Красное море – уголок земного Рая. Путевые заметки из Египта

Саша Сим

Книга вобрала в себя все впечатления автора, которые родились на курортах Египта – уголке земного Рая. Это неземное счастье, которое даёт Красное море, и есть Рай! И при этом всё, что чувствует свободная от пут серых будней Душа и ощущает тело, автор с жадностью пустынника, пьющего холодную ключевую воду, переносил на бумагу.Книга с подробным описанием каждого отеля и практическими рекомендациями будет полезна туристам в выборе места отдыха среди разнообразия отелей Шарм-Эль-Шейха и Хургады.

ОТЕЛЬ СРЕДИ СКАЛ И ПУСТЫНИ

2 июля 2015 года. Четверг

Взлёт

Четыре утра. После некоторой суеты и бессонной ночи, чуть засерел восток, и мы уже в самолёте, медленно и вальяжно выруливаем на взлётно-посадочную полосу. Монотонно ревут двигатели, донося до нас в салон лишь слабый гул, иногда дрожит корпус самолёта на стыках бетонных плит, отдаваясь в лёгком дрожании кресел. Мы, все около двухсот пассажиров, накрепко втянуты поясами безопасности в свои кресла и от этой крепкой втяжки кажется вполне безопасно. Но это пока здесь, на земле. В воздухе, на десятикилометровой высоте эта защита будет казаться мизерной и ненадёжной. И мысль будет только о парашюте, которого, к сожалению, нет…

Но пока мы на земле, медленно и уверенно выруливаем на старт. А в иллюминаторе — внизу под нами бетон, а чуть выше, на горизонте, уже серую мглу разбавляет едва заметная голубизна рассвета, которая вскоре должна превратиться в розовый, а затем в пурпурный цвет утренней Зари. Но это будет потом, после того, как наша жизнь перешагнёт через опасные несколько секунд взлёта…

И вот короткая остановка. Взревели мощные моторы, задрожал всем своим огромным корпусом самолёт, и меня невидимая сила втиснула в кресло. После какого-то предела скорости моё тело вдруг стало вжиматься неведомой силой не только в спинку кресла, но и в его сидение. Это самолёт резко, с места рванул вперёд. Я не раз испытывал это чувство взлёта, но так до конца и не могу постичь. Я ощутил, испытываемую неоднократно ранее, при движении с места за рулём мотоцикла, а затем автомобиля — необъяснимую радость ускоренного движения, как будто это ускорение переносило меня в иной мир, неизведанный мир радости и эйфории, совсем иной, по сравнению с миром повседневного бытия. Возникло желание ускорить это движение до предела, несмотря на то, что на этом пределе может находиться конец моего материального существования. Это были чувства Души, в противоречие реалиям опасности для бренного тела. Я также ощущал, что отрываюсь от этого мира и приобщаюсь к какому-то неизведанному миру за пределами нашей Вселенной…

Но это длилось всего лишь миг по меркам нашего мира. Сознание мне не позволило слишком долго наслаждаться прелестями иного мира и втискивается в чувства души. Чувства тела также пробудились вместе с сознанием и пытались вселить в моё сознание панический страх о возможной опасности, вероятность которой возрастала с каждой секундой. В памяти всплывают картины трагического завершения момента взлёта: потеря устойчивости самолёта, его крена на бок, с отваливающимися крыльями, хвостовой части и удара о землю, в огне и с клубами чёрного дыма… После всего редко кому из пассажиров удаётся выжить…

А жизнь в этом мире — это основное. И не важно какая, главное — жизнь. Потому что без неё прекращается физическое существование в этом мире. И мне подумалось: как мы всё же привязаны к своей физической оболочке, порой, во вред своему духовному содержанию. Происходит постоянная борьба. И почти всегда одерживает верх физическая форма и угнетается духовная суть. Я наиболее остро это ощущаю, так как занимаюсь творчеством. Я делал неоднократно и безнадёжно попытки полностью погрузиться в творческий процесс, в духовный мир и поделиться увиденным с окружающими, привлечь к себе сторонников и единомышленников…

Тем временем, от мыслей, ушедших так далеко в подсознание и в Духовный мир, меня оторвали реальности событий взлёта. В итоге сознание полностью вошло в свои права, и я стал жить реалиями настоящего. Машинально сжал руками подлокотники и весь напрягся. Начал смотреть в иллюминатор — туда в открытое спасительное пространство, оторвав свой взгляд из затенённого салона самолёта, который ныне мне казался чем-то вроде захлопнутой мышеловки, из которой невозможно выбраться и которая для твоей жизни готовит неприятный сюрприз… И в таком напряжённом состоянии был, пока не почувствовал себя в безопасности после отрыва колёс самолёта от земли и набора достаточной высоты. И эта высота мне показалась спасительной. Оставаясь в таком напряжении, я даже не смог принять участие в овациях аплодисментов командиру самолёта и второму пилоту в момент отрыва колёс от земли, которые показали высший класс. И даже подумал, что самолёт прошёл через грозовую тучу и по корпусу забили крупные градинки — такое впечатление оставили аплодисменты вместе с эхом внутри этой сигарообразной оболочки самолёта.

