Дикие звери и их повадки. Том I. Мемуары охотника на крупную дичь

Самуэль Бейкер

Книга об особенностях охоты и опасных приключениях автора в джунглях Индии и саваннах Африки. В первом томе содержатся главы «Слон» и «Тигр».

ГЛАВА I. СЛОН

Это животное интересует человечество больше, чем любое другое, благодаря своеобразной комбинации огромных пропорций с необычайным интеллектом. Часто поднимался вопрос: «Кто обладает большим интеллектом, слон или собака?» Мой собственный опыт без колебаний дает такой ответ: «Собака — друг человека; слон — его раб.» Мы все знаем о привязанности и верности собаки, которая, кажется, создана специально, чтобы стать другом человеческой расы. Она следует за человеком независимо от его благосостояния и здоровья и разделяет все наши беды и радости, оставаясь героически преданной своему хозяину, когда все остальные друзья, возможно, покинули его.

В случае опасности собака будет защищать своего хозяина, руководствуясь своим собственным невообразимым интеллектом; сразу же обнаруживает и атакует врага. Она разделяет радость охоты со своим хозяином, и эти двое являются неразлучными союзниками.

Слон может быть выдрессирован, чтобы совершать определенные действия, но никогда не будет предлагать свои услуги. Не будет вмешивается, чтобы спасти своего хозяина от утопления или от нападения. Враг может убить вас у ног вашего любимого слона, но он никогда не попытается вмешаться. Слон никак не будет полезен, если ему специально не приказано выполнить определенную работу или движение. Осуждая этот апатичный характер, мы должны признать, что у слона есть дар к обучению и что он может быть выдрессирован; но его действия направляются дрессировщиком, которому животное поддается. У меня был очень многолетний опыт общения со слонами, как азиатскими, так и африканскими, и, на мой взгляд, они, робкие. Хотя в диком состоянии самцы более или менее опасны, особенно в Африке. Обычно стадо слонов, как правило, отступает, если они даже не видят потенциального врага. Эта робость увеличивается благодаря одомашниванию слонов, и трудно найти слона, достаточно стойкого, чтобы противостоять атаке любого дикого животного. Прирученные азиатские слоны, как правило, не просто отступают при виде врага, но бегут в позорной панике, ставя в очень опасное положение людей на их спине, особенно в лесной местности.

Разница между азиатскими и африканскими слонами очевидна. Всегда трудно измерить мертвое животное, особенно когда оно настолько велико, поскольку давление веса живого исполина уменьшает его высоту, по отношению к результатам, измеренным, когда тело лежит на земле. Известный африканский слон Джамбо, который был продан в Лос-Анджелес Зоологическим обществом Лондона, содержался в неволе с самого раннего возраста, когда он был около 4 футов 6 дюймов в высоту (137 см). Этот слон был тщательно взвешен и измерен до того, как он покинул Англию. Высота у плеча составила 11 футов (335 см); вес шесть с половиной тонн. Обхват передней ноги при давлении веса животного на грунт составлял ровно половину высоты слона. В Африке я видел намного больших по размеру животных, но в Индии нет ни одного, кто мог бы приблизиться к размеру Джамбо. Нет причин, по которым африканские слоны не могут приручаться и быть полезными, но трудность заключается в поимке их в большом количестве. Туземцы Африки особенно дикие, и их инстинкты уничтожения не позволяют им отлавливать и одомашнивать любых диких животных. В течение девятилетнего пребывания в Центральной Африки я никогда не видел прирученного животного любого вида, даже птицы, или молодой антилопы. Прирученный слон был бы особенно ценен для исследователя, поскольку он мог бы пройти через речные потоки слишком глубокие для волов, а также обеспечивать безопасность людей от нападений крокодилов.

Таким образом, немногие африканские слоны были приручены в противоположность азиатским, поэтому трудно составить мнение о характере одомашненых «африканцев», но их тренеры обычно считают, что индийский вид более спокойный нежный и поддается дресировке. Сила африканского слона намного превосходит силу азиатского. Девять футов в самой высокой части спины (274 см) — это хорошая высота для индийского самца и восемь футов (244 см) для самки, хотя иногда встречаются экземпляры несколько больших размеров. Почти нет слонов, которые достигают десяти футов высоты (305 см). Джумбо достиг высоты одиннадцати футов, находясь в неволе с младенчества, поэтому можно предположить, что африканский слон в диком состоянии может достигнуть двенадцати футов или даже больше. Я сам видел много животных, которые возможно превысили этот результат, хотя было невозможно точно измерить их высоту. Формы африканского вида очень своеобразны и значительно отличаются от азиатского. Самая высокая точка — это плечо, а спина покатая; у индийца спина выпуклая, а плечо значительно ниже. Голова африканца совсем не похожа на голову индийца; а уши у первого огромны, и полностью закрывают плечо при отбрасывании их назад.

