Секс, ложь и фото

Светлана Алешина, 2000

«…из коридорчика, ведущего к туалету, выбежала одна из девиц, которые подпирали стену. – Ой, блин, убили, убили, – заголосила она истошным голосом, показывая в сторону туалетов, – Настюху убили. – Ленка, – детина в камуфляжной форме оторвался от газеты, – кончай орать. – Настю Белову убили, – сказала девица на полтона ниже и приложила ладонь ко рту. – Хватит пургу нести, – недоверчиво сказал охранник, но на всякий случай схватился за дубинку, висевшую на поясе. Наверное, любопытство родилось раньше меня. Оставив Шилкина у гардероба, я двинулась следом за охранником, на ходу снимая с плеча «Никон». Миновав туалет, мы очутились в небольшом закутке, где была лестница, ведущая наверх. На каменном полу лежала девушка лет двадцати, а может, моложе: толстый слой косметики не позволял определить точный возраст…»

Глава 3

Завтрак мой являлся промышленно-экономическим «бестселлером» девяностых: стакан куриного бульона «Галина Бланка» и йогурт «Даниссимо». «Галина Бланка» всегда выручала меня в безвыходных ситуациях, когда полки холодильника щерились металлически холодной пустотой. Мне достаточно было вспомнить, что в буфете мирно дремлет моя «курочка», моя испанская «цыпонька», чтобы почувствовать облегчение и понять, что голодной я не останусь.

Покормив Матильду, я быстро оделась и, прихватив сумку и фотоаппарат, выбежала из квартиры. Шубу я оставила скучать на вешалке в прихожей. На мне был светлый каракулевый пиджачок, серые брюки и удобные изящные ботинки.

Я на все сто была уверена, что мой заместитель Кряжимский Сергей Иванович уже в редакции. Войдя в приемную, я бодро поздоровалась с Мариной, нашей чудо-секретаршей, и, раздевшись в своем кабинете, отправилась к Кряжимскому. Я нашла его попивающим утренний кофе у себя за столом. Перед ним, как обычно, синел экран монитора, информацию с которого он бегло считывал.

— А, Оленька, — галантно поднялся он из-за стола, ибо не был брюзжащим типом средних лет, без конца вспоминающим свою героическую молодость и бранящим все молодое и задорное. Сергей Иванович являл собой образец мудрого жизнерадостного интеллигента, правда, немного помешанного на морально-нравственной тематике и потому иногда казавшегося занудным ретроградом, — номер практически готов.

— Очень рада. — Я приземлилась в кресло.

— Что-то ты сегодня возбужденная… — Он лукаво посмотрел на меня из-за стекол очков в металлической оправе.

— Ничего-то от вас не скроешь, — шутливо покачала я головой, — у меня к вам, Сергей Иванович, просьба имеется.

— Какая-такая просьба? — подхватил мой шутливый тон Кряжимский.

— Мне нужно навести справки об одном человеке…

У Кряжимского были обширные связи и знакомства в самых разных кругах. Я не раз обращалась к нему с просьбой раздобыть информацию о том или ином интересующем меня субъекте. На этот раз я назвала ему имя моего вчерашнего знакомого.

— Шилкин? — переспросил Кряжимский. — Это фотохудожник?

— Ага, — кивнула я, заливая содержимое пакетика «три в одном» кипятком из чайника.

— Загадочная личность, — произнес Сергей Иванович, — или стремящаяся быть таковой, как Пелевин среди литераторов.

— Интересное сравнение, — сказала я, помешивая ложечкой в чашке. — Пелевина довольно занятно читать, иногда даже бывает смешно, но через день уже не помнишь ничего, кроме названия книги. Вы имеете в виду, что Шилкин — это мыльный пузырь?

— Я имел в виду не его работы, — возразил Кряжимский, — а то, как он держится, пытаясь создать вокруг своей личности этакий ореол таинственности.

— А его работы вы видели?

— Он у нас почти не выставляется, только в Москве и за границей, но я слышал, что у него вышло несколько фотоальбомов.

— Не видели, значит, — сделала я вывод.

— Не видел, — сознался Кряжимский, — но посмотрел бы, хотя бы из любопытства. А что конкретно ты хочешь о нем узнать? И откуда вдруг такой интерес?

— Я вчера возвращалась домой, уже за полночь было, — принялась я пересказывать свое приключение, — свернула на Цветочную улицу и увидела, как машина сбила человека. Сбила и умчалась. Я, как добрый самаритянин, остановилась — думаю, может, помощь нужна. На его счастье, а это, как вы, наверное, уже догадались, был тот самый Шилкин, он успел среагировать на машину и отделался легким ушибом.

— И ты с ним познакомилась? — перебил меня прозорливый Кряжимский.

— Познакомилась, но фамилию его узнала уже после, в баре, куда мы заехали промочить горло.

