще не понимала и не знала где надо смеяться.

Потом Мерт знакомил меня с домом.

Мы ходили по комнатам большого особняка. Брат показал свою комнату, оказавшуюся большой и уютной. Сделана она была в сером пастельном цвете. Потом, мы как воришки, проникли в комнату отца и Ясемин. Они как раз уехали в гости к какому-то партнеру отца по бизнесу.

Комнату родителей украшала огромная кровать, с вычурной золотой спинкой. Длинные шторы были тоже с позолотой. Комната кричала от вензелей и роскоши.

Видимо Ясемин, обожала золото и все, чуть отдаленно связанное с этим украшением. Мне кажется, даже королева Английская, была бы шокирована таким количеством вензелей и золотых подушек.

Дальше, мы забрели на кухню, где вытащили из холодильника, только что приготовленное турецкое лакомство — сютлач, которое быстро умяли за обе щеки.

Мерт так же показал мне и другие комнаты. Особняк был поистине большим.

Но больше всего мне нравилась большая нижняя терраса, выходившая прямо на Босфор. Там я готова была проводить все свое время, наслаждаясь видами прекрасного города.

Лил не прекращающейся дождь, но эта не очень располагающая к прогулкам погода, не остановила меня в поисках работы.

Как раз вчера, Мерт рассказал мне о фитнес-клубах, в ближайших к дому районах и я хотела наведаться туда.

Обойдя несколько, я сразу получала отказ, в связи с тем, что я пока не имела турецкого гражданства и вида на жительство, являлась по сути туристом из другой страны.

Один из клубов, мне очень понравился. Он был большой, с современным оборудованием, с отличным бассейном и зоной спа. В таком бы я очень хотела работать. Мне понравилось, что там как раз велись все спортивные уроки, преподаванием которых, я занималась в Москве.

Уставшая, голодная и поникшая, я села на берегу, жуя турецкий фастфуд.

Мне позвонил отец.

Сначала я не хотела говорить ему, что у меня ничего не получается найти, но мой расстроенный голос выдал меня. Родитель предложил мне не паниковать и не расстраиваться. И пока я ехала домой на такси, мне как в сказке позвонили из фитнес-клуба и предложили выйти завтра на испытательный срок. Я настолько сильно обрадовалась, что громко рассмеялась, а потом резко приуныла, поняв, что связи отца, сделали свое дело. Я же почувствовала себя просто ничтожеством, ни на что не способным. Но, так как меня пригласили, да и отца я не хотела расстраивать, я все же решила идти завтра на собеседование на работу.

Взглянув на часы, я увидела, что начинаю опаздывать на день рождение, к какому-то там Мурату Чакыру. Нужно было быстро собираться.

Вбежав в дом, я наткнулась на недовольную Зулейху, спускающуюся по лестнице дома вместе с подносом. Забежала в комнату к бабушке, поцеловала ей руку и как сайгак ворвалась к себе в комнату.

Мое новое платье висело в чехле в моем огромной гардеробной.

Быстро надев его, я ощутила себя прекрасной принцессой или может быть все-таки дочерью Кемаля Караоглу.

Платье было достаточно коротким и полностью облегало мою фигуру. Позолоченные нити на платье сверкали в свете ламп, а пояс из сверкающих камней, завершал мой образ.

Волосы, я выпрямила как могла и они ровными волнами опустились ниже лопаток.

В комнату зашел Мерт и замер у дверей.

— Сестренка, ты прекрасна. Севги явно будет в бешенстве, ведь ты смогла ее перещеголять сегодня!

— Не думаю, что Севги позволит хоть как-то себя обойти. Пойдем, я думаю нам пора!

Надев на ноги золотые туфли и сверху накинув мое серое пальто, совершенно не подходившее к образу, мы спустились вниз.

Сестричка в изумрудном платье была прекрасна. Ее лицо, довольное в предвкушении вечеринки, резко вытянулось при виде меня. Она оглядела меня своим уже знакомым презрительным взглядом.

— В этом платье ты похожа на русскую проститутку.

— Спасибо сестра. Главное, что ты сама благодетель в платье с вырезом, практически открывающим срам.

Мерт глубоко вздохнул, давая понять, что участвовать в этом обмене любезностей он не желает и быстрой поступью спустился к ожидающей нас машине с водителем.

Бабушка Халиме, смотревшая в салоне сериал, подошла к нам и пожелала прекрасного вечера.

Когда машина остановилась у пафосного заведения, где отдыхала турецкая золотая молодежь, я поняла, что мне хочется убежать отсюда, куда глаза глядят. Я никогда раньше не посещала такие заведения, где дети богатых родителей, шиковали на золотые кредитки, любезно предоставленные папочками и выплясывали друг перед другом, вертя дорогими платьями и бриллиантовыми побрякушками.

Но кое-как, я взяла себя в руки. Ладно, я выдержу этот вечер!

Севги моментально убежала расцеловываться с подружками и знакомыми девицами в шикарных нарядах. Мерт же, представлял меня, как родную сестру своим друзьям и знакомым, а я ловила на себе удивленные взгляды.

Потом я стала замечать круглые глаза и презрительные лица подруг Севги, осматривающих меня словно музейные критики. Их перекошенные лица, говорили сами за себя. Моя милая сестра ничем не гнушаясь, плела свою сеть, словно паучиха.

То помещение, где начался праздник пока неизвестного мне Мурата Чакыра, было оформлено в сине-голубых тонах. С потолка и стен свисали стеклянные люстры, а между ниш и залов, ниспадали синие и голубые прозрачные занавесы.

У барной стойки горели голубыми огнями софиты.

Отбившись от Мерта и его нескончаемым знакомых, я подошла к бару, и не успев еще открыть рот, чтобы попросить какой-нибудь напиток, как мне быстро сунули стопку с голубой жидкостью. Пока я тупо пялилась то на стопку, то на бармена, пытаясь понять, что мне только что налили, в зале раздались громкие вскрики и голоса, с поздравлениями дня рождения, наконец-то появившегося виновника торжества.

За большим скоплением народа, увидеть именинника я не могла. Только увидела, что рядом вьется высокая, длинноногая блондинка, в коротком сверкающем золотыми камнями платье. Она была красивая, стройная и очень уверенно держала себя. Когда народ, наконец-то расступился, пропуская Мурата Чакыра, в основной зал, к длинным голубым диванам, я обомлела.

Муратом Чакыром оказался тот парень, на которого я уже успела два раза свалиться, на дне рождении маминой подруги и в самолете несколько дней назад.

Ничего не найдя лучше, я быстро отвернулась и опрокинула в себя рюмку с голубой жидкостью, моментально обжегшую мне все внутренности так, что у меня чуть не вылезли глаза.

Так значит вот кто такой Мурат Чакыр!

Человек, чьи глаза преследовали меня уже несколько месяцев.

И у него есть девушка!

Ну конечно, длинноногая, красивая блондинка, с дерзким взглядом и наверно невыносимым характером.

Быстро оглядев зал, стараясь не быть замеченной, я увидела Севги, повисшую на Мурате, в своем зеленом, будто шкура змеи платье. Сестренке похоже нравился этот парень, в которого по ощущениям, были влюблены все приглашенные женского пола.

