Право первой ночи

Сандра Бушар, 2020

– Ты знаешь, зачем сюда пришла? – Конечно, – удивилась девушка, поведя плечами. Но фон Миллер нарочито молчал, желая, чтобы слова сорвались именно с ее губ. – По праву вы должны провести первую брачную ночь со мной, после чего я смогу отправиться в дом мужа. – Верно, – качнул головой мужчина, вальяжно и без всякой охоты повернулся к приросшей к полу Адалин. Взгляды скрестились – в комнате внезапно стало нечем дышать.

Глава 4

Фон Миллер сидел на ковре в позе лотоса, крепко прижимая к груди свою невесту. Он жадно вдыхал аромат ее кожи, скользил пальцами по телу… Мужчина с ужасом вспоминал тот момент, когда после разговора с Агатой вошел в покои Адалин. Он хотел поинтересоваться, как ее дела, но на месте девушки не оказалось…

Стоило взгляду упасть на распахнутые створки окна, как кровь застыла в драконьих жилах. Впервые его, взрослого и опытного воина, подкосила лишь одна мысль, что непокорная рыжая крестьянка, которую он едва знал, могла броситься в объятия скал и океана.

— Нет… Нет… — моментально одернул себя феодал, попятившись назад к выходу, будто страшась выглянуть и увидеть нечто ужасное. Фон Миллер тут же отрекся от этой мысли, заперев ее внутри себя на сотни замков, и твердо решил: — Адалин сбежала!

Спустя десять минут в главной столовой перед фон Миллером стояли все слуги: повара, стражи, садовники… Все, кто трудился в этом замке, впервые за историю собрались в одном месте и в один час. Хозяин заставил каждого изъясняться, испепеляя холодным, решительным взглядом. Фон Миллер знал, как сильно боялись его в округе, посему точно видел во взгляде перепуганных крестьян, что те говорят правду — никто ничего не знает.

— Как такое может быть! — обессилено упав на стоящее за спиной мягкое кресло, феодал закрыл лицо ладонями, пытаясь угомонить беспричинный, не поддающийся контролю гнев.

Он едва сдерживался от желания растоптать каждого на пути, отомстить, раздавить… Как они могли упустить Адалин?! Как позволили ей уйти?!

— Господин, мимо вашей охраны невозможно пройти незамеченным, — смело воскликнула Агата. Стоило только фон Миллеру услышать ее полный энтузиазма голосок, как ярость нахлынула новой силой. Не знай он лично, что горничная была с ним в момент исчезновения Адалин, точно повесил бы все на нее.

— Что ты имеешь в виду? — по слогам сквозь зубы отчеканил феодал, предупреждающе прожигая взглядом Агату.

Фон Миллеру ничего не стоило за долю секунды оказаться рядом и скрутить шею Агаты, забрав ее никчёмную жизнь раз и навсегда. Но мужчина позволит себе подобное лишь в одном случае: если та причастна.

— Возможно, — наигранно робко парировала Агата, хотя в ее голосе четко прослеживалась фальшь — девушке было в радость произнести вслух свою странную теорию: — Ваша невеста до сих пор в замке. Или…

— Или? — сжав кулаки, фон Миллер подскочил с места, теряя терпение. В комнате стало жарко, лица прислуги покрылись испаринами пота, стекла и зеркала запотели, свечи плавились.

— Окна выходят на океан, госпожа могла просто…

Фон Миллер прервал слова Агаты, покинув комнату.

Для себя он точно решил: Адалин жива. Если она не покидала замок, значит, по-прежнему находится внутри. Фон Миллер собирался лично осмотреть каждый уголок, каждую комнату. Внимательно, зорко, пристально!

Чем больше покоев оставалось позади, тем сильнее росло отчаянье мужчины. Быстро, неумолимо, безжалостно фон Миллер сходил с ума, уныние граничило с паранойей.

Подойдя к библиотеке, землевладелец особо не рассчитывал на успех, но его сердце забилось быстрее, когда в косяке двери он заметил золотую нить из подола платья его невесты.

И вот теперь Адалин была в его власти… Он не мог насытиться ею, не мог налюбоваться… Фон Миллеру не нравилось, как в столь краткие сроки мужчина стал сильно зависим от девушки, но подобного было не избежать. Феодал планировал привязать к себе Адалин всеми возможными способами. Купить, если потребуется, ее любовь. Но впредь фон Миллер планировал всегда держать девушку на расстоянии вытянутой руки.

