Выродок из рода Ривас

Св Ск Са, 2017

Маг экстра-класса попадает в тело ребёнка в параллельном мире. Ребёнок осиротел, но он единственный прямой наследник одного из трех главных магических родов человечества. За право опекунства над юным Сержем Ривасом разворачивается безжалостная нешуточная схватка, ибо это даёт очень серьёзные преференции выигравшей партии. Вот только никто из противоборствующих сторон не подозревает, что к Сержу возвращается память и навыки его невольного альтер-эго. А значит, вскоре кому-то предстоит незабываемое кровавое шоу.

Глава 2

Проснувшись, я с большим облегчением для себя обнаружил, что память ребёнка, в теле которого я нахожусь, стала мне хотя бы частично доступна. Я вспомнил своих родителей. Отец был наследником герцогства Ривас, герцогом он не смог стать, почему — не знаю. Мать была дочерью баронессы Холк. Та женщина, которая ко мне приходила, это сестра моей матери, она постоянно была у нас дома и заботилась обо мне. Её статус в доме, как я предположил, исходя из воспоминаний, что-то между гувернанткой и дуэньей. У отца есть ещё две сестры. Одна замужем в Спинии, другая — незамужняя, живёт в каком-то замке на территории маркизатства Ипр вместе со своими детьми. Мне, конечно же, непонятно, как аристократка, никогда не бывшая замужем, имеет детей, но моими родителями, насколько я понял, это воспринималось вполне нормально. Маркизатство Ипр располагалось в Белопайсе. На Белопайс напал правитель Бритстана, находящегося через пролив от Белопайса. В его войсках много умертвий, ну, насколько я могу судить по описаниям, это именно умертвия. Поскольку мой отец не был полноправным герцогом, он не мог укрыться в маноре, а покидать страну в этот сложный для неё момент он решил невозможным для себя, поэтому, вместе с другими одарёнными, укрылся в крепости Берлаген.

Бритстанцы не ожидали, что их нападение заставит Галлию и Тхиудаланд — соседей Белопайса — забыть о собственных распрях и объединиться против Бритстана. Бритстанские войска были разгромлены, и правитель Бритстана запросил мира. Уже во время мирных переговоров отряд умертвий, всё ещё шатавшихся по Белопайсу, напал на Берлаген. Бдительность охраны была ослаблена, и умертвия смогли прорваться. В бой с умертвиями включились взрослые одарённые. Пока они сражались, несколько умертвий обошли поле боя и проникли к детям. Серж Ривас первым попался им. А вот дальше… воспоминания обрывались на море огня. Очевидно, Серж как-то воспользовался своим пространственным каналом и выцепил меня, точнее моё сознание вместе с энергией огненного плана. Очевидно, сам он погиб, то ли по неосторожности, то ли по незнанию, то ли осознанно принеся себя в жертву. Да, и было ему в тот момент неполных десять лет.

* * *

В этот день меня практически никто не беспокоил. Дважды заходил доктор, один раз — массажист. Я учился пользоваться доставшимся мне телом. Хотя говорить ещё не мог, но вечером я уже смог согнуть ноги в коленях, шевелил всеми пальцами рук и мог свободно двигать руками. Поворачиваться пока не получилось, как и двигать головой. Одновременно я устанавливал простейший колпак, ограждающий от ментальных воздействий. Такие колпаки мы всегда ставили на ездовых животных. Они не позволяют воздействовать заклинаниям нулевого и первого уровня, а при применении более первого — предупреждают, прежде чем рассыпаться. Недостатком колпака является то, что его приходится подкреплять раз в три дня даже при отсутствии каких-либо атак, он не ослабевает со временем, но «слетает», и хватает его не более чем на два воздействия первого уровня. Да, и затраты на колпак — двенадцать единиц, на подкрепление — три единицы. Провозился я с этой структурой долго. Естественно, колпак, как и большинство простых структур, состоит из блоков, и его можно собрать из них, но, во-первых, мой прежний резерв позволял создавать колпак, не заморачиваясь с блоками, а во-вторых, резерв в этом теле пополнялся значительно медленнее, чем я привык. Так что к вечеру, вымотавшись физически и морально и с ноющими энергоканалами, я уснул, так и не построив колпак. Но по крайней мере я теперь был уверен, что знаю, как его построить с учётом возможностей этого тела.

