Свет Надежды

Сафийа Наильевна Абдуллова (2024)

Андрей Бояркин — знаменитый врач-психотерапевт и автор книг про психологию, который испытал довольно тяжёлый разрыв с бывшей супругой. Почти отчаявшись в своих попытках найти свою судьбу, он сталкивается с Надеждой Куликовой — талантливый художницей, которая способна дать ему тот самый зачётный шанс на счастливые отношения. Но ничего в жизни не даётся так просто — им придётся столкнуться с непредсказуемыми жизненными поворотами. Пройдут ли они все испытания, не отступив от своей любви?..

Глава 4. Свидание?

Как было странно и неясно в эту ночь Надежде, ибо она, погружённая в мысли о предстоящем дне, не смела сомкнуть глаз. Для неё, как для самой настоящей затворницы и домоседки, поездка на каток — целое приключение, в котором она будет выкладываться на все сто из ста.

Так как сон всё-таки одолел её под утро, она успела поспать полтора часа, а затем последовали сборы. Она вытащила из шкафчика комода весь имеющийся у неё ассортимент косметики и потихоньку освежала в памяти свои познания об искусстве мейкапа.

Подведя веки чёрным карандашом, она ещё раз убедилась, что глаза — это её самая выразительная часть лица, даже карминовые губы от природы не привлекали на себя столько внимания, как украшенные пушистыми ресницами большие зелёные глаза. Честно говоря, Надежда немного боялась новшеств во внешности, поэтому минимально воспользовалась дарами для женской утонченности и пошла подбирать тёплые вещи. Погода в северной столице изменчива, как настроение юной девчонки, поэтому, вооружившись сумкой, Надя сложила туда запасные штаны, перчатки, водолазку, тёплые чулки и нижнее бельё. Подобрать одежду она старалась такую, чтобы это сидело на ней красиво, и чтобы ей не окоченеть на морозе. Белое платье в прекрасный красный горошек с бархатной лентой на поясе послужило нарядом, который пришлось скрыть под верхней одеждой.

Не думай, читатель, что она зря старается и примеряет уже четвёртый образ, в котором не решается пойти — она продумывает каждую мелочь и загогулину и даже сама не замечает, с каким усердием подходит к этому делу. Клетчатое тёмное пальто, высокие сапоги на небольшом каблуке, шерстяная белая шапка на голове со стразами и обязательно такие же белые перчатки. Образ собрался достаточно согревающий (несмотря на то, что под низ она надела лишь платье и чёрные колготки), и можно было уже выходить. Время как раз было самое подходящее — половина девятого.

Надежда практически никогда не опаздывала на встречи, поэтому, придя, разумеется, раньше, она забежала в студию и осталась ждать Николая в прихожей. Маленькое окошко, служившее ей иллюминатором в солнечное, но морозное утро, выходило прямо на парковку. За время ожидания Надежда уже продумала, как встретит Николая; а понравится ли ему её образ и подведённые глаза; сколько времени они будут добираться до Порта; а как сам Николай предстанет перед ней?

Без пятнадцати десять кабриолет уже был на месте, и его владелец приветливо махал рукой, вышедшей из студии Надежде.

— Погода шепчет нам удачу! Смотрите, какое солнце яркое, — Николай вдохнул полной грудью и оживлённо улыбнулся.

К слову, он был без шапки, чем можно сказать, поразил Надежду. Она поругалась на него за халатное отношение к своему здоровью и предложила запасную шапку, которую взяла с собой в сумке. Красный клетчатый шарф, тёмно-серое пальто и шнурованные ботинки — весь спасательный ассортимент от холода у Николая.

— Я же в машине, Наденька. Кабриолет хоть и открывается сверху, но сейчас он плотно закрыт, и мороз не доберётся до моей головы.

— Это вы сейчас так говорите. А потом, когда ваша голова загудит от свирепого ветра, тогда уж берегитесь!

Николай поправил своё пальто, воротник и оставил незамеченными слова Надежды.

— Какой вы всё-таки хитрец. К вам с добрым словом, а вы!

— Я привык быть в зданиях, поэтому шапка для меня редкий элемент одежды.