И ещё, мои ощущения на взлёте: это эффект замкнутого микропространства. Если смотреть в салон самолёта — мой рациональный ум продолжал «придираться» к каждой мелочи и искать ей объяснение. И это немного успокаивало: всё идёт по плану, и происходит в соответствии с законами физики; никакого сбоя, что может вызвать панический страх и стремлением произвести какие-то действия по спасению собственной жизни. А если смотреть в иллюминатор, то всё становится на свои места: загадочная сила, вжимающая меня в сидение кресла — это результат отрыва самолёта от земли и набора им высоты. К тому же заложенные уши от перепада давления подтверждают это.

На фоне резкого набора высоты я ощущаю очередной дискомфорт, когда самолёт накренился вправо и земля оказалась почти под правым иллюминатором, но вскоре крен выровнялся. Это был поворот самолёта в свой воздушный коридор, по которому его будут вести диспетчеры, передавая друг другу, из страны в страну, пока мы не достигнем аэропорта назначения.

Период взлёта завершён. Самолёт набрал свою десятикилометровую высоту. Ровно работают двигатели. Под нами медленно, очень медленно проплывают облака и в разрыве между ними — земля. Так медленно, что начинаешь сомневаться, что ты летишь в самолёте со скоростью 920 километров в час, а висишь в воздухе в воздушном шаре и тебя гонит ветер…

А опасения всё же тревожат душу: как бы какой-нибудь сепаратист или другой террорист не навёл на тебя ракету «Бука»…

Вот такие мои ощущения при взлёте после семиилетнего перерыва.

На высоте 10 000 метров

Мой маленький микромир, вместе с микромиром двухсот пассажиров в салоне самолёта оторван в автономное «плавание» на высоте десяти километров над землёй. Я машинально представил это расстояние на поверхности земли и условно поднял этот отрезок над её поверхностью. Оказалось не очень даже много.

Мои ощущения на этой высоте. Прежде всего, чувство гордости за себя, что могу себе позволить такую роскошь — парить над землёй. Заглядывая глубже внутрь себя, выуживаю некие чувства повышенной собственной значимости. Это от того, что я наверху, а там внизу, как муравьи копошатся в своей суете люди, которых даже не видно невооружённым взглядом. Но быстро возвращаю себя в свою колею, понимая, что это всего лишь обман зрения. Хотя я испытывал аналогичные чувства, когда работал в горкоме и горисполкоме… И эта аналогия несколько радовала меня.

Несмотря на ровный и надёжный гул мощных двигателей, меня всё же не покидало чувство опасности и тревоги за свою жизнь. Как-никак за бортом — 34°С, а я в тенниске и в шортах, и лететь мне вниз целых десять тысяч метров: замёрзну! Да к тому же перепад давления такой, что никаким проглатыванием слюны не спасёшь свои ушные перепонки и «закипание» крови от кессонной болезни. Выход один — не думать о негативе, поесть тощий бутерброд, раздаваемый стюардессами, про себя поругать жадного Коломойского, собственника авиакомпании, за скудность обеда и отсутствие горячительных напитков (как было семь лет назад) и уснуть на два часа до момента посадки в аэропорту Шарм-Эль-Шейха.

Но уснуть, даже после бессонной ночи, не удалось. Замигали сигнальные лампочки «Пристегнуть ремни», и голос пилота предупредил, что мы входим в зону турбулентности и будем в ней целых 20 (!) минут. Опять тряска всего корпуса самолёта, подозрительное дрожание крыльев, которое явно видно в иллюминатор и навязчивая мысль о возможной механической ненадёжности конструкции самолёта: выдержит ли она такие перегрузки, не свалится ли обломками на землю? (Забегая наперёд, уже после приземления, думаешь: а не псих ли я, что позволял себе думать о таком? Но тут же, я себя оправдывал тем, что психология человека такова, что он рассчитывает на худший вариант, чтобы быть готовым к нему и успеть предпринять соответствующие меры по предотвращению беды, спасению в критический для жизни момент). Но через несколько минут постоянной и не набирающей силу тряски, понимаешь, что с запасом прочности у самолёта всё в порядке и даже позволяешь себе окунуться в лёгкую дремоту.

В самолёте оставлено слабое освещение салона и открыты жалюзи иллюминаторов — всё с той же психологической предусмотрительностью: чтобы оторвать взгляд пассажиров от замкнутого пространства и перевести на живую картину под крылом самолёта. Это успокаивает и предотвращает возможную панику. Всё идёт по плану. Взгляд прикован к земле, которая на таком большом расстоянии кажется частью огромного глобуса. И если перевести взгляд в салон самолёта и назад, на Землю, то кажется, что самолёт неподвижен, а Земля медленно движется под его брюхом в обратном направлении, как будто кто-то тащит её на транспортёре. Тем более что имеется визуальная привязка к реальному салону самолёта и к двумстам, таким же, как и я, пассажирам.

