Струны души

Светлана Богославская, 2020

Бог… Все поколения задаются вопросами об Его существовании. Каждый человек вправе сам решать верить ему в Бога или нет. Когда-то я верил в Бога… Я был уверен, что Он есть и не допускал сомнения. Но после того, что со мной случилось… Я больше не могу верить в Него. Это даже не из-за обиды на Него из-за того, что со мной произошло. Просто в один момент я осознал, что, если бы Он был, то Он бы не допустил, чтобы хорошие люди страдали. В мире так много жестокости и несправедливости. Может быть, когда-то Бог и был, но сейчас… Он покинул нас! Во мне больше нет той надежды и той веры, которые были ранее. В моей душе мрак. И этот мрак окружает меня и всё глубже и глубже затягивает в бездну. Порой я жалею, что просто не умер… Смерть лучше, чем такая жизнь. Я в этом уверен! Ничто и никто не способен помочь мне!

Глава 3 «Как прекрасно всё то, что твоё!»

— Сима, ты идёшь? — звала меня с первого этажа мама. — Нам уже пора ехать.

— Максим, давай скорее! — крикнул папа. — Я уже иду заводить машину. Даю тебе пять минут.

— Уже бегу, — отозвался из комнаты я.

Я застегнул рубашку, поправил брюки и поспешил спуститься вниз. Нам пора было ехать на собрание, ведь сегодня было воскресенье. И мне уже не терпелось поскорее оказаться в Церкви в окружении своих друзей. После того, что случилось вчера, мне очень хотелось побыть со своими друзьями и знакомыми. Было больно осознавать, что есть такие несчастные и одинокие люди, как Василиса. Скорее всего, у неё не было друзей, а иначе никто так не обижал бы её. Если бы у неё были друзья, они точно заступились бы и защитили её. А так вывод напрашивался сам.

Она была бедной и одинокой девочкой, у которой не было никого. А мало того у неё ещё и был лишний вес, что усугубляло её положение. Мне было очень жалко её, но помочь ей я никак не мог.

Я лишь был благодарен, что у меня было всё хорошо. У меня было много друзей, знакомых и самое главное у меня были те, кто мог меня, если что защитить. И я был безмерно благодарен Богу за то, что у меня было всё то, чего не было у этой девочки. И именно благодаря встрече с Василисой я наиболее сильнее осознал, что очень счастлив, ведь у меня есть всё то, чего нет у многих людей. И сейчас мне очень сильно хотелось пообщаться с моими друзьями и побыть в окружении своих знакомых.

— Всё. Я готов, — я оказался на первом этаже перед мамой.

— Беги в машину, а я закрою дом, — открыла передо мной входную дверь мама.

— Уже иду, — я вышел из дома и направился к машине, в которой сидел папа. — Привет, пап, — я плюхнулся на заднее сиденье.

— Наконец-то ты к нам спустился, — посмотрел на меня папа. — Обязательно было с утра начинать играть на гитаре?

— Мне просто очень захотелось, — невинно пожал плечами я. — Я же вчера не успел поиграть на гитаре. И вот решил сейчас перед собранием поиграть.

— Ну, ты сам виноват, что вчера не успел поиграть на гитаре, — подметил папа. — Ты же долго гулял. А мог идти не гулять и тогда всё успел бы.

— Да, я это понимаю. Но не жалею, что вчера погулял. Играю на гитаре я очень часто, а гуляю редко.

— Это хорошо, что ты не жалеешь.

— Всё. Можем ехать, — уселась в машину мама.

— Максим… — папа повернул ко мне голову.

— Знаю. Уже пристёгиваюсь, — я быстро пристегнулся и улыбнулся папе.

— Молодец! — довольно кивнул он и повернулся к дороге. Папа нажал на газ, и мы медленно поехали.

Я сразу прильнул к окну. Всегда, когда мы ехали на машине, я любил сидеть около окна и наблюдать за тем, как мы пролетаем мимо домов, магазинов, людей…. Можно было увидеть много всего интересного. Например, в прошлый раз я увидел мужчину, который играл со своей собакой. Он ей бросал палку, и собака за ней бегала. Я вообще любил собак, как и остальных животных, и наблюдать такую картину мне понравилось.

Я всегда мечтал иметь собаку и вот так вот играть с ней, но родители были против того, чтобы заводить животное. Поэтому я мог лишь смотреть на собак и прочих животных, что и делал. Я мог бы сколько угодно наблюдать за тем, как играют с собакой, но мы быстро полетели дальше по дороге, и я смог лишь немного понаблюдать за ними, но мне и этих пару секунд хватило. Кроме этого я видел ещё много всего интересного и никогда не упускал возможности посмотреть в окно. И сейчас сделал также.

Да, у нас была машина, но мы пользовались ей не всегда. В основном брали её, когда надо было ехать куда-то далеко, а также мы ездили на ней на собрание, так как ждать транспорт, и ехать на нём было не слишком удобно. На работу родители на ней не ездили, потому что её было негде оставлять. Парковки рядом с их местом работы не было, а оставлять машину где-то далеко родителей не радовало. Поэтому они предпочитали добираться на общественном транспорте.

К тому же так получалось экономить бензин, который стоил сейчас дороговато, а для нашей семьи тем более был дорогим. Экономнее было пользоваться машиной только тогда, когда это, правда, нужно. Родители добирались на автомобиле до работы лишь только тогда, когда опаздывали на работу, и им надо было как можно скорее попасть туда. Но такое было крайне редко. В основном родители вставали вовремя и даже успевали повозиться со мной, а потом спокойно шли на автобус и без проблем добирались на работу.

Мы всё ещё быстро ехали по дороге. Я внимательно смотрел в окно. Сейчас было всего девять часов утра, а в это время людей на улице было ещё мало, поэтому мы ехали по практически пустому шоссе. Пешеходов вообще почти не было, и нам встретилось лишь человек пять, пока мы ехали. Машины были, но не так много, как днём. Но всё равно мне было интересно смотреть в окно. Мы пролетали мимо медленно идущей бабушки, мимо парня, который выгуливал своего пса, мимо парочки, ну, а также мимо знакомых мне улочек, магазинов, домов и дворов. На улице было тихо, спокойно, солнце только вставало, весь мир только просыпался….

Я всегда любил раннее утро. Именно утром, примерно во столько часов, сколько было сейчас, можно было насладиться прелестью жизни. Днём было всегда шумно, все суетились и куда-то спешили. Обычно и сам ты куда-то спешишь, ну, а утром другое дело. Все только просыпаются, солнце встаёт, и на улице царит тишина и спокойствие. Никому не хочется куда-то спешить и шуметь, все ещё сонные. Я любил такое утро и всегда им наслаждался. Такое утро самое чудесное и лучшее.

Конечно, с утра в школу я не очень любил вставать и тем более идти туда, и у меня лишь немного получалось насладиться утром, но в воскресенье мне было очень хорошо утром. Мало того, что я ехал в одно из моих самых любимых мест, так ещё мог насладиться замечательным утром. И сейчас им наслаждался.

Я с удовольствием наблюдал за рассветом, который мне как раз было видно из окна. А рассвет был очень красивым. Встающее солнце раскрашивало небо в розово-оранжевые цвета. Такое небо меня просто восхищало. Иногда я удивлялся до чего этот мир прекрасный и красивый и, когда видел нечто подобное, понимал, до чего Бог всё чудесно создал. Раз Бог создал такой прекрасный рассвет, которым мы можем сейчас любоваться, то это точно повод поблагодарить Его за это и наслаждаться таким видом.

При любом подходящем моменте я старался любоваться рассветом или закатом и прочими красотами, которые были созданы руками Бога и которые были так величественны и красивы. Всё, что было создано руками Бога, было красиво и великолепно. В этом сомнений не было! Люди нечто подобное создать не могли. Только Бог имел возможность создать все эти красоты, и Он их создал ради нас, чтобы мы могли ими любоваться.

Я только жалел, что пока не имел возможности увидеть море, горы, водопады и многие другие красивые места, которые были так далеко от меня. Но надеялся, что когда-нибудь смогу их увидеть, и не сомневался в этом. Я точно должен был их увидеть. Надо было лишь немного потерпеть и подождать. И я был к этому готов, потому что эта красота, которую создал Бог, того стоила. Бог создал это всё ради нас, и я обязан был всё это увидеть.

— Вот мы и на месте! — сообщил папа и припарковал машину. — Макси, а ты чего это такой тихий? На завтраке молчал и сейчас. В чём дело? У тебя что-то не так? Может, что-то случилось?

— Я просто задумался.

