Осторожно, двери открываются!

Светлана Весельева, 2023

Когда Катя открыла дверь собственной гостиной в летний лес, она не предполагала с какими приключениями ей придется столкнуться. Девушка становится спасателем в засекреченном НИИ, из которого нет возможности вернуться домой. Она пытается спасти мир от неминуемой катастрофы, но чужое межвременье становится ее клеткой. Сможет ли она разгадать замыслы коварного врага и спасти потомков белоглазых богов от истребления? Обложка книги создана при помощи бесплатной нейросети.

ГЛАВА 3. Прекрасная новая жизнь

На автовокзале было шумно. В таком суетливом месте переход не совершить, тут просто невозможно сосредоточиться. Нужна была дверь, где не будет сновать туда-сюда народ. Катя прошлась по залу ожидания, рассматривая двери в служебные помещения. Там наверняка заперто. А если нет, то при открывании точно попадёшь на раздражённую тётку, которая разгонит всю решимость своими криками: «Куда? Не положено!».

По радио громко объявляли отправление очередного автобуса. Возле касс толпились будущие пассажиры. Все лавочки были заняты людьми с сумками, чемоданами и детьми. Пахло жареными пирожками и растворим кофе. Из чьего-то телефона доносилась навязчивая однообразная музыка, сопровождающая игру.

Катя решила спуститься в подвальное помещение, где, судя по указателям, была камера хранения. Наткнулась на запертую металлическую дверь с приклеенной скотчем запиской: «Перерыв 10 минут». Когда этот перерыв начался, было неизвестно. Надо было возвращаться домой.

Может быть, воспользоваться дверью в туалет? Хотя при таком скоплении народа наверняка там очередь. Катя достала из сумки рекламные листовки НИИВрИ. Стала рассматривать кабинет на фотографии: светлые стены, серая офисная мебель, большое окно с тонкой тюлевой занавеской, растение на подоконнике. Видение кабинета расплывалось, предметы не хотели обретать положенную им чёткость и угольность. Раздражение нарастало.

Очереди возле двери в туалет не оказалось. Катя зажмурилась, восстанавливая в памяти подробности обстановки и решительно открыла дверь. Вместо умывальников и белого кафеля, пропитанного хлоркой до основания, перед её взором возник кабинет с картинки. Она на мгновенье замешкалась, остановилась, разглядывая помещение. Сзади её по плечу похлопала женщина, собирающаяся войти в туалет. Катя шагнула в кабинет. Какое, наверное, удивление испытала женщина, перед которой девушка растворилась в воздухе. Катя довольно улыбнусь этой мысли.

Кабинет представлял собой светлое прямоугольное помещение с большим распахнутым окном напротив двери. Снаружи во всех красках сиял солнечный день. Покачивалась ветка акации, вся в белых цветах. Тонкие тюлевые занавески уютно колыхались от тёплого ветерка, пропитанного цветочным ароматом. В закрытом городе Каньон-1 было лето. Катя поставила на пол сумку, сняла шапку и куртку.

Возле окна стоял стол, за которым сидела полная девушка в розовом платье. Она смотрела на монитор ноутбука, и не отвела взгляда, даже когда сквозняк громко захлопнул дверь за Катиной спиной. Катя поздоровалась, привлекая к себе внимание. Девушка молчала.

Катя стала осматриваться. Изначально кабинет задумывался как обычное безликое помещение для офисного работника. Стены светлые. Мебель серая, простых прямоугольных форм, похожая на повзрослевшую кукольную мебель времён Советского Союза, когда красоте предпочитали простоту и функциональность. На открытых полках шкафа стоят папки с разноцветными корешками, подписанные красивым почерком. На подоконнике растение с круглыми мясистыми листьями.

Таких кабинетов миллионы и можно с закрытыми глазами сказать, что и где в них находится. Но этот кабинет был необычным при всей своей стандартности.

В комнате повсюду были развешаны и расставлены игрушки. Пушистые разноцветные мордочки в невероятном количестве смотрели на Катю со всех сторон безжизненными пуговками глаз. Они были плотно рассажены на верхней полке шкафа. Отдельные экземпляры свисали с потолка на верёвочках. Два крупных меховых зверька прятались за занавеской на подоконнике. Этой подробности в рекламном листке не было. Выглядело это нелепо, неуместно, неприятно. Странно.

