Если верить в чудеса

Сандра Мартон, 2013

Трэвис Уайлд совершенно случайно попал в этот сомнительный бар. Когда завсегдатаи довольно грозного вида собрались поразвлечься за его счет, дверь открылась и вошла она – красивая, нежная, сексуальная… И что такой девушке понадобилось в подобном заведении?..

Глава 3

Трэвис любил девушек.

В постели, конечно. Секс был одним из лучших удовольствий жизни. Но они нравились ему и иначе.

Их запах. Их нежность. И эти улыбки, словно у Моны Лизы, способные заставить мужчину теряться в догадках часы или даже дни напролет.

В мужских спортивных раздевалках он узнал — некоторым мужчинам поцелуи кажутся лишь помехой на пути к самому главному.

Но не ему!

Поцелуи заслуживали много времени. Ему нравилось исследовать вкус, шелк губ, ощущать, как они отвечают его движениям.

Но сегодня все это не имело значения.

Хоть блондинка и была симпатичной, но поцелуем все и следовало закончить. Это всего лишь способ избежать драки, чтобы во Франкфурте не выглядеть так, будто провел десять раундов против завсегдатаев именно такого бара.

Если повезет, он справится с задачей.

В барах повсюду случались вещи куда невероятнее неожиданного, но вполне обычного поцелуя. Кроме того, девушка, выглядевшая так, пришедшая в подобное место, не могла быть глупа и невинна.

Трэвис мог предположить — она просто ищет кого-нибудь поэкзотичнее на ночь.

В любом случае он не был намерен давать ей или толпе вокруг достаточно времени, чтобы обдумать произошедшее.

Он ее поцелует, затем выведет на улицу, где и объяснит: это было всего лишь игрой. Заодно Трэвис поблагодарит за помощь и извинится за свой поступок… Ну, или, возможно, — всего лишь возможно! — она рассмеется вместе с ним и, кто знает, скрасит ему вечерок?

Итак…

Важнее всего было сразу поцеловать ее, так что Трэвис нацепил свою лучшую улыбку, ту самую, которая никогда не подводила его с девушками, прижался к ней, сомкнул ее в объятиях и…

Ее глаза округлились. Она уперлась ладонями в его грудь:

— Ты что вообще делаешь?!

Трэвис показал ей. Он поцеловал ее.

Примерно секунду он был уверен — план удался.

Да, конечно, девушка напряглась, сказала «ф-ф-ф» или что-то очень похожее, но это было нормально.

Она будто бы обезумела.

Приятно было бы думать, что она обезумела в его объятиях от удовольствия.

Но нет!

Она напоминала сестру Эм, которая как-то нагнулась подобрать компакт-диск, но вместо него вдруг обнаружила в своей ладони милейшего тарантула.

Блондинка в его объятиях дергалась как сумасшедшая. Колотила по его плечам кулачками. Повторяла «ф-ф-ф» снова и снова, снова и снова, снова…

Кто-то засмеялся. Кто-то спросил, что он творит.

Кто-то ответил:

— Да если б я знал!

И Трэвис понял: у него проблемы.

— Я не собираюсь причинять тебе боль, — прорычал он, едва отрываясь от поцелуя.

— Ф-ф-ф!

Она начала сопротивляться сильнее. Подняла ногу. Вонзила одну шпильку в его стопу. Ему чертовски повезло — он был в сапогах.

Трэвис прошептал ей в ухо:

— Леди. Послушайте. Я не…

Большая ошибка.

— Помогите! — завопила она или завопила бы: он уже увидел, как ее губы складываются в «по», так что какой у него был выбор?

И он поцеловал ее снова.

На этот раз она попыталась ударить его коленом. Он ожидал этого, а потому сумел увернуться, а затем прижаться к ней еще сильнее.

По бару прошел хохот.

— А леди и правда рада тебя видеть, ковбой! — прокричал человек-гора.

Все покатились со смеху.

Ладно. Настало время сменить тактику.

Трэвис запустил одну руку в светлые волосы, положил другую на ее поясницу и заставил девушку отклониться назад и потерять равновесие.

— Не сопротивляйся, — шептал он между поцелуями, — просто подыграй мне, и, клянусь, я тебя отпущу!

Никакого «ф-ф-ф» на этот раз. Один лишь вздох. И мягчайший, нежнейший шелест ее дыхания…

— Хорошая девочка, — прошептал Трэвис и прижался к ее губам сильнее.

Боже, какая же она сладкая!

Она была медовой, как лучи солнца нежным июньским утром, а как пахла! Словно цветы после теплого, летнего дождика.

Страсть, которую Трэвис еще никогда не ощущал так сильно, разлилась по его телу. Он будто горел.

Как и девушка. Она дрожала, постанывала. Она…

Господи!

