Палач в нетерпении

Светлана Алешина, 2000

«…Она все прекрасно поняла. Ее тонкие пальчики сцепились друг за друга, а губы слегка подрагивали. – Вы что, настаиваете, что все эти письма представляют реальную угрозу? Я взглянула на Ларчика. Он сидел, нахмурившись. – Но ведь этого не может быть, – пробормотала Таня. – Я же не звезда какая-то там… Нет, я читала про разных маньяков, конечно, но ведь они так поступают только со знаменитостями! А я… Она растерянно таращилась на нас. А у меня язык не поворачивался ни подтвердить наши предположения, ни опровергнуть их…»

Глава 1

Визит прекрасной дамы

— Александра!

Я оторвалась от созерцания потрясающей длинноногой блондинки, высокомерно улыбающейся мне с обложки «Космополитена».

Надо мной, аки ястреб, навис Лариков.

Его взор выражал гнев, ярость и злость. Все вместе давало резко негативный эффект.

— Лариков, — ласково проговорила я. — Я все равно не буду ничего делать. Понимаешь, не давая мне этот выходной, ты нарушаешь мои права. А я очень плохо отношусь к тому, что кто-то их нарушает. В данный момент я провожу сидячую забастовку.

— Ты проводишь не сидячую, а свинячую забастовку, — проворчал он.

— Как вам будет угодно, сэ-эр, — проворковала я в ответ, одарив его прелестной улыбкой.

Он явно хотел еще что-то сказать — не думаю, что сказанное порадовало бы мой слух, — потом передумал и сел в свое кресло.

Я снова принялась созерцать прекрасную диву, стараясь не реагировать на злобное бормотание, которое изредка издавал мой босс.

Наконец мои силы иссякли, и я, отложив журнал, посмотрела на него тем самым взглядом, которому научилась именно у него. Такой взглядец долго никто выдержать не мог. Лариков сначала попытался встретить его во всеоружии и уставился на меня. Так мы и сидели, пытаясь испепелить друг друга, и я уже начинала сдаваться, как вдруг явилась Она.

Я всегда говорила, что эффектное появление — половина успеха. Но эта дамочка достигла куда большего — ее появление обрекало ее на полный успех.

— Эй, ребята, — услышала я за своей спиной нежный голос с легкой хрипотцой, такой сексуальный, такой чарующий, такой…

Ну ладно. Не буду дальше восхищаться, а то меня заподозрят черт знает в чем!

Итак, она сказала:

— Эй, ребята, похоже, я немного некстати? Или детективы из «ЛМ» уже разбежались по теплым кроваткам?

Лариков вытаращился на нее в полном восторге. Я если и испытала восторг, то тщательно его скрыла.

Девица прекрасно была осведомлена о сногсшибательности своей внешности, но, к ее чести, относилась к этому с обаятельным равнодушием. «Знаю, что хороша, но я не настолько глупа, чтобы испытывать по этому поводу поросячью гордость. Просто такой меня создал господь… С густыми волосами того самого вожделенного платинового оттенка. С огромными голубыми глазами. С точеным носиком, слегка вздернутым вверх. И выпендриваться по этому поводу я нахожу чрезвычайно глупым занятием».

— Детективы не успели еще разбежаться, — растерянно проговорил Лариков, продолжая таращиться на нашу гостью. — Проходите.

Она ступила в комнату, как королева Виктория.

Проходя мимо меня, она улыбнулась, ткнула изящным наманикюренным пальчиком в красавицу на обложке и сообщила:

— О, Владик…

Я изумленно посмотрела на этот пальчик, потом подняла на нее глаза:

— Как это — Владик?

— Раньше оно было Владиком, — пояснила девица. — Теперь, конечно, оно зовется по-другому.

Она усмехнулась и спросила:

— Так кто из вас детектив?

— Оба, — сказал мой «добрый» босс.

— А старший?

