У каждого человека должен быть свой зонт

Саша Исыпова

У каждого человека должен быть свой зонт, свой город и исключительно свой выбор. Я всегда выбирала Петербург и громкие чувства, но молча улетала за новыми картинками. Я стала путешественником, чтобы догнать любовь. Так сколько стран, дождей и ошибок придется насчитать, чтобы остановиться?

6

— Доброе утро, — позвонил Никита ровно в шесть утра. — Как твои дела?

— Хорошо. Я уже вышла, приеду вовремя.

— Отлично. Тогда до встречи, — тут же положил он трубку.

Как бы я ни любила сюрпризы, мне хотелось заранее вычислить, каким рейсом мы будем добираться до Нарвы. К двум часам ночи я выяснила, что в назначенное время с Балтийского вокзала не отправляются ни автобусы, ни поезда. Машину Никита не водит. Поднимаясь по эскалатору, я трижды смирилась с тем, что ввязалась в один из самых жестоких розыгрышей, и даже начала прикидывать, куда, если что, пойду пить кофе одна. Сколько бы мы ни общались, я всегда готовилась к худшему…

Никита ждал меня у выхода из метро. Я облегченно вздохнула и напряглась одновременно. Подумать только, сегодня сбудется моя мечта: мы пересечем границу вместе, и он будет выглядеть именно так, как я загадывала из года в год.

На нем впервые за долгое время были штаны сложного цвета — что-то между горчичным и терракотовым — моя давно забытая слабость и воспоминание о первой встрече. Друзья уже несколько лет смеялись, что с тех пор я выбираю парней исключительно в очках в толстой черной оправе, как у него, одетых в яркой или интересной цветовой гамме.

Наконец-то передо мной стоял оригинал.

— Привет! — остановилась я возле него в привычном испуге.

— Привет. Идем?

Мы не обнялись при встрече. Снова стали незнакомцами, которым просто по пути. Все сломалось, едва начавшись.

— Выспалась? — спросил Никита без какого-либо участия.

— Я спала всего пару часов, — жалостливо ответила я. — Как сам думаешь?

— Вот и я. Еще и пил вчера до ночи, поэтому сегодня состояние так себе.

Мне стоило бы возмутиться, что он веселился с кем-то накануне нашей поездки, а теперь явился в сонно-безразличном состоянии, но я восприняла это ровно наоборот. Даже несмотря на то, что он плохо себя чувствовал, он героически встал в пять утра ради меня и наших совместных планов.

— А ты почему так мало спала?

«Ну, я больше часа пыталась вычислить время нашего отправления и примерный маршрут, чтобы убедиться, что все происходит по-настоящему, потому что ты по-прежнему кажешься мне далеким и невозможным. Ничего не нашла, сдалась, а потом еще долго не могла уснуть из-за предвкушения и страха», — передала я глазами.

— Не знаю, просто не спалось, — ответила я так же сухо, как и прозвучал вопрос.

Мы зашли на железнодорожный вокзал. Зря потраченные полчаса на поиск автобуса…

— Итак, какой у нас маршрут? — будто невзначай поинтересовалась я.

— Сначала мы доберемся на электричке до Петергофа. Там к указанному времени должен подъехать человек, который сегодня тоже едет в Нарву. Прогуляемся немного по городу, а затем отправимся на маршрутке в сторону Нарвы-Йыэсуу. Дойдем до пристани, где можно будет взглянуть на Россию с эстонского берега. Еще я давно хотел попробовать перейти границу пешком, поэтому возвращаться мы будем через Ивангород — там у нас как раз появится такая уникальная возможность. Ну и дойдем до вокзала, где нас будет ждать обратный поезд из Ивангорода в Петербург. Как-то так.

— Вот это да… — замерла я в восхищении. — А ты подготовился.

— Я всегда тщательно готовлюсь к поездкам, чтобы точно ничего не упустить.

— А я совсем не готовлюсь, — пожала я плечами. — Билеты туда и обратно, одна-две кофейни, бронь отеля, если еду на несколько дней, и на этом все. И будь что будет.

— Ну нет, я так не могу. Хочется увидеть максимум красивого и интересного. Никогда не знаешь, приедешь ли ты в эти края еще раз.

