Ошибка природы

Светлана Алешина, 2000

«…Именно в этот момент зазвонил телефон, и я бросилась к нему, так как звонить могли два человека – Лариков, которому я высказала бы все, что думаю по его поводу, или клиент, которого я дожидалась. – Алло, – сказала я в трубку, пытаясь придержать дыхание, участившееся после моих «рокнролльных» пируэтиков. – Саша? Андрея Петровича нет? Я сразу узнала голос Ларикова друга и учителя Медведева. Из прокуратуры. Он явно был чем-то озабочен. – Нет. – А когда будет? – Понятия не имею, – честно призналась я. – Что-то случилось? Он замешкался, явно раздумывая, относиться ли ко мне как к ребенку, взятому Лариковым на воспитание, или как к взрослому человеку. Наверное, его прижало круто, потому как он решился и выпалил в трубку: – Понимаешь, Саша, он нам очень нужен. Обнаружено тело неизвестного мужчины, пятидесяти примерно лет. Документов при нем нет, кроме одной визитной карточки – Андрея Петровича Ларикова. И, судя по месту обнаружения, он направлялся к вам. То есть я не исключаю такой возможности. Не мог бы Андрей Петрович опознать этого человека? В моей груди шевельнулось нехорошее предчувствие…»

Глава 1

Эта ночь была омерзительной. До трех часов я не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок, как занудная старуха, обремененная годами и грехами. В квартире стояла та температура, которую уж никак не назовешь комнатной, поэтому встать, выбравшись из-под одеяла, и пройти на кухню за снотворным было выше моих возможностей. Завтрашний день обещал стать тяжелым и полусонным, а уговорить свой организм заснуть мне никак не удавалось.

Я поплотнее закуталась в одеяло и попробовала считать медленно, как облака, плывущих в небе слонов, но это совершенно не помогало. Мой мозг отказывался сосредоточиться на таком наиважнейшем деле, как подсчет слонопоголовья, упорно думая на мрачновато-философские темы.

И почему, интересно, ночью тебе на ум приходит всякая пакость?

Нет, ну сами вспомните, станете ли вы размышлять, скажем, о бренности человеческого существования днем? Вряд ли. А вот ночью просто погружаешься в эти самые дурацкие размышления, так что становится не по себе.

Наконец все-таки решилась, выпрыгнула из-под одеяла. Холод приятно освежил, я тряхнула своей лохматой гривой и прошлепала на кухню, стараясь не разбудить мать.

Затворив кухонную дверь, я зажгла свет и выдвинула ящичек с лекарствами. Из снотворного оказался только банальный димедрол.

Я налила воды и бросила взгляд за окно.

Улица освещалась белым светом луны. Жуткое зрелище, скажу я вам! Одинокий фонарь тщетно пытался оживить картину уютным и привычным желтым цветом. Луна победила его, и теперь улица казалась зловещей, как ухмылка дьявола.

— Мерзопакость какая! — поморщилась я. — И дернул же меня… ну, не стану я поминать в эту ночь его поганое имя, не спать именно сейчас, в полнолуние!

Свет завораживал, как в детской сказке или в идиотском «готическом» романе. Красавица, не в силах сопротивляться великой магии луны, выходит на улицу и оказывается в ловушке. На нее тут же наезжают призраки и тени, бедняжка что есть сил отбивается, но тщетно, и тут прекрасный юноша, естественно, плененный ее неземной красотой, оказывается рядом!..

— Все так, — хмыкнула я. — Только мой прекрасный юноша, судя по его окну, расположенному прямо напротив моего, глубоко и безмятежно дрыхнет, а красавица из тебя, радость моя, к слову сказать, не больно-то и неземная! Если вчера маменька, узрев мальчика с рекламы шоколадок «Нестле», радостно завопила, что ты — один к одному этот рыженький мальчик, то вряд ли с этакой «шоколадной» внешностью кто-то сподобится назвать тебя мечтой своей жизни!

Правда, плакать-то по этому поводу я тоже не собираюсь. Какую внешность дал господь — такую дал. Главное, чтоб не забыл при этом и шоколадку выдать.

Я зевнула — наконец-то! Димедрол делал свое дело.

— Ну и сияй тут себе на здоровье, — мрачно улыбнулась я луне. — Мальчику с рекламы давно пора спать. Бай-бай!

Я помахала луне пальчиками и отправилась прямиком под мое теплое одеяло.

* * *

Утро ворвалось с бестактностью дворника.

То есть в роли дворника выступала мама, которая трясла меня за плечо и кричала:

— Саша! Ты проспала!

— Ну и что? — задала я резонный вопрос. Открывать глаза смерть как не хотелось.