Надежда прекратила всякие попытки позаботиться о здоровье своего друга, поэтому всю оставшуюся дорогу она глядела, как машины разных марок обгоняют друг друга, останавливаются перед высоким столбом с двумя большими глазами — красным и зелёным, пропуская суетливых пешеходов на зебре. Путь до Порта увлёк её куда больше, чем она ожидала. Это самое настоящее путешествие среди потока железяк, стремящихся в одном направлении. Ещё одна вещь, привлекающая девушку, — это руки Николая, которые так красиво заносились над рулём автомобиля. Железный зверь оказывался ласковым котёнком в руках умелого хозяина. Несмотря на их молчание, они всё-таки обменивались дружелюбными взглядами и улыбались друг другу. Когда суровость и внимательность возвращались к лицу Николая, он становился загадочной фигурой, которую надо непременно разглядеть как можно лучше, чем и занялась Надежда в последние минуты их пути.

Она подметила, что возраст внёс изменения в его лицо в виде двух небольших морщин мудрости на лбу, которые придавали его облику особую выразительность. Эти морщины, словно следы пережитых событий, говорили о его жизненном опыте и вдумчивом внутреннем мире. Его чёрные волосы, густые и слегка волнистые, зачёсаны назад, открывая высокий лоб, что придавало ему интеллигентный и немного суровый вид. Его глаза зеленые, но их оттенок немного глубже, чем у неё. Эти глаза, полные жизни и энергии, могли светиться добротой и пониманием, но при необходимости они становились холодными и бесчувственными, словно глубокие водоёмы, скрывающие свои тайны. В них читалась умиротворённость, но в то же время таилась сила, способная удивить и насторожить. Надежда не могла не заметить, как в зависимости от ситуации его взгляд менялся, отражая его внутренние переживания и эмоции.

Заприметив на себе внимательный взгляд художницы, он спросил:

— Вы взяли с собой половину вашего дома? Сумка достаточно плотно набита.

Надежда отвлеклась от размышлений и попыталась как можно безучастней ответить:

— Нет, просто привыкла брать всё на всякий случай.

— Хорошо. Я не буду смеяться над вашей мнительностью, но в следующий раз, знайте, что никаких шапок я не натяну на свою голову.

— Тогда я вынуждена заявить, что в вашей благородной голове не останется и грамма ума после нашей поездки.

Николай засмеялся от всей души и положил ладонь на руки Надежды.

— Рад! Очень рад, что вы переживаете за работу моего мозга и большие уши.

Надежда прикрыла рот ладонью, скрывая улыбку, которая непроизвольно прояснилась на лице.

Дорога их заняла всего двадцать минут, они прибыли на место. Надежда не спешила выходить из машины, её одолела тревога. Да, она бы хотела казаться всегда сильной, смелой и весёлой, но, когда организм не успел отдохнуть ночью и его сейчас принуждают к работе — у этого свои последствия. Её настроение было стабильным всё это время, но сейчас она ощутила беспокойство за то, что может, это всё зря и ей лучше было бы остаться в студии и закончить работу.

— Ну как вам поездка? Надеюсь, я не слишком гнал машину?

— Нет. Всё хорошо, — неуверенно ответила она приглушённым голосом.

— Что не так? — Николай взял её за руку и наладил зрительный контакт. — Наденька, не переживайте, вы всё успеете в срок.

— Да, я поэтому и переживаю. А ещё мне страшно за то, смогу ли я передать то, что увижу, на холст?

— Давайте сейчас же это и узнаем? Выйдем из машины, и вот, сразу через дорогу вид на Порт. Беспокоиться вам нечего, вдох-выдох и не забывайте, я буду вашим попутчиком сегодня. Если вдруг вы что-то забудете, я вспомню это и расскажу как можно подробнее.

Но он даже и не думал брать в лоно своих обязанностей созерцание Невского залива и катка — когда они добрались до нужного им места, всё внимание стало приковано к внимательной художнице, которая смело и усердно выводила линии в небольшом блокноте. Надежда делала записи по ходу дела, подмечая, каким оттенком дышит небо в этот день, и сильно ли слепит солнце глаза наблюдателя.