На столе возле ноутбука и канцелярских принадлежностей была выставлена целая коллекция маленьких фарфоровых котиков. В углу кабинета на стуле сидел большой розовый заяц с длинными ушами и печальным видом. Может быть, хозяйка кабинета — молодая мама и ей негде оставить ребёнка? Где тогда ребёнок? Катя оглянулась на закрытую дверь.

— Имя? — вдруг спросила девушка в розовом. Голос её прозвучал резко и громко.

— Моё? — растерялась от неожиданности Катя.

— Своё я знаю, — ответила девушка.

— Катя.

— Катя, — хмыкнув, басом передразнила девушка. — Полностью, с фамилией и отчеством.

— Попова Екатерина Александровна, — отрапортовала Катя.

В её душе выпустило коготки раздражение. Хозяйка кабинета казалась Кате образцом грубости при полном отсутствии воспитания.

— Садись, Екатерина Александровна, — скомандовала барышня за столом и кивнула на свободный стул.

Она принялась быстро и громко стучать по клавиатуре. Катя села.

— Возраст? — продолжила девушка допрос.

— Двадцать шесть, — ответила Катя.

— Это реальный? Или корректированный? Ах, ты же впервые… Значит, реальный, — забормотала девушка, внося какие-то изменения в печатаемый документ.

— Реальный, — кивнула Катя. — А что значит «корректированный»?

— Вес? — задала очередной вопрос девушка.

— Примерно пятьдесят семь килограмм. Надо точно? — заволновалась Катя.

— Нет, это я из любопытства. Фигурка у тебя ладная. Прямо зависть берёт. И талия есть и грудь торчком. На какой диете сидишь?

— Не сижу, бегаю по утрам, — объяснила Катя, удивляясь тому, что барышня успела рассмотреть её фигуру, хотя ни разу не посмотрела в её сторону.

— Молодец! А я вот сижу. Меня Аня зовут, — представилась девушка, не отрываясь от монитора.

— Очень приятно, — соврала Катя.

Аня была Катиной ровесницей. У неё было круглое лицо и светлые густо накрашенные глаза. Аня была одета в облегающее розовое платье с низким декольте, которое откровенно обнажало полную белую грудь. В её крашеных белых, как у куклы, кудрях красовались розовые кошачьи ушки, щедро украшенные стразами. Рядом торчали два хвостика с розовыми бантиками и цветочками.

— Работа стрессовая, — сообщила Аня, оторвав, наконец, взгляд от монитора и заметив Катин интерес к своей внешности. — Психолог советует окружать себя милыми и добрыми вещами. Давай руку.

Милые и добрые вещи почему-то казались декорациями к ужастику, в котором маньяк-клоун заманивает в подвал глупых девочек со всеми вытекающими последствиями. Катя протянула руку ладонью вверх. Аня застегнула на её запястье тонкий браслет из жёлтого металла. Катя покрутила украшение рассматривая.

— Магнитный, сама не снимешь, — сказала Аня.

— А для чего он? — спросила Катя. На браслете было пять маленьких прямоугольных стёклышек.

— Это ключ, он же замок. Теперь приложи сюда ладонь, — Аня выставила перед Катей прямоугольный прибор, покрытый стеклом и мягко светящийся зелёным цветом.

Катя положила руку на прибор. Раздалось тихое жужжание, и на Катином браслете в одном из стёклышек загорелся белый огонёк.

— Доступ ноль, — сказала Аня и продолжила скороговоркой: — удачи в подъёме по карьерной лестнице. Спасибо, что посетили нас. Администрация НИИВрИ выражает свою благодарность, за то, что вы присоединились к нашей важной работе… Чем он тебя взял? — вдруг невпопад спросила Аня, и голос её стал злым. Под столом загудел принтер, выплёвывая бумагу.

— Кто? — не поняла Катя.

— Он. Упырь наш, благодетель. Что он тебе обещал? Или что-то отобрал? Почему ты здесь? — сыпала вопросами Аня.

