А почему бы ДА?

Сана Светлая, 2023

Про что эта история? Для меня – про путь к себе через призму собственных страхов и травм. Про выбор, который мы совершаем каждый день. И про то, как этот самый выбор влияет на все, что мы имеем здесь и сейчас…

Глава шестая

Она сразу вернулась в номер, для того, чтобы переодеться. Чтобы привести мысли в порядок и не встретить его, она решила уехать на экскурсию.

Еще один вызов себе. Она хочет сделать еще один вызов себе. Просто сейчас ей нужно было ощутить что-нибудь настолько эмоционально сильное, чтобы вытеснить его из головы.

Ай Петри — самое то, подумала Ксюша и пошла искать транспорт, на котором доберется до Ялтинской канатной дороги.

***

Пашка налил в стакан воды и, как в тумане, наблюдал за растворяющимся в воде аспирином.

На душе было паршиво. Но он говорил себе, что он — свободный человек, мужчина, в конце концов, который волен в поступках и решениях. Поэтому, как проводить свое время и с кем — это только его, Пашкино, дело.

И как ко всему произошедшему отнеслась вредная его совсем не волнует.

Он повторял это себе снова и снова. Но на душе было по-прежнему паршиво.

Почему-то ему хотелось, чтобы она думала о нем, как о хорошем человеке. Именно она. Именно эта вредная и не разбирающаяся в людях колючая девчонка.

Почему? Она была так не похожа на тех женщин, которые его окружали, своей искренностью, естественностью и эмоциональностью, что Пашке казалось, что с ней он может быть настоящим, и удушающая пустота, наконец-то, уйдет, и он сможет дышать полной грудью.

Он выпил аспирин, со стуком поставил стакан на стол, и решил, что не будет больше обманывать себя, перестанет говорить, что ему все равно, и обязательно сделает этот шаг. Шаг ей навстречу. Сделает, чтобы потом ни о чем не жалеть.

***

Еще одна канатная дорога, еще одна высота и она на вершине Ай Петри.

Воздух был настолько разряженным, что трудно было дышать. Голова сразу стала тяжелой, и Ксюша, добравшись до кафе, села за небольшой столик.

Ее взгляду предстали виды удивительной красоты, от которых захватывало дух.

Она молча смотрела на деревья, скалы, море и облака, плывущие по небу.

«Природа, все в тебе гармония», — думала она, подставляя лицо солнцу.

И как бы Ксюша ни старалась, но она продолжала думать о нем. Впервые ей захотелось ошибиться. Впервые ей захотелось выбросить весь жизненный опыт вот прямо с этой высоты и осознать, что люди могут не вписываться в ее стереотипы. Что внешний антураж и статус — это всего лишь мишура. Что душа того, кто под этой мишурой, может быть глубокой и чувствующей.

Таким был его взгляд. Там, в Испании, когда он сидел на валуне и смотрел вдаль. Сидел в одиночестве, не позируя для камеры, будучи уверенным в том, что его никто не видит.

Сжав пальцы настолько сильно, что побелели костяшки, Ксюша призналась себе, что он нравится ей. Брендовый, звездный, обжимающийся с безупречными красотками, самодовольный, грустный, жаждущий, что кто-нибудь рассмотрит его душу, напыщенный гусь. Нравился настолько, что от близости его тела мозг выключил все предохранители и перестал соображать, идя на поводу желаний. Она прекрасно помнила, как хотела его поцеловать. И это с ней было впервые.

Ксюша не заметила, что прикусила губу так, что во рту почувствовался соленый привкус.

«Ладно. Я поняла тебя, Ксюша. Я попробую по — другому», — она резко встала и решила, что хочет спуститься вниз.

***

— Как отдыхается? Нормально все? — Андрюха рассматривал его помятый вид. — Напился, что ли, вчера?

— Ага. Напился. Не спрашивай, как вспомню, так тошнить начинает, — Пашка скривился.

— Повод какой был? Или Танино отсутствие само по себе дает тебе свободу? Или горе от испанского отказа заливал?

— Глумишься, да?

— Немного. Не злись. Я любя, — Андрей похлопал друга по плечу. — Одевайся. Гулять пойдем. По ялтинским вечерним просторам.

— А Таня с Димкой где?

— В Москву улетели. Сказали — много дел.

— Ну и хорошо, что улетели. Это хорошо.

Андрей смотрел на друга. Ему о многом хотелось спросить. Но, зная Пашкин характер, не стал. Захочет — расскажет сам. По — другому с ним не бывает.

***

Ксюша вернулась ближе к ужину. Идти в людное и шумное место не хотелось совсем. Она переоделась. Взяла с собой наушники и телефон, решив, что сегодня просто хочет посидеть на пляже.

Купив в местном магазине бутылку белого сухого вина и банку фисташек, она направилась к морю.

