Сердце с глушителем

Светлана Алешина, 2002

Для неугомонной Ларисы Котовой два месяца без ее хобби, частного сыска, – это предел! Владелица лучшего в городе ресторана «Чайка» чуть было не затосковала, но расследование убийства тренера по бодибилдингу Виталия Соловьева захватило ее с головой. Встречи, знакомства, поездки за рубеж… Однако долгое время и мотивы этого странного убийства, и личность преступника оставались для нее загадкой. В клубке противоречивых фактов она искала объяснения причин трагедии. И, кажется, нащупала одну тоненькую ниточку. Но не окажется ли она в тупике и на этот раз?..

Глава 2

Поминки тренера Виталия Соловьева были выдержаны в духе традиций. И по ассортименту блюд на столе, и по составу тех, кто захотел помянуть его.

–…И ведь умница-то какой был, а? И голова светлая, и руки ловкие, и вообще… Золото, а не парень! — скорбно приговаривала пожилая женщина в черном платке, с чуть подрагивающими руками, покачивая головой.

Ей поддакивал сидящий рядом пожилой плешивый мужчина, не забывавший опустошать свою рюмку. Было видно, что это занятие очень ему было по душе. Наконец он не выдержал, не стал дожидаться окончания чьей-то тирады и выпил молча, сумрачно глядя на свою пустую рюмку. А женщина все вела высоким жалобным сопрано свою тему:

— Я же его с малых лет помню, на руках еще нянчила. Такой смышленый мальчик рос, я Наде сразу сказала, что из него толк выйдет. И надо же такому случиться, а! В расцвете лет, ни за что ни про что… Господи, мать-то слава богу раньше умерла, не узнала горя такого…

— Да! — пробасил дядя с плешью, по новой наполняя рюмки. — Я помню, как на рыбалку его с собой брал, лет десять тогда ему было, а он уж все сообража-а-ал! — с восхищением покрутил он головой. — И червей сам копал, и на крючок их насаживал — на лету все схватывал! Да! Ну, земля пухом!

— Земля пухом, — прошелестели над столом приглушенные голоса, затем последовал дружный вздох, и все выпили за упокой души.

Сидевшая на краю стола Лариса внимательно приглядывалась к собравшемуся на поминках люду. Пожилая пара, еще три пожилых женщины… Их можно было смело относить к той категории родственников, которые обнаруживаются обычно именно на таких вот траурных мероприятиях. В остальное время они тихо-мирно живут себе по своим квартирам, не напоминая о себе. Зато стоит кому-нибудь отправиться в мир иной, как сразу же появляются из небытия и стенают о покойнике громче всех.

Уже знакомый Ларисе косноязычный татарин Равиль Гатауллин молча ел, лишь пригубив для приличия рюмку. Рядом с ним восседала пара средних лет — крепенький мужичок в притемненных очках и высокая, худая, почти высохшая дама с по-птичьи острыми чертами лица. Мужичок не выглядел особо скорбным, он с хорошим аппетитом уплетал закуски, а дама, у которой слегка слезились глаза, устремляла время от времени свой взгляд к серванту, на верху которого был выставлен портрет Виталия Соловьева с черной лентой в уголке.

— Кто это? — наклонившись к сидевшей рядом с ней Алевтине, спросила Котова.

— Друг Виталия, бизнесмен Павел Берендеев. И его жена, Маргарита, по-моему, ее зовут… — ответила Байбакова. — А рядом с ними старший брат Виталия, Сергей.

Лариса пригляделась внимательно к мужчине с пышными волосами. Лицо его было красноватым, с характерными для пьющего человека прожилками, а под глазами нависали большие мешки. Рубашка чуть расстегнута, и через нее просматривалась пышная седая растительность на груди. Если бы не впечатление некоей, скажем так, алкоголической запущенности, мужчина вполне мог претендовать на имидж светского льва.

— Он бывший хирург, — продолжала свой рассказ Байбакова. — Работал в Первой городской больнице. А потом… Неудачно провел одну операцию, его уволили… Больше он не оперировал, перешел работать в лабораторию, рентгенологом стал. Я его плохо знаю, видела всего несколько раз. Они с Виталием мало общались.

–…Виталий был очень надежным человеком, — услышала тем временем Лариса голос Павла Берендеева. — С ним и дела легко было вести, и друг он хороший. Даже не понимаю, как такое могло произойти. С его-то спортивными навыками!

Лариса невольно прислушалась. Рассуждения насчет того, как это могло случиться с Виталием Соловьевым, ее очень интересовали.

— Да бандиты какие-нибудь! — выдала свою версию одна из пожилых родственниц. — С ними разве сладишь, какой бы здоровый ни был! У них и ножи, и все, что хочешь!

— Бандиты, бандиты! — перебил ее мужчина с плешью. — Много ты понимаешь! Это здесь бандиты, а там, в Чехословакии-то, какие бандиты! Там все чисто в этом смысле. Лешка-то приезжал, рассказывал…

— А кто ж тогда? — вступила в разговор другая родственница.

— Не знаю я, — отрезал мужик. — Того, кто сделал, пускай совесть замучает! Может, и знаем мы его…

И, выдержав паузу, под испуганными взглядами родственниц добавил с еще большим запалом:

— Вот так! Сейчас время такое…

— Это вы на что намекаете? — спросила жена Берендеева.