Адалин ощущала, как горячие губы вырисовывают ровную дорожку из поцелуев на покрывшейся мурашками шее. Как руки жадно сминают ее грудь до едва ощутимой боли. Как тяжело, сбивчиво и остервенело дышит фон Миллер… Девушка была слишком перепугана после его появления в библиотеке, чтобы посметь сказать хоть слово против. Она продолжала сидеть смирно, будто парализованная, пока тело вконец не онемело.

За окном стемнело, солнце спряталось за горизонтом. Только тогда феодал словно очнулся и пересадил Адалин на пол, а сам отправился зажигать свечи.

— Что ты читаешь? — с интересом приподняв розовую книгу, фон Миллер покрутил ее перед носом, будто какую-то диковинку. Стоило мужчине прочесть название, как на губах появилась умиленная улыбка. — Никогда не видел ее прежде.

— Это первое, на что упал взгляд, господин, — словно оправдываясь, моментально подала голос Адалин, упираясь взглядом в пол. Ей было не по себе рядом с хозяином замка. Он пугал ее, смущал, часто доводил до предобморочного состояния. Адалин решила, что если будет вести себя, словно услужливая горничная, то больше не заслужит подобного отношения к себе.

— Ты можешь брать тут все, что пожелаешь, — недовольно покачал головой фон Миллер, чувствуя себя виноватым. Это чувство было незнакомо землевладельцу и, распознав его, мужчина ощутил себя странно и… растерялся. — Сейчас я принесу тебе кое-что более интересное…

Адалин с опаской наблюдала за тем, как фон Миллер скрылся среди полок, и тайно надеялась на то, что феодал не вернется. Ей нравилось быть одной в этой большой комнате, ощущать запах книг, сидеть на мягком ковре.

Но спустя пару минут на пол рядом с ней упал огромный фолиант. Гордый орел выпирал сверху и был покрыт золотом. Адалин никогда не видела таких замысловатых обложек и, не удержавшись, провела пальцами по металлу.

— Что это? — распахнув книгу, девушка с удивлением обнаружила, что в ней нет ни единой знакомой буквы. — Этот язык мне не знаком.

— На нем говорят в столице, Адалин, — фон Миллеру нравилось наблюдать за тем, с каким интересом Адалин изучает книгу. Как нежно ее тонкие пальцы касаются вполне прочных страниц, будто боясь им навредить. Но больше всего мужчине польстило, как стыдливо Адалин краснела и отводила взгляд, боясь показаться невежественной и малообразованной. — Это карта мира и самых новомодных мест, куда стремятся путники. Здесь много иллюстраций.

— Как жаль, что мне ничего непонятно… — Адалин прикусила губу, стараясь скрыть разочарование. В жизни ей ни разу не доводилось покидать деревню, о других городах она слышала лишь по россказням моряков.

Внезапно фон Миллер резко захлопнул фолиант, Адалин едва успела убрать руки. Девушка было решила, что феодал забирает книгу обратно, но тот лишь хитро сверкнул глазами, заговорщицки прошептав:

— Закрой глаза и открой любую страницу. Я зачитаю тебе предсказание. Хочешь?

Никакой страх, робость, неуверенность не могли встать на пути у Адалин, когда речь шла о чем-то новом, неизведанном. Она активно закивала, тут же следуя указанию мужчины. И фон Миллеру открылась возможность полюбоваться красотой своей невесты, пока та решала, где именно распахнуть книгу.

— Вот! — девушка протянула феодалу статью напротив нарисованного диковинного дворца, с колоннами в виде шаров, и нервно поерзала на месте, когда пальцы их ненадолго соединились. Фон Миллер, словно пытаясь задержать мгновение, сжал руку Адалин, но тут же отпустил, увидев уже знакомую ему опаску.

— Это замок восточного принца, Адалин. Люди называют его «Дворец вечного солнца», потому что множество витражных окон бросают свет на пролегающие мимо фонтаны, — фон Миллер читал Адалин, не в силах остановиться. Ему нравилось, как внимательно девушка вслушивается в каждое слово. Как напряженная морщинка между ее бровей медленно расправляется, а на губах появляется такая желанная мужчине улыбка.

— Теперь ваша очередь, господин! — оживилась Адалин. — Закройте книгу и распахните на любой странице.

