Сборник рефератов по истории. 11 класс

Коллектив авторов

В сборник вошли рефераты, которые дадут возможность школьникам существенно расширить свои представления об основных этапах, общих закономерностях и специфических особенностях мирового исторического процесса. Знакомство с историей и культурой народов мира, биографиями выдающихся политических деятелей поможет преодолеть абстрактность восприятия прошлого, понять значимость важнейших событий, получить сведения о людях различных исторических эпох.

АНАЛИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО В ПЕРИОД РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ РУСИ

СОДЕРЖАНИЕ

Вступление

Глава I. Историческая обстановка в России к моменту начала княжения Александра Невского

Глава II. Факторы, наложившие отпечаток на формирование мировоззрения Александра Невского. Детские годы

Глава III. Александр Невский — князь Великого Новгорода

Глава IV. Вражья сила. Невская битва 1240 г. Ледовое побоище 1242 г.

Глава V. Александр Невский и русско-ордынские отношения. «За» и «против»

Глава VI. Александр Невский — князь Владимирский

Вывод. Значение деятельности Александра Невского в период раннего Средневековья Руси

Библиография

ВСТУПЛЕНИЕ

История государства Российского знает немало выдающихся государственных деятелей и полководцев. Но есть среди них особо почитаемые, глубоко запечатлевшиеся в отечественной истории и памяти народной личности государей-воителей. В числе первых из них — Александр Ярославович Невский. Его короткая жизнь блеснула яркой звездой в безрадостном для земли Русской XIII столетии, когда раздробленная Русь не смогла противостоять разрушительному Батыеву нашествию и на несколько веков оказалась данницей Золотой Орды.

Став князем Великого Новгорода в 1236 г., пятнадцатилетний сын ратоборца (воителя) переяславского князя Ярослава Всеволодовича Александр явился тем полководцем, который сумел защитить Северо-Западную Русь от внешних врагов. Он получил опыт вождения войск, участвуя в военных походах отца, у него же учился искусству княжеского правления. Александр Ярославович рано проявил себя расчетливым политиком и властным князем. Юный правитель средневековой боярской республики — «Господина Великого Новгорода» — сумел добиться военного союза с княжествами Полоцким и Смоленским, начал строительство приграничных крепостей по реке Шелони и усилил порубежную стражу на берегах Финского залива. Князь Александр Ярославович довел до совершенства военную мощь вольного города Новгорода.

Когда на Русь двинулись в крестовый завоевательный поход шведские рыцари, князь Александр Ярославович в двадцать лет встал во главе новгородского войска. 15 июля 1240 г. на берегах Невы произошла битва, в которой королевское рыцарство Швеции было наголову разбито и позорно бежало с древних земель Новгорода. В тот же год князя-воителя простой новгородский люд стал называть Невским, под этим именем он вошел в отечественную историю.

О личных заслугах великого князя Александра Ярославовича Невского в старину не говорили долго, не писали пространно. В первой новгородской летописи в конце повествования о великом ратоборце Отечества сказано просто и выразительно: «Потрудился за Новгород и за всю землю Русскую». В «Житии святого благоверного Александра Невского» говорится: «Он побеждал везде, а сам никогда не был побежден».

После смерти великого воителя средневековой Руси пройдут века. В 1723 г. император Петр Великий, вернувший России невские берега — бывшие новгородские земли-«пятины», прикажет торжественно перенести прах полководца и святого из древнего Владимира в новую столицу государства, в специально построенную Александро-Невскую лавру. На предполагаемом месте битвы со шведами-крестоносцами поставят церковь Александра Невского. Древнерусский ратоборец станет патроном (покровителем) Российской империи. Одной из высших государственных наград старой императорской России был красивейший орден святого Александра Невского. Девизом его стали слова — «За труды и Отечество». В годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. учреждается советский боевой орден Александра Невского.

У древнерусского князя-воителя Александра Ярославовича Невского была трудная судьба. Но со своей ратной славой и государственными деяниями он победно прошел по истории Отечества до наших дней.

Его славное имя всегда звучало на устах народа и вождей в годы самых суровых испытаний. Это проявлялось особенно тогда, когда государство стояло на грани национальной катастрофы. Так было в смутное время начала XVII столетия, во время суровых испытаний Отечественной войны 1812 г. и Великой Отечественной войны советского народа. Святым делом русских воинов считал великий князь Александр Ярославович Невский бережение родной земли. Он вошел в народную историческую память человеком исключительного чувства воинского долга перед Русью. И стал на все последующие века святым из числа особо почитаемых Русской Православной Церковью.

ГЛАВА 1. ИСТОРИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА В РОССИИ К МОМЕНТУ НАЧАЛА КНЯЖЕНИЯ АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО

Чтобы четко представить себе историческое место личности Александра Невского, следует обратить внимание на то, каким образом складывалась военно-политическая, историческая и религиозная обстановка к моменту начала его княжения.

Опираясь на существующие на данный момент источники, по нашему мнению, необходимо поставить целый ряд неизбежных вопросов, без ответа на которые существует опасность односторонней оценки происходящих в то время событий. Как шло развитие экономических и социальных сил? Насколько реальна была опасность уничтожения Руси Батыем? Какова роль церкви и ее влияния на внешнюю политику Руси? Каким образом внутренние конфликты воздействовали, с одной стороны, на отношения правящих людей и меньших, с другой — на отношения между княжествами и, наконец, на политику государства в целом? В какой мере происходило обратное влияние? Естественно, что в рамках данной работы мы не можем дать полного ответа ни на один из поставленных вопросов. Но надеемся, что после обращения к этим и некоторым другим проблемам перед нами явятся до некоторой степени социальные и экономические границы эпохи раннего русского Средневековья, периода княжения Александра Невского.

«Картина средних веков искажалась двояко. Современный рационализм рассматривал это время как мрачный период истории. Подчеркивались отсутствие личной свободы, эксплуатация массы населения незначительным меньшинством, узость взглядов, при которой даже крестьянин из соседней деревни — не говоря уж об иностранце — казался горожанину подозрительным и опасным чужаком, а также всеобщее невежество и власть предрассудков. Вместе с тем средние века идеализировались. Как правило, это делали реакционные философы, но иногда и прогрессивные критики современного капитализма. Они указывали на чувство солидарности, на подчинение экономики человеческим нуждам, на прямоту и конкретность человеческих взаимоотношений, наднациональный характер католической церкви и чувство уверенности, которое было свойственно человеку средних веков. Обе эти картины верны, но каждая становится неверной, если рисовать лишь ее, закрывая глаза на другую»^[37]. Так пишет Эрих Фромм в книге «Бегство от свободы» о Западной Европе. Похожие выводы можно сделать при рассмотрении и русского средневековья. Необходимо, на наш взгляд, лишь внести некоторые поправки и изменения, касающиеся роли церкви, внешнеполитической обстановки, вассальных отношений, если их можно так назвать, и других сугубо национально-исторических моментов.