— Да, наверное, ты прав, — кивнула я, так и не согласившись.

В электричке было тепло и уютно. Желтоватый свет, запотевшие окна, сонные попутчики и сонный Никита, спланировавший целое приключение для нас двоих. Он был для меня ожившим кадром: я столько раз рассматривала его фотографии в дороге, в самых разных электричках и поездах, что теперь просто не верила собственному счастью. Еще и в тех самых штанах!

— Что-то водитель не выходит на связь, — вернул меня к реальности Никита.

— Подозрительно.

Начало светать. Мы стояли возле вокзала Петергофа и не понимали, удастся ли нам продолжить маршрут. С одной стороны, я уже успела эмоционально устать и была бы не против вернуться в Петербург, с другой — была готова на все, даже если придется идти за ним пешком до самой Эстонии.

— Здравствуйте, — через какое-то время все-таки дозвонился он. — Мы с вами договаривались о поездке в Нарву сегодня. Мы стоим у вокзала и не можем вас найти… Понял. Ладно.

— Все в порядке? — спросила я.

— Задерживается. Договорились же заранее… Не понимаю, как так можно.

Предвкушение путешествия отсутствовало. Машина подъехала достаточно быстро, но Никита уже был раздражен. Я вспомнила, сколько раз опаздывала на наши встречи на пять-семь минут, и мне стало не по себе.

Приземлившись на заднее сидение, я почувствовала страшную усталость. Никита сел вперед, к незнакомому опоздавшему водителю, лишь бы не со мной, но, возможно, так было даже лучше. За окном замелькали удручающие картинки: почти пустая трасса, редкие деревья, фургоны, заброшенные участки и дома. Я перестала понимать, где нахожусь. Голоса раздавались где-то вдалеке…

Открыв глаза, я посмотрела на два затылка — одинаково чужих, разговаривающих на самые скучные темы на свете. Никита был вежлив, но надменен, разговорчив, но будто эмоционально закрыт. Как и с любым случайным попутчиком. Как и со мной… Расстроившись, я отключилась от происходящего снова. Обида сменилась спокойствием, безразличием и подозрительно сладким сном.

— Девушка, просыпайтесь, наша очередь, — негромко сказал водитель, но я тут же очнулась в тревоге. — Вы, как я понял, ребята опытные, так что инструкции будут излишни.

Мы вышли из машины с паспортами.

— Куда едете? — спрашивал таможенник каждого по очереди.

— В Нарву.

— Цель поездки?

«Не сойти с ума», — пообещала я себе.

Так моя великая мечта — пересечь границу вместе с Никитой — сбылась быстро и совсем не романтично. Среди нас был третий лишний, и, кажется, это была я.

Зато у нас появились одинаковые штампики.

— Саш, приехали, — услышала я его голос после очередного непредвиденного сна. — Как спалось?

— Чудесно. Я почти выспалась.

— У тебя будет триста рублей наличными? Водителю отдать.

— Конечно.

В Нарве шел обещанный мокрый снег. Высадив нас в центре, мужчина уехал по своим делам, и мы остались наедине в белом меланхоличном городе. Снежные хлопья быстро распределились по моим волосам, его очкам и нашим грандиозным планам.

— Не знаю, что со мной. Обычно я редко сплю в дороге, а тут уснула три раза подряд, — сказала я, лишь бы не молчать.

— Везет. Я так не умею.

Никита предложил сфотографировать меня у черной стены, где тысячи снежинок выглядели сказочно, как в мультфильмах. Перед камерой я зажалась еще больше. Считал ли он меня красивой с этими мокрыми прядями волос, торчащими из-под капюшона, в шарфе, затянутом на пол-лица, в этой закрытой неуверенной позе? Считал ли он меня красивой хоть когда-нибудь?

Прогулка по Эстонии началась неплохо. Имея общий маршрут, мы могли, как минимум, обмениваться впечатлениями и идеями для фото. Странное чувство: искать интересные кадры не для того, чтобы опубликовать их в надежде на его реакцию, а просто так, в свое удовольствие.

Увидев очаровательный домик на другой стороне улицы, я хотела предложить перейти дорогу, но Никита рассказывал что-то важное, и я не решилась. Раз он не обратил на него внимания, значит, он того не стоил…

— А теперь предлагаю перейти дорогу. Очень уж симпатичный домик был на той стороне, — неожиданно сказал он на светофоре.

