Влада. Перекресток смерти

Саша Готти, 2018

Смутное время в Тайном мире: некромант приближается, но как и когда он нанесет удар? И что значит быть настоящим Темным? Настает время страшных разгадок: на перекрестке миров встретятся живые и мертвые…

Часть первая

Глава 1

Темный двор

Начало декабря принесло в город холода. По питерским улицам гулял ледяной ветер, задувая в подворотни, пробуя на прочность оконные рамы.

На Садовой улице, в самом дальнем углу двора, в два часа ночи горело одно из окон. Полине Рыжовой не спалось: разговоры по скайпу с подругами затянулись допоздна. Девчоночья болтовня перешла в обсуждение сериалов, а потом, когда ночь за окном перевалила за два часа, разговор плавно перешел на увиденные недавно ужастики.

— Да что вы мне про всякие «Нечто» и «Паранормальное явление», это все лажа! Вот у меня во дворе есть проклятый дом, по-настоящему проклятый! — заявила Полина в экран ноутбука, на котором виднелись лица двух ее подруг.

— Да ладно, так уж и проклятый… — зевнула Катька Соколова.

— Ну говори, не тяни! — потребовала Мила из чата в скайпе. — Какой дом и что там творится?

— Это в моем дворе, в нем Огневы жили, — обстоятельно начала рассказывать Полина. — Владу Огневу помните? Она из нашего седьмого класса ушла. Ну, такая… худая, с темными волосами…

Владу помнили далеко не все. Незаметную тихоню позабыли очень быстро, да и подругами она за шесть лет учебы так и не обзавелась.

— Да это та, у которой еще родителей не было, она сирота! — поясняла Полина. — Ну, та, у которой был только дед. Она перед первым сентября пропала, ушла из школы. Все Огневы пропали. В том доме и соседка плохо умерла — она выше этажом жила. А Царевы, их соседи по подъезду! Анжелку помните? Вся семья Царевых сгинула, а отец ее с ума сошел.

— Я во все это не верю, — скривилась Катька. — В классе болтали что-то странное про Анжелку, это я помню. Но не верю я ни в какую мистику.

— И не верь, только из того подъезда почти все жильцы уехали или сгинули! — рассердилась Полина. — Я ведь напротив этого самого дома живу на Садовой, в том же самом дворе. От меня окна квартиры Огневых отлично видно, особенно осенью, когда деревья облетят. Так вот. Знаете, что по ночам в их пустой квартире происходит?

— Н-ну, и чего там происходит? — спросила Катька голосом, который явно давал понять: сейчас Полину поднимут на смех.

— Там… — Полина немного помолчала, подбирая слова. — Там бродят по ночам какие-то тени. Будто ищут кого-то или чего-то. Когда к окнам подходят, кажется, будто у теней глаза светятся! Я серьезно, дико страшно…

Девочки в чате замолчали, переваривая информацию.

— Может, там… мертвая семья Огневой ходит? Их призраки… — тихо предположила Мила.

— Да просто новые жильцы въехали и обживают квартиру, вот и ходят! — по тону Катьки было понятно, что разговор перестал ей нравиться. — Пугаете на ночь глядя всякой ерундой… А может, там просто сама Огнева и ходит, в квартире убирается?

— Какие еще новые жильцы! Какая «сама Огнева»! Что они там могут обживать, если свет не зажигают? — начала кипятиться Полина. — Моя мать говорит, что все семьи из того дома нежить забрала, потому дом и проклят.

— Не-ежить, — протянула Катька с очень серьезным лицом. — Ну, раз такой спец по этим вопросам, э-э-э… твоя мама… говорит, тогда, конечно, да-а, не-ежить…

Из ноутбука донесся смех Катьки, а вот Мила только криво заулыбалась, наматывая прядь светлых волос на палец.

— А сколько ворон у нас во дворе теперь! Сидят на каждой ветке! А наша дворничиха змей в подъезде видела, огромных пауков! Она даже уволилась — говорит, ей жизнь дороже, чем в нашем дворе метлой махать, — с досадой добавила Полина.

Действительно, за последнее время во дворе стало очень много ворон, которые хрипло каркали с утра до ночи, пятнами чернея на голых ветках. Но в воронах нет ничего необычного, а бредням дворничихи про огромных пауков и змей никто не поверил. Разве что на объявлении о поиске нового дворника, которое уже неделю висело на двери подъезда, кто-то из остроумных соседей пририсовал огромного паука с десятью лапами. Полина, осознав, что наговорила глупостей, уже пожалела об этом.

— Полька двинулась головой! Вороны и пауки посреди Питера — тоже нежить, да?! — веселилась Катька. — Кстати, девки, если нежить к вам придет, знаете, что надо делать? Надо сразу спросить, к худу или к добру! Тогда не задушит. Слышь, Поль?

— Да ну вас!!! Мне спать пора, отстаньте!

— К худу иль к добру, Рыжова? — страшным басом протянула неугомонная Соколова. — У-у-у…

Поля обиженно захлопнула ноутбук, выключила торшер и откинулась на подушку. Подруги правы: дикость и бред верить в такое, когда ты учишься в десятом классе и каждый день сидишь на физике, химии и биологии. Там, в школе, нет места ничему, кроме материального мира, где каждое живое существо демонстрируется в разрезе вдоль и поперек — в виде органических соединений, а то и атомов с электронами. Вот и на тумбочке около кровати лежит распахнутая тетрадь по физике с только что дописанным домашним заданием. Какая вдруг может быть мистика среди всего этого?..

Тем более сейчас, когда с кухни тянуло сладковатым запахом борща, мать гремела посудой и слышалось пронзительное мяуканье кота, который выпрашивал мясо.

В безопасности, в теплой квартире интересно щекотать себе нервы, лежа в кровати и глядя в темноту двора за окном, где рвался под порывами ветра масляно-желтый свет уличного фонаря.

Полина долго не могла заснуть, глядя в темноту за незашторенным окном. В голове вертелись мысли о проклятом доме, об опустевших квартирах и семьях, которые унесла нежить. Вот и снова, там, в черных провалах окон напротив, ей почудилось движение. Было видно, как в заброшенной квартире Огневых бледный синеватый свет блуждает, передвигаясь от окна к окну.

Поля как завороженная наблюдала за происходящим. Вот что-то темное, как огромная ворона, отделилось от стены соседнего дома и начало приближаться к ней. Взмах громадными крыльями… еще взмах…

Ноздри вдруг защекотал резкий острый запах, какой бывает от спички, когда ею только что чиркнули о коробок.

Вскрикнув, Полина села в кровати: рядом, в темноте, кто-то был: около кровати на фоне окна четко обрисовывался черный силуэт. Два крыла, два синих огня на месте глаз, таких ярких, что слепят в темноте.

— Тихо ты! — послышалось рядом.

Полина, которая уже собиралась завопить и даже вдохнула побольше воздуха, шумно выдохнула обратно. Шок был слишком сильным, чтобы кричать: у людей не светятся глаза в темноте, у людей не бывает двух черных крыльев за спиной!

— Не орать! — тихо приказал голос. — Я просто задам вопрос и уйду, будто меня здесь и не было. Договорились?

— Вы к-кто? — выдавила Полина.

— Это не важно, — продолжал шептать голос. — Я заметил, что ты наблюдала за домом напротив. Ты часто так делаешь?

— Я… нет, я…

— Ты что-то знаешь о девушке, которую зовут Влада?

— Влада?! — ахнула Полина. — К-какая еще Влада? Огнева, что ли, из соседнего дома?!

— Да, я спрашиваю про нее.

— Мы… мы только учились вместе! А потом она ушла из нашей школы, больше я ничего не знаю!

— Ты знаешь, где она сейчас?

— Нет…

— А ты не обманываешь меня?

— Нет, я честно! Мне только однажды показалось, что я ее видела в нашем дворе. Это было еще осенью, но я тогда ошиблась! Я клянусь вам…

— Клятва человека почти ничего не стоит, — хрипловатым шепотом заметил незнакомец. — Вы, люди, начинаете говорить правду, только если вашей жизни или вашим близким что-то угрожает.

— Маму не трогайте! — взмолилась Полина. — Я клянусь под страхом смерти, что не знаю, где сейчас эта ваша Влада Огнева! Если бы знала, я бы вам подробно объяснила, где она, даже проводила туда! Она мне не подруга, знать ее не знаю и не хочу!!!

— Врешь наверняка…

Два горящих в темноте синих глаза внимательно вглядывались в лицо девушки. Крылья за спиной, горящие глаза, и Полина вдруг представила себе, что завтра и ее дом будет считаться проклятым, потому что сгинет и она, и ее мать, а потом и все соседи один за другим… А Соколова так и не поверит, будет смеяться и говорить, что Рыжовым пришлось срочно уехать.

— Да честное слово!!! — выкрикнула Поля и вдруг невпопад завопила, закрывшись локтями, как от удара. — К худу иль к добру? К худу иль к добру?!

— Да не ори ты, — рука незнакомца вдруг дотронулась до ее плеча, и Полина дернулась назад, стукнувшись затылком о стену.

— Напугал я тебя, кажется… Тебя как звать-то?

— П-полина… — выдохнула девушка и зачем-то добавила невпопад, — Рыжова.

Силуэт придвинулся чуть ближе и повел крыльями, от которых пахнуло горьковатым запахом дождя и ветра и тоненько зазвенело. Полина успела заметить, что крылья позванивают десятками, а может, и сотнями колечек для пирсинга и цепочек, а плечи незнакомца, по которым раскидались неровные пряди длинных волос, покрыты татуировками.

— Рыжова? — в голосе чужака послышался смешок. — А, точно! Ты и правда рыжая, как осеннее солнце…

Два синих огненных глаза полыхнули так ярко, что четко осветили бликами скуластое лицо, которое неожиданно оказалось юным и совсем не было похоже на звериную оскаленную морду или зомби из фильма ужасов.

— Полечка, что у тебя там за шум такой? — за дверью из коридора раздались шаги. — Поздно уже, закрывай свой скайп…

Дверь отворилась, и комнату прорезала яркая полоса желтого света. На пороге показался пестрый халат, а в нем внушительных размеров дама в бигуди… И ночную тишину в квартире разорвал пронзительный вопль.

Мать Полины была совсем не робкого десятка. Метнувшись к торшеру, она схватила его наперевес.

— Я знаю, что ты за тварь!!! — заорала она. — Глаза, такие глаза!!!

— Вот б-блин, — с досадой, хриплым юношеским баском выругался крылатый, отпрянув от Полины и уклонившись от пролетевшего мимо торшера.

Полина, в ужасе оцепенев, наблюдала, как ее обезумевшая мать швыряет все попавшиеся под руку вещи в ночного гостя. Об стенку разбилась пара чашек с недопитым чаем, потом приложились об шкаф учебники со стола, звякнула настольная лампа, выдранная из розетки…

— Уничтожу тебя, сатана! — вопила хозяйка квартиры, вцепившись в крыло незнакомца обеими руками. — За дочь мою взялись, темные твари! Святой водой сейчас оболью, нежить проклятая!!!

Незнакомец шипел и пытался вырвать крыло из цепких рук, отступая в сторону коридора. Оказавшись там, он ринулся на кухню, потащив за собой орущую хозяйку квартиры. Крылья в неловком развороте свернули на пол сахарницу с кухонного стола, процарапав борозду на крашеной стене.

— Изыди-и-и!!! — слышались крики уже в темноте кухни. — Сдохни, нежить!!!

Все смешалось: топот, звон посуды и кошачьи вопли, с угрожающим металлическим клацаньем наворачивала круги по кафелю крышка от сковородки.

— Н-на тебе! Получай, сатана! Не скроешься, как вы это всегда делаете!!!

— Да от сатаны слышу! Крыло отпусти, тебя же за мной потащит, умрешь сразу! Я больше не приду сюда никогда, отстань! — отбивался крылатый.

Распахнув створки окна, он уже закинул ногу на подоконник, но женщина оттащила его за крыло назад.

— Просто дай мне уйти, идиотка! — выругался незваный гость, отступая от истерично орущего на него кота.

— Борщ только что сварила — вот кипятком получишь у меня! — яростно прорычала хозяйка, но пришелец опередил ее. Резко рванув крыло из ее пальцев, он поспешно схватил кастрюлю с плиты и, прыгнув в распахнутое окно, канул в уличную темноту.

— Нежить поганая… — тяжело дыша, мать Полины застыла с занесенной для удара, но так и не нашедшей цели сковородкой.

Потом ее рука нашарила выключатель, и кухня бешено заметалась: под потолком раскачивалась лампа в абажуре, разбрасывая свет по сторонам и демонстрируя полный разгром. Раскиданные банки, разбитая посуда под ногами, а из распахнутого окна в кухню льется ледяной декабрьский ветер.

— Ма-ам, — плачущий голосок донесся из-за спины, и женщина оглянулась, медленно приходя в чувство.

Полина, вцепившись в косяк двери, таращила глаза на кухонный хаос.

— Мам, что это было?!

— Ничего, — мать с грохотом опустила сковородку на плиту. — Иди спать, Поля.

— Какое еще спать! Он ведь разбился! У нас же последний этаж!

— Такие не разбиваются, — жестким и чужим голосом отозвалась мать, рывком закрывая оконную раму и с остервенением задергивая занавески.

— Какие — такие? — в голосе Полины нарастала истерика. — Мама, что происходит?! Что это было, почему ты кричала про сатану и нежить?!

Но ответа не последовало: мать, взяв швабру, начала шаркать ею по кухонному линолеуму, бесцельно возя осколки с места на место. Потом отшвырнула швабру и взялась дрожащими руками подбирать банки с пола.

Все это время Полина напряженно ждала, когда мать заговорит, а потом та вдруг уронила банки обратно на пол и опустилась на табуретку. Спустя пару минут молчания девушка вдруг поняла, что мать беззвучно плачет.

— Так ты мне расскажешь, мам? — осторожно спросила Полина. — Кто это был?

— Да что рассказывать-то, я сама мало что знаю… — мать долго сморкалась в платочек, но было видно, что слова о чем-то давнем и болезненном рвутся наружу, — Кроме людей, есть другие существа, темные. Их много на земле, они разные бывают. Официально их для людей не существует, начнешь в школе или еще где всерьез про это говорить — на смех поднимут или сумасшедшей назовут.

— Я не буду об этом никому говорить, — Полина всхлипнула, присев на корточки, и растерянно начала собирать осколки сахарницы в совок.

— И не сможешь, — резко перебила ее мать. — Нельзя нам с ними общаться. Тоска возьмет — захочешь следом убежать. Этот был с крыльями — хорошо, что не унес тебя. А бывают и хуже — им кровь твоя нужна. Ходят они там, где мы не видим, могут появиться где угодно.

— А ты откуда все это знаешь?

— Знаю, и всё, — голос матери стал глухим и сдавленным. — Был у меня такой в юности, за кровью моей приходил. Красивый, нахальный, сильный — один раз чугунную сковородку голыми руками при мне согнул и разогнул ради смеха. Любила я его до сумасшествия, этого нелюдя проклятого, — женщине пришлось перевести дыхание, чтобы не расплакаться снова. Продолжила она говорить уже более ровно и спокойно. — Как двадцать пять мне стукнуло — стала ему не нужна, исчез он. Им только молодая кровь интересна, все у них на каких-то условиях построено. И… такая меня тоска взяла, что невмоготу совсем. Потом за твоего отца вышла, но жить с ним так и не смогла, все того кровопийцу помнила.

— А нелюдь тот, — застыв с осколком в руке, спросила Полина, — он больше никогда не появлялся?

— Нет, никогда, ни разу, — заметно волнуясь, тихо ответила мать. — Я ждала его много лет, долго ждала. Зато часто деньги в почтовом ящике нахожу, до сих пор. Не беру их, ни копейки, все отдаю другим. Ничего мне от этих темных тварей не надо.

Полина, уронив осколок сахарницы на пол, молчала, пытаясь осознать услышанное. Разум отчаянно сопротивлялся, в голове звенело, на тело наваливалась странная тяжесть.

— Я про Сашку твоего плохо говорила, — подняв слезящиеся глаза, вдруг сказала мать. — Теперь… передумала. Хочешь — так встречайся с ним. Непутевый он, конечно, зато хоть человек. Все, теперь спать иди. Сон все сотрет и перемелет, назавтра уже иначе все покажется.

— Иначе покажется — это как?

— Дневное право — так на языке этой нежити называется. Если человек один раз с темными встретился и не суждено ему дел с ними иметь, то это дневное право все ненужное из памяти сотрет. Ночь проходит, и наутро люди уже что-то другое помнят, им привычное. Искажение такое в голове происходит, наверное…

— А если я не хочу забывать?! — Полина возмутилась такой несправедливости, и будто в насмешку язык сразу же начал заплетаться и вязнуть во рту, а голова закружилась, заставив схватиться рукой за косяк двери.

— Тебя не спросят, что ты хочешь! Есть всеобщий закон для людей, и ты забудешь, как всем положено! Иди спать, я больше на эту тему с тобой не говорю! — прикрикнула на нее мать и, поднявшись с табуретки, начала яростно орудовать по кухонным столам тряпкой, убирая остатки разгрома.