Солнце в этот день хоть и выплыло на ясное небо, но едва ли могло согреть, слегка касаясь острыми лучами реки Невы. Со стороны воды хоть и приносило тяжёлый солёный запах и жгучий, обжигающий лицо бриз, но благодаря высоким зданиям ветер путался и иной раз обходил прохожих, не беспокоя их морской стужей. В этот день нашим героям сопутствовала погода, обстоятельства и даже друг к другу они сегодня куда более расположены, нежели во все остальные дни, когда им приходилось спасать себя от тоски пасмурных дней в приевшимся для сердца и рассудка обществе. Они стояли на набережной, открывшей им вид на тот самый каток (который пока пустовал, ибо утром здесь не так много посетителей. Люди обычно стекались сюда ближе к вечеру, когда зажигались гирлянды, протянутые над всей площадью катка) и чудесные яхты, которые величаво возглавляли один из самых живописных центров Питера.

Надежда закрыла блокнот и убрала небольшой рисовальный набор за пазуху. Николай продолжал мужественно смотреть вдаль, делая вид, что ему ничуточки не холодно — уши его красны, как два рака после бани. Очки его успешно запотевали, и он из раза в раз протирал их сатиновым платком. Его можно поблагодарить за терпение, которое он продемонстрировал, молча ожидая, пока Надежда закончит работу; из его уст не вылетело и словечка с тех пор, как они пришли сюда.

— В последний раз я каталась на коньках в тринадцать. Думаю, это как с велосипедом: один раз научишься и никогда больше не забудешь.

— Давайте же попробуем встать на лёд спустя столько лет.

— А вы умеете кататься?

— Когда-то в детстве я уже пробовал. Я помню эти ощущения, но сейчас бы предпочёл более спокойное занятие, но вам нужен сегодня попутчик, и я готов потерпеть ради вас.

Он так нежно и ласково улыбнулся, что Надежда в смущении опустила голову и порывисто направилась к машине.

— Куда же вы? — спросил он.

— За кошельком. Он остался в машине.

Он преградил ей путь своей высокой фигурой и заявил:

— Не беспокойтесь сегодня о деньгах.

— Но я вам не позволю платить за мои хотелки!

— А вы бы хотели оплатить мои хотелки? — повисла пауза. — Я очень бы хотел выпить белого сухого вина и намерен это сделать в ближайшее время.

— Но мы же пришли на каток.

— Да, но я не сомневаюсь, что вы бы хотели сделать мне приятное, оплатив за меня мою, как вы выразились «хотелку», но вы не должны этого делать.

— Но я бы могла! Будь у меня больше средств.

— Не в этом дело. Будь у вас хоть лишние пару миллионов, я бы всё равно не принял от вас подобную милость.

Николай так сильно изменился в лице: мало того, его добивал жгучий мороз, так он ещё и снял очки, поскольку те в край запотели и уже не способны оказать ему должную услугу; бороду и брови начал покрывать лёгкий иней. Надежда бы осталась спорить с ним на том же месте, но сочувствие взяло вверх. Она подбежала к Николаю и произнесла жалобным тоном:

— Ну что же вы так. Давайте быстрее зайдём куда-нибудь. Вы весь уже окоченели!

Она погладила его плечи и взяла за руки, потянула в сторону ближайшей кофейни.

Поскольку они забежали в первое помещение, какое им попалось на глаза, Николай быстро оценил обстановку и понял: заказывать здесь что-либо не стоит. Подобных мест он знал множество, но конкретно это ему не нравилось уже с первого взгляда на вывеску: «Все виды кофе по одной цене!» — «обман и ширпотреб», — добавил он про себя. Он не остался бы в этом заведении и минуты дольше, если бы не нужда согреться. Пока они сидели в заведении — описывать которое я не вижу смысла, ибо наши герои быстро отправились дальше, — Николай рассказал девушке о нескольких местах, где им следует побывать. Да, они ещё вернутся в тёплые рестораны и кофейни, но после того, как вместе встанут на коньки. Надежда всё же настояла на том, чтобы взять шапку — она была уверена, что этот предмет гардероба точно понадобится Николаю сегодня.

И, знаешь, читатель, она была права: несмотря на все его возражения, она бережно надела тёмную вязаную шапку с повязочками на его голову и с радостью отметила, что на этот раз он уступил ей.

Прокат коньков стоил не так дорого, но поскольку Николай взял на себя главенствующую роль и сам предложил платить, Надежда спокойно приняла этот факт. Внутри неё ещё боролись между собой совесть и благодарность, но она подавила эту борьбу, переключилась на Николая и его способности «уверенно» ощущать себя на льду.