— Ты про тот, серо-голубой?

— Именно.

— Я тоже на него засмотрелась и думала подойти сфотографировать!

— А чего молчала?

У нас была особая связь. То ли я постепенно переняла его вкус, то ли мы замечали одно и то же изначально. С той минуты я перестала бояться проявлять инициативу в нашем общем фотоделе и останавливалась везде, где захочу. Когда он повторял мои кадры, меня распирала гордость. Наши телефоны заполнились почти одинаковыми сюжетами, но я по-прежнему не верила, что мы путешествуем вместе.

— Ты еще не проголодалась? — спросил он на подходе к супермаркету.

— Немножко, — призналась я.

— Тогда предлагаю купить что-нибудь здесь и пообедать уже на берегу.

— В такую погоду? — удивилась я.

— А что ты предлагаешь?

Я посмотрела вокруг: ни одного приличного кафе, ни одного ресторана, никаких признаков цивилизации.

— Что ж, ладно. Это даже романтично.

Закупившись сардельками и хлебом, мы поехали к замерзшей воде. Никита долго не мог найти нужную маршрутку, запутался с оплатой и едва разобрался, где нам выходить. Меня, в свою очередь, волновало только то, как близко мы сидим в этой старой трясущейся маршрутке, набитой эстонскими бабушками, говорящими по-русски. Ближе, чем рукав к рукаву…

У залива не было ни души. Мы будто приехали в Антарктиду, где не существовало ничего, кроме снега и льда, разбитого на огромные куски. Игнорируя холод, давно замерзшие пальцы и даже друг друга, мы сделали целую серию одинаковых умопомрачительных кадров.

Убрав телефоны, мы замерли в тишине. Было слышно, как падает снег.

— Здесь так тихо…

— Что слышно, как падает снег, — закончила я одновременно с Никитой. Слово в слово.

— Точно, — удивился он.

Кажется, нет ничего прекраснее, чем поцелуй, которого ждешь несколько лет. Я представила, как делаю шаг вперед, как напрягается и тут же смягчается его взгляд, как мы закрываем глаза вместе. Взрыв эмоций и красок на белоснежном фоне. Момент, ради которого стоило жить в страхе и борьбе из года в год, совершенствоваться, рисковать, раскрывать себя с разных сторон…

Испугавшись собственных мыслей, я отдалилась. Как бы мы ни совпадали в мелочах, я по-прежнему не могла стать ближе. Между нами всегда была граница, для которой не оформляют визы.

Мы подошли к точке, отмеченной в его маршруте. Противоположный берег, едва читавшийся в густом тумане, мог бы стать впечатляющей заставкой к хоррору.

— Знаешь, чем примечательно это место? — спросил Никита.

— Нет.

— Я ведь тебе рассказывал, что у нас по плану.

— Лучше повтори, — вздохнула я.

— Мы с тобой сейчас смотрим на Россию с другого берега. Казалось бы, всего триста метров, но здесь Евросоюз и шенген, а там — медведи и балалайки.

— И правда, — улыбнулась я.

Казалось бы, всего один метр, но здесь я, а там — он.

На обед у нас были бутерброды из черного хлеба и сарделек, припудренные крупными снежными хлопьями. На такую авантюру я могла согласиться только с ним. Кончики пальцев окончательно заледенели, куртка и шарф промокли насквозь, я почти не чувствовала ног и мечтала о горячем кофе где-нибудь в тепле. Можно даже без поцелуя.

— Тебе не холодно? — побеспокоился Никита слишком поздно.

— Холодно. Все бы ничего, если бы не этот бесконечный снег… В наших великих планах случайно не предвидится какой-нибудь маленькой уютной кофейни?

— Это потому что ты без шапки, — ответил он поучительно. — Так, надо подумать. В любом случае нам в ту сторону.

Мы шли вдоль берега больше часа. Высокие заснеженные колосья, огромный полосатый маяк, смешные ели, милые деревянные домики с гирляндами, черно-белые пейзажи с соснами на фоне ледяного колючего залива… Постепенно я растворилась в моменте и наполнилась благодарностью. Я бы никогда не составила такой удивительный маршрут сама.