— Ни на что не намекаю, — как-то резко ответил тот. — Не хочу ничего говорить. Он там, — воздел мужчина глаза к потолку, — все видит. Его не проведешь.

И прокурорским взглядом обвел собравшихся. Под его взглядом невольно потупил взор сидевший рядом с Алевтиной молодой парень, модно одетый шатен с короткой стрижкой. Как уже успела узнать Лариса, это был сын Алевтины, непутевый студент Артем Байбаков. Парень очень вяло ел, практически не пил и всем своим видом демонстрировал, что он находится явно не в своей компании. Словно делегат «из народа» на партийной конференции, ждал, чтобы официальное мероприятие поскорее кончилось и он смог вернуться в свою родную среду. Разумеется, речь шла о молодежной компании, беззаботно тусующейся по каким-нибудь барам и дискотекам.

Берендеев же поспешил смягчить ситуацию, которую старательно обострял плешивый мужик, которого все называли дядей Колей. Он взял бутылку водки и начал разливать по рюмкам. После того как покойный был помянут в очередной раз, люди, пришедшие раньше остальных, уже закончили обед. Среди них оказался и старший брат Соловьева. Покончив с поминальной трапезой и перекрестившись, он двинулся на кухню, доставая по пути из кармана рубашки сигареты.

Лариса решила воспользоваться ситуацией и познакомиться с Сергеем Владиславовичем поближе. Она прошла за ним следом и тоже вытащила свои сигареты. Сергей дал ей прикурить от своей зажигалки и, кивнув в сторону комнаты, спросил:

— В спорткомплексе, наверное, тоже работаете?

— Нет, — ответила Лариса. — С чего вы взяли?

— Ну, вы с Алевтиной вроде пришли. Я думал, коллеги-подруги.

— Нет, вы ошибаетесь, — Лариса решила не скрывать цели своего визита. — Алевтина Федоровна всего лишь наняла меня расследовать причину смерти Виталия.

Пышные брови Сергея удивленно поднялись вверх. Он окинул Ларису уже более внимательным взглядом и уточнил:

— Вы из милиции, что ли?

— Нет, я занимаюсь этим делом частным образом.

— А что, у нас уже и до этого дошло? — хмыкнул Соловьев-старший.

— В какой-то степени. Поэтому я и хотела поговорить с вами как с человеком, хорошо знавшим Виталия.

— Да знать-то я его знал, — пожал плечами Сергей. — С детства, естественно. Только уж, наверное, лет десять, как мы с ним поругались, прости господи… Так и не помирились. А теперь уж поздно, — со вздохом закончил он фразу.

— А что же послужило причиной вашей ссоры?

— Это семейные дела. Точнее даже, мои личные. Я думаю, что к смерти Виталия это вряд ли имеет отношение. Тем более давняя история, столько уже изменилось с тех пор…

«Наверное, придется уточнить у Алевтины насчет этой давней истории, — подумала Лариса. — Если она, конечно, в курсе».

— Я виделся-то с ним раз в год, когда мать с братом в гости приезжали. А как мать умерла, так вообще почти не встречались. Лешка не приезжает теперь, у него свои дела. А Виталий вон жениться надумал, канителью этой занимался. Меня-то он даже на свадьбу не пригласил. Ну, это я ему простил, конечно… Чего уж теперь.

— А вы сами в Чехии не были? — поинтересовалась Лариса.

— Один раз был, давно уже. Почти сразу как мать с Лешкой туда уехали. Да потом еще один раз, когда мать умерла. На похороны ездил. Это два года назад было.

— А как вы узнали о смерти брата, кто вам сообщил?

— Алексей позвонил по международному. Я еще удивился — прямо с утра звонок раздался, я спал еще. А он сказал: мол, только что из морга вернулся, Виталия убили. Сказал еще, что на похороны приедет вместе с Алевтиной. Ну… а потом он уж в Тарасове мне перезвонил, мы насчет похорон договорились. Похоронили, и Лешка через два дня уехал, не остался на девять дней… У него же там тоже работа, понятно это все. А вы, что же, и в Чехию поедете? С Лешкой разговаривать?

— Пока не знаю, но думаю, что придется. И не только чтобы поговорить с Алексеем. Ведь убийство совершено там. Кстати, вам ничего не известно о том, были ли у Виталия какие-то дела в Чехии, помимо встречи с братом? — спросила Лариса без особой надежды на успех — Сергей ведь недвусмысленно дал понять, что почти ничего не знает о жизни брата в последнее время.

— Понятия не имею, — снова пожал плечами Соловьев.

В это время на кухню зашла Маргарита Берендеева. Она достала сигарету и нервным движением щелкнула зажигалкой. Следом за ней в кухню зашел ее муж, но, повертевшись, решил, что там слишком тесно, и исчез в ванной комнате.

Но так не посчитал раскрасневшийся от поминальных рюмок плешивый дядя Коля. Чуть не столкнувшись в узком коридоре с Берендеевым, он размашисто прошагал на кухню и, оттеснив плечом прижавшуюся к буфету Маргариту, решительно занял ее место.

— Сейчас ведь нужно быть таким, понимаешь, аккуратным! Таким, понимаешь, осторожным! — эмоционально начал он. — Под каждым, понимаешь, кустом тебя грохнуть норовят.

Дядя Коля обвел осоловелыми глазами собравшихся в кухне, особенно подозрительно глянув на Маргариту и Ларису.