Во-первых, остановимся на характеристике внешних позиций Руси. Известно, что к началу XIII в. Русь оказалась в крайне тяжелой внешне-политической ситуации. Ужас такого положения выражался в том, что, с одной стороны, над ней нависла угроза нашествия степных кочевников — монголов, что непременно вело к порабощению, в лучшем случае, и к уничтожению — в худшем. С другой, балтийской, стороны, наилучший вариант сулил русскому народу отказ от православной веры и преклонение колен перед знаменами западного католицизма.

Второй немаловажный вопрос можно поставить следующим образом: как жили «свет земли русской» — князья? Какие стремления и думы терзали их души? Из повествующей о тех далеких годах литературы вырисовывается своеобразная картина их бытия. Несмотря на активность военных и политических действий отдельных князей и вверенных им дружин, направленность этих действий в государственном смысле не всегда носила конструктивный характер. Их «редкие подвиги» зачастую характеризовались самовластной политикой, несогласованностью и неумением договориться с соседями. Мы можем предположить, что некоторые действия не всегда были воплощением благородных, в нынешнем понимании этого слова, мотивов.

XII–XIII вв. — период феодальной раздробленности. Русь захлестнули междоусобицы. Каждое княжество пыталось существовать на свой манер. В основе этого лежат следующие причины. С одной стороны, шло формирование натурального хозяйства, что обеспечивало княжествам независимое экономическое существование. С другой — продолжалось политическое обособление на основе создания своего аппарата насилия — дружины. Это объективные причины раздробленности.

Одновременно с обособлением городов непрерывно росла численность княжеского сословия. Темпу развития и становления городов было не угнаться за эдаким «демографическим взрывом» в стане воевод. Правителям не хватало необъятного простора земли Русской, коей границы расширить было нельзя, т. к. весь ход событий указывал на то, что можно ожидать только их сужения. И в этих условиях непременно вступает в силу «закон естественного отбора». Брат пошел на брата. В ход пускались все средства: убийства, вступление в родственные связи с авторитетными чужеземными родами, кровосмешение, интриги, заигрывание и одновременная жестокость с горожанами.

Исторические условия того периода, в которые были поставлены князья, толкали их на подобные действия. Ситуацию усложняла специфика географической структуры Руси — ее действительно необъятные просторы и редко расположенные города. Этот факт в какой-то мере оправдывает несогласованность действий и трудность централизации военного управления. В ситуации нависшей реальной военной опасности город находился в смятении и не мог быстро отреагировать на нее. Прежде надо было собрать войско, попросить помощи, что, как правило, занимало много времени.

Жители города имели право принять или не принять князя. Мнение горожан оказывало влияние на те или иные политические решения. Естественно, что оценка значимости этих решений для государства не всегда была адекватна. Их взгляд исходил из проблем нынешнего, повседневного бытия, как бы со своей, «житейской колокольни». Существовала и опасность бунта. Нередкими были конфликты между боярами и простым людом.

Особенное обострение противоречий наблюдалось в экономически нестабильные и политически тревожные моменты. Причиной могли стать неурожай или опасность военной интервенции со стороны чужеземцев. Так, при внешней видимости благополучного существования каждый из русских городов жил своей жизнью, подчас наполненной внутренними противоречиями. В таких условиях тяжело было без единовластного правителя, способного учесть интересы всех социальных слоев населения города, взвесить все обстоятельства, принять решение, т. е. сказать твердое слово.

Коротко остановимся на месте церкви в событиях начала XIII в. В отличие от западного католицизма православие на Руси не оказывало столь большого влияния на политику государства, хотя идеи защиты церкви от чужеземного иноверия являлись ключевыми в некоторых военных и политических действиях. В свою очередь, церковь напутствовала защитников ее интересов, оказывала им поддержку, возводила их действия в ранг духовных.

Вместе с тем значение принятия христианства для Руси неоднозначно. Существует и такая точка зрения по этому поводу: принятие христианства связано не столько с положительными для нации моментами, «…сколько с отходом Руси от европейской цивилизации, образованием замкнутого религиозного пространства. С падением Византии русская православная церковь и Русское государство оказались по существу в изоляции от остального христианского мира. Отсюда — отказ Западной Европы прийти на помощь Руси в ее противоборстве с иноверцами (татаро-монголами, турками и другими завоевателями)»^[38]. Не правда ли, интересное мнение? При таком взгляде на религию роль многих моментов, в частности, история Александра Невского, отходит на второй план, становится незначительной и, может быть, отрицательной.

Интересен взгляд на православную веру, а также ее роль в развитии Руси П. Я. Чаадаева. Проводя сравнение православия и католицизма, он делает попытку раскрыть причины расхождения в развитии Европы и России.

Он характеризовал католицизм как «религию вещей», а не как «религию форм» и «религию богословов и народов…» Католичество, по мнению Чаадаева, «восприняло царство Божие не только как идею, но еще и как факт», и в нем «все действительно способствует установлению совершенного строя на земле». В чем же проявляется такое благотворное влияние? По мнению философа, одной из причин была «теократическая мощь католической церкви, позволяющая ей соперничать с государством и силой внедрять в социальную жизнь высокие евангельские учения» для искомого единства и благоденствия христианского общества^[39].

Говоря о развитии социально-политических сторон западного христианства, он ставит во главу угла влияние этих факторов на последующие успехи в области культуры, науки, права, материального благополучия.

Чаадаев выводит элементы, которые должны бы лечь в основу дальнейшего развития страны. «Во-первых, разумная, как ее называл Чаадаев, жизнь в эмпирической действительности: бытовой комфорт и благоустроенность, цивильные привычки и правила и т. п. Во-вторых, высокий уровень просвещения. В-третьих, наличие отлаженных юридических отношений и развитого правосознания»^[40].

В современной ему России он не находит ни «элементов», ни «зародышей» европейского прогресса. Он считает, что, обособившись от Запада в период церковной схимы, «мы ошиблись насчет настоящего духа религии» — не восприняли «чисто историческую сторону», социально преобразовательное начало как внутреннее свойство христианства…^[41].

Выделяет Чаадаев также и причины такого подхода к религии. «Народ простодушный и добрый… — чьи первые шаги на социальном поприще были отмечены знаменитым отречением в пользу чужого народа… этот народ, говорю я, принял высокие евангельские учения в их первоначальной форме, то есть раньше, чем в силу развития христианского общества, они приобрели социальный характер, задаток которого был им присущ с самого начала…»^[42] И это усилило в русской нации аскетический элемент. На первое место вышли факторы интимные, личной совести и семейного уклада, которые отнюдь не благоприятствуют активно-поступательному развитию общества.

Говорится здесь и о слабости теократической мощи православия, отсутствии светско-правительственного господства.

Такая точка зрения вызвала в свое время бурную реакцию общественности, русских писателей и мыслителей. Но это тема отдельного исследования. Здесь лишь обратим внимание на то, как в свете идей Чаадаева определяется место католицизма и православия в процессе исторического развития общества, чтобы сделать понятным их влияние на социально-политическую обстановку того времени. Главным образом это и является полезным для нашего исследования.

