Маленький сюрприз для мажора

Санна Сью, 2022

У меня есть любимая дочка и далекоидущие планы, но вот встреча с её отцом в них вообще не входит. Он обидел меня два года назад, и я вычеркнула его из жизни. Но разве же судьба спрашивает кого-то о планах? Она сталкивает нас вновь в самое неподходящее время, и мне приходится с ним считаться. Ведь он мажор. Его семья богата и влиятельна, а я, для таких как они, никто. Сирота…

Глава 7

У семьи Никиты в столице сеть ресторанов быстрого питания и несколько заведений классом выше. Надеюсь, Артур привёз нас не в один из них… Я прекрасно знаю, какими любознательными могут быть сотрудники — лично мне не единожды пытались намекнуть на измены мужа. Поэтому допускаю, что кто-то может знать в лицо жену внука, сына, племянника — нужное подчеркнуть — владельца и удивиться тому, что она пришла к ним в сопровождении другого мужчины.

Чувствую себя скованно и испытываю острое желание надеть тёмные очки, пока Шипинский, который несёт Марьяну на руках — а та и рада, что не приходится самой перебирать ногами — не удосуживается пояснить:

— Расслабься, этот ресторан не принадлежит Вольцевым, я знаю хозяев.

Ну вы только посмотрите какой прозорливый!

— А я и не боюсь, просто дорожу своей репутацией.

— А вот твой муженек не особо, — бросает Шипинский и толкает свободной рукой дверь, а потом обращается к кому-то, кого я пока не вижу. — Добрый день. Нас в кабинку, туда стул для ребёнка и детское меню.

Вхожу в заведение и отмечаю: ресторан небольшой, но уютный и явно дорогой. Я теперь в этом хорошо разбираюсь. Могу навскидку рассказать о стоимости зеркал, внутренней отделки, люстр, светильников, скатертей и посуды, а также оценить персонал. Уровень виден даже по их форме и поведению. В общем, ничего удивительного, что мажор Шипинский привёл нас в элитное место.

Нас размещают в изолированном от зала кабинете, без промедления приносят стул для Маняши и подают меню.

— Мы сразу сделаем заказ, — сообщает работникам Артур и выжидающе на меня смотрит, предлагая выбрать для дочери обед.

Видимо, он не хочет тянуть с разговором и намерен поскорее остаться без свидетелей. А может, волнуется за Маню. Я не знаю! Я вообще его не знаю!

— Будьте добры, пюре, паровую котлету и овощной салат, а напиток у нас есть свой, — тем не менее послушно делаю заказ.

— А себе? — интересуется Артур.

— Я не голодна.

Какой там себе?! Мне кусок в горло не полезет сейчас. А вот Шипинскому ещё как полезет! Себе он заказывает половину меню!

Пока накрывают на стол, мы серьёзных тем не касаемся. Артур вообще занят Марьяной: подаёт ей бутылочку с соком, которую я выставила на стол, протерев её и свои руки влажными салфетками.

В роли отца он выглядит настолько естественно, что мне опять закрывается в голову мысль: а может, у него все же есть ребёнок? В сети про это ничего не пишут, но вдруг? Эта мысль вызывает у меня противоречивые эмоции: радость и надежду на то, что в этом случае он не будет воевать за дочь, и обиду за Маняшу, что недополучит… Что не дополучила, в отличие от того ребёнка, отцовской любви. Кошмар! А кто её лишил этой любви? Правильно. Я. Так и до чувства вины рукой подать…

Ищу себе оправдания и трусливо радуюсь минутам без выяснения отношений.

Но отсрочка не может длиться вечно, мы остаёмся в кабинете втроём за уставленным блюдами столом. Передо мной, к слову, тоже стоит и суп, и салат — Артур заказал и на меня тоже.

Я игнорирую дорогие деликатесы и принимаюсь кормить дочь, но это уже не мешает Шипинскому начать разговор:

— Арина, хочу попросить у тебя прощения. Я немного неправильно начал, — произносит он неожиданные слова, и я чуть ложку не проношу мимо рта дочери, когда вскидываю на него удивлённый взгляд. Правда, Маня на это громко возмущается, и я быстро возвращаю его к ней. — Мы друг другу не враги, а люди, которые оказались в сложном положении благодаря проискам двух змей.