Откуда не возьмись взялся Мерт, уже слегка навеселе и очень довольный вечером.

— Айлин, дорогая, пойдем я познакомлю тебя с Муратом!

— О нет, нет, братик! Наверно это будет лишним, не стоит! Итак, для всех большой стресс, что в вашей семье, появилась еще одна сестра.

— Я не хочу это слышать! — и Мерт чуть ли не стащив меня с барного стула, схватив меня под локоть, быстро повел меня как раз туда, где стоял Мурат Чакыр, в ужасно модном костюме. Цвет и фасон идеально ему шли. Парень выглядел настоящим красавцем!

Как раз, пока Мурат стоял спиной и мило болтал с каким-то из своих знакомых, а его стройная блондинка, куда-то успела испариться, Мерт быстро похлопав Мурата по спине.

— Мурат, позволь познакомить тебя с одной прекрасной дивой этого вечера!

Мурат развернулся ко мне, стоящей в огнях сверкающих ламп и уставился длинным пронизывающим насквозь мое сердце взглядом. Наверно, в этот раз к нему быстро пришло узнавание. Я же стояла, забыв дышать и шевелиться, будто бы и правда являлась музейным экспонатом, покрывшимся красным румянцем.

Минута знакомства затянулась. Мурат оттаял первым.

— Мы вроде бы уже знакомы, условно! Мое имя, ты наверно уже слышала. Но как зовут тебя?

— Айлин! Айлин Серова! Нет, то есть Айлин Караоглу!

На лице Мурата скользнуло удивление, и он повернулся к Мерту. Брат растягивал рот в широкой улыбке.

— Мерт, когда ты успел жениться?

— Брат ну ты даешь! Ты же знаешь, что меня не женишь. Я знатный холостяк и романтик! Мне интересно, где вы успели познакомиться, когда Айлин, только прилетела?

— Мерт, это долгая история.

— Это моя сестра, Айлин Караоглу. Оказывается, у моего отца есть дочь, о которой никто и знать не знал! И да, не смотри на меня так, это похлеще турецкого сериала.

Мурат продолжал рассматривать меня, скользя взглядом своих темных глаз по раскрасневшемуся лицу, а я таяла внутри как мороженое на тридцатиградусной жаре.

— Мне очень приятно познакомится, Айлин! Странно, что в третий раз ты не свалилась опять в мои объятия.

— Сегодня я постаралась тебя удивить. Шучу! Хотя я и не знала, к кому я иду на день рождение.

— Мурат, дорогой! Кто эта девушка? Представь меня тоже ей.

Лицо Мурата исказилось, когда к нам подошла длинноногая блондинка.

— Это Айлин Караоглу, сестра Севги и Мерта! А это, Гюнеш Оздемир!

— Сестра Севги? Но как это возможно? Ничего себе, какие секреты скрывает ваша семья! Вечер начинает быть интересным. — Гюнеш улыбнулась хищной улыбкой, готовой всеми своими белыми зубами, вцепиться мне в горло.

— Очень приятно познакомиться Айлин, а я Гюнеш, девушка Мурата!

— Мне тоже очень приятно познакомиться Гюнеш!

— Мурат, дорогой, нам надо выпить за воссоединение семьи Караоглу! И конечно за твое день рождение, любимый!

— Гюнеш, мне кажется, что ты уже достаточно выпила.

— Нет дорогой! Мне ужасно интересно откуда взялась еще одна сестра! Айлин, расскажешт нам? — чуть понизив голоса сказал Гюнеш. — Неужели, господин Кемаль, такой прекрасный семьянин, закрутил роман на стороне? И как Ясемин позволила этому случиться?

— Гюнеш, это не наше дело! Мне кажется, тебе пора сходить в уборную и поправить макияж, — Мурат посмотрел на нее с таким лицом, что его испугалась не только Гюнеш, но и я.

Турецкие мужчины, порой могли смотреть так, что дрожали поджилки!

— Хорошо, дорогой, как скажешь.

Девушка нехотя отлипла от парня и плавной походкой, отошла от нас, при этом помахав рукой каким-то знакомым.

— Извини ее Айлин!

Мурат чуть прищурился.

— Все нормально, ничего страшного.

Из динамиков потянулась медленная, турецкая песня. Пары потянулись на небольшой танцпол, окруженный синеватыми прожекторами.

Мерт исчез в один миг, быстро пригласив симпатичную девушку с кудрявой копной каштановых волос.

— Не хочешь потанцевать? Я приглашаю тебя. Честно говоря, я не великий танцор, но обещаю не наступать тебе на ноги!

— От такого приглашения сложно удержаться, — добавила я.

Мурат взял меня за руку, а второй приобнял. Музыка медленно обволакивала всех танцующих. Я не могла оторвать взгляда от Мурата. Он тоже смотрел прямо мне в глаза. Мне казалось, что время остановилось и все присутствующие просто растворились в этой музыке.

— Надеюсь, ты не упадешь во время танца? — спросил Мурат и я тихо рассмеялась.

— Я постараюсь не делать этого! В моем первом падении виновато длинное платье и кавалер, слишком сжавший мою руку.

— В тот вечер, я был ужасно злой. Наш столик оказался занят и нас попросили занять свободный, в зале, где проходило день рождение. Тогда, мой разговор с отцом, закончился не так как мне хотелось, еще вдруг ты свалилась мне прямо в руки! Извини, надеюсь ты не обиделась на меня тогда!

— Нет! Я просто немного была в шоке, от моего фиаско с танцем.

— Я до сих пор под впечатлением, от того, что ты из семьи Караоглу. Ведь, ты так отлично знаешь русский язык.

— Наверно, потому что я выросла и жила в России, а моя мама была русской. Так получилось, что отец до женитьбы на Ясемин, любил мою маму. Но обстоятельства сложились так, что им не суждено было быть вместе. Но появилась я — плод их любви, — рука Мурата слегка коснулась моей голой спины, и я напряглась, продолжая свой рассказ, — я старшая среди отпрысков Караоглу. Так получилось, что я приехала к отцу. Сейчас я живу в большом доме, похожем на замок.

— Наверно что-то случилось, раз ты приехала сюда. Но, ничего не говори. Наслаждайся моментом этого чудесного вечера. Музыка и правда прекрасна.

Мурат очень нежно держал мою руку и так же нежно и катастрофически близко прижимал меня к себе. Музыка закончилась. Когда мы обернулись к залу, то увидели десятки глаз, смотрящих на нас. Среди них была Гюнеш и моя сестра, что-то нашептывающая ей.

— Извини, мне надо в туалетную комнату.

Я быстро ретировалась, чтобы не чувствовать на себе вереницу взглядов, лапающих меня и с ненавистью смотревших в след.

В дамской комнате я плеснула на лицо холодной воды и посмотрела на себя в зеркало. Мои глаза горели сумасшедшим огнем. Таких эмоций я не чувствовала никогда. Теперь мне не уснуть, вспоминая этот танец. Но завтра я спущусь на землю. А сегодня мне хочется еще немного посмаковать прекрасный момент моей жизни.

Выйдя из туалетной комнаты, я решила найти Мерта, чтобы не оставаться совсем одной. В баре я взяла шампанского и как раз хотела пройти в основной зал, как путь мне преградила Гюнеш.