— Я, — скромно потупился Ларчик.

— А-га… Значит, вы-то мне и нужны.

Она села на предложенный им стул и достала пачку «Винстона».

— Можно курить?

Почему-то вопрос адресовался ко мне.

Я была слишком занята странным «Владиком», рассматривая обложку и тщетно пытаясь обнаружить мужские качества белокурой красавицы, и ответила не сразу.

— Курите, — милостиво разрешила я. — Можете и меня угостить. А Андрей Петрович у нас потерпит. Потерпите, Андрей Петрович?

Некурящий Ларчик тяжело вздохнул, я взяла предложенную мне сигарету, и мы вдвоем с наслаждением затянулись.

Естественно, между нами тут же появилась нотка доверительности. Во всяком случае, именно мне адресовались ее следующие слова:

— Сколько стоят ваши услуги?

— Двести, — сообщил мой босс, пытаясь привлечь к себе внимание.

— Баксов? — уточнила гостья и, скрестив свои длинные ножки, внимательно оглядела их. — Нормально… Осилю.

— Вы хотите воспользоваться нашей помощью?

— Ну конечно.

— И… Надо думать, конфиденциально?

Бедный Ларчик явно собирался растопить ее сердце! Он так обаятельно улыбался и так замечательно уменьшил таксу, что я начала опасаться за его рассудок!

— Да уж куда конфиденциальнее, — мрачно усмехнулась она.

— А что, собственно, с вами приключилось?

— Пока ничего, — сказала она. — Но, как я поняла, у какого-то кретина мои приключения в ближайших планах на будущее вписаны красным карандашиком… В общем, ребята, меня собираются убить и мало того — постоянно мне об этом сообщают.

* * *

Она этот факт, как мне показалось, воспринимала совершенно спокойно. Во всяком случае, произнесена эта фраза была бесстрастным и ровным голосом. Как если бы она зашла к нам сообщить, что соседка пригласила ее на чашечку кофе…

— Простите? — поднял на нее глаза Лариков. — Как это — убить? Вы что, занимаетесь каким-нибудь… бизнесом?

— Нет, я не увлекаюсь нелегалкой, — усмехнулась она. — Я даже не манекенщица, хотя и кончила курсы в Москве. Честно говоря, я вообще ничего не понимаю. Потому что любовницей или — не приведи господи! — супругой крутого мэна я тоже не являюсь. Работаю я всего лишь модельером, и имя мое совершенно не известно, поскольку модельер я средней руки… И вас бы я беспокоить не стала ни за что, но эти вот письма меня уже немного нервируют.

Она с гримасой отвращения вытряхнула из сумочки груду белых бумажных листков.

Лариков взял один из них, прочел и вопросительно поднял брови.

— Но с этим надо идти в милицию! — воскликнул он. — Это же черт знает что! Терроризм…

— Я бы пошла, но эти дурацкие творения мне присылают уже около двух месяцев, и пока у моего неведомого «друга» рука на убийство не поднялась. А у милиции сейчас и так забот хватает — хотя, конечно, наказать этого дегенерата мне бы очень хотелось! Целый месяц я проводила собственные расследования, пытаясь прощупать всех своих знакомых, но это ни к чему не привело! Если бы не вчерашнее послание, я бы вообще на все это плюнула с высокой колокольни. Но согласитесь, что получать описания собственной мучительной смерти в конце концов надоедает. А вчера мой «киллер» превзошел себя в необузданных фантазиях… Сейчас я вам это покажу…

Она порылась в сумочке и достала еще один конверт.

— Во-от…

Достав оттуда снимок, она бросила его перед Ларчиком. На этот раз мне удалось кое-что увидеть…

Если бы кому-нибудь пришло в голову сотворить такой коллаж с моей персоной, я бы, наверное, очень разозлилась!

Хотя…

Присмотревшись, я поняла — это не был коллаж!