— Время уже девять!

— Вечера? — зевнула я.

— Сашка, вставай! Андрей Петрович уже звонил.

Ах, черт побери! Не хочу я на эту работу, спать хочу… Человек ведь не может только и делать, что работать, работать, работать! Он не робот. Он хочет иногда зарыться в одеяло с головой, погружаясь в сон, и валяться до следующего утра, послав на все четыре стороны свою работу, если даже она и связана напрямую с преступностью. Вот плюну на все… Могу же я заболеть, например? Вот я и заболела. Простыла! Мечты становятся реальностью, и Сашенька отсыпается. Мысли об этом были сладкими, как конфетки в ярких обертках. Я бы охотно еще поразмышляла над этим, но имя Ларикова подействовало отрезвляюще, как холодный душ. Я встряхнулась и вскочила.

— Теперь он точно уволит меня.

— Да брось ты! Добежишь, и все будет в порядке, — успокоила меня мама.

— Добегу и уволит, — оспорила я ее оптимистическое утверждение.

— Ты попробуй! А то, по неизвестным мне причинам, расселась с чашкой кофе и совершенно не думаешь спешить.

— Какая любящая мать! — улыбнулась я. — Вот просто не чает, как выгнать собственное чадо на мороз с голодным желудком!

— Чадо не останется с голодным желудком, — ответила жестокосердая мать, нахально ухмыляясь мне в лицо. — Любящий начальник накормит.

— Любящий начальник прикует меня кандалами к стене и будет бить кнутом за опоздание, а потом уволит.

— Интересно взглянуть, как он будет это делать, — мечтательные глаза матери возбудили во мне первобытный ужас.

— Вот уж не знала, что тебе доставят радость мои нечеловеческие муки и страдания! — ужаснулась я.

По ее взгляду стало ясно, что мои попытки продолжить нашу беседу на этот раз будут пресечены.

— Иду, — проворчала я. — Если не вернусь вечером, считай меня посмертно пионеркой.

— Господи, — воззвала мать, — почему у меня, такой интеллигентной и хорошо воспитанной женщины, получилась такая наглая дочь?

— Надо спрашивать не у господа, — заявила я. — Надо спросить у своей совести. Воспитала-то меня именно эта самая, хорошо воспитанная женщина.

Последнее слово осталось за мной, поскольку после заключительной фразы я уже вылетела на улицу.

О, как тут было гадко!

Холод просто омерзительный. А влияние бессонной ночи усугублялось абсолютно серым небом.

— Ужас, — пробормотала я, пряча нос в воротник. — Только садисты могут заставить человека работать в такую дурацкую погоду. Человеколюбивые граждане наверняка позволили бы мне поваляться на кровати в состоянии полусонной неги. Но вот такая пошла у нас селяви, и никуда от этого не деться.

Слава богу, на горке замаячил автобус, и очень скоро я уже ехала навстречу своей тяжелой судьбе в лице драгоценного моего босса, Андрея Петровича Ларикова, и непосильной работе в его детективном агентстве.

* * *

Открыла дверь, внутренне сжавшись. Ну, сейчас мне выскажут все, что накопилось за время моего отсутствия!

— Здрасьте, — пролепетала я, еще не рискуя открыть глаз.

Ответом было молчание.

Я осторожненько открыла один глаз и увидела Андрея Петровича, смотрящего на меня молча, но с таким крутым невысказанным укором, что я вздохнула.

И открыла второй глаз.

— Я проспала, — призналась честно.

— Я понимаю, — кивнул он.

— Так получилось.

— Конечно, я и сам вижу, что у тебя это получилось, и очень даже неплохо.

Я хмыкнула, сняла куртку:

— Ты меня уволишь теперь?

— Нет, — покачал он головой. — Напротив, Александра Сергеевна. Я решил взвалить на твои плечи дело. Поскольку у меня их невпроворот, именно этим займешься ты. Самостоятельно. Без моей помощи и надзора. Гонорар будешь зарабатывать самостоятельно, и, может быть, проспав пару раз, поймешь, что именно в момент твоего цветного и сладкого сна ты теряешь заработок…

Не удержался все-таки, чтоб не подколоть, ну не смог удержаться!

Но в целом я обрадовалась. Наконец-то! Конечно, я не обольщалась, зная, что приличного дела он никогда мне не предложит.

Поэтому, когда он открыл файл с надписью «Гордон», я уже предчувствовала, что дело, так сказать, мне выпадет «семейное».