— Смотрю, ты времени даром не теряешь, малышка! — она быстро схватила меня под локоть, и мы оказались в небольшой нише, между баром и основным залом.

— Прости? — я быстро сдернула ее руку. — Мне кажется, но сегодня тебе пора завязывать с этим голубым напитком.

— Кто ты такая, чтобы заигрывать с моим Муратом? Просто дворняжка! Севги, мне все рассказала про тебя! Ты просто недоразумение их жизни! Скоро Кемаль поймет, что ты приносишь им несчастья и выкинет тебя обратно туда, откуда ты приехала!

— Приношу несчастья? Каких мистических передач ты пересмотрела?

Мурат сам пригласил меня потанцевать. Не знаю, что наговорила тебе моя сестра, но я ничего не имею против вашей пары. Я не охочусь за чужими мужчинами.

— Я еще покажу тебе, как пытаться забрать у меня то, что принадлежит мне.

Как раз в этот момент официант нес на подносе в основной зал стопки с голубым напитком. Гюнеш дернула поднос и содержимое стопок повалилось на меня, окрашивая мое золотистое платье в сине-голубой цвет. Рюмки посыпались под ноги и стали со звоном разбиваться об пол. Осколки разлетелись в разные стороны, и парочка из них врезалась мне в ноги.

Я застыла в молчаливом оцепенении, пытаясь справиться с гневом и болью, обступившей меня.

Наступила гробовая тишина. Выйдя из оцепенения, я увидела застывшего в проходе Мурата. Ничего не придумав лучше, я быстрым шагом пошла к выходу, в платье, превратившимся из серебристо-золотого, в синюю мокрую тряпку.

— Айлин, постой! Постой тебе говорю!

Я услышала громкий оклик Мурата. На правах хозяина вечера, парень хотел извиниться. По крайней мере, мне так показалось!

Но я оказалась проворней молодой лани и быстро поймала такси.

Машина сорвалась с места, увозя меня в место, которое я пока не привыкла называть своим домом.

Я обернулась. В заднем стекле машины, я увидела Мурата, выбежавшего на дорогу и смотревшего в сторону отъезжающего такси.

Когда такси остановилось у особняка, я медленно вышла из машины. Дождь изливался стеной. Встав у крыльца, я подняла глаза к небу, купаясь в ледяных каплях сильного ливня.

В доме как обычно горел свет. Меня встретил отец, неожиданно появившись в холле.

— Дочка, что с тобой случилось? — он подлетел ко мне, осматривая мой нелицеприятный вид.

— Просто недоразумение отец. Пожалуйста не волнуйся. Поднос, с напитками нашел свое пристанище на моем платье.

— Но как это произошло?

— Гюнеш, девушка Мурата Чакыра, совершенно случайно задела его.

— И ты хочешь, чтобы я в это поверил?

Мужчина удрученно приподнял бровь.

— Отец, это правда, не волнуйся! Я очень устала и хочу лечь спать!

— Как ты доехала так? А где Севги и Мерт?

— Они остались на дне рождении. Я не хотела им портить праздник своим видом. Мое пальто наверно привезут они.

— Посмотри, у тебе в ноге осколок! Пойдем надо срочно вынуть его и обработать рану.

— Отец, прошу тебя отдыхай, я все сделаю сама!

— Почему ты такая упрямая?

— Наверное в тебя!

Родитель устало улыбнулся. Мы прошли на кухню, где в аптечке лежала перекись и салфетки.

Отец аккуратно вынул из моего колена мелкий осколок от рюмки. Кровь, немного потекшая по колену, остановилась после того, как ранку обработали перекисью.

— Отец, спасибо тебе большое за то, что помог с работой.

— Ты моя дочь! Я готов всегда тебе помогать, если вижу разумные действия и поступки. Если тебе сейчас хочется работать, то я не против. Главное, чтобы ты чувствовала себя счастливой. Пойдем, тебе надо отдохнуть!

Отец проводил меня до комнаты и ласково обнял.

— Я не хочу, чтобы ты что-то скрывала от меня. Я твой самый близкий человек и мне всегда будет в радость выслушать тебя и помочь.

— Спасибо папа.

Мужчина поцеловал меня в макушку и пожелав спокойной ночи, ушел к себе в комнату.

Я закрыла дверь на замок, чтобы меня не беспокоили до утра. Сняла свое платье, которое так мне нравилось и бросила его в мусорное ведро. Восстановлению оно, явно не подлежало.

После горячего душа, под струями которого я дрожала как осиновый лист, пытаясь согреться и выкинуть из головы этот случай с подносом, я легла в теплую постель.

Мурат.

Я чувствовала в своем сердце трепет. Этот танец я запомню на всю жизнь.

Как жаль, что в его жизни была Гюнеш. Мне оставалось только забыть этого человека, сумевшего затронуть мое сердце и прикоснуться к нему так глубоко!

Завтра начнется новый день, где будет новая работа, новые люди и не будет больше мыслей о Мурате Чакыре.

Следующий день начался с мыслей о Мурате Чакыре и преследовал меня постоянно, словно жужжащий комар.

Я думала о нем, когда работала в данс классе и на силовой тренировке с группой, я не переставала думать о нем, когда отбивала со всей силы грушу, представляя не только Мурата, но и мерзкую Гюнеш. Его взгляд преследовал меня, когда я под конец дня плавала в бассейне, ныряя так глубоко, как только возможно, пытаясь отделаться от парочки образов, мельтешащих перед моими глазами.

Когда мой рабочий день был закончен, я усталая вышла с работы, почувствовав удовлетворение, что могу теперь не зависеть от семьи. Желания домой ехать не было, потому что видеть взгляды презрения, вперемешку с жалостью от моих близких, были выше моих сил.

Проверив баланс на карте, я поняла, что моих сбережений достаточно, чтобы обновить свой гардероб.

Такси привезло меня в ближайший торговый центр, где я с удовольствием погуляла, выпила вкусный кофе с кремовым пирожным, купила пару легких свитеров, две пары джинсов, новую шапку и легкий шарф. Пока я радовала себя покупками, мне успели позвонить мой брат, поинтересоваться моим самочувствием и мой отец с вопросами, все ли у меня хорошо и как проходит мой день.

Дома стояла тишина. Видимо, все разошлись по своим комнатам. Из зала для отдыха, где обычно собиралась семья за просмотром новостей или сериалов, раздавался звук телевизора.

— Айлин, дочка, это ты?

Я услышала голос бабушки Халиме. Она отдыхала на большом мягком диване, попивая ромашковый чай и смотря очередную серию мыльной оперы.

— Да бабуля, вот только приехала.

Я села рядом с ней, утопая в мягкости дивана.

— Как прошел твой первый рабочий день?

Бабушка отставила чашку с чаем и с любовью посмотрела на меня.

— Очень хорошо. Я так давно не занималась и поняла сегодня, как соскучилась по своей работе. Она мне приносит удовольствие и удовлетворение. Мне нравится заниматься с другими людьми, помогать им тренировать тело.

Я улыбнулась усталой улыбкой.

— Дорогая, Кемаль сказал, что ты вчера пришла расстроенная и твое платье было испорчено.

— Да, с платьем вышел небольшой конфуз. Случайность, можно так сказать!