На полу лежала обнаженная девица, лицом вниз, с точно такими же волосами, как у нашей гостьи.

И чертова фотография не была переснятой или размноженной…

Нет, этот паршивец снял ее на месте преступления.

Я подняла глаза на Ларчика, который сидел с озадаченным видом.

— Ларчик, — тихо сказала я, — что ты думаешь по этому поводу?

— Он может работать в оперативке, — пожал плечами Ларчик. — Или в судмедэкспертизе. Или в…

— Морге, — добавила я. — А еще он может работать продавцом мороженого или дрессировщиком. Этого ты не допускаешь? Просто у него есть странненькое хобби, которое лично мне не нравится…

— Знаешь, Сашечка, я все-таки не хочу так думать, — сообщил Лариков, — поскольку тогда выходит, что мы имеем дело с уже совершенным убийством. Кроме того, я бы не назвал эту даму мертвой.

— Если, конечно, ее не собираются убить, — сурово сдвинула я брови. — Может быть, она пока жива — но смерть уже стоит над ней.

— Или они просто прикалываются, пытаясь заставить адресатку поверить в ее неминуемую участь, — ответил на мою внутреннюю панику Лариков. — Конечно, это очень нехорошо с их стороны.

— А ты думаешь, что его заботит твое мнение по поводу совершенных им поступков? — усмехнулась я. — Ах, не стану я совершать убийств, раз Андрей Петрович так расстраивается… Зачем мне заставлять переживать такого чудесного человека? И обманывать никого не стану.

— Подождите, о чем это вы?

Девушка смотрела на нас расширившимися глазами.

— Вы хотите сказать, что этот придурок… О нет!

— Мы хотим сказать, что этот ваш «придурок» может быть весьма опасен, — «успокоил» девушку мой добрый босс. — Вам следует быть осторожнее.

— О боже! — простонала девушка, а я подумала, что мужчинам все-таки явно не хватает тактичности.

Как бы он сам отнесся к беспощадному вердикту «вам следует быть осторожнее»?!

* * *

Она так побледнела, что я испугалась. Терпеть не могу, когда на моих глазах люди падают в обморок!

— Вот теперь, Ларчик, — прошипела я, — тащи воду и валерианку… Потому как именно ты ее довел своей бестактностью, ты и ищи валерианку.

— Не надо, — совершенно спокойно проговорила наша потенциальная клиентка. — Не надо мне никакой валерианки. Лучше сигарету дайте покрепче.

Она отшвырнула свой «Винстон».

— Какой-нибудь «Беломор-канал» или «Астру»… У вас есть?

— Нет, — призналась я. — Есть только «Космос» на черный день и «Монте-Карло».

— Будем считать, что мой черный день уже настал, — мрачно усмехнулась девушка. — Давайте ваш «Космос». Ох, как же это я сама не догадалась?

— Купить «Космос»? — осведомился мой босс.

— Да нет, — отмахнулась девушка. — Что это снимок с места преступления… Как я не догадалась? Я ведь думала, что это коллаж… Какая я дура, господи!

Она возвела глаза к небу, как бы надеясь, что господь ее разуверит, но господь, видимо, был занят, а может быть, считал, что ее умственные способности оставляют желать лучшего. Поэтому разуверять ее ни в чем не стал. Промолчал, одним словом…

— Ну и что мне теперь делать?

Она выглядела растерянной и озадаченной.

— Наверное, сначала нам стоит познакомиться, — ответила я. — Судя по всему, нам какое-то время придется пребывать в тесном контакте. Меня зовут Сашей. Я помощник детектива Ларикова, Андрея Петровича, который сейчас как раз отправляется приготовить нам кофе.

Лариков от моей наглости обомлел. Он застыл, как истукан на острове Пасхи, с такими же округлившимися глазами и приоткрытым ртом, а уж по росту вообще в эту каменную компанию вписывался свободно.