— О чём? — с интересом посмотрел на меня папа. — Ты обычно нам всё рассказываешь. Что же такое случилось, что ты нам об этом ещё ничего не сказал? Может, поделишься, пока мы не зашли в Церковь?

— Да так. Ни о чём особенным не думал, — махнул рукой я. — Просто познакомился вчера случайно с одной девочкой, и мне её стало очень жалко. Вот я и думал о ней.

— А что с ней? — обернулась ко мне мама, тоже заинтересовавшись.

— Над ней все издеваются, — я тяжело вздохнул. — У неё просто лишний вес и из-за этого все её мучают и обижают. Мне её очень жалко! Ведь, если у человека лишний вес, это не значит, что его надо так гнобить. У него же тоже есть свои чувства и ему может быть обидно и больно. А я точно знаю, что этой девочке очень больно. Я с ней смог лишь немного поговорить и помог отогнать тех, кто её обижал, но вряд ли это что-то даст. Уверен, что они снова будут к ней приставать. Мне очень жаль, что я ничего не могу ради неё сделать.

— Конечно же, лишний вес это не повод обижать человека, Сима, — улыбнулась мама. — Но что поделать? Мир полон таких людей, которые позволяют себе обижать тех, кто слабее их. Мы можем только молиться за них, а что-то изменить не в наших силах. Ну, а также мы можем попробовать заступиться за тех, кого обижают, как сделал ты, но это остановит их только на время.

— Так что, Макси, ты молись за них и эту девочку и всё будет хорошо, — твёрдо сказал папа. — Можешь не сомневаться в этом. Это хорошо, что тебя это волнует и тебе небезразлична эта девочка и ситуация, в которой она находится. Но ты же веришь Богу?

— Конечно, верю, — слабо улыбнулся я. — Но всё равно жалко её. Очень жалко….

— Тогда молись за неё и этих ребят, которые её обижают. Просто молись и верь, что Бог всё сделает. Он знает, как подействовать на этих ребят и помочь этой девочке. Доверь всё ему! — папа ободряюще улыбнулся мне и вышел из машины.

— Ну, хорошо, — кивнул я и тоже вышел из машины. — Сделаю всё так, ведь что-то другое сделать, и правда, не в моих силах.

— Вот и правильно! — хлопнул меня по плечу папа. — И не переживай из-за этого, Макси. Мы, конечно, знаем, что ты у нас добрый и всем постоянно пытаешься чем-то помочь, а также за всех волнуешься, но всем помочь не в наших силах. Только Бог может это сделать. Так что доверь всё ему и не переживай ни о чём. Для него нет ничего невозможного. Ну, всё! Теперь беги скорее к своим друзьям. Они тебя, наверное, уже ждут.

— Да. Уже иду, — я решительно направился к входу в нашу Церковь.

Стоило мне открыть дверь и сделать шаг, как я тут же пересёкся с Виталиком.

— Привет, — приветливо улыбнулся я другу.

— Привет, Максим, — кивнул он головой. — Ты прости мне маме помочь надо. Нужно Миле помочь переобуться и снять куртку.

— Конечно. Иди, — я не стал задерживать его и начал снимать куртку.

— Иди ко мне, Мила, — Виталик подхватил на руки двухгодовалую сестру и потащил её к лавочке.

— Привет, Максим, — поздоровалась со мной Арина.

— Привет, — в ответ сказал я. — Как у тебя дела?

— Хорошо, — на лице девочки появилась улыбка. — Ну, что сегодня опять поиграем? В прошлый раз было очень весело.

— Даже не знаю. Если ребята будут согласны, то конечно. Я точно согласен!

— Замечательно, — была довольна она. — И Ева будет с нами. Это точно! Кстати, ты знаешь на днях…

— Арина, пойдём в зал? — потянула её за руку Сабина.

— Ладно. Потом расскажу, — махнула рукой девочка и пошла вместе с сестрой в зал.

Я проводил их взглядом и огляделся. Найдя глазами свободное место на вешалке, я повесил туда куртку. Переобувшись, уже хотел пройти вглубь зала, как в меня врезалась Алиса.

— Ой, прости, пожалуйста, Максим, — стало неловко её. — Я случайно.

— Ничего страшного, — лишь улыбнулся я.

— Только не обижайся на меня, — потрепала меня по плечу Алиса. — И, кстати, привет, — она протянула мне руку.

— Приветствую, — пожал я руку девушки.

— Алиса, а я тебя повсюду ищу, — подошёл к нам Дмитрий. — Привет, Максим.

— Я как раз к тебе шла, — сказала в своё оправдание она.

Я не стал продолжать стоять рядом с ними и слушать их разговор и уже хотел уйти, как тут девушка остановила меня.

— Максим, подожди, — я обернулся и вопросительно посмотрел на неё. — Я совсем забыла тебя в прошлое воскресение поблагодарить за стих. Спасибо, что переписал его мне.

— Не за что.

Алиса вернулась к разговору со своим мужем, а я наконец-то зашёл в зал.

— Привет, Максим. Я очень рада тебя видеть, — приобняла меня за плечи тёть Наташа.

— Да. Я тоже вас рад видеть, — я посмотрел на неё.

— Как у тебя дела, Максим? Как в школе? — полюбопытствовала женщина.

— Всё хорошо вроде бы, — неуверенно сказал я. — В школе… сойдёт.

— У тебя какие-то проблемы в школе? — с интересом посмотрела на меня тёть Наташа.

— Ну, по некоторым предметам не получается, — нехотя сказал я. — Но я очень стараюсь, и мне друзья помогают.

— Если хочешь, обратись к моей дочери, Катюше. Она же учитель и сможет тебя немного подтянуть. Мне поговорить с ней? По каким предметам у тебя проблемы?

— Да не надо, тёть Наташ. Я сам справлюсь. Не нужно! Спасибо, конечно, но не надо.

— Ну, как знаешь, — не стала настаивать женщина. — Но если что только намекни.

— Хорошо. Ну, а у вас как дела? Как ваш сын? Уже выздоровел?

— Да. С ним всё хорошо. Ему сделали операцию и ему уже лучше. Скоро сможет уже прийти на собрание.

— Это хорошо. Передавайте ему привет, — попросил я.

— Обязательно!

— Наташа, не поможешь нам на кухне? — подошла к тёте Наташе её сестра, Людмила.

— Конечно, помогу, — не стала отказывать женщина. — Ещё увидимся, Максим.

— Привет, Максим, — кивнула мне сестра Людмила.

— Приветствую, — ответил я.

Они ушли, а я пошёл на то место, где мы обычно сидели. Уже подойдя к лавочке, я увидел сидящую на соседней лавочке Таню. Я посмотрел на нашу лавочку, потом на Таню и сделал к девочке шаг.

— Привет, Танюша, — улыбнулся я к девочке. — А чего ты сидишь одна?

— Я жду маму, — отозвалась она и посмотрела на меня.

— Ты сегодня нам прочитаешь какой-нибудь стих? Ты же что-нибудь приготовила?

— Нет. Я не успела, — сразу как-то погрустнела Таня. — Мне надо было помогать учить стих моему брату.

— Ну, хорошо. Это ничего страшного, — успокоил я её. — Значит, приготовишь стих к следующему воскресенью, а сегодня его прочитает твой брат. Это тоже хорошо. Хорошо, что ты помогла своему брату. Ведь ему тоже надо выходить вперёд и читать стихи, а он это делает редко.

— Он просто плохо читает, — сказала девочка в оправдание своего брата.

— Ну, ты ему помогай, и он станет читать лучше.

— А ты приготовил стих? — спросила в свою очередь Таня.

— Да. У меня кое-что есть, — я не смог сдержать свою улыбку.

— Покажешь? — вмиг оживилась девочка.

— Нет. Услышишь его, когда я буду рассказывать. А вот уже после собрания я могу дать тебе почитать его, если захочешь. А пока нельзя! А то, когда я выйду его читать, тебе будет неинтересно.

— Хорошо.

— А вот и твоя мама, — я увидел маму Тани и, напоследок улыбнувшись девочке, уселся на лавочку.

Родителей пока не было и мне оставалось только смотреть по сторонам и ждать начала собрания. Артём, Денис, Петя со своими родителями обычно приезжали к самому началу собрания, и я не знал смогу ли с ними увидеться до начала. Виталик, скорее всего, всё ещё возился со своей сестрой, и я не знал, стоит ли его искать. Поэтому мне оставалось только сидеть на своём месте, и здороваться со всеми кто проходил мимо.

— Привет, Максим, — плюхнулся едва ли не на меня, непонятно откуда взявшийся, Артём.

— Привет, — с удивлением посмотрел я на друга. — А что это вы так рано? Вы обычно к самому началу приезжаете.