— Дочка, я же вижу печаль в твоих глазах. Ты можешь поделиться со мной, а я как смогу поддержу тебя.

Бабушка Халиме взяла мои руки в свои теплые ладони, привлекая меня к себе.

— Гюнеш, девушка Мурата, у которого было день рождение, приревновала меня к нему. Если не вдаваться в подробности, она сильно понервничала и решила, что мне пора искупаться в синем напитке. К ее радости, официант нес его на подносе. Вот и вся трагическая история!

— Хм! По рассказам Севги, Мурат несколько раз сходился и расходился с ней. Любви там особой нет, есть только выгода и расчет! Отец Мурата хочет объединить бизнес с отцом Гюнеш. К сожалению, до сих пор в этой стране, есть такие фиктивные браки, — бабушка задумчиво откинулась на спинку дивана, — Мурат хороший молодой человек. Когда Кемаль дружил с его отцом, наши семьи часто общались и были дружны. Дочка, тебе понравился Мурат?

После слов бабушки, я напряглась.

— Бабушка, нет, не думаю, что он понравился мне. Да и как мне может понравится человек, если я его толком не знаю? Тем более, у него есть девушка. Это невозможно!

— Ты знаешь дорогая, когда-то твоя бабушка вышла замуж по расчету, потом твой отец. Да, мы по-своему были счастливы, у нас рождались дети и это давало нам успокоение и отдушину. Но твой отец так и не смог забыть Елену, и я часто вспоминаю свою любовь. Я думаю, как бы сложилась моя жизнь, встань я поперек судьбы. Наверно, я была бы счастлива с любимым человеком. И твой отец тоже. Спустя столько лет, я понимаю, что я была не права, когда не защитила своего сына, не дала ему жить, как он хотел бы. — Халиме со всей серьезности посмотрела мне в глаза. — Сейчас, когда я вижу своих внуков, смотрю на вашу молодость, ваши влюбленности, я понимаю, что не позволю жениться вам не по любви. Я не хочу, чтобы вы страдали из-за прихотей родных. И если тебе Айлин кто-то понравился, и ты увидишь и почувствуешь, что эта любовь наполняет вас обоих, не губи эти чувства, хотя бы попробуй сделать все возможное, чтобы попробовать быть счастливым.

Я смотрела на бабушку, такую добрую, мудрую и понимала, что она уже успела полюбить меня. Я обняла ее и прижалась к ней, ощущая все тепло, исходящее от нее.

— Бабушка спасибо тебе. Мне так было необходимо твое тепло.

— Я тоже люблю тебя, моя девочка. А сейчас тебе следует хорошенько отдохнуть, дорогая.

Еще раз поцеловав женщину в щеку, я поднялась к себе в комнату, предварительно постучав к Мерту, но его в комнате не оказалось.

Войдя к себе, на тумбе возле кровати, я обнаружила кредитную карточку, с запиской от отца, где было написано — «отказы не принимаются». Оставалось только вздохнуть.

Глава 6. Твоя любовь — как генетическая потребность.

Мурат.

Он думал об Айлин. Еще не одна девушка, не вызывала в нем такой трепет в сердце.

Когда она упала к нему в объятия в первый раз, он особо не обратил на нее внимания, да еще и настроение было ниже плинтуса. Деловые поездки с отцом по разным городам выматывали его больше, чем тренировки перед боем.

Увидев ее в самолете, он лишь усмехнулся превратностям судьбы. Он узнал ее тогда. Ее пышные кудрявые волосы и огромные голубые глаза, одновременно проникали в само сердце своей естественностью и красотой.

Тогда в полете, когда увидел ее второй раз, он думал о ней, немного надменно и свысока. Девушек в его жизни всегда хватало. Они липли к нему сами — красивые и не очень, стройные и пышнотелые, блондинки и брюнетки. Вокруг крутились одни деньги, дорогие машины, бриллианты и золотые часы. Те, с кем он встречался, предпочитали дорогие рестораны, VIP кинотеатры, показные выходы в свет, чтобы засветиться в какой-нибудь уличной газетенке. Порой, его тошнило от этого фарса, и он неистово отбивал грушу и не щадил свое тело на тренировках. Мурат обожал бои без правил, на которые ходили любители жаркой обстановки, крови и ставок. Ему приносило удовольствие драться с соперником, наносить удары, слушать рев толпы. А когда били его, хотя он был хорошим бойцом, он тоже получал удовольствие, потому что, как ему казалось, эти удары выбивали всю дурь, накапливающуюся в его горячей голове.

В боях он был силен. На него часто делали ставки. И любители почесать кулаки, были часто заинтересованы помериться с Муратом силой.

Он ненавидел фарс, окружающий его вокруг. Ему хотелось просто тепла, искренних объятий. Ему просто хотелось делать то, что он хотел.

Отношения с отцом были натянутыми. Семейный текстильный бизнес, большая фабрика по изготовлению тканей, куча конкурентов на рынке. Отец жил на работе и был похож на искателя золота на рудниках. Возможно, если бы в семье был не один ребенок, то родитель бы так не давил на Мурата семейным бизнесом. Но выбора не было и Мурат, по настоянию отца, встречался с партнерами, ездил по разным странам, занимался заказами, постоянно держал руку на пульсе. Расслабление ему доставляли только бои, которые происходили не так часто, как хотелось и увлечение музыкой. Мурат любил игру на гитаре.

Порой, он закрывался в своей комнате, играл любимые мелодии или пытался сочинять новые. Музыка успокаивала его и часто напоминала о матери, обожающей петь и играть на фортепьяно.

Мать умерла пять лет назад. Рак легких задушил ее буквально за несколько месяцев. Жизнерадостная, красивая женщина, сгорела в один момент, оставив после себя пустоту, намертво поселившуюся в их доме. Отец Мурата, чтобы не давать себе переживать боль утраты, ударился в работу с головой и того же хотел от сына. Он думал, что работа сможет стереть боль от потери, неожиданно произошедшей в их жизни. Но Мурат, которого смерть матери просто потрясла, выбивал свою боль кулаками в боях, чем очень нервировал отца. Отец Мурата Осман, не поддерживал сына в его увлечении. А когда узнал, что бои были не легальными, разразился страшный скандал.

Отца и сына откинуло друг от друга в разные стороны. Они стали словно чужие, только работа объединяла их.

Пару лет назад, Осману пришло в голову женить дочь господина Йылмаза Оздемира на своем сыне. Брак был бы очень выгодным для их бизнеса. Ведь обе семьи занимались текстильной промышленностью и объединение двух больших фирм привело бы к образованию целой империи.

Мужчина боялся слишком сильно давить на сына с женитьбой, так как Мурат имел своевольный характер, поэтому Осман и отец Гюнеш решили, что дети могут пока встречаться, так как были еще молоды.

Но молодой человек совершенно не хотел быть с Гюнеш, которая, наоборот, проявляла сильное внимание. Всегда приходила сама, напрашивалась быть с ним, появлялась на боях, когда он не позволял и рассказала половине Стамбула, что они с Муратом вместе.

