Год нашей любви

Сарина Боуэн, 2014

Кори Каллахан должна была стать звездой хоккейной команды колледжа, но из-за трагической случайности оказалась прикована к инвалидной коляске. Адам Хартли – единственный, кто хоть как-то может понять ее чувства, ведь и он вынужден отказаться от спорта из-за сложного перелома ноги. От одного вида Хартли сердце Кори начинает биться так, будто вот-вот выпрыгнет из груди. Они понимают друг друга без слов и, кажется, просто созданы для того, чтобы быть вместе. Если бы не одно «но»: у Хартли есть девушка, а Кори для него просто друг, с которым можно смеяться до колик и играть в видеоигры. Так бы все и продолжалось, но однажды ночью Хартли пришел к Кори с бутылкой шампанского.

Глава 4

Думаешь, удастся отвертеться?

Кори

На следующей неделе мы с Даной сидели дома и продирались сквозь конспекты. Вдруг в дверь постучали.

— Открыто! — прокричала я.

Деревянная дверь распахнулась и впустила Хартли с костылями.

— Привет, — сказал он. — Трудитесь? Может, я зайду в другой раз?

Дана захлопнула книгу.

— Через полчаса все равно прослушивание. Что случилось?

— У меня к вам странная и эгоистичная просьба.

— Звучит интересно, — ответила Дана. — Я бы даже сказала — многообещающе.

— Ты умная девушка, Дана, — заметил Хартли, и на его щеках проступили ямочки, снова заставившие меня поддаться чарам их обладателя. Эта улыбка могла бы растопить и стекло. — Видите ли, у меня есть «Куиркбокс», но нет телика, — продолжал тем временем Хартли. — Мы с Бриджером были, конечно, хорошей командой, но телик был его.

— «Куиркбокс» — это игровая приставка? — спросила я.

Он кивнул.

— Хочешь поиграть? Могу притащить ее сюда. Это займет считаные секунды.

— Почему бы и нет? — сказала я. — Давай попробуем.

— Ты лучше всех! — просиял он. — Я скоро вернусь.

Дверь закрылась, и мы услышали удаляющийся стук костылей.

— Интересуешься видеоиграми? — спросила Дана.

— Нет, — улыбнулась я. — Но все-таки…

Она засмеялась.

— Все понятно. Думаю, с этого момента мы можем называть его Хартлихорадка. Ладно, буду готовиться к прослушиванию. — И Дана прошла в свою комнату, где ей предстояло сделать мучительный выбор, решая, что надеть.

— Вообще-то видеоигры не моя тема. Я просто посмотрю, ладно? — сказала я Хартли, когда он принес приставку.

С дивана мне открывался неплохой вид на его мускулистые бедра.

— Как хочешь, — не стал возражать он.

Минуту спустя на экране засветилась заставка игры, и команда невероятно реалистичных хоккеистов в форме «Бостон брюинз» вышла на лед.

Я против воли подалась вперед.

— Это же Антон Худобин! Ты что, можешь видеть даже их лица?

Хартли хихикнул:

— Да, но, как я понял, это не твоя тема.

Он умудрялся держать джойстик и одновременно балансировать на костылях. По гудку состоялось вбрасывание, и схватку за шайбу выиграл игрок Хартли. Его команда играла с «Айлендерс», и Хартли вел шайбу из центра вдоль левого фланга.

Последовал напряженный момент, когда защитник «Айлендерс» перехватил шайбу. Но Хартли снова завладел ею, издав радостный вопль. Он поехал вперед, готовясь к броску. Вратарь бросился ему наперерез, но, прежде чем я успела увидеть, что произойдет, плечи Хартли закрыли мне обзор и экран исчез из поля зрения. Не долго думая, я оттолкнулась от дивана, чтобы обойти его.

И упала.

За доли секунды до того, как это произошло, я осознала свою ошибку. Такое по-прежнему случалось, когда я очень отвлекалась. Я абсолютно забывала, что не могу больше стоять без помощи, и растягивалась на полу.