Через обещанные двадцать минут зона турбулентности успешно пройдена. Снова наступает привычная условная «тишина» с ровным гулом моторов и тихо проплывающими под брюхом самолёта перистыми, а чуть ниже, и кучевыми облаками. А между ними — тёмно-синяя гладь Средиземного моря, а чуть позже — и поверхность Земли с горами и реками, тёмными полосками дорог и квадратиками жилых посёлков и городов. И всё эту красоту позволяешь себе запечатлеть на кинокамеру и сфотографировать, чтобы после, по приезду в Киев, ностальгически вспоминать о впечатлениях на высоте 10 000 метров над Землёй.

Воздушные ворота Шарм-Эль-Шейха

Команда пилота: «Пристегнуть ремни! Идём на посадку». И снова несколько минут тревоги, вплоть до того момента, когда шасси самолёта касаются земли. Но плавность движения самолёта перед посадкой и закалка психики различными турбулентностями и подозрительным дрожанием всего корпуса самолёта, а также предвкушение всех прелестей отдыха на Красном море, сглаживает любые незначительные неприятности. И потому, казалось, по нашей доброй воле самолёт благополучно приземлился, командир самолёта и весь экипаж, включая очаровательных стюардесс (только сейчас начинаешь замечать их особую очаровательность, хотя я, хочу вам заметить, пока ещё совсем не старый), получил бурные и радостные аплодисменты. Некоторые сразу же начали вскакивать и вооружаться своей ручной кладью, на что очаровательные стюардессы сразу среагировали: заставили всех сесть на свои места…

Минут через десять мы уже в автобусе аэропорта. И ещё через несколько минут — выхватываем с транспортера свои чемоданы, проходим таможенный досмотр, паспортный контроль, заплатив (если кому это надо) «визовых» двадцать пять долларов, проставляем штамп визы и выходим из здания аэропорта, где нас на площадке ждут десятки автобусов, чтобы каждого развезти по своим отелям.

Раннее утро. Как для Египта, лёгкая прохлада. Невольно вспоминаю этот же аэропорт Шарм-Эль-Шейха семь лет назад, когда наш самолёт приземлился в полдень и первое впечатление о Египте — это жар пустыни, который пахнул в лицо и обволок всё тело при выходе на эту же площадку.

Вокруг, как и семь лет назад, куда только достигал взгляд — сплошная пустыня. Только иногда, как символ того, что и в пустыне есть жизнь, торчат из песка сухие стволы пальм с шапкой, в виде редкого зонтика, веерных листьев. В душе закрадывается тоска и ностальгия по той родной буйствующей Природе, которую я променял, да ещё и за крупную сумму денег. Но оставалась надежда на единственное: на поливной оазис и ландшафтный дизайн территории отеля и на прелести природного дара, которого не увидишь нигде в мире, как только на Красном море.

Шара и нищета Египта

Сегодня я вспомнил, что я, ко всему прочему, ещё и афорист. А вспомнил, потому что ранее, при предыдущей поездке в Египт, купаясь в Красном море у меня зародился очередной афоризм: «Египет такая предельно бедная страна, что даже рыба в море настолько голодная, что готова откусить палец руки, которая её кормит».

По этому поводу есть тема для эссе на тему: «Почему путёвки в Египет, Турцию и Тунис в несколько раз дешевле, чем аналогичные в Европу или Америку?» А объясняется очень просто. Прежде всего, дешёвая рабочая сила, согласная вас обслуживать в отелях; дешёвые продукты питания, так как производители — сельскохозяйственные работники, соглашаются работать за мизерную зарплату и так далее. И потому здесь, как нигде в массовом порядке, возможна система питания «All inclusive» по самым низким ценам.

Отели Египта

Отели в Египте категории 4* гораздо уступают отелям Турции такого же уровня. Я так утверждаю, так как ранее бывал в «четвёрках» турецких курортов Бодрума и Аланьи. Такой контраст они компенсируют природным даром — Красным морем. И потому многие, ради прелести Красного моря и его обитателей, закрывают глаза на существенную разницу комфорта отеля и его инфраструктуры и стремятся в Египет. Да, видимо, турки и пытаются компенсировать отсутствие у них такого уникального моря, как Красное, своим повышенным комфортом и сервисом. Но, я бы сказал, после того, как побывал в элитных отелях Шарм-Эль-Шейха, о которых будет идти речь ниже, комфорт и сервис — вполне достижим и в Египте, а вот Красное море может быть только здесь!

