Журнал «Рассказы». Шаг в бездну

Светлана Волкова, 2023

Мирную жизнь от полного хаоса отличает один неверный шаг. Им может стать проросшее суеверие, вызванный внешними обстоятельствами психоз или простое желание разобраться в ситуации. Проявил инициативу, поддался любопытству – и вот всё твоё «я» летит в бездну. А всего-то и нужно было сидеть дома и не высовываться. Впрочем, порой бездействие – тоже шаг. И он тоже имеет последствия…

Артем Сидоров Птицы, которые не прилетают

15 марта, 2517 г.

Запись первая.

Поверить не могу, что взаправду занялся этой бредятиной! Серьезно, какого черта я должен вести дневник? Почему не Макс, или Эрни, или тот дерганый придурок из сектора гидропоники? Ставлю банку шоколадного концентрата, он на чем-то торчит! Вырастил себе какую-то инопланетную дурь и смолит ее на пару с…

Ай, да пошли они все.

Меня зовут Александр Харпус, мне пятьдесят семь лет. Вот уже год, как я работаю на станции сверхдальнего расположения «Катунда». Мы находимся… признаться, я давно перестал следить. Я врач, а не штурман, в конце концов! Где-то на орбите Гаргантюа.

Неделю назад Анжелика всучила мне это приложение и велела каждый день записывать свои мысли. Почему психолог имеет право отдавать мне приказы? Какое отношение она вообще имеет к медицине?!

Она считает, что у меня… Черт, да я даже не запомнил, как это называется. Тревожно-что-то там с параноидальным компонентом, а еще какая-то чушь с ворчливыми наклонностями.

Ворчливыми, мать его, наклонностями.

Когда я подписывал контракт в Центре Распределения, я допускал, что нам впарят рухлядь вместо аппаратуры. Что пожадничают на снабжении, что излучение Гаргантюа разъест щиты и мы все умрем от рака, или нас атакуют враждебные организмы, как это было год назад с теми парнями на Каэрре.

Вот только вместо этого я лечу посреди космоса в битком набитой идиотами консервной банке. Не экипаж, а цирк уродов! Гамальен из инженерного по ночам орет, ко мне аж через три этажа долетает. Сандра из логистики разве что с робоповаром не потрахалась — хотя наверняка пыталась. Николай из охраны… Я даже не уверен, что он живой. По-моему, кто-то просто перетаскивает воняющее перегаром тело из угла в угол.

И остальной зоопарк — сто восемь человек на одну «Катунду». Научники каждую неделю изобретают очередную «гениальную» гипотезу об огненных штормах Гаргантюа. Безопасники с третьей попытки выговаривают название планеты, а техники и вовсе считают, что Гаргантюа пышет огнем, когда не в настроении.

Конечно, за годы изоляции и не в такое поверишь. Но порой мне кажется, что Центр выкидывает сюда самых-пресамых отбитых сотрудников, чтобы работать не мешали.

И Анжелика считает, что это у меня проблемы с головой! Пха! Предложил ей пожить в моей каморке, послушать вопли снизу — не хочет ведь. Да она сама такая же.

Ладно.

По крайней мере, я могу просто надиктовывать эти записи планшету, программа неплохо распознает речь. Терпеть не могу печатать. Почему кто-то до сих пор печатает в 2517 году?..

Поковыряться бы в коде, отрубить этический фильтр. Выходило бы вдвое короче и в десять раз доходчивее.

В общем, служу здесь врачом. Мультидоктор, вот как это сейчас называется. А на самом деле все проще — для полноценного медблока на станции нет места. Поэтому вместо хирургии, терапии и ксенозала на «Катунде» есть я, операционная с робоассистентом, несколько палат, холодильная камера и Лара.

Лара — это медсестра. Она ничего.

* * *

18 марта.

Запись вторая.

Анжелика разворчалась, что я ничего не записываю. Надеялся, что она забыла, но куда там. Похоже, бредни седеющего доктора ей интереснее, чем ботаник-торчок, попытавшийся сегодня выпрыгнуть в иллюминатор. И куда капитан смотрит?..

Навалилось работы, вчера притащили Хяо Кальвадеса из инженерного. У них там что-то закоротило, и парнишка получил такой разряд, что даже комбез не выдержал. Кое-как удалось его стабилизировать, но из комы пока не вышел. Хорошо, что ребята быстро заметили тело.

Подключил Кальвадеса к мониторам, наблюдаю. Надеюсь, мозг не пострадал, — на «Катунде» и так дураков хватает. Ожоги у него, конечно, — мое почтение, но ничего, мы залили их регенерином, через пару дней будет как новенький.