Самое уязвимое место для выстрела у африканского слона — это крайняя часть уха, когда он прижал его к телу. Пуля в этом случае пройдет через центр легких.

Африканский слон

Индийский слон имеет гораздо больше зубных пластинок, чем африканский, поэтому и пища у них различна. Африканцы питаются листвой, сочными корнями мимозы и других деревьев, которые они выкапывают своими мощными бивнями; леса в Африке, как правило, вечнозеленые и побеги полны сока, а кору легче пережевывать, чем опавшие деревья Индии в самый жаркий сезон. И индийские, и африканские виды имеют только четыре зуба, состоящие из пластинок с твердой эмалью, разделенных более мягким веществом, которое предотвращает постепенное истирание поверхности; а рост свежих пластин непрерывный на протяжении всей жизни. Невозможно точно определить предел старости слона, так как нет никаких сомнений в том, что пленение в значительной степени сокращает продолжительность жизни. Жизнь слона в неволе прямо противоположна его естественным привычкам. Дикий индийский слон боится солнца и редко встречается на открытом пространстве после рассвета. Он бродит по всем направлениям в ночное время и ищет убежище в лесу примерно за час до восхода солнца. Он питается разборчиво, но расточительно, разрывая ветви, половину из которых оставляет нетронутыми; он удаляет кору с тех деревьев, которые он выбирает по вкусу, но бросает значительную часть.

Индийский слон

На протяжении всей ночи слон кормится, и любопытно наблюдать, насколько это животное разборчиво в выборе пищи. У большинства диких животных есть определенные ботанические познания, которые ведут их к пастбищу; единственным исключением является верблюд, который травит себя из-за чистого невежества и неразборчивого аппетита, но слон наиболее осторожен в выборе всего, что подходит для его потребностей. Удивительно, как мало лесных деревьев, привлекательных для этого животного. Слон в диком состоянии — ночное животное, он должен отличать различные виды деревьев используя обоняния и осязание. Есть только несколько существ, обладающих таким же тонким обонянием; дикие слоны распознают врага на расстоянии тысячи ярдов, или даже больше, если ветер будет благоприятным.

Рана на любой части хобота очень болезненна, и животное инстинктивно поджимает его нижнюю часть под грудь при нападении тигра. Эта особенность делает слона чрезвычайно робким после ранения, и это прискорбное явление, когда слон, который был прекрасным животным, становится бесполезным после столкновения с тигром в случае, если тот его ранил. Я не могу понять небрежность владельца, который позволяет хорошему слону работать против тигра незащищенным. В древние времена боевые слоны имели «доспехи», чтобы защитить их от копья и стрелы, и ничто не может быть проще, чем изготовить эластичный защитный колпак, который будет эффективно защищать грудь и голову индийского слона от нападения любого животного.

У меня был отличный капюшон, пошитый для большого слона, предоставленного мне комиссариатом. Первым слоем материала была мягкая, но толстая кожа оленя-замбара. Это покрытие полностью закрывало голову и было зашнуровано под горлом; часть покрытия от основания спускалось по хоботу и также было закреплено шнуровкой.

Нижняя часть хобота оставалась незащищенной, так как животное само, в случае опасности, немедленно защищало хобот, скручивая его при атаке. На спине и по бокам были покрывала из толстой и твердой шкуры буйволов. Эта «броня» доказала свою надежность против зубов и когтей. Для глаз были вырезаны два круглых отверстия диаметром около шести дюймов. Хорошо обученнный слон достаточно умен, чтобы оценить эту защиту против атаки тигра или другого опасного зверя; и такое качество «брони» добавляет уверенности животному. Хотя слон очень мощное животное, он очень уязвим для различных болезней. Общим заболеванием является отек в горле, что в тяжелых случаях не позволяет его кормить. Другой недуг напоминает подагру в ногах, которые набухают до ужасающего размера, и это доставляет сильную боль, особенно при касании. Немногие животные так же страдают от солнечных лучей, как слон, природа которого побуждает его искать самую глубокую тень. Его темная кожа и огромная поверхность притягивают большое количество тепла, которое становится почти невыносимым для несчастного существа, когда его вынуждают нести тяжелый груз во время жаркого сезона в Индии. Даже неся одного человека слон обнаруживает признаки болезненности, когда он идет по открытой местности после 9 часов утра.