Правда поразила его. Девушка не горела страстью, она была… в ужасе?

И она не начала отвечать на его поцелуи, просто прекратила им сопротивляться.

Да какая сволочь так поступит с девушкой! Испугает ее до чертиков лишь для того, чтобы спасти собственную шкуру?

И разом поездка во Франкфурт утратила все свое значение. Финансовый воротила Трэвис прежде всего был азартным игроком. Он терял деньги и до этого. Потеряет и сейчас.

Речь шла о миллионах.

Ну и что?

Он поднял голову. Посмотрел в ее глаза. И внутри его все перевернулось.

Она была бледна: цвет полностью сошел с ее лица. Дыхание было прерывисто. Он видел, как жилка на ее шее учащенно билась. Ее взгляд… Трэвис знал: теперь он будет преследовать его вечно. У нее были прекрасные глаза, но теперь они потемнели от страха…

— Ох, милая… — произнес он нежно.

Она покачала головой.

— Не надо, — начала она едва различимым шепотом, — пожалуйста, не надо…

Трэвис поцеловал ее снова, но мягко, сдержанно, его губы едва коснулись ее.

— Прости меня. Я не хотел тебя напугать.

Ропот недоумения прошелся по бару. Он возвращался к тому, с чего начал. Ну и наплевать! Наплевать на все, что могло произойти потом. Трэвис хотел лишь убрать гримасу ужаса с ее милого личика.

«Милое» — слишком блеклое слово.

Это облако шелковистых волос. Эти темно-синие глаза. Этот нежный, розовый ротик…

Но ее все еще трясло.

— Я не причиню тебе боль, — сказал Трэвис. — Я и не собирался этого делать. — Когда на ее лице отразилось недоверие, он покачал головой: — Это правда, милая. Дело не в тебе. Ты все не так поняла. — Он обнял ее лицо ладонями, немного приподняв его: так, чтобы она смотрела прямо ему в глаза. — Я нарвался на неприятности. Здесь, с некоторыми из парней.

— Еще бы! — прорычал Гора.

Трэвис услышал, как тот сплюнул на пол.

Блондинка посмотрела за его плечо, ее глаза округлились. Она снова взглянула на Трэвиса. Небольшие складочки появились между ее бровей.

— Я просто сказал им, что у меня здесь свидание…

— Агысь, так и сказал! — вставил один из друзей человека-горы. — Но мы поняли — он врет. А мы с врунами поступаем по-своему.

Ропот одобрения последовал за его словами.

Блондинка снова посмотрела Трэвису за плечо. Понимание появилось в ее глазах.

— А потом, — продолжил Трэвис, проигнорировав их возгласы, — потом двери распахнулись и вошла ты. Всего один взгляд… И я понял: ты вошла сюда ради меня… Ты идеальна, и ты была той…

— Женщиной, которую ты ждал, — очень мягко закончила за него блондинка.

Он улыбнулся с легкой печалью в глазах, потому что теперь и думать не следовало о побеге. Единственной серь езной его проблемой сейчас была эта незнакомка: как защитить ее и вывести отсюда? Кем бы она ни была, она определенно оказалась не в том месте и не в то время.

— Именно так, милая. Ты женщина, которую я ждал, и…

Блондинка прижала пальчик к его губам.

— Конечно же ты меня ждал, — сказала она, повысив голос так, чтобы люди позади Трэвиса ее услышали. — Каким же надо быть глупым, чтобы решить, будто я уже и не приду! Я всего лишь немножко опоздала.

На этот раз настала очередь Трэвиса удивляться:

— Чего?..

— Я была зла, признаю. Та ссора на прошлой неделе? Из-за… Из-за того, что я подозревала, будто ты мне изменяешь… — Она улыбнулась. — Я была не права. Ты бы не стал мне изменять. Никогда!

— Э… Ну… Нет. То есть… Да. Я не стал бы. Изменять тебе. Никогда.

Она кивнула:

— Но я не могла просто это признать. — И она улыбнулась снова: то ли хитро, то ли невинно. — Такое поведение противоречит предписаниям генетически установленного института брачного обряда у человеческих особей.

Что?!

— Так что я решила заставить тебя ждать. Позволить тебе умерить свой пыл, понервничать, гадая, появлюсь ли я вообще.

Еще одна улыбка, на этот раз такая манящая и сексуальная, что у Трэвиса чуть было не подогнулись колени.

— И ты понервничал, разве нет? Не мог понять, в каком настроении я приду? И приду ли вообще?

Трэвис попытался ответить. Но ничего не получилось. Он прочистил горло и попытался еще раз:

— Да. Конечно. Именно так. Гадал о том, как ты себя поведешь…

— И реакция твоя была идеальна! В ход пошла вся твоя мужская генетика. Брутальность. Доминирование. Агрессия. Даже попытка пометить территорию.