— Я жду вас. Давайте уже начнём кататься!

— С удовольствием, но прошу вас не торопиться.

На катке сейчас человек десять, может, чуть больше, никто не мешал нашим героям. Детский смех, болтовня подростков и радостные возгласы взрослых из-за смотровой площадки — всё это царило на льду и влекло красками жизни. Гирлянды и вправду развешаны по всей площади, но днём они не светили; играла непринуждённая музыка, опытные умельцы чертили на льду полоски, изящно подпрыгивая и делая красивые движения руками. Надежда подъехала к бортику, где всё ещё стоял Николай, держась обеими руками за перила ворот.

— Это легко, давайте я вас научу.

— Сперва! Я попробую сам.

Он действительно попытался сделать первые шаги. Они получились, но это лишь шаги, а не катание.

— Вы так весь каток собираетесь пройти?

— Вовсе нет, я прошу вас меня поддержать. Вот, возьмите меня за руку.

Надежда повернулась к нему, взяла его за обе руки и попросила сосредоточиться на главном. Подобный жест вызвал удивление и восхищение.

— Держитесь крепче, Калюня, мы взлетаем!

— Да!

— Вы ведь однажды катались?

— Да, в далекой юности своей, — пропел он.

— Вы должны вспомнить. Я буду отходить назад, а вы разводите ноги елочкой и двигайтесь на меня. Не бойтесь, смелее!

Пока наши друзья учатся кататься, я бы хотела рассказать, что Николай лишь два раза в жизни стоял на коньках: примерно в десятилетнем возрасте, когда до него впервые дошло подобное развлечение, и он тогда научился неплохо кататься, но время заставило его забыть об этом навыке; а второй — сегодня, когда это нужно было сделать ради той, которая сейчас с усердием пытается вернуть ему воспоминания о когда-то утерянном навыке.

Забота Надежды проявлялась в настоятельном учении: «Если шапки нет на голове — заболеешь! А я не хочу, чтобы ты болел, поэтому будь добр, выполни моё наставление и держись крепче за меня, ведь я не хочу чтобы ты упал!»

Сложно сейчас что-то говорить о внутреннем мире Нади, которая старается вытащить себя из трудного финансового положения и постоянного стресса из-за поиска клиентов. Она зациклена на работе, и даже в моменты, когда Николай рядом, в её голове проскакивают мысли о её повседневных заботах. Надя встречала этого мужчину раз-два в неделю и не могла понять: отчего такой состоятельный, деликатный журналист стал попадаться ей на глаза все чаще и чаще? Как так вышло, что из-за одной встречи она стала замечать его в тех местах, где бывала сама, и где быть ему просто не позволительно. Надежда видела, что у него есть деньги и даже некоторая власть, но она никогда бы не осмелилась просить помощи, ныть о том, как ей тяжело, и самой приглашать его на встречи. Единственное — она допускала Николая до своей профессии, и тот по достоинству оценивал каждый её новый замысел — что не могло не радовать. Она мало знала о его собственной жизни, ибо их разговоры велись на общие темы, перетекали в размышления о жизни и позициях, а после Николай мог рассказать девушке небольшую историю про какого-нибудь своего знакомого, изложить умные мысли, а потом смаковать, объясняя значение заумных слов или цитируя знаменитых философов и психологов. Иной раз Надежда в шутку сравнивала Николая с Андреем Бояркиным, удивляясь их схожести во взглядах. Николай, слыша про себя подобную лесть, отвечал:

— Многое в этом мире похоже друг на дружку.

Знаете, а Николай неплохо уже начал кататься, пока мы с вами болтали о их нечастых встречах и взаимоотношениях.

— Ну вот, вы почти готовы! — произнесла Надежда, радуясь, что смогла внести свою лепту в обучение.

— Так. Теперь я сам, сам.

Николай отпустил свою поддержку и прокатился вперёд.

— Ногами! Ногами двигайте!

Николай следовал совету и вроде бы уже держался на льду уверенно, не ходил, а ехал! Это было достижение!

— Влево-вправо, влево-вправо, влево-вправо, — всё повторял он, не зная, куда деть свою радость.