Нельзя оставлять без внимания и личностные установки обитателя средневековой Руси. «Средневековые люди были во власти веры и суеверий и часто возлагали на Бога и судьбу решения, которые надлежало принимать им самим. Решительность в ту пору была качеством редким. Даже на суде при разборе запутанных дел подозреваемых испытывали водой (всплывет или утонет?) и каленым железом (какова степень ожога?). Знаменья и приметы, сулившие радость и горе, победы и поражения, запоминались и заносились в летописи»^[43].

ГЛАВА 2. ФАКТОРЫ, НАЛОЖИВШИЕ ОТПЕЧАТОК НА ФОРМИРОВАНИЕ МИРОВОЗЗРЕНИЯ АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО. ДЕТСКИЕ ГОДЫ

Из сохранившихся до наших дней древних источников известно, что родиной Александра Невского был Переяславль-Залесский. Точную же дату его рождения установить пока не удается. Ученые предполагают, что она скорее всего приходится на 1219–1220 гг. А историк XVIII столетия В. Н. Татищев, пользовавшийся не сохранившимися до наших дней летописями, сообщает, что будущий герой увидел свет в субботу, 30 мая 1220 г.

Наречен младенец был, по обычаю того времени, в честь святого, подвиги которого церковь вспоминала близко ко дню его рождения (9 июня). Небесным покровителем его стал святой мученик Александр.

Имя Александр было редким для XIII в. в княжеской среде и напоминало имя героя языческой древности Александра Македонского. «Отцом Александра был деятельный и властный князь Ярослав Всеволодович. В момент рождения второго сына ему было 30 лет»^[44].

В рассмотрении родословной мы будем придерживаться этой традиционной точки зрения. Причиной является то, что в проработанной нами литературе альтернативная версия подробно не раскрывается и нет ссылки на первоисточники. Итак, матерью Александра, остальных семи сыновей и двух дочерей Ярослава, вероятно, была Ростислава, дочь московского князя Мстислава Удалого. Это был второй брак Ярослава после супружеского союза с дочерью половецкого хана Юрия Кончаковича. По мнению Н. С. Борисова, брак был бездетным, а потому и распался.

В этом случае дедом Александра был Мстислав Удалой, прославивший Русь своими многочисленными подвигами. Образ этого смелого и благородного человека служил юному Александру примером для подражания.

Н. И. Костомаров в труде «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» говорит о том, что личность Мстислава может по справедливости быть названа образцом характера того времени, несмотря на то, что он «не дал нового поворота ходу событий, не создавал нового первообраза общественного строя»^[45], но, напротив, был «защитник старины, охранитель существующего, борец за правду, но за правду, которой образ уже сложился прежде»^[46].

«Судьба Мстислава Удалого была типична для многих русских князей его времени. В начале XIII в. потомков легендарного Рюрика стало уже значительно больше, чем княжений. Обделенные семейным разделом, князья должны были сами прокладывать себе дорогу к власти, славе и богатству…

Отец Мстислава Удалого — Мстислав Храбрый — был правнуком Владимира Мономаха и сыном могущественного князя Ростислава Смоленского.

Как полководец Мстислав Удалой отличался напористостью, стремительностью ударов. Он умело использовал военные хитрости, часто совершал неожиданные для врага маневры.

В год смерти деда Александру исполнилось восемь лет. Едва ли Мстислав успел „приложить руку“ к воспитанию внука. Но известно, что характер, темперамент передаются и через таинственный механизм наследственности. И не от деда ли унаследовал Александр свою пылкую отвагу, рыцарскую беспечность — черты, отнюдь не свойственные владимирским „самовластителям“?

Согласно другой гипотезе, отцу Александра Невского Ярославу пришлось сражаться в ожесточенной схватке со знаменитым князем Мстиславом Удалым. Одолев Ярослава, Мстислав нанес Ярославу „не только политический и военный урон. Разгневанный Мстислав отобрал у Ярослава свою дочь Ростиславу, выданную за молодого князя незадолго до этого.

Смирившись с судьбой, Ярослав… женился вновь. Новой женой его стала княжна Феодосия, сестра рязанского князя Ингвара. В 1219 г. родился у них первенец, при крещении его нарекли Федором, как и отца. А на следующий год появился еще один сын. Его назвали Александром“^[47].

Что касается родословной отца, то эта линия просматривается более однозначно. Предком Александра по материнской и отцовской линии был славный воин, мудрый правитель и талантливый литератор Владимир Мономах. Его сын Юрий по прозвищу Долгорукий прославился не только военной доблестью, но и жестокостью. С 1176 по 1212 гг. владимирским князем был младший сын Юрия Долгорукого Всеволод. Автор „Слова о полку Игореве“ описывает могущество этого князя: „Ты можешь Волгу веслами расплескать, или Дон вычерпать шлемами (своих воинов)“. Всеволод получил прозвище „Большое Гнездо“, т. к. у него было много сыновей. После его смерти сыновья разделили княжество на части и включились в лютые усобицы. Одним из сыновей и являлся Ярослав, князь Переяславля-Залесского, отец Александра Невского.

Несмотря на неоднозначность определения генеалогической линии по матери, можно сказать, что так или иначе в его характере проявились черты, присущие княжескому сословию того времени. „…Будущее Александра было предопределено от рождения. Он князь, а значит, законовед и законодатель, воин и полководец, праведный христианин и защитник веры, ценитель узорочья искусств и щедрый покровитель его творцов, достойно прославлявших божью и княжью власть“^[48]. Способствовали становлению характера будущего князя-ратоборца и последующее воспитание, и сложившийся ход событий, связанный с его детскими годами.

„Первые годы юного княжича прошли в Переяславле. В мальчиках тогда рано начинали видеть маленьких мужчин“^[49]. „Можно думать, что в три года над ним — как некогда над его отцом — был совершен древний княжеский обряд — постриг“^[50], после чего он считался полноправным участником ратных дел — воином.

Александр был передан на воспитание княжескому боярину Федору Даниловичу. Изучал он правила этикета, письмо и чтение, историю великих предков. Представления о человеческом бытии в ту пору полностью не сводились к проповедуемым церковью истинам. „Род“ и „естество“ человека сложны, он не имеет врожденных свойств: „да не глаголем“, — писалось в поучительной литературе, — что этот „естеством благ“, а тот „естеством зол“. И „благий“ бывает зол, и злой может „быта благ“. Полных праведников не бывает: „Несть праведна, иже не имать ничтоже согрешения, и несть грешна, иже не имать ничтоже блага“. В душе человека три силы — разум, чувство, воля, в ней борется „правда“ с „неправдой“, и не все ведающие истину ее творят.

Ценность человека определяется его „нравом“ и „деяниями“, а „благородным“ его делают „душевные добродеяния“, „помыслы“ и „свершенное житие“, особенно же „любовь, смирение, покорение, братолюбие“.

В среде образованных самопознание ценилось: „Испытай себе больша, нежели ближьних“, тем и себе пользу принесешь, и ближним. Или: „Иже смотрит сам себе со испытаньем, то уподобен наставник есть душе своей“. Может, и грех быть во благо — важны побуждения, которыми поступки вызваны. Словом, это была гибкая мораль политиков. Александра стали водить на княжеский суд, „слушать жалобы истцов и объяснения обвиняемых, постигать трудную для молодого ума череду законов и правил — „Русскую правду“, данную народу два века назад Ярославом Мудрым, дополненную его сыновьями Ярославичами“^[51].