— Никаких лишних знакомств! Только проверенным людям доверять можно! — подняв вверх указательный палец, назидательно изрек он.

— А Виталий что, был неосторожным? — с интересом спросила Лариса.

Дядя Коля еще более недружелюбно покосился на нее и сказал:

— У меня племянник был золото, а не племянник! А вот от братьев отделился.

И уже с укором глянул на Сергея.

— Вы-то куда смотрели? — громко вопросил дядя Коля. — Ты же старший! Должен был за братьями следить. Молчишь? Стыдно небось! Вот то-то и оно!

Сергей, который откровенно не понимал, за что ему должно быть стыдно, с недоумением пожал плечами и довольно миролюбиво ответил:

— Дядя Коля, ты если обвинять кого хочешь, так и скажи. Вот этот, мол, Виталия со света и сжил. А то ты чего-то не по делу совсем говоришь…

— Не по делу? — грозно сдвинул брови неугомонный дядя. — Посмотрим, кто не по делу говорит, посмотрим! Вот милиция-то докопается, кто из вас моего самого лучшего племянника на тот свет отправил! Докопается!

Сергей только обреченно махнул рукой и повертел пальцем у виска. В этот момент неожиданно вступила молчавшая до сих пор Маргарита Берендеева.

— У вас есть предположения? — серьезно спросила она.

— Предположения пусть милиция строит, — отрезал дядя Коля. — А я говорю, чего думаю.

— И что же вы конкретно думаете? — вступила Лариса.

— А то! — совсем разошелся дядя Коля. — Расплодилось друзей — ни пройти, ни проехать! И подружек! — кинул он презрительный взгляд в сторону Маргариты. — Прикидываются только друзьями, а сами норовят в могилу свести! Думаете, я вас не вижу? Я вас насквозь всех вижу!

Дядя Коля не на шутку разбушевался. На его крики в кухню влетела его супруга в сопровождении еще одной родственницы.

— Да хватит тебе уж! — хватая дядю Колю под руку, напустилась на него жена. — Несешь не знамо чего! Иди проспись вон лучше! На поминках напился, стыд какой!

Она схватила мужа цепкими руками и привычным жестом стала выталкивать его из кухни. Дядя Коля, видимо привыкший к подобному завершению своих геройств, практически не сопротивлялся, он что-то забубнил и, обернувшись, кривляясь, покрутил руками в воздухе, показывая всем остальным язык.

— Ох, господи, мозги-то уж пропил все! — в сердцах со вздохом проговорила оставшаяся на кухне родственница, качая головой. — Это, как ее… Аля! Тебе помочь что? — крикнула она в сторону зала.

— Не надо, тетя Маня, — послышался оттуда голос Байбаковой. — Сама справлюсь. Дядю Колю лучше помогите домой отправить.

Лариса краем глаза видела, что в прихожую прошмыгнул на выход и Артем, буркнув что-то неопределенное в ответ на строгий вопрос матери, когда он сегодня вернется домой. Потом Алевтину отвлекла одна из тетушек, Артем воспользовался паузой и быстро испарился.

А тетя Маня не спешила покинуть кухню. Она снова покачала головой и, прислонившись к холодильнику со сложенными на груди руками, проговорила:

— Коля, в общем-то, прав. Дружил Виталий не поймешь с кем, вот она, беда-то, и пришла.

— Это вы о ком? — обратилась к ней Лариса.

— Да вон… — тетя Маня понизила голос и с какой-то опаской покосилась на дверь в комнату, где остались Алевтина и Равиль Гатауллин. — Бандит-то этот… Недаром я еще тогда его опасалась!

— Тогда — это когда? — уточнила Лариса. — И почему вы его опасались?

— А как же! — всплеснула руками тетя Маня. — Он же сидел!

— Вот как? И вы знаете, за что?

— Ой, я толком дел этих не знаю и даже вмешиваться не хочу! — махнула рукой родственница. — Вроде как за рэкет какой или чего… Я Виталию еще тогда говорила: не водись с ним, с татарином этим, — голос тети Мани упал до шепота. — Это, милый мой, до добра-то не доводит! Не послушал тетку-то, вот и…

Она не договорила, со вздохом покосившись на Маргариту. А та, докурив уже вторую сигарету, быстро пошла в комнату. По пути ее перехватил муж. Он что-то настойчиво зашептал ей на ухо. Маргарита отмахнулась, тогда Берендеев легонько поднял ее лицо за подбородок и пристально поглядел жене в глаза. Та с раздражением отмахнулась еще раз. Она прошла в зал, а Берендеев, глубоко вздохнув, проследовал за ней.

Проводы дяди Коли, однако, затянулись. Надев один ботинок, он что-то назидательно выговаривал Сергею, который к этому времени тоже находился уже в прихожей. Агрессивный запал дяди Коли кончился, но стремление к общению не иссякало. Лариса выглянула в коридор и увидела, что дядя Коля, держа Сергея за пуговицу рубашки, доверительно склонился к его уху и, пытаясь приобнять за плечо, говорил:

— Вот ты понимаешь, Серег, что я хотел сказать?

Соловьев кивал, пытаясь откреститься от назойливого родственника, указывая ему попутно пальцем на второй ботинок. Дядя Коля, кряхтя, нагнулся, взял его в руки и снова приник к племяннику:

— Ты ж со мной согласен? — настойчиво вопрошал он.

— Да, да, — кивал Сергей. — Давай, дядь Коль, встретимся с тобой после и поговорим об этом.