Разговор был закончен, и Полина, отвернувшись, побрела в свою комнату.

«Если человек один раз с темными встретился и не суждено ему с ними дел иметь», — звучало в голове.

Разумеется, ей-то не суждено. Этот парень с крыльями забрел к ней совсем случайно, да и искал совсем не ее, а сгинувшую невесть куда Огневу. И больше он сюда не придет, он ясно это крикнул перед тем, как сбежать. А она, Полина, — так, мелькнувший на секунду человечек на обочине дороги у неведомого существа. Неведомого и почему-то такого притягательного.

Упав в кровать, девушка закрыла глаза.

Роскошный подарок в виде материнского разрешения встречаться с самым кошмарным школьным балбесом Сашкой почему-то совсем ее не обрадовал. Сашкин облик померк, а перед глазами плясали два синих огня и… скуластое лицо. Этот темный ведь на вид был очень молод, не старше восемнадцати, да и голос у него совсем юный. Перед глазами пронеслись покрытые татуировками плечи и огромные черные крылья. А его длинные волосы! Раньше ей не нравились такие прически у парней, а этому так шло… Да, он искал сгинувшую Владу Огневу, но разве это так важно? «Рыжая, как солнце», — произнес он почти ласково. Или ей только так показалось, что ласково…

И теперь от этих воспоминаний, как от крохотного прекрасного островка, уносило волнами в океан сна.

Ее и вломившегося в квартиру крылатого парня навсегда разделит закон дневного права, который за ночь сотрет все из ее памяти, заставит сомневаться и подыскать всему случившемуся этой ночью разумное объяснение. Завтра в школе она расскажет подругам, как посуду в квартире ночью перебил кот, и они будут смеяться вместе.

Схватив с прикроватной тумбочки первое, что попалось под руку, — тетрадь по физике и карандаш, — Полина начала судорожно записывать все, что помнила. Фразы ложились неровно, наискосок, нещадно перекрывая аккуратное домашнее задание по формулам Кеплера.

Уже проваливаясь в сон, кривыми печатными буквами Полина вывела: «Дневное право — нет!!! Я — вспомню!!!»

А потом тетрадь с шелестом упала на пол и в комнате наступила тишина.

Глава 2

Плохая ночь у валькера

Мясо из украденного борща на морозе казалось невероятно вкусным. Димка Ацкий, обнимая кастрюлю одной рукой, выуживал куски говядины из обжигающей похлебки, чавкал, облизывая пальцы и роняя горячие кольца лука в выстуженную декабрьским ветром темень.

Крыши Садовой улицы мелькали под ногами, валькер несся над ними в режиме прыжкового полета, когда каждый дом обязательно нужно было отметить босыми пятками, услышав гулкий удар по железной кровле.

На душе у Димки сейчас было крайне паршиво. В Темном Универе он появлялся в последнее время редко, пропускал тренировки и боевые дежурства, да и спал плохо.

В тайном мире было неспокойно, и виновником всего этого дружно считали одно-единственное существо. Владу Огневу проклинали и ненавидели все. Домовые утверждали, что именно ее упоминали в своих предсказаниях как главное зло тайного мира; ее имя звучало в каждой зловоротне как синоним беды, став нарицательным за те две недели, что прошли после ее побега.

Димка старательно пропускал мимо ушей эти разговоры, убеждая себя в одном: ненавидят Владу потому, что не понимают. Мысль о том, что он единственный после всего случившегося остался ее другом, не давала спать и жгла беспокойством. Дружить с девчонкой как с сестрой, зная, что на большее рассчитывать не придется, — это дружить честно. Переживать за нее искренне, за ее жизнь и судьбу… способен ли он на это?

Поначалу он отчаянно гнал от себя мысли, что вообще кому-то что-то должен. В общем-то очень многое, что происходило на поверхности земли, валькер не воспринимал всерьез. Это же так просто — сильный взмах крыльев, толчок подошвами, и ты уже наедине с ветром и бесконечной свободой. Где-то внизу остаются те, кто тобой не доволен, их претензии, крики и проклятия.

И только недавно с удивлением для себя Димка понял — да, способен! Хотя открытие странностей своей души оказалось пугающим и непривычным, сны стали тревожными и прерывистыми и не приносили отдыха и покоя.

Садовая закончилась, мелькнув зеленым прямоугольником крыши Гостиного двора. Сверкнула внизу оранжевыми огнями полоса Невского проспекта, и Димка пересек Неву, застывшую во льду широкой белесой лентой. Впереди показалась Петроградка и конечная цель — отблескивающий гигантский металлический круг станции метро Чкаловская. Для людей — всего лишь круглая постройка, каких немало в городе, но жители тайного мира называют такие сооружения ротондами, несущими древнюю магию. В мирное время ротонды были погасшими. Теперь же столбы света, видимые лишь обитателям тайного мира, уходили от каждой из них в темное небо.

Противоположностью ротонд были зловоротни, проклятые для людей места, в которых нечисть могла находиться законно, без традиционных человеческих приглашений за порог.

Миг — и валькер сделал резкий вираж, оказавшись в янве. Иное пространство, недоступное людям, зато открытое нечисти, остро пахло серой — она была здесь повсюду, делая этот иной мир серебряным от края до края. Оксид серы, как тривиально называлось это химическое соединение на янвологии в Носфероне. А вот огромную Луну, которая в янве занимала чуть ли не четверть неба, объяснить никто из ученых Темного Департамента не мог. Сейчас в тайном пространстве было неспокойно: черные потоки нежити двигались по улицам, огибая ротонду на расстоянии. Неприятно дымили серебром углы крыш, а в небе мерцающие облака плыли странно, будто бы обходя город.

От станции метро «Чкаловская» исходило такое яркое белое свечение, как будто ее освещало не меньше десятка прожекторов. Свет этот для нечисти был неприятен, но не смертелен, если не приближаться к ротонде вплотную. Поэтому патруль темной армии сейчас дежурил неподалеку, на крыше дома напротив.

Бессонница дала о себе знать, и валькер одновременно совершил две несовместимые вещи: зевнул и сделал рывок из янва. В результате вираж приземления на крышу получился бездарным, и Ацкий произвел жесткую посадку посреди темного патруля с выплеском борща на чей-то свитер.

— Что за фигня, — ругнулся Герка Готти, отряхиваясь от кусков картошки, прилипших к красно-серым шерстяным узорам а-ля северные мотивы. — Ац, в башке у тебя совсем пусто, да?!

Ответом на вопрос возмущенного вампира стал грохот кастрюли, которая прокатилась по крыше, полетела вниз, и оттуда, где ее встретил асфальт, донесся далекий «бамц!».

— Сам шибко умный, — буркнул Ацкий, присаживаясь на крышу и выковыривая ногтем из зубов застрявший кусочек лаврового листа. — Вампир в свитере — все равно что валькер на мотоцикле. Свитер бабуля из деревни прислала?

— Настька связала, а я засвинячил в первый же день благодаря тебе, — огрызнулся Герка, чья смуглая серьезная физиономия совсем не сочеталась со свитером веселой расцветки. — Носфер по тебе плачет, декан ваш уже обыскался, а ваше летучество слишком занято…

— А мы тут вот бездельничаем, как видишь, — добавил сидящий рядом Холод.

В общем-то Холодом этого светловолого отпрыска древнего вампирского рода прозвали по фамилии, но прозвищу этому он вполне соответствовал. Эмоция у Дениса Холодова была одна, универсальная, на все случаи жизни: уголок рта презрительно полз вверх, а в исключительных ситуациях приподнималась еще и одна бровь.

— У темной армии тут такая развлекуха, как боевые дежурства, — ровным голосом сообщил Холод. — У нас тут светляки, знаешь ли…

— Светляки — это не так страшно. Несут, конечно, традиционный бред: нечисть, вам недолго осталось на земле, и так далее… Вот охранная стена вокруг города разрушена, это хуже в сто раз, — добавил один из вампиров. — Шторм поднимается в янве, а ветер-то по кругу ходит.

— Морган, у тебя в роду домовых не было? — осадил его подошедший к ребятам вампир в запахнутом наглухо черном пальто. — Так, это еще что за явление с неба, когда летучие дежурят на высоте? — этот вопрос был уже обращен к валькеру. — Нарушение порядка боевых вылетов и дежурств ты себе уже заработал… Учти — за шиворот дотащу до Носферона, если не уймешься.

Ацкий собрался было огрызнуться, но умолк. В потоке людей, выходящих из станции метро, показалось трое одетых в нелепые белые плащи. Можно было подумать, что это участники какой-нибудь рекламной акции из ближайшего магазина, если бы не странный свет, исходивший от плащей.

Это оказались двое юношей и девушка со светлыми волосами — она держалась очень прямо, а на ее красивом лице застыло жесткое и неприятное выражение. Все трое вооружены: за спинами в дорожных сумках виднелись остро заточенные деревянные стрелы.

— Смотри, на изготовке уже, с осиновыми кольями, — сквозь зубы процедил Герка.

— Внимание, приготовили подконтров! — донесся приказ от старшего. — В рукопашный не лезем, работает только вампирская нежить! Все поняли? К ротондам в радиусе поражения не подходим, могут ранить!

Светлые заметили на крыше патруль: задрав головы, остановились неподалеку от ротонды. Теперь нечисть и светлые маги стояли напротив друг друга, разделенные только дорогой и трамвайными рельсами.

— Эй, нечисть поганая, чего уставились?! — звонким голосом окликнула девушка. — Тьма уже открывается, всех вас ждет, готовьтесь. Скоро, уже совсем скоро!

Темные напряженно молчали, не двигаясь с места.

— Готовьтесь! — крикнул парень, вытаскивая из заплечного мешка осиновый кол. — Эй, нечисть, даем возможность поплакать и попросить нас о помощи! Неужели никто не боится?

— Помоги себе сам! — отозвался Холод, внимательно наблюдая за оружием в руках светлого.

От светлых послышался издевательский свист. В сторону темных полетел осиновый кол, и Герка уклонился, дав деревяшке пролететь мимо.

— Мы слышали, вас предали, сорвали вам тусовку, на которую вы так надеялись? — кричали светлые. — А вы уже праздновали над нами победу! Теперь готовьтесь, Тьма вас ждет! Канва-тесемочка, она вас не спасет! Это неизбежно! Эй ты, летучая мышка, слышал мои слова?

— Я тебе не мышка, — раздраженно прищурился валькер, — а студент Носферона и воин летучего подразделения армии Темного Департамента Дмитрий Ацкий! И не канва-тесемочка, а Конвенция тайного мира! А ну, повторил это, светляк!

— Скоро у тебя не будет никакого имени, — рассмеялся парень, швырнувший кол, и остальные подхватили смех. — Совсем никакого, как и собственных мыслей, даже голоса…

— А ну заткнись! — отозвался валькер.

— А ты заставь меня, — мерзким голосом ответил светлый. — Давай, я тебя не боюсь, трусливая темная крыса!

Ацкий ринулся вперед, не слыша окрика позади. В ту же секунду светлый оказался лежащим на ступенях станции метро, а в сантиметре от его лица блестел острый шип валькерского крыла.

Так близко от ротонды валькер ощущал боль, глаза резал нестерпимый свет, но ярость придавала сил.

— У меня есть имя! — крикнул он, встряхнув противника за плечи. — Понял меня?!

— Провались в ад, нечисть! — захрипел светлый. — Всем недолго осталось, Тьма ждет…

Сказав это, светлый рванул с такой неожиданной силой, что валькер отшатнулся, ощутив болезненный удар. Второй светлый снова замахнулся клинком, но в этот миг круг света вокруг ротонды разорвал черный смерч. Светлых отшвырнуло к дверям станции метро, раздался звон стекла и крики людей, Ацкого поволокло в сторону.

Все это было долго и муторно — по лицу хлестали крылья, кожу царапали когти. А самое унизительное — чья-то сильная рука тащила его за плечо, не давая надежды вырваться. Вокруг мелькали дома, улицы, серебряная пыль лезла в нос и горло, и валькер задыхался, пытаясь освободиться.

— Да хватит уже! — вопил Димка, отбиваясь от ворон, которые вились вокруг, клевали и били его крыльями. Туча ворон рванулась в стороны, и валькер, получив ощутимый пинок, вылетел из янва в реальный мир. Тот встретил его ночным бульваром и сугробом, взметнувшим столб снежной пыли.

Последующие минуты Ацкий был занят ругательствами в адрес проклятых Готти, чье воронье все еще кружило у него над головой с хриплым карканьем, будто ожидало приказа утащить куда-нибудь еще.

— Я же тебе обещал, что за шиворот дотащу до Носферона, если не угомонишься, — до Аца донесся жесткий голос. — Смерти искал?

Тот, кто доставил его таким оскорбительным способом, обнаружился рядом: старший вампир из патруля. Сейчас на его плече сидел черный ворон и чистил перья, посверкивая бусинками багровых глаз.

— Справедливости искал, — отплевываясь от вороньих перьев и поправляя на себе рваный свитер, прохрипел валькер. — Только нет ее, похоже.

— В общем, так… — Вампир дернул плечом, и ворон с карканьем взмыл в воздух. — Дмитрий Ацкий, вы отстранены от боевых дежурств и направлены в Носферон под арест. И вот еще что — я в курсе твоих похождений. Еще раз появишься на Садовой улице — пеняй на себя.

— Это вас не касается, — процедил Ацкий. — Мое личное дело, и плевал я…

— Я твоего хамства не слышал, — оборвал его вампир. — Тот двор, где ты вломился в квартиру к посвященной, мы уже вдоль и поперек прочесали. Причем в янве, каждый сантиметр. И не думай, что найдешь то, что мы ищем, раньше нас, каждый твой чих у нас на виду. Кстати, что ты там натворил, пацан?

Ацкий хотел было ответить «сам ты пацан», но вовремя передумал. Только на первый взгляд вампир был молод, даже юн. Но всех вампиров-старшекурсников из Носферона Димка отлично знал, и этого среди них не было. Подконтры-вороны означали, что он принадлежит к древнейшему клану Готти, а никто из этого рода не миновал Носферон, стало быть, учебные годы у него уже позади.

— Да ничего такого не натворил, — пожал плечами валькер. — Кастрюлю спер да напугал малость.

— Больше не лезь туда. Квартира та под моей защитой. Еще раз потревожишь покой хозяйки — будешь иметь дело со мной. А теперь, согласно распоряжению ректора, передаю тебя в альма-матер, в надежные руки. О-о… — Вампир посмотрел вдаль, и выражение его лица смягчилось. — А вот и прибыли эти самые руки.

По ночному Конногвардейскому бульвару со стороны подземного перехода к ним бежали две перепуганные девицы.

Одна — зеленоволосая, в белоснежном брючном костюмчике, который дико смотрелся посреди декабрьской слякоти, другая — яркая блондинка. У обеих девушек светились глаза, что выдавало их принадлежность к нечисти, а у светловолосой за спиной виднелась пара крыльев.

— Забирайте вашего бунтаря, прелестные барышни, — учтиво обратился к ним вампир. — Лезет в бутылку, снят с боевых вылетов и арестован.

— О, благодарю вас! Прошу прощения, вы Тимур, да? Тимур Готти, родич нашего Герочки? — щебетала Дрина Веснич, кикимора и студентка Темного Универа. — Ах, как жаль, что вы не учитесь в нашем Носфероне!

— Я отучился в Носфероне лет тридцать назад, красавица, — сдержанно отозвался Тимур, — Беседу с бунтарем мы провели, сдаем его в ваши нежные руки.

— Спасибо, огромное спасибо! — вторила кикиморе валькирия Эля Флаева. — Все Готти такие милые, такие красавцы… Огромное спасибо, спокойного вам дежурства!

Щебеча в два голоса и с опаской оглядываясь, обе девицы волокли Ацкого к универской зловоротне.

Вход в Носферон, альма-матер нечистой силы, находился на площади Труда, где Конногвардейский бульвар упирается в углубленный грот. Для людей этот грот был замурован глухой стеной, а вот любой студент Носферона, сделав шаг, оказывался в зловоротне Темного Универа.

Едва все трое вошли в вестибюль, как Эля яростно пихнула Ацкого кулачком в бок.

— Это Янчес за тебя попросил, а то бы упекли в Темный Департамент разбираться!

— Хоть бы спасибо сказал! — возмущенно добавила Дрина.

— С-спасибо, огромное спасибо непонятно за что! — взвился Ацкий, ощущая на себе когти кикиморы. — Да чего вы вцепились-то?

— Дим, не нарывайся, пожалуйста. — Эля на секунду остановилась, прикоснувшись ноготком к крылу валькера. — Вампиры совсем озверели после сорванного бала. Поиск Огневой взяли на себя, никого не подпускают к этому. Сами хотят ее найти, первые, понимаешь? Муранов вообще дома с самого бала не ночует.

— Все, замолчите, и так тошно, — проворчал Ацкий, шагая следом за старостой Валькируса.