„…Знание, разумение и мудрость — разные дары, и даются они не одновременно. Знаниями Александр запасся, теперь пришла пора разумения.

Александр проходил в Новгороде при отце обучение внутренней и внешней дипломатии, постигал искусство подчинять бояр и повелевать толпой, переменчивой и грозной. Этому он учился, присутствуя на вече, иногда на совете, слушая беседы отца.

Куда больше времени отнимало „мужское дело“. Оно обязывало держать порядок — и в доме, и в церкви, и на охоте — „и в конюсех, и в соколех, и в ястребах“ быть сведующим. Дело ему было по душе и давалось легко. Александр учился вместе с данной ему отцом такой же молодой дружиной.

Но особое место в обучении и воспитании княжича отводилось ратному делу. Пока его научили „вседше на коне, в борнех, за щиты, с копьем, якоже биться“, прошли годы. Владеть конем, защитным и наступательным оружием, быть и турнирным рыцарем, и знать строй пеший и конный, тактику полевой битвы и осады крепости — это целый мир, своеобразное искусство. Как и во всяком искусстве: у одних к нему дар, другие лишены его“^[52].

Готовился молодой князь к ратному делу. „Готовились события, втянувшие в свой круговорот и Александра. Они заставили его по-новому взглянуть на город. Не крепость, не святыни, а заботы и думы новгородцев открывались ему. Тяжелые это были думы“^[53].

Все чаще молодой княжич выезжал вместе с дружиной отца в дальние и ближние города, на охоту, принимал участие в сборах княжеской дани, а главное, в ратных сражениях. „Он шел путем, обычным для русского витязя, и перезвон боевых мечей, скрещиваемых то в борьбе с внешним врагом, то во внутренних усобицах, рано достиг его слуха“.

„При тогдашнем воспитании сильные характеры складывались в княжеской среде очень рано. Остроконтрастные впечатления, вызванные участием с детских лет в походах в разные, порой очень несхожие по жизненному укладу земли Руси и ее соседей времена, зрелища кровавых битв, пожарищ, горе частых разлук и ранних утрат — все эти переживания развивали потребность познавать, вырабатывали наблюдательность, усиливали способность обобщения. Словом, ускоряли формирование личности широко мыслящего, чуждого горемычной замкнутости мелких князьков общерусского радетеля“^[54].

Политическая ситуация раннего Средневековья, как уже было отмечено, предполагала частые военные действия и бурные внутренние интриги. Это, в свою очередь, было хорошим „наглядным пособием“ для формирующегося полководца. Пример предков обязывал быть героем.

Подводя итог этой главы, можно выделить следующие моменты, благоприятствующие развитию у юного Александра Невского качеств легендарного полководца, которые впоследствии сыграли исключительную роль в его карьере великого князя Владимирского. Во-первых, это целенаправленное воспитание будущего князя. Во-вторых, выступившие в роли учителей события, участником и свидетелем которых являлся Александр, и сам дух эпохи раннего феодализма. Наконец, третьей составляющей является родовитость и генетически заложенные данные, повлекшие за собой возможности. Здесь следует обратить внимание на то, что „в ту эпоху высшим авторитетом была „старина“. Люди постоянно оглядывались назад и сопоставляли свои достижения с трудами своих предков“^[55].

Таким образом, налицо три основных составляющих, которые играют, по мнению психологов, главную роль в становлении личности: 1) генетически заложенные данные; 2) конкретный исторический и индивидуальный опыт; 3) объективно сложившаяся ситуация, в которой оказался индивид.

ГЛАВА 3. АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ — КНЯЗЬ ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА

Мудрость политики Александра Невского проявлялась еще и в том, что „он дорожил поддержкой городов. Что можно сделать без их оружия, без стали, железа, брони, копий и стрел?“^[56] Действуя в поддержку ремесленников, он защищал их права, вводил новые законы.

Новгород особенно выделялся из русских городов того времени. Географическое положение определяло экономическую и политическую значимость города для Руси. Проходящие здесь пути открывали возможность торгового и культурного развития. Новгород мог служить примером организации управления как бытового функционирования, так и мер, направленных на оборону от внешнего противника.

Своеобразное отношение проявляли новгородцы ко многим культурным и политическим событиям. Здесь виден их своеобразный норов. Иллюстрирует это утверждение то, с каким трудом принималось здесь христианство. „Так, в Новгороде первоначально крестилось всего несколько сот человек, остальное население враждебно встретило христианских священнослужителей, организовав восстание. Понадобились военные действия, чтобы сломить сопротивление язычников. В захваченном посадником Новгороде были уничтожены статуи языческих богов, после чего последовали новые попытки обращения населения в христианскую веру“^[57].

Примечательны были взаимоотношения Александра и Новгорода. Интересно складывались они на протяжении его жизни и княжения: „…Встреча княжича Александра с Новгородом поразила его отличием боярского и купеческого строя жизни от придворного, княжеского, с которым свыкся он в отцовском Переяславле.

Александр, воспитанный в гордом сознании силы переяславского князя, ехал в Новгород в ожидании почестей, которыми их встретит республика. Велико, надо думать, было разочарование княжича“^[58]. К его удивлению, „в огромном городе… не нашлось места для княжеского двора. Ярослав с женой, слугами и дружиной расположились на Городище, километрах в двух к югу от северной столицы“^[59]. В Новгороде, как оказалось, фигура князя не была столь авторитетной, он должен был присягнуть на верность Новгородской республике.

„Только здесь Александр понял, как трудно быть новгородским князем. Совсем иная жизнь, чем в тихом, прекрасном Переяславле. Юному суздальцу думалось — разве можно ставить на вече в один ряд благородного князя и какого-то там Твердилу или Михалку, пусть и богатого, но все же мужика. А вот, выходит, можно. И новгородское войско в поход ведет не сам князь, а посадник или тысяцкий. Хорошо, если это свои люди, а если сторонники Чернигова? Тогда на войско нечего рассчитывать. На деньгах новгородских изображен не князь, а София — ангел мудрости. И печати тут у всех свои — у князя, и у посадника, и у тысяцкого“.

„Отрочество и юность его большей частью протекали в Новгороде. Отец его, Ярослав, всю жизнь то ссорился с новгородцами, то опять ладил с ними. Несколько раз новгородцы прогоняли его за крутой нрав и насилие и несколько раз приглашали снова, как бы не в состоянии обойтись без него“^[60].

„В 1222–1223 гг. он ходил с новгородцами на немцев и безуспешно штурмовал Колывань (современный Таллинн), в 1224 г., поссорившись с новгородцами, осаждал южный форпост новгородской земли — Торжок, в 1225 г., примирившись с новгородцами, помогал им в войне с Литвой. Зимой 1226–1227 гг. Ярослав увлек новгородцев в далекий лыжный поход на емь (финское племя, живущее на территории современной южной Финляндии).