— Как? — переспросил он, тщетно пытаясь придать своему растерянному голосу нотки сарказма. — Ко-офе?

— Ну да, — кивнула я. — Ты хочешь сказать, что не справишься?

Его глаза говорили многое, как пишут в романах. Столько уж мне эти глаза наговорили, что уши мои в трубочку свернулись!

Ну да я претерпела этот наплыв нездоровых эмоций спокойно, наслаждаясь моментом.

Потому как это была моя месть за отнятый выходной. За мой несостоявшийся праздник души, за пикник с копченой курицей, которого не случится! В конце концов, за то, что чертов Лариков не отпустил меня на байк-шоу, а я так мечтала попасть туда вместе с Пенсом!

И неважно, что, по словам Пенса, байк-шоу мне бы не понравилось, просто…

Просто мне туда, черт возьми, хотелось!

Он понял и усмехнулся.

— Ладно, девочки, — кивнул он. — Кофе сейчас будет.

И исчез в кухне.

— Так как тебя зовут?

— Ах да… Я и забыла, что ты меня об этом спрашивала, — девушка нервно рассмеялась. — Слушай, ты с ним не очень круто обошлась?

— Сойдет.

Я ждала ответа.

— Я Татьяна Борисова, — наконец представилась она.

Ну вот тебе и подарок судьбы! Я вздрогнула.

— Та самая? — переспросила я.

— Ну, не знаю, что ты имеешь в виду, — протянула она.

— То, что ты и есть Танечка Борисова, которая работала над коллекцией костюмов для байкеров?

— Ох, вот уж не знала, что это принесет мне популярность! — удивилась она. — Ты что, из компании этих мальчиков и девочек, которые тусуются на проспекте?

— Нет, — развела я руками. — Я одиночка. То есть не совсем одиночка, я вдвоем с Пенсом.

— С Серегой? — обрадовалась она. — Так ты — Серегина подружка? Слушай, как здорово!

Потом последовал целый панегирик, описывающий Пенсовы достоинства. Я даже испытала приступ ревности — поскольку наивно полагала, что только я могу восхищаться моим Пенсом по праву безраздельной собственницы. Мы даже забыли про страшный повод для нашего знакомства.

Напомнил Ларчик.

Он молча поставил на столик чашки с кофе. И уселся в кресло, изучая нас с отстраненным интересом.

— Кажется, вы нашли общий язык? — спросил он.

— Представляете, — обратилась к нему Таня, — у нас с Сашей общий друг!

— Остается надеяться, что это не ваш общий друг посылает вам фотографии и письма, — охладил наш пыл Лариков, напомнив о причине прихода Тани к нам.

Мы сразу скисли. Лариков открыл тайную дверцу, впуская в наш теплый климат холодный воздух реальности.

— Что вы, — махнула рукой Таня. — Это уж точно не он. Он на такое просто не способен.

— Вот и давайте от него отвлечемся, чтобы попробовать понять, кто же из ваших знакомых такой талантливый…

Он взял со стола письма и фотографию и посмотрел на нас.

— Сейчас подумаю, — нахмурилась Таня. — Хотя, знаете, Андрей Петрович, я пока не нахожу ни одной кандидатуры.

Она, перебрав в уме своих знакомых, покачала головой:

— Нет… Не получается! Давайте так — я рассказываю вам все по порядку, а вы думаете, кто из моих знакомых может вызывать подозрения. Пойдет?

Она была просто находкой. Потому что начала свой подробный рассказ с даты прихода первого письма.

* * *

Оказывается, первое послание поджидало ее по возвращении из Польши, где бедная наша героиня показывала свою коллекцию.

— Вот сами представьте, — возмутилась она, — приезжаю вся размякшая — первый выход на международный подиум, лезу в почтовый ящик и вместе с разными газетенками достаю вот эту пакость!

Она поворошила несколько конвертов и достала самый грязный.