Я упала с глухим ударом, хотя отчаянно пыталась зацепиться за наш импровизированный журнальный столик руками.

Хартли резко обернулся.

— О, черт! Ты в порядке?

— Конечно, — сказала я, чувствуя, как от смущения горит лицо. — Я просто… э-э-э… неуклюжая… — Я потерла руку в том месте, где ударилась об «столик». — Берегись! — кивнула я в сторону экрана.

«Айлендерс» стянули шайбу и теперь пробивались к воротам команды Хартли. Когда он отвернулся от меня, я быстро забралась на диван.

Он нажал на паузу и снова повернулся ко мне, окидывая меня изучающим взглядом.

Я старательно изучала свои руки.

— Подними-ка голову! — скомандовал Хартли.

А когда я снова посмотрела на него, он кинул мне контроллер, который я поймала.

— За какую команду хочешь играть? — Он подарил мне очередную улыбку из тех, от которых у меня внутри все таяло.

— «Питсбург», — ответила я без всяких раздумий.

— Отличный выбор, Каллахан, — сказал он, хватая другой контроллер и выводя меню на экран. — Дай мне всего несколько секунд на настройку, и ты будешь учиться у мастера.

Существовало множество вещей, которым я бы хотела научиться у «мастера». Но этим вечером пришлось ограничиться игрой под названием «Крутые клюшки».

В следующий раз, когда Хартли пришел играть в хоккей, я была во всеоружии.

— Ты помнишь, как это делается? — спросил сосед, передавая мне контроллер.

— Хотелось бы думать, что да.

Теперь мы сидели на диване бок о бок, а гипс Хартли балансировал на «журнальном столике». Он нажал кнопку «Играть», и два игрока уставились друг на друга, ожидая вбрасывания.

Цифровой судья запустил шайбу между нами, и я зацепила ее своей клюшкой. После этого, сделав передачу по флангу, я поехала к воротам.

Вратарь Хартли напрягся. Я обогнула его и прицелилась шайбой в угол ворот по мою правую руку. На экране парень Хартли сдвинулся, чтобы прикрыть эту сторону. Я перенацелилась влево, и вратарь отклонился как по заказу. Я снова бросила шайбу вправо и попала в ворота.

Когда компьютерная толпа пришла в восторг, я засмеялась.

— Какого черта, Каллахан? — Хартли остановил игру. — Ты обвела моего вратаря? — Очень медленно удивление на его лице превращалось в коварную ухмылку. — Подожди-ка, подруга. Ты тренировалась, так ведь?

Я еле сдерживалась, чтобы не улыбнуться в ответ.

— А ты бы тренировался, окажись на моем месте?

— Господь всемогущий, ты заплатишь за это…

Со скоростью ниндзя он наклонился, схватил мою руку и поднял ее вверх. Прежде чем я поняла, что случилось, он принялся яростно щекотать меня под мышкой.

— Хартли! — завопила я, откидывая его руку, а свою прижимая к телу.

— Думаешь, удастся отвертеться?

Он потянулся за моей рукой опять, но это было обманное движение.

У меня был старший брат, и я знала все трюки. Так что, когда вместо руки он устремился к моей талии, я обезопасила себя, прижав к телу локоть. Однако Хартли не остановился — он только поднялся на здоровое колено и нацелился на мой беззащитный левый бок. Я вскрикнула опять, когда он прижал мое левое плечо к дивану, а его свободная рука нашла сразу два места для щекотки.

Его карие глаза смотрели на меня сверху и смеялись, но, когда я заглянула в их глубину, то ощутила прилив тепла и чего-то еще. Выражение его лица стало меняться, становясь все более серьезным. Он выглядел почти голодным. Смешок замер у меня на губах, когда наши взгляды встретились…

— Что здесь происходит? — Дана вышла из своей комнаты, застегивая сережку.