В 1228 г. Ярослав пытался поднять новгородцев и псковичей в новый поход, на сей раз на Ригу. Однако не получил поддержки в этом начинании и, разобидевшись, покинул Новгород…

Зимой 1228–1229 гг. Ярослав сопровождал Юрия Владимирского в успешном походе на мордовских князей, а летом 1229 г. внезапно напал на новгородские владения на Волоке. В следующем году он воевал с князем Михаилом Черниговским, затем приехал в Новгород и там улаживал свои споры с местной знатью. В 1234 г. Ярослав вновь лично вернулся в Новгород и, собрав войско, пошел на Юрьев (современный Тарту)“^[61].

Таким образом, мы видим, что волей-неволей с раннего детства Александр Невский был знаком с норовом новгородцев. Способствовали тому и уже сложившиеся отношения между членами его княжеского рода и новгородцами. Причем эти взаимоотношения складывались не только по отцовской линии. „Княгиня Ростислава Мстиславовна выросла на берегах Волхова. Здесь она пользовалась особым почетом благодаря традиционным связям ее предков с Новгородом. Ее дед, Мстислав Храбрый, умер на новгородском княжении и был удостоен редкой для князей чести быть погребенным в стенах Софийского собора. Необычной популярностью пользовался в Новгороде отец Ростиславы — Мстислав Удалой. Можно думать, что у его дочери была и личная привязанность к Новгороду. Примечательно, что в 1244 г. она умерла именно здесь, в Новгороде, и была похоронена в соборе древнего Юрьева монастыря“^[62].

Князь Александр уже в молодых летах, вместе с отцом, подвергся испытаниям нестабильных характером новгородцев. „Въ 1228 году, оставленный съ своимъ братомъ Федоромъ, съ двумя княжескими мужами, въ Новгородъ, онъ долженъ быль бъжать, не выдержавъ поднявшагося въ то время междоусобiя — явления, обычнаго въ вольномъ Новгородъ“^[63].

„Оставляя малолетних сыновей в Новгороде, князь Ярослав Всеволодович преследовал вполне определенную цель: отроки должны были постепенно привыкать к сложной роли новгородских князей, чтобы достойно представлять на берегах Волхова интересы отца, когда тот получит княжение Владимирское“. В своих детях „видел князь продолжение себя, своего дела: „Вот наследие от Господа: дети; награда от Него — плод чрева. Что стрелы в руке сильного, то сыновья молодые. Блажен человек, который наполнил ими колчан свой! Не останутся они в стыде, когда будут говорить с врагами в воротах“ (Псалтырь, 126, 3–5)^[64].

„Въ 1230 году юноша снова вернулся въ Новгородъ съ отцомъ и съ тъхъ поръ, какъ кажется, долго не покидалъ Новгорода. Съ 1236 года начинается его самобытная дъятельность. Отецъ его Ярославъ уъхалъ въ Кiевъ; Александръ посаженъ былъ княземъ въ Великомъ Новъгородъ“^[65].

Этот ранний период жизни Александра был назван историками „новгородско-переяславским“. С момента вступления в личные взаимоотношения с новгородцами князь показал себя защитником их интересов и свобод, что, несомненно, послужило основополагающим моментом не только для закрепления значимой позиции князя в Новгороде, но и для дальнейшей политической деятельности вообще. Здесь надо отметить, что Новгород в то время занимал одну из доминирующих позиций среди русских городов. Следовательно, понравиться новгородцам значило поднять свой авторитет у всего русского народа.

Началом становления такого рода взаимоотношений можно назвать вмешательство Александра в 1240 г. в конфликт новгородцев со шведами. Тем более что „…если в мирное время роль князя в жизни Новгорода была весьма скромной, то в случае опасности все взоры обращались на него“^[66]. Весть о славной победе русского воинства во главе с князем Александром Ярославовичем вызвала на Руси всплеск восторга и воодушевления, способствовала подъему патриотических настроений. Вместе с тем не все были рады народной славе Александра. „Вернувшись в Новгород победителем, Александр вскоре узнал горькую истину: люди не прощают чужой славы. Невская победа привела к обострению его отношений с новгородским боярством. „Отцы города“ опасались усиления князя, роста его популярности в народе. Источники умалчивают о подробностях конфликта. Однако результат его известен: через несколько месяцев после своей победы над шведами Александр покинул берега Волхова“^[67].

„А тъмъ временемъ на Новгородь шли друге такiе же враги. Нъмцы, завоевавши Псковъ, заранъе считали уже своимъ прiобрътеннымъ достоянiемъ Водъ, Ижору, берега Невы, Карелiю…“^[68] Ситуация для Руси была тяжелой. „Вторжение монголотатар в Северо-Восточную Русь в 1237–1238 гг., разорение ими Южной Руси в 1239–1240 гг. подорвали военное могущество страны. Положение усложнялось извечной враждой между Новгородом и его „младшим братом“ Псковом. Объединить их силы для борьбы с немцами было весьма трудным делом.

Оказавшись перед лицом грозной опасности, новгородские бояре, забыв свою спесь, обратились к великому князю Владимирскому за помощью. Ярослав Всеволдович не хотел в столь тревожное время отпускать далеко от себя самого надежного из своих сыновей — Александра. Поэтому он поначалу послал в Новгород его брата — Андрея. Но задача оказалась ему явно не по плечу. Вскоре сам новгородский архиепископ Спиридон явился к Ярославу, требуя послать против немцев другого сына — Александра.

И вновь вступил Александр под гулкие своды новгородской Софии, где сверху, с купола, грозно взирал на людей Вседержитель; вновь поднялся князь на помост посреди вечевой площади, услышал с детства знакомый гомон собравшейся толпы. Вероятно, Александр по-своему любил этих своенравных, мужественных людей, среди которых он вырос и возмужал, среди которых прожил он страшную зиму 1237–1238 гг., когда полчища Батыя стояли в какой-нибудь сотне верст от Новгорода…“^[69]

Как известно, Александр одержал еще одну славную победу, подтвердив свои личностные качества. Незаурядность мышления, проявившаяся в умении быстро менять план своих дальнейших действий согласно обстановке, чувствование русского воина, выражающееся в умении, действуя сообразно интересам каждого, не отходить от интересов задуманного дела, смелость в выборе стратегии, а также личное мужество, служившее примером для подражания, — все это способствовало победе русского войска на Чудском озере.

Ареной дальнейших военных действий по-прежнему оставалась Новгородская земля. На сей раз приходилось оберегать близлежащие волости от посягательств литовских отрядов, совершавших набеги с целью грабежа мелких городов. Из-за малочисленности и слабой организованности эти отряды не представляли особой опасности. „Но оставлять безнаказанными их набеги, или, по выражению летописца, „пакости“, он не собирался“^[70].

Александр совершил путешествие со своим братом Андреем ко двору ордынского хана, когда тот „наградил“ их титулами и дал право на правление в русских столицах: Александру — Киевский „стол“, а Андрею — великокняжение Владимирское. „…Александр не стал жить в разоренном и обезлюдевшем Киеве и вскоре по возвращении на Русь отбыл в Новгород. Там он занялся привычными для него заботами Северо-Западной Руси“^[71].

