Признайся в своем желании

Сара М. Андерсон, 2018

Жизнь Рене Престон внезапно переворачивается: ее отец и брат арестованы за мошенничество, муж покончил с собой, друзья отвернулись, она беременна, а по пятам идет дурная слава. Куда от этого сбежать? Рене вспоминает о подруге детства, живущей в Техасе. Но, приехав туда, она застает лишь ее брата Оливера Лоуренса. Он соглашается помочь Рене, даже зная, что это может навредить его бизнесу и семье. Вот только Рене не готова принять такую жертву.

Глава 2

Оливер попросил секретаря отменить все запланированные на сегодня встречи с деловыми партнерами и оставил инструкции на случай, если кто-то вдруг явится в офис с расспросами, включая отца Оливера — Милта Лоуренса. Никто не должен знать о том, что сюда приходила миссис Престон-Уиллоуби.

Оливер понимал, что у него нет времени возиться с ней. Он пропустит важные встречи, которые гарантированно помогли бы вытащить его отца из загородного дома и заставить вернуться в бизнес. И все ради чего? Чтобы спасти девицу, попавшую в беду? А как еще назвать Рене? У нее с собой из багажа всего один чемодан — и все. Если она собирается провести здесь больше недели, придется покупать ей одежду.

— Мы далеко едем? — спросила Рене усталым голосом.

Оливер никогда не был азартным игроком, но сейчас готов был поспорить, что Рене проведет тут гораздо больше недели.

— Мы направляемся на мое ранчо Ред-Оук-Хилл. В это время дня машин на дорогах немного, так что, думаю, будем на месте часа через полтора.

По меркам Далласа это совсем близко.

— О, — только и обронила в ответ Рене, откинувшись на спинку сиденья.

— Как мне кажется, у тебя есть два выбора, — сказал Оливер, пытаясь рассуждать прагматично. — Можешь либо отдохнуть, пока мы едем, либо подробнее объяснить, что происходит.

Хотя он и понял в общих чертах, что произошло, но многих деталей пока не хватало. Оливер перед отъездом попросил Бейли поискать информацию о «престонской пирамиде» и отправить ему ссылки. Надо будет прочесть эти статьи, потому что вряд ли получится помочь Рене, если не отыщутся смягчающие обстоятельства.

Она громко застонала и ответила:

— Все еще не могу поверить, что ты не видел ни одного выпуска новостей об этой истории!

— Я был занят. Мы сейчас покупаем компанию, производящую насосы, начался сезон родео, а тут еще у отца крыша поехала.

К тому же ни один из бизнес-проектов «Лоуренс индастриз» не был связан с «Престон инвестмент стрэтеджиз» и их проклятой финансовой пирамидой — это Оливер знал точно, потому что четыре года назад отобрал кресло генерального директора семейной компании у своего отца.

— А что с твоим отцом? Оливер пожал плечами.

— Я и сам хотел бы знать.

Милт Лоуренс, еще не старик, всего шестидесяти лет, до сих пор не мог справиться с кризисом, начавшимся у него после смерти его жены Трикси.

Оливер мог бы много порассказать об этом, но Рене здесь не для того, чтобы слушать, как он жалуется на свою семью. У нее самой хватает проблем.

В памяти всплыли строчки электронного письма ее брата: «Присмотри за Рене, ладно?» Нужно было тогда ответить другу, расспросить его…

Оливер ждал. Краем глаза он увидел, как Рене монотонными круговыми движениями потирает большой палец указательным. Если не считать этого, в остальном она казалась спокойной. Слишком спокойной.

Оливер не считал себя экспертом по женской психологии — в этом деле Флэш, его младший брат, мог дать ему сто очков вперед. Но, глядя на Рене, он подумал, что та вот-вот расплачется. Только этого не хватало!

Но она, к его большому удивлению, усмехнулась.

— Почти все уже рассказали в новостях.

Хорошо зная своего секретаря, Оливер подумал, что тот нароет для него материала о семье Престон на несколько часов чтения. Так что нет смысла заставлять Рене пересказывать то, что уже попало в Интернет, слушая ее дрожащий голос и сражаясь со странным желанием защитить эту женщину.

— Расскажи мне о том, что не попало в выпуски новостей.

— Не попало в новости? — тихо переспросила она, все еще потирая с беспокойством палец. — Знаешь, я считаю, что муж изменял мне.

— Вот даже как? Тогда почему ты вышла за него?

— Мои родители сказали, что мы хорошо смотримся вместе. Чет работал на моего отца, и моя мать решила, что у нас будут красивые дети — словно это единственное, что имело значение. Чет был красивым, галантным, утонченным, страстным. Фотографии нашей свадьбы попали на страницы сайта журнала «Вэнити фэйр». Статья называлась «Сказочная мечта». — Рене горько рассмеялась. — Я хотела, чтобы все было скромно, но мое мнение никого не интересовало. Невеста непременно должна была иметь целых десять подружек, а гостям преподнесли безумно дорогие подарки.

Оливер приподнял бровь, не отрывая глаз от дороги.

— О да! — продолжала Рене. — Каждому вручили пару хрустальных бокалов для шампанского, бутылку «Дом Периньон» и серебряное ведерко для льда от Тиффани с выгравированными на нем нашими именами и датой свадьбы. Хотя всем приглашенным по большому счету было наплевать на нас с Четом.