— В-встретимся! — икнув, согласился дядя Коля.

Его жена, не выдержав, сама надела ему ботинок и зашнуровала, после чего, буквально выпихнув мужа на лестничную клетку, обернулась и крикнула:

— До свиданья! Спасибо, Аля! Звони нам.

Лариса прошла в комнату. Алевтина и Равиль молча сидели за столом. В руках у женщины дымилась сигарета, она думала о чем-то своем. Маргарита сидела, отвернувшись к окну, и ни на кого не обращала внимания. Муж ее стоял рядом и был явно раздражен. Он поглядывал на часы и переминался с ноги на ногу.

— А ведь как все хорошо начиналось! — вздохнула Байбакова, нарушая паузу, воцарившуюся на некоторое время в комнате. — Свадьбу наметили на начало июля. Я ведь как раз с Алексеем, братом Виталия, знакомиться ехала, приглашать его… Он нас и в свадебное путешествие потом к себе звал, но Виталий сказал, что в Чехию не поедет, а хочет куда-нибудь на море. Теперь вот ни туда ни сюда…

— Аля, а как вы познакомились-то, я давно спросить хотела, — подала голос тетя Маня, которая в это время потихоньку принялась все-таки заниматься хозяйственными делами — сгребать грязную посуду со стола.

Алевтина вздохнула и тихо проговорила:

— Да познакомились-то мы довольно просто — я вот как раз недавно рассказывала Ларисе Викторовне. На работе, в спорткомплексе. Он вел свои занятия, а я свои. После работы вместе кофе пили внизу, в буфете. Или у кого-то в раздевалке. Я чувствовала, конечно, что нравлюсь ему — это же любая женщина сразу понимает… И он мне тоже нравился. А однажды он пришел ко мне перед занятиями и положил на стол сверток. Я спросила, что это? А он ответил: «Это то, в чем я хотел бы тебя здесь видеть». Я развернула, а там лежал костюм для занятий. Очень красивый, черно-красный и дорогой, фирменный. Это я как-то пожаловалась ему, что мне не нравится мой старый, а другой никак не могу подобрать. А он нашел. Наверное, не один магазин обошел, пока выбрал. И главное, он мне подошел идеально. Он до сих пор у меня, я только в нем и вела занятия… — В глазах Алевтины появилось романтическое выражение.

Тетя Маня, оставив на время свое занятие, встала возле стола и оперлась руками о подбородок, заслушавшись ее рассказом. На глаза ее даже навернулись слезы.

— Господи, — проговорила она, вытирая их узелком повязанного на голове платка. — Вот же не дал бог счастья! Таким молодым только бы и жить сейчас…

— А это всегда так бывает, — горько усмехнулся Павел Берендеев. — Бог одно дает, другое забирает. Короче, закон подлости.

И он развел руками, изобразив на лице покорность высшим силам.

— Вы бы не философствовали, Павел Николаевич, — сухо и язвительно подала реплику стоявшая у окна Маргарита. — Это у вас получается очень, я бы сказала, банально.

— А жизнь и состоит из банальностей, — парировал муж.

Гатауллин мрачно посмотрел сначала на Маргариту, потом на Павла, но ничего не сказал.

— А потом встречаться стали, на турбазу вместе поехали, — продолжила тем временем рассказ Байбакова, казалось не замечавшая никого из присутствующих. — Там и порешили, что вместе будем.

— Он как тебе предложение-то делал? — улыбнулась тетя Маня, словно разговаривала с семнадцатилетней девочкой, а жених находился в соседней комнате, просто покурить вышел.

— Очень романтично, с цветами, в лучших, что называется, традициях, — ответила Байбакова. — Купил алые розы и сказал: «Аленький, ты все понимаешь, чего я хочу сказать, потому что эти цветы созданы только для тебя».

Маргарита вдруг дернулась, резко повернулась и бросила мужу:

— Мне кажется, нам пора.

Берендеев тут же подскочил, словно ждал этого, и бросился к Алевтине для прощальных соболезнований. Маргарита же, не глядя ни на кого и устремив гордый взгляд вперед, проследовала в прихожую.

— Господи, ну кто же так подает сумочку! Все эти ваши неуклюжести… — послышалось вскоре оттуда женское ворчание. — До свидания! Спасибо не говорят, поэтому уж извините…

Последние слова были обращены к оставшимся. Берендеев, дождавшись, пока Маргарита исчезнет за дверью, с виноватым видом посмотрел на всех и также удалился.

— Я тоже пойду, короче… — встал со своего места Гатауллин.

Тетя Маня сопроводила его подозрительным взглядом, а Алевтина пошла проводить до дверей.

Когда ушел и Гатауллин, тетя Маня со вздохом пошла на кухню мыть посуду, а Лариса тут же поспешила задать свои вопросы Алевтине. Благо их накопилось изрядно за время поминок.

— Скажите, а эта Маргарита — она всегда такая, как бы это сказать, странная?

— Да, — вяло ответила Байбакова. — По крайней мере, сколько я ее видела, она то смеется, как дурочка, то напустит на себя вид этакой страдалицы. В общем, по-моему, у нее не все дома. Пашка-то он человек хороший, да мягкий больно. Виталий мне говорил, что с такой, как эта Рита, он бы и дня не прожил. А Пашка терпит. Но это их дела…

Она снова вздохнула.