Пометить территорию? Разве так говорят не о собаках, писающих на столбы?

— Я очень довольна — ты подтвердил основные положения моей работы.

— Твоей работы?

— Да, именно! Твоя реакция на мое появление, твоя реакция на более чем холодное приветствие…

За его спиной сгущался гул голосов. Люди шептались. Ухмылялись. Смеялись.

Самое время уходить.

Трэвис кивнул:

— Это замечательно! Просто потрясающе. Но я правда думаю, нам лучше обсудить все остальное снаружи…

— Почему это, дорогуша? — промурлыкала Блондинка. — Только не говори, будто ты не рад был принять участие в моем эксперименте!

Посетители ответили на это уже не просто смехом, а взрывом хохота.

«Да, самое время», — подумал Трэвис, натянув на себя улыбку, и взял блондинку под локоток, чтобы поскорее уйти.

Незнакомец, укравший ее поцелуй, увлек Дженни к двери.

Может, все уже зашло слишком далеко? Дженни ничего не могла прочитать на его лице.

Его взгляд был спокойным, даже немного ленивым. И слегка пугающим. Его губы искривились в фальшивой улыбке, и он отчаянно ее поторапливал.

Хоть Дженни и спасла его от избиения этими… этими дикарями из каменного века, она не могла позволить ему отделаться так просто. Он напугал ее чуть ли не до обморока, лапал ее, целовал, прижимал к своему телу.

И, да, она пришла сегодня именно за этим: за впечатлениями от мужчин, поцелуев, их мускулистых тел, но она хотела держать все под контролем и самой выбирать себе объект, подходящий для завершения исследований.

Мужчину в костюме. В должности. Кого-то, в ком можно заподозрить нежного любовника. А не помятого ковбоя в сапогах, футболке и старых джинсах.

«Хватит жаловаться! Ты хотела красавца, а он именно такой!»

Да. Но все же…

— Заходите еще! — крикнули вдогонку.

Хохот еще раз прокатился по бару.

Она почувствовала, как ковбой напрягся. Он взял ее за локоть так крепко, что ей стало больно.

— Эй, — начала она возмущенно, — эй…

Он открыл дверь, шагнул наружу, но ее руку не отпустил. Вместо этого потащил Дженни через парковку к исполинскому черному пикапу, стоящему возле ее «хонды».

— Мистер. Я не…

— Ты в порядке?

Дженни моргнула. В его голосе слышалась забота, чего она совсем не ожидала.

— Нет. Да. Вроде того…

— Еле ушли. Ты хорошо справилась, если не считать самого конца. — Он ухмыльнулся. — Захотелось подшутить надо мной? Не то чтобы я был против…

— Ты? Был против?! — Дженни вспыхнула от возмущения. — Послушайте, мистер…

— В общем, выбрались мы как раз вовремя.

Возмущение мгновенно уступило место замешательству.

— Вовремя? Да что там творилось?

— Это не так-то просто объяснить… — Ковбой улыбнулся. На этот раз вполне искренне. — Спасибо, что помогла выбраться из этой дыры.

— Ладно, ладно, не за что. Я просто не понимаю, что же…

— Да не стоит и говорить об этом! Недоразумение, не более.

И он снова улыбнулся. Сердце Дженни забилось сильнее. Он хоть представлял, насколько сексуальна его улыбка?

Ей срочно нужно было что-нибудь сказать.

Дженни судорожно сглотнула:

— Ты… Ты правда не имел права… права подойти ко мне и… и…

— И поцеловать тебя?

Она почувствовала, как краснеет.

— Да. Именно. Даже в наиболее сексуально раскрепощенных примитивных обществах существуют некие обряды, призванные выразить желание…

Его улыбка искривилась.

— Желание, говоришь…

Он посмотрел на нее так, что Дженни отступила на шаг. Или отступила бы, если бы не этот черный пикап за ее спиной.

— Забудь, — быстро добавила она. — Уже поздно, и я…

— Трэвис. Трэвис Уайлд.

Она уставилась на него:

— Прости?..

Он улыбнулся. Снова. И снова ее сердце застучало сильнее.

— Мое имя, — ответил он низким, хрипловатым голосом. — Я представился. Теперь я действую по протоколу, разве не так?

— Да, но…

— А тебя зовут?.. Я могу звать тебя Блондинкой. — Он вытянул руку, поймав прядь ее волос, чтобы насладиться их шелковистостью. — Или девочкой из бутика.

— Что?! — Дженни осмотрела себя. — Неужели ценник где-то остался?..

— Ты просто так выглядишь, — мягко добавил он. — Будто бы вышла со страниц торговых каталогов. С рождественских каталогов. В них самые красивые девушки.