— «Твоя». Твоя очередь, Адалин, — мягко настоял фон Миллер, старательно скрывая истинные чувства по поводу нежелания девушки принять его как мужа. — Нет, не хочу… К тому же я и так почти побывал…

— Невероятно! Здесь ведь немыслимое количество страниц, когда вы все успели? Сколько вам лет? — Адалин удивленно распахнула глаза, даже не подозревая, как сильно оговорился фон Миллера. Как много лишнего он позволил себе сказать, на мгновение потеряв бдительность! Уставшая девушка сладко зевнула, откинув руку назад и сделав на нее упор, но тут же завизжала: — Дьявол, как больно!

— Что там?! — фон Миллер в одно мгновение подскочил на ноги и оказался рядом, готовый залечить любую рану. Приподняв ушибленное запястье, мужчина с ужасом заметил, как в полутьме сверкнула золотая чешуйка.

Адалин наблюдала за тем, как глаза феодала расширяются, а лицо превращается в каменное, холодное, отстраненное. Фон Миллер неосознанно сильнее сжал запястье, пока Адалин сама его не одернула.

— Что это, господин?..

Не успела девушка договорить, как землевладелец быстрым шагом направился к выходу.

— В твоей ране нет ничего страшного. Идем, я провожу тебя в спальню… Завтра венчание.

* * *

Всю ночь Адалин снились кошмары. Она не могла разобрать их, выделить что-то одно, но в каждом из них неким образом присутствовал Людвиг фон Миллер.

Девушка испуганно закричала, просыпаясь и пытаясь вскочить с постели, но ничего не вышло. Каким-то странным образом кисти и лодыжки ее оказались привязаны к изножью и изголовью. Адалин испуганно огляделась и с удивлением заметила, что по комнате расставлены красные зажжённые свечи. Они-то и помогли девушке разглядеть крепкие узлы прочной веревки.

— Дьявол! — воскликнула Адалин, заметив в темном углу высокий мужской силуэт. Приглядевшись, смогла разглядеть красный бархатный халат и длинные вьющиеся волосы. Облизав пересохшие губы, она набралась мужества и лишь тогда сбивчиво прошептала:

— Господин?

Фон Миллер резко обернулся, и словно огоньки запылали его огненно-алые глаза. Адалин закричала, безрезультатно пытаясь вырваться, выпутаться из оков. По комнате эхом разлетелся пугающий холодный, злобный смех, тело девушки от него окоченело, покрываясь мурашками.

— Что происходит? — нашла в себе силы произнести Адалин, теряя терпение с каждым шагом фон Миллера в ее сторону. — Зачем вы меня привязали?

— Ты теперь всегда будешь привязана, дорогая, — стальной тон был полон равнодушия и безжалостности. Каблуки громко стучали по каменному полу, заставляя сердце Адалин медленно выпрыгивать из груди. Когда фон Миллер поравнялся с кроватью, девушка едва не потеряла сознание, ощущая, как проваливается куда-то вглубь сознания, словно сквозь землю. — Ты моя, Адалин.

Девушка словно в замедленном темпе наблюдала за тем, как неторопливо феодал развязывает халат, обнажая голый торс. Тело мужчины напоминало выкованную из стали броню, каждая мышца на нем была четко прорисована.

На мужчине оставались лишь предназначенные для сна домашние штаны, когда он опустился на постель Адалин, жадно оглядывая ее хозяйским внимательным взглядом. В блеклом свете свечей можно было без труда разглядеть вены, густо оплетающие стальные руки.

— Мы не обручены! — закричала Адалин, пытаясь отползти к изголовью, но это казалось физически абсолютно невозможным — ее ноги по-прежнему были накрепко привязаны и предательски широко раскинуты. — Вы не можете спать здесь!

— А я и не собираюсь здесь спать…

И снова из горла фон Миллера прозвучал странный гортанный смех, от которого хотелось бежать и спасаться. Хозяин замка медленно полз к Адалин, сминая за собой ее ночную рубашку. Тонкая ткань скомкалась на груди, девушка понадеялась, что мужчина развяжет ей руки, чтобы закончить начатое. Но, видимо, его и так все устраивало.

Фон Миллер внезапно перестал удерживать свое громоздкое тело на вытянутых ладонях, медленно опускаясь, накрывая собою Адалин. Их кожа соприкоснулась, по животу девушки прошли танцующие мурашки.