— Вот оно, — протянула она письмо нам с Лариковым, явно колеблясь, кому же отдать предпочтение. Но, поразмыслив, решила не обижать единственного мужчину и отдала ему.

— Естественно, все мое радужное настроение тут же испарилось, и я тогда разревелась. Но совсем не потому, что испугалась — о страхе тогда еще речи не было. Просто обидно — до чего у нас все-таки гадкие люди в бизнесе! Даже Польша воспринимается как повод для зависти! Ну и как вы сами можете прочесть, это еще цветочки. А так как я не подозревала, какие меня ожидают «ягодки», я восприняла это как самую большую пакость на свете!

Лариков протянул наконец-то конверт мне. Я прочла.

Просто классика жанра! Даже буковки были вырезаны, такие славные, разноцветные буковки, наклеенные ручкой неведомого «шалуна»!

«Моя дорогая шлюха, — начиналось послание. — Твоя затея все равно обречена на провал. Над тобой нависла угроза справедливой мести. Каждый человек получает по заслугам, не так ли?»

Если бы я получила такое письмецо, я бы денно и нощно дежурила возле ящика, а потом устроила бы борьбу, которой я владею в совершенстве с детства… Борьбу без правил! Желательно с использованием подручных средств в виде табуреток и кастрюль.

Но Танюша явно относилась к более мирным натурам. Она у ящика не дежурила, никого не избила и даже не возмутилась.

— Правда, кое-какого результата эта сволочь добилась, — вздохнула она. — Вам не приходилось бывать в ситуации, когда вы встречаетесь с людьми, улыбаетесь им, они улыбаются вам, но душу уже отравили подозрения? Вы смотрите на симпатичные физиономии своих сослуживцев и думаете: «Не ты ли та самая скотинка, которая сочиняет эти письмена?»

— Да у нас, собственно, работа такая, — развела я руками. — Любого подозреваешь. Вот даже Ларикова можно подозревать. Так что это, конечно, неприятно, но привыкнуть можно!

— Да нет, — сказала она. — Это другое… Когда ты в какой-то момент ловишь себя на том, что твои подозрения переходят в ненависть. Поэтому я справилась с собой, тем более что писем больше не было, и даже начала приходить в себя, забывая об этой гнусности, как вдруг оно пришло снова. Еще хуже, чем первое. И пришло в тот момент, когда мы с Витькой вернулись из Голландии!

Она закурила:

— Ну так вот… Витька — это мой бывший бойфренд. Голландия была его идеей. Он видел, что я постарела от всей этой истории, и решил, что мне надо развеяться. Пришел как-то раз и спросил, в какую бы страну я хотела съездить. Я ляпнула про Голландию, а он, как добрый джинн, через пару дней принес путевки! Мы провели там несколько совершенно ослепительных дней — и вернулась я отдохнувшая, полностью забывшая про все волнения. Витька тоже был счастлив. Теперь представьте, что было дальше…

— Ты полезла в чертов ящик и достала письмо, — мрачно сказала я.

— Вот! — торжественно кивнула она. — Именно так! И на этот раз там было только две строчки. Из детской книжки вырезанные… «Оторвали Мишке лапу — наша Таня громко плачет!» Я даже расхохоталась! Правда, смех быстренько перешел в истерику… Конечно, у меня появилась смутная догадка, что сии послания приходят в самые счастливые моменты моей жизни. Все началось по новой. Я всматривалась в лица своих друзей и особенно подруг, пытаясь понять, кто же это меня, бедненькую, так ненавидит? Как вы сами понимаете, лица их были честны и невинны, а я твердо постановила больше никогда не испытывать легкомысленных приступов счастья, поскольку они напрямую связаны с этими посланиями…

— Ну, судя по их количеству, ты следовала этому недолго, — с сомнением заметила я, смотря на довольно-таки внушительную стопку.