Несколько раз они расходились, и Мурат ставил условие отцу, что свадьбы не будет, потому что к Гюнеш он не испытывал чувств. Он много раз давал ей понять, что ничего не чувствует к ней, встречаясь с другими девушками. Да, он вел себя, как подонок. Но Гюнеш, будто не замечая ничего вокруг, возвращалась опять, словно Мурат был для нее идеей фикс.

Порой парень чувствовал себя зажатым в оковы, которые готовы были раздавить его в самый неожиданный момент. От партнеров он ждал выгоды по работе, они от него требовали того же.

Отец стал совершенно чужим человеком. Казалось, он не ставил жизнь сына ни во что и ему было совершенно начхать на его желания и увлечения. Гюнеш, постоянно достающая звонками, неожиданными визитами и совершенно не желающая понять, что ни отношений, ни свадьбы не будет.

Мурат устал от этого нескончаемого круговорота.

На свое день рождение он совершенно не хотел идти, но друзья уговорили его закатить праздник, чтобы немного отвлечься и расслабиться.

Гюнеш, которую он не хотел видеть на своем дне рождении, приехала с доводами что лучше ей быть с ним на людях, чтобы не расстраивать отца, тем самым показав, что они вместе. Она не затыкалась половину вечера, и он не выдержал, согласился.

Когда он увидел Айлин в коротком золотистом платье, то обомлел и не поверил своим глазам. Она стояла перед ним, освещенная огнями софитов, красивая, с нежной улыбкой. Она нервничала, это чувствовалось в ее скованных движениях и легкой испарине на лбу. Захотелось прикоснутся к ней, убежать с этого нелепого праздника, целовать ее мягкие губы, вдыхать запах ее волос.

Он пялился на нее как дурак. Сначала напрягся, что она жена Мерта, уже готов был наброситься на него, еле сдерживал свои разбушевавшиеся чувства, неизвестно откуда взявшиеся, но когда узнал, что она его сводная сестра, расслабился.

Вклинившаяся в разговор прилипала Гюнеш, ужасно разозлила его своими бестактными вопросами. Он видел, как Айлин напряглась, чувствуя себя не в своей тарелке. Отправив длинноногую стерву в дамскую комнату, он хотел лишь одного, коснуться Айлин.

Как раз заиграла медленная музыка и не придумав ничего лучше, он пригласил ее на танец.

Она согласилась. Мурат нежно прижимал ее к себе, шутил и не мог отвезти от нее своего взгляда. Она тоже смотрела на него не пряча взгляд, будто хотела насмотреться, впитать в себя его образ.

Ему нравилось обнимать ее, защищать от внешнего мира. Она была прекрасна в своей простоте, словно не знала, что такое пафос и фарс.

С ней ему вдруг захотелось быть собой, он даже нервничал, хотя, как ему казалось раньше, его было сложно удивить.

Музыка оборвалась. Айлин, увидев десятки устремленных на них глаз, быстро ретировалась в дамскую комнату, а его окружили друзья.

Когда он увидел, как Гюнеш опрокинула поднос с синим пойлом на Айлин, на миг растерялся.

Девушка быстро вышла из заведения, а на него бросилась Гюнеш, пытаясь обнять и оправдаться, называя этот мерзкий поступок случайностью. Ему хотелось выбить из нее всю дурь и размазать ее голову об стену. Раньше так никто не выводил Мурата как Гюнеш, даже его соперники в бою.

У него никогда не возникало и мысли ударить девушку, но то, что он увидел в тот момент, просто сорвало его крышу. Проявив колоссальное самообладание, он резко скинул руки Гюнеш и выбежал на улицу.

И не успел. Такси, увозило Айлин. А он стоял как дурак под струями усилившегося дождя и понимал, что готов задушить любого за эту девчонку.

На следующий день, он не находил себе места. Еще Гюнеш названивала половину дня. Мурат не выдержал и заблокировал ее номер.

Он пытался дозвониться до Мерта, чтобы узнать, как Айлин, но Мерт не брал трубку, скорее всего отсыпался, после веселого вечера.

Севги он даже не собирался звонить, так как чувствовал нутром ее неприязнь к сводной сестре, да и как-то по дурости в один момент, оказал ей знаки внимания и сделал пару комплиментов. Она тогда подумала, что нравится ему. А он лишь просто поиграл на ее чувствах. После того случая, Мурат старался не пересекаться с Севги. Потом все успокоилось. Но все равно лишний раз напоминать о себе, желания не было.

Под вечер позвонил Джан, друг Мурата, который организовывал бои. Он сказал, что с Муратом хочет биться Дженк. Мурат был наслышан про Дженка. Сумасшедший парень, этакий любитель искать приключения на свою голову. Дженк был частым победителем и сильным соперником. Его боялись, так как он заводился с пол оборота, мог начать драку даже в пафосном ресторане. В свое время его обвиняли в избиении какой-то девушки, но дело быстро закрыли, сняв с него все обвинения. Но след остался, и многие девушки боялись с ним встречаться, стараясь лишний раз не попадаться на его пути.

Он любил захаживать в публичные дома и развлекаться там. Знакомые говорили, что даже в публичных домах, не особо кто-то желал с ним проводить время, даже за большие деньги. Дженк был жестоким, не признающим отказов и поражений.

В другой раз, Мурат отказался бы от боя с Дженком, но в этот день у него чесались руки. Ему было необходимо выплеснуть свою накопившуюся злобу, за вчерашний поступок Гюнеш.

Бой был тяжелым. Мурат чувствовал силу в сопернике и еще какую-то дикость, перемешивающуюся с безумием. Дженк очень сильно ударил Мурата в солнечное сплетение, что тот на миг задохнулся. Следующий удар прошел по щеке, рассекая ее. От сильного удара брызнула кровь. Мурат ощутил, как удар оглушил его. Рев толпы отдавался в стороне, давил на голову, раздражал.

Дженк сделал выпад и применил удушающий прием. Горло резко сдавило и воздух перестал попадать в легкие. Но Мурат не привык проигрывать. Собрав все силы, на какие только был способен в этот момент, он перевернул соперника на жесткий пол ринга.

В Мурате взыграло безумие, он лупил соперника по лицу, разбивая в кровь глаза, нос, губы, пока Дженк, обессиленный и поверженный, не ударил три раза по полу. Мурат откатился от него, тяжело дыша, не чувствуя удовлетворения и чувства победы.

— Ты еще пожалеешь гаденыш! Запомни, это не конец! Я жду реванша! — сказал Дженк, выплевывая кровь на поверхность ринга и безумно смеясь.

Мурат, не стал отвечать на реплики безумца, только какое-то предчувствие зашевелилось внутри. Он быстро отогнал от себя глупую панику.

К нему подошли его друзья, рьяно болевшие за него. Среди них оказался Мерт.

— Брат поздравляю тебя с победой! — брат Айлин похлопал Мурата по спине. — Ты был на высоте и отлично отдубасил этого придурка!

— Мерт, спасибо брат! Вчера мы так и не поговорили. Гюнеш обидела Айлин. Мне бы хотелось извиниться перед ней. Я звонил тебе сегодня, но ты видимо спал.

Парень поднял брови и на его лице показалось подобие улыбки, с легкой заинтересованностью.

— Так вот в чем дело! Я так и подумал, что сестра не сама на себя опрокинула целое голубое ведро. Поэтому, она так быстро сбежала. Мне не удалось поговорить с ней сегодня. Когда я проснулся, она уже была на работе.