* * *

На следующий день произошло сразу несколько событий. Проснувшись, я обнаружил, что мой резерв «подскочил» до двух целых и двух десятых единицы. Не надо ухмыляться! Именно подскочил. Переведите эту одну десятую в проценты от моего имеющегося резерва и всё поймёте сами. Итак, записываем, скачок у данного тела — пять процентов. Это очень много. Дело в том, что у детей до десяти лет, момента поступления в школу, резерв растёт именно в процентах, вне зависимости от его величины. Но самый большой процент, о котором я слышал — два. С ростом резерва у детей вообще интересная история. Наши учёные никак не могут уловить какую-либо закономерность. Понятно только то, что рост происходит скачками, на определённый процент, причём этот процент и частота скачков у каждого ребёнка строго определённые и не зависят ни от напряжённости занятий, ни от первоначального резерва. Единственное, чего можно добиться занятиями — увеличить уровень развития энергоканалов. Получается, что скачки Сержа очень велики, но, скорее всего, редки, потому что в ином случае его резерв был бы уже намного выше. Что ж, подождём первой инициации и будем развивать резерв.

Вторым событием был визит тёти Жаннетт, сестры отца Сержа. Кстати, пора бы начать привыкать, не Сержа, а моего. Это довольно высокая, худощавая женщина на вид около сорока пяти лет со светлыми густыми волосами — семейным наследием и высокомерным выражением на лице. Её резерв — больше пятидесяти единиц. Насколько я помню памятью Сержа, это её обычное выражение лица, которое могло изменяться на брезгливое, неприязненное или умильное, в зависимости от того, на кого она смотрела: на неодарённых людей, моего отца или своих детей. Доктор, кстати, её не сопровождал, а остался снаружи. Она подошла к кровати:

— Серж, я вами недовольна.

Я никак не отреагировал на её заявление. Это рассердило её, губы тёти сжались в тонкую линию:

— Это возмутительно, Серж. Я знаю, что ты ещё слаб после происшествия, но игнорировать меня ты не смеешь! Теперь я твой опекун, поэтому ты обязан быть вежливым со мной!

Она — опекун? Это интересно, а как же Мария? Поскольку я всё равно никак не мог повлиять в данный момент на события, я закрыл глаза и притворился, что засыпаю. Это явно привело тётю к точке кипения, поскольку я услышал:

— Неблагодарное отродье! Ну ничего, ты ещё очень пожалеешь о своей выходке!

После этого я услышал шум одежды и почти сразу — звук закрывающейся двери. Подождав несколько секунд, я снова открыл глаза. В палате было пусто. Через несколько минут вошёл доктор, проверил показания прибора и улыбнулся мне:

— Ну, как вы себя чувствуете, молодой человек?

Мне удалось выдавить из себя: «Хорошо». Доктор очень обрадовался:

— Это просто великолепно, что хорошо. Я смотрю, восстановление идёт очень быстрыми темпами. — Он вытащил свою палочку и произнёс какое-то заклинание. Из палочки вышел конус жёлтого цвета и окутал меня: — Попробуйте подвигать руками… Хорошо, очень хорошо, а теперь ногами…

Прекрасно!

