Темная связь

Светлана Алешина, 2005

«…Это была длинная мелодия, поэтому еще несколько минут в гостиной царила темень. Один раз кто-то, сопя, прошел совсем близко от меня, но так как я сидела на полу, меня не нашел. Наконец музыка кончилась, и вскоре в комнате загорелся свет. То, что мы увидели, напоминало скорее кадр из фильма ужасов, чем праздничную реальность. На полу, почти посредине комнаты, лицом вниз лежала Галина. Ее черные волосы веером разметались по ковру, руки вдоль тела, одна из них неестественно вывернута. На красной шерсти жакета расплывалось пятно темно-алого цвета – цвета крови. В центре этого кровавого пятна торчала рукоятка ножа. Того самого ножа, которым Слава-повар резал гуся. Никто не издал ни звука, я видела, как Авдеева поднесла ладонь ко рту, словно загоняя назад крик, готовый вырваться из ее груди. В этот момент дверь в гостиную распахнулась, и Антон бодрым голосом произнес: – Шампанское заказывали?…»

Глава 3

Мы въехали в просторный двор, где уже стояла одна машина — голубой «Фольксваген». Ворота за нами автоматически закрылись. Валерий вышел из машины, обошел ее спереди и галантно открыл мне дверцу. Я поблагодарила его милой улыбкой и направилась к дому.

— И прошу тебя, — шепнул мне Кирсанов, — я не знаю ничего о твоей профессии.

— Не беспокойся, — кивнула я, — я не собираюсь тебя компрометировать. Как мы договорились — я работаю фотографом в модельном агентстве.

Дверь нам открыл молодой человек в темных брюках и кремовой сорочке в тонкую полоску, верхняя пуговица которой была расстегнута. Узел ярко-оранжевого галстука ослаблен. Он был темноволос, худощав и, можно было бы сказать, красив, если бы не его бегающий взгляд и слишком полные губы.

— Проходите. — Он пожал руку Валерию и с нескрываемым любопытством посмотрел на меня.

— Это Оля, — представил меня Валерий, когда мы разделись.

— Антон, — фальцетом произнес молодой человек и застыл, увидев меня без шубы.

Не знаю, сколько бы продолжалась эта немая сцена, если бы в холл не вышла хозяйка, Аврора Кондратьевна.

— Добрый вечер, Аврора Кондратьевна, — Валера сразу же шагнул к ней.

Пока они перебрасывались обычными в таких случаях фразами, я постаралась получше разглядеть ее. Это была высокая статная дама с гордой посадкой головы и пренебрежительно поджатыми губами. Она смотрела свысока, но в глубине ее глаз скрывался то ли испуг, то ли настороженность. Светлые, слегка рыжеватые волосы открывали высокий умный лоб и легкими волнами, над которыми потрудился мастер, спадали почти до плеч. Одета она была в темно-розовое обтягивающее платье с отделкой из черного кружева, ее плечи покрывал шарф из черного шифона.

— Антоша, — обратилась она к своему мальчику, — что же ты не приглашаешь гостей?

Потом она перевела свой взгляд на меня.

— Валера, — коснулась она локтя Кирсанова, — это твоя девушка?

— Познакомьтесь, — торопливо произнес Кирсанов, — Ольга — Аврора Кондратьевна.

Не знаю уж, чем я ей понравилась, но ее взгляд был довольно снисходительным и даже то, что ее дружок старательно отводил от меня глаза, не разозлило ее.

— Наконец-то ты нашел себе достойную пару, — похвалила она выбор Валерия и улыбнулась кончиками губ. — А Антон вас уже давно заметил, правда, Антоша? Интересно, что вы обсуждали? — Она хитро посмотрела на Кирсанова.

Он открыл было рот, но, видимо, не нашел, что ответить, и я пришла ему на помощь:

— Я предлагала Валере пойти одному.

— Это еще почему? — Тонкие изломанные брови Авроры Кондратьевны удивленно взлетели.

— У вас здесь такое избранное общество, — сказала я, сделав невинное лицо, — а я никого не знаю.

— Ну что вы, Оля, — она по-матерински, одновременно нежно и строго посмотрела на меня, — Валера же предупредил меня по телефону, что придет с подругой, и я ему сказала, что буду рада вас видеть.

Вот так все удачно началось. Аврора Кондратьевна показалась мне вполне общительной женщиной. Не без пунктиков, конечно, а у кого их нет, если разобраться? Широким коридором мы прошли в гостиную, в центре которой был накрыт стол на шесть персон, уставленный закусками и вазами с фруктами.