Она наклонилась под стол и взяла отпечатанные листы. Поставила на каждой странице печать. Протянула бумаги Кате.

— Хочу заниматься наукой, — ответила Катя и взяла документы.

— Наукой? — Аня округлила глаза, а потом откинулась на спинку кресла и звонко засмеялась. — Наукоой… Ой, мамочки! Да где ж он вас дур таких берёт? Наукой она заниматься приехала, посмотрите на неё! Наукой тут никто не занимается. Начало он ищет. Наукой… — хмыкнула она. — И ведь знает, кому на что надавить…

— Что такое «доступ ноль»? — спросила Катя.

Аня ей не нравилась. Весь это розовый цвет, игрушки, злой смех, странное поведение вытащили из недр Катиной души неуместную жалость, смешанную с брезгливостью. Это ощущение заставляло Катю переходить дорогу, если она видела перед собой попрошайку. Такое же чувство возникало, когда в фильме появлялся сумасшедший и навязчиво демонстрировал своё сумасшествие, вызывая в окружающих жалость на грани отвращения.

— Это значит, что ты можешь входить в служебные помещения, соответствующие твоему уровню доступа. Ты больше не можешь открывать двери куда хочется. Твоя свобода закончилась в этом кабинете. Ты больше не вернёшься домой. По сути, ты можешь войти в свою комнату, библиотеку, столовую, спортзал и по особому приглашению в лаборатории. Наукой она заниматься собралась, — Аня встала, подошла к подоконнику, потрогала круглые листья растения, потыкала пальцем землю в горшке. Розовое платье было коротким. Оно высоко обнажало полные ноги, и это было некрасиво. Аня выглядела так, словно надела платье своей маленькой племянницы. Катя молчала. Пыталась понять, что в Аниных словах правда.

— Пойдёшь сейчас в соседний корпус. Там общага. Найдёшь Маргариту Павловну, отдашь ей бумаги. Она тебя заселит. Когда в голове прояснится, приходи, поболтаем. Чайку погоняем. Тут хорошо всякие травы растут, мята там и иван-чай. Я сама сборы составляю. Успокоительные. К психологу не ходи, она стучит благодетелю. Оглянуться не успеешь, как твоя карьерная лестница превратится в горизонтальное ровное полотно. Посадят бумажки перекладывать. Застрянешь тут навечно, — говорила Аня, ковыряя почву в горшке палочкой. — А то и сгинешь без вести.

— Спасибо, — сказала Катя ей в спину, подняла с пола сумку, и вышла из кабинета.

Она прошла по коридору, выкрашенному в светло-голубой цвет. Двери кабинетов были закрыты. В большие окна лился солнечный свет, плясали пылинки в широких белых лучах. Было тихо. Катя вышла на лестницу, спустилась на первый этаж. В холе пусто. Наверное, в этом нет ничего странного. Люди работают в своих кабинетах. Что им делать в коридоре?

Катя подошла к стеклянной двери. Дверь распахнулась, выпуская девушку в жаркий летний день. Двухэтажное кирпичное здание, из которого вышла Катя, смотрело окнами на такую же постройку. Между ними была разбита парковая зона с фонтанчиками, покрытыми серой плиткой дорожками, лавочками и цветущими акациями. На клумбах только начали распускаться розы и пышно цвели розовые пионы.

Хотелось скорее снять с себя тёплую одежду. В рекламной листовке было написано, что брать с собой надо только летние вещи. Но в лето было трудно поверить, когда дома за окном серая холодная мерзость. Ну, ничего, будет же и здесь зима. Пригодится и свитер, и тёплая куртка.

Катя прошла через парк, вошла в здание общежития. В холе было сумрачно и тихо. Есть ли тут ещё люди кроме любительницы розового? Катя постояла в нерешительности. Знать бы, где искать эту Маргариту Павловну. Она пошла по коридору, намереваясь стучаться во все двери.

— Стоять, — раздался за спиной низкий женский голос с чуть заметным южным акцентом.