— Я всегда говорил, — начал занудничать Кряжимский, — что ты сама ищешь приключений на свою…

–…задницу, — закончила я за него, видя, что он замялся. — Но я ничего не искала, просто заехала выпить кофе.

— С первым встречным, которого подобрала в буквальном смысле на дороге. Наверняка вы были в какой-нибудь забегаловке.

— Нет, — соврала я, — это вполне приличный бар в центре города.

— Приличные бары в такое время суток не работают, — продолжал журить меня Кряжимский.

— Сергей Иванович, — я подняла руки, — сдаюсь. Вы как всегда правы, но если вы будете продолжать в том же духе, я не расскажу вам про убийство.

— Господи, — Кряжимский всплеснул руками, — этого ты, конечно, не могла пропустить. Что еще за убийство? Будем ставить в номер? На небольшую заметочку можно найти место, выкинем статью о безработных, например.

— Не трогайте безработных, Сергей Иванович, — я достала сигарету, — им и так не сладко. Убили проститутку, в коридоре под лестницей. Молодая совсем девчонка, — с горечью произнесла я.

— Где это произошло?

— В баре, где мы пили кофе — в «Гриве».

— Говорил же я — забегаловка, — довольный своей так быстро подтвердившейся догадкой, воскликнул Кряжимский. — Ладно, что дальше?

Он потер подбородок.

— Я познакомилась с подругой убитой. Составила представление о хозяине заведения, познакомилась со старшим следователем прокуратуры, чудом оказавшимся там же. Какая же это, посудите, забегаловка, когда там такие милицейские чины сидят? — Я с добродушной усмешкой посмотрела на внимавшего мне зама.

— А Шилкин?

— Исчез. Вернее, ушел по-английски.

— Это в его духе, — понимающе улыбнулся Сергей Иванович.

— Вы говорите так, словно лично с ним знакомы, — с насмешкой сказала я.

— Не знаком, но, исходя из информации, которой располагаю, нетрудно предположить, что это именно его способ оставлять все как есть, — витиевато выразился Кряжимский.

— Так что вы еще можете добавить к тому, что он — фотохудожник с подмоченным реноме?

Теперь уже я стала проявлять признаки нетерпения.

— Мне нужно время, только я не пойму, зачем этот Шилкин тебе понадобился?

Он пристально посмотрел на меня и тут же растекся в слащавой улыбочке, полной прозрачного намека.

— Личное?

— А если даже и так? — с вызовом сказала я.

— Через пару часиков, — дружелюбно произнес Кряжимский, — я думаю, буду располагать чем-нибудь новеньким.

— Звучит оптимистично, а я пока предприму кое-что сама.

— Так ты говоришь, его чуть не сбила машина? — глаза Кряжимского засверкали.

Вот он, инстинкт журналиста. Жажда новизны и сенсаций сидит в крови каждого, кто связан с нашей работой.

— Представляете, — решила я его раззадорить, — статью с заголовком: «Кто хочет смерти Александра Шилкина?»

— А ты уверена, что это было покушение, может, тебе показалось? — засомневался Кряжимский.

— Нет, не показалось. Жаль, что сам Шилкин не верит в покушение. Или он что-то скрывает, или слишком смелый, или…

— Кому-то не угодил, и ты хочешь это выяснить?

— Поживем — увидим, — отделалась я от дальнейших расспросов этой банальной поговоркой.

Я встала с кресла и направилась к двери.

— А кофе? — показал Кряжимский глазами на недопитую мной чашку.

— Рассчитываю попить в другом месте, — загадочно произнесла я, давая лишний повод Кряжимскому заподозрить во всей этой истории с Шилкиным мой личный интерес.

Сев за рабочий стол, первое, что я сделала — набрала домашний номер Оксаны. Мне ответил недовольный заспанный голос, принадлежавший, очевидно, той самой Рите, о которой она мне говорила.

— Кто ее спрашивает? Она спит. А, подождите, идет.

— Привет, — поздоровалась я с Оксаной, — как дела?

— Как сажа бела, — услышала я в ответ, — сама понимаешь, после общения с ментами радости не прибавляется.

— Как насчет жилища Шилкина? У тебя, как я понимаю, сейчас досуг? — коряво от волнения выразилась я.

— Все в силе, — услышала я флегматичный голос Оксаны, — только как добираться будем?

— С этим нет проблем.

— У тебя тачка? — в голосе Оксаны послышалась уважительная нота.

— Говори, когда будешь готова. Я за тобой заеду, — вместо ответа сказала я.

— Через час.

— О'кей.

* * *

Заехав по дороге в магазин, где продавалось все для наших братьев меньших, начиная с корма и кончая цивилизованным собачьим и кошачьим туалетом, я купила то, что сочла необходимым для Матильды. Продавец с доброй, как у Дроздова, улыбкой объяснил мне, что сухой корм котенку лучше размачивать в молоке. Я поблагодарила, взяла покупки и села за руль. Минут через десять я уже сигналила у ветхого деревянного строения с покосившимися ступенями и кривыми оконными рамами. Несмотря на шаткость и затрапезный вид, домик хранил какое-то неуловимое очарование. Очарование старины, как определила я для себя.