— Что вы делаете? — невнятно выпалила девушка, не в силах унять дрожь. Ладони ее предательски вспотели, а губы снова пересохли.

— Тс-с! — шикнул на нее фон Миллер, прикладывая палец к губам.

Адалин ощутила, как что-то горячее и внушительное упирается ей в бедро, и задохнулась от осознания того, что возбужденный мужчина пришел к ней ночью в спальню. Феодал словно нарочно качнул бедрами вперед-назад, давая будущей жене в полной мере ощутить размер своего вожделения. Щеки Адалин покрылись густым румянцем, заставляя ее зажмуриться, отвернуться к стене.

— Нет, — мягко возмутился фон Миллер, жесткость и злость внезапно куда-то исчезли. — Вернись ко мне…

Фон Миллер лишь слегка надавил на скулу Адалин, и девушка даже не поняла, как их губы соприкоснулись. Язык мужчины лишал ее чувств, доводя до безумия. Адалин забывала, что все это неправильно, нечестно… Она просто растворялась под опытными касаниями фон Миллера, таяла от его желания, напора, опыта.

Когда мужчина слегка отстранился, Адалин ощущала себя пьяной. Глаза по-прежнему были закрыты.

— Посмотри на меня… — прошептал ей в лицо феодал, но девушка его не послушала, не желая разрушать момент. Только он неожиданно сильно встряхнул ее за плечи, рыча раздраженным, грубым, совершенно неожиданно резким голосом: — Посмотри на меня!

Тогда девушка выполнила то, что он велит, моментально впадая в ступор… Страх ледяным душем обрушился на голову Адалин, лишая ее дара речи… Лицо Людвига фон Миллера было покрыто блестящими чешуйками, такими же, как те, что она нашла в библиотеке. Адалин опустила взгляд вниз, обнаружив, что ими покрыто все тело феодала: руки, торс, ноги… Каждая из них больно врезалась в тощее тело Адалин, вызывая невыносимую боль.

— Нравится?! — с издевкой протянул фон Миллер, скользя острыми, как самый лучший клинок, чешуйками по лицу девушки, оставляя глубокие раны. — Нравится?

— Отпустите! — молила Адалин, повторяя это снова и снова, из глаз ее брызнули слезы, а тело дрожало от адской рези. Фон Миллер не прекращал, смех его становился все громче и громче. — Отпустите, прошу…

Адалин ощущала, как кто-то трясет ее за плечи, но не сразу осознала, что это не фон Миллер. С трудом распахнув тяжелые веки, Адалин сквозь слезы не могла разглядеть встревоженную Агату, что-то невнятно ей внушающую.

— Не могла вас разбудить… — услышала девушка, с облегчением осознавая, что все пережитое — лишь дурной сон. Только вот легче от этого почему-то не становилось, облик покрытого чешуей владельца замка до сих пор не отпускал. — Сейчас же позову доктора…

Агата выбежала из покоев, оставляя девушку наедине с солнечным светом. Не без облегчения Адалин заметила, что нет никаких красных свечей и тем более прочных веревок. Посему моментально попыталась подняться. Но сильное головокружение и странная усталость заставили ее повалиться обратно.

У широкого зеркала висело шикарное свадебное платье с гипюровыми вставками и необъёмной фатой из фатина. На прикроватном столике лежали маленькие алые розочки, предназначенные для украшения прически.

Адалин вспомнила, что сегодня на рассвете должна была обручиться с Людвигом фон Миллером. На этом силы ее покинули, и девушка отключилась. На этот раз, благо без сновидений.

— Что с ней, доктор? — Адалин разбудил звонкий голос феодала. Он вышагивал из одного угла комнаты в другой, измеряя шагами пространство. Адалин чувствовала в каждом слове и движении напряженность. И все же не смогла открыть глаза и сказать хоть слово.

— У нее сильный жар, господин… — вздохнул около ее уха старик. Адалин ощутила, как что-то холодное касается ее груди. — Хрипов нет, но простуда очень сильная. Где она могла так переохладиться?

— Горничная утром видела в ее спальне распахнутое настежь окно, — негодующе возмутился фон Миллер. — Видимо, Адалин спала так всю ночь. Зачем она так поступила?