В такое жаркое время дня происходит неприятный процесс, так как животное имеет своеобразную привычку всасывать воду через хобот из запаса, содержащегося в желудке, и этот «шприц» с большой силой распыляет воду между передними ногами слона и на бока, чтобы охладить кожу. Всадник получает часть жидкости на себя, и когда такое действие повторяется каждые пять минут или чаще, это раздражает. Полученная таким образом жидкость не имеет неприятного запаха, хотя и берется прямо из желудка. Во всех отношениях слон превосходит большинство диких животных отсутствием неприятного запаха. Хорошо известно, что лошадь чрезвычайно сильно пахнет, и что нет ничего более неприятного, чем близость конюшни или даже большого количества лошадей под открытым небом, — я часто располагался лагерем в местах, где пятьдесят или шестьдесят слонов находились в течение нескольких дней в ста ярдах от палаток, и ни разу не ощущал неприятного запаха. Пища слона всегда свежая и чистая, а пищеварительные функции чрезвычайно быстрые.

Слоны очень любят купаться. Они часто погружают свою голову полностью под воду оставляя на поверхности хобот, чтобы дышать. Выйдя из воды слон выглядит полностью чистой черной массой, но через несколько минут начинает разрушать эту картину бросая на спину облака пыли, которые, оседая на влажной коже превращаются в корку. В диком состоянии слон плавает в самых крупных реках, он любит болота, где катается в глубокой грязи, как свинья или буйвол, и, таким образом, покрывает свою шкуру слоем слизи, которая защищает ее от укусов мух и комаров. В неволе слон не доверяет обычной земле или песку в качестве средств гигиены.

Удельный вес туши слона меньше, чем вес воды, хотя он может так глубоко погружаться, что кажется, он плавает с трудом. Слон, застреленный в воде, всплывает немедленно, при этом значительная часть туши настолько возвышается над поверхностью, что несколько человек могут стоять на туше, как на плоту. Тело гиппопотама утонет как камень и не появится на поверхности около двух часов, пока газ в не наполнит тушу. Когда ручные слоны пересекают реку, их погонщики стоят на спине держась за веревку, прикрепленную к шее животного. Я видел, как стадо слонов пересекало Брахмапутру шириной около мили. Сорок слонов взбирались по перчаному обрывистому берегу около тридцати пяти футов высоты. Тонны песка обрушивались вниз под передним слоном, а затем и под последующими, быстро создавая пологий склон.

Погонщики слонов используют анкус (своего рода короткий багор с острым наконечником) для управления слоном. Как не покажется жестоким использование такого орудия, слон без анкуса все равно, что осел без палки. Сознание того, что у погонщика есть анкус, обеспечивает достаточное послушание, которого было бы невозможно достичь добротой. Этот факт сам по себе доказывает, что слон служит человеку не из-за привязанности, но из страха наказания. Любопытно наблюдать за подчинением этого могучего животного даже ребенку. Я часто видел, как маленький мальчик угрожал большому слону палкой, и животное сразу же вздрагивало, скручивало хобот между передними ногами, закрывало глаза и проявляло симптомы страха.

Самки более спокойны и послушны, чем самцы. Самцы в течение периода «муста» от двух до четырех месяцев каждый год становятся раздражительными. В таких случаях необходимы цепи, которые сковывают передние ноги. Некоторые слоны остаются пассивными в течение года, в то время как другие, в отдельные периоды становятся бешеными, хотя в другие сезоны безвредны. В этот период «муста» слон может убить своего погонщика или других людей. В таком кризисе махаут (погонщик) всегда должен нести ответственность за подобные несчастные случаи, так как животное, если оно будет надлежащим образом содержаться и сдерживаться, будет неспособно к активным движениям и станет относительно безвредным. Много раз из-за пренебрежения предосторожностями слоны были оставлены без привязи или на ненадежной старой цепи; побег животного при таких обстоятельствах приводил к страшным жертвам, обычно начинающимся с убийства махаута, который, возможно, пытался остановить слона.