Но всё же, разница между отелями категории 3* и 4* в Египте бывает весьма существенная. И этот разительный контраст особо чувствуешь, когда в течение одного месяца попадаешь в отель более низшей категории, что и произошло со мной ныне. Тем более что и обслуживающий персонал отеля гораздо, мягко говоря, «проще». И даже пытается заработать на разнице комфорта, ремонта и обустройства самих номеров одинаковой категории.

Краткое описание отеля с комментариями

Отель «Le Mirage New Tower» 4* расположен в районе Эль Махмея, в бухте Тауэр Бэй, в 5 км от Наама Бэй, в 7 км от курортного центра Шарм-Эль-Шейх, в 20 км от аэропорта. Слева от отеля расположен «Club Reef Hotel», «Sharm Club Hotel» и «Labranda Hotels & Resorts», справа — «Tower Bay Resort & Spa». Общая площадь территории составляет 3,0га. Отель состоит из главного 3-этажного здания и отдельно стоящих бунгало. Последняя реновация проводилась в 2014 году.

Расположение отеля «Le Mirage New Tower» 4* вызывает некоторую обоснованную грусть, так как расположен он, вместе с несколькими другими отелями и клубами, на небольшом скалистом участке побережья Красного моря, далеко на юг от «цивилизации» Шарм-Эль-Шейха. А вокруг на десятки километров необжитые места — пески, камни и скалы. Это не престижный район для инвестирования и финансирования, а скалистая береговая линия очень неудобна для организации пляжей. И потому пляж отеля «Le Mirage New Tower» выглядит полудиким: зонты с шезлонгами разбросаны по берегу кусками и хаотично — там, где только можно на скалах их расположить. Такая девственность Природы была бы приятной на диком пляже, но не в отеле, претендующем на категорию 4*. А грандиозные виллы-особняки, на скале справа от пляжа, по цене на многие миллионы долларов, тем более, контрастируют на фоне такого убогого пляжа отеля «Le Mirage New Tower». Да и добираться пешком от отеля до пляжа далеко — минут 15, к тому же ещё и через трассу, которая проходит вдоль побережья Красного моря. Особенно тяжело подниматься вверх по ступенькам. Единственное развлечение — считать их — больше сотни. Не спасает от жары и некоторая тень от растений на арке. Бесплатный автобус, который курсирует 4 раза в день, не спасает положение.

Номера

Номерной фонд отеля насчитывает 175 номеров. В номерах представлено: ванная комната, халаты и тапочки (платно), фен, индивидуальный кондиционер, спутниковое телевидение (русские каналы), телефон, мини бар (согласно концепции отеля), набор для приготовления чая и кофе (платно), сейф (бесплатно), балкон или терраса. Уборка номера и смена белья — ежедневно.

Категории номеров: Standard Rooms-площадь: 42 кв. м., Sea View Rooms — аналогично Standard Rooms, + вид на море, Family Rooms — площадь: 65 кв. м., Executive Suites-площадь: 65 кв. м., Junior Suite-площадь: 63 кв. м., две комнаты, ванная комната.

Особых претензий к состоянию ремонта номеров у меня нет. Возможно, потому что я был в отеле год спустя после реновации. Номера большие, чистые, располагают для комфортабельного отдыха, особенно в полуденные часы летнего зноя. Только вот с кондиционером и сантехникой были проблемы: кондиционер хоть и хорошо работал, но заливал конденсатом пол коридора, а в умывальнике был постоянно затор. Но интересен не сам факт поломки, а реакция клерка на reception: несколько раз, до глубокой ночи я к нему подходишь и говоришь о проблеме, а он очень так обезоруживающе мило улыбается, как японец, и всё обещает: «Сделаем!» Пока в полпервого ночи я здорово не поругался с ним, вплоть до того, что заставил его писать отказ в ремонте оборудования… Он чуть ли не под стойку reception лез отменяя, но улыбка, уже казавшаяся мне ехидной, с его лица не исчезала… В час ночи нашёлся и техник по кондиционерам и сантехник. И через десять минут всё было исправлено.

Но этим спектакль не закончился. Когда всё починили и начальник с reception ушёл, один из «мастеров» стал наседать на меня, настойчиво требуя: «Доллар! Шоколадку!» Тут я уже себя не сдержал и взаимно на него на ломаном английском: «Ю маст гив ми ванн хандред доллар!», что означает: «Ты должен дать мне сто долларов за неудобства!». Да так настойчиво и объясняя всё это активными жестами рук, что этот вымогатель, пятясь, чуть было не свалился через перила в палисадник. Но спасся бегством…