После начала войны Носферон помрачнел. Стены покрывали царапины от когтей и лап вампирских подконтров — теперь армии нежити проносились прямо через вестибюль, не щадя когда-то роскошной мраморной отделки. Охранный домовой Буян Бухтоярович охрип от воплей и предсказаний еще недели две назад и теперь молча прохаживался вдоль вешалок в гардеробе, воинственно вращая глазками.

Со стороны далекого спортзала доносились топот и крики: тренировка у вампиров шла полным ходом.

— Удар слева! Справа! — бесновался декан вампиров. — Подконтров в бой! Альбина, тормозишь! Воронцов, спать будешь в янве, лет через сто!

— Лан, девы, пойду подремлю в раздевалке, — Ацкий уже собирался поворачивать к спортзалу, но валькирия снова вцепилась в него.

— В атриум иди, там лекцию по основам безопасности нечисти для девочек Адочка ведет! Она сказала, как только ты появишься, сразу же к ней и больше никуда!

— А на кикимороводстве меня никто не ждет?! — возмутился Ацкий. — Да отпусти ты, Флаева!

— Ди-има-а… — грозно прошипела Эля и решительно впихнула Ацкого в двери атриума, откуда аж в коридор доносился пронзительный голос ректорши.

Ацкий с грохотом ввалился в двери, кинув «здрась-звинитеадфурьевн», и плюхнулся на галерку, игнорируя заинтересованные девичьи взгляды и перешептывания.

Из-за пазухи достал конспект, пропахший и потрепанный всеми ветрами и невзгодами валькерской жизни. В общем-то у Димки был всего один конспект на все лекции — смотря с какой стороны его перевернуть и на какой странице открыть. Образовательный пыл нужно было изобразить, найдя огрызок чего-нибудь пишущего, и валькер устроил легкую потасовку с сидящей рядом Марковой, отобрав у нее карандаш и получив за это учебником по голове.

— Во время неспокойного янва следует находиться в этом пространстве с особенной осторожностью, — размеренно диктовала ректорша, лишь на секунду зыркнув глазами в сторону вошедших. — Избегать открытых мест, во время сильных шквалов укрываться в зловоротнях. Валькерам нужно летать на низкой высоте, избегая резких виражей, вурдалакам лучше передвигаться по подземным путям. В случае ухудшения видимости необходимо покинуть янв, но держаться как можно дальше от ротонд…

— Что, Димочка, не нашел еще Огневу? — раздалось из-за спины. — Как видишь, ей и на тебя наплевать. Твоя бывшая френдзона кинула всех, кого только можно…

Ацкий сделал вид, что не слышит, терзая огрызком конспект на слове «вурдалакам».

— Муранов, говорят, из-за нее дома не ночует, — донесся возмущенный шепот Лизы. — Наверное, воспоминания какие-то тяжелые, из-за Огневой. И я его не осуждаю! Я бы эту Огневу вообще убила бы. Подлая тварь…

— Дуры девки, — не выдержав, фыркнул Ацкий. — Не знаете всего, так нечего языками трепать. Тоже мне, судилище устроили…

Полминуты спустя Ацкий заметил, что голос Ады Фурьевны затих, и, подняв голову, увидел, что на него смотрят со всех сторон внимательные глаза, а крохотная ректорша встала из-за стола, яростно буравя его накрашенными глазками.

— Дисциплина, Дмитрий, не отменена военными действиями светлых сил против темных, — тихо произнесла фурия. — Я с интересом наблюдала за тем, как вы вошли, а точнее, ввалились в аудиторию. И вместо того, чтобы внимать лекции, устроили склоку!

— Он болел! — хором сказали Эля с Дриной, но Ада Фурьевна не обратила на них никакого внимания.

— Вот уже не первую неделю вы пропускаете лекции и тренировки, катитесь по наклонной и называете это «болел». Боевые тренировки вашего факультета вы игнорируете, пропадаете неизвестно где. Сегодня охранный патруль был вынужден силой доставить вас сюда под арест!

— А может, меня не устраивают ваши лекции, — Ацкий поднял глаза на фурию, и Ада Фурьевна растянула фиолетовую полоску губ в нехорошей улыбочке. Боковым зрением Димка заметил, как стремительно отодвинулись от него сидящие рядом.

Но ядовитый плевок фурии, который могла излечить только зеленая вода носферонского бассейна, так и не состоялся.

— Выходите к доске, Дмитрий, — ласково пропела ректорша. — Я вижу, вам не хватает острых ощущений, и вы их получите. Заодно мы все… кхм… с интересом послушаем ваши претензии к обучению в Носфероне.

— Доигрался все-таки, — прошептала Эля, сдвинув брови домиком и проводив Димку трагическим взглядом.

Валькер развязной походкой, волоча крылья и позванивая многочисленными кольцами и цепочками, спустился по ступенькам с галерки вниз. Ректорша, сев за преподавательский стол, указала сиреневым наманикюренным ноготком указательного пальчика на пол.

— Все-то вы в полетах да в делах и не первый год игнорируете мои рекомендации тренироваться на земле, — заявила фурия. — Отжимайтесь, Дмитрий, и кто-нибудь из студенток посидит у вас на спине, чтобы ваша тренировка была с утяжелением.

— А кому из нас можно? — донесся взволнованный девичий голосок из атриума.

— Только красивой, остальные остаются на местах, — проворчал Димка, растягиваясь на полу.

Эти слова сорвали лекцию и создали смуту на ближайшие десять минут: все девушки в атриуме дружно встали с мест и ринулись в сторону валькера. Ректорше пришлось прикрикнуть и заставить всех прекратить толкаться и переругиваться друг с дружкой.

Самыми расторопными оказались фурия Варя Синицина и вечная отличница Лиза Маркина. Обе встали на спину валькера, причем Синицина не сняла туфли на острых каблуках. Давний неудачный роман с Варей валькер старался забыть изо всех сил, в отличие от покинутой им юной фурии.

— Вам удобно, дамы? — осведомился Димка, скосив глаза. — Синицина, а вот ты раньше была легче, я точно помню. Ай, блин! Прыгать-то зачем?!

— Итак, озвучьте-ка нам свои претензии к университету, Дмитрий! — раздался голос ректорши, и Ац резко выдохнул, ощутив острую шпильку мстительной девичьей туфли у себя между лопатками.

Отжимался он под смешки атриума, с бравадой, намеренно на одной руке, игриво поглядывая на девочек из первого ряда. Ацкий подмигнул им, ловко перескочив на другую руку, Синицина с Лизой чуть не слетели с него, и девичьи взгляды из атриума засверкали восхищением.

— Дмитрий, я не слышу вашего выступления, — донеслось от Ады Фурьевны. — Или вы настолько возмущены, что не способны говорить?

— Спо… собен, — отрывисто выдохнул Ацкий. — То, что нам говорят в универе, не… не отвечает моим духовным запросам… и не дает мне, нечисти, ответов… вот, например… Если я… провалюсь во Тьму, как они обещают всем нам… то хотя бы знать, куда я после смерти попаду… в какую-то ловушку мертвой твари… Некроманта… или типа в темный мир…

— Янвология называет ее Нуара Аэтерна, Тьма вечная, а не «типа темный мир», — перебила его Ада Фурьевна. — Дмитрий, ваши измышления не входят в учебный курс! Повторять эти бредни запрещено!

— Вот потому у меня и пре… претензии к лекциям, — Ацкий с показной легкостью отжимался, перебрасывая вес с одной руки на другую. — Светляки говорят про Тьму, которая вот-вот откроется…

— Подобные настроения недопустимы! — оборвала его ректорша, похлопывая указкой по ладони. — Ваши духовные терзания неуместны в то время, когда тайный мир мобилизован и нуждается в стойкости и сплоченности!

— Я ведь серьезно, — огрызнулся Ацкий. — С янвом творится черти что, это уже скрывать бесполезно… ветер круговой, типа воронки…

— Молча-а-ать! — завопила Ада Фурьевна. — Ацкий, вы даже лежа умудряетесь нарушать указы Департамента?! Синицина!

— В деканат ты загремишь с сорванной спиной, балда, — тихо произнесла Эля с первого ряда.

Фурия, без лишних слов уловив, что от нее требуется, ввинтила каблук Ацкому в позвоночник, и валькер болезненно икнул, сразу же превратив гримасу в ухмылку.

— Посмотрим, насколько тебя хватит, — прошептала Варя, склонившись к уху Димки.

— Тебя укачает… стервочка, — процедил Ацкий, хотя ощущал, что сил у него не так уж много.

Изощренная месть ректорши вела к тому, чтобы валькер обессиленным распластался на полу перед всем атриумом, да еще с ехидно торжествующей Варькой на спине.

И в общем-то от такой участи Димку отделяла какая-то пара секунд, но в этот момент лекция закончилась. Атриум взорвался топотом ног, голосами, грохотом стульев. Ацкий с облегчением ощутил, что фурии и вампирши на спине больше нет, но так и остался лежать на полу, положив лоб на ладони. Лопатка отчаянно горела, пульсируя так, что по телу пробегал озноб.

— Синицина, зараза, туфлей своей… — глухо проворчал Ацкий, решив не вставать и подольше полежать на полу. Он не приподнялся, когда дверь атриума громко хлопнула и раздались шаги.

— Ну что, кто там еще? Если затоптать копытами, то становитесь в очередь и ждите, слишком много желающих, — громко огрызнулся Димка.

— Чего бузишь, крылатый? — послышалось в ответ, и валькер поднял голову.

Гильс Муранов, вампир семнадцати лет от роду и наследник Темнейшего, сидел в первом ряду.

Взгляд, устремленный на Ацкого, был вполне мирным. Хотя даже самый маленький домовой в тайном мире прекрасно знал, что миролюбие вампира — штука столь же обманчивая, как и ласковая улыбка фурии. То, что Муранов был один, без своей привычной свиты, означало крайнюю степень мерзкого настроения.

— Тяжелая ночка выдалась у тебя, как я вижу.

— Да, Темнейший… — Ацкий приподнялся, пытаясь сесть, но это неожиданно оказалось не так-то просто.

— Муранов, — перебил его Гильс. — И давай на «ты», напрягает выканье. Сейчас ты не во дворце и не в Темном Депе. Когда мы в универе, — мы оба студенты Носфера. Что валяешься? Девками тебя придавило?

— Их слишком много не бывает, но переживаю я только из-за одной, — в тон ему ответил Ацкий. — Как друг переживаю, честно.

— Переживаешь из-за девушек, — Муранов невесело усмехнулся. — Тогда придется привыкать к ножам в спине.

— Да она — она никогда никаких ножей в спину! Никому! — Ацкий, ощутив головокружение, оперся ладонью о пол. — Если хорошо подумать, то у нее другого выхода не было. То, что против нас сыграло — оно хитрее нас, а Владка — она не способна на предательство! Кто угодно, но только не она! Пафосно я как-то говорю, — смутился валькер.

— Искренность я ценю, — отчужденно отозвался Муранов. — В зловоротне, где живет твоя семья, Влада не появлялась, по донесениям Департамента. Ты ошиваешься на Садовой, ищешь Владу в ее старом доме. Стало быть, знаешь не больше нас, ведь во всем районе Садовой находится наша нежить, там муха мимо не проскочит. И у себя дома ты ее вряд ли прячешь.

— Да хоть тыщ-щу раз обыщите! — возмутился Ацкий. — Не приходила она ко мне, уж в нашей питерской хате две комнаты на всю ораву, девчонку и спрятать негде, ищите! И у Мары ее нет, кикимора бы об этом сказала! У Весничей — тем более. Не звонила Владка никому, не приезжала! Да она прекрасно знает, что явись она к кому-то из нечисти, это значит ого как подставиться перед Темнейшим! Как в воду канула, как под землю.

— Вурдалаки и водяные тоже подчиняются приказам Департамента, они бы у себя быстрее нашли, — ответил Гильс. — И все же у меня есть уверенность, что ты знаешь больше, ведь ты ее приятель. Иначе бы она тебя в свою свиту не потащила. Куда может пойти такая, как Влада, в самый отчаянный момент жизни?

— В том-то и дело, что никуда, — резко ответил Ацкий. — Никуда, и все. Хоть пауками раздери меня, Муранов, не знаю. Клянусь своими крыльями. Знал бы — сказал тебе, потому что не сделаешь ты ей ничего плохого.

Оба надолго замолчали.

Гильс разглядывал стол, густо покрытый потоком сознания сидевших когда-то за ним студентов Носферона. Валькер изо всех сил напрягался, пытаясь придумать, что сказать еще, но в голове было пусто.

— Я вот что подумал, — сказал вдруг он, прервав молчание. — Бывает, что ищешь-ищешь, все перевернешь вверх дном, везде посмотришь. А то, что ищешь, на самом видном месте.

— Это ты куда клонишь? — Гильс вскинул на него взгляд.

— Да это совсем безумная мысля. По поводу Ог… Вла… ну-у-у…

— Быстрее! — коротко отозвался Гильс, и Ацкий заметил, как напряглись скулы на лице вампира и прищурились глаза. — Ну что там у тебя за безумная мысля?

— Да она, честно говоря, очень простая и идиотская, — скривился Ацкий, пожимая плечами.

— Это даже хорошо, — терпеливо произнес Гильс. — Все умные идеи Темный Департамент уже исчерпал, а я пока еще ни одной идиотской не слышал. Давай свою идею!

— Тут кое-какие разговоры ходят, — издалека начал валькер. — Совершенно не вспомню, от кого я слышал, так, краем уха… что вы, Темнейший…

— Что «ты, Муранов», — поправил его Гильс.

— Что ты, Муранов, ночуешь у… э-э… ну-у…

— Знакомых, — помог валькеру справиться с недостатком лексикона Гильс.

— Вово, — Ац кивнул. — И домой не идешь с того дня, как бал сорвался.

Слегка волнуясь, решив, что сморозил ерунду, Димка сбивчиво продолжил:

— А Владке ведь идти некуда, город мы прочесали по сантиметру, типа? Ее везде искали, кроме как в твоем доме. Единственное место, где не искали. Кому придет это в голову…

Гильс медленно отвел от Ацкого взгляд и замер, глядя в одну точку.

— Муранов, просто реально нет никаких других мыслей, — продолжал Ацкий. — Если найдет Департамент или свита твоя — только не рвите ее на куски, лучше меня порвите…

Потом валькер вдруг понял, что разговаривает сам с собой — в атриуме уже никого не было. Вампир исчез — мгновенно и неслышно.

— Ч-черт! — ахнул Димка, с усилием поднимаясь на ноги. — Да не может быть, чтобы вот так — я ляпнул, и пальцем в небо… Да нет, не может быть. Ч-черт!

От зловоротни Носферона до начала Невского проспекта, где находился дом Темнейшего, рукой подать — для валькера пустяк, пара десятков взмахов крыльев, если бы не арест, под который он только что попал.

Глава 3

Семейная атмосфера

Влада, лежа на боку, внимательно наблюдала за черным мохнатым пауком размером с кулак. Он был рядом, на кровати, на расстоянии вытянутой руки. Паук двигался медленно, шевелил лапами и скреб ими по шелковой ткани покрывала, будто застрял в вязкой трясине. Подползал, а затем пятился назад и начинал рассерженно шипеть, посверкивая бусинками красных глазок.

Влада осторожно протянула руку и дотронулась до паука, ощутив подушечкой пальца жесткую холодную шерстку: паук замер, застыл на месте.

Потом свет в окне заслонил широкоплечий силуэт.

Влада напряглась, закусив губу до боли.

Что сейчас сказать, какие первые слова? Ведь этот их разговор, эту встречу она прокручивала в голове каждую минуту, думая об этом постоянно. Иногда говорила вслух, словно Гильс был рядом и мог ее слышать. Вслух объясняла, почему вернулась. И не просто вернулась, а прибежала, задыхаясь, в его дом, спряталась и затаилась в ожидании. Каждую минуту казалось: сейчас он войдет и зазвучит его голос.

— Вот и встретились, Влада, — донеслось из сумрачной темноты комнаты.

Пришлось стряхнуть оцепенение, резко встать с кровати и откинуть волну волос со лба на спину.

Два багровых огня пульсировали в темноте, бросая яркие блики на лицо. Какое же все-таки красивое лицо у Гильса. Убийственно красивое, даже сейчас, когда его искажает холодная злость.

— Где тебя носило столько дней, Муранов?! — рука, схватив первую попавшуюся под руки вазу, совершила резкий бросок.

Уклониться от летящего предмета для вампира проще простого. Гильс молниеносно перехватил вазу в полете, аккуратно поставил ее на письменный стол. Потом напряженно замер, точно дикий зверь, который никак не решится сделать рывок.

— Что молчишь, Темнейший?! — Влада продолжала кричать. — Почему ты не пришел, разве ты не знал, что я здесь? Не знал, да?!

В ответ раздавалось только хриплое дыхание. Гильс молча смерил ее взглядом, раздувая ноздри так, будто хищник принюхивался к жертве, внезапно найденной в логове.