Дальнейший ход событий повернулся так, что князь Андрей впал в немилость к „Несокрушимому“, и его место на Владимирском престоле перешло Александру. Таким образом его отношения с новгородцами перешли в ранг „Великий князь — свободолюбивый Новгород“ и будут рассмотрены в шестой главе.

Итак, историческая ситуация сложилась таким образом, что Новгород сыграл исключительную роль в жизни Александра Невского. С одной стороны, можно сказать, что новгородцы воспитали князя. В свою очередь, детские впечатления, отношение новгородцев к предкам князя, сформированное здесь умение предсказать реакцию горожан на те или иные поступки или действия, знание особенностей характера, мировоззрения и сложившегося жизненного уклада новгородцев, — все это факторы Александр сумел поставить на службу политическим и экономическим интересам государства.

ГЛАВА 4. ВРАЖЬЯ СИЛА… НЕВСКАЯ БИТВА 1240 Г. ЛЕДОВОЕ ПОБОИЩЕ 1242 Г.

Целью данного реферата является не подробное описание сражений, в которых принимал участие Александр Невский. Но остановиться на двух наиболее ярких битвах, имевших огромное значение как в масштабах Руси, так и в карьере Невского, крайне важно. Необходимо, по крайней мере по нашему мнению, обозначить причины нападения немцев и шведов, а также сделать выводы о значении побед русского оружия. Это поможет воссоздать политическую ситуацию того времени на Балтийском участке границы и определить место Александра в этих событиях.

„Вражда нъмецкаго племени съ словянскимъ принадлежитъ къ такимъ всемiрным историческимъ явлениям, которыхъ начало недоступно изслъдованию, потому что оно скрывается во мракъ доисторическихъ временъ“^[72]. К IX в. давление немецких племен на славянские, оттеснение их на восток приобретает явный характер. К XII–XIII вв. немцы воссоединились с литовскими и чудскими племенами, отделявшими славян от немцев, образовали „рыцарский орденъ крестоносцевъ, раздълявшийся на двъ вьтви: орденъ Тевтонский, или св. Марии, и, позже его основанный, въ 1202 году, орденъ Меченосцевъ… Оба эти ордена впоследствии соединились для совокупныхъ дъйствий“^[73]. И под новыми религиозными лозунгами двинулись на восток.

Неизбежность борьбы русских и немцев определялась еще и тем, что новгородцы, в свою очередь, владея соседними значительными просторными землями, населенными чудью, двигались на запад, стремясь распространить среди них православие. Но это происходило более мирным, а следовательно, и более медленным путем. Положение усугублялось еще и тем, что новгородцы помогали язычникам, скрывавшимся от карающей руки католичества, и тем самым вызывали недовольство папы. „Такiя же столкновения явились у новгородцевъ съ католическою Швециею по поводу Финляндии, куда съ одной стороны проникали новгородцы съ православнымъ крещением, а съ другой — шведы съ западнымъ католичествомъ; споръ между объими сторонами былъ также и за земное обладание финляндской стороной…

Въ 1240 году нъмцы овладъли Псковом: между псковитянами нашлись измънники; одинъ изъ нихъ, Твердила Иванковичъ, сталъ управлять городомъ отъ нъмецкой руки.

Между тъмъ на Новгород ополчились шведы“^[74]. Воодушевленные на славный подвиг во имя господа Папой, они выдвинулись отмщать поганым язычникам, заранее уверенные в своей скорой победе. „Биргеръ прислалъ въ Новгородъ ко князю Александру объявление войны, надменное и грозное. „Если хочешь, сопротивляйся, знай, что я уже здъсь и плъню землю твою“.

В описаниях историков говорится о том, что „у новгородцевъ война также приняла релiгиозный характеръ“^[75]. Но, возможно, первоначально стоял вопрос о защите территории государства. Иначе можно было бы предположить, что православное воинство не остановилось бы на том, чтобы отбросить врага от русских границ, а, возможно, предприняло попытки продвинуться дальше с целью установления, в свою очередь, православных традиций на чужеземных территориях.

Как бы там ни было, используя мудрую тактику ведения боя, внезапность нападения и проявив героизм, русские дружины во главе с Александром Ярославовичем 15 июля 1240 г. одержали победу в Невском сражении. Радостно восприняли эту весть новгородцы.

Но в результате известной ссоры с местной знатью Александр покинул Новгород. Отъезд его совпал с усилением на сей раз немецкого давления на Русь. Немцы захватили Псков и продвинулись в направлении Новгорода, завоевав пригород Лугу, Тесово, построили крепость в Копорье, перекрыв тем самым торговые пути.

В данной ситуации новгородцы послали гонцов к Ярославу. Ярослав же направил князя Андрея на защиту новгородских земель. Но не захотели горожане воевать под его знаменами. Они были уверены в непобедимом Александре, прозванном за знаменательную победу над шведами Невским, и владыка Спиридон лично отправился просить Ярослава прислать Александра. Так как опасность угрожала не только Новгороду, но всей Русской земле, Александр, забыв на время о прошлых обидах, немедленно отправился очищать новгородские земли от неприятельских отрядов. Перво-наперво князь освободил Копорье, где велел разобрать вражескую крепость, а пленников отправить в Новгород. Следующим был освобожден Псков, из которого также были отправлены в Новгород немецкие наместники.

Понимая, что это только начало военных действий и что не отдадут так просто немцы уже завоеванные земли, Александр остался в Пскове ожидать вражеского войска. Долго ждать не пришлось. Вскоре донеслась весть о том, что неприятель идет на него. Ничуть не медля, князь с войском двинулся ему навстречу, „и у скалы, называемой Вороний камень, на Узмени, произошла другая битва, не менъе знаменитая Невской, извъстная в истории подъ названиемъ „Ледовое побоище“. Враги встрътились въ субботу 5 апръля при солнечномъ восходъ. Увидя приближающихся враговъ, Александръ поднялъ руки вверхъ и громко сказалъ: „Разсуди, Боже, споръ мой съ этимъ высокомърнымъ народомъ!“ Битва была упорная и жестокая. Съ трескомъ ломались копья. Ледъ побагровълъ отъ крови и трескался мъстами. Многие потонули. Потерявшие строй, нъмцы бъжали; русские съ торжествомъ гнались за ними семь верст до Суболичскаго берега“^[76].

„Непосредственным результатом битвы на Чудском озере стало заключение договора между немцами и Псковом, согласно которому крестоносцы уходили из всех захваченных ими русских волостей и возвращали всех пленных“^[77].

Эти две победы имели важное значение как для русской истории, так и для самого Александра. В результате первого сражения князь приобрел славу непобедимого полководца, заступника земли Русской. Древний автор „Жития“ понял значение победы войск Александра следующим образом: „С этой поры — писал он — „нача слыти имя его по всемь странам и до моря Египетьского, и до гор Араратьскых, и до великого Рима“^[78].