В период «муста» наблюдается особое маслянистое выделение некой субстанции из небольшого протока на обоих висках; это выделение напоминает угольную смолу и занимает площадь на поверхности кожи около четырех квадратных дюймов. Эта сенкреция имеет определенный запах, похожий на тот же экссудат с шеи верблюда-самца. Я знал слонов-самцов, которые были удивительно послушны в течение всего года, но даже с ними надо быть особенно осторожными в период «муста», поскольку невозможно предсказать внезапный и неожиданный всплеск агрессии. Многие самцы во все времена являются раздражительными, и они расходуют свою дурную энергию различными способами: часто они собирают землю и рассеивают пыль во всех направлениях; они не затихают в течение всего дня, продолжая раскачивать головами и размахивать ушами, проявляя беспокойство, которое является достаточным предупреждением любому незнакомцу. К таким слонам всегда следует относиться с осторожностью и обходить их стороной.

Слон зачастую проявляет агрессию, если человек стоит перед ним, и следствием бывает неожиданный удар хоботом. По той же причине опасно подходить к такому животному сзади, поскольку удар слона — это довольно размашистое движение, и удивительно, что столь колоссальная конечность, как задняя нога, может выстрелить с такой же скоростью, как это делает маленький пони.

Африканский слон бежит быстрее, чем азиатский; его ноги длиннее, шаг пропорциональнее; и по мере того, как привычки африканца заставляют его бродить по большим участкам открытой местности, а не ограничивать свои перемещения в уединенных лесах, эта особенность, естественно, делает животное более активным в движении. Я считаю, что африканский слон способен на скорость в пятнадцать миль в час (24 км/час) на дистанции до трехсот ярдов, после чего он переходит на скорость около десяти миль в час (16 км/час). Азиатский слон мог бы также достичь скорости пятнадцать миль в час, возможно, на дистанции в пару сотен ярдов, но он не будет далее передвигаться быстрее, чем восемь миль в час (13 км/час), а затем уменьшит этот темп до шести (9км/час).

Большая скорость слона на короткой дистанции редко наблюдается, за исключением случаев, когда животное разъярено, и преследует какую-то несчастную жертву, которая редко имеет возможность спастись бегством. На короткой дистанции в пятьдесят или сто ярдов слон может иногда развивать скорость, превышающую пятнадцать миль в час, так как я часто на неровной почве испытывал трудности с побегом от слона даже на лошади; и в мои юные годы, когда будучи хорошим бегуном, я был почти настигнут слоном, когда мчался по ровной, как газон равнине, спасая свою жизнь. Тренированный человек на хорошем грунте может бежать на короткое расстояние со скоростью восемнадцать миль в час (28 км/час); эта скорость может спасти его от нападения большинства слонов; но, к сожалению, хороший ровный грунт встречается далеко не всегда, и слон обычно появляется в положении, весьма благоприятном для себя, где неровность поверхности и высокая трава не позволяет человеку бежать на полной скорости, не падая. Недавно мы видели печальный пример смерти несчастного мистера Ингрэма в Сомалиленде, который, хотя и был в хорошей форме, но был настигнут разъяренным диким слоном и убит. Это была самка, и кажется, что мистер Ингрэм, преследовал ее на лошади, несколько раз стрелял в нее из винтовки всего лишь 450 калибра, явно недостаточно мощного оружия для слона. Животное разъярилось, и из-за препятствий на земле, которая была покрыта колючими алоэ, лошадь не смогла убежать, и мистер Ингрэм был сброшен с седла и нанизан на бивни слона.

Африканцы отличаются от азиатских слонов формой бивней. Бивни первого вида как толще, так и тяжелее; у самок также есть бивни, тогда как у азиатского вида бивни в 2—3 раза меньше, а часто и вообще имеются только незначительные клыки размером в несколько дюймов. У меня был бивень африканского слона весом 149 фунтов (45 кг).

