Сломанные крылья

Светлана Багрянцева (2025)

Благодаря отчиму, я попала в плен как сексуальная рабыня. Казалось, выхода нет, но даже там у меня нашлась подруга и человек, который забрал к себе на остров. Внимание! В книге присутствует жестокость. Хороший конец будет.

Глава 5

Эмма

Мрай пошёл к моей лежанке, недовольно покачал головой.

— Почему не ела? — спросил он.

— Не привыкла кушать без ложки и вилки, — ответила я.

— Придётся научиться есть руками, — усмехнулся мужчина, забрал чашку и пошёл на выход.

Как только он открыл дверь, я попыталась прорваться сквозь неё, надзиратель профессиональным движением толкнул меня на пол. Я больно ударилась о бетон и застонала.

— На первый раз прощаю. Если такое ещё раз повторится, будешь стоять пять часов у стены. Я жалеть не умею, а вот наказывать люблю, — усмехнулся Мрай и ушёл.

От нечего делать я всё же села изучать книги. Если хочу отсюда сбежать, то знание местного языка не повредит. Думаю, выучу легко. У меня способность, международный досконально я освоила за год, хотя его проходят много лет в школе.

Я почитала, потом удалось вздремнуть. Когда проснулась, не знала, сколько времени. Вечер или ночь? Ужасно хотелось есть, желудок сводило голодными спазмами. Выпила воды, сходила в уборную, снова начала читать.

Пришёл Мрай. Значит, ещё не ночь. Мужчина принёс тарелку с аппетитно пахнущим мясом. В животе опять появился голодный спазм и громко заурчало.

— Можно попросить часы? Хотелось бы знать, какое время суток, — решилась я.

— Знал, что ты это скажешь. Все так делают. Забирай.

Он отдал мне мои кварцевые часы. Те не только показывали время, но и дату. Теперь хоть буду знать, какой день недели. Спасибо я говорить не стала. Мрай, видимо, и не ждал этого. Он предупредил, что часы должны лежать тут. Надевать их к гостям я не имею права.

Надзиратель удалился, я села на лежанку и принялась уплетать мясо, которое оказалось сочным и вкусным. Было стыдно, но я ничего не могла с собой поделать. Голодовка — не моё. И одного дня не выдержу, скопычусь от боли в желудке.

После ужина легла спать, хотелось забыться во сне и снова оказаться дома, где мама ещё жива, и мы счастливы.

Разбудили меня резко. Просто пнули ногой в бок.

— Вставай. Пять минут на умывание. Пятнадцать на завтрак. Скоро приду.

Я увидела у кровати медовую лепёшку и кружку чая. Поднялась, поплелась умываться. Спорить было бесполезно, лучше притвориться покорной, улучить момент и сбежать.

Мрай появился снова, когда я доедала последние крошки.

— Молодец. Кушать надо. Гости не любят толстых, но и слишком худых тоже, — улыбнулся Мрай. — Теперь встань и разденься.

Я увидела блестящую одежду в его руках. Стало до ужаса противно.

— Нет, — заявила я, забыв, что собиралась притвориться покорной.

— Наши женщины так не ходят, даже иностранки остерегаются. Прирежет первый же прохожий. Эта одежда только для танцующих кукол. Надевай, — зло сказал он.

— Не буду, — отчего-то заупрямилась я.

Мрай вынул из кармана рацию. По его приказу прибежали двое парней. Втроём они меня быстро скрутили и привязали руки к крюку. Получилось так, что я стояла на цыпочках.

— На первый раз полчаса хватит. Для начала почувствуй, что это такое. Впрочем, даю тебе шанс остановить всё. Если будешь умолять прекратить, я тебя развяжу.

Мрай уселся на край лежанки и с улыбкой смотрел на меня. Я молчала, но вскоре стало понятно, что руки затекают. Находиться в практически подвешенном состоянии стало больно.

— Ты можешь всё это прекратить, Милала, — вкрадчивым голосом сказал мужчина.

Я стиснула зубы и промолчала. Он посмотрел на часы.

— Ещё пятнадцать минут, Милала.

Не представляла, как выдержала эту экзекуцию девушка, которая простояла так пять часов. Я вскоре была готова выть от боли в руках, потому что стояла на самых кончиках пальцев. Почувствовала, как увлажнились глаза, но мысленно приказала себе не реветь. Я должна всё выдержать.

Мрай встал, подошёл ко мне кошачьей походкой, потом он задрал на мне тунику и стал откровенно лапать руками.