— На работе? — Мурат был удивлен.

— Да, отец помог ей устроится в фитнес-клуб, куда обычно мы все ходим. Она работает там фитнес инструктором. Сегодня был ее первый рабочий день.

— Спасибо, что сказал! Я, возможно, зайду завтра, позанимаюсь там.

— Ты уверен, что теперь можешь заниматься? Смотри как Дженк разукрасил тебя.

Мерт подозрительно посмотрел на лицо Мурата и прищурился.

— До завтра все пройдет, я приложу лед. А теперь, наверно пойду. Этот поединок вымотал меня.

— Хорошо братишка, увидимся. Желаю удачи с сестрой! — Мерт подмигнул мне, улыбаясь озорной улыбкой.

Лицо горело от удара, а костяшки пальцев саднили так, что их больно было разжать. Мурат прикладывал лед, пытаясь обезболить избитое лицо.

На утро щека раздулась. Порез оказался глубоким. Его желание пойти сегодня в фитнес-клуб, потерпело фиаско. Не мог он встретиться с Айлин с таким разукрашенным лицом.

Пришлось отлежаться дома, смотря глупые комедии и жуя поп-корн. Отец звонил с работы, спрашивал, почему тот не вышел. Он сослался на головную боль. Не хотелось слушать упреки отца, о том, что он опять участвовал в бою.

Он думал о ней. О девушке из России, которая по непонятным ему причинам, покинула родную страну, приехала, по сути, к чужим людям. И при чем не села на шею отца, прося пополнять золотую кредитку, а пошла работать, в независящее от отца место работы. А он ей позволил.

Кемаль, ее отец, был по своей сути, добрым человеком. Он не наглел в бизнесе и не шел по головам. Он занимал большую нишу в текстильном сфере.

Конечно, это бесило отца Мурата, который после смерти матери, совсем помешался на идее быть круче всех. А раньше они дружили, ездили вместе на рыбалку, отдыхали от семей и работы.

Осман, его отец, был раньше другой. Он любил свою жену, постоянно старался радовать ее. Мурат хотел всегда такую же семью, в какой он вырос счастливую и любящую. Только вот все изменилось, не стало матери, не стало и того отца, любившего Мурата таким, какой он есть.

Мурат не заметил, как за мыслями об Айлин и его отце, он провалился в сон.

* * *

Он увидел ее в зале. Она усердно занималась на тренажерах, а потом так же усердно отбивала грушу. Мурат следил за ней как маньяк за своей жертвой или как школьник, которому нравилась одноклассница.

Она была невысокой. Одежда для тренировок, отлично подчеркивала ее спортивную, но не перекаченную фигуру. Ее волосы были собраны в тугой хвост. Пот струился по ее груди и спине. Мурат ненароком заулыбался, когда увидел, как она помогала кому-то в зале, а потом заливисто рассмеялась.

Поняв, что ведет себя как последний идиот, он вышел из укрытия.

— Айлин, привет! — Мурат медленно подошел к девушке.

Она вздрогнула от неожиданности и быстро повернулась. Ее глаза округлились при виде Мурата, на щеках появился румянец. Ее взгляд скользнул по его рассеченной щеке.

— Привет! Что ты тут делаешь? — спросила она.

— Мерт сказал, что ты теперь работаешь здесь, вот я и пришел, чтобы встретиться с тобой и извиниться за поступок Гюнеш. Я прошу прощения у тебя за ее выходку.

Айлин кивнула в сторону пореза.

— Что у тебя на щеке? Гюнеш успела и тебе устроить веселый вечер за то, что ты танцевал со мной?

— Нет, это не она! Подрался пару дней назад, — Мурат уклончиво махнул рукой и слегка потрогал затянувшийся порез.

— Подрался?

— Да, иногда я участвую в боях без правил. Мне приносит это разрядку и удовольствие.

— Удовольствие? Не думала о том, что набить кому-то лицо принесет удовольствие.

— Но ты же бьешь грушу? — Мурат улыбнулся ей.

— Но это не одно и тоже! — Айлин помолчала, а потом продолжила. — Мурат, ты не обязан извиняться за свою девушку. Эта тема закрыта. Но если тебе станет спокойнее, то я принимаю твои извинения. А сейчас, я хотела бы сходить в душ, если ты не против и поехать домой.

Айлин посмотрела прямо в глаза Мурату, твердым взглядом, не принимающим возражений.

— Подожди, постой минуту. На самом деле, я хотел увидеть тебя. Если у тебя есть время после работы, я хотел бы пригласить тебя куда-нибудь и все объяснить. Или позволь хотя бы довести тебя до дома. Ты немного не верно все поняла! Пожалуйста! — Мурат вдруг понял, что никого никогда не просил, чтобы ему уделили время. Обычно все было наоборот.

Айлин на секунду задумалась, миллион сомнений пробежало у нее на лице. Потом она устало провела правой рукой по лбу.

— Хорошо Мурат. Я приму душ и буду готова через полчаса.

Она бросила на него мимолетный взгляд и удалилась в сторону душевых.

Айлин.

Машина Мурата была припаркована прямо возле выхода из клуба. Дорогая, черная, блестящая. Увидев меня, молодой человек вышел из нее и открыл дверь. На секунду я застыла, но сделав глубокий вдох, села внутрь.

В салоне играла легкая музыка и вкусно пахло дорогой туалетной водой. Я нервничала и старалась всеми силами не показывать своего волнения. Внутри меня эмоции клокотали, будто жерло вулкана, готовое разлиться своей горячей лавой.

Пока я мылась в душе, я так усердно терлась мочалкой, что кожа стала красной и начала саднить.

— Ты не против поехать где-нибудь посидеть? — спросил меня Мурат, отъезжая от места моей работы.

Он был одет в джинсы и теплую спортивную кофту. На голове у него была модная кепка черного цвета, которая ему очень шла.

— Нет, если тебе не сложно, отвези меня домой.

— Хорошо, как скажешь, — Мурат вздохнул, не удовлетворенный ответом. — Айлин, еще раз прошу прощение за поступок Гюнеш. Это было отвратительно. Наши отцы давно себе вбили в голову, что им выгодно нас поженить. Мы несколько раз расходились. Я не хочу быть с ней. А она считает, что мы до сих пор встречаемся и готова каждому столбу говорить об этом, когда это давно не так! Я не вижусь с ней, только если это какой-то выход с друзьями. Если я иду куда-нибудь, она обязательно оказывается там!

— Почему тогда ты не можешь объяснить ей так, чтобы она поняла? — вздохнув сказала я, следя за быстро мелькающими огнями за окном.

— Я объяснял ей уже сотни раз, но это сложно сделать! Я устал от этой ситуации!

— Почему ты оправдываешься передо мной, человеком которого знаешь один день? — я посмотрела на Мурата, — хорошо, ты извинился за то, что Гюнеш покрасила мое платье в голубой цвет. Но твоя личная жизнь не должна меня волновать!