— А вот сегодня мы решили выехать пораньше, — сообщил тот.

— А где Дэн и Петя? — я посмотрел по сторонам, надеясь их увидеть.

— Петя немного приболел и его сегодня не будет, — выдал друг.

— Жалко, — вздохнул я.

— А вот Денис здесь. Может быть сейчас подойдёт. Я его оставил в холле и, если его не заставили помогать на кухне, то сейчас подойдёт. А то там просили помочь что-то принести, — Артём посмотрел в сторону холла. — Ну, а я смог пробиться к тебе.

— Это хорошо, — довольно улыбнулся я. — А ты случайно не знаешь…

— А вот и я! — воскликнул Денис и уселся рядом со мной. — Скучали по мне?

— Очень, — как-то странно улыбнулся Артём. — Ну, и где ты застрял? Неужели тебя там насильно удерживали?

— Да, вы не поверите, — сделал страдальческое выражение лица мальчик. — Меня пропускать в зал не хотели. Пришлось пробиваться силой. Я там всех расталкивал и с трудом пробился к вам. Одного человека пришлось даже так сильно толкнуть, что он улетел куда-то далеко. Даже не знаю, жив ли он!

— Ну, конечно, конечно, — засмеялся друг. — Сочиняй больше!

— Да я правду говорю, — с серьёзным выражением лица повторил Денис. — Это настоящая правда!

— Не волнуйся! Мы тебе верим, — я хлопнул его по плечу. Мы с ребятами переглянулись и одновременно засмеялись.

Ещё минут пятнадцать мы говорили обо всём на свете. К нам даже успел присоединиться Виталик с Милой на руках. Мы не хотели прекращать общение, но начиналось собрание, и ребятам пришлось уйти на свои места, а рядом со мной уселись родители, которые до этого тоже общались с другими братьями и сёстрами во Христе.

И вот собрание началось. Мы молились, пели, братья говорили проповеди, и всё это время я старательно повторял стих, не желая запнуться, когда буду его рассказывать. Конечно, я слушал проповеди, но не так хорошо, как обычно. Стих был достаточно большим, и запнуться мне не хотелось. И вот наконец-то пресвитер дядя Юра позвал меня вперёд. Я решительно двинулся к сцене и вот оказался за кафедрой перед микрофоном и начал читать стих:

— Солнце праведности на Востоке встает.

О, Боже! Небо и землю Твоя слава наполняет.

Мой прекрасный возлюбленный,

Твоя любовь меня окружает.

Все, ищущие истину, Бога любят.

И пусть ранним утром я просыпаюсь одна —

сердце мое из-за Божьих слов радостно.

Будто любящая мать Он молвит добрые слова.

Как упрек отца — слова Его суда.

Божья любовь окутывает сердце мое.

Всемогущий Бог так прекрасен.

Во всем мире я люблю только Его.

Божья любовь окутывает сердце мое.

Всецело люблю Его, только Его.

Божья любовь окутывает сердце моё.

Я глубоко вздохнул, набирая в лёгкие как можно больше воздуха, и продолжил читать стих. Конечно же, я немного нервничал, ведь на меня смотрела вся Церковь, а это было больше двухсот человек. Но я рассказывал стихи достаточно часто, так что, когда начинал рассказывать стих, все волнения и переживания тут же уходили. Мне лишь приходилось волноваться, что могу запнуться, поэтому старательно сосредотачивался на стихотворении, чтобы ничего не забыть.

— Со всех концов света мы приходим, — заканчивал я рассказывать стихотворение. — Влекомые голосом Божьим.

Божья любовь окутывает сердце мое.

Всемогущий Бог так прекрасен.

Во всем мире я люблю только Его.

Божья любовь окутывает сердце мое.

Всецело люблю Его, только Его.

Божья любовь окутывает сердце мое.

Божьи слова жизни дарованы нам.

Мы очищаемся Его судом.

От переплавки любовь укрепляется.

Его любовью мы наслаждаемся.

Божья любовь окутывает сердце мое.

Всемогущий Бог так прекрасен.

Во всем мире я люблю только Его.

Божья любовь окутывает сердце мое.

Всецело люблю Его, только Его.

Божья любовь окутывает сердце моё.

— Слава Богу! — тут же раздалось из зала, стоило мне замолчать.

— Да. Слава Богу! — улыбнулся пресвитер. — Молодец, Максим. Этот стих ещё лучше прошлого. Иди на своё место.

Я в ответ улыбнулся и, спустившись с кафедры, направился к лавочке. Усевшись рядом с родителями, направил свой взгляд на кафедру. Теперь я был готов спокойно слушать проповеди и псалмы, ведь рассказал стихотворение, и мне не надо было из-за него волноваться.

Я только уселся поудобнее и тут увидел, как к кафедре подходит брат Тани — Рома. Я тут же начал с интересом наблюдать за мальчиком. Мне было очень интересно, что за стих он расскажет и как расскажет. И вот Рома был уже около кафедры, но в отличие от меня и Тани он до неё не доставал, и служителям пришлось дать ему микрофон прямо в руки. И вот мальчик начал рассказывать стих:

— Есть трудное слово на свете,

Его очень трудно сказать.

Его не хотят часто дети

И слышать, не то, что понять.

А взрослым, хоть совесть вещает

Почаще его говорить,

То гордость к тому не пускает,

То званье иль чин не велит…

Оно никому не мешает,

Оно примиряет людей.

И тот, кто его применяет,

Бывает сердечней, добрей.

Что это за слово такое,

Что многих так сильно страшит?

Не сложное, очень простое:

«Прости», — и Бог тоже простит, — немного запинаясь и картавя, рассказал стих Рома.

— Слава Богу! — понеслось со всех сторон.

— Слава Богу, — сказал и я в такт остальным.

И улыбнулся, радуясь за Рому. Он рассказал стих очень хорошо, и я был за него и Таню очень рад. Повернув голову, я встретился с ней взглядом. Она тоже улыбалась, и было видно, как она была рада, что так хорошо смогла подготовить брата. И более того, Рома рассказал не просто какой-то стишок про Бога.

Он рассказал очень важный стих, и тот должен быть важным уроком для всех людей. Ведь говорить слово «прости» было, и правда, важно. Мне тоже порой было трудно его говорить, но это было нужно, ведь только так можно было избежать многих проблем и обид. А если ты не в силах сказать слово «прости», то значит, что ты гордый человек. А гордость — это грех и значит, тебе точно нужно исправляться. Я повернул голову обратно к кафедре, продолжая улыбаться и радоваться, что даже дети могут давать мудрые советы.

Громко зазвенел будильник, заставляя меня проснуться и открыть глаза. Я медленно их открыл и сонно зевнул. Сегодня мне просыпаться было особенно трудно. Вчера я до позднего вечера был занят делом. То играл на гитаре и сочинял песню, то доделывал уроки…. И в итоге я лёг поздно и совсем не выспался.

Конечно, родители мне говорили, что пора отложить гитару и ложиться спать, но я всегда находил оправдание, чтобы этого не делать. Проще говоря, не послушался родителей и вот был исход. Я не выспался! Но я всё же поднялся с кровати и подошёл к окну. На улице было достаточно темно, но уже начинался рассвет, и это было видно. Небо медленно светлело и возвещало о том, что скоро станет совсем светло и настанет день. Солнца пока не было видно, но оно вот-вот должно было выглянуть и освятить всё своим светом.

Я приоткрыл окно, давая возможность холодному воздуху проникнуть в комнату и глубоко вздохнул, пытаясь проснуться. Щёлкнув выключателем, вернулся к кровати, желая её застелить. Стоило мне только её застелить, как дверь в мою комнату с лёгким скрипом приоткрылась. Я обернулся и увидел стоящую в дверях маму.

— Ты уже встал, Сима, — улыбнулась она, увидев меня. — Молодец! А то я боялась, что ты сегодня проспишь. Ты же вчера так долго сидел и не ложился спать.

— Да. Это определённо не стоило делать, — снова зевнул я. — Надо было сразу послушаться вас и лечь спать.

— Хорошо, что ты это понял, — обрадовалась мама. — В следующий раз так и сделай, а сейчас спускайся завтракать.

— Хорошо. Сейчас буду, — кивнул я и подошёл к столу.

Я хотел сразу подготовить портфель к выходу, чтобы потом этим не заниматься. Обычно я готовил портфель с вечера, но из-за того, что вчера засиделся и ложился спать очень сонным, я забыл это сделать, поэтому это надо было сделать сейчас. Для этого мне надо было сначала открыть дневник и посмотреть в расписание, чтобы взять все нужные учебники, тетради и прочее. Я не должен был ничего забыть. Я хотел быть готовым ко всем урокам, ведь вчера так постарался, чтобы у меня были сделаны задания ко всем урокам, и самое главное было их не забыть. Всё аккуратно уложив в портфель и перепроверив всё ли взял, я только после этого запихнул в портфель дневник и закрыл рюкзак. Теперь мне можно было спускаться к родителям.

