Семьдесят семь бантиков

Сания Шавалиева, 2019

Кикирилла мечтает получить семьдесят семь бантиков и превратиться в настоящую Кикимору Болотную с бородавкой на подбородке, зелеными волосами и волшебными способностями черной магии. Однако на черные бантики претендует Баба Яга с внучкой Ядигидой. Им необходимы волшебные свойства бантов, которые позволяют безнаказанно творить черные дела. Неожиданно в центр опасных событий попадает девочка Элис, которая рушит чужие планы и чуть не погибает сама.

Глава 5

Алмаз и бантики

Пока Брим-Бом метался по тайге в погоне за жeлтым медведем и перламутровой лисой, его брат Борис умирал от усталости. Пришлось одному чистить клетки — иначе руководство поселка запретило бы зверинцу остаться. Обычно скудное в здешних местах солнце вдруг разгорячилось, дороги размякли, превратились в болото.

Впервые в жизни Борис с братом попали в такую глухомань: поросшие мхом деревья, горы, испещренные лишайниками пещеры. Выбрасывая отходы и мусор, Борис чувствовал себя полным дураком. «Я ненавижу этот зверинец!» — с этой мыслью он просыпался, с этой мыслью засыпал. Бредовая идея — за один вечер навести порядок. Надо пару самосвалов, чтобы вывести хлам, который накопился.

Сняв перчатки, толстяк кинул их сверху на мусор. Поцокал пипочкой умывальника — пусто. В зеркале увидел грязное, заросшее щетиной лицо, серые глаза. Побриться бы. Надо еще сходить к колодцу или на реку, чтобы напоить скотину. Как только люди здесь живут? Он вымыл руки в оленьей поилке, вытер о штаны. Пальцы онемели от холода.

Из-под вагончика с обезьянами выскочила собачонка с вялой банановой шкуркой в пасти. Борис дружески похлопал ее по спине. Собака пугливо шарахнулась, потом осторожно вернулась. Стараясь согреться собачьим теплом, Борис снова погладил ее. Собака расслабилась, банановая шкурка упала на землю. Борис подобрал ее, бросил в клетку с обезьянами. Поднялся вой, шкурка моментально разлетелась в клочья. Собака испугалась, словно обезьяны порвали не банановую шкурку, а ее.

«Теперь можно отчитаться перед братом, что обезьян покормил!» — улыбнулся Борис.

— Худые, брат, времена, — признался он собаке. — И я не знаю, что будет дальше. Пусть старшой разбирается. Кто, в конце-то концов, хозяин зверинца? Пусть сам расхлебывает.

Толстяк вернулся в вагончик. Здесь было холодно и сыро. Он запнулся о стоптанный валенок, разозлился, швырнул его через плечо. Валенок ударился о золотистую рамку с глянцевой вырезкой из журнала, отчего рамку немного перекосило. Борис поправил и протер рукавом фото огромного алмаза. Устроился на костлявом табурете, выпил остывший чай. Эх, подтопить бы чуток, да дров нет. Посмотрел в окно: над густой тайгой висел желтый свет. Он был ярким и холодным, как неоновая вывеска над магазином. Борис почувствовал себя курицей, которую для сохранности сунули в холодильник.

В этом вагончика не хватало тепла и уюта. Ни семейных фотографий, ни белоснежных кружевных салфеток, ни женского присутствия. Спустя час Борис поймал себя на мысли, что продолжает думать только об алмазе. Огромный алмаз в россыпи изумрудов — вот его единственная мечта, которая не оставляла его ни днем ни ночью…

Однажды в юности он увидел фотографию в журнале «Планета» и заболел этой мечтой. Пытался забыть — ан нет! Буровит этот алмаз мозг, спать не дает. Вроде бы успокоиться надо, ведь над фотографией заголовок: «Такого не может быть!» Молодой археолог, который предоставил фотографию, доказывал, что она подлинная. Да кто ж ему поверит? Археолог ушел в тайгу за доказательствами, да там и сгинул. Когда шумиха улеглась, об алмазе и археологе забыли.

Борис фотографию вырезал, вставил в рамочку и потащился с ней и зверинцем в эту глухомань. Потому что археолог уверял, что видел камень именно в этих местах, в одной из пещер Предуральских гор. Он даже пытался забрать камень с собой, но не сумел сдвинуть с места.

Толстяк верил, что самородок существует, он приснился ему в детстве. Единственный цветной сон в его жизни. Алмаз горел, как прожектор, и он тянулся к нему ручонками. Он обжегся и проснулся в слезах. Если найдет самородок, ни за что не прикоснется к нему голыми руками.