Катя повернулась. На неё смотрела высокая очень крупная женщина в свободном бежевом платье. На голове её был повязан платок, полностью скрывающий волосы. Маргарите было лет пятьдесят. Смотрела она с подозрением, как и положено вахтеру.

— Куда? — спросила она.

— Я ищу Маргариту Павловну, — сказала Катя.

— Зачем?

— Я новенькая, — ответила Катя и помахала стопкой документов. — Аня сказала, вы меня заселите.

— Пошли, — сказала женщина и пошла впереди Кати по коридору. В руке у неё появилась связка ключей. — Документы все оформила?

— Да.

— Давай твои бумажки, — она остановилась и взяла документы. — Чего такая перепуганная? Что тебе эта стервоза наговорила? Не слушай Аньку. Она сама во всём виновата. Человек он всегда сам во всём виноват. Не бойся, тут тебя никто не обидит. Люди у нас работают хорошие. Никто не кусается. Как тебя зовут?

— Катя.

— Тепло ты одета, Катя. Не по сезону. Кавалеров ночью водить запрещено, увижу — выселю. Шуметь запрещено. Интернета нет. Ноутбук подключён к местной сети, так что отчёты можешь отправлять из комнаты, — монотонным голосом заговорила Маргарита. — Открывать двери за пределы городка без разрешения запрещено. Все переходы совершаются строго по заверенным накладным или под контролем из лаборатории. Все возвращения должны сопровождаться отчётами. Постельное бельё меняется раз в неделю. Полотенца ежедневно. Уборка в комнате производится в твоё отсутствие. Столовая туда, — она махнула рукой в конец коридора и повернулась к лестнице. Стали подниматься на второй этаж. — Если что-то нужно из вещей или средств гигиены приходишь ко мне. Доступ какой дали?

— Ноль, — ответила Катя.

— Библиотека и спортзал за офисным зданием. Открыто в любое время. Вот, твоя комната. Номер пять. Ты будешь открывать комнату, прикладывая браслет вот к этой железной вставке на двери. Ну а я по старинке, — Маргарита вытащила из кармана связку ключей.

Она повернулась к Кате.

— В каком стиле хочешь комнату? Хай-тек, барокко, ретро, кантри, минимализм, скандинавский, кавказская сакля…

— Сакля? — удивилась Катя. — Пожалуй, пусть будет скандинавский.

Маргарита вставила ключ в замочную скважину.

— А нету. Все комнаты обставлены стандартно, — она открыла дверь. — Кровать, шкаф, зеркало, стол, стул, комод. Никакого полёта дизайнерской мысли. Там, — она вошла в комнату и распахнула дверь, — душевая кабинка, унитаз, раковина. Моющий набор стандартный, но если надо что — обращайся. Косметика, кремы там какие нужны или краска для волос — составишь список и принесёшь. Одежду можно тоже заказать. Там балкон, — она указала рукой на плотные тёмно-зелёные шторы.

Катя окинула взглядом комнату. На кровати, свернувшись рогаликом, спал рыжий кот.

— Зевс! — радостно крикнула она. — Котик мой золотой! Откуда ты здесь?

Катя сняла ботинки, бросила на пол сумку, прошла через комнату по мягкому светло-коричневому паласу к кровати и взяла кота на руки. Зверь тут же замурлыкал, зажмурился и прижался головой к её плечу.

— Котик, солнышко моё, мальчик мой, — приговаривала Катя, поглаживая кота по голове. — Откуда ты тут взялся?

— Твоё воспоминание — кот? — удивлённо спросила Маргарита.

— Воспоминание? — переспросила Катя.

— Ну да, раз я не вижу, кого ты обнимаешь, то это воспоминание. Нам разрешено брать одно воспоминание из дома. Но, кроме тебя его никто не видит. Я брала с собой мужа. Но потом отправила его обратно. Тошный мужик. Он, даже будучи воспоминанием, весь мозг мне вынес. Может быть, это потому, что всё, что я о нём помнила так это как он всем недоволен, — пожаловалась Маргарита.

— Разве воспоминание может быть таким? — удивлялась Катя, рассматривая Зевса. — Он совершенно точно настоящий. Вот, даже шерсть линяет. Я его вижу, слышу, чувствую его вес. Вы не слышите, как он мурчит? Это же трактор!