Я покинул спальню, но, прежде чем спуститься вниз, прошёл в ванную комнату. Мне нужно было умыться и ещё лучше проснуться, потому что меня до сих пор немного клонило в сон. Так что, пройдя в ванную комнату, я сразу открыл кран и склонился над ним. Как следует, умывшись, посмотрел на себя в зеркало. Чувствовал я уже себя чуть лучше. В сон почти не клонило, да и вид уже был не таким сонным. Я пригладил свои пышные вечно лезущие, куда не надо, рыжие волосы и вышел из ванной комнаты.

Мигом спустившись на первый этаж, залетел на кухню.

— А вот и я! Всем доброе утро, — с улыбкой на губах воскликнул я и сразу уселся за стол.

— Значит, настроение у тебя уже поднялось? — с интересом посмотрел на меня папа.

— А оно у меня разве было плохое? — удивился я и посмотрел сначала на маму, а потом на папу.

— Ну, мама сказала, что, когда она заходила к тебе в комнату, ты был какой-то невесёлый. Возникло ощущение, что у тебя сегодня плохое настроение, — выдал папа. — Ну, не может же у тебя всегда быть утром хорошее настроение.

— Я тогда был просто сонным. Я только проснулся, и мне хотелось спать. А теперь я умылся и не так хочу спать. Так что вы не угадали! У меня хорошее настроение, а причин для того, чтобы ему быть плохим — нет. Утро же замечательное! Вон солнце встаёт и весь мир просыпается. Здорово же! Разве нет?

— Конечно, здорово, — согласилась со мной мама.

— Но это было бы абсолютно нормально, если бы у тебя было плохое настроение, — проговорил папа. — Ведь ты, скорее всего, сегодня не выспался. Но раз у тебя хорошее настроение, то это замечательно. Мы очень рады!

— Ну, я, конечно, немного не выспался, — не стал я с этим спорить, — но это неважно. Самое главное, что начался ещё один день, и я уверен, что он будет хорошим.

— С чего такая уверенность? — заинтересовалась мама.

— Просто мне так кажется, — пожал я плечами и улыбнулся.

— Ну, хорошо. Пусть будет так, — мама потрепала меня по волосам и тоже улыбнулась. — А сейчас тебе надо позавтракать. Нельзя начинать новый день без завтрака. Сегодня у нас на завтрак омлет с помидорами, ветчиной и сыром, — она поставила передо мной тарелку с едой и кружку с чаем. — Приятного аппетита, Сима!

— Спасибо, мамочка, — я сразу же налетел на завтрак. — Ммм. Омлет очень вкусный! — промычал, пережёвывая еду.

— Не говори, когда жуёшь, Сима, — попросила мама и тоже приступила к завтраку. Она переглянулась с папой, потом они одновременно посмотрели на меня и заулыбались.

— Что такое? — проглотив еду, спросил я.

— Ничего, Макси, — покачал головой папа. — Ешь, ешь. Не отвлекайся!

— А в чём дело-то? — не успокаивался я. — Вы так улыбнулись…. Что-то не так?

— Всё хорошо, Макси, — хихикнул папа. — Просто ты с таким аппетитом ешь, как будто неделю не ел.

— Просто омлет очень вкусный, — лишь сказал я в своё оправдание. — И я не ел всю ночь, а это тоже много.

— Предлагаешь кормить тебя и ночью? — засмеялась мама.

— Давай! — сразу же кивнул головой я, и папа тоже засмеялся. Я же только улыбнулся.

— А ещё ты, видимо, так торопился позавтракать, что даже не заметил, как у тебя в волосах застрял пух, — договорил папа, и его губы растянулись в широкой улыбке.

— Серьёзно? — я начал трогать руками волосы, пытаясь найти и достать пух. — Где он?

— Чуть левее, — внимательно смотрел на меня папа. — Ты что даже в зеркало не смотрелся? — он засмеялся, не удержавшись и продолжая наблюдать за моими смешными и неудачными попытками убрать пух.

— Смотрелся. Просто не заметил, — продолжая мучиться, сказал я.

— Видимо, ты очень сонным был, — вывел вердикт папа.

— Давай я помогу, — поднялась со своего места мама. — Вот так! — она аккуратно убрала с моих волос пух. — Теперь ничего нет.

— Спасибо, мамуль, — я провёл рукой по волосам, поправляя их. — А вот тебе лишь бы посмеяться, — с укором посмотрел на папу.

— Извини, — улыбнулся тот. — Ты был таким забавным с пухом в волосах, но тебе так больше шло.

— Ну, конечно, — покачал я головой и вернулся к завтраку.

— Вы лучше прекращайте болтать и приступайте к завтраку, — посоветовала мама. — В особенности ты, Коля, — она окинула взглядом папу. — Давай завтракай, а то мы опоздаем. Это у Симы достаточно времени, но не у нас.

— Ем я, ем, — тоже начал есть омлет папа.

Дальнейший завтрак был в полной тишине. Закончили на этот раз завтрак мы все вместе. Я поднялся из-за стола и только хотел уйти наверх, как меня остановил папа.

— Подожди, Сима, — сказал он. — За еду мы молились без тебя, но поблагодарить мы должны все вместе.

— Хорошо. Я не возражаю, — я сделал шаг к столу.

— Может, как раз ты поблагодаришь за еду? — предложил мне папа. — Как-нибудь кратенько. У нас нет времени долго молиться.

— Ладно, — улыбнулся я и закрыл глаза: — Дорогой Иисус, мы благодарим Тебя за эту пищу, что Ты нам дал. Слава Тебе за то, что мы не голодные и у нас есть всё, что нам нужно. Благодарю Тебя за то, что мы смогли так хорошо и вкусно поесть. Слава Тебе за всё, что Ты нам посылаешь и даёшь и за то, что Ты нас никогда не оставляешь. Также, дорогой Иисус, я хочу поблагодарить Тебя за то, что мы проснулись ото сна и живы и здоровы. Слава Тебе за очередной подаренный нам день жизни. Слава Тебе за всё и благослови этот день. Аллилуйя! Аминь!

— Аминь! — повторили за мной родители, которые до этого просто тихо молились.

— Мне посуду помыть или не надо? — спросил я, посмотрев на маму.

— Иди. Я сегодня всё сама помою, — отпустила меня она. — Мне как раз надо сковородку от омлета помыть.

— Хорошо. Пойду одеваться, — я решительно направился на второй этаж.

Вернувшись в комнату, я прошёл мимо кровати, на которую так и тянуло лечь. Не спеша переодевшись, прислушался. Родители всё ещё копошились на кухне, что означало, что у меня ещё есть время. Я окинул взглядом комнату, пытаясь решить, чем заняться на то время, пока родители ещё не собираются выходить.

Конечно, можно было бы взять один из учебников и повторить заданные на дом задания, но мой взгляд наткнулся на гитару. Недолго думая, я взял её в руки и, усевшись на стул перед окном, начал играть, одновременно любуясь рассветом. Конечно, рассвет ещё был не такой шикарный, как в более позднее время, но солнце уже начинало вставать, и мне было в радость за этим наблюдать и в то же время играть на гитаре. И я этим наслаждался.

Звонок, пронзивший всю школу, сообщил о начале перемены. Медленно школа начала наполняться шумом и гамом, а тишина, совсем недавно царившая здесь, начала исчезать. Все начинали кричать, бегать и суетиться. Мы же никуда не спешили. Наш следующий урок должен был быть в этом же кабинете, и нам никуда идти было не нужно. Лишь некоторые вышли из кабинета и куда-то пошли. Я же направился к своим друзьям, которые на этом уроке смогли сесть вместе.

— Какой это был нудный урок! — воскликнул Кирилл и тяжело вздохнул.

— И не говори, — поддержал его Данила. — Ненавижу географию.

— Но она же нужна и, между прочим, полезна, — подметил я.

— Уйди отсюда, — буркнул Данила, покосившись на меня.

— Да ладно тебе, — засмеялся я и сел за парту перед друзьями, повернувшись к ним лицом. — Она же, и правда, может пригодиться.

— Может быть, но я всё равно её ненавижу! — твёрдо повторил мальчик.

— Ну, это уже твоё дело. Переубедить я тебя не смогу, — развёл руками я.

— И не надо пытаться, — довольно улыбнулся Данила. — Всё равно не сможешь.