В Хартуме я видел пару бивней общим весом 300 фунтов (91 кг), и единственный бивень весом 172 фунта (52 кг). В 1874 году в Лондоне был продан бивень, который весил 188 фунтов (57 кг). Эти образцы являются исключениями, так как средний вес пары бивней у взрослого африканского самца около 140 фунтов (42 кг) пара, или 70 фунтов одного бивня. Африканский слон — это трудолюбивый экскаватор, так как он питается сочными корнями многих деревьев, особенно из семейства мимозы. Правый бивень обычно используется в этих операциях больше, чем левый; соответственно, он легче от постоянного износа, и он известен арабам как «хадам» или слуга. Поскольку африканский слон является поедателем корней, он гораздо более разрушителен для окружающей природы, чем азиатский. Вызывает удивление вид вывернутых и поломанных деревьев, после прохода большого стада африканских слонов, иногда эти разрушения совершенно бессмысленны. Вершины мимозы имеют большую привлекательность для слонов, и нет никаких сомнений в том, что слоны работают коллективно, чтобы выкапывать и валить деревья, которые были бы не под силу для одного животного. Я видел деревья диаметром от двух до трех футов, которые были свалены ради корней и нежных побегов; они имели безошибочные признаки работы нескольких слонов, поскольку земля была вспахана бивнями разного размера, а глубокие следы ног вокруг центра операции так же были различных диаметров. Однажды я увидел, как слон ударил лбом большое дерево, чтбы стряхнуть фрукты. Это был пример огромной силы, которая может быть применена, когда это необходимо.

Мы находились в долине Белого Нила, примерно за полчаса до захода солнца, наблюдая за появлением на водопое водяного козла, когда в джунглях раздался грохочущий шум и сдавленный рев, сопровождающийся хрустом веток, что означало приближение слонов

Вскоре они вышли из леса, и один, который, казалось, был самым крупным из всех, которых я когда-либо видел, приблизился к нам на 120 ярдов, не заметив нас, поскольку мы были скрыты за кустом у берега реки. У этого слона были огромные бивни, но, поскольку у нас были только малокалиберные ружья, я был вынужден только наблюдать. Рядом находилось очень большое и высокое дерево диаметром в три фута; на верхних ветвях рос плод, похожий по внешнему виду на большой финик. Слоны проходят большие расстояния, чтобы добраться до леса, где растут такие фрукты, и они, похоже, знают сезон, когда культура полностью созревает. Этот слон, подняв отдельные плоды, которые лежали на земле, поднял глаза и решил потрясти дерево. Он толкнул лбом ствол с такой силой, что вызвал ливень желанных плодов, которые он сразу же начал есть. Память слонов должна быть особо острой, поскольку они помнят сезоны посещения некоторых районов, где какая-то определенная культура произрастает в привлекательных количествах. Возникает вопрос: «Как животное может помнить месяц без календаря?» Нет никаких сомнений в том, что животные во многих случаях обладают гораздо большей степенью разума, чем это обычно считается.

Слон долго будет помнить тех, кто проявил к нему доброту. После семи месяцев отсутствия в Англии слон, которого я одолжил у комиссариата в моей предыдущей поездке в Индию, по возвращении сразу узнал меня. У меня была привычка кормить это животное сахарным тростником и другими продуктами почти ежедневно в течение нескольких месяцев общения в джунглях; это не было забыто. Точно так же, но, возможно, в меньшей степени, слон будет помнить тех, кто причинил ему зло, и в течение сезона «муста» таким людям чрезвычайно опасно находиться в пределах досягаемости хобота животного. Многочисленны истории о враждебности слонов к своим махаутам или другим служителям, которые жестоко обращались с ними; но, с другой стороны, животные часто проявляют дикую жестокость по отношению ко всем, в том числе и посторонним. Несколько лет назад в районе Балагхат Центральных провинций был слон, который стал известен благодаря его необычайной злобе. Освободившись от оков, он убил махаута и сразу ушел в лес. Если слона охватывает паника, когда он находится на открытой местности, он мчится к ближайшим джунглям, возможно, с намерением укрыться. Животное, о котором идет речь, вернулось в свое дикое состояние, но содержание в неволе в течение многих лет, похоже, обострило его интеллект и увеличивало способность наносить вред людям. Слон стало бичом не только для соседних селений, но и для значительной части района площадью в сто на сорок или пятьдесят миль. Ни одна деревня не была в безопасности от нападения этого разгневанного зверя. Он путешествовал на большие расстояния и появлялся внезапно перед сельчанами, которые в ужасе разбегались, оставляя свои дома и посевы, которые уничтожались могучим нарушителем. Слон разрушал их жилища, обыскивал их кладовые кукурузы и убивал любого человека, который попадался ему на пути. У этого животного была какая-то жестокая любовь к убийству, которая не свойственна слонам.