По всей вероятности, «сарафанное радио» разнесло среди обслуги отеля новость, что я вчера при заселении дал носильщику на чай $4! И теперь каждому буду давать изо дня в день по четыре доллара. А было так. Пронёс носильщик пятьдесят метров по корпусу чемодан, занёс в номер и не уходит, мнётся… Но у меня мелких долларов нет, только $20. Показываю ему. Он жестами и пачкой однодолларовых купюр показывает, что сдача есть. Я даю ему двадцатку, он их прячет и начинает мне отсчитывать по доллару, но как-то медленно и нехотя. После десяти и совсем приостанавливается и смотрит на меня… Я настаиваю на продолжении процесса… И вдруг, на шестнадцатой купюре счёт обрывается и однодолларовые банкноты заканчиваются… Фокус — достойный профессионала-иллюзиониста: ведь я точно видел в его руках пачку купюр, не менее пятидесяти штук! Но назад ходу нет, и свою двадцатку я уже не заберу — это я понимаю. И, учитывая инерцию мышления и цены в гривнях, к которым я машинально приравнял и доллар, я махнул рукой: «Ладно». И он исчез. Но я, осознав это, расстраивался только пару дней. Но после того, как моя новая знакомая Ольга с Печерска, также, будучи без мелких долларов, дала носильщику $10 и он пообещал тут же принести сдачу… уже неделю их ждёт, я успокоился…

Кстати, у этой же Оли с Печерска, через пару дней, в один из вечеров, похитили из сумочки в номере (были не в сейфе) несколько сот долларов. Но после крупного скандала с администрацией отеля, подкинули за телевизор, изъяв «честно заработанные» $10.

Питание

Питание — только по системе «All inclusive»

Рестораны

Главный ресторан — шведский стол: завтрак, обед и ужин (07:00—10:00, 12:00—15:00, 19:00—22:00). Рыбный ресторан Аля Карт: ужин за дополнительную плату. Закуски в баре у бассейна и в баре на пляже с 11:00—12:00 и с 16:30—17:30. Безалкогольные, горячие и прохладительные напитки, алкогольные напитки местного производства (водка, вино, бренди, Озу, пиво, виски, ром и джин) — в ресторане и в барах.

Главный ресторан — в отдельно стоящем здании, очень шикарный — это по сравнению с другими отелями Шарм-Эль-Шейха категории 4*, где я бывал. (В Хургаде в отелях категории 4* бывает и покруче — см. ниже). Даже вытягивает на 5*. Только ассортимент блюд — не очень. А качество — в пределах нормы. Но в баре ресторана с пивом проблема: его хватало всего на полчаса после открытия ресторана.

Бары

Бар на пляже с 09:00 до заката солнца. Бар у бассейна с 08:00 до последнего гостя. Бар в лобби с 10:00 до 23:00.

В барах с пивом — та же проблема, что и в ресторане. Ограничение с отпуском и быстро кончается. Но зато местных крепких спиртных напитков в пластиковых (очень похожих на стеклянные) бутылках — без ограничения… Кстати, накануне моего заезда в этом отеле помер один из отдыхающих пожилого возраста. О причине — я не доктор, утверждать не буду. Но догадываюсь… Жара на солнце в июле — под пятьдесят и выше…

Бар у бассейна действительно работает до последнего посетителя. В одну из ночей мы сидели в этом баре до утра, и он работал до тех пор, пока мы что-то заказывали. Только в рекламе одно скрыто: после 24:00 — платно!

Услуги. Спорт и прочее

Бесплатно: Тренажерный зал, дискотека, футбольное поле.

Платно: Мини футбол, мини-гольф, бильярд, нарды, теннис, оздоровительный центр, Wi-Fi, автобус до центра города.

Из всего этого мне больше всего понравилась анимация — всё же на фоне общей скуки (за пределами отеля — пески и пустыня) хоть какое-то развлечение. Остальное я не «пробовал».

4 июля 215 года. Суббота

Единение с Красным морем

Шесть утра. И я уже на Море. Восходящее солнце льёт бархатное тепло. Морской прибой пытается своим шумом о чём-то рассказать. И рассказывает. Только Человек ограничен, видимо, за свои прегрешения, и не может его понять. Я вновь и вновь пытаются проникнуть в логику морской речи, но глубже, чем в акустический шум, меня Море пока не пускает. Я специально написал «пока», надеясь, что когда-нибудь мне это удастся. Верю, что вдруг, как взрывом разрушится барьер между мною и Морем, и я услышу настоящий голос Моря, постигну его на всю запредельную глубину. И я иду навстречу этому.

Ещё в Крыму, в Алуште, я пытался представить себя в единении с Морем, как одно целое. И это частично у меня началось получаться. Ныне, по политическим мотивам, меня лишили Чёрного моря, и я не могу свободно, как пару лет назад съездить на недельку, или даже на всё лето, в Крым. Теперь, за большую сумму я пытаюсь купить возможность приобщения к Морю далеко от Родины, в Египте или Турции. А ностальгия по родным местам Крыма мне жгуче травит душу. Но я ничего не могу сделать. Вдруг, за какие-то месяц-два всё такое родное и близкое в Крыму, где каждый камень, был неотъемлемой моей частью, стал чужим и недосягаемым. И у меня возникла ассоциация Алушты с невестой — настолько я с ней сроднился за десяток лет. Представьте, что у вас есть невеста и вы влюблены в неё так, что жизнь без неё не представляете. Она стала вашей неотъемлемой частью: оторви её от вас, и ещё долгое время, если не всю жизнь, будет кровоточить душевная рана. Так и произошло со мной. И я сегодня с чужой для меня, пока незнакомой мне женой — с Красным морем.