— Но гораздо хуже географии — математика, — вставил Кирилл. — Это самый ужасный предмет, что только может быть!

— О! Вот тут я согласен, — кивнул я. — Я тоже не люблю математику. Я её вообще не понимаю.

— А я все ваши слова просто плюсую, — присоединился к нам Данила. — Я и математика совершенно разные вещи!

— Ну, это итак ясно, — засмеялся Кирилл, а я его поддержал. — Мы видели, как ты отвечал на уроке. Это было нечто! Даже я эту задачу мог решить, а ты стоял и думал. Это было очень смешно!

— Я вообще надеялся, что вы мне будете помогать, — сделал обиженное лицо друг.

— Я пытался тебе помогать, но ты ничего не слышал, — напомнил я.

— Да я не про тебя говорю, а про него, — махнул рукой на Кирилла Данила. — Ему лишь бы посмеяться над кем-то, а помочь он мне даже не пытался. А теперь ещё и заявляет мне, что смог решить эту задачу. Молодец! Слов нет!

— Да не дуйся ты! — хлопнул его по спине мальчик. — В следующий раз точно помогу.

— Уж надеюсь на это, — недовольно посмотрел на него Данила.

— Привет, ребята, — внезапно остановилась рядом с нами наша одноклассница — Лиза. — О чём болтаете?

— Ни о чём, — состроил мину Кирилл. — Иди дальше. Тебе скучно, что ли? Мы тебя вроде бы не звали.

— Я вообще хотела вас предупредить, что у нас на следующем уроке должна быть самостоятельная работа, — выдала девочка. — Я проходила мимо учительской и услышала, как Нина Викторовна об этом говорила. Так что можете начинать готовиться, если не хотите завалить её. Вот так! — она уже хотела уйти.

— Подожди, Лиз, — на моём лице отразилась паника. Я не был готов к самостоятельной работе. К счастью одноклассница остановилась и обернулась ко мне. — Ты серьёзно? Сейчас будет самостоятельная?

— Да, — повторила она. — Думаете, я вру? Ваши проблемы, — девочка гордо вскинула голову.

— Нет. Я тебе верю, — поспешил сказать я. — Спасибо, что предупредила.

Лиза кивнула головой и пошла к своей парте. Я проводил её взглядом и посмотрел на друзей.

— Вы представляете? Сейчас будет самостоятельная работа!

— Ну и что? — по лицу Кирилла было видно, что ему всё равно. — Ничего страшного!

— Но нас даже не предупреждали, — продолжал паниковать я. — Мы же не готовы!

— Ну, раз не предупредили, значит, она будет нетяжёлая, — был уверен друг. — Если вообще будет….

— Зачем Лизе нам врать? — усмехнулся Данила. — На кой ей это?

— Да кто её знает, — Кирилл покосился на девочку. — Она такая вредная.

— А по мне нормальная, — возразил я. — Иногда задаётся, но в целом хорошая девочка.

— Да ты всех считаешь хорошими, — улыбнулся Данила.

— Но она, и правда, неплохая, — стоял я на своём.

— Да кто её знает, — Кирилл повернулся обратно к нам. — Но даже если самостоятельная работа будет, то к нам не должны строго относиться. Я в этом уверен.

— Но всё равно подготовиться надо, — я уже был готов вскочить и броситься к своей парте. — Надо хоть немного почитать учебник.

— Кто-кто, а ты точно должен сдать, — уверенно проговорил мальчик. — Ты больше нас занимаешься и стараешься.

— Но я ничего не повторял. Ни вчера, ни сегодня…. Надо срочно повторить, — я только приподнялся, как тут увидел Володю, который стоял прямо рядом с партой, за которой я сидел. Я уселся обратно на стул, смотря на одноклассника. На первых уроках его не было и, видимо, он только что пришёл в школу.

— Да забей ты, Максим, — тяжело вздохнул Данила. — Всё равно много повторить не успеешь. Верно, Кирилл?

— Ага.

Володя же продолжал стоять на своём месте и смотрел прямо на меня. Я понимал, что что-то надо сказать.

— Привет, Володя, — поздоровался я с ним, одновременно с этим вспоминая, какая была наша последняя встреча. А при последней встрече он вместе со своими друзьями обижал бедную полненькую девочку, и это прочно врезалось в мою память. И теперь, смотря на него, я вновь видел это.

— О! Соизволил всё-таки прийти, — только заметил его Кирилл. — И почему тебя на первых уроках не было? Прогуливал?

— Даже если так, то что? — посмотрел на него Володя. — Или ты тоже решил стать святошей, как и Максим? Будешь читать мне морали?

— Да мне, если честно, всё равно где ты был и чем занимался, — отмахнулся от одноклассника Кирилл.

— Вот и замечательно, — Володя посмотрел опять на меня. — Ну, как у тебя дела, святоша? Как там поживает твоя Церковь?

— У меня всё прекрасно, как и у моей Церкви, хоть она и не совсем моя.

— Но ты же туда ходишь, — скривился мальчик. — Не надоело ещё туда ходить и молиться? И быть таким нудным?

— Меня всё в моей жизни устраивает, — пожал плечами я.

— Ну, да, — Володя окинул взглядом Кирилла и Данилу. — Ты такой жалкий, что даже противно становится от общения с тобой. Даже тошнить хочется! Как они вообще с тобой общаются?.. Мне даже сейчас говорить с тобой невыносимо, а они с тобой целыми днями общаются. Хотя знаешь, что мне кажется…. Им на самом деле противно с тобой общаться, и ты им противен и не нужен, и они лишь из жалости терпят тебя. Ужас! Бедняжки! Наверное, ты очень сильно успел им промыть мозги, раз они как-то терпят твоё общение и твою компанию. Я не смог бы его вытерпеть.

— Так иди отсюда! — поморщился Кирилл. — Тебя никто не держит! Тебя вообще никто не просил подходить к нам.

— А я сам решил подойти к вам, — на лице одноклассника появилась странная улыбочка. — Просто решил вразумить вас. Зачем он вам нужен? — мальчик указал пальцем на меня. — Я же знаю, что вы нормальные ребята. Зачем вы возитесь с этим сектантом? Бросьте вы его уже! Вам не надоело этой ерундой заниматься? Вам ещё непротивно с ним общаться? Да вы посмотрите на него. Он же такой… ущербный!

— Это ты ущербный, а он нормальный! — брови друга злобно сдвинулись. Он начинал злиться. — И мы сами решим с кем общаться. А если он тебе не нравится и тебе неприятно с ним общаться, то тебя никто не заставляет с ним говорить. Нечего нам в его присутствии говорить такие гадости. Попробуешь ещё раз сказать нечто подобное и…

— И что? — хмыкнул Володя, с интересом смотря на Кирилла. — Ты серьёзно? Заступаешься за этого христианина будто бы он сам какой-то немощный, и не может постоять за себя. Лучше бы научил его стоять за себя, а то на него даже смешно смотреть. Даже слова сказать не может! Тряпка! Да и на вас всех смешно смотреть! Вам никто не говорил, что вы очень забавная компания? Сектант, — он указал на меня, — глупый, — потом на Данилу, — и… ещё более глупый! — он посмотрел на Кирилла и засмеялся. — Очень смешная компания!

— Слушай ты… — друг даже подскочил с места. — Ты, видимо, просто нарываешься на конфликт, да? А может быть, я тоже скажу кое-что о тебе? Например, что ты….

— Кирилл, не надо, — я тоже встал со своего места, не желая, чтобы тот говорил что-то плохое и тем более злился. — Успокойся! Не надо ничего говорить! Всё хорошо! Сядь, пожалуйста.

— А ещё ты нервный, — договорил Володя. — Лишь сектант может тебя держать на привязи, верно? — он положил мне на плечо свою руку.

— Володя, как я понял, мы тебе не нравимся, но ты должен знать, что я ничего против тебя не имею, — я улыбнулся, смотря прямо в лицо однокласснику. — У меня нет к тебе ненависти и даже злости. Я наоборот хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, и чтобы ты был счастлив. Правда! Как бы ты сейчас не пытался меня задеть, я всё равно хорошо к тебе отношусь и желаю тебе только добра и счастья. Я верю, что ты хороший человек и просто притворяешь плохим человеком. Я это точно знаю!

Мальчик нахмурился, сжал крепко зубы, что-то едва слышное пробурчал и пошёл прочь.

— И что это сейчас было? — с удивлением посмотрел на меня Кирилл.

— Это что был какой-то секретный способ отшить Володю? — тоже заинтересовался Данила.

— Типа того, — неопределённо сказал я, не прекращая улыбаться.