— Продолжай кричать, если ты глупая, — наконец тихо произнес Темнейший.

— Не настолько глупая, чтобы скрываться там, где ты меня не сразу нашел, — с неожиданной злостью ответила Влада. Она медленно ходила вокруг Гильса, ступая босыми ногами по ковру, и Муранову приходилось поворачиваться, чтобы не отрывать взгляда.

— Что ждешь, Муранов?! Я тебя предала, бросила! Бросила, слышишь?! Другого выбрала прямо при всех, и не жалею! Давай, ну? Нежить свою давай, почему они не трогают меня, почему вообще никто меня здесь не нашел столько дней?! — Влада зашлась в крике. — Ну что ты ждешь, Темнейший?!

Гильс сделал шаг — нет, скорее, рывок вперед.

С усилием, словно двигался в расплавленном густом стекле, вампир протянул руку. Та продиралась сквозь невидимую преграду — видно было, как вздулись вены на мускулистом предплечье, как корежатся пальцы. Потом рука задрожала. Из-под ногтей Гильса сочилась алая кровь, но до плеча Влады оставалась еще пара сантиметров.

— Нет… — прорычал Гильс, опускаясь на колени. Кулаки его обрушились на паркет, и щепки разлетелись до потолка.

Влада успела только вскрикнуть, как вдруг прямо из воздуха на нее обрушилась черная волна пауков. Вокруг раздался отвратительный клекот, и сотни паучьих лап подхватили ее тело.

Мимо пронеслись уличные фонари, дома, ветер хлестнул в лицо, унося гудки машин, потом на миг мелькнул тесный двор, и локоть больно прошелся по шершавой стене.

Минуту спустя Влада ожесточенно разрывала липкую паутину и прислушивалась к странному звуку, который напоминал надоедливую басовитую трубу. Труба эта бубнила и гудела, пока звуки не стали складываться в слова.

— Что за город, порядка нет! Куда смотрит полиция?

Паутину пришлось обрывать слой за слоем: Влада освобождала пространство вокруг себя, пока сквозь белесую пелену не показался коридор какой-то квартиры. Посреди коридора маячила массивная туша со шваброй наперевес — незнакомая Владе грозная бабка с мохнатыми бровями, лицом слегка смахивающая на бульдога.

— Собаки ворвались, собаки соседские! А ну пшли отсюда! Ф-фу! — басом орала она, пытаясь ткнуть шваброй в нескольких огромных пауков, вылезающих из стены около вешалки в прихожей.

Те шипели, но не нападали, даже отступали назад. После нашествия прихожая оказалась облеплена паутиной, которая свисала даже с потолка.

«Почему она говорит про собак, какие собаки?» — Влада вдруг поняла, что перед ней непосвященная, чей разум под действием дневного права трансформировал паучью нежить Темнейшего в собак.

— Ужасные парни псов натравили на квартиру, а еще и марлю какую-то приволокли! — старуха намотала на швабру ком паутины и потрясла ею в воздухе. — В этом городе надо навести порядок, я сейчас позвоню куда следует… Это не Дарья! — вдруг зыркнула она глазами на Владу, сведя к переносице кустистые брови. — «Невские зори» явились наконец-то. Я вас вызывала еще вчера!

— Вы вообще кто? И где я? — опешила Влада, но старуха уже утопала в сторону кухни, не обратив на ее вопрос ни малейшего внимания.

Впрочем, гадать, куда же принесли ее мурановские пауки, долго не пришлось. По сторонам длинный темный коридор, завешанный до потолка картинами: родовое гнездо декана Валькируса. Влада даже вспомнила адрес: Невский проспект, дом три.

Только вот где был сам летучий хозяин этой огромной квартиры, да и те, кого он приютил в ней, превратив свое жилище в филиал общежития Носферона? Еще месяц назад здесь все гремело от топота ног, шелестело крыльями и звенело веселыми голосами. А теперь тут хозяйничала незнакомая старуха.

— Полиция?! — гудел ее бас из глубин коридора. — Алло, полиция?! Нападение огромных черных собак по адресу: Невский, дом три. Восьминогие собаки! Это просто безобразие, а не город! Что-о?! Что значит — ложный вызов? Я найду на вас управу… бездельники, дармоеды! Я налоги плачу, между прочим!

Кроме громового баса слышался еще тоненький визг, который доносился со стороны кухни. Влада, сообразив, что кого-то сейчас же нужно спасать, прорвалась на кухню, снимая по дороге паутинные занавеси. К холодильнику паутиной была припечатана щуплая фигурка домового Дини Ливченко, который вопил и дрыгал ножками, пытаясь освободиться.

— Диня?! — Влада, подбежав к домовому, начала срывать паутину, помогая тому выбраться на свободу. — Давай вылезай… осторожно…

Домовой рухнул на колени, мотая головой, и Влада, подхватив его под руку, помогла встать и усадила на табуретку. Диня всхлипывал, губы у него дрожали, в глазках сверкали слезы.

— Я так и думал, что без тебя не обошлось! — взвизгнул домовой. — Если со мной какая-нибудь фигня случается, значит, Огнева где-то рядом… Вот спасибо-то, вот радость-то! Лезу в холодильник за продуктами — и нате вам! Паучьё по мне табуном пробежалось!

В общем-то ничего странного в самом домовом не было, если бы не одно обстоятельство: Диня имел обыкновение появляться только в те моменты, когда на горизонте светило улучшение собственного домового благополучия. Уж что-что, а держать нос по ветру он умел. Только вот сейчас нос домового его катастрофически подвел.

— Да меня вообще убило нежитью, насмерть убило! — причитал Диня. — У меня же пульс, как у трупа!

— Ливченко, не ори. Что тут вообще происходит? — Влада проводила взглядом бабку со шваброй и телефоном, которая с воплями носилась мимо кухни.

— Смотря где, — огрызнулся домовой. — В этой конкретной квартирке уютная семейная атмосфера, а что касается тайного мира, то апокалипсис! Или ты хочешь спросить про мои дела, а?! Не хочешь?

— Спрашиваю. Как твои дела, Ливченко?

— Мои дела офигенно, просто жесть! — с истерикой в голосе выкрикнул Диня, раздуваясь, как индюк. — Сначала меня втаскивают в свиту невесты Темнейшего, а потом эта невеста срывает бал и кидает всех! А теперь, знаешь, что теперь?

И его понесло. Захлебываясь от возмущения, он кричал, вываливая на Владу все домовые слухи, какие только знал.

— Стена… охранная стена вокруг Питера стояла… — Диня обвел кухню руками. — Во-от стопудовая была защита города, все говорили — стена!!! И что теперь?! Рухнула стена, древних по кругу носит в янве… Шторм их носит, как в водовороте, как в воронке! Как бал сорвался, так все и началось! Мой дядька говорит — бежать надо… А куда?!

— Бежать из Питера? — уточнила Влада.

— Лучше из тайного мира бежать, на Луну! — не успокаивался домовой. — Так дядька мой сказал. А куда мы побежим, мы только-только обустроились. Наши места, наши зловоротни сразу же московские займут! А все ты виновата…

— А Егор Бертилов? Что слышно про него?

Этот вопрос вызвал у Дин и шквал плевков и визга.

— Тролль этот чокнутый, который напал на Темнейшего после бала?! — заверещал он. — В порядке твой тролль, лучше всех нас! Никто его поймать не может. Как сказал мой дядька, устроил зеленое свинство, занял целый парк в городе…

— Совершенно верно, в этом городе вообще порядка нет! — вдруг притопав в кухню, басом загрохотала старуха. — Собаки соседские врываются в квартиру, марлей все опутывают… А вы «Невские зори»? — резко вскинулась она, впервые заметив Владу. — Если «Невские зори», так убирайте, а не сидите тут без дела! Денег не получите, пока не увижу результат уборки, и нечего торговаться! Я вот сейчас вашему начальству позвоню…

Все-таки причуды дневного права в сознании людей — странная штука. Пауки стали собаками, их паутина — марлей злобных соседей, а сама Влада — уборщицей, которая невесть откуда вдруг появилась в квартире.

— Вы — родня Даши Ивлевой? — уточнила Влада, озаренная внезапной догадкой. Уж очень знакомые нотки мелькали в голосе этого монстра, который бегал по квартире и строил планы порабощения мира.

— Родня?! Я ее бабушка родная, Раиса Петровна! И я роднее ей бестолковой матери! — яростно выдохнула старуха, не став интересоваться, откуда таинственной уборщице знакомо имя Даши. — Если мать занимается своим паршивым бизнесом, и ей нет дела до дочери! Дочь катится по наклонной плоскости! Дарья бледная как смерть, худющая! Бегает за этим ужасным парнем, бросила институт, ушла из дома! У меня есть в Твери влияние, и я требую…

Громогласно требовать Раиса Петровна умела. В требования входили: немедленная отправка в ад всех «ужасных парней в кожаных куртках», соседей с собаками, возвращение блудной Даши и получение ею не меньше десятка красных дипломов, а также подробный отчет обо всем, что Дашу привело к жизни такой.

— Мне в мои годы приходится все брать в свои руки, бросать дом и хозяйство, трястись на поезде и разыскивать в этом вашем Петербурге свою внучку! — продолжала орать старуха. — Меня на вокзале встречает какой-то Герман. Что за имя?! И что за машина — ужас! Черная как смоль! Везет сюда и говорит: вот Дашина какая-то «сковородня»! Какая еще «сковородня»?

Спустя пару часов Влада наконец-то поняла, что произошло с квартирой Янчеса Славыча и почему домовой с сарказмом обозвал его «уютной семейной атмосферой».

Янчес, добрая летучая душа которого презирала все земное, взял да и отдал свое любимое родовое гнездо старому другу, Алексу Муранову. Широкий жест был ради спасения любви и сохранения спокойствия Алекса, чья девушка в понимании многих — самое большое зло, которое могло достаться вампиру. Дворцы Мурановых, почести, домовые лакеи и балы — все это незаконной вампирше было недоступно, но Алекс напрасно надеялся, что Дашу Ивлеву устроит просторная квартира в самом начале Невского проспекта. Как догадалась Влада, капризная вампирша не появилась здесь ни разу. Последней отчаянной попыткой было вызвать из Твери и привезти сюда хоть кого-то из ивлевской родни с целью создания для Даши уютной семейной атмосферы.

В одной из комнат просматривалось начало ремонта — Алекс успел там поклеить обои и поставить новую мебель. Было много новых вещей в полиэтиленовых пакетах, которые так никто и не разобрал. Все валялось в одной куче: шампуни, колготки, одежда, даже помада всех цветов, будто все покупалось в спешке и наугад.

Было в этом что-то печальное и трогательное. Влада представила, как Алекс носился по магазину, сгребая в корзинку все, что, по его мнению, могло пригодиться его девушке в новом жилище. Шампуни, косметика, книги, одежда и обувь, даже новенький ноутбук в нераскрытой еще упаковке. Только все это Дашуле так и не понадобилось…

К ночи кипучая энергия Дашиной бабушки не затихла, а направилась в другое русло. В два часа она начала трезвонить всем Дашиным московским подругам, их родителям и знакомым, чтобы потребовать от них объяснений происходящего. Каждому она рассказывала подробно, какой Даша была хорошей девочкой в детстве, и как ужасный парень сбил ее с пути.

Сварливый бас Раисы Петровны, конечно, не убивал наповал, как кикиморский квизг, но действовал на нервы хуже пения вурдалаков или соседского перфоратора. Влада почти оглохла, но воздействовать на кошмарное существо как энерговампир опасалась, боясь навредить. Оставалось только ждать, когда чудовище само утихнет, придя к выводу, что Ивлевой было в кого уродиться такой невыносимой.

В три часа ночи Раиса Петровна дозвонилась до ректора брошенного Дашей института и ушла орать на лестничную площадку, дающую отличную акустику и звук.

Владе же сейчас хотелось одного: добраться до ванной, отмыться от липкой паутины и подумать обо всем в тишине.

Ванная комната в валькерской квартирке была вполне сносной, хотя кафельная плитка осталась там только как воспоминание — в очень редких местах, а следы грязно-коричневого клея крест-накрест пестрели по крашеным стенам. Зато чугунной ванне все беды оказались нипочем, а кран был на месте, и в нем обитала горячая вода.

Закрыв дверь на массивную задвижку, Влада выкрутила воду до упора, вылив под шипящую струю целую бутылку шампуня. Долго сидела на краю ванной, наблюдая, как растет душистая мыльная шапка, потом сбросила одежду и нырнула в воду с головой, смывая с волос остатки паутины.

Горячая вода обволокла тело, и Влада закинула голову назад, отрешенно разглядывая облупившуюся краску на высоченном потолке, бельевые веревки с деревянными прищепками и пеструю гору шампуней и пен для ванной, которые громоздились на пластмассовых полках.

Где-то очень далеко гудела Раиса Петровна, обзываясь «недобитым засранцем» и обещая «добраться до него через высшие инстанции».

Есть такие моменты, когда о будущем не думаешь — его просто нет. Есть только здесь и сейчас, а будущее беспомощно замирает на месте, словно чего-то ждет. Сейчас была только пустота, растерянность и бледная полоса закатного солнца, которая проникла в ванную из окошка над дверью. Полоса эта касалась руки, высвечивая бледную кожу и сиреневые от холода ногти.

Все получилось не так.

Хотела нагрубить Гильсу, чтобы решить все сразу. Избавиться от стыда за позорное возвращение. Потому что объяснить, почему она вернулась в дом Гильса Муранова, невозможно даже себе самой.

Так спасается гибнущее существо, совершая неосознанные поступки. Так хватается за соломинку утопающий, так рвется к пламени костра задубевший от холода, так держится за воздух падающий в бездну. Но умирать от любви к парню, когда ноги сами несут в его дом против собственной воли?..

Думать об этом не просто стыдно — физически больно.

Когда не удалось себя пересилить, решение пришло простое и грубое. Почему-то казалось, что все закончится очень просто: пара секунд — Гильс вспылит, и паучье разорвет ее. Только вот не вышло, расчет не оправдался. В ответ на грубость Гильс бережно и осторожно отнес ее от себя подальше. Посиди, мол, успокойся в семейной атмосфере с ивлевской родней и домовым. Паучья нежить даже оплела ее паутиной — так упаковывают хрупкий фарфор, чтобы не разбить при переезде.

Из-за нее в тайном мире штормит, янв захвачен ураганом, который принимает форму воронки. Стоило мысленно произнести слово «воронка», как снова пришло странное и неприятное ощущение полета вниз, будто она сейчас провалится сквозь ванную, пол и даже перекрытия старого дома. Полетит сквозь землю к центру земли, в страшный, неведомый мрак. Судорожно вцепившись пальцами в края ванной, Влада закрыла глаза.

— Привет!

Голос раздался совсем рядом, и Влада дернулась от неожиданности, выплеснув волну воды на пол и на черную футболку Гильса, который обнаружился рядом. Вампир сидел на корточках, положив локти на края ванны, и изучал Владу без малейших признаков ярости на лице.

— Ты?!

На секунду сердце радостно прыгнуло до горла, но тут же рухнуло обратно, стоило только увидеть едва уловимую насмешку на лице Гильса.

— Муранов, стучаться не учили? — буркнула Влада, обругав себя за несдержанность.

— Учили, — Гильс пожал плечами. — И тебя тоже учили, что Темнейший имеет право входить в любую зловоротню без стука.

— Не помню я такого из лекций в Носфероне, — пробормотала Влада. — Пожалуйста, реши со мной все быстро. Разорвать меня, кровь забрать или…

— Столько интересных предложений. Спасибо, но воздержусь, — Гильс вдруг опустил в воду ладони, и Влада поспешила отодвинуться, поджав колени.

— Вода-то горячая, — заметил Муранов. — Нервы, холодно или ты голодна?

— Со мной все в порядке, — Влада кусала губы. — Только не подумай, что я пришла в твой дом прощения просить. — Влада сглотнула, продолжив с усилием. — О сделанном я не жалею. И уж тем более…

Поглядывая на вампира, Влада заметила, что Гильс, хоть и выглядел спокойным, сжал руки на краях ванной так, что напряглись и побелели костяшки пальцев.

— Что тем более?

— Я не рассчитываю на что-то между нами, — прошептала Влада, совсем растерялась и смутилась. Поджав колени к подбородку, она подгребала мыльную пену поближе к себе. — Это не было жалкой попыткой тебя вернуть.

— А из-за чего ты пришла? — наконец-то ей досталась фирменная мурановская улыбка, искорки в глазах, все на полную катушку. Для бедной Влады Огневой гибельное болото, в котором она тонула мгновенно, даже не пытаясь выбраться.

— Из-за чего… в общем… — Влада метнула на Гильса отчаянный взгляд.

Пришлось долго молчать, пока Муранов ждал хоть какого-то ответа. Врать не хотелось, а сказать правду невозможно. Пусть лучше вампир послушает ритм сердца, движение крови по венам, которое он прекрасно улавливает чутьем хищника.