С Красным морем я уже был знаком семь лет назад, когда Крым ещё был моим. А сейчас в Шарм-Эль-Шейхе я пытаюсь найти замену Чёрному морю. Но пока полностью не нахожу. Однолюб, наверное, я. Казалось бы, всё то же самое. И шум морского прибоя, но только без галечного переката под наплывом морской волны, а только нежное шуршание песочных пляжей. Но цвет Моря другой: прозрачная бирюза у берега, а вдали — яркая синева. А вода Красного моря — такая же, только более солёная и с едва заметным кисловатым привкусом. И обитатели у этих двух морей разные. И Красное море потому оно и красное, что количеством и расцветами рыб может удивить и восхитить каждого, даже самого чёрствого сухаря. Бесполезно описывать словами красоту флоры и фауны Красного моря: лучше хотя бы один раз в жизни увидеть эту прелесть.

5 июля 215 года. Воскресенье

Природа и море

Единственно, что по-прежнему радует и впечатляет, так это Природа. Но уже понимаешь, что и рыбки в Красном море не так привлекательны, как в первый день пребывания в Египте. Даже, порой, купаясь, забываешь на них посмотреть — так они стали привычны и обыденны. Да и южная экзотика оазиса в пустыне становится обычной повседневностью.

Но не перестаёт удивлять Море. Оно на 90% одинаково: как Чёрное, так и Красное. Суть его одна и та же, только отличается отдельными особенностями. О Море написано множество книг стихов и прозы, картин и создано музыкальных произведений. Это и понятно: не может такое чудо не вызвать резонанс чувств Души.

Море каждый миг меняется, оно постоянно движется, потому что оно живое. Меняется каждую секунду, минуту или час — всё зависит от того, насколько человек чувствительно воспринимает эти изменения. Для одних оно меняется каждую секунду, для других Море будет неизменным десятилетия. Всё зависит от чувствительности Души. И только, воспринимая море живым, можно его хоть в некоторой степени понять и оценить.

Я пытаюсь воспринимать Море не только пятью органами чувств: зрением через образы, которые творятся на поверхности и в глубине, насколько достигает мой взгляд, ушами — через его голос прибоя, тактильно — воспринимаю оголённым телом через ветерок, который ранним утром всегда приносить с моря его дыхание, и обонянием — широко раздувая ноздри и ловя на лету каждый запах, который мне приносит ветерок… И всё это пытаюсь запомнить, заложить не в оперативную, быстро забываемую память, а глубоко в подсознание, чтобы всё, мною познанное о Море, осталось во мне на всю мою оставшуюся жизнь. И даже больше — перешло к моим потомкам. Потому что знаю, словами, да и любым другим физическим средством нашего материального мира, будь то кисть художника или нотным письмом композитора, описать такую красоту невозможно. Потому что Природа пытается показать нам свою красоту через чувствительность нашей Души, через её чувства. И потому, я верю, что когда я пишу со слезами чувствительности Души, между строк, совсем в другом измерении, появится информация, которая будет воспринята чувствительной Душой читателя. И у него, как подтверждение такого восприятия, выступит чувствительная слеза. Потому-то я никогда в последнее время не пишу умом: слова и фразы излагаются помимо моего сознания, а идут из глубин моей духовной сути. Не спорю, для этого необходимо совершенствовать свою духовную суть, доводя её до идеала. Но, к сожалению, дуализм нашего реального мира и постоянные соблазны материального мира не позволяют это сделать…

Вот и ныне, с утра ветер настойчиво веет с моря. И, кроме несколько повышенных децибел шума морского прибоя для уха, мой нос улавливает необычную, ранее не ощущаемую гамму запахов. Там, вдалеке, ветер налету подхватывает над поверхностью Моря его частички, которые решились лишь ненадолго оторваться от своей матери — морской стихии и немного поиграть над поверхностью морской глади. Но, поджидавший этого момента морской ветерок, увлекает их и несёт ко мне, чтобы я с достоинством оценил его проворность, а, самое главное, настоящий запах Моря из девственной морской дали. И я, широко раздувая ноздри, ловлю их, процеживая вместе с воздухом ветерка и заполняю ими весь объём своей пятилитровой груди. А далее уже дело техники: вызванные этими запахами ассоциации, правда, в весьма упрощённом виде, ложится на бумагу непрерывным потоком слов и предложений. Как это происходит? — Даже для меня остаётся секретом и неразгаданной тайной. Но уверен, что вскоре я и её раскрою.