— Да ты права, но пойми меня! Я не знаю, что со мной эти дни. Я все время думаю о тебе, — отвлекаясь от дороги, парень мимолетно посмотрел на меня и смущенно улыбнулся, — как бы это не прозвучало глупо и неожиданно, но ты нравишься мне. Очень! Я хотел бы ближе с тобой познакомиться, если ты не против! Позволь мне пригласить тебя куда-нибудь! Я обещаю, мы проведем прекрасно время. Я могу показать тебе город, если ты хочешь!

Мурат, смотрел то на дорогу, то на меня. Когда он признавался в своих чувствах, машина встала в пробку и его слова зависли в немой тишине. Он ждал от меня ответа. Знал бы он, что я думала о нем все эти месяцы, с первой встречи. Но сказать ему я этого не могла.

— Мурат, не надо! Не думаю, что твой отец будет в восторге от того, что ты проводишь время со мной.

— Да мне чхать на отца! — парень разозлился и в его глазах вспыхнул огонь. — Я сам решаю свою жизнь, достаточно и того, что я работаю как вол на его работе, полностью игнорируя свои желания.

Машина как раз въехала на улицу, где стоял мой дом и остановилась у ворот.

— Останови пожалуйста здесь. Я не хочу, чтобы тебя видела моя семья. Не хочу расспросов, — я отстегнула ремень безопасности и посмотрела на парня, — Мурат, мне сложно сейчас тебе дать какой-либо ответ, потому что я видела другое. Я видела рядом с тобой влюбленную девушку. Она вела себя так, словно вы очень близки и давно вместе. А ты и не старался показать обратное. Поэтому мне нужно время, чтобы осознать твои слова. Доброй ночи!

Я открыла дверь машины, но Мурат схватил меня за руку и притянул к себе. На секунду наши лица оказались очень близко друг от друга и я ощутила дыхание Мурата на своем лице. Мой взгляд помимо воли задержался на его губах. Хорошо, мне хватило ума зазывно не облизать свои губы.

— Айлин, я не умею сдаваться. Я хочу, чтобы ты знала, что успею надоесть тебе, пока ты сама не захочешь быть со мной.

Его слова заставили мое сердце забиться с угрожающим пульсом, а на коже побежали мурашки.

— Ничего подобного не будет, — ответила я, не сводя с него взгляд. Я просто нещадно тонула в этих глазах, я плавилась, словно плитка шоколада.

— Ты сама захочешь быть со мной, вот увидишь. — Мурат улыбнулся хищной улыбкой, а я, испугавшись, что натворю неприличных дел, вырвала руку и вышла из машины, хлопнув дверью.

Заходя в дом, оборачиваться я не стала, хотя чувствовала, как его взгляд прожигает дыру у меня на спине.

* * *

На следующий день и всю последующую неделю, Мурат, каждый вечер приходил в зал. Он занимался рядом на тренажерах, ходил на силовую групповую тренировку, которую я проводила вечером, а еще плавал со мной один раз в бассейне.

Я решила расслабиться в один из вечеров, народу в бассейне было мало. Решив воспользоваться моментом, я наслаждалась прохладной водой.

Как раз в этот вечер Мурат не появился в зале и мне хотелось немного собрать свои мысли. Но, когда я медленно плыла к бортику, почувствовала, что кто-то прыгнул с разбега в воду. Обернувшись, я не увидела кто это был, только силуэт под водой, стремительно плывущий ко мне. Резко вынырнув, с миллионом брызг, передо мной возник Мурат. Я резко вдохнула, испугавшись выходки. Он вынырнул слишком близко. С его волос стекала вода и это выглядело так волнительно, так возбуждающе. Я опять посмотрела на его мокрые губы и хитрую улыбку. Слишком прижатая к бортику бассейна, я поняла, что деваться мне было некуда. Мне показалось, что эта минута длилась вечность. После чего, Мурат ухмыльнулся и скрылся под водой. А я еще пару секунд отходила от этой близости.

В последующие дни, Мурат не показывался в зале. А я, привыкшая видеть его каждый вечер, следила, ждала его прихода.

Но в каждый такой вечер, когда парень не приходил, он обязательно ждал меня возле выхода с работы у своей машины и каждый вечер в его руках были цветы. Красивые, искусно-собранные букеты, которые обескураживали своей красотой и изысканностью. Я не могла не принять такую красоту. Каждый вечер я любовалась цветами в своей комнате. Семья была очень заинтересована, не познакомилась ли я с флористом? Но я лишь отмахивалась и говорила, что один из клиентов ухаживает за мной. Мне не хотелось говорить, что это был Мурат Чакыр.

Только Мерт улыбался своей мальчишеской улыбкой. Я думала он знал или догадывался, кто дарит мне цветы.

Севги, в моменты моего прихода домой, когда видела меня с очередным цветочным шедевром, менялась в лице и демонстративно отворачивалась. Я научилась не обращать на нее внимание. Я чувствовала, что она ненавидит меня, но все равно, в душе, я надеялась, что моя сестра успокоится и мы подружимся.

Однажды, в один из вечеров, Мурат не пришел ни в зал, ни встретил меня с работы. Я сразу же почувствовала свое подавленное настроение.

В голову вереницей полезли мысли. Сначала, я начала себя винить, что слишком долго не отвечала ему взаимностью и парень, не выдержав безответных чувств, решил ретироваться. Потом мне пришло в голову, что он прекрасно проводит время с Гюнеш. Пока я ехала в такси, меня начала трепать дикая ревность, да такая, что на глазах выступили слезы. Уже у дома, когда такси почти подъехало, я чуть не задохнулась от мыслей, что он пошел на бой и его избили.

Мурат рассказывал мне в те недолгие моменты, когда отвозил меня домой или занимался в зале, о своей жизни. О маме, которая умерла несколько лет назад, о сложных отношениях с отцом, о боях, известных в узком кругу. Мне не нравилось, что он участвует в этих боях, ведь они были незаконными и правил там не было.

Порой, мне было просто страшно представить, сколько там было крови и поломанных носов. Но я не могла ему запретить ходить на бои, я являлась ему просто знакомой.

Я тоже кратко рассказала ему о своей жизни, не вдаваясь в подробности. Рассказала о маме, как она погибла, о письме, которое она оставила мне, с просьбой найти отца.

В тот вечер, когда он не пришел, я не могла найти себе место. Я винила себя в том, что за все эти дни, так и не узнала его номер телефона. Хотя, мой у него был, но он не звонил мне, придерживаясь свое стратегии завоевания.

Конечно, телефон, я могла взять у Мерта, но мне не хотелось показывать брату своих чувств, относительно Мурата.

Как на зло, следующий день был выходным. Я не шла на работу и соответственно надежды встретиться с Муратом у меня не было.

Что мне только не лезло в голову и какие страшные сны не привиделись, когда я все же умудрялась проваливаться в сон.

На семейном завтраке, когда вся семья собиралась за большим столом, я не спеша ковыряла вилкой турецкий омлет.

Севги, видя мое расстроенное лицо, не могла скрыть злорадства.

— Дорогая сестра, твой ухажер пропал? Смотрю, вчера ты появилась без нового букета?

— Севги! — цокнула бабушка Халиме. — Это не твое дело дочка, если Айлин захочет, то сама расскажет, правда дорогая?

Бабушка Халиме улыбнулась и прикоснулась к моей руке.

— Нет, все в порядке, на самом деле, я просто устала за неделю и не выспалась.