Я не знал, что делало это заклинание, но похоже, оно сообщало доктору информацию обо мне. Опять же странно. Неужели обычная диагностика требует таких энергозатрат, что взрослому квалифицированному медику-мужчине для неё необходимо использование фокуса? Не помню, но, кажется, нет. И опять же, заклинание абсолютно не скрывалось. А ведь это же рассеивание энергии, то есть большие затраты. Причём чем более высокого порядка заклинания, тем больше рассеивание. Да ещё и фокус… его характеристики привели меня в недоумение. Он, конечно, уменьшал затраты мага на заклинание, но то, что оба заклинания, которые я видел, имели визуальный эффект, опять же говорило о нерациональности расходования энергии и, что даже более важно, о слабой приспособленности фокуса к магии высоких порядков. Окончив диагностику, доктор ещё раз улыбнулся, сказал, что я уже совсем скоро смогу опять бегать и играть, и ушёл. Я же остался переживать своё третье открытие — я смог говорить, причём на языке Сержа.

Остальная часть дня прошла тихо и незаметно, и только под вечер произошло значительное событие — я смог-таки поставить колпак.

* * *

Мария пришла прямо с утра. В качестве приветствия поцеловала меня в лоб и устроилась на моей кровати:

— Серж, милый, я так рада, что ты заговорил! Доктор де-Жильбао рассказал мне об этом ещё вчера. Ты ведь извинишь меня за то, что я вчера не пришла? Я была вынуждена отправиться порталом в Брюссель, так как именно там решается вопрос об опекунстве. Мне жаль, что когда сюда пришла твоя тётушка Жаннетт, меня не было рядом. Доктор сказал, что ещё несколько дней и ты уже сможешь вставать…

Я остановил поток её красноречия, положив свою руку на её руки, сложенные поверх платья. Кстати, интересно, а почему тётя Жаннетт была не в трауре? Единственная чёрная деталь на её вчерашнем наряде — чёрный бант над левой грудью.

— Мария, — мне до сих пор было тяжело говорить, да я и опасался, что в моей речи будут проскальзывать слова моего родного языка, поэтому я старался говорить помедленнее и тихо, — тётя Жаннетт вчера сказала, что её назначили моим опекуном.

— Что ты! Заседание Высшего суда Белопайса по твоему вопросу состоится только через десять дней. Не беспокойся, никто тебя не отдаст Жаннетт.

Она говорила успокаивающим тоном, но в её глазах я видел тревогу.

— Что я могу сделать?

— Пока ты лежишь здесь, в больнице в Париже, боюсь, ничего. Но не бойся, твоя Мария справится со всеми трудностями. Помнишь, как я победила того самого монстра, который живёт под кроватью?

Я улыбнулся. Такой эпизод действительно был в памяти Сержа. Он боялся ночью встать с кровати, чтобы сходить в туалет. Оставленный свет ночника не помогал, и Мария, вооружившись кочергой, залезла под кровать и долго там с кем-то воевала. Потом вынырнув из-под кровати с видом победительницы. заявила, что монстр повержен. И действительно, больше Серж не боялся. Но, к несчастью, с тётей Жаннетт кочергой не справиться. Поэтому я ещё раз, уже более настойчиво, спросил:

— Что я могу сделать?

— Ну не знаю. Мне надо проконсультироваться с Георгом… с бароном Тодтом. Я обязательно тебе скажу, если ты сможешь чем-либо помочь.

Я кивнул. Она ещё немного посидела со мной, вспоминая разные смешные эпизоды нашей с ней совместной жизни, но потом пришёл врач, сказавший, что мне вредно переутомляться. Мария на прощание снова поцеловала меня и ушла.

После её ухода я решил всерьёз заняться своим состоянием. Думаю, что понимаю, в чём дело: мои сигналы, сигналы моей личности, плохо воспринимаются мозгом Сержа. Необходима «притирка» одного к другому. Этим я и занялся.

Через час я был мокрым от пота, прибор у изголовья кровати протестующе запищал, прибежавшая медсестра решила, что мне стало хуже, вызвала доктора, поднялась суета, но оно того стоило: я смог сесть на кровати, и мои движения стали гораздо более упорядоченными. Осмотрев меня и не найдя никаких отклонений, доктор согласился со мной, что мне необходимо заново учиться управлять своим телом и ничего страшного, если я буду делать это быстрее, чем он запланировал. Доктор перенастроил прибор, который теперь должен был реагировать только если я действительно почувствую себя плохо. Вскоре моя палата опустела, и я продолжил упражнения. В течение дня ко мне несколько раз заглядывала медсестра, но убедившись, что со мной всё в порядке, уходила. К вечеру я настолько вымотался, что даже не слышал, как ко мне приходила Мария.