Пальто его развивалось по ветру, он набрал хорошую скорость и уже готов вновь обменяться счастливым возгласом с Надеждой, но, не зная, каким способом затормозить, просто ухватился за ближайший бортик.

Честно, он был горд собой, поскольку не упал, а смог грамотно вырулить к месту своего пит-стопа. Довольно быстро Надежда добралась до него и похлопала по предплечью с ясной улыбкой и словами:

— Я вами горжусь, так быстро научиться — просто чудо!

— А то! Это ведь только начало, а дальше будет легче, не так ли?

Надежда вместе с ним ухватилась за бортик, но ничего не ответила. Её взгляд резко отличался от того, каким он был там, на набережной. Этот — глубокий и задумчивый, словно она погружена в бескрайний вакуум, наполненный мыслями. В его глубине читалась некая загадка, отражающая её внутренние переживания.

— С вами всё в порядке? — осведомился Николай. — Вы минуту назад радовались моему успеху, а сейчас вот снова вздохи-охи.

— Откуда вы знаете, что меня тревожит?

— Что конкретно вас тревожит, я знать не могу, но что-то явно не так.

— Наверное, я просто не выспалась сегодня.

— Почему же вы не спали? Работали всю ночь поди, и совсем забыли про наш уговор! — он сделал надзирательный тон в шутку.

— Как раз наоборот, помнила, но почему-то сна не было ни в одном глазу.

— Надежда, посмотрите, пожалуйста, на небо. Благо, каток открытый, поэтому мы можем видеть красочное небо!

Они подняли головы.

— Ведь как оно хорошо! А теперь, снова на меня, — он рассмеялась, но тут же стала серьёзен. — Давайте, Наденька, получать удовольствие от простых вещей. Вы меня научили кататься, разве плохо? Небо-то какое прекрасное, плохо разве? А вы, какая талантливая и усердная, даже сейчас не расстаетесь с мыслями о работе. В общем, научитесь получать удовольствие от любого процесса в вашей жизни.

Они пробыли на катке два часа, и за это время Николай практически полностью вспомнил искусство уверенно держаться на льду. Да, он не был так хорош в этом, как Надежда — она скользила по гладкому льду, словно изящная бабочка, перелетавшая с лёгкостью и грацией с цветка на цветок. Но зато ему открылись новые яркие впечатления и мысли, о которых он ранее даже не подозревал. Будучи человеком флегматичным и сдержанным, он позволял себе сегодня смеяться вдоволь, перенимая оптимистичные порывы своей весёлой спутницы, которой катание приносило истинное удовольствие.

Испытывая теплое чувство благодарности и множество ярких, приятных впечатлений, Надежда вновь и вновь отдавала своё предпочтение Николаю, стараясь делать это как можно неприметнее, но при этом так, чтобы он понял — всё не зря. Иной раз она хваталась за его руку во время разгона, и они вместе пробовали кружиться на льду, изображая что-то вроде вальса; порой он сам пытался кружить её в танце, но чаще эта система рушилась, и Николаю приходилось из раза в раз контролировать своё равновесие вместо того, чтобы уделить внимание Надежде. Окончив кататься, они направились обратно к набережной.

Пока они шли по просторной, залитой светом улице, Надя подмечала, что Николай словно опасается кого-то или чего-то, постоянно оборачиваясь и настороженно поглядывая в разные стороны. Сославшись на то, что Николай просто немного взволнован от их встречи, Надя не стала спрашивать о его немного странном поведении.

Погода менялась, и со временем на место ясному, безоблачному небу пришли грозные тучи. Крупными хлопьями повалил снег. Это был мягкий, пушистый и, как показалось тогда Надежде, очень красивый снегопад, поскольку снежинки, словно маленькие звёздочки, падали на асфальт, заполняя его серость чем-то светлым и прекрасным.

Николай вооружился зонтиком, ранее добытым из кабриолета, и предложил пройти к ресторану, где, по его мнению, подавали лучшую грузинскую кухню. Добирались они туда пешком, поскольку это куда быстрее, а лишняя прогулка только бы разыграла в них ещё больший аппетит. Они отправились по Таврическому саду, который в это время года по-прежнему славился сказочными, зимними видами, хоть растения там были припорошены белоснежным снегом.

— Как же я рада, что вы смирились с тем, что на вашей голове шапка, — вновь завела тему Надежда.