— Знаешь, Сашенька, человек обладает такими глупыми качествами, как забывчивость и легкомыслие. Поэтому у меня, как ни старалась, ничего не вышло! А потом… так уж получилось, что я, как нарочно, стала еще счастливее! Потому что я встретила Андрей Никитича…

И меня просто забомбили этими посланиями. Как из канализации испорченной, честное слово!

Она раздавила окурок в пепельнице с таким видом, будто это был автор тех «нетленок», что сейчас лежали у нас на столе.

— Вот тут уж у меня пошел мороз по коже, — тихо сказала она. — И дело совсем не в последнем фото. Дело в том, что эта гадина явно не собирается успокаиваться. Последние письма вообще потрясающие… Например, вот эта вырезка. «Загнанных лошадей пристреливают, не так ли?» Или…

Она порылась и достала новый «шедевр»:

— Вот. Сами посмотрите.

Я взяла в руки листок и присвистнула.

Надо же, он ведь не поленился даже испортить хорошую книжку! Кажется, это из детективов Николаса Блейка. Насколько мне известно, сейчас таких уже не издают.

Страница была немного пожелтевшей от времени, но я очень хорошо знала эту книжку — у меня была точь-в-точь такая же. Тысяча девятьсот семьдесят пятый год…

Кстати, редкость! Но он не постеснялся оторвать титульный лист с заглавием!

«Я буду полностью оправдан за убийство».

Ни много ни мало… Да уж, хорошенькое обещаньице!

* * *

— Таня, — спросила я, возвращая это послание, — но почему вы все-таки не пойдете в милицию? Понимаете, всех этих писем хватит на очень хорошенькое, толстое уголовное дельце.

— Да уж, знать бы только, кто так нестандартно веселится, — протянул Лариков, кидая одно из писем на стол. — Потому что его еще надо найти, а потом уж дело заводить.

— Да бросьте! Я, честное слово, не верю, что эти угрозы реальны!

Татьяна произнесла это бодрым голосом, и я подумала, что это обычный аутотренинг, ей-богу! «Ага, вот меня грозятся убить, а я в это не поверю! Чтобы нервы не портить! Я не верю, что угрозы реальны!»

А в глазах — такая растерянность и мольба: «Господи, дай знать, что я зря так боюсь!»

Ох, как бы мне хотелось сказать тебе, что никто тебя и пальцем не тронет! Но вот эта фотография мешает это сделать. Потому что этот придурок, сдается мне, уже набивает руку. Уж больно натурально мертва эта девушка, так похожая на тебя, бедная Танечка…

Конечно, лежит она слишком, я бы сказала, эффектно, но, может быть, она из той породы женщин, про которых можно сказать — «смерть ей к лицу»?

Хотя вот лица-то ее не видно, а жаль…

Я постаралась не показывать своего настроения, но…

Она все прекрасно поняла. Ее тонкие пальчики сцепились друг за друга, а губы слегка подрагивали.

— Вы что, настаиваете, что все эти письма представляют реальную угрозу?

Я взглянула на Ларчика. Он сидел, нахмурившись.

— Но ведь этого не может быть, — пробормотала Таня. — Я же не звезда какая-то там… Нет, я читала про разных маньяков, конечно, но ведь они так поступают только со знаменитостями! А я…

Она растерянно таращилась на нас. А у меня язык не поворачивался ни подтвердить наши предположения, ни опровергнуть их.

В недобрый час я пришла в эту квартиру! Работала бы сейчас секретарем-референтом! Кофе бы приносила, улыбалась во весь рот, но уж сидела бы спокойно дома в законные выходные дни, и забот у меня было бы гораздо меньше!

— Я думаю, что нам надо попытаться найти творца этих бессмертных «шедевров», — стараясь скрыть свою озабоченность за беспечной улыбкой, сказала я. — Поскольку вашу жизнь он отравляет. А уж там разберемся, что он хотел и что он…

«Сделал», чуть не вырвалось у меня, но я вовремя прикусила язык. Она и так перепугана, не без нашей с Ларчиком помощи, зачем же ее и дальше накручивать?