* * *

Утро принесло новые изменения — меня впервые покормили! До этого питание поставлялось прямо в кровь. После завтрака (протёртое овощное пюре), пришла Мария.

— Серж, я заходила к тебе вечером, но ты уже спал. Ты можешь повторить в присутствии нотариуса, что желаешь видеть своим опекуном меня?

— Конечно, Мария.

— Хорошо, тогда я сегодня же приведу его сюда.

После этого мы ещё немного поговорили, я похвастался своими успехами в контроле над телом, и Мария ушла. Дальнейший распорядок для меня не изменился: тренировки, тренировки.

Мария появилась уже после четырёх часов. С ней был пожилой мужчина в четырёхугольной шляпе, очках и тёмно-синей мантии. Мне представили его как мэтра Роше. Следом за ними в палату занесли пюпитр. Мэтр Роше вытащил из кармана маленькую книжечку, взмахнул палочкой — и книжечка резко увеличилась в размере. Положив получившийся том на пюпитр, мэтр Роше постучал палочкой по книге, и она сама открылась на какой-то странице. После этого мэтр дал мне в руку какой-то камень, который в моих руках засветился зелёным, и обратился ко мне:

— Я сейчас буду задавать вам вопросы. На них надо отвечать только либо да, либо нет. Камень является артефактом, подтверждающим, что вы находитесь в здравом уме, на вас не наложено никаких ментальных ограничений, а также то, что вы действительно говорите то, что думаете. Вам всё понятно?

Я подтвердил своё понимание. Тогда он встал за пюпитр и сказал торжественным голосом:

— Первородный Серж Ривас, подтверждаете ли вы, что вы являетесь сыном первородного Стефана Риваса, маркиза Ипрского, наследника герцогства Ривас?

— Да, — говоря это, я был в некотором напряжении. Ведь я ещё не до конца ассоциировал себя с Сержем, а уж вопрос об отце вообще был… дискуссионным. Но судя по поведению мэтра Роше, его артефакт мой ответ вполне устроил.

— Первородный Серж Ривас, сознаёте ли вы, что после смерти вашего отца вы становитесь маркизом Ипрским?

— Да.

— Первородный Серж Ривас, известно ли вам, что родовая магия Ривас признала вас наследником герцогства Ривас?

— Да.

— Первородный Серж Ривас, маркиз Ипрский, наследник герцогства Ривас, желаете ли вы признать своим опекуном свою родную тётю по матери, присутствующую здесь Марию-Анну, урождённую в семье баронов Холк?

— Да.

— Первородный Серж Ривас, маркиз Ипрский, наследник герцогства Ривас, желаете ли вы, чтобы кто-либо другой, кроме присутствующей здесь Марии-Анны, урождённой в семье баронов Холк, исполнял обязанности вашего опекуна?

— Нет.

— Благодарю вас, первородный Ривас.

Мэтр Роше забрал у меня свой камень и ещё раз постучал по своей книге. Из неё высунулся листок. Мэтр прочертил над ним своей палочкой какую-то сложную фигуру, сопровождая это словесной формулой. Из его палочки вышел сноп золотистых искр, впитавшихся в бумагу. После чего мэтр Роше с поклоном подал этот листок Марии. Затем проделал обратные манипуляции со своей книгой, убрал её обратно в карман, поклонился отдельно мне и Марии, пожелал мне скорейшего выздоровления и ушёл. Мария снова села ко мне на кровать.

— Серж, спасибо. Я так горда тем, что ты сказал нотариусу.

— Мария, я сказал то, что думал. Но разве мои слова, слова несовершеннолетнего, будут приняты судом?