Борис прижался носом к стеклу. Его окружали вершины гор: одна, еще одна, выше, ниже, дальше, ближе. В какой из них его самородок? В какой стороне искать?

Именно в это время Крапива свернула к дому Бабы Яги и спряталась под большой елью. Отсюда был виден ухоженный сад, витиеватые малахитовые дорожки, розы в кадках. В глубине сада виднелся гараж из голубого кирпича. Крапива расчехлила бинокль и распласталась в траве. Увидела, как с ели на крышу дома спустилась белка, пробежалась по деревянной стене, покрытой лепниной, мозаикой, изразцами, и постучалась в стеклянную дверь. Из дома вышла Баба Яга, забрала у белки конверт, вернулась в дом. Сквозь панорамные окна были видны тяжелые люстры из горного хрусталя, розовая кожаная мебель. Крепко пахло полынью и дорогим парфюмом.

Из-за дома появился Пень Донович. С трудом удерживая тяжеленный самовар, он зычно кричал, словно торговал на базаре.

— Самовар! Чай! Бублики! Налетай!

Баба Яга устроилась в кресле на веранде. Несмотря на усталость, после утомительной долгой дороги, она была в полном порядке: яркий маникюр, стильное платье, изысканный макияж, туфельки на шпильке. Ядигида уныло смотрела в тарелку, есть почему-то не хотелось. Она разломила бублик, обмакнула в мед, но потом вновь отложила.

— Ты зачем приехала? — буркнула Ядигида.

— Фу, как некультурно ты встречаешь бабушку.

— Я тебя не встречаю, я спрашиваю. Учти, будешь наставлять меня на путь истинный — мы поссоримся. Больше лешего надоела.

Ядигида потерла воспалившуюся рану на ладони. Эта рана напоминала трезубец, и сейчас она воспалилась, вздулась фиолетовыми буграми. Плохой знак. Вестник неприятных событий. Бабушка рассказала, что Ядигида родилась с этим трезубцем на руке.

— Вот скажи, кто кроме бабушки поможет тебе заполучить бантики?

Ядигида промолчала. В этих словах была правда.

— Как же твой жених?

— Жених — потом. А сейчас давай попьем чай. Как я соскучилась по чаю из самовара! Мне снился это запах дыма из сосновых шишек. Пень Донович, помнишь, как мы сидели под синим небом и пили чай из синих чашек. Чашки еще целы?

— Чашки целы, — посмотрела Ядигида на Пня Доновича. Тот нехотя поднялся и пошел в дом искать чашки.

— Сколько лет не было? — обиженно сказала Ядигида бабе Яге. — Я думала, ты про меня забыла.

Баба Яга вскинула голову и от души расхохоталась. В небе громыхнул гром, сверкнула молния.

— Смеюсь, как малолетка. Хорошо хоть тушь водостойкая.

— Что ты ржешь? Я что-то сказала смешное?

— Ты прелесть! — Баба Яга отпила чай, задумалась. — Зверобой, душица, а вот третий вкус не припоминаю.

— Яд, — решила пошутить Ядигида.

— Это хорошо, — кивнула Баба Яга, — очень хорошо, что ты становишься опасной. Значит, легко будет доказать Тону Мраковичу, что ты достойная кандидатура для бантиков.

Тут над Ягой закружил комар. Яга от него отмахнулась и увидела, как еле заметно дрогнула ветка ели. Что там? Белка?

— В моих планах тебя не было, — фыркнула Ядигида.

— Чeрт! Кажется, я начинаю терять форму, — повысив голос и не меняя положения, Баба Яга позвала. — Крапива, сделай милость — проявись.

— Крапива? — удивилась Ядигида.

Баба Яга доверительно наклонила голову:

— Между прочим, я учила тебя улавливать движения на расстоянии трeх километров. Если бы лучше меня слушала, достигла бы большего. — Не отрывая взгляда от внучки, снова позвала. — Крапива!

Крапива тихо застонала и попятилась в бурелом, готовая сбежать.

— Выползай! — в голосе Бабы Яги послышалась угроза.

Яга хлопнула в ладоши, и молния ударила рядом с Крапивой и, на нее сразу посыпались сухие ветки, шишки, иголки. Крапива трусливо стала выбираться из бурелома. Бинокль, болтаясь, бил по груди.

— Проходи, — Баба Яга указала на свободный стул и пододвинула чашку с медом.

— Можно я пойду? — попыталась улыбнуться Крапива. — Я случайно мимо проходила.

— Случайно мимо с биноклем? — хмуро поглядела Яга. — Садись, гостем будешь.

Крапива поправила прическу и присела на край стула.

— Как здоровье, как дети?

Крапива испуганно съежилась.

— Дети, спрашиваю, как? — прикрикнула Яга.