— Зачем ты меня остановил? — спросил Кирилл. — Он говорил такие гадости…. Он уже достал вечно задираться и приставать к тебе! Кто дал ему право говорить тебе такое?! Он просто нарывается! Как ты его вообще терпишь?! Мне этого не понять! Я на твоём месте уже давно сорвался бы. Он меня уже итак раздражает, а пристаёт в основном к тебе. Лишь иногда пытается нас задеть, как сейчас. Но мне противно от того, как он обращается с тобой. Пусть только попробует ещё раз тебе что-нибудь подобное сказать. Достал! Почему ты не дал мне сказать ему пару «ласковых» слов? Я их сказал бы, и он навсегда оставил бы тебя в покое. Но ты мне помешал. Почему?!

— Просто не надо ему этим же отвечать. Нам надо быть выше этого. Ладно, ребята. Мне, правда, надо хоть немного повторить. Скоро уже звонок, — я развернулся и направился к своей парте, не обращая внимания на удивлённые взгляды друзей и Володи, который тоже всё ещё смотрел на меня. Внутри я торжествовал и радовался, что смог сдержаться и не сказать ничего плохого Володе, а наоборот смог сказать ему хорошее. Я был очень рад.

Не торопясь, идя по дороге, я смотрел по сторонам. На улице стояла весна. Хоть всё и медленно просыпалось от зимней спячки и становилось теплее, на улице было достаточно холодно, поэтому приходилось теплее одеваться. На мне была и куртка и шапка, а иногда мне даже нужно было надевать шарф, чтобы родители не переживали, что я заболею. Да я и сам заболеть не хотел, ведь тогда мало того, что пропущу школу и не буду многое знать, и потом будут проблемы, так ещё не смогу ходить на собрания, видеться с друзьями в Церкви и школе и общаться с ними. А это я очень любил. Больше всего в школе мне нравилось общение с друзьями, а вот в собрании мне всё нравилось. Я виделся со своими друзьями, мог играть с ними, виделся со всеми своими знакомыми, которые мне также нравились и были дороги. Я не хотел потерять это даже на пару недель. Так что лучше было одеться теплее, чтобы обойтись без этого.

Я остановился на краю тротуара, ожидая, когда загорится зелёный свет на светофоре и можно будет перейти дорогу. Рядом со мной стояла худенькая бабушка с большой тележкой. Она мучилась, не в силах поднять эту тележку на бордюр. Я посмотрел сначала на бабушку, а потом на светофор. До зелёного света было ещё немного времени. Я не мог просто так уйти и бросить эту бабушку, хотя видел как ей тяжело и что ей нужна помощь. Я обязан был ей помочь. Ведь меня всегда родители учили, что надо помогать другим, тем более пожилым людям, так что я должен был помочь бабушке. К тому же я христианин, а христиане должны помогать всем, кто в этом нуждается. Не всегда конечно, а по возможности, а сейчас у меня была возможность. Я никуда не спешил и мог это сделать.

Не колеблясь ни на секунду, я сделал шаг к бабушке, понимая, что больше ждать нельзя.

— Здравствуйте, — улыбнулся я ей. — Вам помочь? Хотите, я вам помогу перевести тележку на ту сторону дороги?

— Ой! Давай, внучок, — тут же обрадовалась бабушка. — Спасибо, милый!

Я схватился за ручку тележки и потащил её вперёд через дорогу, стараясь идти рядом с бабушкой. Она шла медленно и с трудом, но дорогу мы всё же перешли. На другой стороне дороги мы остановились.

— Спасибо большое, внучок, — поблагодарила бабушка и хотела уже забрать тележку.

— Подождите, бабушка, — не торопился я отдавать тележку, понимая, что всё же пока не могу просто уйти. Я видел, как бабушке было тяжело переходить дорогу, и точно должен был ей и дальше помочь. Я не представлял, как она дальше потащит тележку. — Может быть вас лучше до дома проводить? Вы далеко живёте?

— Нет. Тут рядом, — кивнула она куда-то в сторону. — Да не надо, внучек. Я дальше сама справлюсь. Беги домой! Я понемногу и дойду до дома.

— Нет. Давайте я лучше вас провожу, — решительно сказал я. — Не могу вас бросить. Родители меня учили помогать другим. Позвольте вам помочь. Я никуда не тороплюсь и могу вас проводить.

— Спасибо, милый! — бабушка расплылась в улыбке. — Твоим родителям очень повезло с таким добрым и послушным сыном.

— Да ладно вам, — даже смутился я. — Лучше покажите куда идти.

— Пойдём, внучок, — она направилась к одному из дворов.

Я послушно шёл рядом с бабушкой, не торопя её. Мне было совсем нетяжело везти тележку, но вот бабушке, наверное, было очень тяжело. Поднимать её на ступеньки было немного тяжело, а вот всё остальное было нормально. Благодаря тому, что я вёз тележку, мы дошли до нужного дома достаточно быстро. Самой бабушке было легче идти и через десять минут мы уже стояли перед подъездом, где она жила.

— Вам надо помочь поднять его на ступеньки? — предложил я, готовый помочь донести тележку до квартиры.

— Нет, внучок, — бабушка уверенно взяла из моих рук ручку своей тележки. — Дальше я точно сама. Ты можешь идти. Я живу на первом этаже и дальше точно справлюсь. Не трать время на какую-то старуху.

— Ну, что вы? — я едва заметно улыбнулся. — Не надо так о себе. Я наоборот был рад вам помочь.

— Ты уже помог. Большое тебе спасибо, — бабушка взяла меня за руку. — Вот. Это тебе, — она положила мне в руки достаточно большую конфету. — Денег у меня нет, но вот конфету могу дать. Спасибо тебе за то, что так хорошо помог. Если бы не ты, я до сих пор сюда шла бы.

— Не за что. И не надо конфет. Я не ради награды это делал.

— Нет, нет. Возьми! — настояла бабушка и сжала мою ладонь, не давая возможности вернуть конфету. — Мне будет неловко, если ты ничего у меня не возьмёшь. Я так хочу тебя поблагодарить за такую помощь. Спасибо тебе, внучок! Пусть Господь тебя благословит и хранит!

— Спасибо, бабушка, — я расплылся в улыбке. — И пусть также Бог благословит вас и даст вам здоровья. Всего вам хорошего!

— И тебе, внучок. Давай. Беги домой!

— До свидания, — попрощался я и сделал шаг назад, убрав в карман куртки конфету. — Был рад вам помочь.

— Пока, внучек, — кивнула бабушка и тоже улыбнулась.

Я в последний раз посмотрел на неё, развернулся и уже более быстрым шагом пошёл в сторону дома. Отдаляясь от бабушки, вновь улыбнулся. Понятное дело, что я был рад, что смог сделать такое доброе дело и помочь бабушке. Любому нормальному человеку будет приятно после того, как он помог кому-то. И мне было очень приятно от этого. Я совсем не жалел, что подошёл к бабушке и предложил свою помощь. Конечно, потратил чуть больше времени, чем планировал, и чем ушло бы на дорогу, но я всё равно был рад. И в этом хорошем настроении я шёл домой.

Свернув за угол одного из дома, я остановился, увидев возле другого дома Василису. Она стояла на корточках перед какой-то облезлой, грязной и, видимо, бездомной кошкой. Девочка выдавливала ей корм из пакетика, а кошка жадно ела его. Когда пакетик опустел, Василиса убрала его в пакет и просто продолжала стоять рядом с кошкой, пока та ела, и гладила её. Она нежно гладила её то по голове, то по спинке, то по шейке и что-то тихо говорила.

Я, не удержавшись, с улыбкой на губах наблюдал за неё. Конечно, за этим было не так интересно наблюдать, как за тем, как Василиса кормила котят, но это всё равно было очень мило. Девочка была очень доброй, и это было хорошо видно по её поступкам, а её поступки были очень хорошие и добрые. Я, конечно, видел её лишь пару раз, но уже был уверен, увидев, как Василиса кормит то котят, то бездомную кошку, что она очень хороший и добрый человек. Злые люди на такие поступки не способны. И я не мог просто идти дальше. Я хотел и дальше наблюдать и наблюдать за этой картиной, что и делал.

И вот Василиса выпрямилась, и стало понятно, что она сейчас уйдёт. Я был так уверен, что больше её не увижу, но так хотел этого, и точно не мог сейчас упустить свой шанс поговорить с девочкой. Я обязан был подойти к ней и хоть немного поговорить с ней. Быть может, я могу что-нибудь ещё сделать ради Василисы. Хоть как-нибудь облегчить её боль, сказать ей что-нибудь хорошее, чтобы она не чувствовала себя такой одинокой. Раз мне выпал шанс встретиться с неё, то я должен был им воспользоваться.