— Шторм в янве очень сильный поднимается, — заговорил вдруг Гильс совсем на другую тему, будто намеренно уводя разговор в сторону. — Началось все с Москвы, но теперь подходит к Питеру. Стена Древних, которая стояла вокруг города, рухнула, и ее больше нет.

— Древних носит по кругу, как в водовороте? — Влада вспомнила то, о чем вопил Ливченко.

— Все так и есть, — согласился Муранов. — Да, ты информирована неплохо.

— Спасибо местному домовому, — Влада невесело усмехнулась. — Это все из-за меня, потому что был сорван бал. Гильс, я хочу все исправить.

Ну вот, снова собственные слова показались ей глупыми, и в ответ она получила изучающий взгляд.

Внимательный и пристальный взгляд Муранова. Что это — снисхождение? Ирония? Нет, что-то другое…

— Исправить шторм в янве, который поднимается по всей земле? — с легким удивлением, но спокойно, без тени иронии спросил Темнейший.

— Сначала нужно убедиться, что всем этим управляет не Егор. Никакой он не наследник Некроманта, — придав голосу каплю уверенности, Влада попыталась говорить с Гильсом отстраненным деловым тоном. — Да, я его вытащила оттуда, откуда никто не возвращался. Мне условие такое поставили — сорвать бал.

— Проявила героизм, — на этот раз слова снова были без тени насмешки.

— Называй это как хочешь. Но Егор жив зато, понимаешь? Вот если бы не вернулся он, то уже ничего не изменить. А так — с ним надо поговорить, убедить…

— Убедить-поговорить, — спокойно повторил Муранов. — Да, ты совершенно права, абсолютно. Вот если взять и позвонить ему, да?

— Было бы… неплохо, — настала очередь растеряться Владе, настолько резко Гильс согласился с ее безнадежным предложением.

— Ага, — он нехорошо улыбнулся, вытаскивая из кармана телефон и набирая номер. — Та-ак… Ну, кем бы этот новоявленный великий Хитрейший себя не мнил, а старый номер своей мобилы не поменял.

— Ты кому это звонишь? — всполошилась Влада, но Гильс сделал предостерегающий жест.

После пары громких гудков трубку сняли, и, не дожидаясь ответа, Гильс громко поздоровался:

— Хай, балбес! Чем занят, кроме фигни?

— Готовлюсь занять твой дворец, — донесся из телефона голос Егора. Нахальный и озорной, истинно бертиловский голос, которым он выводил из себя преподов в Носфероне. — Если ты мне звонишь, делаю вывод, что есть новости. Весь внимание.

— Одна особа очень хочет съездить тебе по физии, одного раза ей было мало.

— Опаньки, — Егор помолчал. — Так Владка нашлась, значит?

— Если хочешь ее увидеть, это можно устроить.

— Серьезно? — быстро спросил Егор и тут же со смешком добавил. — Окей, тогда освобождай свой дворец. Организуй банкет, лакеи-домовые и все такое.

— Обойдешься без банкета. Хватит с тебя и столовки Носферона. Кстати, Адочка мечтает влепить тебе неуд на сессии. Подгребай завтра, расписание помнишь?

Тролль снова замолчал, и на этот раз молчал долго.

— Завтра в три в спортзале плавание, если ты забыл, — Гильс вдруг повернулся к Владе, направив на нее телефон.

— Не смей!

Влада оттолкнула от себя телефон, увидев на экране свои промелькнувшие колени в мыльной пене и растерянное лицо с мокрыми волосами на лбу.

— Неплохо проводите время, — донесся похолодевший голос Егора.

— Так что, вспомнил расписание?

Из телефона донесся едкий смех.

— Да пошел ты, Муранов. Короче, зайду завтра в Носфер. Гляну, как вы там без меня.

— Идет! — и Гильс отключил звонок.

Влада, тяжело дыша, кипела возмущением.

— Зачем нужно было меня демонстрировать в таком виде? Гильс, зачем?!

— Зато он завтра точно появится, — усмехнулся Темнейший. — И ты тоже. Завтра к трем будь в Носфероне, насчет расписания ты слышала. Как у тебя с вампирской реакцией?

С вампирской реакцией оказалось не очень — то, что Гильс достал из кармана джинсов и швырнул в сторону Влады, пулей пролетело между ее растопыренных пальцев и кануло в воду.

Темнейший вышел так же, как и вошел, — сквозь дверь через янв, Влада же застыла в недоумении.

Вот что это сейчас было, что?

Поведение Муранова было совершенно непонятно и необъяснимо. Не стал издеваться, не стал высмеивать и мстить. Сначала едва не сорвался — было заметно, с каким страшным усилием ему удалось себя сдержать. И ведь сдержался… к сожалению.

Гильс все время их разговора будто изучал ее, слушая ритм сердца, вглядываясь в ее лицо. Неожиданно согласился на ее предложение поговорить с Бертиловым, не став даже спорить. Спровоцировал в тролле злость, но зачем?

«Мы ведь не помирились с Мурановым, он даже не стал со мной говорить про какие-то отношения между нами дальше, — пальцы тряслись как от лихорадки, пока Влада шарила в мыльной воде. — А Егора разозлил, чтобы тот так подумал. Ловушку хочет устроить троллю? Нет, не похоже. Разговаривал он с ним как со старым другом после ссоры, а не как со смертельным врагом»

И все-таки чувство падения в бездну прошло, а неясный страх отступил. Невидимые колесики жизни завертелись, а будущее сделало наконец-то маленький шажок вперед. Завтрашний день принесет встречи и новости. Нужно разобраться во всем, что произошло после сорванного бала. И попытаться все исправить. Завтра она увидит Носферон, ребят, своего лучшего друга Аца… Тяжелый вопрос: как ее там примут и что произойдет, когда появится тролль.

Все это предстояло обдумать перед сном, завтра будет очень трудный день. Главное — не думать про Гильса Муранова. Что между ними теперь?

Между ними сорванный бал, шторм в янве, который скоро захлестнет Питер, между ними теперь тысяча непреодолимых стен.

Наконец пальцы нащупали что-то на дне ванной, и в ладони оказался массивный металлический брелок с ключом. «N¡3380 Мигапоу» — красовалась надпись на брелке, не оставляя сомнений, что это ключ от машины.

Глава 4

Возвращение в Носферон

Утро началось со странного гула. Гул неприятно отзывался где-то в позвоночнике, от которого по спине разбегались волны озноба.

Влада, приоткрыв глаза и рассматривая приютившую ее комнату, долго лежала и размышляла о сегодняшнем дне. Комнат в родовом гнезде Янчеса было много, но жилых осталось только три — в остальных был начат и брошен никому не нужный ремонт.

Здесь Алекс потрудился на славу. По стенам пестрели новые обои: такая расцветка называлась «вырви глаз», но она была во вкусе Дашули, которая обожала все убийственное.

Спать пришлось на новом постельном белье, которое тоже было предназначено вовсе не для Влады. Ярко-багровое, с рисунком из черных зигзагов, оно, скорее, могло отбить сон у кого угодно. Под головой оказалась бархатная черная подушка с еще не сорванной этикеткой, которая теперь больно вонзилась в щеку.

Влада приподнялась на локте, пытаясь понять, где же источник гула. Землетрясение — в Петербурге? Но шкаф и стол стояли спокойно, занавески на окнах висели неподвижно, а гул показался просто звоном чугунных батарей. Все затихло, и Влада долго чистила зубы в ванной, думая о том, что ей предстоит.

В кухне обнаружился Диня: он восседал на высоком барном стуле и трагично прикладывал ко лбу банку с солеными помидорами.

— Слышала, да, как гудело? — простонал домовой, скосив глаза на Владу. — Мой дядька говорит, это штормит янв, буря на подходе. Пока еще жить можно, но в зловоротнях уже слышно…

— А где Раиса Петровна? — Влада решила, что лучше увести тему подальше от того, о чем думать не хотелось самой.

— Ивлевский монстр в шесть утра поскакал брать штурмом Зимний, — хмуро сострил Диня. — Бабка — жесть, полный вынос мозга, хотя пироги печет клевые. Когда Алекс понял, что прокололся, хотел ее обратно в Тверь отправить… Ага, щас. Это как борщевик Сосновского, попробуйте теперь избавиться, хи-хи… — Ливченко нервно хихикнул. — А Янчес альтруист, каких тайный мир не видывал! Взял и отдал Алексу свою зловоротню, лох крылатый. Но Дашке все мало, ей-то подавай дворец Темнейшего, а на меньшее фифа не согласна, да! Вся в бабку-монстра… — домовой озадаченно крякнул, почесав затылок.

— Не клеится у тебя карьера при дворе Темнейшего, да, Ливченко? — Влада позволила себе иронию, сообразив, что ее приятель не зря так возмущается поведением Даши. — Можешь устроиться как личный домовой к старшей Ивлевой. Хотя тебе трудно будет ей объяснить, кто ты такой. Не будешь же ты вечно прикидываться подростком, который никогда не повзрослеет.

— Ты бы вот молчала, Огнева, со своими подколками! — возмутился Диня. — Да, рассматриваю кандидатуру новой хозяйки, и что? С тобой ни за какие коврижки не останусь. Если ты здесь поселилась, я прямо сейчас рву когти.

— Угомонись, карьерист, — посоветовала Влада и, отодвинув банки на подоконнике, выглянула в окно кухни.

После начала ремонта кухня значительно увеличилась в размерах: очевидно, что Алекс, стремясь создать большую столовую в «дворцовом» стиле, снес ударом кулака стену между кухней и соседней комнатой. Теперь кухня, кроме лишних двадцати метров, обрела еще одно окно, выходящее прямо на Невский проспект.

Полдень над Невским сиял солнечный и холодный, вместо снега на тротуарах лежал сероватый лед, а прохожие бежали быстро, подняв воротники и пряча носы в шарфах.

Внизу Владу уже ждали: около тротуара на морозном солнце громоздились байки, вокруг стояли ребята в черном. Вампиры из свиты Муранова здесь по ее душу. Сверху виден светлый затылок Холода, что-то ему говорил Игнат Дымов, в странном ярком свитере с трудом узнавался Герка. А вот Гильса видно не было. Впрочем, должен был рухнуть мир, чтобы Муранов поджидал ее у дома, как какой-нибудь обычный человеческий парень.

Набросив куртку и оставив Ливченко демонстративно паковать свои вещи в огромный чемодан, Влада спустилась на улицу.

Кроме свиты Темнейшего там толпились еще и люди. Напряженное внимание было приковано к огромному черному внедорожнику, который нагло, в нарушение всех правил, стоял прямо посреди тротуара.

Конечно, слово «огромный» для этой громады было даже недостаточно. Он был похож на монстра, который скалился на окружающий мир страшным бампером, сверкал красными огнями фар, и что самое ужасное, его поверхность пестрела черно-багровым узором из пауков. Точнее, узор увидел бы непосвященный. Влада же, едва взглянув, поняла: джип состоит из паучьей нежити, которая, как детали конструктора, сложилась в форму машины.

— А вот и хозяйка тачки, — Игнат Дымов указал на Владу, будто отвечая на ропот возмущенных людей. — С недобрым утрецом, неприкасаемая! Транспорт для вашего торжественного возвращения в Носферон подан, согласно приказу Темнейшего. Но вы тут припарковались на тротуаре, собрали зрителей. Нехорошо-с.

— Чего? — Влада растерялась. Предчувствие, что ключи, которые позвякивали в ее кармане, имеют прямое отношению к этому чудовищу, подтверждалось.

— Эй, тачку свою с дороги убирай! — донеслось от парней, стоящих неподалеку.

— Здравствуй, Влада, — сдержанно кивнул Гер-ка. — Это твой зверь, чтобы было понятнее.

Игнат сделал широкий жест, указывая на страшный внедорожник. Кивнул и поднял одну бровь в приветствии даже Холод.

Происходило что-то странное: от Муранова она неизвестно за какие заслуги получила машину, а его свита изо всех сил старалась ей не хамить.

— Дымов, я не умею водить машину.

— Это мы не учли, не пришло в голову, — вдруг вмешался Герка с озадаченным видом. — Но знаешь, Огнева, это не совсем машина, это твоя личная охрана. Приказ Темнейшего, потому что мы не сможем за тобой по пятам ходить постоянно. Пока что за руль сяду я, а ты будешь учиться по ходу дела. Идет?

— Ага, — еле слышно высказался Холод, который стоял неподалеку. — Бал срывать кое-кто может, а тут сесть за руль боится.

Влада обвела взглядом лица вампиров, сразу представив, как они будут со смехом рассказывать Гильсу о ее трусости.

— Спасибо, ребята. Учить водить меня не надо. Сама как-нибудь разберусь.

Свита Муранова наблюдала с интересом, а вот от людей понеслись смешки, когда Влада села в машину, достала из кармана ключ и осторожно потрогала руль.

Внутри салон джипа ничем не отличался от обычной машины, разве что чехлы были с паутинными узорами да в огоньках на приборной панели четко угадывались злобные красные зрачки.

«Сама разберусь» — а как? Как вообще водят машины, если она даже в теории не представляет это себе? Димка Ацкий умеет, но где сейчас ее летучий друг и считает ли себя ее другом вообще — это теперь сложный вопрос.

Как вставить ключ зажигания — это движение она видела не раз.

Влада, сжав губы и сдвинув брови, сосредоточенно дернула какую-то непонятную ручку, начав жать на педали наугад. Машина тронулась, поехала. Нога надавила на педаль сильнее, и улица понеслась мимо как сумасшедшая.

— Ч-черт!

Влада, пытаясь затормозить, увидела, как на нее летит столб, и вскрикнула, ожидая удара. Но никакого удара не последовало: зажмурившись и закрыв лицо ладонями, Влада услышала только, как дружно грохнули хохотом глотки где-то за спиной.

— Эй, коза! — издевательским тоном окликнул ее один из людей-зевак. — Права купила, а водить не купила?

— Первый раз за руль садишься? — поддержал его другой. — А вот на тротуар машину смогла поставить…

— Подойди, пожалуйста, — отозвалась вдруг Влада, высунувшись в приоткрытое окно и улыбаясь с самым беззащитным видом, на который была способна.

— Зачем это? — опешил парень.

— Если боишься просто подойти, так и скажи, — Влада уже понимала, что парень подойдет.

Да и как не подойти, если его на глазах у приятелей подозвала красивая девчонка. Все-таки, несмотря на бледность, Влада и без косметики смотрелась прекрасно, да еще и со сверкающими на солнце волосами.

Неспешным шагом насмешник приблизился, встав недалеко, на расстоянии вытянутой руки от водительской двери.

Влада, резко подняв на него глаза, вдохнула и задержала дыхание, ощутив эмоции и мысли жертвы, стоящей от нее так близко.

Вот он, Сережа, водить машину умеет с пятнадцати лет и лихо гоняет уже десять лет. Особенно любит гонки, и его мать постоянно орет, что он доездится рано или поздно. Мать глупая, ей не понять этой эйфории, когда ржавая «девятка», оглушая ревом ночной Московский проспект, летит словно в космос.

А сейчас жгучая зависть грызла его бензиново-кожаное сердце. Почему сопливой девчонке, пусть и симпатичной, достался такой джип, а он на приличную тачку никогда не заработает?! Да она и водить-то не умеет! А вот будь эта машина его, он бы…

Эх, как здорово было бы сейчас повернуть ключ зажигания, переключиться с нейтральной скорости на первую, втопить газ, бросить сцепление и, когда железный зверь с визгом колес рванет вперед, дернуть вторую передачу, снова газ — и третью, снова газ — и четвертую…

— Спасибо, свободен. — Влада улыбнулась застывшему в своих мечтах Сереже.

Тот, ощутив головокружение, отшатнулся и ошарашенно посмотрел на странную девушку. Теперь она уже не столько нравилась ему, сколько пугала. Осознание того, что его может напугать девчонка одним взглядом, потрясло так, что он задохнулся.

— Ведьма… — Сергей попятился назад, потом повернулся и бросился быстрым шагом прочь, не слыша, как его окликают приятели.

Завистливые мысли парня сейчас пришлись очень кстати: Влада в точности повторила все, что пронеслось у нее перед глазами, как краткий курс вождения. Повернув ключ зажигания, дернула ручку передач, отпустила сцепление и лихо тронулась с места. Съехав с тротуара на Невский проспект, стала набирать скорость.

Свита Муранова рванулась следом и поравнялась с ней: сбоку взревел байк Игната, который несся почти рядом.

— Спятила — так лихачить?! — послышался окрик Игната в распахнутое окно.

— Держись подальше, я тормозить не умею! — прокричала в ответ Влада. — На этот счет Темнейший инструкций вам не дал?

Влада, удерживая руль правой рукой, высунула левую в окно и поманила Игната пальцем: байк вампира резко вильнул вбок. Резкий гудок машины поблизости донес волну новых человеческих мыслей. Влада поймала их, перешла на другую передачу и вспомнила про переключение поворотников.

Странное ощущение, когда не тебя везут, а ты едешь сама. В глубине души вдруг пискнул детский восторг, пришлось сделать над собой усилие, чтобы снизить скорость и не мчать во весь опор.