— А вам, я вижу, не терпится, чтобы я вас похвалил за подобную услугу. Спасибо, Надежда, что ваша шапка станет причиной моей растрепанной гривы.

Сад показался царством мерцающего льда и снега, где чистились только тропинки, по одной из которых и проходили наши герои. Николай вёл под руку Надю и слушал её впечатления от катка.

— Мне так приятно, что вы катались вместе со мной, Николай.

— По правде говоря, ведь без вашего участия ничего бы не вышло. В смысле, я бы не вспомнил, как кататься.

— Тоже верно. Но всё равно вы молодец. Так быстро вспомнить — не каждый сможет.

— В юности я неплохо катался, даже в дворовой команде по хоккею был, поэтому мне не чужды ваши премудрости на катке.

— Какие уж там премудрости. Берёшь и катишься себе куда глаза глядят, и всё на этом. Вы, можно сказать, гений, и хорошие, правильные вещи говорите, и вот даже как кататься вспомнили.

— Напрасно вы так нахваливаете меня. Мужчины те ещё прохвосты, поэтому я мало чем отличаюсь от своих собратьев.

— Тогда вы, как и другие мужчины, придерживаетесь только одной цели, оплачивая за меня всё и вся?

— Это исключительно деловой подход к вам, поскольку вы разбираетесь в искусстве, а мне нужны такие усердные люди, как вы. И да, вы далеко не красавица, чтобы возжелать вас.

Эти слова ранили бы нашу героиню, если бы она была робкого десятка, но тут Николаю пришлось столкнуться с куда более сильной натурой. Она промолчала, но хорошенько запомнила эти его слова. Её натуру уязвили, поэтому она вынуждена будет отомстить.

В какой-то момент они шли под зонтиком, не сознавая, что снег давно уже закончился. Разговор так увлёк их, что они заметили отсутствие осадков только через некоторое время.

— Теперь можно и свободно добраться, без зонта! Как хорошо, — заявил Николай, приятно улыбаясь.

Читатель, я не зря подмечаю, что у Николая приятная и дружелюбная улыбка, это в действительности так и есть, а главное — эта улыбка нравится Надежде.

— Вашу шапку я тоже уберу в сумку.

— Ах! — для Нади это словно преступление, и она сменилась в лице. Глаза её злобно засверкали, а брови смежились.

— Да-да, мне опротивело, что я постоянно стиснут этими резинками, всё теперь ужасно чешется!

— Вы как маленький ребёнок, честное слово!

Шапка уже в сумке Николая, вместе с зонтом.

— Вот вы какой… Какой же вы…

— Какой… — он не успел докончить фразу, как в него полетел ком снега, пропавший ему в грудь.

— Вот вам! Вот! — Приговаривала Надежда и набирала новые снаряды для стрельбы.

— Даже не думайте! Я не стану пуляться снегом с вами!

— А почему бы и нет? — она резко остановилась. — Могли бы вы хоть раз не быть таким напыщенным и просто повеселиться?

Это прозвучало как чистосердечное признание. Николай оставил сумку на уютной скамье и быстрым шагом приблизился к девушке, а та, весело смеясь, отскочила в сторону заснеженного газона, где снежные сугробы возвышались вдвое. Когда ботинки Николая погрузились в снег, он вдруг ощутил новую атаку снежками, летящими со стороны Надежды. Стараясь увернуться от её метких бросков, он не мог настигнуть её и не успевал атаковать в ответ, поэтому, смеясь, принял решение — отступить.

— Куда же вы?

Она во мгновение ока оказалась рядом с ним, обняла его за шею, и он окончательно потерял равновесие (ноги его едва отошли от испытания на льду), упав при этом крепко стиснув девушку в объятиях.

Приземление удачно — в мягкий сугроб. Надежда затихла, упираясь личиком в закутанную шарфом шею Николая.

— Вот вы и доигрались, Наденька, — прошептал он. — Я теперь здесь так и останусь. Вы такая маленькая, что едва ли утащите моё длинное окоченевшее тело в машину, поэтому оставьте меня здесь.

К слову, он упал на спину, а тело девушки, хоть и лёгкое по природе, но обременённое тяжёлой зимней одеждой, стало как дополнительный груз, и Николай издал усталый вздох.