Отпустив меня, Хартли метнулся на свое место и схватил контроллер.

Момент был испорчен. А может, и не было никакого момента, и я все придумала. Когда Дана улыбнулась нам, я посмотрела на Хартли, но он держался так же, как и всегда.

— Кое-кто попал под раздачу, — ответила я Дане, чтобы скрыть собственное смущение, — и растерял всю свою крутизну.

— Кое-кому нужно преподать урок, — возразил Хартли, перезапуская игру.

— Рискни-ка, — предложила я.

Дана надела пиджак.

— Может, мне вызвать вам двоим няньку? Не подеритесь, ладно?

Но мы даже не ответили ей, так как заставка игры снова появилась на экране. Хартли выиграл борьбу за шайбу на этот раз, и я никак не могла ее отнять. Но мне повезло — мой вратарь отразил атаку, упав на шайбу.

— Фьюх, — сказала я. — Чуть не забил. — Я осмотрелась в поисках Даны, но она уже ушла. — Что ж, счет по-прежнему один — ноль, «Питсбург» лидирует.

— Теперь ты хвастаешься? — возмутился Хартли. — Ну ничего, я сотру эту улыбку с твоего лица!

Могу представить себе несколько способов сделать это, — прошептала мне на ухо разгоряченная фея надежды.

Игра в «Крутые клюшки» стала тем, что мы с удовольствием делали вместе, а соперничество «Брюинз» и «Питсбург паффинз» — моей новой одержимостью. Иногда мы успевали сыграть пару игр перед ужином в будни. Дана только качала головой и называла нас зависимыми. Играть было забавно, но нас постоянно прерывали звонки на мобильник Хартли. Он останавливал игру и отвечал, поскольку в то время, как у нас был вечер, Стейша уже ложилась в постель.

— Прости, — сказал он, когда звонок прозвенел в первый раз. — Но я не могу перезвонить позже. У нее там уже одиннадцать.

— Без проблем, — ответила я.

Но на самом деле это было проблемой, потому что звонки причиняли мне страдания.

— В Рим на выходные? Звучит неплохо, — говорил Хартли. Его угодливый тон казался фальшивым. — Уверен, ты задашь своей кредитке ту еще работенку. Лучше сразу оплати дополнительный багаж, иначе никогда не сможешь привезти все свои дизайнерские трофеи домой.

Я слушала все эти разговоры с натянутой улыбкой. И дело было не в том, что они отрывали меня от моего нового хобби — они отправляли мои мысли плутать тропинками, на которые я совсем не хотела их пускать.

«Привет, горячая девчонка», — часто отвечал Хартли на звонок. Или: «Привет, малыш». Было трудно сказать, какая из этих шаблонных нежностей вызывала у меня большую скуку. Может, дело было в том, что меня так никогда никто не называл.

Но думаю, правда все-таки заключалась в другом. Мое пылкое влечение к Хартли открыло мне всю глубину пропасти, которая разделяла меня и таких девчонок, как Стейша. До аварии мне всегда казалось, что страстный роман в конце концов будет и у меня. Но то, как Хартли умасливал свою возлюбленную, не давало мне покоя. Существовал ли на свете парень, который назовет меня, свою искалеченную подругу в инвалидном кресле, горячей девчонкой?

Я очень сомневалась.

Заключая соглашение со своими родителями, я пообещала продолжить курс физиотерапии в Харкнессе. Моим новым врачом была подтянутая женщина в бейсболке «Пэтриотс».

— Зови меня Пэт, — сказала она, пожимая мне руку. — На выходных я изучила твою карту.

— Извините, — ответила я. — Напрасная трата времени.

— Ничего подобного, — улыбнулась она. Я заметила, что она вся покрыта веснушками. — Твои тренеры находят тебя довольно активной.

Я засмеялась:

— Если «активный» означает «стервозный», то я, пожалуй, соглашусь.