— Севги, я хотела съездить к Ханде, моей подруге в салон, чтобы посмотреть ее новинки, которые она подготовила к весне. Ты не поедешь со мной? И Айлин возьмем с собой, чтобы она тоже познакомилась с Ханде, — бабушка аккуратно макнула душистый хлеб в мед, — не успеешь оглянуться, как скоро будет благотворительный вечер, который устраивают наши хорошие друзья Кочовалы.

Севги моментально окатила меня волной пренебрежения, ни капли не скрывая своих истинных чувств.

— Бабушка, я лучше останусь дома, а вы съездите с Севги, — спокойно ответила я. Желания ехать с младшей сестрой, совершенно не было. Тем более, я переживала из-за того, куда делся Мурат.

— Нет дорогая, ты поедешь с нами! Проведем хорошо время, повеселимся!

— бабушка продолжала настаивала на своем.

— Да, дочка езжай! Не отказывай бабушке, — добавила наигранно Ясемин, нарочно подчеркивая слово «дочка» и неспеша продолжила пить кофе, — тем более дома никого не будет, зачем ты будешь скучать тут одна? Мы с Кемалем едем в наш загородный дом, немного провести время на природе, да дорогой?

Кемаль, плохо скрывая желание куда-то ехать, лишь только кивнул.

— Айлин, дочка! Тебе нужна машина, я кое-что уже присмотрел для тебя. Мне не очень нравится, что ты ездишь на такси и не признаешь наши машины с водителями.

— Папа, давай не будем, мне не нужна машина. Я отлично справляюсь так!

— Папа, если Айлин, не хочет машину, ты можешь поменять мне мою. Мне она уже не нравится, слишком старая, — Севги выпятила губки и просящим взглядом посмотрела на отца.

— Дочка, твоя машина в хорошем состоянии, ей нет и двух лет. Не говори глупости!

— Все понятно отец, как только появилась твоя любимая дочь, не понятно откуда взявшаяся, ты все готов сделать для нее. Других детей для тебя не существует. — Сестра выплюнула эти слова отцу, брызгая гневом. По щекам демонстративно побежали злые слезы.

— Севги! Замолчи, я не хочу тебя слышать! Ты не имеешь права так разговаривать со мной. Сейчас же извинись передо мной и Айлин! — лицо отца исказилось гневом.

— Я не буду извиняться перед дешевкой, непонятно откуда взявшейся!

Рука отца метнулась к лицу Севги и в миллиметре от щеки остановилась. Все замерли. Я даже забыла о Мурате, потому что еще не видела отца таким злым.

— Ты плохо слышала Севги? Извинись! — прошипел Кемаль.

— Извините! — пропищала девушка и выбежала из столовой. За ней сразу же вышла и Ясемин, одарив меня самым ненавистным взглядом, на который была способна.

Отец устало положил голову на ладони, а бабушка Халиме похлопала его по плечу.

Я сидела, как истукан, готовая провалиться сквозь землю.

Отец посмотрел на меня, не мигающим взглядом.

— Айлин, тема про машину закрыта, решение принято. — Кемаль встал и вышел из-за стола.

* * *

Половину дня, которые мы провели в большом салоне изысканных платьев госпожи Ханде, вымотал меня больше, чем сдача дипломной работы.

Сначала мы ехали туда по пробкам и наверно собрали их все.

Я сидела впереди с водителем Эмре, а бабушка с Севги сзади.

Девушка висела на бабушкиной руке и прижималась что есть силы. Не знаю, была ли это такая любовь или выпрашивание очередного дизайнерского шедевра?

Госпожа Ханде оказалось милой женщиной, по-дружески расцеловавшей каждую. И меня в том числе. Видимо, еще пока не весь Стамбул узнал, о вдруг появившейся дочери Кемаля Караоглу.

Поэтому, когда она все же узнала о моем существовании, ее глаза округлились от неожиданной новости. Все время что мы провели у нее в салоне, она поглядывала на меня с заинтересованностью.

Госпожа Ханде, показывала нам свои шедевры.

Каких только платьев у нее не было!

Там были варианты как на молодых девушек, так и на дам в преклонном возрасте. Как я выяснила, пока мы ехали в машине, весь стамбульский бомонд любил заказывать вечерние платье у нее. Все модели были в единичном варианте и клиенткам нравилось, что придя на очередной выход в свет, в точно таком же платье никто не появиться.

Бабушка Халиме, оказывается уже подобрала себя строгое синее платье, невероятно подходившее к ее статной фигуре. Она была стройной и достаточно высокой и поэтому вещи смотрелись на ней очень хорошо.

Севги листала каталоги и ходила между вешалок, примиряя и прикладывая к себе разношерстные наряды.

Я же не находила себе места от мыслей о Мурате. Я и переживала, думая, что с ним что-то случилось и ругала себя за глупое поведение. Возможно, он и не думал обо мне, просто где-то гулял или хорошо проводил время.

Мои раздумья отвлекали метания Севги. Девушке подобрали длинное в пол шелковое синее платье, сверкающее и обтягивающее. Я ненароком залюбовалась ей и не удержавшись, отвесила ей комплимент. На что она промолчала, не сказав мне ни слова.

Ну что же! Это тоже было хорошо, чем слушать, что комплименты от такой дешевки как я, ей не нужны!

Потом, после небольшого чаепития с турецким чаем и традиционными сладостями, очередь дошла до меня.

Моя бабушка Халиме и госпожа Ханде, заставили примерить целую гору платьев. Мне было настолько все равно, на какой-то там благотворительный вечер, что я готова была идти туда хоть в мешке, хоть в своем каком-нибудь старом прикиде!

Но эти госпожи так не думали и высматривали на вешалках, что-то изысканное, что сделало бы меня султаншей, как они выражались.

Наконец, платье их мечты, было найдено! Фиолетовое, струящееся, длинное, декольтированное с одной стороны, а с другой с длинным шифоновым рукавом, переплетающем правую руку. Оно идеально село на меня, подчеркивая все изгибы моего тела. Ненароком я заулыбалась, увидев себя в зеркале.

Госпожа Ханде с облегчением расслабилась в кресле.

Наконец, все примерки были закончены. Было немного не понятно, зачем так рано выбирать платье, когда благотворительный вечер намечался в начале лета.

Уже придя домой, мой телефон зазвонил турецкой мелодией. На экране высветился незнакомый мне номер.

— Айлин, дорогая привет! Это Мурат! Прости, я не приехал вчера и не мог тебе позвонить, так как мне срочно нужно было улететь в Анкару по работе. Вечером я уронил телефон, и он перестал работать. А времени заскочить за новым не было. Я не находил себе места, так хотел тебя увидеть! — парень на секунду замолчал, переводя дыхание, — сейчас я в Стамбуле, недавно вернулся и сразу же купил себе новый телефон, чтобы быстрей позвонить тебе! Если вдруг, тебе нужен водитель на этот вечер, я совершенно свободен и примчу к тебе чтобы отвезти куда ты захочешь!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Счастье всегда кажется маленьким, когда ты держишь его в руках, но потеряй его — и сразу поймешь, насколько оно огромно и прекрасно.

2

Эльчин Сафарли. Книга «Если бы ты знал».