Впереди показался спасительный торговый центр. Снять мокрый капюшон, расстегнуть куртку, ощутить, как тепло разливается по телу, — волшебно, но недостаточно. Кофеен на этаже не оказалось.

— Ты хотела кофе? — спросил Никита, показывая на непривлекательную сетевую бургерную.

— Здесь не может быть хорошего кофе, — нахмурилась я.

— Другого варианта нет. Это тебе не Петербург.

— Ладно.

Расплатившись по отдельности, мы присели на обшарпанные красные диваны и уткнулись в телефоны. Капучино оказался отвратительным.

— Такое простое человеческое счастье: сухо, тепло, горячий кофе, интернет… — заметил он после десятиминутного молчания. — А ведь в обычный день мы этого не ценим.

— А я ценю. Каждую минутку и каждую чашечку в любом городе, правда! — похвасталась я. — Но уж не такую, честно говоря…

— Тише, — сделал он замечание.

Я вопросительно посмотрела на него.

— Ты громко говоришь.

— Но ведь эти сотрудники не знают русского…

Никита кивнул так, будто по-прежнему оставался прав. Если бы я сидела с кем-то из друзей, мы бы давно расхохотались на весь этаж, но сегодня мне пришлось подавить свою чуть ли не единственную воодушевленную реплику за день.

Я не стала скрывать обиду и раздражение. Я обожаю людей, которые говорят громко, с которыми можно смеяться на всю улицу! Что же я тогда делаю здесь?

— Да ладно, не такой уж и плохой кофе, — проигнорировал он перемену моего настроения. — Зато согрелись.

— И куда мы дальше? — спросила я подчеркнуто тихо и безэмоционально.

— Большая часть программы уже позади, осталось пересечь границу и дойти до поезда.

— Ты говорил, граница будет пешей?

— Да, по мосту. Мне даже интересно, какой штампик будет в паспорте: обычно ставят машинку или самолетик, а здесь… человечка?

— Уж вряд ли такой есть.

— Вот и проверим. Ты допила свой вкусный кофе?

— К сожалению.

— Тогда идем?

— Тогда идем.

Беспощадный снег не прекратился. На улице совсем стемнело, а мы до сих пор едва находили общий язык. Пришлось преодолеть еще пять километров, пять неловких пауз, пять фотосессий и один невзрачный мост, торжественно разделяющий две страны. Штампик оказался с машинкой, а дорога до вокзала — узкой, грязной и ужасно утомительной.

— Что ж, мы будем в Петербурге примерно к полуночи, — сообщил Никита в долгожданном теплом поезде. — Надеюсь, успеем на метро.

— Успеем, конечно. Я редко захожу в метро раньше двенадцати.

— Значит, сегодня будет тот самый редкий случай, — снисходительно добавил он, и мы замолчали до конца маршрута.

Сидя с закрытыми глазами, я почувствовала подозрительный прилив сил. Казалось, я могла бы преодолеть еще сотню километров, еще целый день в дороге, еще одну страну — лишь бы без него. Я делала вид, что сплю, но мне хотелось бежать. Включить динамичную песню, умчаться туда, где нет снега и проблем, рассмеяться с кем-то добрым и простым, написать стихотворение, выпить вкусный кофе, съесть пирожное, купить новый шарф и вспомнить, сколько во мне прекрасного и живого.

В этом вагоне не было меня. Только мои страхи, проблемы и зажмуренные глаза.

Мы зашли в метро без пяти двенадцать.

— Вот видишь, успели, — улыбнулась я на эскалаторе.

— Еще бы на пересадку успеть, — пробормотал он куда-то в сторону.

— Успеем. Я обычно позже езжу.

— Да, ты уже говорила.

Шли последние минуты нашей последней встречи. На этот раз точно…

— Тебе на какую ветку? — дежурно спросил он, не сбавляя темп.

— Наверное, на синюю, хотя…

— Тогда тебе нужно свернуть направо, а не подниматься, чтобы потом спускаться снова. Оптимизация времени.

Возможно, он сказал что-то еще, но я не расслышала. С целью «оптимизации времени» Никита ускорился и слился с толпой, не попрощавшись. Я замерла у ступенек в полной растерянности.

Нам было в одну сторону.