— Павел когда приходил к Виталику, все больше один старался, без нее. Я не знаю почему, но, по всей видимости, чтобы стыдно не было… Еще слухи ходили, что она… это самое…

И Байбакова выразительно щелкнула пальцем по горлу.

— Закладывает? — удивилась Лариса.

— Да. Это она здесь еще старалась держаться. А Виталик рассказывал, что она прямо запоями пьет. Мужа опять же по имени-отчеству называет. И он ее тоже. Детей у них почему-то нет, хотя живут десять лет.

— Может быть, поэтому и странная? — выдвинула предположение Лариса. — Может быть, поэтому и пьет?

— Может быть, — согласилась Байбакова. — Хотя мне совсем до них дела нет, до этих Берендеевых… Скажите, Лариса, а вы правда его найдете? Ну, того, кто убил Виталика?

— Я постараюсь, — ответила Лариса. — Естественно, на сто процентов гарантировать не могу. Сами понимаете, чужая страна.

— Я вам обещаю, что оплачу все расходы, если вам понадобится туда поехать.

— Видимо, этого не избежать. Но… Сначала ответьте на вопрос: вы знали о том, что Равиль Гатауллин отбывал срок в тюрьме?

Байбакова устало отмахнулась:

— Это давняя история. Мне Виталий рассказывал в общих чертах, я не интересовалась подробностями. Это же было еще до нашего знакомства. А сам Равиль?.. Да, в общем, мне кажется, вполне безобидный человек. Скрытный, конечно, молчун. Тем не менее всегда вежливый и сдержанный. Виталику не раз помогал в различных делах.

— В каких же? — поинтересовалась Лариса.

— Ну там машину починить — он неплохо в этом разбирается. Потом ремонт помогал делать в моей квартире, когда мы решили там жить. В общем, ничего плохого про него сказать не могу.

Лариса кивнула. Про Гатауллина, молчуна-татарина, она легко могла получить информацию из милицейских источников. Иначе обстояло дело с Берендеевыми. Что-то в их облике Ларису настораживало.

— Алевтина, вы не знаете, Берендеев — это давнишний знакомый Виталия? Что их вообще связывало?

— Мне кажется, они не очень долго знали друг друга. Возможно, чуть больше, чем мы с ним. Это Равиль — друг детства, а Павел… Они познакомились, по-моему, на тренировке…

* * *

— Слушай, Маргарита Вячеславовна, ты нормально себя вести можешь? — Берендеев был взвинчен и эдаким раздраженным живчиком вертелся вокруг своей половины, которая, гордо вскинув голову, шла по улице.

— Нормально — это смотря для кого… Ха, скажите еще, Павел Николаевич, что я должна подстраиваться под Алевтину и этих старушек! Эти люди… Фи… — Маргарита изобразила презрительную гримаску.

Потом, оглянувшись по сторонам, опрометью бросилась к мини-маркету.

— Ты куда? — выкрикнул Берендеев.

— Я сегодня буду пить. У меня траур.

И Маргарита исчезла в глубине маленького магазинчика. Берендеев нагнал ее уже около прилавка, когда жена достала купюру, чтобы расплатиться за бутылку водки. Он крепко схватил ее за руку и сквозь зубы процедил:

— Ты не будешь сегодня пить. Не бу-дешь!

— Буду! — с упрямством непослушной девчонки возразила Маргарита. — Бутылку водки, пожалуйста, и большой «Спрайт».

— Рита, я прошу тебя, не делай этого… Я устал от твоих выходок, — пробормотал, сдерживаясь усилием воли, под недоуменными взглядами продавщиц, Павел.

— Павел Николаевич, на вас люди смотрят, — ангельским голоском укорила мужа Маргарита, говоря между делом «спасибо» продавщице, которая быстренько подала на прилавок водку и газировку.

Берендеев крутанулся на месте, покраснел, швырнул руку Маргариты и бросился к выходу. Он кожей чувствовал насмешливые взгляды продавщиц, для которых произошедшая сценка явилась приятным эпизодом в скучной пьесе под названием «рабочий день».

— И не смейте со мной так обращаться, — голос Маргариты, догнавшей своего супруга, показался Берендееву звуком бормашины. — А Алевтину я все равно не люблю. И не уважаю. Потому что она дура…

— Это понятное дело, почему ты так ее ненавидишь, — горько усмехнулся Берендеев.

— Зато я не понимаю, почему ты ее так любишь, — театрально выдыхая, произнесла Маргарита и вдруг бросилась к проезжей части. — Такси! Такси! — звонко воскликнула она, и на ее голос тут же с готовностью откликнулось два водителя, стоявшие около своих машин с шашечками.

Они выступили вперед, как два рыцаря, готовых умереть ради прекрасной дамы. Вернее, из-за полтинника, который эта дама достанет в качестве платы за их услуги.

Берендеев зло наблюдал за тем, как Маргарита села в одну из машин. Это означало, что она поехала к своей подруге, одинокой толстухе Светлане Камышовой. Они вдвоем очень любили выпить и посудачить. А может быть, и пройтись, что называется, по мужикам. Павлу это уже, в принципе, было не столь интересно знать. Он только с грустью мог констатировать, что его брак, некогда заключенный на основе большой любви, на глазах разваливался. И смерть Виталия Соловьева отнюдь его не укрепила, а скорее наоборот…

…Берендеев знал, что Маргарита придет домой. Вряд ли она останется у Светланы ночевать. Ей, скорее всего, захочется на сон грядущий поскандалить с мужем. Он посмотрел на часы — через полчаса начиналась очередная футбольная трансляция. Местный «Авангард» встречался в чемпионате страны с московским «Торпедо». Что ж, за неимением лучшего и этот вид досуга сегодня для него подойдет. По крайней мере, сможет отвлечь от невеселых дум, которые сами собой приходят, если придавать слишком большое значение жизненным неприятностям.