— Почему он так на вас разозлился? Вам придется поднапрячь память и попробовать сейчас вспомнить тех людей, которым вы нечаянно досадили, или тех, кто по каким-то причинам вас недолюбливает. Сможете?

Она кивнула. И даже выдавила улыбку:

— Конечно… Хотя это, если честно, будет не так-то легко сделать.

* * *

Мы довольно долго проводили наше «дознание». Обычно Лариков ведет беседу, а я все тщательно записываю и потом пытаюсь составить картинку путем тщательного отбора. Сейчас было наоборот. То ли нас таинственным образом объединил Пенс, то ли просто двум курящим леди легче найти общий язык, но я и разговаривала, и незаметно черкала в маленьком блокнотике. Лариков на сей раз лишь иногда пытался вклиниться в нашу беседу.

Через два часа мой блокнот был усеян именами и краткими характеристиками. Танечка была явно общительным человеком. Но толку от нее было мало. Сначала она задумывалась, вспоминала какую-то не очень приятную личность и обрадованно восклицала: «Вот!» Потом, когда она рассказывала нам про «подозреваемого» все, чуть ли не от момента его рождения, она вдруг сникала и объявляла: «Нет. Он не мог. Плеснуть мне в лицо серной кислотой — это сколько угодно. А на письма у него бы фантазии не хватило». Или наоборот — фантазии бы хватило, но не стал бы человек этого делать по этическим соображениям.

Короче, мы ничего толком не надумали, и Танечка ушла грустная, как опавший листочек.

— Послушай, маленькая, а тебе не кажется, что она все это просто придумала сама? — задумчиво молвил мой шеф. — Такое у нас в практике часто случается.

— Она не производит впечатления человека, способного накатать себе парочку угроз для роста популярности, — с сомнением покачала я головой.

— Ну, фантазировать-то она тоже любит. Назвала же она эту красотку мужским именем! Я вот не верю, что такая женственная дамочка транссексуал.

Я взяла из его рук журнал и перевернула страницу.

Большой рассказ о «модели года» я только пробежала глазами и так же молча протянула его назад Ларчику.

Он просмотрел статью и присвистнул.

— Да уж никогда бы не подумал, что Влада Воронцова на самом деле действительно бывший Владик Воронцов… Кошмар какой-то! Вот так полюбишь девушку всей душой, а она вон кто на самом деле…

— А ты не влюбляйся в топ-моделей, — посоветовала я. — И в поп-певиц. Тогда можно оставаться вполне спокойным за будущее.

Моя голова уже походила на включенный компьютер. Заложенная в память информация начинала обрабатываться.

— Так как мне быть с уик-эндом? — спросила я. — Аналитические раздумья ведь вполне можно проводить и не на рабочем месте!

— Ладно, — махнул он рукой. — Только это не выходной. Считай, что я командировал тебя к верному Пенсу выяснить все о нашей Танечке и ее близком окружении. Да, одна просьба… Постарайся не очень далеко отходить от телефона. В любой момент можешь понадобиться.

— Что? — возмутилась я. — А если я отправлюсь раздумывать над проблемой в лес?

— А в городе ты не можешь подумать? — опечалился Лариков.

— Нет, — зловредно сообщила я. — Именно в лесу мой мозг работает лучше.

— Ладно, иди в лес. Хотя я буду молиться всю ночь о дожде, — грустно сказал Лариков.

Я не очень-то верила в силу его молитв, поэтому вышла на вечернюю улицу, окрыленная завтрашним выходным.

Воздух был теплым и сухим. Дождя ничто не предвещало.

«Так что все твои моления будут напрасными, — подумала я не без ехидства. — Видимо, количество лариковских прегрешений не дает ему быть услышанным».