Техники у нас грубоватые, но вроде толковые. Мы куда-то летим, куски обшивки не отваливаются — выходит, знают свое дело, хоть и пьют без продыху. Ну… правда ведь? Это же как-то так работает?

Ничего, через полгода у них закончится алкогольный концентрат. Еще не смекнули, что надо растягивать. Эх, молодежь! Это новая смена, мы вместе прилетели. Разве что дремучие они какие-то. Говорят, некоторые даже не знают, почему мы вертимся вокруг рыжей планеты. Зато как проводку подлатать — милости просим.

Впрочем, особо думать им и не надо. На то офицеры есть. Все сложные настройки на них.

Лара всю ночь пробегала вокруг узкоглазого. То простынь подоткнет, то кардиограмму высчитывает, то лоб ему обтирать возьмется. И чего она? Когда Саиду лазером спалило руку, он неделю ныл, как тяжело таскать регенбанку на культе. Так ведь Лара пальцем не пошевелила помочь мужику. Одной рукой не больно-то разденешься для осмотра… А уж Кальвадес стабилен, как пульс покойника. И не жалуется. Чего ей не сидится?..

Предчувствие, говорит. Пф…

Женщины странные.

В медблоке не продохнуть от техников — за сегодня дважды приходили всей бригадой, проверяли, как там азиат. Принесли мандариновый концентрат. Так и не смог объяснить, что Кальвадес питается через зонд и я не могу просто взять и залить туда оранжевую жижу. Не поверили.

Так что сегодня у меня мандариновый ужин. Вкуснотища.

* * *

20 марта.

Запись третья.

Господи, наконец здесь стало потише.

Я запер гермодверь, но работяги уже битый час колотят снаружи, как орава горилл. Перевел все на ручное управление, чтобы не смогли открыть удаленно. Наверняка у них есть доступ к системе блокировки.

Ларе выдал две капсулы снотворного и отправил отдыхать. Под эти вопли так просто не уснешь, а до жилого сектора ей пока не добраться. Хорошо, что девчонка не против спать через стенку от операционной с мертвецом. Попозже перетащим его в холодильник.

Ах да, собственно, об этом. Кальвадес умер вчера после ужина. Показатели резко ухудшились, началась аритмия, затем фибрилляция, я попытался его стабилизировать, но толком ничего не вышло. Видимо, разряд все-таки повредил синусовый узел в предсердии… У него не было шансов с моей аппаратурой. Здесь нужен целый кардиоблок.

Прискорбно. За год моей службы на «Катунде» это первый погибший. И хотя станция существует больше сотни лет, смертность здесь невелика. Какая-никакая связь с Центром у нас все же есть, и пусть до них год полета, но разве это проблема для старика в криокапсуле? Пенсионеров отправляют домой — от них все равно не много толку.

Хорошо, что мой контракт всего на десять лет. Не хотел бы состариться в этой дыре.

Так вот, смерть Кальвадеса — это полбеды. Когда реанимация не увенчалась успехом, я сообщил капитану, а он за каким-то чертом объявил по громкой связи. В мой блок сразу набежала толпа, даже Николай приковылял. Я пытался вытолкать их, но куда там! Да и капитан велел допустить экипаж к телу. У меня что тут, зал прощания?

В общем, пришлось отпереть операционную. Пока ругался с ними, минут десять прошло. Я ничего не делал, кроме стандартных протоколов, никаких других инъекций или чего-то подобного… Да я даже не заходил туда после констатации!

Но когда мы подошли к трупу, Кальвадес улыбался нам во все свои девятнадцать зубов! Нет, он не ожил, конечно, — уже трупными пятнами пошел. Как будто какой-то шутник растянул его губы в довольном оскале да прицепил скотчем. Вот только никакого скотча не было! Он просто улыбался. Словно услышал перед смертью хорошую шутку.

Дьявол, я понятия не имею, что это такое! Не говоря уж о том, чего мне стоило убедить в этом капитана! Кальвадес не приходил в себя! После реанимации я снимал с него дыхательную маску, улыбки не было!

До сих пор лежит там и скалится — только что проверил. Мышцы лица так и окоченели. Кривая какая-то улыбка. Уродливая даже… Мурашки по коже.

А уж когда народ его увидел… такой шум поднялся! Ругань, слезы, истерики! Какой-то амбал собрался начистить мне морду — к счастью, обошлось. В конце концов капитан согласился списать все на агонию и разогнал народ. Но это никакая не агония, это… черт знает.