— Значит, так… — начал Лариков многозначительно. — Гордон Андрей Вениаминович. Пятьдесят шесть лет. Жена Флора и дочь Ольга. Вот в этой дочке все дело. Что-то с девчонкой у него совсем не клеится. Вроде бы Ольга Гордон нормальная девица, учится в универе на историческом. Двадцать два года — почти твоя ровесница. Может быть, тебе ее легче будет понять. Андрей Вениаминович очень перепуган. Причину хотел сообщить конфиденциально, так что через пятнадцать минут ты узнаешь все в подробностях. Я его предупредил…

— Понятно, — вздохнула я. — Дурные компании дочки не дают покоя отцу. Саша появляется, как добрый ангел, и объясняет юной Гордонше смысл бытия.

— Ты сама-то его понимаешь? — поинтересовался Лариков. — Смысл бытия?

— Нет, но это неважно, — передернула я плечами. — Главное — подобрать красивые слова, а это я умею. Все?

— Нет, не все. Вот самое интересное.

Он перегнал на файл «Тамилина».

— Вот. Если ты помнишь, дело о Римме Тамилиной. Прошлый месяц. Умерла от передозировки наркотиков.

Я помнила. Кажется, мы пытались опровергнуть подозрение Риминой мамы насчет того, что имело место убийство. Но ничего тогда не нашли. Хотя я до сих пор подозреваю, что мама была права.

— По этому делу у нас проходила компания Риминых друзей. И — вот что интересно — я обнаружил тут знакомую фамилию. Оля Гордон.

Он закрыл файл и посмотрел на меня.

— Знаешь, я все прокручивал, почему фамилия такая знакомая. И тут вспоминаю о Римме. Так вот, Оля была ее подругой. Она и тогда показалась мне отстраненной. И напуганной. А с утра позвонил ее отец, в полном шоке, что-то с Олей. Объяснить по телефону отказался. Ты справишься?

— Не-а, — протянула я лениво. — Куда уж мне…

— Сашка, надо быть серьезной. Значит, поступим так — я сейчас отчаливаю по делу Разумовского. А ты ждешь Гордона. Если управлюсь быстро, то появлюсь. Все зафиксируй, поняла?

— Вроде бы ты отдал это дело мне, — напомнила я. — Поэтому можешь заниматься своим Разумовским до полного изнеможения. Детка взрослая, детка сама управится.

Он с сомнением посмотрел на меня и сделал вид, что поверил в мои способности.

Хотя сама я, наблюдая, как исчезает за дверью его долговязая фигура, искренне в своих способностях сомневалась.

Но доказать-то обратное хотелось, правда?

* * *

В офисе царила праздная тишина. Я успела изучить все перипетии трудного жития господина Гордона, но отчего-то сам он все еще не появлялся.

Прошло пятнадцать минут, потом еще пятнадцать, потом еще час. Гордона не было.

Я уж стала подумывать, что Лариков просто подшутить надо мной изволил. Вот тебе, Саша, дело, но само дело какое-то пропащее. Этакая месть за мое опоздание. Лучше бы я спала до этого вот часа!

Сидеть и ждать всегда неимоверно скучно. К тому же я начинала злиться — то ли на пропавшего клиента, то ли на моего босса.

Злиться я не люблю — весьма занудное дело. Поэтому я достала из пакета книгу и уткнулась в нее, дабы утопить в стихотворных строчках свою разрастающуюся скуку.

Открыла я, конечно, классное место.

Я знаю, что вельможа и бродяга,

Святитель и безбожнейший поэт,

Безумец и мудрец, познавший благо

И вечной истины единый свет,

И дамы в нежном кружеве колет,

Сколь ни пышны чины их и владенья,

Будь в ценных жемчугах они иль нет,

Узнают смерти тоже приближенье.

Естественно, от таких предсказаний душа не будет на месте. В общем-то, ничего другого я от своего невидимого дружка и не ожидала.

Поэтому книгу я закрыла и стала крутить ручку приемника, в надежде поймать какую-нибудь бессмысленную и веселую песню, способную поднять стремительно падающее настроение.

Конечно, мне жутко не везло. Везде, как нарочно, народ решил предаться тягучей меланхолии, и даже на «Русском радио» почему-то решили включить не обычную свою радостно-пошлую бурду, а Цоя.

Может быть, в стране объявили траур?

Уф! На одной волне у меня получилось.

Радостный Рики Мартин изо всех сил старался повысить мой жизненный тонус!

Я даже изобразила пару пируэтов, но…

Именно в этот момент зазвонил телефон, и я бросилась к нему, так как звонить могли два человека — Лариков, которому я высказала бы все, что думаю по его поводу, или клиент, которого я дожидалась.