— Ты не понимаешь, точнее не осознаёшь, какое значение придаётся выбору самой магии. Магия указала, что именно ты являешься следующим наследником Ривас. Причём сделала это в твоё отсутствие! Это редчайший случай, обычно магия выбирает наследника рода только тогда, когда он лично является к родовому алтарю. Так что не беспокойся, твои слова будут восприняты совершенно серьёзно и со всем уважением.

Да, похоже отношение к магии у местных гораздо более почтительное, чем я привык. В Империи понимали, что хотя магия и является великой силой, её обожествление и наделение разумом в корне неверно. Магия не имеет свободы воли, это скорее закон природы. Выступать против законов природы неразумно, но слепо повиноваться им — ещё хуже.

Вслух же я сказал другое:

— То есть, если собрались все возможные претенденты на родовую магию, а кого-то не пригласили или забыли пригласить, то он теряет шансы стать наследником, даже если он наиболее достоин?

— Ну, такие случаи бывали, хотя бывало и такое, что сама магия жестоко мстила за такие действия, вплоть до полного лишения рода магии. Но это редкость, в твоём случае ты всё равно был основным претендентом. Тебя в три года представили магии рода, ты поделился с алтарём рода своей кровью в восемь лет, так что в твоё отсутствие выбор наследника вообще бы не состоялся ни в каком случае. Удивительно то, что магия совершила ритуал выбора самостоятельно, без твоего непосредственного участия, а не то, что наследником Ривас стал именно ты.

— А как обычно проходит этот ритуал?

— Каждый из претендентов подходит к алтарю рода и делится с ним своей кровью и магией. После этого все претенденты на наследие становятся вокруг алтаря рода, берутся за руки и взывают к магии рода. Когда призыв услышан, претенденты размыкают руки и становятся поодиночке. Алтарь даёт знак избраннику. Насколько я знаю, в разных родах эти знаки различаются, какой у рода Ривас — не знаю. Потом все претенденты, кроме избранника, уходят, а сам избранник проходит какое-то посвящение, но подробности мне неизвестны. Такой обряд происходит, если у магии рода нет главы. Если же глава рода является одновременно и главой магии рода, то глава приводит избранного им наследника и магия рода принимает его. Если же глава колеблется между несколькими наследниками, то ритуал проходит в том порядке, который я тебе уже описала.

— А ты участвовала в таком ритуале?

— Да, моя мать не могла выбрать между своими дочерьми, кто же будет более достойной наследницей, поэтому мы все вчетвером проходили этот ритуал.

Память, ау! Молчит, зараза. Ладно, примем как гипотезу, что описанный ритуал совпадает с проводимым у нас, по крайней мере никаких несуразностей в рассказе я не заметил. Мария вскоре ушла, а я принялся анализировать произошедшее сегодня. И тут же чуть не подскочил — учебный год в этом мире начинался сразу же после Нового года, а до него в момент нападения оставалось четыре месяца. Десять же лет Сержу (мне, ещё раз — мне, и ещё раз, чтобы даже до такой тупой головы, как моя, дошло — мне) исполняется за месяц до Нового года. Год состоит из двенадцати месяцев и начинается в день зимнего солнцестояния. То есть, если я не хочу пропускать год, выздоравливать мне придётся ещё быстрее, чем я думал. Покопавшись в своей (ну наконец-то) памяти, я, к своему удивлению, не обнаружил никаких следов подготовки к школе. Конечно же война и прочие неприятности не способствуют отвлечению на материи, отстоящие от текущего момента на несколько месяцев, но всё равно, как-то странно. Решив разобраться с этим завтра, я начал припоминать магию, используемую мэтром Роше. Он мне показал как то, что я уже наблюдал, в частности визуальные эффекты при заклинаниях, полная открытость для считывания размеров своего резерва (резерв, кстати, у него совсем невелик — сорок четыре единицы), вся магия делается только при помощи палочки-фокуса, так и нечто новое — при манипуляциях с книгой отсутствовал как визуальный эффект заклинания, так и сам факт произнесения заклинания вслух. то есть, некоторые артефакты позволяют управлять ими без специальных заклинаний, на одном желании владельца. Тут меня царапнуло какое-то несоответствие. В чём-то этот вывод не соответствовал моему прошлому опыту. Постаравшись вспомнить, что же мне кажется неправильным, и убив на это полчаса, я не добился ничего, кроме глухого раздражения на себя, плюнул и вновь принялся за физические тренировки.