Она покачала головой.

— У тебя был очень тяжелый год, Кори. Все это понимают. Давай-ка приступим к занятиям.

Сначала Пэт занялась растяжкой. Так терапия начиналась всегда — с жутковатого ощущения, что сейчас кто-то будет выкручивать мое тело, как будто я тряпичная кукла. Пэт проработала мои тазобедренные суставы, затем колени и лодыжки. Прежде чем попросить меня сесть, она прервалась. — Могу я взглянуть на твою кожу? Никто не увидит.

Я огляделась. Дверь в кабинет физиотерапии была закрыта, за окном никого не было.

— Только быстро, — согласилась я.

Пэт спустила мои штаны для йоги сзади и заглянула мне под трусики. Опасение заключалось в том, что у меня могли возникнуть пролежни из-за того, что я целыми днями сидела в своем кресле.

— Здесь все в порядке.

— Я не вхожу в группу высокого риска. Мои родители попросили вас взглянуть, ведь так?

Она улыбнулась.

— Ты не можешь винить их в том, что они заботятся о тебе.

Вообще-то запросто.

— Если мы сумеем поднять тебя из этого кресла, — Пэт указала большим пальцем в направлении коробившего ее объекта, — то никого это больше не будет волновать. Сколько часов в день ты проводишь на костылях?

— Несколько. — Я уклонилась от прямого ответа, ведь проблема была в том, как втиснуть хождение на костылях в мое учебное расписание. — Пока я прорабатываю вопрос, насколько далеко расположены здания колледжа.

— Понимаю, — ответила она. — Но если ты собираешься участвовать в студенческой жизни, мы должны научить тебя подниматься по лестницам. Иначе тебе придется выбрать колледж, построенный в семидесятые. Теперь давай сделаем жим ногами.

Я старалась не слишком ворчать, но год назад я могла выжать двойной собственный вес жимом для ног. А сейчас? Пэт установила 60 фунтов или около того, но я все равно была вынуждена давить на ноги руками, чтобы хоть как-то заставить платформу двигаться. Первоклассник справился бы лучше.

Да и вообще, разве все это имело смысл?

Но Пэт ничуть не смутил мой убогий результат.

— Теперь мы поработаем над центральной зоной твоего тела, — заявила она. — Хорошая устойчивость туловища играет решающее значение для сохранения баланса на костылях.

Это тоже не было для меня в новинку. Пэт брала свои реплики из того же сценария, что и остальные физиотерапевты, которых я уже встречала. А встречала их я немало.

К сожалению, нигде в этом сценарии не говорилось о том, что действительно меня беспокоило. Пэт знала, что делать, когда мои бедра начинали дрожать во время планки. Но никто и понятия не имел, как научиться выдерживать странные взгляды, а ведь именно так люди смотрели на меня, видя, что я в инвалидном кресле. Иногда я читала в их глазах откровенную жалость. Это было хотя бы честно, пусть и бесполезно. А иногда я сталкивалась с мистерами и миссис Широкая Улыбка. Казалось бы, людей, которые разгуливают по улицам и улыбаются, как маньяки, первым встречным, не может быть слишком много. Но я получала множество Широких Улыбок от людей, которые почему-то считали, что должны дарить мне их. Будто бы это такой утешительный приз: Да, твои ноги превратились в два бесполезных куска мяса, но зато вот тебе Широкая Улыбка.

Конечно, я никогда не говорила о подобных вещах. Это звучало бы стервозно, не более. Но последние месяцы были унизительными. Прежняя «я» оскорблялась, когда парни пялились на мою грудь. Теперь я могла об этом только мечтать. Когда они смотрели на меня теперь, они видели лишь кресло.

— Еще четыре скручивания, Кори, и ты будешь в полном порядке, — сказала Пэт.

Я посмотрела вверх, на решительное лицо Пэт, и сделала скручивание. Но мы обе знали, что в полном порядке я не буду никогда.