Спустя час Берендеев сидел перед телевизором и смаковал легкое пиво. В отличие от своей выпивохи-супруги, он, можно сказать, был трезвенником. В голове кружил легкий хмель, позволявший хотя бы чуть-чуть забыться и отвлечься. Мыслей практически не было. Да и в смысл слов комментатора местного телевидения Павел Николаевич особо не вслушивался.

«Тарасовский «Авангард» сегодня играет без чешского легионера Карела Немеца. Как вы, дорогие друзья, должно быть, уже знаете, Немец самовольно покинул клуб, и дальнейшую его судьбу будет решать совет клуба, — вещали динамики телевизора. — Импульсивный поступок чешского нападающего, скорее всего, вызван конфликтом с главным тренером нашей команды. Но в «Авангарде» воздерживаются от комментариев для прессы. В любом случае, без Немеца сегодня нашим будет очень непросто взломать оборону москвичей… Ай-ай-ай! Вот это удар! Что ж, один — ноль в пользу «Торпедо» уже на десятой минуте матча!»

— Черт! — не сдержался Берендеев, который настраивался все-таки на положительные эмоции. — Только один нормальный игрок появился и тут же исчез!

Игра тем временем продолжалась, и Берендеев уже допил свое пиво, когда в дверь позвонили.

«У нее же есть ключ, — подумал он про Маргариту, поднимаясь с кресла и проходя к двери. — Вот сумасшедшая баба!»

Он открыл дверь и застыл на месте. На пороге стояла та самая женщина-блондинка, которую он мельком успел рассмотреть на сегодняшних поминках.

— Здравствуйте, мне ваш адрес дала Алевтина. Меня зовут Лариса Котова, я по поводу Виталия Соловьева.

Официальный тон посетительницы заставил Берендеева изобразить вежливый полупоклон и сделать приглашающий жест. Лариса не преминула воспользоваться приглашением и прошла в коридор. Окинув взглядом комнату, куда ее провел Берендеев, Лариса сделала для себя вывод, что в этом семейном гнезде, несмотря на его богатство, теплом не пахнет. Она заметила паутину, ковер на полу тоже не отличался чистотой. Через открытую дверь в соседней комнате была видна небрежно убранная постель, на ней в беспорядке валялась одежда.

«В общем, приличный бардачок», — решила Котова, приближаясь к креслу, в котором Павел Николаевич совсем недавно смотрел футбольный матч.

— Как играют? — спросила Лариса, которая совсем не интересовалась футболом.

— Проигрывают, — помрачнел Берендеев. — Ну их к черту, все равно опять в первую лигу вылетят в этом году!.. Так… Чем, собственно, могу служить?

— Дело в том, что я частный детектив, — сказала Котова. — Меня попросила Алевтина заняться делом, не особо рассчитывая на успех чешской полиции. Учитывая, что вы были другом Виталия, естественно, что я пришла к вам.

— Да-да, да-да, — суетливо проговорил Берендеев, мелко кивая головой. — Давайте я кофе сварю…

— Что ж, не откажусь, — согласилась Лариса, которая чувствовала некую несобранность после поминок.

Берендеев тут же вскочил и быстро проследовал на кухню, где вскоре загремел посудой. Лариса осталась одна. На экране телевизора двадцать два человека продолжали бороться за один-единственный мяч, на книжной полке в ряд выстроились классики отечественной бульварной литературы. «Неужели Маргарита читает всю эту ерунду?» — невольно подумалось Ларисе.

В этот момент из прихожей что-то заскрежетало. Было такое впечатление, что какая-то кошка снаружи тихо скребется в дверь, желая войти внутрь, но не может.

Скрежет повторился, с уже большей громкостью.

— Все эти ваши замки, Павел Николаевич! — вскричали из-за двери. — Руки сломаешь!

Наконец на шум вышел из кухни Берендеев, хмурый и несколько встревоженный. Лариса спокойно наблюдала всю сцену.

Дверь через некоторое время все-таки открылась, и в квартиру нетвердой походкой вошла Маргарита. Она повела взглядом сначала на Берендеева, потом на Ларису и сделала крайне удивленное лицо.

— Здравствуйте, — почти по слогам выговорила она. — Вы специально отправили меня из дома, чтобы провести деловую встречу?

— Чтобы посмотреть футбол, — спокойно возразил Павел Николаевич.

— Ну и смотрите, — с притворно вежливой улыбкой произнесла Маргарита. — А я пойду принимать ванну.

И она небрежно скинула туфли, разбросав их по углам прихожей. Берендеев поспешно бросился к ней, прикрыв дверь. Лариса не могла разобрать, о чем он говорил жене, но догадывалась: скорее всего он просит ее не устраивать сцен в присутствии посторонних. Он отсутствовал несколько минут, а Лариса от скуки устремила свой взгляд на экран телевизора. А там как раз забили очередной гол в ворота тарасовского «Авангарда», и голос комментатора стал совсем траурным.