— Так, если твоё воспоминание будет гадить под кроватью, я его на улицу отправлю, ясно? — строго спросила Маргарита.

— Сначала поймайте, — засмеялась Катя.

— И шерсть от него сама убирай. Я её не вижу, но это непорядок. Список мне принесёшь, что твой зверь ест. Что ему ещё нужно? Наполнитель, лоток, миску…

— Мышку тряпочную. Игрушку, — подсказала Катя. — Но если он воспоминание, разве он будет есть?

— Мой жрал, — покачала головой Маргарита.

Зевс вырвался, соскочил из рук на пол и пошёл к балкону. Замяукал, требуя открыть дверь. Голос его звучал громко и настойчиво. Катя посмотрела на Маргариту. Вахтёрша не слышала кота, не видела, как тот дерёт возле балкона палас острыми когтями.

Катя открыла стеклянную дверь. Вышла из комнаты на балкон. Зрелище, открывшееся её глазам, было так ошеломительно прекрасно, что Катя на миг задержала дыхание.

Общежитие стояло на краю обрыва, по дну которого текла река бирюзового цвета. Летняя сочная зелень покрывала склоны каньона. На противоположной стороне виднелся лес. Деревья казались маленькими, сливались в общую зелёную массу. На горизонте высились снежные горные шапки. Катя с удовольствием вдохнула летние запахи. Зевс устроился возле её ног и принялся нализывать лапу. Маргарита подошла к дверям на балкон, но выходить не стала.

— По мне, так слишком много пафоса, — сказала она, наблюдая за Катиным восторгом. — Можно спуститься к самой реке, парни тропинку покажут, если захочешь. Это далеко и долго. Подниматься обратно ещё труднее. Есть ещё подвесной мост, если любишь экстрим. Можно перейти на другой берег. Тот здоровый кусок скалы, вон на том берегу, видишь? — спросила она, указывая рукой на камень, торчащий из воды.

— Да. Что с ним? — Катя с любопытством рассматривала пейзаж. Вид из окна стоил дорого. Будь она на отдыхе, за этот номер пришлось бы заплатить неприличную сумму.

— Падает он каждое утро в восемь часов. Шумно падает. Со временем перестанешь обращать внимание. Будет всплеск и снова тишина. Вылет орлов каждый день после обеда, в четыре часа пятнадцать минут. Оттуда, с того края, — она указала направление. — Сначала пять птиц поднимется, и будут кружить над каньоном. Потом целая стая вылетит. Будут летать туда-сюда. Если нравится наблюдать за природой — посмотри. Кратковременный дождь каждый вечер в полшестого. Идти будет пятнадцать минут. Звездопад примерно в полночь. Можешь загадывать желания. Не сбываются. Все новички обычно ведут дневник наблюдений. Убеждаются, что каждый день всё происходит одинаково с точностью до секунды, и бросают это бессмысленное дело, — рассказывала Маргарита тоном диктора, объявляющего программу телепередач.

— Как камень падает каждое утро? А кто его обратно затаскивает? — недоверчиво спросила Катя. — Он же, наверное, тяжеленный. Вон какой здоровый!

— Да откуда мне знать? Утром падает. Всегда. Мы тут живём в один и тот же день. Поэтому всё одинаково, — пожала плечами Маргарита. — Камень, орлы, дождь, звездопад…

— В какой ещё день? — любопытствовала Катя.

— В Тот Самый День, — многозначительно сказала Маргарита. — Значит, у тебя есть сутки, чтобы освоиться. В этом корпусе такие как ты живут. Ну, которые умеют в разные места выходить… Сейчас все по командировкам. Раньше все десять комнат были заняты. Сейчас из переходцев Роман и Машка. Ну и ты теперь. Следующий корпус административный. Там директор заседает и Анька в секретарях. Ты Аньку не слушай. С головой у неё непорядок. Всё ей кажется, что вокруг все что-то замышляют. На первом этаже живут те, кто переходы не совершает. Поварихи, врач Марина, она же психолог, уборщицы… Обслуга, одним словом. На собеседование тебя директор, наверное, завтра пригласит. Следующий корпус: библиотека, спортзал, парикмахерская ну и всякое такое. Бассейн там хороший. Дальше научный корпус. Работает там десять человек. Туда тебя вызовут, когда собеседование пройдёшь. Народу тут не много. Всё по своим местам. Праздно только новички шатаются. Но из новичков ты одна. Возраст ещё свой?