Я уверенно направился к девочке, которая всё ещё стояла рядом с кошкой, наблюдала, как она ест, и разговаривала с ней. Я остановился в нескольких шагах от Василисы, не желая мешать девочке, пока та возится с кошкой. А та ещё пару минут не могла отойти от бездомной кошки, но вот наконец-то развернулась и пошла по дороге в сторону своего дома. Я тут же догнал девочку и оказался рядом с ней.

— Привет, Василиса, — заговорил я. — Помнишь меня?

— Привет, — с удивлением посмотрела на меня девочка. — Максим? Верно?

— Да, — я положительно кивнул головой. — Как у тебя дела?

— Хорошо, — ответила она, посмотрев по сторонам.

— Видел, как ты кормила кошку, — я обернулся и взглянул на бездомную кошку, которая всё ещё была на своём месте. Василиса также посмотрела на неё. — Это было очень мило. Ты очень добрая! У тебя доброе сердце! Я тоже очень люблю животных, но кормить их почти не получается. А ты молодец! Кормишь их и заботишься о них…. Это очень здорово!

— Ну, кто-то же должен о них заботиться, — выдала девочка. — Они же тоже хотят и есть и пить. Проще говоря, хотят жить, но им немного не повезло и о них некому позаботиться. Кто-то должен это делать. Они не хотели такой жизни. Их просто кто-то выкинул на улицу и им тяжело. Я не могу просто так проходить мимо них и оставлять их голодными, зная, что они могут из-за этого умереть. Это вы так можете, но не я.

— Ого! — изумился я, поняв, какой она прекрасный человек. — Это очень круто! Ты просто замечательная! И ты права. О них надо заботиться. И это здорово, что ты это делаешь. Это просто чудесно! Конечно, не чудесно, что есть такие несчастные животные, и мне также их жалко, но чудесно, что ты им помогаешь. Жаль, что всем сразу помочь нельзя. Но ты должна знать, что ты большая молодец, раз это делаешь. Мало кто готов это сделать. И мало кто обладает таким же большим и добрым сердцем, какое у тебя. У тебя очень доброе сердце, раз ты готова помогать всем бездомным животным, каких только встречаешь. Ты просто невероятный человек, Василиса. Я ещё ни разу не встречал такого человека, как ты.

Девочка опустила голову, и было видно, как она покраснела. Я понимал, что ей приятно слышать такие слова о себе, но она очень стеснялась.

— Василиса, я понимаю, что многие тебе говорят плохие вещи, но ты, пожалуйста, не слушай никого. Ты хороший человек и это самое главное! — я заглянул в её лицо. — Мне родители всегда говорили, что за внешностью красивого человека может скрываться очень плохой человек. А ты мало того, что очень милая, так ещё и добрая и не слушай никого, кто будет говорить обратно. Я видел тебя всего два раза и уже успел увидеть и понять, что ты очень милая и добрая. А это важнее всего остального! Необязательно быть красавицей! Самое главное быть всегда хорошим человеком. Люби себя сама и тогда у тебя всё будет хорошо и люди сами перестанут тебя обижать и потянутся к тебе. Не надо никому позволять загонять себя в тупик. Ты прекрасная и это правда! Я говорю совершенно серьёзно! Конечно, ты меня плохо знаешь и не должна мне верить, но о таком я точно врать бы не стал. Василиса, ты же мне веришь? Ты очень милая, а твоя полнота — это ничего серьёзного. Правда! Она тебя даже почти не портит. Лишь некоторые люди пытаются тебя этим задеть, но это не смогло изменить того, что ты хороший человек. Ты же меня понимаешь, Василиса? Василиса! — позвал я девочку, так как она мне не отвечала и шла молча, уставившись в землю.

— Я… — Василиса даже не могла поднять на меня глаза. — Мне пора бежать, — она бросилась вперёд, не желая продолжать диалог со мной.

Я же остановился, смотря ей вслед. Бежать за ней следом было бы глупо. Я понимал, в чём дело. Просто она не привыкла, что ей говорят что-то хорошее, и это было просто ужасно. Ужасно было осознавать, что кто-то, таким образом, реагирует на хорошие слова, что ему говорят. Значит, человек просто не в силах воспринимать их, но я надеялся, что она хоть что-то услышала и поверила мне и ей уже не так тяжело и больно. Именно этого я хотел, когда всё это говорил. Ведь это была правда и я, честно, так думал. Оставалось лишь надеяться, что мои слова что-то ей дали.

Я стоял возле окна своей комнаты, а прямо передо мной открывался восхитительный вид на закат. Казалось будто бы это ненастоящий закат, а просто какая-то картина, которую нарисовал талантливый художник. Закат шёл слоями, словно пирог. Один слой жёлтый, прямо возле горизонта, второй — оранжевый и третий — красный, который окрашивал своим цветом рядом летящие облака. Даже облака были необычными. Они были интересной формы и были какими-то ребристыми. Сегодня закат был необыкновенно красив, и я мог сколько угодно стоять возле окна и смотреть на него.

А слегка прикрыв глаза, я мог даже представить, как большая кисть художника скользит по небу, вырисовывая эту красоту. Конечно же, я понимал, что у этого заката есть художник, и я Его знал. Понятное дело, что это был Бог. Именно Он был художником этой картины, которая сейчас была перед моими глазами, и эта картина была неимоверно прекрасна. Только Бог был в силах создать такую красоту, и Он был самым лучшим и моим самым любимым художником.

Конечно, рассвет я любил больше, но нельзя было отрицать красоту заката, и я не собирался это делать. Мне нравилось сидеть вечерами и наблюдать, как солнце медленно садится, озаряя небо красивыми цветами. Но сегодня я наблюдал за этим едва ли не с раскрытым ртом, не в силах отвести взгляда. А солнце как будто специально ради меня садилось медленно, давая мне возможность как можно дольше насладиться этой красотой.

— Боже, как же это красиво! — не сдержавшись, проговорил я, направив свой взгляд в небо. — Слава Тебе за такую красоту!

На моих губах появилась радостная улыбка. Я не понимал, как можно было не любить жизнь, когда вокруг столько прекрасных и красивых вещей. Даже если привести в пример закат и рассвет. Вроде мы их видим каждый день, но они же такие красивые. А некоторые люди не замечают их красоты и для них это что-то обычное. Но для меня нет. Я видел, как прекрасны закат и рассвет. А самое прекрасное в них было то, что закат сообщал о том, что закончился ещё один день, а рассвет сигнализировал о начале нового дня. И это тоже значит много! Жаль что не для всех, но для некоторых точно и для меня в том числе. Я радовался каждому прожитому дню и каждому дню, который начинался. Ну, как можно было им не радоваться?! Это я тоже не мог понять!

От окна я смог отойти лишь только тогда, когда солнце окончательно село. Я глубоко вздохнул и опустился за стол. Мне надо было приступать к выполнению заданий, но прежде я хотел заняться более важным делом. Ещё днём во время уроков мне пришла в голову мысль спеть какую-нибудь песню на следующем собрании. Я уже давно на служении ничего не пел, и сейчас мне очень хотелось подготовить что-то и спеть на этом или следующем собрании.

И теперь мне нужно было найти подходящий псалом и прорепетировать его. Конечно же, репетировать его мне нужно было с папой. Сам я вряд ли справлюсь, а с папой всё выйдет лучше, ведь он в этом деле был профессионал. Но самое сложное было найти и подобрать подходящий псалом. Я мог этим заниматься час, два, три и в итоге ничего не найти, потому что каждый раз казалось, что это не то. Только в этом случае я просил папу помочь мне найти подходящий псалом, но сейчас хотел сделать это сам и только потом обратиться к папе за помощью.

Взяв в руки свой телефон и включив интернет, я приступил к поиску. Минут двадцать лазил по интернету и по различным сайтам, пытаясь найти подходящий псалом, но всё никак ничего хорошего не попадалось. И вот я остановился, увидев перед своими глазами просто чудесный псалом. Мне нравилось каждое слово, каждое словосочетание, каждое предложение в этом псалме. Этот псалом был просто замечательным, и он идеально подходил для того, чтобы спеть его на собрании.

И чем дольше я на него смотрел, тем больше мне хотелось его спеть перед всеми. Я быстренько закачал себе фонограмму этой песни со словами и без слов, скопировал текст и побежал вниз к папе, желая ему показать эту песню и сказать, что хочу её спеть.

— Пап, — забежал я в большую комнату, где сидели родители, — мне нужна твоя помощь!

— Помощь? — он с удивлением посмотрел на меня и переглянулся с мамой, по которой было видно, что она тоже удивилась. — В чём? Что-то не так?