Окинув берег взглядом, Ксюша выбрала место недалеко от пляжного кафе — так было не очень темно и не слишком шумно. И, аккуратно расстелив покрывало, предусмотрительно взятое с собой, сняла обувь и села любоваться вечерним морем.

Пить не хотелось совсем. Но бутылка вина была необходимым атрибутом легкого южного, теплого расслабляющего вечера.

Она любила смотреть на море. Этот вид всегда успокаивал ее и расслаблял. Бескрайние водные просторы, меняющееся настроение — от штиля до шторма, вода, то блестящая под лучами солнца, то сине-черная — все в этой части Мирового океана было живым и мощным.

Ксюша любила говорить с водой, пропуская ее сквозь пальцы. Любила ее прикосновение к своей коже.

Оценив расстояние от моря до кроссовок, убедившись, что сегодня они никуда не уплывут, она закатала штанины тех же широких джинсов и вошла в воду.

Мягкая музыка в ушах, легкий ветер, шевелящий ее волосы, волны, гладящие пальцы ее ног, — Ксюша испытывала умиротворение.

От резкого толчка она пошатнулась и чуть не упала в воду. Вытащив наушники из ушей, она смотрела, как мальчишка, нечаянно толкнувший ее, бежал, что есть силы, вперед. Через пару секунд мимо Ксюши со свистом пролетело еще три парня, надрывно крича: «Стой, сволочь!».

Спустя мгновение, бежавшие окружили убегавшего и, повалив, начали бить ногами. Из их ртов летели грязные ругательства, лица покраснели от практически звериной агрессии.

У Ксюши закипела кровь. Она закричала, что есть силы: «А ну хватит! Быстро перестали и отошли от него!», — и бросилась к ним.

Инстинкт самосохранения рядом с детьми у нее не работал совсем. А самое главное — ей никогда не было страшно.

— Что делаете-то, а?

— Не твое дело, отвали, — ухмыляясь, сказал самый высокий из них.

— За что вы его так? Что он сделал?

— Денег должен был сегодня принести. И не принес, падла.

— А где он должен был достать, эти деньги?

— А мне какое дело!? Похеру мне. Правила такие. Все знают, что если не выполнить то, че я сказал, жопа настанет.

— Ты, наверное, главный? — она смотрела ему в глаза.

— Ну типа я.

— Странно. Главный, а не мужик.

— Охренела совсем?

— Ну не по-мужски как-то втроем на одного…

— Свали, а то сейчас сама огребешь.

— А ты попробуй.

— Высокий указал на нее кивком оставшимся двоим.

— Да нет. Сам попробуй. Ты ж главный. — был только один способ, чтобы они ушли — нейтрализовать его авторитет в глазах остальных.

— Сучка, охреневшая, готовься кресло инвалидное покупать, — он бросился в ее сторону.

***

Пашка намеревался рассказать все Андрею, но ему было неловко. Он несколько раз собирался духом, но слова почему-то не подбирались совсем.

— Пойдем на пляже посидим, на воду посмотрим, давай? — он вопросительно посмотрел на друга.

— Паш, ты мне что-то рассказать хочешь? Не молчи, я тебя знаю.

Пашка, собрав волю в кулак, решился было уже говорить, но его отвлек какой-то шум метрах в 50 от них. Было темно, но он прекрасно различал пять фигур. Судя по тону и доносящимся обрывкам фраз, он понял, что там разборка.

— Будем лезть, да? Тогда я сниму очки, — Андрюха убрал их в карман шорт.

— Пойдем, — за эту молчаливую поддержку Пашка всегда, всю жизнь, уважал друга.

***

— Остановись. Не делай этого. Больно будет, — Ксюша смотрела прямо на высокого. Но он не слушал, летя на нее, замахиваясь правой рукой, сжатой в кулак.

— Да пошла ты!

«Три, два, раз», — она схватила его за руку, которую он поднял на нее, и, резко потянув ее на себя, одновременно ударила его основанием правой ладони в нос.

Высокий взвыл от боли, кровь стала капать прямо на песок.

— Сука! Сволочь, — орал он.

— А я просила не делать этого. И остановиться просила!

— Руку отпусти, дура чертова!

— Отпущу, если пообещаешь, что людей больше трогать не будешь.

— Да пошла ты!

— Ну тогда постоим. У меня полно времени. — Зовут тебя как? — Ксюша обратилась к тому, кто должен был денег принести.

— Макс.

— Звони в полицию, Макс.

— У меня телефона нет.

— У меня есть. — Пашка, словно в тумане, смотрел на Ксюшу, глубоко дыша от быстрого бега. — Я позвоню.

***

Пашка догадался, что это она, практически кожей. И эти 50 метров, которые он бежал, казались ему 40 километровым марафоном.

«Я должен ей помочь! Я должен защитить эту маленькую, хрупкую девчонку», — думал он, летя вперед.

То, что произошло дальше, он даже не успел понять. Несколько секунд и все кончилось. Кончилось, потому что она, маленькая и хрупкая девчонка, это остановила. В одиночку.