Все разбрелись по секторам, ночью тело кремируют и сбросят пепел в атмосферу Гаргантюа. В ближайшие годы шаттлов в Центр не планируется, хранить его никто не будет. Все честно, так прописано в наших договорах.

Если, конечно, неуравновешенные бабуины из инженерного позволят нам вынести труп. Они устроили настоящую свалку возле двери. Решили, что я — лжец, что Кальвадес приходил в себя, но я «вколол ему какую-то дрянь» и прикончил парня.

Заняться мне, что ли, нечем?!

Я его и не знал толком. Никогда особо не общался с техниками, они же сплошь запойные работяги в дырявых комбезах. Им бы лес рубить на колонизаторских базах, а не «Катунду» ремонтировать. Мат через слово, я даже не понимаю, что эти придурки орут за гермодверью. Если прислушаться…

«Доктор Харпус — людоед»?! Что за…

Ох. К черту их. Побуянят и разойдутся. Когда все уляжется, потребую от капитана повышения довольствия. Я не указывал стрессоустойчивость в своем резюме.

* * *

22 марта.

Запись четвертая.

Только что капитан сбросил пепел Кальвадеса в атмосферу. Я не пошел на смотровую площадку, наблюдал с монитора. Не горю желанием встречаться с обезьянами из инженерного.

Они, конечно, извинились, а потом и вовсе переключились на руководство. Мол, азиат на Земле верил в какую-то чушь, согласно которой после смерти его нельзя сжигать.

Сбросить тело одним куском? Да пожалуйста. Топливо сэкономим.

Но нет. По правилам следует поместить покойника на высокий утес, чтобы птицы склевали его тело, и тогда он сможет переродиться. Иначе, мол, душа останется блуждать среди живых.

Проклятые идиоты. Откуда птицы на орбите Гаргантюа?! Даже на самой планете их не водится. Там вообще нет живых существ, только фонящая лава, горы и ураганы размером с Гренландию. Если что-то в этом месте ухитрилось отрастить себе крылья и размахивает ими, я не хотел бы встречаться с этой тварью даже после смерти.

И вообще, у нас есть правила, черт побери. Капитан в конце концов разогнал дураков, да и безопасники немного помогли. И поделом, давно пора было напомнить им, кто тут главный! Как с ума посходили — высокооплачиваемые специалисты, а ведут себя как троглодиты с планеты Дзык. Залезу-ка я на досуге в их личные дела, откуда они вообще у нас такие? Эх, где те времена, когда в космос брали только с высшим образованием…

Вот уж теперь у Анжелики привалит работы! Опять приставала ко мне с этим дневником. Оказывается, я недостаточно рефлексирую, мало сплю и плохо питаюсь. Она все проверила по датчикам в моей спальне. А еще мне нужно перестать ругаться с Ларой и начать ходить в тренажерный зал два раза в неделю. Живот якобы не красит мужчину.

И у кого из нас ворчливые наклонности?

* * *

13 апреля.

Запись… пятая? Не помню.

В свете последних событий решил вернуться к дневнику. Пожалуй, мне стоит фиксировать происходящее, если Центр будет проводить расследование. Намечается какое-то дерьмо.

Не прошло и месяца после случая с Кальвадесом, как у нас новый труп. Теперь Сандра. Эрни, из безопасников, ее очередной хахаль, забил девушку табуреткой. Накурился кислотной дряни в секторе гидропоники, приревновал к какому-то хмырю, забежал в жилой отсек и превратил череп девчонки в кашу. Господи, я такого с университета не видел. Все, что выше носа, — настоящее месиво.

В его крови нашли пять различных наркотиков. Пять! Я же отправлял рапорт на ботаников, почему капитан… Он что, решил, что они просто смолят косячки под синтетическую музыку?! Нет, я все понимаю, мы все далеко от дома, но рано или поздно этим бы все и закончилось.

Теперь весь экипаж загнали ко мне на анализы. Ботаники тут же набились в тренажерку, чтобы как следует пропотеть, пока ждут своей очереди. Кажется, у некоторых даже получилось.

И все еще треть нашего экипажа — наркоманы. С ума сойти. Не представляю, что капитан будет с этим делать. И с Эрни, который уже сутки сидит в изоляторе. Неужели выделит ему капсулу в Центр?!

А еще… Говорят, беда не приходит одна. Теперь я в это верю.

На крики Сандры сбежался весь жилой сектор. Если бы не запертая дверь, она могла бы остаться в живых. Когда комнату вскрыли, кровь еще текла по ковру.

Конец ознакомительного фрагмента.