Дважды любимый. Роман-соната

Светлана Анатольевна Макаренко-Астрикова

Роман о любви и жизни в музыке и словах. Издавался несколько раз, по многочисленным просьбам читателей, в том числе за рубежом. Как иллюстрация уникального жизненного опыта, в качестве эксперимента отрывки из книги читались в школе для слепых детей в США.

Часть четвертая

…Прага неустанно чаровала ее туманами над Влтавой. Она их не видела, а вдыхала, ощущала полной грудью, чувствовала на вкус их прозрачность, сладковатый их флер, в который так часто вливался шепот реки, нежный, как дыхание полусонного младенца. Ее прогулки по Карловому мосту, под руку с неумолчно что-то говорящей Лилькой или, наоборот, сдержанно молчавшим, седовласым профессором Янушем Моравски, стали неизменной потребностью, привычкой. Рыцарь, охраняющий мост, стал ее молчаливым другом. Она часто подходила к нему, касаясь трепетными пальцами прохлады каменных лат, щитка забрала, шлема.

Касалась, совсем не обращая внимания на почти моментально сгущающийся вокруг нее воздух. Чужие, чуть — чуть недоуменные, а потом уже и смятенно — сочувствующие взгляды превращались именно в густой, как кисель, наполненный энергией воздух — почти что — огненный шар. Его запросто можно было бы потрогать рукой, но ей этого не хотелось. Пан Януш, дотрагиваясь до ее плеча твердыми и цепкими, как замок, костистыми пальцами старого музыканта, шептал на ухо, обжигая завитки ее волос сухой неровностью, а, может быть, и нервностью дыхания:

— Деточка, другие фигуры просто же станут Вас ревновать к пражскому стражу. Подойдите и к ним… Они ведь ждали Вашего прикосновения почти двести лет!

— Может, больше? — мягко улыбалась она и натягивала на чуть озябшие пальцы прохладу замшевой перчатки. Движения ее были почти безошибочны, но иной раз она не могла попасть мизинцем в нужное место, приходилось долго выправлять палец, и когда пан Януш терпеливо пытался помочь ей в этом, она слегка поддразнивала его:

— Все, наверное, так и думают, будто Вы ухаживаете за мной… Вы не ловите на себе завистливых взглядов, пан профессор?

— Ну, может, было так — раз и два! — смеялся в ответ польщено старый музыкант. — Помилуйте, деточка, для меня то — честь высОка! Я согласился бы быть Вашим старым дедушкой, да и только.

Конец ознакомительного фрагмента.