Лично я до его появления в сложном положении себя не чувствовала. Да и он тоже знать о нас не знал. Жил себе и не тужил…

— Хорошо, и ты меня прости, если когда-то реагировала слишком резко, — считаю нужным подхватить его мирный настрой.

Начало разговора мне нравится.

— Но раз так вышло, мы должны из этого положения выйти. Скажи мне, Арина, ты долго собираешься жить с Вольцевым и все это терпеть? Потому что заявлю сразу: я против того, чтобы Марьяна росла в его доме. Его образ жизни…

— А ты давно белое пальто надел? — перебиваю его и ехидно поднимаю бровь. — Ты так-то тоже не божий одуванчик, Артур.

Как-то у нас очень быстро закончился мир. Шипинскому моя подколка не нравится, и он хмурится.

— Марьяна — моя дочь, и я никогда в жизни не сделаю того, что может ей навредить, а Вольцеву она чужая. Он не будет считаться с её интересами.

Слова вылетают резко, и я понимаю, о чем он. Что подразумевает. Но Ник никогда не приводит кого-то домой. Да он вообще дома редко бывает. Тем не менее я сбавляю обороты и решаю его успокоить.

— Нет, мы собираемся разводиться. Хотели подавать заявление после заключения сделки. В деньгах от нее будет и моя часть. А потом я собиралась уехать к морю и купить там мини-гостиницу.

— То есть я прав? У вас с Вольцевым чисто деловые отношения?

Упс. Как же я так проговорилась? Но изворачиваться поздно, да и не стоит. Возможно, факт фиктивного брака Артура даже успокоит.

— Да.

— И всё?

— Мы друзья. Хорошие друзья, не больше — если тебя интересует, были ли между нами романтические отношения. Хотя даже не могу представить, какое тебе до этого дело.

Шипинский усмехается. Так по-мужски довольно, что я понимаю: дело ему до этого точно есть. Правда, не совсем понимаю какое. Собственнический инстинкт? Дух соперничества? Мы были знакомы с Артуром слишком мало, чтобы говорить о ревности.

— А после развода он остался бы отцом Марьяны? — продолжает допрос Шип, закончив радоваться.

— Нет. Это невозможно. Марьяна не Вольцева, и я не хочу, чтобы их семья рассматривала её как одну из своих наследниц.

— Хм-м… То есть он отказался бы от отцовства? На каких основаниях?

— Из-за того, что я его обманула и женила на себе, выдав чужого ребёнка за его, — сознаюсь как на духу и тут же пугаюсь.

Звучит это как-то не очень.

— Что-о-о?! — Повышает голос Артур, и Марьяна на это реагирует визгом. Шип мгновенно сбавляет тон. — Ты идиотка? Зачем на себя клеветать? Ведь это неправда. Для того, чтобы его выгородить?

Он злится очень заметно: глаза сверкают, руки сжаты в кулаки…

— Ну и что мне с того, что Вольцевы подумают обо мне плохо? Мне не привыкать. — напоминаю ему о прошлом. — Мы вообще уедем и никогда их не увидим. А Ник, который нас с Маней буквально спас два года назад, останется незапятнанным.

— Нет! — отрезает Шипинский и подаётся ко мне через стол. — Не будет мать моей дочери носить такое клеймо!

— Господи, Артур! Ну что за глупости?! Кто об этом из посторонних узнает? Какое клеймо? Мы с Марьяной уедем, и про нас все забудут.

Пытаюсь горячо отстоять свою позицию, но бесполезно.

— Ты просто ничего не знаешь о моем мире, Арина. Когда в свет выйдет Марьяна Артуровна Шипинская, всех тут же начнёт волновать вопрос: а где же она была все эти годы? А кто же у девочки мать?

— Ну тогда, может, вообще не стоит ей давать свою фамилию и объявлять наследницей? Я ведь не против того, чтобы вы общались.

Говорю, а сама понимаю, как это глупо звучит, а Артур ещё и смотрит на меня как на идиотку. Становится стыдно.