Так что я чувствую? Только хотел всё описать с натуры, ветер резко стих и после непродолжительного полного штиля, тут же подул в обратную сторону — с суши на Море. И вся прелесть и полезность запахов Моря вмиг исчезла. И как тут писать о том, что уже не ощущаешь? Проблема осталась нерешённой. Вопрос описания запахов с натуры остался открытым.

Десять утра. По нашим меркам ещё утро. А здесь уже день в разгаре. Если ты не в номере, в холле отеля или в ресторане, где работает кондиционер, то чувствуешь, что ты в жаровне и невидимый жаровщик всё добавляет и добавляет жару. И потому ты торопишься проскочить этот участок открытый солнцу поверхности Земли и заскочить — куда, не важно, главное укрыться от палящего солнца и от невыносимой духоты воздуха. Если ты на пляже — выскакиваешь из-под зонта и поскорее — в воду.

Я неоднократно пытался увидеть таблицу оперативной температуры воздуха, воды, волнения моря в баллах, которые обычно у нас в Крыму вывешиваются на каждом пляже с обязательным мониторингом, чуть ли не каждый час. Но моё общение с арабом — смотрителем у входа на пляж, не дал результата; впечатление такое, что даже термин «Цельсий» он слышит впервые. Может быть, он вообще в школе не учился? И знает только термин «доллар» и «шоколадка», в смысле чаевых. И живут! Вот это удивительно!

А в отношении информации о температуре всё, как я понимаю, гораздо проще. Зачем в середине лета пугать отдыхающих температурой воздуха под пятьдесят градусов? Ведь разбегутся моментально, увозя с собой неистраченные доллары… И как после этого выжить местному арабу?

А жара и духота не зависит от того, знаем ли мы её размер в Цельсиях. Жарко даже думать — мозги в «котелке» как будто выставлены в печь. Трудно дышать, как в бане. Только баня здесь не полчаса и не час, а всё время, насколько куплена путёвка. Ужас!.. Так и хочется вставить голову в морозильную камеру и подышать в ней хоть немного нашей благой европейской зимой и морозом.

Ветер днём уже дует не с Моря, принося прохладные и целебные фитонциды, а с пустыни — голой и безлюдной как смерть, многокилометровой поверхности. Тот приятный утренний ветерок превратился в злого Ветругана, который поднимал с поверхности пустыни и песчаных просторов перегретый до предела толстый слой воздуха и гнал на меня. Единственное спасение — тем, у ног которых — плещущееся Море. Мир разделён на две половины: с одной стороны — всё разжигающаяся жаровня, с другой — спасительная прохлада моря. И ты, конечно же, выбираешь Море. Через несколько секунд Море поглощает твоё тело, обволакивая его своей прохладной благодатью. Разгорячённое тело входит в норму своего естественного состояния.

6 июля 215 года. Понедельник

Ветер с моря дул…

С утра вновь подул ветер с моря. И я набрался смелости охарактеризовать его.

Дул он настырно, но не так нудно и равномерно, как он обычно это делает в пустыне под Анталией, в Турции. Здесь на Красном море он дул с небольшим вибрированием, как будто кто-то его пропускал через узкое отверстие с гофрированными краями. И потому он казался трепещущимся и несколько похожим на наш европейский Ветерок.

А запах в тот момент — парного молока с небольшим привкусом солености, кораллов и других обитателей Моря. Именно в запахе парного молока я ощутил нечто материнское, мягкое и нежное. И тут же вспоминаю, что Море иногда называют колыбелью всего живого на Земле. Вот откуда у меня появился запах молока!

10 июля 2015 года. Пятница

Аэропорт. Бизнес и на пареной репе себя проявит

Последний день курортного отдыха. Очень быстро пролетели семь дней. Я уже в аэропорту. И тут же, в аэропорту Шарм-Эль-Шейха мне вспомнилась довольно-таки интересная история недельной давности, которая началась в аэропорту «Борисполь», а закончилась здесь, и которой я был свидетелем. И потому не могу не рассказать о ней.