Интересны выводы Борисова. Ставя вопросы о масштабах битвы и о месте ее среди других сражений Средневековья, он говорит о том, что, по-видимому, она не принадлежала к числу крупнейших по масштабам. „Известно, что со временем пропорции часто искажаются: одни события вырастают в глазах потомков, становятся символами, другие, напротив, бледнеют, как бы уменьшаются в своем значении.

Невская битва вызвала своего рода „психологический резонанс“. Ее реальное значение умножалось на то напряженное ожидание добрых вестей, благих предзнаменований, которое так характерно было для страны в первые, самые трагические десятилетия чужеземного ига“^[79]. Это нетрудно заметить, если проследить, как последовательно в сказаниях, летописях, преданиях тех лет Невской битве приписывается чрезмерный символизм, облик Александра ярко украшается личными достоинствами и подвигами, содержание событий пытаются соотнести с библейскими сюжетами.

Наполненные символизмом героических подвигов, приукрашенные события битв вспоминались впоследствии на протяжении всей истории. Особого внимания удостаивались славные победы Александра, когда шла война со шведами или немцами.

ГЛАВА 5. АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ И РУССКО-ОРДЫНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ. „ЗА“ И „ПРОТИВ“

После неудачной поездки отца в Орду в 12 г. настала очередь Александра ехать на поклон к хану. Таким образом в руках Александра находилась теперь судьба Руси. От него зависело, сумеет ли он правильно построить свои отношения с „Несокрушимым“? Какой путь он изберет?

Исследования историков политической обстановки того периода говорят о том, что разоренным и погрязшим в нищете и феодальной раздробленности русским князьям было практически невозможно собрать какое-нибудь войско, чтобы оказать достойное сопротивление татаромонголам. В то же время не миновала угроза нового нашествия западного противника. В данной ситуации Александр выступает „как правитель обескровленной, разоренной татарами Владимирской земли“^[80]. Необходимы были другие варианты решения этой проблемы.

Преимущества той или иной причины союза с монголами до сих пор не определены однозначно. Здесь мнения расходятся. Вот некоторые из них.

Гумилев Л. Н.: „Новое поколение русских людей, ровесников князя Александра, быстро осознало масштабы опасности, грозящей стране с запада, и потребность в сильном союзнике. Обрести этого союзника Руси помогла логика событий и гений Александра“^[81].

Костомаров Н. И.: „Руси предстояла другая историческая дорога, для русскихъ политическихъ людей — другiе идеалы. Оставалось отдаться на великодушiе побъдителей, кланяться имъ, признать себя ихъ рабами и тъмъ самымъ, какъ для себя, такъ и для потомковъ, усвоить рабскiя свойства. Это было тъмъ легче, что монголы, безжалостно истреблявшiе все, что имъ сопротивлялось, были довольно великодушны и снисходительны къ покорнымъ. Александр какъ передовой человъкъ своего въка понялъ этотъ путь и вступилъ на него“^[82].

Особое место при рассмотрении причин этого союза уделяется родственным мотивам, значимым для самого Александра. С точки зрения Л. Н. Гумилева, „естественное нежелание помогать убийцам отца сделало князя Александра Ярославовича сторонником Батыя“^[83]. Гумилев рассматривает смерть князя Ярослава как результат отравления, совершенного матерью Гуюка по доносу Федора Яруновича.

Внутриордынскую политику, в свою очередь, также нельзя характеризовать однозначно. Здесь, в верхней части военно-иерархической лестницы власти наблюдается ожесточенная борьба за первенство. Русские князья при ведении переговоров учитывали эти хитросплетения внутриордынских отношений. „Скажем, владимирский князь — Ярослав Всеволодович, брат погибшего на Сыти Юрия, как православный, поехал договариваться о союзе в Каракорум именно к Гуюку, намеренно минуя Батыя“^[84].

Итак, в 1247 г. Александр вместе со своим братом Андреем отправился в ставку хана. По версии Костомарова, приглашение могло звучать следующим образом: „Мнъ покорилъ Богъ многiе народы: ты ли одинъ не хочешь покориться державе моей? Но если хочешь сохранить за собою землю свою, прiди ко мнъ: увидишь честь и славу царства моего“.

„Летописи не сохранили описаний приема русских князей в ханской ставке“^[85]. Однако в распоряжении историков имеются описания ордынского быта. Следовательно, в общих чертах мы можем представить обстановку, в которой проходил важный в историческом смысле прием. „Ханъ принималъ завоеванныхъ подручниковъ въ разрисованной войлочной палаткъ, на вызолоченномъ возвышении, похожемъ на постель, съ одною изъ своихъ женъ, окруженный своими братьями, сыновьями и сановниками; по правую руку его сидъли мужчины, по лъвую — женщины. Батый принялъ нашихъ князей ласково и сразу понялъ, что Александру, о которомъ уже онъ много слышалъ, выходить по уму своему изъ ряду прочихъ князей“^[86]. По версии Борисова, ханский прием, напротив, мог быть в высокомерных тонах, т. к. князья „русского улуса“ всецело зависели от его воли.

Поговорив с князьями, „не желая вызывать лишний раз гнев ордынского хана своей самостоятельностью, Батый не стал решать вопроса о великом княжении Владимирском единолично“^[87].

Оседлая жизнь была не по вкусу кочевникам-монголам. Не был исключением и сам великий хан. Поэтому точное место встречи великого хана с княжичами неизвестно. „Уже само пребывание при дворе хана таило для русских большую опасность. Все здесь было проникнуто тайной и явной ненавистью одних „сильных людей“ к другим“^[88]. Но на сей раз все прошло благополучно. Получив ярлык — особую ханскую грамоту, дававшую право на княжение, — Александр и Андрей подобру-поздорову были отпущены на Русь.

Примечательно, что Александр — старший из братьев — получил лишь Киевский „стол“, а Андрею досталось великое княжение Владимирское. О причине принятия ханом такого решения можно только догадываться. Возможно, он хотел тем самым поссорить русских князей, а может быть, хан отдал тем самым предпочтение Александру, т. к. Киев, несмотря на меньшую значимость, был старше Владимира. Сообразил, что Александр, будучи умнее, мог быть для них более опасен, или же по каким-либо еще причинам. Тем более что Александр не усидел долго в Киеве, а вскоре отбыл в Новгородские земли, как кажется, не принимая близко к сердцу ханской обиды и не ставя во главу угла княжение Владимирское.

Как бы там ни было, эта поездка, вероятно, дала много полезного для политика Александра. Выражаясь образно, он научился сидеть с монголами за столом, уживаться с ними, изучил те качества характера иноверцев, которые теперь необходимо было усвоить русичам, чтобы ужиться с непобедимыми завоевателями ^[89]. „Чрезвычайная сплоченность силъ, безусловное повиновенiе старшимъ, совершенная безгласность отдъльной личности и крайняя выносливость — вотъ качества, способствовавшие монголамъ совершать свои завоевания, качества, совершенно противоположныя свойствамъ тогдашнихъ русскихъ, которые, будучи готовы защищать свою свободу и умирать за нее, еще не умъли сплотиться для этой защиты“^[90].