— Неужели вы все это сами? — искренне удивилась я.

— Ну что вы, Оля, — Авдеева гордо подняла голову, — у меня совершенно нет на это времени. Все, что вы здесь видите, приготовлено очень хорошим поваром. Надеюсь, вам понравится. А где же Галина с Григорием? — Она посмотрела на Антона. — Пора садиться за стол.

— Курят, наверное, — Антон направился к двери, — сейчас я посмотрю.

— С Галей я познакомилась в прошлом году на Средиземном море, — произнесла Аврора Кондратьевна, — мы вместе отдыхали. Это замечательная женщина: открытая, умная и жизнерадостная. Да вы и сами сейчас убедитесь в этом. Она пришла с мужем.

Вскоре вернулся Антон в сопровождении девушки примерно моего возраста с длинными черными волосами. У нее был итальянский тип лица: огромные карие глаза, большой чувственный рот с крупными белыми зубами и какая-то детская открытая улыбка, немного не вязавшаяся с грустью в глубине глаз. Красного цвета брючный костюм был очень ей к лицу: жакет на одной пуговице, надетый на голое тело, подчеркивал изящную стройность ее длинной шеи.

Следом за Антоном и Галиной вошел молодой человек с орлиным носом и русыми волосами, зачесанными назад. На нем были черные брюки и черный джемпер под горло, на котором ходил огромный кадык.

— Наконец-то все в сборе, — облегченно вздохнула Авдеева.

Она представила чету Береговских — Галину и Григория, — и все уселись за стол.

Сперва было довольно скучно, мне показалось, что я попала на поминки к какому-нибудь знаменитому ученому, всю свою жизнь посвятившему изучению процесса пищеварения членистоногих, но после второй рюмки народ начал понемногу расслабляться. Валера, сидевший рядом со мной, снял пиджак, потому что в гостиной было натоплено сверх всякой меры, и я только порадовалась, что на мне открытое платье.

Мы сидели на дубовых стульях с мягкими светлыми подушками, стол был накрыт ослепительно белой скатертью, спускавшейся до самого пола, да и вся комната была выдержана в светлых тонах. Кремовые обои без рисунка на стенах, на полу — светло-бежевый ковер с длинным ворсом, журнальный столик со столешницей из белого мрамора, на котором стоял бронзовый подсвечник с тремя восковыми свечами: все это немного навевало тоску, если бы не яркий свет люстры, игравший на столовом серебре и придававший живость всему происходящему.

После двух тостов — за прекрасную хозяйку, который произнес Григорий, и за ее организаторские способности, как умело подчеркнул Валера, мужчины вышли покурить. К ним присоединилась и Галина, а я, хотя тоже была не прочь подымить, осталась наедине с Авдеевой.

— Вы действительно занимаетесь, как сказал мне Валера, фотографией? — К моему удивлению, она сама затронула интересующую меня тему.

— Да, — кивнула я, — и говорят, у меня это неплохо получается.

Я не стала скромничать — в домах, подобных этому, скромность не считается достоинством.

— Судя по тому, как вы одеты, — продолжила Аврора Кондратьевна, — ваш труд неплохо оплачивается.

Я неопределенно пожала плечами.

— На собственный дом средств у меня нет, — улыбнулась я.

— Ну, вы еще так молоды, — задумчиво произнесла Авдеева, — у вас все впереди.

Я размышляла, не пора ли мне спросить разрешения поснимать в ее доме, но пришла к выводу, что, пожалуй, следует немного подождать.

— Жизнь бежит так быстро, — заметила я, — не успеешь глазом моргнуть, а лучшие дни позади.

— Да вы философ, Оля, — она удивленно посмотрела на меня. — По-моему, вы многого сумеете добиться.

— Я постараюсь, конечно, — с сомнением в голосе сказала я, — но… В общем, поживем — увидим.

В гостиную ввалилась шумная компания, продолжавшая что-то весело обсуждать. Григорий нес в руках свой джемпер, и на нем теперь была только черная майка с короткими рукавами. Пока я разговаривала с Авророй Кондратьевной, прислуга, приглашенная, видимо, из того же ресторана, что и повар, сменила приборы. На столе появился огромный, лоснящийся жиром гусь с румяной корочкой.

— Вот это да! — восхитилась Галина, увидев гуся. — Это целый поросенок.

— Это всего лишь гусь, друзья, — со слащавой улыбкой произнесла хозяйка, — сейчас Вячеслав нам его разрежет.