Наконец из ванной послышался шум воды. Берендеев вернулся к Ларисе и сел в кресло рядом. Потом, спохватившись, ринулся на кухню. Но вернулся совершенно обескураженным.

— Вот ведь незадача… Кофе убежал.

— Ничего страшного, — поспешила успокоить его Лариса.

— Я вам сейчас сделаю растворимый, так быстрее. Вы ведь занятой человек, а я отнимаю у вас время…

И, не желая слушать возражений, снова исчез в кухне. Из ванной тем временем донеслись звуки песни. Прислушавшись, Лариса поняла, что это распевает Маргарита. Песня исполнялась надрывным голосом, и, что удивило Ларису больше всего, голос был неплохой, а мелодия не перевиралась. «Зачем-заче-эм ты па-встре-чал-ся-а! Зачем нару-у-шил мой па-кой?» Мелодия вдруг резко оборвалась, и Маргарита начала что-то бубнить то ли насчет мочалки, то ли насчет мыла. Берендеев в это время суетился на кухне.

«Ну и семейка, — выдохнула Лариса. — Невольно подумаешь, что моя жизнь с Котовым по сравнению с ними кажется райской».

Берендеев тем временем вернулся в комнату, держа в руках поднос, на котором стояли две чашки с кофе.

— Вот, пожалуйста, «Чибо Эксклюзив». Не бог весть что, но для деловой встречи сойдет, — улыбнулся Павел Николаевич.

— А что, ваша жена вас ревнует? — тут же спросила Лариса, беря чашку в руку.

— Н-нет, — не совсем уверенно ответил Берендеев. — У нее… некоторые проблемы… в общем, она не в форме.

Было видно, что ему не больно-то охота продолжать развивать эту тему. Поэтому он поспешил перейти к делу.

— Так о чем вы хотели спросить? — вопрос хозяина квартиры прозвучал, как показалось Ларисе, даже слегка угодливо.

— Я не буду оригинальна. Хочу услышать вашу версию случившегося. На поминках, как вы понимаете, было не очень удобно этим интересоваться…

— Да… — помедлив, ответил Павел Николаевич. — Особенно в присутствии этого… дяди Коли. Вот ведь неугомонный старикан! Ну да ладно, это не имеет отношения к делу. А версия?.. Да нет никаких версий! Просто не представляю себе, кто это мог сделать. Может быть, случайность?

Берендеев заглянул Ларисе в глаза с таким выражением, словно ищет у нее подтверждения своей, мягко скажем, неоригинальной догадке.

— Ведь в Чехии тоже иногда встречаются всякие такие, бандиты, отбросы общества и все такое, — продолжал развивать тему Берендеев.

— Скажите, вы давно знали Соловьева? — перебила его Лариса.

— Нельзя сказать, чтобы очень. Три года. Но за это время мы, как это ни странно, сдружились.

— Почему же странно?

— Виталий был человеком, у которого было мало друзей. Не очень общительным, даже скрытным.

— Чем же вы ему приглянулись?

— Скорее, это он мне… как вы выразились, приглянулся. Мне нравятся люди решительные, положительные, уверенные во всем. Этих качеств, может быть, не хватает мне, — Берендеев сокрушенно развел руками.

— То есть вы не положительный персонаж? — усмехнулась Лариса.

Берендеев улыбнулся во всю ширь своего прокуренного рта. А потом вдруг напустил на себя серьезность и даже нахмурился.

— Отрицательным типом себя не назову, но и похвастаться особо нечем. Впрочем, к чему это все? Вы хотели услышать версию, я ответил… — он начал слегка раздражаться.

— Хорошо, допустим, что версий у вас нет. А вот что вы можете сказать про еще одного друга Соловьева…

— Некоего Равиля? — Павел Николаевич опередил Ларису, произнеся имя Гатауллина за нее. — Он человек того же склада, что и Виталий, — скрытный и даже более нелюдимый, чем сам Соловьев. Но… гораздо менее интересный.

— Соловьев был интереснее?

— Безусловно. С ним можно было поговорить практически на любую тему. Несмотря на стереотип «пана спортсмена», то есть человека ограниченного, про Виталия этого не скажешь. Во многих странах бывал, довольно много знал и умел. А Равиль — только машину починить и мускулами поиграть — это все.

— А за что он сидел?

— Насколько я знаю, за рэкет. Он занялся этим в то время, когда все нормальные люди уже переключились на более цивилизованный бизнес. По моим сведениям, он подбивал и Виталия, но тот не захотел. И вот результат — Гатауллин сел в тюрьму, а Соловьев стал тренером.

— А когда вышел из тюрьмы, как складывались между ним и Соловьевым отношения?

— Вы считаете, что он мог быть причастен? — снисходительно усмехнулся Берендеев. — Зря… Равиль — парень хороший, хоть и дубоватый.

— И все же?

— Да все нормально было между ними. Равиль просто ходил в спортзал подкачаться, ну так, по старой дружбе. А никаких дел у них с Виталием уже не было. Так что с чего ему вдруг на него зло таить? Да к тому же не забывайте, что все случилось за тысячу километров отсюда…

— За две тысячи, — поправила Лариса. — Только в наше время расстояние не помеха.

Берендеев смолчал, только неопределенно пожал плечами.

«Ой да не вечер, да не ве-эчер! Э-эх, ма-лым-мало спало-ось!» Концерт в ванной продолжался, и Лариса невольно устремила взгляд туда, откуда доносились звуки.