Его голос будто гладил ее, а глаза словно прожигали насквозь.

Он был… Он был именно тем, кого она искала, кого надеялась повстречать…

— Но я бы предпочел звать тебя настоящим именем, если ты мне его сообщишь.

— Меня зовут Джен… Женевьева, — прошептала она. — Меня зовут Женевьева.

— Ну что же, Женевьева, ты сегодня совершила огромную глупость.

Боже, она снова почувствовала, как краснеет.

— Слушайте внимательно, мистер Уиллс…

— Уайлд. Трэвис Уайлд.

— Слушайте внимательно, мистер Уайлд! Я позволила поцеловать себя, когда поняла: вас бы убили, если бы я отказалась.

Он усмехнулся:

— Нет, я говорю о другом. Тебе не следовало посещать этот бар. Ты хоть представляешь, что за люди собираются в таких заведениях?

— Я… я… — Дженни судорожно вздохнула. — Нет.

— Так я и думал. Но мне повезло, что ты зашла.

— Совершенно точно. — Она задрала подбородок. — Или ты стал бы очередным грязным пятном на и без того грязном полу.

Он оскалился:

— Зато счастливым пятном!

— Как это типично! Мужчины с их вечным стремлением доминировать…

— Мужчины с их вечным стремлением сохранить лицо, — объяснил Трэвис. — Обычно-то мне плевать, но на понедельник у меня кое-что важное запланировано, и меньше всего мне бы хотелось выглядеть заслуженным победителем кулачного поединка.

— Ты не смог бы победить. Их было слишком много.

— Да, разумеется, смог бы, — просто сказал Трэвис, и она сразу поняла: он серьезен.

Дрожь прошла по ее телу.

Сегодня Дженни искала себе мужчину. И нашла его. Он был… Он превосходил ее ожидания. Он был более красивым. Более сексуальным. Более мужественным.

«И более желанным, чем все те, кого ты когда-либо встречала», — промурлыкал ее внутренний голос.

— Ладно, — попыталась произнести она с расстановкой, — это было… Это было интересно, мистер Уайлд. Теперь, если вы не против…

— Так что там с протоколом? — спросил он низким, хрипловатым голосом. — Мы закончили с ним?

— С чем?

— С протоколом. С правилами знакомства, предшествующими всякой близости.

Девушка, назвавшаяся Женевьевой, покраснела.

Снова. Она часто смущалась. И Трэвису это нравилось.

Становятся ли ее щечки и грудь такими же нежно-розовыми во время секса? Смотрит ли она теми же глазами: темными, округлившимися, но полными страсти, а не смущения?

Весь остальной мир интересовал Трэвиса меньше, чем ответ на эти вопросы.

— Если протоколы соблюдены, — начал он, придвигаясь к ней ближе, упираясь ладонями в крышу пикапа так, что Дженни оказалась в плену его рук, — мне бы хотелось пойти дальше.

— Что ты имеешь?.. О чем ты?..

Он посмотрел ей прямо в глаза. Посмотрел на ее губы. Дал ей пару секунд для обдумывания происходящего.

— Нет, — прошептала она.

— Да, — сказал он и медленно, очень медленно опустил голову и поцеловал ее.

Ее губы раскрылись. Его язык скользнул внутрь. Сердце выпрыгивало из груди. Его вкус, его тепло внутри ее рта…

«Боже мой, — подумала она. — Боже мой!»

Его руки обхватили ее. И тогда Дженни обхватила его шею. Прижалась к нему.

Обняв ее за талию, Трэвис поднял ее. Он медленно поцеловал Дженни, слегка кусая ее за губы…

Сводящее с ума желание поразило ее тело.

— Прекрати, — прошептала она, но он не послушал ее.

Лишь медленно опустил на тротуар.

«Не останавливайся», — думала она.

Он не останавливался, только обнял крепче. Положив руки на ее бедра, плотно прижал к себе, позволяя оценить свое возбуждение.

Теперь он касался ее груди, с мучительной медлительностью играя пальцами с ее сосками.

— Что, — шептала она, сбив дыхание, — что ты делаешь?

Он засмеялся так хрипло, так возбуждающе, что Дженни почти застонала в ответ.

— А на что это похоже?

Она судорожно сглотнула:

— Это похоже… Похоже, будто ты хочешь заняться со мной любовью.

— Хорошо. — И он поцеловал ее в шею. — Потому что именно этим я и хочу заняться, Женевьева. Именно этим я и собираюсь заняться.

Он поцеловал ее между шеей и плечом.

Это было волшебно…

Дженни закрыла глаза, и мир вокруг закружился.

И когда он попросил поехать с ним, она дала единственный логичный ответ, потому что Дженни прежде всего была человеком логичным.

Она ответила:

— Да.