Смех Надежды оживил Николая, и он широко раскрыл глаза, поднялся и вопросительно посмотрел на девушку. Она лежала в снегу и махала руками, очевидно добиваясь, чтобы на снегу был изображён ангелочек. Когда её потеха закончилась и она увидела возвышающуюся над ней фигуру Николая, то протянула руку с радостным возгласом:

— Поднимайте!

Николай с лёгкостью выполнил просьбу, и они вместе увидели несуразного ангелочка на снегу. Её азарт развеселил Николая, поэтому на радостях они добрались до ресторана.

Благо, ресторан — это такое место, где ты можешь скинуть верхнюю одежду и предстать перед людьми в совершенно ином образе. Надежда с восхищением заметила чёрную жилетку и яркий красный галстук в оранжевую полоску, которые гармонично сочетались с белоснежной рубашкой Николая. Внутри неё вспыхнуло странное, но приятное чувство влечения к нему, словно искорка, пробуждающая давно забытые эмоции.

Николай, в свою очередь, прежде никогда не видел девушку в таком лёгком и изящном платье, которое струилось по её фигуре, как нежный шелк. Его взгляд задержался на ней, и он не мог не заметить, как её глаза светятся радостью и игривостью, наполняя окружающее пространство теплом и очарованием.

— Что за прелесть? Куда делась Надежда? Я вижу на её месте Княгиню Келли!

Он взял её за руки, удивлённо подняв брови, и внимательно разглядел её наряд.

— Надежда всё ещё с вами, Николай. А вашу Келли я сегодня видеть не хочу, ведь это наш вечер, не так ли? — с игривой улыбкой произнесла она, скользнув рукой по его предплечью и подходя ближе, пряча от него лицо, которое пылало краской, словно она вновь перенеслась в восемнадцать лет, когда всё казалось новым и захватывающим.

Как оказалось, столик на две персоны был забронирован ещё со вчерашнего вечера. Надежда про себя похвалила Николая за такую предусмотрительность, но в тот же миг ощутила досаду, ибо ему удалось довести её до сюда, а она планировала уехать сразу после того, как сделает первые наброски Порта. Всё шло по его плану!

Высокий потолок, украшенный изысканными лепнинами, стены, выполненные в элегантном стиле модерн, белоснежная мебель с изящной позолотой и мягкие, уютные кресла вместо обычных стульев создавали атмосферу утончённой роскоши. Внушительных размеров люстра, воцарившаяся посередине зала, мерцала сотнями тёплых жёлтых огоньков, словно звёзды, спустившиеся с небес, чтобы осветить этот великолепный интерьер. За прозрачными стеклами виднелся соседний зал, похожий на этот, но уже наполненный посетителями. В то время как зал, в котором расположились наши герои, ещё не успел наполниться людьми, лишь официанты в чёрных костюмах, подобные теням, поправляли аккуратные салфетки и занимались уборкой столов, придавая пространству ощущение ожидания и предвкушения.

Николай сначала пригласил Надежду, затем сел сам. Надежда заправила за ухо непослушный локон шелковистых волос и прилежно сложила тонкие руки на коленях. Ей была непривычна столь торжественная и изысканная обстановка. Заведения, которые она обычно посещала, отличались колоритом, людьми и подачей, а здесь — всё будто бы из другого, чарующего мира.

— Вы смущены? Правильно, Наденька, смущайтесь, так хотя бы вы не смотрите на мои большие уши и не смеётесь надо мной.

— Николай, перестаньте. Те портреты — академические работы, и это не значит, что все мужчины, которых я пишу, обязаны быть с подобной чертой внешности.

— Думаете, я пытаюсь добиться, чтобы вы написали меня? Разочарую вас, мне это не нужно.

Меню лежало на столе, и девушка, последовав примеру Николая, стала вчитываться в изысканные названия блюд и выбирать.

— У вас есть карманное зеркало? — неожиданно заявил Николай.

— Для такого «красавца», как вы, зеркало не нужно. Уверенный мужчина и без него знает, что он прекрасен.

— А? — он недоумевающе поднял тёмную бровь. — Вы… А, ну разумеется!

Он хитро улыбнулся, видимо, припомнив свои же слова.

— Не знал, что из-за одной фразы вы способны превратить человека в снеговика, напялив на него эту дурацкую шапку.