***

После того, как полицейский закончил снимать показания, и Уазик увез нарушителей в участок, Ксюша попрощалась с Максом, взяла с него обещание, что он непременно расскажет все своим родителям и преподавателям в училище, и снова зашла в воду.

Ей хотелось плакать. От детской жестокости. От осознания обстоятельств, с которыми сталкиваются эти маленькие существа, впоследствии становясь бесчеловечными. От ощущения собственной беспомощности в моменты, когда ничего она в душах этих детей изменить не могла.

Пашка стоял и молча смотрел на нее. Понимая, почему она зацепила его с самого начала.

Она не просто была не похожа на остальных. Она была бесстрашной, глубокой, человечной и совсем в нем, в Пашке, не нуждалась.

— Я рядом постою? — он решился и зашел в воду.

— А Андрей, друг ваш, где?

— Пошел купить воды, — его задел ее ответ.

— Постойте. — чувствуя, что сейчас заревет, она хотела, чтобы он ушел, чтобы не видел ее такой. Потому что не так она представляла их встречу. Она злилась. На обстоятельства, на себя, на то, что так не вовремя он встретился ей сегодня.

— А я думал, мы утром еще на «ты» перешли.

— Ничего мы не переходили!

— «Мерзавец», «Гусь напыщенный», — я думал, что это разрешение на более неформальную манеру общения.

— Зря думали. Что вы вообще обо мне знаете, для того, чтобы выводы какие-нибудь делать?

— Ксюша, вас ведь так зовут, давайте начнем все сначала. С чистого листа. — он, брендовый и красивый, широко улыбаясь, протягивал ей руку, — Павел. Меня зовут Павел. Свиридов. 25 лет. Модель. Не женат. Москвич. У меня есть два младших брата и два лучших друга. Люблю читать, путешествовать, профессию свою люблю. На море смотреть люблю и в одиночестве побыть. — Она устремила взгляд прямо в его зрачки и вложила всего несколько пальцев в его ладонь. — И вы, Ксюша, мне очень понравились, и я бы хотел, чтобы вы не относились ко мне, как прежде.

«Волна: одна, вторая, третья, — она сосредоточенно считала количество ее прикосновений, пытаясь включить разум хоть на секунду. — Посмотрим, как я тебе понравилась».

— Ксюша. 24 года. Продавец хозяйственных товаров. Живу с рождения в городе Челябинск. Не замужем. Из родителей — мама. Отец 3 года назад женился второй раз и уехал в другой город. В семье одна. Есть лучшая подруга. Люблю кино, море и парк развлечений. Боюсь высоты. Еще не решила, нравитесь вы мне или нет.

Пашка смотрел на нее и понимал, что что-то из сказанного ей не подходит ее образу, не совпадает с ним, но вот что — он пока не осмыслил.

Ксюша, продолжая оставлять свои пальцы в его руке, злилась: «Трусиха ты, а ведь обещала попробовать по-другому! Соврала зачем? Легче и проще хотела казаться? Следуя правилу — хочешь понравиться мужчине, выброси мозг?». Нет, она хотела понять, насколько он готов посмотреть в другую душу, отбросив мишуру и пыль, отличить правду ото лжи, быть от казаться.

— Еще вы забыли сказать, что рядом с вами не страшно, — Пашка попытался пошутить, — хорошо деретесь.

— Жизнь у нас разная была, поэтому вы хорошо позируете и водите женщин в номера, а я — хорошо дерусь.

Пашка вспыхнул. Он хотел много чего произнести, но промолчал.

Она видела, что уколола его, но извиняться не собиралась.

— А я воды принес, — Андрей, как всегда, широко улыбался.

— А знаете, Андрей, у меня есть вино. Давайте будем его пить? Пить и петь!

— Я согласен, — Андрюха поправил очки и вопросительно посмотрел на друга.

— А я воздержусь, — Пашка смотрел под ноги и, чтобы скрыть смущениеи воспоминания о вчерашнем, вынул из кармана Орбит, закинул в рот пару подушек и стал их жевать.

— Да ладно тебе, — Ксюша легонько толкнула его плечом, — не будь врединой! — сложила губы уточкой, звонко засмеялась и понеслась к расстеленному где-то вдалеке покрывалу.

— Вчера что-то случилось? Андрюха вопросительно посмотрел на друга.

И Пашка рассказал ему все.

— Тогда это месть, брат. — Андрюха захохотал. — И она будет вкусной и продолжительной.

— Дурак! Вообще уйди от меня! Друг еще называется! — он возмущенно произнес слова, чувствуя, что эта девушка нравится ему с каждой минутой все больше. Нравится особенно тем, что не хочет ему, Пашке, давать спуску. А значит есть шанс, что он ей небезразличен.

«Я готов. Готов к любым испытаниям», — он прикусил губу, улыбнулся и пошел вслед за ней.