* * *

Утром я, пусть и с помощью медсестры, смог пройти несколько шагов по палате до стола, стоящего около окна. Наверное, со стороны я выглядел, как пьяный паралитик, вихляющий во все стороны сразу и с неестественно прямой спиной. Думаю, если бы мне показали такое зрелище со стороны, я бы смеялся до упаду. По счастью, медсестра, скорее всего, видела и не такое, поэтому на её губах не мелькнуло и тени улыбки. После завтрака, уже по традиции, пришла Мария. После приветствий и рассказа о моих успехах я начал осторожные расспросы:

— Мария, а какое сегодня число?

— Двенадцатое декабря. Ты пропустил свой день рождения. Но это ничего, мы обязательно его отпразднуем, как только ты поправишься.

— Мария, а где мы будем жить, раз мой манор закрыт до моего совершеннолетия?

Она посмотрела на меня с удивлением:

— Серж, твой манор станет тебе доступным только в том случае, если ты сможешь стать в глазах магии достойным принять титул герцога.

Я опять растерялся. То она мне говорит, что мой манор закрыт до моего совершеннолетия, то до признания меня достойным герцогского титула. Очевидно, Мария поняла мои затруднения:

— Ты, наверное, перепутал. Твой родовой замок с алтарём рода — это замок Ипр. Он закрылся до твоего совершеннолетия. А манор, как и все маноры, находится на Грани, и доступ туда может быть открыт только полноправным герцогом Ривас. И проходить туда смогут лишь те, кому он откроет доступ.

Я попытался порыться в памяти. Вот ещё одно дело, которое нельзя, слишком опасно оставлять на «потом». Необходимо навести порядок в своей памяти, организовать там мою любимую библиотеку (вот и ещё один кусочек прежнего знания открылся. Я вспомнил, как организовывать из своих воспоминаний удобное для пользования хранилище). Но сейчас надо что-то отвечать. Пауза затягивалась, Мария смотрела на меня с возрастающим беспокойством. Наконец, я ухватил какое-то воспоминание и выпалил:

— Вспомнил. Между магическим источником, на котором находится манор, и алтарём рода есть связь, по которой алтарь получает постоянную подпитку. Именно поэтому наш род такой могущественный. На весь мир осталось всего чуть более двухсот таких родов, имеющих постоянную подпитку из Грани.

Мария улыбнулась, но опасение не ушло из её глаз:

— Серж, я понимаю, что здесь не время и не место, но просто скажи, ты помнишь, какой ключ для проникновения на Грань у рода Ривас?

Я задумался, но совсем ненадолго. Это воспоминание было одним из самых структурированных в моей памяти. Я кивнул:

— Конечно, помню.

Мария приложила свой палец к моим губам:

— Вот и хорошо, что помнишь. Главное — не забудь, а говорить об этом нельзя. Никому, даже мне.

Фух, хорошо, что этот вопрос выяснили. Однако я так и не узнал, где же мы собираемся жить? Мария, от волнения, что я мог забыть один из главных секретов рода, уже явно выкинула мой вопрос из головы. Пришлось повторить:

— Так где мы будем жить?

— А ты так боишься остаться бездомным?

— Нет, я понимаю, что совсем без жилья не останусь, но мне хотелось бы знать, в какую школу я пойду.