— Алло, — сказала я в трубку, пытаясь придержать дыхание, участившееся после моих «рокнролльных» пируэтиков.

— Саша? Андрея Петровича нет?

Я сразу узнала голос Ларикова друга и учителя Медведева. Из прокуратуры. Он явно был чем-то озабочен.

— Нет.

— А когда будет?

— Понятия не имею, — честно призналась я. — Что-то случилось?

Он замешкался, явно раздумывая, относиться ли ко мне как к ребенку, взятому Лариковым на воспитание, или как к взрослому человеку. Наверное, его прижало круто, потому как он решился и выпалил в трубку:

— Понимаешь, Саша, он нам очень нужен. Обнаружено тело неизвестного мужчины, пятидесяти примерно лет. Документов при нем нет, кроме одной визитной карточки — Андрея Петровича Ларикова. И, судя по месту обнаружения, он направлялся к вам. То есть я не исключаю такой возможности. Не мог бы Андрей Петрович опознать этого человека?

В моей груди шевельнулось нехорошее предчувствие. Почему-то я подумала, что это мог бы быть и Гордон, и скорее всего…

— Гордон, — прошептала я.

— Что ты сказала, Сашенька?

— Ничего, — одернула я себя. Что за манера накликать несчастья? Может быть, Гордон жив-здоров. Просто задерживается. — Я передам ему, как только он появится.

— Спасибо.

Он приготовился повесить трубку.

— Подождите! — закричала я.

— Что?

— А где вы его обнаружили?

— Возле мусорных баков. Чистый переулок. Прямо рядом с вами.

— Знаете, если срочное дело, попробуйте кинуть ему сообщение на пейджер, — посоветовала я.

Он обрадовался. Я продиктовала номер и повесила трубку.

Да уж! Я сделала попытку сосредоточиться на своих делах, которых у меня, как назло, не было. Поэтому я постаралась их придумать.

Вытерла пыль с компьютера. Перебрала файлики, разложив их в строгом порядке.

Но мысли все возвращались к разговору. Почему-то я упорно связывала найденный труп с Гордоном. Наверное, просто такова особенность человеческой психики. Ты кого-то ждешь, поэтому, когда этот человек не приходит…

Конечно, полный бред, решила я. И вообще — не мое это дело. Может быть, он и сам справился со своей проблемой, потому и не явился в назначенное время?

Но любопытство гнало меня вперед.

До Чистого добегу за две минуты. Я не пыталась даже разобраться, к чему мне это. Человек-то я импульсивный. Сначала делаю, потом думаю.

Накинув куртку, вылетела на улицу.

Его уже увезли — только абрис тела, нарисованный мелом.

Два контейнера с мусором. В них копалась старушенция да еще бездомная собака. Чистый переулок был фактически пустынным местом. Ночью тут вообще лучше бы и не ходить, а если уж кому приходится, никак не обойтись тому без охраны.

Я стояла и смотрела на контур фигуры, напоминающий портрет Кисы Воробьянинова работы Бендера.

— «Узнают смерти тоже приближенье», — прошептала я.

Смерть вторглась в мой мир, и я почти физически ощутила — это касается меня. Еще не знаю как и не знаю почему — но…

Холод пробрал меня до костей.

Я резко развернулась и пошла прочь. К теплому офису, где, похоже, мне никогда уже не дождаться Андрея Вениаминовича Гордона.

* * *

Вернувшись в «теплый офис», я завернулась в пушистый плед, который позаимствовала с кровати в неофициальной части лариковской квартиры.

Сразу стало уютно и дремотно. За окном начался дождь, и от этого на душе скребли унылые кошки, которым явно не хватало общества.

Поэтому звонок в дверь я восприняла с активной радостью.

Слава богу, мой клиент просто запаздывал. Он жив и здоров.

Я распахнула дверь и, не глядя, радостно воскликнула:

— Наконец-то! Я думала, вы уже не придете!

— Простите… Андрей Петрович на месте?

Недоуменно посмотрев, я обнаружила, что на пороге стоит бледная и очень хорошенькая женщина, напоминающая нарцисс.

— Здравствуйте, — кивнула я. — Андрея Петровича нет. Простите, я просто ждала другого человека.

— Я поняла, — растерянно улыбнулась она. — Значит, Андрея Петровича нет?

— Нет, — развела я руками. — Вы можете дождаться его. К тому же, возможно, я смогу вам помочь?

— А кто вы? — спросила она.

— Его помощник, — честно ответила я. — Тоже детектив, но младший.

— Да мне без разницы, — махнула рукой женщина. — Я так измучилась, что возвращаться не хочется. Может быть, вы и вправду сможете мне чем-нибудь помочь?