Влада, приструнив себя, уверенно крутила руль, не забывая включать поворотники и поглядывая в зеркала по бокам. Через каких-то полчаса она уже спокойно проезжала по улицам, даже вывернула с Невского на Литовский проспект, прокатилась по нему до Обводного канала и свернула в сторону Фонтанки.

Машина остановилась на красный свет, и Влада поймала взгляды прохожих: несколько девушек посмотрели на нее с заметной завистью, подумав, как здорово было бы им самим оказаться за рулем такого огромного и страшного внедорожника.

И все-таки на подъезде куниверской зловоротне нервы сдали: на Конногвардейский бульвар джип влетел как ракета и с визгом тормозов едва не врезался в дерево около Темного Универа.

Как обычно, около входа в универ толпился темный народец, у которого сейчас не было пар, да и весть о прибытии несостоявшейся невесты Темнейшего в Носферон выгнала наружу особо любопытных.

Как вести себя?

Только не возвращаться в универ с поджатым хвостом и виноватым видом! Лучше выглядеть уверенно, несмотря на неприятно бухающее сердце и холод в животе. Влада, выйдя из машины, эффектно хлопнула дверцей и зашагала к зловоротне. Боковым зрением она успела заметить, что джип осел, качнулся, и в одну секунду рассыпался на паучью нежить, которая тут же скрылась в янве. Что ж, уже плюс — проблем с парковкой точно не будет.

Взгляды студентов сверлили, буравили, жгли. Ребята расступались перед ней, и даже при свете дня глаза нечисти сверкали настороженными отсветами желтого, красного, синего…

Здороваться со знакомыми или нет? В толпе мелькали знакомые лица: тролль Антон Колыванов, круглолицый упырь Марик Уткин, тролль Степка Маслов, оборотень Ромка Шнягин, очень удивленная Лизка Маркина…

Нет, лучше воздержаться от приветствий, если они могут остаться без ответа.

— Триумфальненько, — донеслось от одной из фурий, и это, пожалуй, было лучшее определение тому, что сейчас происходило.

Несколько шагов, и Влада на деревянных ногах вошла в зловоротню, оказавшись в вестибюле Носферона.

— Здрасьте, Буян Бухтоярович, — по привычке выпалила она, не сразу заметив, что вместо охранного домового на спинке стула висит его мохнатый тулуп. Сам Буян Бухтоярович в этот момент самозабвенно переругивался с завхозом, и ставший уже родным визг домовых разносился по вестибюлю. Влада прислушивалась к воплям, как меломан к хорошо знакомой музыке. Все-таки к некоторым раздражавшим раньше вещам начинаешь относиться иначе, стоит только подумать, что это потеряно навсегда.

Народу было немало. Но, завидев Владу, многие ребята озадаченно отходили в сторону или отворачивались.

Ничего другого ожидать не приходится, теперь остается только делать вид, что ей все равно. Муранов на горизонте не возник, а войти в спортзал не хватало духа — и так уже за спиной мерещились шушуканье и ненавидящие взгляды. Влада даже вспомнила какой-то опыт из физики в прежней своей школе, что-то про неумолимые законы отталкивания… Даже тот, кого до сих пор она считала единственным другом, пока не появился.

«Ац меня видеть не рвется, преподов нет никого», — бесцельно шагая по вестибюлю, Влада отмечала про себя отсутствие привычного визгливого голоса Лины Кимовны или воплей Ады Фурьевны. Когда неловкость дошла до абсурда — нельзя же было уже в десятый раз делать круг мимо гардероба, — пришлось непринужденно подойти к стене с объявлениями.

«Ночные дежурные вылеты летучих не отменяют их появления на лекциях. Это будет приравнено к прогулам!» — информировало одно из объявлений. «Приезжим из других городов студентам получать постельные принадлежности у завхоза. Очередей и драк у душевых не устраивать!» — гласило второе. «Категорически запрещается распространять панические слухи и повторять домовые сплетни! Нарушители отстраняются от учебы на весь семестр или привлекаются к уборке территории», — грозно предупреждало третье.

Влада долго изучала расписание лекций, исчирканное поправками ввиду боевых тренировок или дежурств у ротонд. Сейчас, в три часа дня, у всех трех факультетов должны были идти лекции по разным аудиториям. Только красным фломастером кто-то зачеркнул их, написав поверх размашисто: «СПОРТЗАЛ — СТАРШИЕ КУРСЫ».

«Преподов нет и лекции отменены, раз ждут Бертилова», — догадалась Влада.

Стало быть, в спортзале уже полно народу. Влада добрела по пустым коридорам до его дверей и остановилась, не решаясь войти.

До нее доносился шум голосов, звуки прыжков и хлопки в ладоши. В миллиметровую щель приоткрытой двери виднелся декан вампиров, который показывал группе ребят какой-то боевой прием.

Вот и Алекс Муранов, встреча с которым если и не тревожила, то была болезненным уколом в числе всех прочих встреч.

К старшему брату Гильса Влада успела привязаться за годы знакомства так, будто он ее собственный брат. Называть Алекса «дядька», делиться проблемами и всегда получать поддержку — это было для нее бесценно. Разрушить это доверие оказалось не так-то легко. Надо же было Алексу поручить присматривать за своей ужасной Дашей именно ей, Владе! И теперь в тайном мире плюс один незаконно обращенный вампир, а у Влады минус замечательный старший брат…

«Смогла сорвать бал Темнейшего, а тут перед спортзалом трясешься», — обругала себя Влада, вспомнив слова Холода, и стремительно ворвалась внутрь, от растерянности чуть не пнув дверь ногой, как это обычно делал Гильс Муранов.

Спортзал был заполнен утренним холодным солнцем, которое косыми лучами пронизывало воздух и дробилось зайчиками в зеленой воде бассейна. Гулкие голоса стихли, когда Влада остановилась в дверях.

Да, такие взгляды были похуже фурьих плевков. И если после гибели Бертилова ее ненавидела половина Носферона, то после сорванного бала число недоброжелателей выросло процентов до двухсот. Хотя нет — увидев, как ей робко улыбается Дрина Веснин, процент ненависти можно было снизить на одну сотую.

— Что стоим? — резко повернулся к Владе декан вампиров. В руках у него вертелся шипящий огневик, которых иногда использовали в качестве мяча. — Спортивную форму надеваем, и на тренировку, живо!

— Формы нет, — брякнула Влада и вдруг поняла, что стоит перед Алексом в одежде, которую тот купил для своей Даши.

Черные джинсы с белыми карманами и яркий свитер с вышитой розой посредине были очень узнаваемы. Да и явилась она только что из квартиры, так и не ставшей домом для двух вампиров благодаря ей…

— Хотя бы спортивную футболку можно было найти, — Алекс отвернулся, и Влада мысленно перевела фразу: «Могла бы нагло откопать в тех вещах, которые я покупал не для тебя».

— Светляк! — гаркнул декан Вампируса, вдруг резким броском запустив огневика в сторону группы ребят.

Один из них, получив удар огневиком в живот, повалился в бассейн, подняв фонтан брызг. Огневик зашипел и взвился под своды спортзала, оставив после себя дымный след.

— Был бы вместо этого осиновый кол, уже сейчас бы топал во Тьму, тормоз, — прорычал Алекс. — Не зевать! Светляки всегда отвлекают сознательно! Стена Древних рухнула, ротонды светят все ярче, а некоторые все еще тупят, будто в тайном мире сонное царство и покой, как год назад! Сядьте уже куда-нибудь, Огнева!

Влада, ошарашенная обращением на «вы» от Алекса, неловко осела на дальнюю скамейку. Раньше Алмур был веселым, юморил и подтрунивал над студентами. Куда же все это делось…

Тем временем тренировка продолжалась. Алекс нарочно отвлекал студенток разговорами, одергивал или заставлял обернуться, после чего швырял в растяпу огневика. Вампирши ударов почти не пропускали, и каждое уклонение от удара зрители встречали хлопками в ладоши. А вот троллихи с кикиморами летали в бассейн постоянно, под свист и обидные комментарии.

— Алина, заменишь! — декан перекинул «мяч» одной из вампирш, сам отойдя в сторону.

Алина Готти, гибкая красавица с копной черных волос, замахнулась, и Влада, не успев среагировать, вдруг с удивлением ощутила, что огневик просвистел рядом с ней. Промахнулась ли студентка, или же сработал порог, но огневик за ее спиной с шипением влетел в шведскую стенку, срикошетил на чей-то рюкзак с вещами и исчез. В спортзале запахло палеными тряпками.

— Что ж ты, Аля, — без злости попенял Алекс. — Гнев никогда не помогает меткости броска. Учись нападать с холодным сердцем!

— Гнев, да! — Алина сжала кулаки. — Я не понимаю, почему Огневу пропустили в Носфер, хоть вы в меня сто осиновых кольев швырните! Вампир она самый сильный в чем? В том, что ей дозволено то, что нельзя больше никому?

В спортзале повисла неприятная тишина. Ребята молчали, не вмешался и Алекс, словно чего-то ждал. Потом в гробовой тишине раздался скрип дальней скамьи, кто-то встал и пошел по спортзалу, пиная лежащие на полу матрасы и рюкзаки.

Ацкий молча плюхнулся на скамейку рядом с Владой, вытянув перед собой босые ноги.

— Заткнитесь, кто особо нервный, — с вызовом заявил валькер. — Не вашего ума дело, почему она вернулась в Носфер. Значит, так надо.

Когда с души падает громадный камень, возникает именно такое ощущение — внезапной радости и легкости. Влада выдохнула и распрямила плечи, вдруг почувствовав, как внутренне сжималась и горбилась до этого.

Игнор, безжалостной стеной окруживший ее в Носфероне, дал трещину. Пусть отвернулись почти все, но остался Ацкий, хотя бы один-единственный друг, который не стал делать вид, что они не знакомы! Сейчас валькер что-то бубнил в сторону возмущенных девчонок, своим привычным отвязным тоном, вызывавшим приступы комплекса неполноценности у любого.

— Тихо ты, не бузи, — Влада толкнула Димку локтем. — Как живешь-то?

— Как все темные сейчас — стремно и… — Ацкий вполголоса выругался, сердито дернув крыльями. — Ты не в курсе совсем, что за эти дни случилось?

— Почти нет. Расскажи, что знаешь.

— Да-а, творится такая фигня уже десять дней, — протянул Ац. — Вообще, мы мало что понимаем. Стена Древних рухнула почти сразу. Казалось бы, светляки тут же в город рванут, начнется мясорубка. А они дальше ротонд не лезут, чего-то ждут. Янв тоже не радует, буря там начинается, как в Москве…

Слышал от одного из домовых, что Тьма открывается, такие дела.

— А какое отношение к этому имеет Бертилов? Что об этом говорят?

В ответ Ацкий скорчил крайне красноречивую рожу, высунув язык и покрутив пальцем у виска.

— Лучше ты мне скажи, каким бесом наш тролль ко всему этому! — фыркнул он, потирая спину. — Вот серьезно, никто не верит в эти бредни, что он наследник Некроманта! С утра всех преподов из Носферона погнали, остальным сказали: будет заваруха, всем быть наготове. Это правда, что Бертилыч сегодня придет в Носфер?

— Вроде, да.

В затылок Ацкому вдруг что-то прилетело, и валькер, обернувшись, поднял с пола самолетик, сложенный из страницы конспекта. Размашистым почерком поперек страницы было написано:

«Давай я тебе спинку мазью натру. Болит, да?»

Синицина, закусив губу, с виноватым видом хлопала ресницами с другого конца спортзала, не оставляя сомнений, что именно она автор этого послания.

— Спасибо, Варя, раньше надо было думать… обойдусь! — бросил валькер через плечо, одарив фурию равнодушным взглядом.

— Ну да, все прощается только Огневой, а мне нет, — донеслось от Вари. — А ведь из-за нее ты со светляками сцепился. Теперь вот под арестом в Носфере…

— Чего ты творил-то? — едва слышно прошептала Влада, снова пихнув Димку локтем. — Ац, ты чего?

— Вот еще мне не хватало, чтобы меня френдзона пилила, — зашипел на нее валькер. — Мало мне Адочки и разных фурий! Забей, это фигня полнейшая.

— Под арестом из-за меня, мог погибнуть, — голос Влады чуть дрогнул. — Не фигня, Ац.

— Да моя семейка только рада будет, а то у нас дома тесно, — отмахнулся тот в ответ. — Между прочим, вот я тебя ни о чем еще не спросил. Ни одного вопроса не задал, в душу не лезу!

— Ты прав, — смутилась Влада. — Прости.

— Да ла-адно… — протянул Ацкий. — Слушай, френдз, может, тебе мобила нужна? У меня есть лишняя про запас, если своя на высоте сядет. Старье, конечно, но даже скайп тянет. А то без связи не того.

— Спрашиваешь… Еще как нужна!

Теперь время было чем занять: Влада, получив от валькера потертый и даже местами обкусанный мобильник, принялась реанимировать свой скайп. Раза с десятого удалось вспомнить пароль, и Влада тут же поставила статус «невидимый», заметив, что многие однокурсники демонстративно удалили ее из скайпа.

Дрина и Марик, к счастью, этого не сделали. Оставил ее в списке контактов и Егор, который, как обычно, изощрялся в написании разных статусов в зависимости от жизненных потрясений. Вот, например, теперь его новый статус туманно гласил: «Фкомнатесбелымпотолкомсвидомнанадежду!!!»

Влада вдруг поняла, что почти боится предстоящей встречи. Она ведь только сказала Темнейшему два слова: «убедить-поговорить», но морально к разговору с Егором не готова. Как вообще можно подготовиться к встрече с тем, кто способен на любой подвох…

День между тем разлился неярким солнцем по спортзалу, жужжание девчоночьих голосов за спиной напоминало рой мух и даже убаюкивало Владу. Алекс беседовал о чем-то с вампиршами, сделав перерыв в тренировках.

Ац переместился на одну из дальних скамеек, где разлегся и подложил под голову чей-то рюкзак с вещами. Варя уселась прямо на пол около него, осторожно поглаживая бывшего друга по плечу. Они переговаривались очень тихо, причем валькеру явно вести эту беседу не хотелось.

Владе же пришлось слушать историю своих похождений с самого начала времен и по сей день. Да здравствуют сплетни, их не победить, они живы и неистребимы! Сейчас теории заговора про кошмарную Огневу переросли в фантастический сериал, бурное действие которого разворачивалось на девчоночьих языках.

Неприятной занозой оказалась фраза одной из студенток о том, что Муранов в долгу не остался и отомстил ей, потому с момента сорванного бала дома и не появлялся.

Заставив себя прекратить прислушиваться к сплетням, Влада всматривалась в окна, как будто тролль должен был торжественно пройти по бульвару и войти в зловоротню.

Время перевалило за три часа, а никого похожего на Бертилова там не было. Зато размашистыми шагами по Конногвардейскому бульвару шагала девица в черном пальто, ее светлые волосы развевались на ветру. Выражение лица у нее было самое ожесточенное, казалось, что вместо лица — неживая злая маска. Девица остановилась и с вызовом показала неприличный жест, словно зная, что за ней сейчас наблюдают из окон Темного Универа.

— О-о, смотрите… опять незаконна сюда тащится! — простонала Жанна Болотова, и все обернулись к окнам.

— В вестибюле же Вампирус дежурит, сейчас что-то будет! — вдруг завопила Варя, срываясь с места.

Алекс, отшвырнув мяч, ринулся к дверям. Не сговариваясь, ребята последовали за деканом вампиров.

Глава 5

Мокрый тролль опаснее сухого

Для того чтобы переместиться на пару сотен метров, вампиру нужно около двух секунд. Поэтому ожесточенная драка произошла вовсе не в вестибюле, а прямо у дверей спортзала, где Дашуля Ивлева оказалась молниеносно. Скорее всего, путь в Носферон был демонстративным, чтобы ее увидели и встретили: Ивлева любила поскандалить еще до своего обращения в вампира.

Глухой удар в стену обрушил часть кафельной плитки спортзала. В распахнутых дверях замелькали фигуры. Дрались вампирши — Влада успела в мелькании тел заметить Алину Готти, которой сейчас очень хотелось отработать адреналин, миниатюрную Катю Дымову — двоюродную сестру Игната, не менее агрессивную, чем он. Рванулась в драку и вездесущая Синицина, тут же получив ощутимый удар кулаком от более сильной Дашули. Силы были неравны: спустя пару секунд светловолосая скандалистка хрипела, прижатая к стене железной Катиной рукой.

— Отпусти, — прошипела Ивлева, и Катя швырнула ее в сторону Алекса, который принял ее в капкан объятий, не давая шанса вырваться.

— Опять ты здесь, незаконна! — закричала Алина Готти. — Тебя звали сюда?

— Пошла ты, — донесся хрип ей в ответ: Даша злобно кашляла, держась за горло. — Я вампир, и не хуже вас всех, ясно? Тоже мне, носы задрали…

Варя, держась за подбитый глаз, шипела от боли, но использовать фурий яд, когда рядом был декан вампиров, не решалась.