— Да, — кивнула Катя.

— Приводи себя в порядок и спустись в столовку, тебя покормят. Заодно расписание и меню посмотришь. Я на первом этаже в первой комнате. Будет что надо, обращайся. Я пошла.

Маргарита звякнула связкой ключей и вышла из комнаты. Катя, наконец, сняла с себя тёплую одежду. С наслаждением постояла под прохладным душем. Переоделась в шорты и футболку. Разложила в шкафу свои вещи. Включила лежавший на столе ноутбук. На рабочем столе было пусто, как будто технику только что принесли из магазина. Комната была уютной. Постельное бельё пахло свежестью. А Зевс своим присутствием делал обстановку почти домашней. Катя внимательно осмотрела кота. Так и не скажешь, что он всего лишь воспоминание. Слишком уж материально он выглядел.

После знакомства с комнатой Катя спустилась в столовую. Это было просторное помещение с большими окнами. У окон стояло десять столиков с четырьмя стульями каждый. За одним из них пила чай Маргарита. Рядом с вахтером сидели две женщины в белых халатах. Они тихо разговаривали, позвякивая ложками в своих чашках.

— Заходи, Катюша, — позвала Маргарита, увидев её в дверях. — Кать, тут самообслуживание. Бери тарелку и накладывай что хочешь. Вон там кастрюли, сковородки. Тарелку за собой помоешь и поставишь в сушилку. Кухня открыта круглосуточно. Можно прийти, когда проголодаешься. Чай можно брать с собой в комнату. Воспоминанию своему можешь взять что-нибудь, пока мы ему корм не достали. Смотри, чтобы ел на балконе, не растаскивал по паласу. Лучше бы ты себе парня взяла в воспоминания, честное слово! От него хоть какая-то польза была бы.

— Так нельзя же парней на ночь водить, — улыбнулась Катя. — Куда б я его девала? На балкон?

— Я ж его всё равно бы не увидела. Всё лучше, чем кот. Это наши повара. Девочки — это Катя, наш новый переходец, — представила Маргарита.

«Девочки» средних лет улыбнулись, приветственно закивали.

Катя изучила содержимое кастрюль. Молодой организм требовал подзарядки. Еда была простой и выглядела аппетитно. Катя положила себе картофельного пюре, выбрала сильно поджаренную куриную ногу, добавила овощной салат. Решилась на маленькое пирожное с кремовыми розочками. В конце концов, волнений она пережила сегодня столько, что калории отработаны на сутки вперёд.

Она расположилась за столиком возле открытого окна. С аппетитом принялась за еду. Солнечный луч игриво падал на стол, рождая в душе ощущение отпуска.

В столовую вошёл молодой человек, кивнул присутствующим, внимательно посмотрел на Катю. Катя понаблюдала, как он придирчиво изучал содержимое кастрюль. Наполнив свою тарелку, он подошёл к Катиному столику. Озабоченно осмотрелся по сторонам.

— Можно? — спросил он и хитро улыбнулся. — Мест больше нет. В это время здесь всегда так. Не возражаешь, если я присяду за твой столик?

— Пожалуйста, — пригласила она.

Свободных столов было достаточно. Но Катя с удовольствием согласилась на эту игру. Парень был красивым. Не симпатичным, не обаятельным. Он был красавцем. Всё в его чертах было правильным. Светлые волосы идеально имитировали лёгкий беспорядок. Большие светло-серые, почти прозрачные глаза удостоились от природы пушистых чёрных ресниц. Катя даже в два слоя туши не могла добиться такого эффекта. У него был прямой, даже дерзкий взгляд. От этого взгляда учащалось дыхание. Под футболкой отчётливо прорисовывались крепкие мышцы. Парень прекрасно знал о том эффекте, что производит своей внешностью на

романтичных барышень. Он держался уверенно и чуть насмешливо.