— Н-н-ничего. Р-р-растут.

Крапива старалась держаться, но не очень-то получалось.

— Надо с ними познакомиться. — Увидев Крапиву в полуобморочном состоянии, Яга так расхохоталась, что на небе сгустились сумерки.

Из дома вышел Пень Донович, заметил Крапиву, отвернулся и хотел было скрыться. Но Баба Яга остановила его:

— Слышь, дорогой… ну и словечко — «дорогой», цены на полкопейки… Принеси-ка орешки для гостьи.

— Не… не… я сыта по горло! — подпрыгнула Крапива.

— Это хорошо, что сыта. Кофе мне.

Пень заворчал, надул толстые губы, но пошел варить кофе. Уже не первый год Баба Яга обещала исполнить его мечту. Пень не очень-то в это верил, ну а вдруг… Щeлкая суставами, он скрылся в доме, а Яга развалилась в мягком кресле. Блаженство! Зазвонил мобильный, красный коготок нажал на кнопку вызова.

— Да, любимый! Как не звоню? Мы с тобой разговаривали пятнадцать минут назад. Чем занимаюсь? Сладкий мой, конечно же, скучаю по тебе! Пока-пока…

Пень поставил на стол кофе, кашлянул.

— Слушай, Крапива, — сказала Яга с мягким упреком. — Ты ведь так и не рассказала, зачем сюда пришла.

Крапива почувствовала, как цепенеет ее тело.

— С этой трагической гримасой смотри в любую сторону, но только не на меня. На меня, величайшую, ты должна смотреть с обожанием.

Крапива поперхнулась.

— Ты зачем шпионишь? Тон Маркович послал?

— Я сама! — попыталась отбиться Крапива. — Просто беспокоюсь…

И тут Яга с диким криком кинулась на гостью, выпустив когти. Крапива повалилась навзничь, словно ее придавило деревом. Ядигида смотрела на эту сцену с завистью. Баба Яга стояла над Крапивой, стараясь овладеть собой, гнев мешал ей говорить.

— У тебя нет выбора: или ты со мной, или на корм скоту!

— П-п-поняла, поняла… — промямлила Крапива, мечтая в этот момент исчезнуть, пропасть, засохнуть.

Яга поднялась, отпила кофе.

Крапива стерла с губ сгусток полупрозрачного зелeного сока.

— Значит, так. Предлагаю сотрудничество, обоюдно выгодное. Ты помогаешь мне, а я тебе.

Крапива попятилась. Яга перехватила ее руку и так сжала, что Крапива скуксилась от боли. В этот момент она забыла, что и сама может ужалить, и довольно сильно.

— Да я это…

— Короче. Ты помогаешь нам получить бантики, а я за это… сделаю тебя и твоего Чертополоха храбрыми. Хотите быть храбрыми?

— Не… — она затрясла головой, — не… не… не! Я боюсь быть храброй. Вон… аж колени дрожат.

Ядигида ловила каждое слово бабушки. Всe надо запомнить, усвоить и при возможности использовать. Кстати, появление Крапивы здесь означало очень многое. Раз такое трусливое… правильнее сказать, осторожное существо шпионит за ними, значит, кое-кто почувствовал их силу. Это предвестник желанной победы.

Ядигида подняла стул, который Крапива уронила при падении, предложила ей сесть, ласково потрепала по голове.

— Бедняга…

— Не надо, — отстранилась Крапива. Решила, что это очередная ловушка нечистой силы.

— Я немного отвыкла от заризанов, — сказала Баба Яга и даже потянулась к Крапиве, чтобы чмокнуть ее в затылок, и тут вновь зазвонил телефон. — Милый, скучаю, жду встречи. Фееричные чмоки-чмоки! Перезвоню, — она отключила телефон и неожиданно спросила: — Паук закончил ткать бантики?

Крапива скривилась, как от зубной боли. Странный вопрос, подумала она.

— Да.

— Это хорошо, — Яга запустила пальца в волосы Крапивы и потянула. — Вдруг ложная тревога. А я примчалась за тридевять земель.

Крапива пискнула от боли, Пень Донович хмыкнул.

— Что, очень умный?

Пень тут же пожалел.

— Слушай, — Баба Яга повернулась к Крапиве. — А если заказать Пауку семьдесят семь чeрных бантиков за большие деньги? Ну, там — золотишко, бриллиантики… Как думаешь, согласится?

Крапива закашлялась.

— Понятно. Вали отсюда!

Созерцая бегство Крапивы, Баба Яга задумалась над планом: как помочь внучке завладеть черными бантиками. Хорошая это штука — безнаказанно творить черные дела. С черными бантиками они с внучкой получили бы власть даже над Тоном Мраковичем.