— Законы не знаешь, — огрызалась Катя. — Ты не такая, как мы. Ты не второй, а десятый сорт, вроде нежити. И то, что ты подконтр Апмура, ничего не меняет…

— Я — подконтр?! — взвизгнула Даша.

— Подконтр! — безжалостно подтвердила Алина. — И знай свое место, вас в Носфер не берут учиться, своих подконтров у тебя не будет, вас даже в зловоротни не пускают…

Владе с удивлением пришлось увидеть настоящую дискриминацию среди вампиров — пожалуй, то, чего она не видела никогда. Даже Алекс сейчас молчал и не вступался, что было странным.

«Хотя, вступись он за свою незаконку, это подорвет власть Темнейшего, потому и молчит, — сообразила Влада. — Я ведь уже столько времени в тайном мире и еще ни разу не слышала, чтобы незаконные вампиры чего-то требовали или скандалили. Никто из них не лез в стены Носферона, а Изольда Суморок вообще была тихая как мышь. Похоже, Даша первая и единственная такая».

Тем временем жестокие слова градом сыпались на Дашулю, которая в ответ только рычала и пыталась лягнуть вампирш побольнее. Студентки Вампируса не стеснялись обрушивать в ответ оскорбления.

Скандал из коридора в конце концов переместился на улицу. В окна спортзала некрасивая сцена была видна как на ладони: Дашу уводили прочь — усилиями Алекса и подоспевшего невесть откуда Герки. Вампирша то и дело вырывалась, кричала, пытаясь нырнуть в янв, но парни крепко держали ее под руки.

Влада отвернулась от окна, вспомнив чье-то остроумное выражение: «Хочу это развидеть». Раз-видеть бы Ивлеву, но не получится. Как призраки жертв в фильмах ужасов ходят за своими убийцами, тревожа их совесть, так теперь и Ивлева мелькала в жизни Влады, напоминая то, что так хотелось забыть. Лучше бы уж Алекс вообще с ней не разговаривал, чем так отчужденно и на «вы»…

Стоя посреди пустого спортзала, хорошо было смотреть на бассейн, в котором лениво качалась зеленая вода. На первом курсе, когда все было в порядке, так здорово было тут плавать, слыша веселые голоса однокурсников. Вода не знает войн, ей неведомы страсти, которые бурлят на поверхности. Нужно будет — и смоет их, наведя свои порядки. Сейчас зеленая вода была спокойна, играла бликами солнца, лениво качая заросли водорослей, убаюкивая и погружая в сон…

Стоп.

Резко вздрогнув, Влада обернулась и увидела рядом с собой в легком тумане широкоплечий силуэт, светлую растрепанную макушку которого золотило солнце. Он был выше ее на голову, глядел свысока с надменной усмешкой.

Егор! Все такой же — кажется, что они виделись десять минут назад на лекции и разбежались только что в коридоре. Разодранные вдрызг на коленях джинсы, расстегнутая мятая рубаха, серьга в ухе и зелень озорных глаз. Хотя нет, не такой же — тролль снова стал выше, уже перегнав по росту самого Темнейшего.

— Пытаешься затащить меня в морок? — голос Влады прозвучал, как в огромной пустой бочке. — И как?

Волна морока, пахнущая мятной и летней травой, начала отступать и схлынула, уступив место шуму в ушах.

— Странно, — хрипло ответил Егор. — Значит, передумала бросать тайный мир. А как звучало на балу: бросаю вас обоих! — с презрительной усмешкой тролль сплюнул себе под ноги. — А сама прибежала к Муранову, как собачонка.

— Он тебе руку протягивает, — сурово отозвалась Влада. — Позвал тебя, первый тебе позвонил. В янве сильный шторм, говорят, что открывается Тьма. Это твоих рук дело?

«Знал бы ты, какой ужас я пережила тогда, когда ты утащил меня в морок, — метались злые мысли в голове. — Мог бы просто попросить прощения, сказать, что глупостей натворил, и мы бы помирились. Ведь ты всегда был для меня светом в жизни. Как Алекс, как Ац. Или почти как Гильс. Мы помирились бы. А вместо этого я смотрю на твою наглую физиономию. Хочешь быть в моих глазах выше Муранова любым способом, пусть даже мир рухнет…»

— Вижу по лицу, что поцелуев не будет, — разочарованно протянул Егор, не ответив на вопрос. — Значит, снова драться полезешь.

— Тогда было за что, — прошептала Влада, отчаянно впиваясь взглядом в хамоватую физиономию тролля.

— И сейчас будет за что, — вдруг резко выдал Егор, протянув к ней руку.

Раз! — и Влада ощутила толчок в плечо, потеряла равновесие и спиной полетела в воду. Зеленая теплая мгла сомкнулась над головой, водоросли облепили лицо и плечи. Влада разрывала их, отбрасывала от себя, и водяные бросались от нее наутек.

Подплыв обратно к поверхности, она увидела искаженное отражение силуэта на берегу. Бертилов сидел на корточках около бассейна, свесив руку и водя ею по зеленой поверхности воды.

— Чего ты в одежде-то? — с ехидством спросил он. — С Мурановым ты такая стеснительная не была.

На этот раз реакция Влады оказалась быстрой: ухватив за рукав тролля, она дернула с силой — и Егор тоже повалился в воду, подняв фонтан брызг. Ушел на глубину и тут же вынырнул, фыркая и отплевываясь.

— Любишь мокрых троллей, детка? — Он расхохотался, открывая объятия. — Так иди ко мне, темно-глазка… утоплю в любви, засыплю подарками!

— Приди в себя, балбес! — Влада, выдрав откуда-то охапку водорослей, хлестнула ими в сторону Бертилова. — Что творится с янвом, отвечай! Твоих рук дело?!

В этот момент солнце куда-то делось, и воздух в атриуме чуть потемнел: дернулись армии подконтров из янва.

Тролль, продолжая ржать, внезапно исчез, и Влада поняла, что кричит и замахивается водорослями на пустые зеленые волны.

А потом с водой вдруг что-то случилось: она исчезла. Вместо воды тело провалилось во что-то звенящее и колючее, что впилось в кожу со всех сторон. Руки начали грести и отбиваться, выталкивая тело на поверхность. Все вокруг нещадно царапалось: Влада поняла, что тонет в тоннах драгоценностей. Бассейн вместо воды был заполнен кольцами, самоцветными камнями, ожерельями и браслетами. Сквозь толщу этого чудовищного «подарочка» пробивался свет, переливаясь в гранях самоцветов, расшвыривая которые приходилось выбираться на поверхность. Вся эта масса двигалась, словно кипела, шла волнами и звенела. Потом Владу подхватил вал, что-то толкнуло из глубины: волна драгоценностей хлынула из берегов бассейна, заполнив спортзал за несколько секунд. Двери выбило: обе створки с треском отлетели, и Владу гремящей волной вынесло в коридор, а оттуда в вестибюль универа.

Все произошло за несколько секунд: валькеры успели взметнуться вверх, остальным повезло меньше.

Влада перелетела кубарем через стойку гардероба, ухватившись за пальто на вешалке. Волна цунами ударилась о стену с объявлениями и остановилась, оставив вестибюль заваленным сокровищами.

Первый шок прошел, и пространство вокруг огласилось протяжным воплем охранного домового. Студенты кинулись откапывать Буяна Бухтояровича, который барахтался в мороке. Многие ребята были исцарапаны в кровь, кто-то кричал, что подавился, а потом натужно выкашливал изумруды вместе с проклятиями в адрес Бертилова.

Появился завхоз Фобос Карлович, чьи вопли призвали декана Троллиума. Горан Горанович, возникший посреди вестибюля с крайне озадаченным видом, хмурился и пожимал плечами. Под ногами у него хрустели россыпи изумрудов, рубинов, бриллиантов, от огромных, с кулак, до самых мелких. Ожерелья, браслеты, кольца, диадемы — все это сверкало до боли в глазах.

— Куда это все девать! — кричал завхоз. — Где тролли, пусть уберут! Горан Горанович, немедленно разберитесь с этим, поднимайте весь ваш факультет!!!

— Мой факультет не поможет, — отвечал ему Горан. — Даже если бы мы собрали здесь всех троллей тайного мира… то… минуточку…

Декан Троллиума, который с трудом пробирался по вестибюлю, сгреб горсть самоцветов, попробовал один на зуб и восхищенно присвистнул.

— Морок очень сильный, Фобос Карлович. Не ждите, что так все просто можно убрать. Знаете ли, Бертилов очень силен… Я всегда говорил, что этот студент способен на многое! Да-а, пожалуй, даже я бы такое не создал…

— Восхищение сейчас неуместно, — проворчал завхоз. — Если морок силами троллей не убрать, тогда придется делать все механическим способом. Чем здесь занимается охранный домовой? Спит на работе?! Сначала незаконного вампира пропустил, потом хулигана проглядел…

— Сие был указ деканатский! — отбивался Буян Бухтоярович. — Велено было пущать в стены Носферонские ентого фулюгана, я указы рьяно исполняючи! А вот проклятущие Ливченко пущай теперича убирают, а мы полюбуемси… Убормонстра-то нетути!! Испужался убормонстр нашенский, нежить древнючая, в самый дальний угол забилси! Убоялся, что унесет ураганом в Тьмущу, предрекаю, что разверзнется! Древнеликих уже утянуло в Тьмущу, кои стеной стоямши…

Влада, оглушенная своим полетом от спортзала, слушала визг Буяна Бухтояровича, чей непереводимый поток слов указывал на причины произошедшего, а также на то, что всем пора последовать примеру убормонстра Тетьзина. Орал и Фобос Карлович, предсказывая домовому клану Грозных позорное изгнание из стен Носферона за разгильдяйство и трусость. Домовые швырялись проклятиями: во все стороны летела манка и сухие макароны, которые падали поверхтролльских сокровищ.

Появились преподавательницы Лина Кимовна и Сирена Морфеевна, которые пытались вмешаться и утихомирить крикунов, пока они не переругались с деканами. Больше всех доставалось сейчас Горану — ему припомнили все поблажки Бертилову. Всеобщий скандал минут через двадцать привел к мысли, что почему-то до сих пор не видно ректорши Носферона, грозной и ядовитой Ады Фурьевны.

— Так ведь деканат, как и ректорский кабинет, вроде как замурованы всей этой дрянью бертиловской, Адочке не выйти, — глубокомысленно изрек кто-то из старшекурсников. — Ребят, придется откапывать ректоршу. Или лучше не надо?

С этой минуты яростно трудиться принялись все, позабыв про склоки. Вспомнили даже о вурдалаках, которые числились за факультетом Валькируса. Вурдалаки появились сонные и облепленные землей: неформальным лидером среди них считался Федя Горяев. Сейчас Горяев отчаянно зевал, кошмарно вонял и жевал то, что нельзя было назвать даже бывшей едой.

— Вот где, где теперь нам разместить студентов Носферона? — орал Фобос Карлович, воздевая руки к потолку. — Все лестницы завалены, путь в общежития отрезан! Спортзал до потолка забит мороком, атриум тоже, караул! Вурдалаки, работайте быстрее! Остальные, помогаем!

— Огнева-а! — завопила Болотова, выковыривая из уха огромный изумруд. — Ты ващ-ще уже, да?! Это же он из-за тебя, а как мы будем теперь на лекциях, а?! Как в Носфере теперь?! Да тебя убить мало…

— Ац, ты чего? — Влада с тревогой смотрела на валькера, который тяжело привалился спиной к стене около доски объявлений и болезненно морщился.

— Да спина болит и башка не варит, спасибо некоторым фуриям… — валькер потер спину, потом, подняв руку, крикнул: — Эй, кто хочет в мою зловоротню на Лахтинскую? Приезжайте, как увидите дом с моим крылатым прапра на фасаде, можете заходить. Согласен разделить свой угол за шкафом с какой-нибудь очень симпатичной и не слишком тяжелой…

— Да иди ты, Ац, не смешно! — завопила на него одна из студенток. — Мы места в общаге потеряли, а, между прочим, ехать нам некуда! Все зловоротни забиты и так! Свою банку с селедкой не предлагай, мы в курсе, как вы там живете!

Влада же, поднявшись на ноги, с трудом шагала, давя подошвами кроссовок драгоценности. Под ногами хрустели несметные богатства, щедро подаренные ей троллем. Самое отвратительное, что эти же богатства сейчас застряли и запутались в волосах, кололи в белье под одеждой, царапались за шиворотом. Влада вдруг ощутила, как болят пальцы: на каждый уселось не меньше пяти тесных колец. Шею сдавило ожерельями, запястья было не поднять от тяжести браслетов.

Нужно срочно попасть к зеркалу, чтобы содрать «подарочки» тролля, причесаться и привести себя в порядок.

Влада вспомнила про кафе около зловоротни в подземном переходе, где студенты Носферона часто перекусывали между лекциями.

Сейчас тут было пусто. Влада поймала осоловелый взгляд официантки, которая дремала на стуле возле гудящих стеклянных холодильников с газировкой: обычный, не посвященный в тайный мир человек. Хотя уже привыкший ко всему: к компаниям вампиров с их разговорами об обращенных и крови, к троллям с их фокусами, к упырям и кикиморам. А тут, подумаешь, девушка, с которой сыплются золотые кольца и бриллиантовые браслеты, пулей пронеслась к туалетам…

Однако места для рыданий у единственного зеркала уже были заняты: две девицы торчали около умывальников. Даша Ивлева сморкалась в бумажные платочки над открытым краном с водой, а рядом ее утешала Настя Нечаева, которая что-то говорила размеренным голосом будущего психолога.

Настя была верной спутницей Герки с недавних пор: свою девушку юный вампир долго выбирал, тщательно оберегал и собирался обратить согласно законам: с разрешения Темнейшего и на торжественном балу. Владу слегка раздражало постоянное желание Насти помочь, ее вечная улыбка, как у навязчивой продавщицы в парфюмерном магазине. Дружить Настя Нечаева хотела со всеми, и, кажется, друзей и подруг у нее было навалом. Прояви Влада желание — Настя дружила бы и с ней, только трудно общаться с тем, с кем рядом чувствуешь себя хмурым привидением.

Сбегать, когда уже увидели, было поздно, и Влада, пройдя в кабинку, занялась освобождением рук и шеи оттролльских «подарочков».

— Даша, ты сорвалась, так нельзя, — мягко уговаривала Настя, пытаясь погладить Ивлеву по голове, как маленькую девочку. — Нельзя так, нужно себя контролировать…

— Даша сорвалась, — противным голосом передразнила ее Дашуля. — Да где мне еще-то можно находиться?! Незаконный вампир, видите ли, права ни на что не имеет. Алекс когда идет к кому-то в зловоротню, мне говорят: а ты на улице подожди. Вроде собаки, с которой в магазин не пустят и за поводок привязывают к водосточной трубе.

— Влада, если тебе нужна таблеточка от расстройства желудка, то у меня есть… — со своей вечной готовностью помочь Настя постучала в дверь кабинки.

— Мне бы таблетку от тролля, ее у тебя точно нет, — огрызнулась Влада, содрав с пальцев сразу десяток обручальных колец и ожесточенно нажимая на кнопку спуска воды в бачке унитаза.

Кольца, браслеты, диадемы и ожерелья — все это появлялось на руках, голове и шее снова и снова, стоило только сорвать с себя предыдущие. Кольца же будто злились и становились все теснее.

Очень скоро унитаз оказался безнадежно забит тролльским золотом. Потеряв терпение, Влада вышла из кабинки к умывальнику и принялась избавляться от колец с помощью мыла и воды. Слезали они с пальцев все неохотнее, к тому же все больше напоминали обручальные, с кошмарными гравировками вроде «Любовь до гроба», «Влада плюс Егор» или что-то в этом духе.

— Даша, ты не фиксируй на своих проблемах внимание, — вежливо, игнорируя странные действия Влады, увещевала Настя. — Находи плюсы в этом состоянии, определенно они есть… их не может не быть.

— Коне-ечно! — Ивлева криво заулыбалась, губы ее дрожали. — У незаконных вампиров куча плюсов. Ты дышишь свежим воздухом, пока тот, кто тебя обратил, занят важными делами где-нибудь в зловоротне. Ты на коротком поводке, ты никто. Алекс бы и рад от меня избавиться, но не может. Я, видите ли, даже не второй сорт вампира, а десятый.

— Ивлева, если соревноваться в проблемах и всеобщей ненависти, то у меня первое место, а у тебя даже не третье, — вмешалась в разговор Влада. — В тайном мире меня ненавидят больше тебя.

— Честно? — Ивлева выпрямилась как струна, и глаза ее заинтересованно полыхнули мутно-красными отблесками. — Правда, больше меня?!

— Теперь-то да, раз в сто, — заверила ее Влада. — Из-за меня опять много неприятностей…

— Ага, — сразу обрадовалась Даша, облегченно выдохнув. — Да, так тебе и надо за сорванный бал. Если бы не ты, у всех бы было все хорошо. Получай, что заслужила.