Павел Николаевич покраснел и снова поспешил отвлечь гостью:

— Давайте я вам все-таки сварю кофе. У меня есть оригинальный рецепт.

— Нет, не надо, — тут же остановила его Лариса. — Мне, наверное, пора. Но не могу не задать вам один формальный вопрос.

— Что ж, давайте, — бодро ответил Берендеев, стараясь по мере сил заглушить доносившееся из ванной пение жены.

— Где вы сами находились в то время, когда убили вашего друга?

— Как — где? Дома, конечно… На работе. Я работаю в строительной фирме, мы строим коттеджи, занимаемся отделкой. Так что если нужно что-нибудь по нашему профилю, милости прошу. Могу даже дать визитку.

— Давайте.

Берендеев залез в ящик стола и вытащил оттуда визитку. «Павел Николаевич Берендеев, старший менеджер, фирма «Лепта» — было написано на ламинированной бумажке.

— Спасибо, — поблагодарила Лариса и прошла в прихожую.

Пение из ванной продолжалось, и Котова не могла на него не отреагировать.

— А что, ваша жена — певица? — спросила она с невинным видом.

— Нет, но она в свое время окончила музыкальное училище, — ответил Павел Николаевич.

— Где же она работает?

— Сейчас временно нигде. А вообще-то специализировалась на риэлторстве несколько лет подряд.

Лариса кивнула в знак того, что поняла. Говорить о чем-либо еще, по ее мнению, было излишне. Конечно, можно было бы побеседовать и с Маргаритой, но вряд ли в таком состоянии беседа пройдет конструктивно. Вообще семья Берендеевых оставляла неоднозначное впечатление, и Лариса чувствовала, что ей придется еще встретиться с Павлом и Маргаритой. Но это будет позже. Сейчас же у нее другая главная задача — побывать на месте убийства и выяснить все обстоятельства трагедии.

Попрощавшись с Берендеевым, она вернулась домой и заказала по телефону билет в Чехию. Это было сделать совсем несложно, поскольку в Прагу из Москвы летало несколько рейсов в день.

* * *

На следующий день, перед отъездом в столицу, Лариса решила наведаться к своему старому другу, подполковнику милиции Карташову.

Олег Валерьянович с утра находился в своем кабинете и лениво листал какие-то бумаги на столе, среди которых Лариса заметила газету «Спорт-экспресс». Именно туда и был устремлен взгляд подполковника, из чего Лариса сделала вывод, что особой работой он сейчас не обременен.

— Привет, — улыбнулась она ему с порога. — Болеем за наших спортсменов?

— Да чего за них болеть, — со вздохом махнул рукой Карташов, откладывая газету в сторону и приглашая Ларису сесть. — Ни черта не могут, ни черта! Вот, из-за границы игроков закупать начали, только и надежды, что, может, так дело пойдет. А наши как были никудышными, так и остались.

— А я вот в Чехию собралась, — весело объявила Лариса.

— Везет, — с завистью сказал подполковник. — Решила наконец отдохнуть?

— Не угадал, — покачала она головой. — Убийство там. Нашего гражданина.

— Ты теперь собралась по всему свету убийства раскрывать? Что, Интерпол не справляется? — хмыкнул Карташов и снисходительно посмотрел на Ларису. — Кого убили-то?

— Я ж говорю, нашего гражданина, тренера. Из Тарасова, между прочим.

— Вот как? А я уж испугался, что чешского футболиста, играющего в нашем «Авангарде». Вон пишут, что исчез куда-то парень перед ответственным матчем. Да, только-только игрок приличный у нас появился, и тот сбежал. Видно, совсем ему у нас не понравилось. М-да.

Карташова явно больше интересовали дела тарасовского «Авангарда», чем убийство какого-то тренера, совершенное за пределами района, входившего в его компетенцию.

— Так вот, Олег, — переключила его внимание Лариса, — я пришла к тебе узнать, не можешь ли ты чем-нибудь помочь в связи с моей поездкой?

— Нет, — тут же среагировал Карташов. — Абсолютно ничем. Никаких связей с чешской полицией у меня нет, слава богу. И сразу скажу: никаких материалов оттуда не пришлют, даже звонить бесполезно. И не могу, увы, посоветовать, к кому обратиться. Извини, тебе придется самой все расхлебывать.

— Послушай, а этим делом до конца будет заниматься чешская полиция? Не могут на вас перекинуть? Все-таки человек из Тарасова…

— Что ты, что ты! — замахал руками Карташов. — Нет-нет, это их дело — у них же убили! Не хватало нам еще этого висяка! Нет, чехи будут раскрывать. Так что езжай, Лара. Езжай.

— Поеду-то я поеду, — задумчиво сказала Лариса. — Только вот еще что. Здесь остается один человек, некий Равиль Гатауллин, приятель покойного.

— Ну и что?

— Дело в том, что он отсидел срок в тюрьме. И мне бы хотелось знать, за что. И вообще, подробности того дела.

— Ну что ж, — почесал за ухом Карташов, — это можно. К твоему приезду все будет готово. Ты сама-то на сколько?

— Не знаю, — призналась Лариса. — Как получится, но думаю, что на два-три дня, не больше.

Она еще поговорила с подполковником на малоотносящиеся к делу темы и ушла. Впереди была дорога в Москву, а далее — трехчасовой перелет до Праги.