В начале июля я, впервые после семилетнего перерыва, вновь оказался в аэропорту перед перелётом на отдых в Шарм-Эль-Шейх. А поскольку старый страх перед — и во время взлёта-посадки, а также вследствие воздушных ям и дребезжания всего корпуса самолёта оставался ещё в памяти, я сидел в зале регистрации аэропорта «Борисполь» и медленно потягивал коньячок и закусывал чем-то припасенным из дому. Естественно, мой взгляд блуждал по всему залу аэровокзала, пытаясь выудить хоть одну более или менее интересную картину. Но, увы, суета и целеустремлённая беготня съедала всякий шанс даже на появление чего-то оригинального и интересного. Тем более, рядом за столиком кафе лежал грудью, склонив набок голову на стол, весьма пожилой дедушка, лет восьмидесяти в костюме светло-серого цвета. Спал он, как на первый взгляд казалось, спокойно и по-детски безмятежно, но только иногда нервное его вздрагивание выдавало истинную его тревогу. Но о чём можно было тревожиться, если вокруг него суетились его родственники — жилистый здоровяк с таким квадратным мясистым лицом, что в физической силе его мышц сомневаться не приходилось. А рядом порхала его пышная в теле, особенно в бёдрах, супруга, с завидными не только бёдрами, но и бюстом и всем прочим. Если оценить всё это в единицах веса, то было бы не менее десяти пудов… Но я не знал, что через восемь дней всё это выстроится в оригинальную логическую цепочку и потому, автоматически зафиксировав всё это и малость, позавидовав этому мужику-здоровяку (так как я также сторонник пышных женских форм и, к тому же, в то время был активным холостяком), тут же перевёл свой взгляд далее и вглубь залы аэропорта в поиске более интересных сюжетов. И это было уже моей потребностью: постоянное ведение Дневника и ежедневные записи-эссе на любую тему, что бросится мне в глаза (как у чукчи: что вижу, о том и пишу), подсознательно подталкивали меня выуживать подходящую информацию из окружающего меня мира. И всё, что я увидел в тот день, вплоть до взлёта, перелёта и посадки в аэропорту Шарм-Эль-Шейха, я изложил в своём Дневнике (см. выше)…

Тем не менее, картина этой троицы имела продолжение ровно через восемь дней в аэропорту Шарм-Эль-Шейха, когда я возвращался назад, в Киев, их увидел, хотя я и не ожидал никогда в жизни с ними встретиться.

Я, прежде всего, увидел светло-серый костюм, как-то мешковато сидевший на суховатом старичке. Видимо, этот костюм был ему в пору лет так двадцать-тридцать назад, когда всё его тело было наполнено крепкими мышцами, в меру жирком и невероятной силой жизни, которая и позволила ему дожить до преклонного возраста и ещё позволит ему прожить лет, эдак, до ста, а может быть и больше. Но это всё промелькнуло в моём сознании за миг, быстро как молния. А самое основное, что надолго привлекло моё внимание, это чёрная повязка на светлом фоне пиджака, которая поддерживала сломанную (!) руку. И именно эта сломанная рука выстроила довольно интересную логическую цепочку, начиная от зала аэропорта в «Борисполе», когда я впервые увидел этого старика в компании необычных попутчиков и до сегодняшнего дня. Да и выражения лиц этих личностей подталкивали к такому выводу. Если ранее, их лица были чем-то глубоко озабоченными, как будто в Киеве, за пределами аэропорта «Борисполь» остались гнетущие их обстоятельства. И, покидая Украину, они на время убегали от этих проблем. То здесь, в аэропорту Шарм-Эль-Шейха, у них на лицах появилась некоторая радость и вполне реальная уверенность, что киевские проблемы могут быть разрешены.

А что изменилось за эти восемь дней? Ровным счётом ничего… кроме сломанной руки у дедушки.

И тут, как молния, у меня промелькнула одна, хотя и эвристическая, но довольно дерзкая и оригинальная мысль, которая сломанную руку поставила в главное действующее «лицо» в этой истории. Я вспомнил о страховке в тридцать тысяч долларов США (а для людей преклонного возраста — и того выше), которую все туристы, подписывают при выезде за границу. К тому же никто не запрещает любую дополнительную страховку в неограниченном, хоть на миллион долларов, размере.

И всё стало на свои места. Сломанная рука увязала, казалось бы, несовместимые между собой факты…

И моё богатое творческое воображение представило яркую картину, как этот жилистый здоровяк с жестокой как у уголовника мясистой и деспотической мордой лица с необычной лёгкостью и просто так, как сухую ветку в лесу, ломает сухощавую руку своего родственника (а может быть и не родственника, а просто соучастника этого нелёгкого бизнеса), а его супруга (а, может быть, и не супруга, а также просто коллега по этому бизнесу) крепко прижимает подушку к лицу дедушки, что бы крик его не слышали соседи сквозь децибелы громко включённой музыки… Но при этом, опасаясь совсем его не задушить. Ведь убийство — это уже серьёзный криминал и его не подашь как несчастный случай со сломанной рукой…

Вторым вопросом, возникшим в моей голове, был: «Насколько долго хватит вырученных от страховок денег, и когда ещё ждать в каком-либо аэропорту эту троицу в том же, или в несколько ином составе, но при безусловном участии отчаянного дедушки и крепкого здоровяка — обязательных действующих лиц этого высокодоходного спектакля-бизнеса. К тому же данная «золотая жила» не может не привлечь к себе внимание других алчных «бизнесменов» с аферистичным складом ума…

Отель « SAMAKA BEACH» 3*, Хургада