Она тяжело вздохнула, а Оливер невольно подумал, что в Далласе сливки общества хотя и не упустят тоже возможности продемонстрировать свое богатство — например, у него самого квартира стоит несколько миллионов, а ранчо — в два раза дороже, — но здесь все иначе, чем в Нью-Йорке. В Техасе люди душевнее.

— Да уж, с подарками вы хватили через край.

— Точно. Но это была красивая свадьба. Просто красивая, — пробормотала Рене, и он вспомнил, о чем она только что рассказала: муж никогда не любил ее, не был ей верен. Эта свадьба была одна большая ложь.

— Я такая идиотка! — сказала она несчастным голосом, и это до странности взволновало Оливера. Он так давно не вспоминал о Рене, но теперь, когда она была рядом, чувствовал, что должен ей помочь.

— Вряд ли тебя можно назвать идиоткой. Ты всегда была умнее меня и Клинта. Помнишь тот случай с воздушными шариками, наполненными водой, которыми вы с Хлоей кидались с балкона?

Она слабо улыбнулась.

— Это была идея Хлои, но у меня отлично получалось попадать в цель.

Эта тень улыбки порадовала Оливера. Пусть Рене сейчас нелегко, но он все-таки сумел немного поднять ей настроение.

Оливер прибавил скорость, лавируя в потоке машин на своем «порше-спайдер». Лучшее и единственное, что можно сейчас сделать для Рене, — это доставить ее в Ред-Оук-Хилл. Там она сможет пожить спокойно, обрести самое главное — неприкосновенность частной жизни. «Как только Рене немного обустроится на ранчо, — думал Оливер, — я вернусь в город и попытаюсь разобраться со своим графиком и своей семьей».

— И знаешь еще что? — снова заговорила Рене.

— Что?

— Чет в то утро разбудил меня рано, и мы… — Она прочистила горло. — А после он сказал, что любит меня. От Чета я такое слышала очень редко. Обычно это я говорила ему, что люблю его, а он просто отвечал: «Я тебя тоже». Но в то утро он вел себя не так, как всегда. Услышав от него признание в любви, я удивилась, но ничего не сказала в ответ.

Это было гораздо больше, чем хотел выяснить Оливер, но он молчал, слушая так внимательно, словно от этого зависела его жизнь.

— А затем Чет пошел на работу, отпустил свою секретаршу и вышиб себе мозги из пистолета. Он был трусом. По моим подсчетам, на похоронах присутствовали по меньшей мере пять женщин, которые, возможно, были его любовницами.

— Это довольно много для человека, женатого всего полтора года.

Похоже, Чет Уиллоуби был отъявленным мерзавцем.

— Дело в том, что еще около двух с половиной месяцев я даже не подозревала, что беременна. Когда у меня пропали месячные, я решила, что виной тому стресс. Ну разве это не забавно?

Рене повернулась к Оливеру с широкой фальшивой улыбкой на лице.

— Не совсем.

Ее улыбка исчезла.

— А вот некоторые люди считают, что это самая смешная вещь, которую они когда-либо слышали, и что я получаю именно то, что заслужила. Кроме того, многие считают, что я изменяла Чету и тем довела его до самоубийства. — Голос Рене дрогнул.

— Такие люди — бессердечные трусы, — воскликнул Оливер и подумал: «Хорошо, что Чет Уиллоуби с его смазливой рожей уже мертв, иначе я бы задушил его своими руками. Это каким же негодяем надо быть, чтобы так обращаться с женой!»

— Он знал, что финансовая пирамида вскоре рухнет, и потому покончил с собой. Мать пыталась убедить меня, что это с его стороны было благородным поступком. Она сказала, что будущий ребенок всегда будет мне живым напоминанием о погибшем муже. Можно подумать, я хочу постоянно помнить Чета и его предательство! — горьким тоном закончила Рене.

Наступило молчание. Оливер понял, что Рене заплакала. Ему было больно от мысли, что ей плохо, а он мало чем может помочь.

— Не думаю, что твой ребенок будет напоминанием о том, что случилось, — начал Оливер, осторожно подбирая слова. — Полагаю, он станет свидетельством твоей силы и храбрости. Родные и друзья бросили тебя в трудном положении, но тебя это не сломило. Вот почему ты будешь замечательной матерью.

Рене распахнула глаза и открыла рот, глядя на Оливера. Он продолжал пристально смотреть на дорогу перед собой.

— Ты действительно так считаешь?

Оливер уверенно кивнул.

— Можешь оставаться в Ред-Оук-Хилл, сколько пожелаешь. Я обычно бываю там только по выходным. У меня есть экономка, но я могу дать ей небольшой отпуск, если ты предпочитаешь побыть в одиночестве.

Рене кивнула, пытаясь незаметно вытереть пальцами слезы.

— Живет ли там еще кто-то из твоих родных? Оливер рассмеялся.

— Нет. Ред-Оук-Хилл — мое ранчо. Никто не узнает, что ты там.

— Спасибо, — прошептала Рене, и в ее голосе было так много боли, что, повинуясь порыву, Оливер потянулся и положил ладонь на ее руку.

Рене крепко прижалась к нему.

— Я постараюсь тебе не мешать и не попадаться на глаза, обещаю! Ты меня даже не заметишь!

Их пальцы переплелись, и Оливер усомнился в том, что сумеет не заметить Рене в своем доме. Невозможно находиться рядом с этой женщиной и не любоваться каждым ее движением. «Как только помогу Рене устроиться, уеду обратно в Даллас, — напомнил себе он. — У меня нет времени утешать ее».

«Как бы мне этого ни хотелось», — мелькнула вдогонку предательская мысль.