— Всё просто замечательно, — улыбнулся я. — Я хочу спеть на следующем собрании одну песню.

— Хорошо. Какую?

— Вот эту, — я протянул папе телефон.

Он взял его в руки и пару минут с задумчивым выражением лица изучал текст песни. Потом папа вновь переглянулся с мамой, которая тоже взглянула на текст песни, кинул взгляд на меня и снова посмотрел на текст. Только после этого он поднял голову и удивлённым голосом проговорил:

— Эта песня же не твоя, а ты последнее время стараешься петь только свои песни.

— Знаю, что это не моя песня, но она мне очень нравится, — с улыбкой на губах выдал я. — Она такая классная! Ты просто почитай текст. Это очень красивая песня!

— Да, она, и правда, красивая, — не стал спорить папа и вновь заглянул в телефон. — Даже очень! В ней очень красивые и хорошие слова. Ты молодец, что её нашёл. Может, давай её послушаем?

— Давай. Я её скачал. Дай включу, — я забрал у папы телефон, быстро нашёл песню и включил её.

Заиграла красивая музыка. Сначала звучали лишь звуки природы и пение птиц, а потом заиграли пианино и скрипка, а может даже ещё какой-то инструмент, который я не знал. И вот чей-то детский голос запел. Как только этот голос запел, я понял, что эта песня ещё красивее, чем думал. А с этой музыкой она была просто сказочной.

Я с наслаждением её слушал и наблюдал за реакцией родителей, которые слушали песню с сосредоточенными лицами. Мне же с каждой минутой всё больше и больше хотелось спеть эту песню перед всеми в воскресенье. Я уже даже представлял, как буду её петь, а все будут меня слушать и улыбаться, ведь эта песня была просто прекрасна. Я даже не знал, с какой песней сравнить этот псалом. Никогда не слышал более красивую песню, чем эта. И она мне нравилась всё больше и больше.

Музыка стихла, и в комнате повисла тишина. Я внимательно смотрел на родителей, ожидая, что они скажут или сделают. Я был уверен, что они впечатлены. Родители же ничего не говорили, видимо, о чём-то думая.

— Макси, — начал папа, — ты уверен, что хочешь спеть эту песню?

— Конечно, — твёрдо повторил я и заулыбался. — А что не так? В чём дело? Она же вам понравилась? Она просто прекрасна! Теперь она мне нравится ещё больше. Я, если честно, прослушал её первый раз и она…. Она такая красивая! Думаю, она всем понравится. Она просто чудесна!

— Но она же… — папа запнулся, не решившись мне что-то сказать. Я тут же напрягся, боясь, что он мне откажется помогать.

— Сима, она же немного детская, а ты уже достаточно взрослый, — сказала за него мама. — Ты точно уверен, что хочешь её спеть? Может, выберешь что-нибудь более подходящее для твоего возраста?

— Ну, что вы такое говорите? — не ожидал я таких слов от родителей. — Пока вы не прослушали песню, она вам нравилась. Вы так говорите только из-за того, что её пел ребёнок, ведь так? Она красивая и в ней содержится большой смысл, а это важнее всего. Разве не так?! Самое главное, какой она в себе несёт смысл. А эта песня…. Она замечательная и для меня неважно кто должен её петь. Я хочу её спеть. Надеюсь, ты мне поможешь, пап? Пожалуйста, помоги мне! Без тебя я не справлюсь. Точнее так хорошо не справлюсь.

— Я, конечно же, тебе помогу, Макси, — не стал отказывать папа. — И раз ты так считаешь, то хорошо. Я не возражаю, чтобы ты её пел. Самое главное, чтобы она тебе нравилась, и она тебе нравится. Я рад, что ты нашёл песню, которая тебе так сильно понравилась. К тому же ты прав. Она, и правда, красивая и очень красивая! И в ней содержится большой и важный смысл. А мы, наверное, подумали, что она детская как раз-таки из-за того, что её пел ребёнок. Скорее всего, ты прав! Так что я с радостью тебе помогу её отрепетировать. Как я могу тебе отказать? К тому же спеть на собрании всегда хорошо, а такую красивую песню тем более. Ну, что тогда давай начнём её репетировать? Хочешь, попробуем её сыграть на гитаре или ты хочешь петь под фонограмму? Фонограмма, конечно, красивая, но не думаю, что будет хорошо её включать в Церкви. Но, если ты хочешь, то ладно. Тогда давай хотя бы посмотрим как тебе лучше её петь, и попадаешь ли ты в ритм.

— Я думал начать репетировать можно с фонограммы, а потом можно и попробовать под гитару петь эту песню, — неуверенно сказал я.

— Ты только что это придумал? — догадался папа. — Это было спонтанное решение?

— Типа того, — нехотя признал я. — Просто буквально недавно нашёл эту песню и решил попросить тебя помочь мне спеть её.

— Ну, ладно, — на лице папы появилась улыбка. — Значит, она, и правда, тебе очень понравилась.

— Очень-очень! И я очень хочу её спеть на собрании.

— Споёшь. Не волнуйся! — приободрил меня папа. — Ты нашёл минус этой фонограммы?

— Да, — положительно кивнул я. — А что?

— Хочу, чтобы ты сейчас включил его, и я послушаю, как ты поёшь. Хочу понять, как ты думаешь надо её петь, — пояснил папа. — Хорошо? Споёшь? Ты же не возражаешь? Или ты по-другому хотел?

— Нет, нет. Я спою. Всё нормально. Я так примерно и хотел.

— Тогда включай, — папа убрал подальше книгу, которую он сейчас хотел читать, и уселся удобнее.

— А как называется эта песня? — поинтересовалась мама. — Я её название не успела увидеть.

— Она называется «Как прекрасно всё то, что Твоё!», — ответил я, взглянув на текст песни.

— Название хорошее, — улыбнулась мама. — Давай. Спой её. Хочу её услышать из твоих уст.

— Хорошо, — я набрал в лёгкие как можно больше воздуха и, включив минус фонограммы, дождался вступления и запел: — Как прекрасно всё то, что Твоё,

Мне повсюду Твой слышится голос.

Ветром в листьях звенит и поет,

В сердце шепчет, как зреющий колос. Эти горы, покрытые мхом,

Эти волны, покрытые пеной, Этот берег с горячим песком,

Это солнце в бескрайней Вселенной.

Боже мой, это — Ты, это — Ты,

Я с Тобою повсюду встречаюсь:

Когда рву мимоходом цветы

И на чей-то поклон отвечаю.

Я замолчал и выключил фонограмму, пристально смотря на родителей. Мне было интересно, понравилось им или нет, и я ждал их мнения. Я мог бы, конечно, спеть сразу всю песню и только потом спросить родителей, как я спел, и более того мне это хотелось сделать, но лучше было не петь её целиком. Вдруг я спел плохо? Тогда лучше сразу продолжить петь по-другому и более правильно, а не с ошибками. Совершать ошибки во время пения у меня желания не было.

Мне не хотелось терять ни одного дня репетиции, ведь чем скорее мы всё отрепетируем, и я буду хорошо петь песню, тем быстрее смогу спеть песню на собрании, а этого я очень сильно хотел и хотел, чтобы этот день настал поскорее. И ради этого был готов репетировать целыми днями песню, но родители точно на это не пойдут, ведь для них важнее моя учёба. Так что оставалось репетировать песню в свободное время, и я хотел начать это прямо сейчас. Не надо было откладывать репетицию даже на минуту.

— Ну, как? — задал вопрос я, так как родители молчали, лишь смотря на меня.

— Молодец! У тебя очень хорошо выходит, — воскликнул папа, и в его глазах было видно нескрываемое восхищение. — Я даже не думал, что из твоих уст это будет так хорошо звучать. Мне нравится! Давай дальше спой. Хочу послушать ещё. Допой до конца.

— Ладно, — я довольно улыбнулся и, включив фонограмму на том месте, на котором остановился, продолжил: — Мне повсюду видна Твоя кисть.

Твой резец и Твой почерк с размахом:

В детском взоре, что светел и чист,

И в цветущих на поле ромашках. Это Ты нам даруешь друзей,

Это Ты научил нас трудиться. Потому я хочу все сильней

И все чаще, усердней молиться, — следом я пропел ещё раз припев и приступил к последнему куплету: — Это Ты меня петь научил,

Потому моя песнь не смолкает.

Это Ты в меня свет Твой пролил. Он и в вечности не угасает.

Как прекрасно всё то, что Твоё,

Пред величием Твоим я немею. Это Ты мне. Спаситель, даёшь

Всё-то доброе, что я имею.