— Ах вот ты о чём. Действительно, тебя с рождения записали в Бритстанскую школу, а уместно ли тебе сейчас в неё ходить, непонятно. Знаешь, ты иногда меня поражаешь своей рассудительностью и предусмотрительностью. Как будто тебе не десять лет, а по меньшей мере двадцать девять.

В первый момент меня затопила волна паники: «раскрыла», «довыступался». Однако почти сразу я вспомнил ситуацию из «моего» раннего детства, когда мы с Марией пошли ловить рыбу с ночёвкой, и, если бы я не взял на себя сборы, ловить рыбу, готовить её и ночевать нам бы пришлось исключительно волшебной палочкой Марии. А в бытовых заклинаниях она по собственному признанию «не сильна». Так что я как можно с более важным видом произнёс:

— Дело не в количестве лет, а в качестве. Некоторые взрослые, собираясь ночевать на природе, даже палатку не удосуживаются захватить.

Мария посмотрела на меня в какой-то детской обидой:

— Ну надо же! Всего один раз кое-что забыла, теперь напоминать будут всю жизнь!

— Один раз, — протянул я с самым скептическим видом, — кое-что.

— Ах ты, мелкий негодник! Ну погоди, выздоровей только, я уж тебе тогда покажу! Ну вот, заболтал ты меня совсем. А жить мы будем в доме барона Тодта. Это на территории Тхиудаланда, но от Ипра не так уж далеко. Что же касается школы… ну до неё ещё два года, время подумать есть. Хотя Исток по праву считается лучшей школой магии в мире.

Я побоялся расспрашивать Марию подробнее, хотя информация о том, что до школы мне ещё два года, — шокировала. Я решил для начала навести порядок с собственными воспоминаниями, а уж потом лезть с расспросами.

Мария вскоре ушла, предупредив меня о том, что она сегодня же отправится в Брюссель с моим нотариально заверенным заявлением, чтобы успеть ознакомить с ним как можно большее число членов суда. Она обещала вернуться через два дня. Весь день я опять посвятил занятиям, изменения произошли лишь в том, что я теперь чередовал физические упражнения (поднять руку на уровень плеча, плеча, а не грудины, плеча, а не макушки, вот так сойдёт на первый раз, а теперь другой рукой) с работой по наведению порядка в моей памяти. К вечеру я смог сам, без помощи медсестры, встать с постели и, держась за стену, дойти до окна. За окном был огромный город, полный людей. Исходя из их одежды, на улице не было особенно холодно. Нескольких деревьев, попавшихся мне на глаза, навевали грусть своими голыми кронами. По улице ездили различные конные экипажи. Не все названия их я смог вспомнить. Проезжали и люди верхом на лошадях. Уличное освещение было организовано вообще без капли магии и, в отличие от освещения в больнице, не было основано на энергии молнии. За те десять — пятнадцать минут, что наблюдал за улицей, я не увидел ни одного одарённого человека.

Я отошёл от окна и присел на кровать. Пожалуй, пора подвести предварительные итоги. Итак, тело слушается меня с каждым днём всё лучше, физически мальчик хорошо развит, скорее всего занимался фехтованием. Память его мне досталась полностью или почти полностью, осталось разобраться в ней, магических сил совершенный мизер, но это поправимо, главное — есть рабочий канал на план пространства. А когда у вас есть рабочий канал, вопросы резерва волнуют во вторую очередь. Общественное положение — великолепное, один из двухсот на весь мир — это звучит, причём звучит громогласно. С моей собственной памятью — очень большие проблемы, хотя она где-то есть, но вот всплывает информация из неё маленькими кусочками, неожиданно и чаще всего ассоциативно. Странности мира начинаются с того, что у всех, кого я мог видеть, маленький резерв, маленький по моему прежнему окружению, и заканчиваются тем, что за эти дни я не увидел и не услышал об использовании других типов магии кроме внутренней — магии резерва и пространственной магии.

Вопросы множились, а ответов пока не находилось. Решив, что утро вечера мудрёнее, я лег на постель и сразу же заснул.