Вскоре сам ход событий повернулся таким образом, что не сумевший принять чужеземных порядков, Андрей вынужден был освободить престол Владимирский, а его место занял Александр. Причины немилости Великого хана к Андрею, вызвавшие впоследствии нашествие карательной „Неврюевой рати“, до конца не ясны. По одной из версий, сам Александр донес Сартаку о том, что Андрей утаивает часть собранной для татар дани. Сам Андрей вел противоречивую политику в отношении монголов, пытаясь найти поддержку Запада для военного освобождения Руси от ига, использовав при этом вступление в родственные связи со знаменитыми родами. Знаменателен этот период еще и тем, что в 1251 г. место великого хана занял Менгу. И смена власти также могла послужить причиной новой политики монголов.

В 1252 г. Александр отправился в Волжскую орду, где получил ярлык на великокняжение Владимирское. Этот пост он принял из рук Сартака — сына Батыя, с которым он подружился при первом посещении Орды ^[91].

„Съ этихъ поръ Александръ, чувствуя свое старъйшинство и силу, готовый найти поддержку въ Ордъ, поднялъ голову и иначе показал себя…“^[92]

Договор с монголами можно назвать первой дипломатической победой Александра. Л. Н. Гумилев видит значение этого договора для русских князей в том, что они сохранили большую свободу действий, т. е. могли по своему усмотрению решать внутренние проблемы. Вместе с тем „Александра интересовала перспектива получения от монголов военной помощи для противостояния нажиму Запада и внутренней оппозиции. Именно за эту помощь Александр Ярославович готов был платить, и платить дорого“^[93]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

37

Фромм Э. Бегство от свободы: пер с англ./ общ. ред. и послесл. Гуревича П. С. М.: Прогресс, 1989. С. 43–44.

38

Лютых А. А., Скобелкин О. В., Тонких В. А. История России: Курс лекций. Воронеж: Центрально-Черноземное кн. изд-во, кооп. «Информатор», 1993.

39

Дегтярев А. Я.Заступник Отечества. Л.: Худ. Лит., 1990.

40

Ипатьевская летопись/ Полное собрание русских летописей. М.: Вост. лит., 1962. Т.2.

41

Карамзин Н. М. Предания веков: сказания, легенды, рассказы. Из истории Государства Российского/сост. И вступ. Ст. I. П. Макогоненко; коммент. Г. П. Макогоненко и М. В. Иванова. М.: Правда,1998

42

Чаадаев П. Я. Статьи и письма /сост., вступ. статья и коммент. Тарасова Б. Н. Изд. 2-е, доп. М.: Современник, 1989. С. 12.

43

Пашуто В. Т. Александр Невский. М.: Молодая гвардия, 1974. С. 39.

44

Борисов Н. С. Русские полководцы XIII–XVI вв. Кн. для учащихся ст. классов. М.: Просвещение, 1993.

45

Там же. С. 7

46

Там же. С. 7

47

Дегтярев А. Невская битва. Л.: Детская литература. 1991. С. 13.

48

Борисов Н. С. Русские полководцы XIII–XVI вв.: Кн. для учащихся ст. классов. М.: Просвещение, 1993. С. 8–9.

49

Дегтярев А. Невская битва. Л.: Детская литература, 1991. С. 13.

50

Борисов Н. С. Русские полководцы XIII–XVI вв.: Кн. для учащихся ст. классов. М.: Просвещение, 1993. С. 9.

51

Дегтярев А. Невская битва. Л.: Детская литература, 1991. С. 17.

52

Пашуто В. Т. Александр Невский. М.: Молодая гвардия, 1974. С. 32–33.

53

Там же. С. 35.

54

Там же. С. 19.

55

Борисов Н. С. Русские полководцы XIII–XVI вв. Кн. для учащихся ст. классов. М.: Просвещение, 1993. С. 10.

56

Пашуто В. Т. Александр Невский. M.: Молодая гвардия, 1974. С. 80.

57

Лютых А. А., Скобелкин О. В., Тонких В. А. История России: Курс лекций. Воронеж: Центрально-Черноземное кн. изд-во, кооп. «Информатор», 1993. С. 51.

58

Пашуто В. Т. Александр Невский. М.: Молодая гвардия, 1974. С. 22.

59

Там же. С. 22.

60

Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М.: Книга, 1990. С. 151.

61

Борисов Н. С. Русские полководцы XIII–XVI вв. Кн. для учащихся ст. классов. М.: Просвещение, 1993. С. 10–11.

62

Там же. С. 10.

63

Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М.: Книга, 1990. С. 153.

64

Борисов Н. С. Русские полководцы XIII–XVI вв.: Кн. для учащихся ст. классов. М.: Просвещение, 1993. С. 10–14.

65

Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М.: Книга, 1990. С. 154.

66

Борисов Н. С. Русские полководцы XIII–XVI вв.: Кн. для учащихся ст. классов. М.: Просвещение, 1993. С. 16.

67

Там же. С. 19.

68

Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М.: Книга, 1990. С. 157.

69

Борисов Н. С. Русские полководцы XIII–XVI вв.: Кн. для учащихся ст. классов. М.: Просвещение, 1993. С. 21.

70

Борисов Н. С. Русские полководцы XIII–XVI вв.: Кн. для учащихся ст. классов. М.: Просвещение, 1993. С. 25.

71

Там же. С. 29.

72

Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М.: Книга, 1990. С. 154.

73

Там же. С. 154.

74

Там же. С. 156.

75

Там же. С. 156.

76

Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М.: Книга, 1990. С. 158.

77

Борисов Н. С. Русские полководцы XIII–XVI вв.: Кн. для учащихся ст. классов. М.: Просвещение, 1993. С. 24.

78

Пашуто В. Т. Александр Невский. М.: Молодая гвардия, 1974. С. 82.

79

Борисов Н. С. Русские полководцы XIII–XVI вв.: Кн. для учащихся ст. классов. М.: Просвещение, 1993. С. 19.

80

Борисов Н. С. Русские полководцы XIII–XVI вв. Кн. Для учащихся Ст. классов. М.: Просвещение, 1993.с. 25.

81

Гумилев Л. Н. От Руси до России: очерки этнической истории. СПб.: Юна, 1992. С. 111.

82

Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М.: Книга, 1990. С. 159.

83

Гумилев Л. Н. От Руси до России: очерки этнической истории. Спб.: Юна, 1992. С. 115–116.

84

Там же. С. 115.

85

Борисов Н. С. Русские полководцы XIII–XVI вв.: Кн. для учащихся ст. классов. М.: Просвещение, 1993. С. 25.

86

Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М.: Книга, 1990. С. 160.

87

Борисов Н. С. Русские полководцы XIII–XVI вв.: Кн. для учащихся ст. классов. М.: Просвещение, 1993. С. 27.

88

Там же. С. 27.

89

Костомаров

90

Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М.: Книга, 1990. С. 162.

91

Костомаров

92

Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М.: Книга, 1990. С. 162.

93

Гумилев Л. Н. От Руси до России: очерки этнической истории. СПб.: Юна, 1992. С. 120.