— Роман, — представился он и кивнул.

— Катя, — улыбнулась она.

Как начинаются «те самые» отношения? Случайно, буднично. С трепета ресниц. С лёгкого румянца. С любопытства. С аромата. С голоса с хрипотцой. С сексуального прищура светло-серых глаз.

Чтобы там не представляла себе Коламбия Пикчерз, а до представлений юной барышни о внезапной любви с первого взгляда ей ещё работать и работать!

В Катином воображении уже замелькали образы Романа в одежде цвета хаки спасающего её от дикого льва, посреди засыпанной раскалённым песком пустыни. Или вот ещё было бы романтично оказаться на необитаемом острове в окружении дикой природы, но чтобы круглый год не было проблем с пропитанием. Жить они, конечно, будут долго и счастливо. Или…

— Ты что, будешь это есть? — вдруг спросил Роман, глядя на куриную ножку в Катиной тарелке. — Ты ешь мясо? Серьёзно?

Его брови в преувеличенном удивлении полезли вверх. На лице появилась брезгливая гримаса. Он подвинул поближе свою тарелку, словно опасался, что куриная ножка переползёт туда и испортит его обед.

— Ну да, ем. И мясо, и рыбу, и колбасу. Я всеядна, — Катя откусила кусочек мяса. — А что такого?

— Ты же понимаешь, что это труп? — спросил Роман, указывая своей вилкой на куриную ножку. — Труп невинно убиенной птицы.

Катя уставилась на Романа. Нежно хрустально звякнула мечта, вдруг треснувшая в основании. Катя посмотрела на содержимое его тарелки. Гречка и салат. Вегетарианец. Воинствующий. У них диаметрально противоположные взгляды на основные потребности. Жаль.

— Человек не должен есть мясо, если мы хотим быть ближе к природе. Мы должны уважать чужую жизнь. Поедание животных, это как поедание детей, — эмоционально говорил Роман, и в его красивых глазах Катя видела осуждение.

— Мой кот ест мясо. А он куда ближе к природе. Он и есть сама природа. Значит, природой поедание мяса не запрещено и не осуждаемо, — парировала она. — Иначе не было бы хищников. Почему коту можно, а мне нет?

— Мы люди, у нас есть интеллект. У этой курицы была жизнь. Дети. Она мечтала о чём-то, — давил на Катину сознательность Рома.

— Почему ты лезешь в мою тарелку? Я же не мешаю тебе есть твою гречку. Что тебе до моей курицы? Да, труп. А ты хочешь, чтобы я её живую ела? Не щипанную? — завелась Катя. — Ты прямо как моя мама! Я из-за неё всё детство думала, что дети в Африке голодают потому, что я недоедаю свою кашу. Эту курицу уже убили. Если я её не съем, то её смерть будет напрасной.

Да какой он вообще спасатель прекрасных дам? Небось и льва убить не сможет. Скажет, что у того дети, мечты и ипотека.

Роман поморщился. За соседним столиком затих разговор. Маргарита и поварихи с интересом прислушивались. Но Катю было уже не остановить.

— Ты вот сейчас откусил помидор, а он, между прочим, живой! Он рос, пока его не сорвали с куста. Он мог бы размножиться и у него были бы дети, как у этой курицы, — Катя повертела перед носом Романа куриной ножкой. — А знаешь, сколько живых клеток ты убил своими зубами прямо сейчас? Тысячи живых клеток истекают соком. Возможно, помидор испытывает страшную боль, только он кричать не умеет. Ты даже не удосужился убить его перед употреблением. Вегетарианцы — самые жестокие люди! Они не заботятся о том, чтобы уменьшить боль своей еде. Мы хотя бы умерщвляем нашу еду перед поеданием. А знаешь, что для того, чтобы всю эту зелень выращивать люди вырубают леса и поворачивают реки? Это нарушает экосистему и однажды приведёт к катастрофе! А чтобы накормить взрослого мужчину всем этим силосом, — Катя потыкала куриной ногой в салат на тарелке Романа, — нужно очень много полей. А знаешь, сколько мелких животных гибнет, когда эти поля обрабатывают всякой химией от вредителей? Так что я буду есть свою курицу, это куда более экологично! — уверенно заявила Катя и откусила кусок мяса. — А не нравится — иди за другой столик! И не надо обвинять человечество во всех грехах. Мы такие же животные как все остальные и ничего звериное нам не чуждо. И если хочешь знать, некоторые животные гораздо вреднее для планеты, чем мы. Овцы, например! Их вообще надо уничтожить, пока планета не зажарилась от глобального потепления, — запальчиво закончила Катя и демонстративно вонзила зубы в куриную ногу.