— Такого никогда не будет. Моя дочь будет Шипинской, — бросает он, отрезая тем самым любые возражения.

— Хорошо, а какой тогда выход предлагаешь ты? — спрашиваю устало, засовываю дочке в рот последнюю ложку и подаю сок.

— Признаться родителям в том, что вы сговорились.

— А что это изменит? Папарацци и в этом случае пронюхают, что я была замужем за другим и Марьяна считалась его дочкой. Так только хуже выйдет: Ник рассорится с семьёй, а ещё в нашей стране запрещены фиктивные браки.

— Это ерунда. Ваш брак просто аннулируют.

— Но ты же не хотел клеймо на матери своей дочери, — припоминаю я его же слова.

— Вот видишь, что ты натворила? — выплевывает Шипинский зло, и я тоже бешусь.

Правильно! Давай всё валить на меня!

— А можно ещё сказать, что ты меня подло обманул, выгнал на улицу беременной, а Ник помог. Родители его за это только похвалят! — выдвигаю вариант, который его точно не устроит.

— Но ведь это неправда! — возмущается Артур, и я точно знаю: подобным образом я с ним не поступлю никогда, но промолчать не могу.

— Патовая ситуация. Поэтому проще всего сделать так, как мы и хотели с Никитой: тихо разведемся через пару месяцев, и мы с Маней уедем к морю. Через какое-то время все о нас забудут, и ты сможешь спокойно дать Марьяне свою фамилию, раз уж тебе это настолько принципиально.

Нет, ему этот вариант вообще не подходит. Я вижу в его глазах желание меня придушить, но спасает то, что Артур кидает мимолетный взгляд на дочь и мигом остывает.

— Она уснула, — шёпотом говорит он, — ешь, все остыло.

Такая резкая смена настроения меня настораживает ещё сильнее.

— Я не хочу есть, говорила же, — для наглядности отодвигаю от себя суп, — что ты задумал?

Предчувствие в этот момент у меня нехорошее и оно не подводит.

— Я не буду ждать два месяца и даже две недели не буду. Моя дочь станет моей официально как можно раньше. А как минимизировать риски, я проконсультируюсь со специалистами и тебе сообщу.

— Артур! Ну не будь ты таким! Ты полтора года о ней не знал и жил спокойно. Зачем эта спешка? — Я его уже практически умоляю, потому что близка к отчаянию. У меня даже слезы в голосе слышатся, и я сглатываю горький комок. — Тебе же не может всё это быть настолько важным. У мужчин не бывает отцовского инстинкта. Ты же не мог её увидеть и тут же полюбить!

— Знаешь, что? Если у Ливнева не было отцовского инстинкта, и он к тебе отнёсся плохо, это не говорит о том, что все мужчины такие. Мой отец меня всегда любил. И дед тоже. И я хочу любить свою дочку и хочу видеть её каждый день! Хочу наблюдать, как у неё зубы лезут, и хочу услышать, как она скажет что-то кроме «неть»! На велосипеде хочу учить кататься и вообще хочу быть настоящим отцом! Ежедневно!

У меня сердце ухает в пятки.

— Но ты говоришь нереальные вещи, — шепчу онемевшими губами, — ты не можешь забрать у меня Марьяну.

— А я и не собираюсь у тебя её забирать. Вы переедете ко мне вместе, а когда дочь подрастёт, будет точно знать, кто её отец, и уже станет достаточно взрослой, сможешь поехать на свое море и купить хоть мини, хоть макси-пансионат — денег я тебе дам.

Я запускаю руки в волосы, потому что мне хочется их на себе рвать.

— Это тюрьма, Артур. Лишение свободы! — заявляю ему в отчаянии.

— А кто виноват, что до этого дошло, дорогая?

— Я уже говорила! Я не знала тебя! Я и сейчас тебя не знаю! Я не могла явиться к тебе под дверь и сообщить о беременности! Услышь меня!

— Я тебя слышу, Арина. Очень хорошо слышу. Но и ты меня услышь. Я имею на дочь равные с тобой права и отказываться от них не собираюсь. Марьяна ещё маленькая, чтобы делить пополам опеку, поэтому у нас нет другого выхода, как жить под одной крышей и узнавать друг друга.