— У вас слабые створки. Они могли сами распахнуться от сильного ветра… — предположил старик, оставляя тело Адалин в покое. — Она поправится, господин. Просто нужно время и тщательный уход. Позаботьтесь о том, чтобы окна в вашем доме больше не раскрывались.

Феодал ненадолго замолчал, но даже не глядя на него, Адалин четко знала, куда смотрит мужчина.

— Обязательно, — прозвучал его однозначный ответ.

* * *

Сутки Адалин провалялась в полном беспамятстве, просыпаясь лишь на мгновение попить воды. Фон Миллер не находил себе места, лишь дважды покидал спальню невесты: чтобы назначить вторую горничную и приказать доктору временно обосноваться в соседней комнате.

И если последнее распоряжение еще можно было хоть как-то понять, то первое вызывало вопросы у работников замка. Порой казалось, что Агата переживает за состояние Адалин больше, чем сам фон Миллер. Она не отходила от постели, моментально выполняла любую просьбу, была очень уклончива и сердобольна.

— Это Матильда, — твердо заявил мужчина, больше не желая оставлять невесту наедине с Агатой. И пусть у него не было ни единого подтверждения причастности Агаты к болезни, а значит, и твердого повода для увольнения, он намерен был обезопасить Адалин всеми возможными и невозможными способами. — Теперь она будет помогать тебе ухаживать за Адалин.

— Но, господин, — растерявшись, девушка опустилась в мягкое кресло у постели больной Адалин. — Я ведь справляюсь.

Фон Миллер не желал слушать возражений. Он четко решил, что как только женится сам, отдаст Агату в жены садовнику. Мужчина давно просил ее руки, наступило самое подходящее время, чтобы отослать горничную подальше.

Ночью состояние Адалин резко ухудшилось, высокая температура вызвала сильную горячку и бред. Девушка бормотала себе под нос что-то невнятное, снова и снова покрываясь потом. Горничные не успевали менять простыни, смоченные в уксусе, как тело Адалин снова становилось горячим, словно раскаленный кусок железа.

Фон Миллер нервно выхаживал по комнате, не в силах слышать ослабленный голос будущей жены. Ему казалось, что каким-то странным образом мужчина ощущает всю боль Адалин, каждый ее спазм…

— Прошу вас, — в отчаянье схватив доктора за грудки, фон Миллер встряхнул его, заглянув в глаза. — Сделайте хоть что-то!

— Есть сильные лекарства, — дал надежду старик, заставляя феодала воодушевленно замереть. Но тут же ее и отнял: — Но они слишком дорогие для местных, и мне не приходилось закупаться подобными. Я уже отправил посыльного в столицу. Если повезет, через сутки-двое вернется.

— Сутки-двое?! — воскликнул хозяин замка, и ни в чем не повинная антикварная ваза, по несчастью стоявшая рядом на трюмо, полетела в соседнюю стену, чудом не задев Матильду. Фон Миллер ощущал, как по спине пробежал холодок, а такая хрупкая жизнь Адалин будто ускользала сквозь пальцы, словно песок. В эту секунду он принял единственное верное решение: — Я сам отправлюсь в столицу.

— Но, господин, — уклончиво протянул лекарь, страшась перечить мужчине в открытую. — Все лошади скачут одинаково быстро. Вряд ли вы поспеете раньше моего посыльного…

Фон Миллер лишь странно усмехнулся, горько и многозначительно, после чего глянул в окно, где давно сгустились тучи, а солнце зашло:

— Хорошо, что ночь… Я вернусь к обеду.

Никто так и не понял, каким таким волшебным способом Людвиг фон Миллер собирался преодолеть время и пространство. Глядя вслед мчащемуся в путь феодалу, доктор для себя решил: «Ему просто тяжко смотреть на смерть невесты, он хочет себя чем-то занять».

Но, как бы ни прощались все мысленно с Адалин, к рассвету опасность миновала. Открыв глаза, девушка с удивлением оглядела трех спящих в креслах у ее кровати людей. Адалин ощущала себя обессиленной и измученной, но все же без труда встала с постели, чем вызвала похвальный возглас старика:

— Не может быть! Какая радость!

Агата принесла ей вкуснейшую овсянку с яблоками, а также пышную сладкую булку с вишневым джемом. Матильда же увлеченно рассказывала о том, какие ужасные сутки пришлось пережить, и как они рады, что девушка все же поправилась.

Конец ознакомительного фрагмента.