— Овцы? — непонимающе спросил Роман. — Овцы тут при чём?

— Они пукают метаном. А это гораздо хуже для атмосферы, чем углекислый газ, — пояснила Катя.

Роман вдруг откинулся назад и громко засмеялся. У него был заразительный смех. Ожидавшая другой реакции Катя насупилась.

— А ты классная, — смеялся парень. — Переходец? Или в администрацию взяли? Анька там совсем одурела от работы. А новый переходец нам бы не помешал.

— Переходец, — нехотя отозвалась Катя.

— И я переходец. Приятного аппетита, коллега. Да пошутил я, ешь свой труп, — он снова засмеялся. — Овцы… пукают метаном… кто бы мог подумать?

Роман был забавным. Много шутил, говорил громко, жестикулировал. Красовался. После обеда проводил Катю до комнаты. Задал традиционный вопрос:

— Кать, возраст свой?

— Дался вам мой возраст! Что с ним не так? — возмутилась Катя.

— Так корректируют же переходцам. Хотел понимать сколько тебе на самом деле лет. Вдруг ты малолетка, а я ухаживать надумаю, — Роман прищурил глаза, и у Кати сладко забилось сердце. — Мы тут сохраняем свой возраст таким, каким он был в момент попадания в НИИ. Не стареем. Можно десять лет тут прожить и не измениться. Нет, волосы и ногти растут. Щетина вот на морде тоже растёт. А кожа не меняется. Можно есть вёдрами пельмени и не потолстеть. Я, кстати, тоже ем мясо. Шутка это была, — он широко улыбнулся. — Похудеть здесь тоже нельзя. Анька поначалу в спортзале часами бегала. Потом бросила, бесполезно. Как будто организм заморозили. Я живу тут уже шесть лет. И все эти шесть лет мне столько же лет, как в первый день. А в зависимости от твоего задания тебе могут добавить возраст или наоборот. Хотя нет, наоборот вряд ли. Добавят. Лет до пятидесяти, — уверенно сказал Роман. — У тебя появятся морщины, второй подбородок, сутулость и дальнозоркость. Ещё радикулит, артрит, склероз…

Катя скептически на него посмотрела и скрылась в своей комнате. Из коридора донёсся смех Романа. Она прижалась спиной к двери, закрыла глаза и улыбаясь слушала, как затихает его смех.

Попытка позвонить родителям окончилась неудачей. Связи не было. Катя выходила на балкон, вытягивала вверх руку. Может быть, есть у них здесь стационарный телефон? Нельзя же совсем без связи с внешним миром. Даже в очень секретном городе. Телевизора в комнате не было. Катя понаблюдала, как её воспоминание в виде рыжего кота уплетает вполне реальную куриную грудку. С таким питанием и лоток ему понадобится настоящий. «Будешь ходить на улицу в туалет, понял?» — спросила она кота, убирая с пола остатки курятины. Кот, если и понял, ответом хозяйку не удостоил.

Спать она легла рано. Долго ворочалась, рассматривала фотографии в своём телефоне. Среди фотографий тортиков и Катиных путешествий было очень мало снимков родственников. А именно их ей сейчас не хватало.

Катя скучала по сестре. Маришка рано выскочила замуж. По большой и «навсегдашней» любви. Племянникам-близнецам уже два года. Забавные мальчишки получились. Катя любила возиться с ними. С удовольствием покупала игрушки. Баловала.

Конец ознакомительного фрагмента.