— Эта «дурацкая шапка» сегодня спасла вас от нового приступа замерзания вашей благородной головы. Если вы халатно относитесь к своему здоровью, то мне оно далеко небезразлично, Николай.

— Вы сердитесь, хоть и проявляете заботу обо мне. Как быстро вы изменились.

Он рассмеялся, чем вызвал досаду девушки, и та, насупившись, отвернулась.

Она молчала, бегая изумрудными глазами по затейливому ковру, приятно освещённому тёплым сиянием хрустальной люстры. Пока Николай пытался смехом снять напряжение, она делала вид, что его и вовсе нет рядом. Задав несколько вопросов относительно того, что бы она хотела заказать и как ей в целом заведение и атмосфера, Николай столкнулся с двойным ударом молчания.

— Так, Надежда. Давайте, заканчивайте молчать и скажите, в чём дело? Успокойтесь, придите в себя. Поймите, я не хотел ничего плохого.

В один момент замолчал и Николай, тогда она подняла на него взгляд, полный пылкого восхищения. Склонив благородную голову в этих очках в чёрной оправе, с задумчивым видом, в прекрасной жилетке, которая так соблазняюще облегала его широкие плечи, — он стал для неё по-настоящему привлекательным. Надежда видела истинных красавцев и общалась с подобными личностями, но все они быстро забывали о мужестве, терпении и нежности, ставя свои потребности и желания на первую ступень развития отношений. Николай, хоть и выглядел сейчас суровым и черствым мужчиной, но он оставался рядом с ней, несмотря на то, что она испытывала его терпение.

Увидев, что ладонь Николая лежит тыльной стороной на столе и открыта, она вложила в неё свои тонкие пальцы, чем растопила их железное молчание.

Описывать все изысканные блюда, которые наказывал Николай не имеет такого большого значения. Но скажу, что в этот вечер Надежда удивилась, как Николай способен съесть так много и при этом оставаться при стройном теле.

«Я работаю головой, Наденька. А мозг требует подпитки!» — объяснял он, уплетая очередной сочный кусок, чем подавал пример, как надо есть и не стесняться. Конечно, Наде поначалу неловко так сразу набрасываться на еду, но долгое пребывание на свежем морозном воздухе, активные движения и их снежное побоище сделали своё дело — Надежда с аппетитом съела несколько искусных мясных блюд и ещё раз поблагодарила себя за то, что помада всё-таки не оказалась на её губах в этот день.

Настала пора прощаться, поэтому наши герои, закончив свой пир, условились на том, чтобы Надежда добралась до студии точно таким же способом, каким она покинула её. Надежда подмечала в Николае за этот день как его добрые качества, так и те, над которыми стоит задуматься, прежде чем полностью довериться ему. При первой встрече он показался ей более суровым и сильным. Однако, когда они катались на катке, Надя заметила, что он достаточно щуплый и не блещет крепкими мышцами и координацией движений. Это открытие заставило её задуматься о том, что за строгим взглядом и высокой фигурой может скрываться уязвимость.

— Мне очень приятно, что вы устроили нашу встречу, — говорила она ему, когда они стояли возле студии и прощались. — Мне этот день пошёл на пользу.

— Это лишь малая часть того, что я мог бы для вас сделать. И вот, возьмите, — он протянул ей ту самую шапку.

— Ах да, чуть не забыла.

— Приятный вечер выдался. Никогда ещё так энергично не отдыхал.

Он расхохотался.

— Вот, пожмём руки, — она вытянула тонкую руку без перчатки.

Николай заключил в свои большие ладони её изящную ладошку и крепко, но заботливо пожал.

— По-моему, люди могут прощаться иначе.

— Например?

— Не знаю, научите меня.

Он открылся для объятия. Его тело вдруг ощутило на себе нежное прикосновение — Надежда обняла его, кладя голову ему на широкую грудь. Прошло секунд десять, Николай с неохотой отпустил от себя девушку; он желал бы и дальше наслаждаться тонким ароматом её шелковистых волос, струившихся из-под прелестной шапочки, но им нужно уже расходиться. Их запахи смешались, и она унесла на себе тяжёлый, сладковато-острый одеколон, а он ещё на протяжении долгого времени ощущал рядом с собой лёгкий бриз цветочных ароматов.