— Не трогай меня! Не трогай! — заорала я.

Начала извиваться, пытаясь уйти от его прикосновений, от моих движений боль в руках только усилилась. Урод неожиданно с силой сжал мою грудь, я заорала от боли.

— Проси, Милала. Давай же, проси меня остановить всё это.

Рука на груди сжалась сильнее. Одурела от боли, по щекам потекли слëзы и, к моему стыду, я стала умолять оставить меня в покое. Мучитель развязал меня и усмехнулся.

— Выдержала только двадцать пять минут, зато теперь ты знаешь, что я могу и люблю издеваться над такими, как ты.

Он сам потёр мне руки, восстанавливая кровообращение, потом взялся за подол туники и потянул вверх. Я стояла, словно пластмассовый манекен в магазине одежды, и позволял себя наряжать.

Рубашка, которую на меня надели, была отделана блёстками. Она оказалась короткой, до талии. Юбка на резинке, только маленькая полоска ткани, к которой пришита бахрома из блестящих золотых нитей. Всё это «великолепие» струилось до щиколоток. Получилось, что мой пупок был открыт на обозрение всем. Рубашка обтянула моё тело, как перчатка. Мрай вынул из кармана маникюрные ножницы и аккуратно выстриг маленькие круги, обнажая соски.

— Готово, теперь пошли на занятие, — осклабился мучитель.

Он привёл меня в ту самую комнату, где стояли кресла и журнальные столики. Там уже сидел противный Алваро и поедал виноград. На полу лежали подушки, на них сидели двое мужчин, один стучал в барабан, другой — перебирал пальцами струны своего инструмента.

В середине комнаты танцевала красивая смуглая девушка в такой же одежде, как у меня, только другого цвета. Танцовщица кружилась, бахрома колыхалась и то тут, то там открывала голое тело на обозрение.

Я ужаснулась, у девушки проколот пупок и соски. Пирсинг в виде штанги, на конце которой три тонкие цепочки с бубенцами. Когда она двигалась, маленькие шарики звенели.

— Привёл наконец-то. Что случилось? — спросил хозяин.

— Пришлось наказать. Не хотела одеваться.

— Ничего, она привыкнет, научится всё делать по первому требованию. Главное, не жалей, наказывай, чтобы знала, что к чему. Её отчим поведал: аллергии на металл у Милалы нет, поэтому через час приедет специалист, чтобы сделать пирсинг, а пока пусть смотрит на Никаю и повторяет движения.

— Иди. Танцуй, — Мрай подтолкнул меня в середину комнаты.

Я встала как вкопанная и не могла пошевелиться. Это был просто ужас, будто смотрю страшный сон и никак не могу проснуться.

Неожиданно в комнату вошёл парень, которого я видела раньше. Он увидел меня, округлил глаза и улыбнулся.

— Хорошенькая. Как ты её назвал, отец? — спросил парень.

— Милала.

— Можно я с ней позабавлюсь? — парень облизал губы.

— Можно, Мустам, но не сейчас. Сначала мы продадим её на аукционе, как нетронутую. Срубим кучу денег с неё. Потом в свободное время играй с ней. Осторожно только, эта девушка мне нужна здоровой и с чистой кожей. Я знаю, из-за неё реки денег к нам потекут. Ещё ни у кого в этом городе не было беленького ангелочка. За такую экзотику можно просить денег побольше.

Мустам развалился в кресле, мой надзиратель подошёл ко мне и процедил сквозь зубы:

— Если не будешь повторять движения за Никаей и обучаться, я тебя поставлю у стены на три часа. Приду только тогда, когда выйдет время наказания.

Я вздрогнула, его слова возымели эффект, мне и двадцати пяти минут хватило, чтобы понять, что это за жуткая экзекуция. Посмотрела на танцовщицу и стала копировать её движения. Хотелось кричать от бессилия, а лучше всего провалиться сквозь землю, было стыдно и противно, а ещё душила невыносимая злоба.

— Мрай, братишка, садись рядом. Полюбуемся на новенькую, — улыбнулся во весь рот Мустам.

— Сильно губу не раскатывайте, сыны мои. Брать девушку можно не чаще двух раз в неделю. Мраю не положено, он уже женился, но один раз позволю, — строгим тоном сказал хозяин.

— Мне и жены хватает. Это младшему надо, — махнул рукой надзиратель.

Гады разговаривали при мне на международном языке. Я всё понимала и ужасалась ещё больше.