После первого же сигнала клаксона дверь отворилась, и одетая в нутриевую шубу Оксана вышла на крыльцо. Она приветливо улыбнулась мне и поспешила к машине.

— Молодец, — похвалила я ее, — оперативно.

Ее лицо хранило следы вчерашнего переутомления: она не выспалась.

— Так, едем прямо, — устраиваясь в кресле, сказала она, — дальше — покажу.

Оксана откинулась на спинку и, достав пачку «LМ», вопросительно посмотрела на меня.

— Вагон для курящих, не волнуйся, — кивнула я, трогаясь с места.

— Неплохая тачка, — похвалила она. — Сама заработала или предки подарили? А может…

— Нет, — прервала я ее, — всему, что я имею, я обязана только себе и «Никону».

— Это твой парень, что ли? — не поняла она.

— Да какой парень, — усмехнулась я, — «Никон» — это фотоаппарат.

— Ты че, тоже фотохудожник, — она уважительно посмотрела на меня, — как Александр?

— Вроде того, — кивнула я. — А вообще-то таких, как я, называют папарацци. Мне это больше нравится.

— Это которые Диану убили? — Оксана сделала презрительную гримасу.

— Никого они не убивали. В истории гибели Дианы еще много неясного.

— Здесь направо, — подсказала Оксана.

Я чуть не проскочила поворот.

— Может, ты мне скажешь дорогу, а то, не ровен час, врежемся куда-нибудь? — занервничала я.

— Не знаю, как называется это место, — эмоционально произнесла Оксана, — въедем на гору, там покажу, куда дальше.

В конце концов оказалось, что едем мы в направлении поселка «Новый», что на Соколовой горе. Мы выехали к КП ГИБДД, свернули направо, попетляли по серпантину загородной дороги и, обогнув деревянные одноэтажные домишки, попали в современный даже по западным меркам поселок.

Здесь не было ни деревянных домов, ни одноэтажек. Единственным недостатком поселка, как мне показалось, явилась большая плотность застройки: дома лепились один к другому. Я вспомнила, что закладывался поселок в самом начале перестройки, когда землю под строительство выделяли еще по старым нормам — четыре сотки на строение. Тем самым сводилось на нет стремление владельцев к обособленности.

Дюкова прервала мои размышления.

— Приехали, — сказала она.

Я огляделась. В десяти метрах от проезжей части начинался участок, а еще через такое же расстояние, за высоким ажурным забором, возвышалось краснокирпичное двухэтажное строение, напоминавшее узкими стрельчатыми окнами готический замок, но одновременно походившее своей тяжеловесностью и приземистостью на замок романский.

— Значит, здесь обитает знаменитый фотохудожник Александр Шилкин? — Я посмотрела на Дюкову.

— Здесь, — кивнула она. — Ну что, пошли?

— Куда?

— Разве ты не к Шилкину приехала? — удивилась она.

Я отрицательно покачала головой.

— Мне только хотелось узнать, где он живет.

Развернувшись, мы поехали в город. Дюкова казалась разочарованной. Она была настроена на приключение. Чтобы как-то развеять ее и отблагодарить, я предложила:

— Хочешь, пообедаем где-нибудь. Я угощаю.

Глаза Оксаны загорелись:

— Да я не против, тем более что еще и не завтракала. Только мне переодеться надо.

— Ты разве не одета? — удивилась я.

— Надо еще Ритку предупредить, чтобы не ждала меня, — пробормотала Оксана.

— Ладно, поехали переодеваться, — согласилась я.

Когда я затормозила у дома, где жила Дюкова, часы на приборном щитке показывали половину первого. Вся наша поездка в оба конца заняла немногим более тридцати минут. Не так уж далеко живет господин Шилкин.

— Пошли, посмотришь, как мы живем, — пригласила Оксана, выбираясь из машины. Я согласилась. Комната девушек была оклеена веселенькими обоями в цветочек. Полы поскрипывали под каждым нашим шагом, словно вздыхали.

Дюкова познакомила меня с Ритой и быстро шмыгнула в смежную комнату, оставив наедине со своей подружкой. Та села на продавленный диван, а мне предложила кресло, покрытое клетчатым пледом.

Я осмотрелась.

Потолки в комнате были низкими, но она казалась просторной и уютной. В углу на облезшей тумбочке стоял телевизор «Самсунг», на столе лежала стопка разноцветных журналов типа «Отдохни». Вскоре появилась Оксана. Вместо короткой юбочки на ней был темный брючный костюм и кремовая кофточка, на ногах — черные полусапожки на огромном каблуке.

Конец ознакомительного фрагмента.