Что это еще за Вячеслав? — удивилась было я, но тут откуда-то появился человек лет тридцати с тонкой полоской усиков и в белом фартуке, и я поняла, что Авдеева имела в виду повара. Я представила себе, как он будет сейчас бороться с этим гусем, отделяя крылья, ножки, грудку, но все оказалось гораздо проще.

Вячеслав, ловко помогая себе вилкой, просто отрезал от золотистой тушки шесть больших плоских ломтиков и удалился. Вилку и блестящий нож с костяной резной рукояткой он оставил на подносе.

— Если я больше вам не нужен, — шепнул он Авдеевой, — я пойду.

— Спасибо, Слава, — поблагодарила его Аврора Кондратьевна, и все принялись за гуся.

Антон открыл уже третью бутылку шампанского и, если учесть, что я почти не пила, а мужчины предпочитали более крепкие напитки, то можно себе представить, что народ был, мягко говоря, несколько возбужден. Следующий тост был произнесен хозяйкой дома, и если мне не изменяет память, он звучал примерно так: «За солнце и море, за травы и деревья, за молодость и красоту». Тост был принят на «ура», и даже мне пришлось выпить почти полбокала шампанского, чтобы не обидеть Аврору Кондратьевну.

После этого все стало гораздо проще. И мужчины, и Галя, и я, и даже Авдеева ходили в соседнюю комнату, в которой горел камин, курить, поодиночке и группами. Я старалась быть поближе к хозяйке и, выбрав момент, когда мы с ней были наедине, спросила:

— Аврора Кондратьевна, боюсь вас обидеть, но все же не могу у вас не спросить.

— Да? — Она подняла на меня удивленные, но веселые глаза.

— Не могу ли я немного здесь поснимать. Мне так понравился ваш дом.

— Только с одним условием, — строго сказала она, — если вы предоставите мне полный отчет о проделанной работе.

И она весело рассмеялась, увидев мое озадаченное лицо. Все оказалось на удивление просто.

— Конечно, я все вам покажу, — пообещала я и почти бегом бросилась в холл, где оставила сумку с «Никоном».

Когда я вернулась в гостиную, веселье было в разгаре. Кто-то включил музыку, и гости выделывали такие кренделя, что я тут же приступила к съемкам. Валера попытался было меня пригласить на танец, но мне было не до этого. «Пощелкав» гостей, не забыв при этом и хозяйку, я с ее разрешения прошлась по дому, фотографируя каждую комнату.

Меня мучила только одна мысль: признаваться ли Авдеевой в том, кто я на самом деле? Вернее, даже не это — чем я занимаюсь, она наверняка рано или поздно узнает. Я стояла перед дилеммой: сказать ей, зачем я здесь, рискуя потерять сделанные кадры, или ничего не говорить и опубликовать фотографии в «Свидетеле» без ее разрешения, тем самым подставив Кирсанова. Выбрала же я третий вариант, который осенил меня, пока я ломала голову над предыдущими: во время съемок попытаюсь выяснить у Авдеевой, почему она не общается с прессой, и, может быть, мне удастся все же выпросить у нее эксклюзивное интервью. Это было бы самым лучшим.

С этими мыслями я открыла дверь в гостиную и… ничего не увидела. В комнате громко играла музыка, были слышны голоса, но свет был погашен. Падающие из коридора лучи выхватывали только небольшое пространство комнаты, в которое изредка попадали темные силуэты движущихся в танце людей. «Это что-то новенькое», — подумала я и стала осторожно пробираться к дивану. На меня несколько раз натыкались, кто-то даже попытался поцеловать, но я увернулась. Наконец музыка стихла, и зажгли бра.

— О, пропащая, — с веселым возбуждением произнес Кирсанов, заметив меня.

Он нетвердым шагом приблизился ко мне.

— Это такая игра, — пьяно улыбаясь, сказал он, — все сидят по разным углам, потом гасят свет и начинают искать друг друга.

— И кто же выигрывает? — с усмешкой спросила я.

— Кто кого найдет, тот и выигрывает, — не совсем правильно выговаривая слова, сказал он, — присоединяйся.

— Олечка, присоединяйся, — услышала я грудной голос Авроры Кондратьевны, стоявшей рядом с Антоном, — это очень весело. Давайте сначала выпьем, — добавила она и направилась к столу, который был задвинут в дальний угол комнаты.

— Мне шампанского, — игриво сказала Галя, пытаясь разыскать на столе свой бокал.

Конец ознакомительного фрагмента.