— Учись, Настя, как надо проводить психотерапию, — невесело усмехнулась Влада. — Будут проблемы — обращайся ко мне, помогу.

— Вроде у меня проблем нет, — совсем растерялась Настя. — Герка очень хороший…

— Это он сейчас хороший. А если обратить тебя не получится и стукнет тебе двадцать пять, то будешь только его фотки в телефоне перебирать да на каждое карканье вороны в небо пялиться, — садистским голосом заявила Дашуля, перехватив инициативу «психотерапевта». — Все парни-вампиры — подлые! Вот, например, Алекс тоже собирался меня бросить, а я и знать не знала. Ты телефон Герки проверь на всякий случай. Уверена, там такое найдешь — зашиби-ись…

Что именно должна найти Настя, узнать так не удалось, потому что в дверь туалета вдруг громко, но вежливо постучали.

— Нежноголосые девицы, — раздался снаружи язвительный голос Холода. — Не соблаговолите ли уже двигать на совет факультетов, потому что подлые парни-вампиры сейчас стоят у зловоротни и ждут… Кстати, слышат каждое ваше слово. Уважаемая незаконно обращенная Дарья, я, собственно, о вас… Огнева, и тебя касается.

— Пшел вон! — вдруг басом заорала Дашуля, но все-таки вампирша с подругой вышли из туалета, и Влада наконец-то смогла подойти к зеркалу.

Хотя бы пять минут, чтобы привести себя в порядок, сейчас просто необходимы. Влада пригладила растрепанные волосы, оборвала очередное ожерелье с шеи. Отшвырнула обручальные кольца, снова выросшие на пальцах, долго высвобождала из волос колючую сапфировую диадему. Та путалась, больно выдирая волосы, потом полетела со звоном на пол. Сразу же на голове появилась другая — больше и тяжелее, да еще и с кружевной фатой.

Влада, выдрав ее из волос, вдруг просто разревелась.

Вот тебе и вернулась триумфально в Носферон! Теперь универ надолго выведен из строя, и это не добавило ей симпатии однокурсников. В следующий раз ее встретят в универе так же, как Ивлеву, а совет факультетов сейчас соберется в лучшем случае для того, чтобы отправить ее к вурдалакам.

Влада вспомнила взгляд Бертилова: отчаянный и готовый бунтовать против всего и всех. Ясно одно: Егору тоже плохо, он изгой в тайном мире. И вернулся бы, если бы мог, — к ребятам, друзьям, в Носферон, в прежнюю свою тролльскую жизнь. Только вернуться обратно он не может, мосты уже сожжены.

Неужели Темнейший не знал, чем все обернется, когда звал Егора зайти в Носферон? Получилось ведь все ужасно, хуже некуда.

От вихря этих мыслей закружилась голова, даже пришлось схватиться за края раковины, чтобы удержаться на ногах. Взгляд скользнул в ее черный сток, который на секунду почудился бесконечным провалом.

Посмотрев в зеркало, Влада горько усмехнулась дикому контрасту: растрепанная девчонка в чужом мокром свитере и драных джинсах, зато с фатой на голове.

Глава 6

Друзья и фурии

Раиса Петровна, поджидая свою непутевую внучку в пустой квартире, нетерпеливо поглядывала в окно. План битвы был составлен, наготове была не только скалка, но и массивная швабра, которую старуха не выпускала из рук.

Наконец с улицы донесся дружный рев моторов. Несколько джипов заехали в небольшой двор, один особенно огромный и страшный, с красными фарами. Приехавшие на них ребята шагали уверенно и выглядели вызывающе, как ужасные парни, так и девушки. Даша шла вслед за всеми, мрачная и бледная.

— Ну всё, попались, голубчики, — сказала вслух Дашина бабушка, решительно взявшись за швабру. Потом, подумав, отложила швабру и схватила увесистую скалку.

Только вот занесенное для удара грозное оружие так и застыло в руке, стоило входной двери распахнуться. Едва Даша показалась в дверях, как взгляд Раисы Петровны вцепился в футболку внучки с яркой надписью: «студентка СПБМГУ».

— Ба, я в университет поступила! — Даша, радостная и сияющая, кинулась обниматься.

Ее было не узнать: исчезла и бледность, и тоска во взгляде. Зато студенческий билет, которым Даша размахивала, будто флагом, заставил Раису Петровну позабыть все треволнения и прослезиться от неожиданного счастья. Разве что легкий зеленый туман лез в глаза да чуточку закружилась голова.

— Я тебе все расскажу, ба, пойдем! — Даша утащила бабку в комнату. — Я на таком факультете учусь, такие преподы внимательные, такие лекции интересные…

— Порядок, — произнес появившийся в прихожей декан Троллеума, довольно потирая руки. — Фантом крепкий, на лунный месяц хватит. Не благодари, — кинул он Алексу, зашедшему следом.

Нечисть, проходя в квартиру, начала заполнять просторную кухню, но табуреток не хватило, и некоторым пришлось сесть на пол.

Влада, не совсем понимая, что сейчас будет происходить, тоже устроилась на полу, прислонившись спиной к горячей батарее. Крылья Янчеса очень удачно расположились перед носом и скрывали ее от остальных, но самое главное — от Гильса. Пусть не видит ее зареванного лица, распухшего носа, обвешанных тролльским мороком рук и шеи. Любую новость она сейчас встретит спокойно и достойно, даже если ей сейчас объявят, что она исключена из Носферона и ее навсегда отправляют в подземелья. Лучше всего избегать смотреть на Темнейшего, чтобы тот не подумал, будто она испугалась и ждет от него снисхождения и жалости.

Марик Уткин и Дрина заняли места за столом, Эля примостилась на краешке подоконника, подвинув банку с водяным. Гильс Муранов прислонился к холодильнику, скрестив руки.

— Итак, почти все старосты приехали, — заметил Янчес. — Герман вместо старосты вампиров Ганца, который сейчас в отъезде по семейным делам, и Варя с Элей. Тановская после ранения до сих пор не вернулась в универ. Как я понимаю, тролли новую старосту не выбрали, Горан?

— Мы ждем Ингу, Носфер еще надо разгрести, — ответил декан Троллиума. — Кстати, Варя, а Ацкий где? Арест-то с него снят, как я понимаю, ввиду форс-мажора. Его пригласили на это собрание, и куда он подевался?

— Не знаю, — отозвалась вместо фурии Эля. — Сказал, что слетает домой часик поспать и переодеться после ареста. Уже три часа прошло, я ему звонила, обещал прилететь.

«Что они тут затеяли-то?» — Влада терялась в мрачных догадках.

— А почему собрание проходит здесь? — вдруг спросила Варя Синицина, у которой под глазом багровел синяк от Ивлевой. — Тут непосвященный человек и фантом. Из-за незаконки в неадеквате, которая сидит на лестнице?

— Варя, придержи язык, — посоветовал Алекс. — Если кому-то не нравится — милости просим на выход. Здесь она хотя бы может зайти в дом, а не на улице торчать.

— Я уважаю тебя, Алмур, — Синицина не смутилась ни капли, несмотря на неодобрительные взгляды Эли и Дрины. — Не в безумном восторге, поскольку я не учусь на Вампирусе. Но уважаю, поэтому не могу понять, как можно так распустить незаконного вампира. Она подрывает твой авторитет, лезет в Носфер и нарушает законы…

По молчанию присутствующих Влада догадалась: Варя высказала общие мысли, и Алексу тяжело их слышать.

— Чем вам тут не нравится, тесно вам, что ли? — вдруг возмутился Горан. — А если так, вот так?!

Тролль сделал движение пальцами, и стены кухни вдруг поехали назад.

— Гора, прекрати, — попросил Янчес. — Хоть ты не начинай, нам в Носфероне веселухи хватило. И стены верни обратно.

Декан Троллиума вздохнул, и кухня так резко схлопнулась, что на головы собравшимся посыпалась облупившаяся краска с потолка. Горан виновато развел руками — мол, сами попросили все обратно. Такой поступок декана мог только на первый взгляд показаться детским, на самом же деле тролль разрядил обстановку и увел разговор от неприятной темы.

Владу ужасно мучили обручальные кольца и браслеты, которые громоздились на руках, царапаясь острыми камнями. Она снимала их один за другим, пытаясь незаметно запихивать под холодильник и осторожно утрамбовывая их там носком ботинка.

— Огнева, угомонись, с этими цацками бороться бесполезно, — посоветовал Горан Горанович. — Придется терпеть и ждать, пока пройдет, как насморк. Морок-то очень сильный.

— Морок просто супер, — сказал Янчес. — Сильнейший, великолепный! — Валькер вдруг подхватил Владу за запястье, приподняв ее руку, и с пальцев, звеня и подскакивая, полетели рубиновые кольца.

— Ладно, начнем, — Гильс заговорил тихо, совсем не таким голосом, каким он привык общаться в качестве Темнейшего. — Собрание факультетов я объявляю открытым. Мы пригласили старост факультетов, деканов и просто студентов. Эля, ты составила обращение в деканат?

— Да, — Эля по-деловому зашелестела бумагой. — Писали с Варей, что не справляемся вдвоем как старосты такого большого факультета.

— Ну, сейчас-то особенно, — фурия дернула плечами, потрогав пострадавший глаз. — Куда я в таком виде? Спасибо незаконке.

Поймав многозначительный взгляд Темнейшего, Герка заговорил:

— В общем, старосты факультетов и деканы выдвигают студентку Владу Огневу в старосты факультета Валькирус. Считаем ее одной из самых лучших по дисциплине и успеваемости… — Герка вопросительно посмотрел на Владу. — Ну как, Огнева? Рада?

Влада поднялась на ноги. Все сейчас смотрели на нее, Дрина ободряюще улыбалась.

— Вы сейчас не смеетесь надо мной? — Влада обвела изумленными глазами кухню и лица ребят, отметив, что даже Синицина не кривит губы в привычной язвительной улыбочке. — Я не понимаю, что происходит.

— Происходит избрание старосты очень уважаемого факультета Темного Универа, — укоризненно ответил Янчес. — Между прочим, в истории Носферона это первый случай, когда старосту избирают не в атриуме и без ректора. Но Ада Фурьевна, увы, еще вне досягаемости, да простят меня вурдалаки.

— Но с чего вдруг, — пробормотала Влада. — Сегодня в Носфероне со мной почти никто не разговаривал, а тут вы вдруг…

— Да никто не считает, что ты во всем виновата! — не выдержала Дрина. — Никто на нашем факультете. Не надо себя винить во всем подряд. А то, что ты вытянула Бертилова с того света, — да ты не представляешь, как мы все рады!

— Насчет Бертилова притормозите с поросячьим восторгом. Вот тут все уже готовы его оправдывать, а я не согласна, — Варя Синицина, как и полагается фурии с фингалом под глазом, была против всех. — Наши ведь побеждали уже Некроманта, он слабел, его силы были на исходе. А теперь — бац, и я уже слышу про то, что янв бушует и наследник Некроманта объявился.

— Да какой он наследник Некроманта, тролль взбесился просто! — возмутилась Эля. — Он всегда делал всем все назло, всегда выпендривался, как только мог. С цепи сорвался, такое натворить в Носфере… Можно ведь его прямо спросить, кто он теперь такой!

— Прямо спросить тролля, вы это серьезно? — возразил ей Герка. — Ну спроси, где он болтался и что видел во Тьме. И будет тебе вынос мозгов с мороком, а это чудо-юдо вывернется, как уж на сковородке. Хотя я согласен, что занесло Бертилова и он идет на дно, но идет громко, с оркестром и музыкой.

— Можно? — подняла руку Влада, скользнув осторожным взглядом по лицу Темнейшего.

— Я не Ада Фурьевна, а ты не на первом курсе, — Гильс вздохнул и опустился на пол, поджав ноги и всем своим видом демонстрируя очень непривычное для себя терпение. — Говори, если есть соображения или идеи.

— Спасибо, — волнуясь, заговорила Влада. — У меня нет такого нюха и слуха, как у вампиров. Но когда Некромант пришел к нам в Носферон, помните? От него веяло холодом и смертью, страхом, болью… ужасом. Почти такое же часто исходило от тех, кто служит Некроманту или был подчинен ему. Но вот сегодня Бертилов пришел в Носферон и…

— И Носфер чуть не рухнул, — охотно подсказала Синицина, и Эля толкнула ее локтем.

— Да никогда Егор не сделает ничего против нас! — подскочила на стуле Дрина. — Не враг он нам, а про Тьму он не помнит ничего, я сама его спрашивала! Хотя… — кикимора осеклась. — Хотя я полностью доверяю мнению Темнейшего.

— Сейчас я для тебя не Темнейший, — возразил ей Гильс. — Я тот пацан, что гонял с тобой по лесам в Пестроглазово. Вспомни, Дринка, как мы кидались шишками и я залепил тебе под глаз фингал, случайно.

— Больно было, я плакала, — заулыбалась кикимора. — А ты подошел и начал меня утешать. Сказал, что по цвету синяк подходит к моим синим волосам. Я тебе говорю: у меня же зеленые волосы, дальтоник! А Егорка подбегает и орет: «Ща будут синие!» Так меня потом мама домой не пустила, не узнала родную дочь…

По кухне прокатились смешки, даже Гильс слегка улыбнулся. Слово за слово, и разговор перешел на воспоминания и болтовню про Пестроглазово: Марик, Дрина и Гильс принялись бурно обсуждать свое детство.

Влада, которую беспокоило отсутствие Аца, улучила момент и выскользнула из кухни, чтобы позвонить валькеру.

Странно, что вырвавшись из-под ареста и получив приглашение на совет в поддержку своей «френдзоны», Ацкий куда-то подевался. Или же вовсе забыл о том, что его ждут?

Стоило выйти за дверь в подъезд, как на лестничной клетке обнаружилась настоящая Дашуля, мрачная и злая. Ивлева сидела на подоконнике лестничного окна и шмыгала носом, вытирая слезы рукавом кожаной куртки Алекса. Увидев Владу, вампирша поджала губы, но лезть в драку не стала.

— Что смотришь? Вышла полюбоваться, как незаконку еще и родня игнорит? — огрызнулась Ивлева. — За тебя-то все горой, прибежали поддерживать. Любуйся, радуйся, что мне так плохо.

— Я не радуюсь, — беззлобно ответила Влада. — И тебе не так уж плохо. Янчес с Алексом ради тебя старались, а ты…

— Не надо мне ваших жалких подачек, — отворачиваясь, скривилась Дашуля.

Продолжать разговор не имело смысла, и Влада, отойдя подальше, набрала номер Ацкого. Долгие гудки тянулись друг за другом, потом наконец-то послышался сонный голос.

— Ац, ты что — спишь?! — ахнула Влада.

— Да не-е… — невнятно отозвался валькер. — Кто это? Френдзона, это ты, что ли?

— Меня хотят выбрать старостой факультета! — Владе приходилось кричать в трубку, в которой слышались вопли и музыка. — Ац, ты дома сейчас? Срочно прилетай!

— Дома я, десять минут отдохнуть хотел, — зевнул Ацкий. — Вылетаю, буду минут через десять. Да уйди ты! — рявкнул он на кого-то, кто орал песню и бренчал на расстроенной гитаре.

Влада, отключив звонок, поспешила вернуться обратно, где от сентиментальных воспоминаний уже перешли к яростным спорам.

— Варя, ты ведь неглупая, могла бы быть объективнее! — горячился декан троллей. — Егор очень способный парень, дисциплина или ограничения не для него. Но идея про наследника Некроманта Бертилова, который рушит янв, крутит его водоворотом… Если честно, то вот мое мнение: Егор во Тьме не был, только на ее пороге, где-то в далеком янве. А по возвращении возомнил о себе то, чего нет, и понеслось…

— Занесло его, правильно Горан Горанович говорит, — поддержала Эля. — Знаете, он какой?! Да, Ян… то есть Ян Вячеславович, вы сами говорили: ему тесно будто бы в Носфере нашем, да и вообще в тайном мире. Он был бы великим…

— Великим — кем, Элечка? — ласково улыбнулся валькирии Янчес. — Он мог бы стать деканом Троллиума в будущем, конечно. Но вряд ли подался бы в Темный Департамент. Скорее всего, выбрал бы участь свободного бродяги, как-то так…

— Я ведь однажды видела самого Энгора, — вмешалась Влада. — Просто никому не говорила об этом. Ведь Энгор был легендой, мы проходили его по истории. По-моему, сейчас его дела не очень.

— Наивная вы, студентка Огнева, — снисходительно вздохнул декан троллей. — Темный Департамент давно в курсе про версии Энгора, они бродят по миру в большом количестве. Когда светлые охотились на него, тролль отбросил свои фантомы, как ящерица отбрасывает хвост, чтобы спастись. Светлые его убивали регулярно и каждый раз ошибались. Вот таких хвостов у него сотни, если не тысячи… Но если Бертилов действительно его потомок, то неудивительно, что у всего тайного мира с ним проблемы. Да и отец Егора был фигурой скандальной… Алекс, что там в Темном Депе говорили о его отце?

Конец ознакомительного фрагмента.