Мало того, что он атаковал деревни в поисках пищи, но он особенно увлекался разрушением высоких наблюдательных построек на полях, с которых жители деревни ежедневно охраняли посевы от диких животных. Эти постройки, как правило, установлены на крепких опорах, закрепленных поперечинами. На вершине, примерно в шестнадцати футах от земли, находится небольшая соломенная хижина на платформе для защиты от дождя. На таких высоких постах наблюдатели кричат всю ночь, чтобы напугать диких зверей. Атаки на такие посты вызывали восторг у этого кровожадного слона. Крики людей его не пугали, а наоборот, привлекали. Посты повергались на землю вместе с несчастными наблюдателями. Затем наступала расправа либо начиналось преследование в темноте, которое почти всегда завершалось поимкой человека. Люди бывали либо разорваны, либо растоптаны, так как животное получало жестокое удовлетворение тем, что поставив одну ногу на жертву, затем отрывало руку, ногу или голову от туловища. Таким образом, слон убил свыше двадцати человек по всему району, и было необходимо уничтожить его. На это дело вызвался полковник Блумфилд с другом, которые выследили слона, следуя через джунгли, руководствуясь сообщениями туземцев. Животное проявило своеобразную хитрость, никогда не оставаясь в одном и том же месте, но проделывало значительный путь сразу после совершения зверства и скрывалось в джунглях, пока не совершало очередной набег в новом направлении. Я благодарен полковнику Блумфилду за интересное описание того, как после многих дней усталости и терпения два охотника наконец сумели с помощью местных жителей выследить этого грозного противника, застав его спящим в густой траве в центре обширных джунглей.

Слон проснулся, прежде чем охотники смогли отчетливо его увидеть в густой растительности. Существовала значительная разница между нападением на беззащитных сельских жителей, которые бежали от слона в панике и встречей с двумя опытными европейскими шикари, вооруженными отличными винтовками; «ужас района» быстро показал свою сообразительность и, тяжело раненный, отступил в лес. Охотники последовали за ним. Снова слон был настигнут, и люди стреляли всякий раз, когда плотные джунгли предоставляли возможность. Наконец, обезумев от ран, слон повернулся к преследователям, показав себя на открытом месте, и две пули поразили его мозг. Невозможно было определить, мог ли такой слон снова быть пойманным и повторно одомашненным.

Существует много случаев, когда слон совершив тяжкие убийства тех, кто за ним ухаживал, но вновь пойманный после временного безумства становился таким же безобидным, как раньше. Господин Г. П. Сандерсон, суперинтендант правительства в Ассаме, дает яркое описание слона, который сбежал после убийства своего махаута и нескольких сельских жителей. Это животное стало ужасом района и убило многих жителей деревень, пока власти не решили его уничтожить. Господин Сандерсон посчитал, что слон слишком ценен, чтобы быть принесенным в жертву; поэтому он решил захватить его живым, если это возможно, с помощью других обученных слонов, принадлежащих к его учреждению. Полиции района было приказано сообщать любую информацию о слоне, и через несколько дней стало известно, что тот уничтожил еще одну деревню, где пожрал рис и зерно в отсутствие сбежавших в панике жителей. Не теряя времени на место были отправлены три обученных слона, двое из которых были самками, а третьим был известный боевой самец, обладатель больших бивней по имени Мута Гутче, который обычно использовался, чтобы доминировать над дикими слонами, плохо поддающимися дрессировке.

Подготовили необходимые веревки и цепи, и началась охота. Мистер Сандерсон вооружился только длинным копьем и ехал на подушке, одетой на спину Мута Гутче. Облава прибыла к разрушенной деревне, которая находилась по соседству с густым лесом. Там большой слон-самец был обнаружен беспокойно ходящим взад и вперед, как бы охраняя руины, которые он создал. Оставив двух самок тылу, дав погонщикам инструкции следить за его сигналами, мистер Сандерсон на Мута Гутче медленно двинулся вперед. Слон-разбойник, похоже, не заметил их, пока они не приблизились на 200 ярдов; затем он внезапно остановился и, повернувшись застыл, как бы в изумлении, что его потревожили. Эта пауза длилась недолго, поскольку Мута Гутче все еще двигался вперед, сократив дистанцию до ста шагов. Слоны теперь направились друг к другу, и Мута Гутче начал опускать голову, когда он заметил, что его противник сделал несколько шагов к нему. Мута Гутче хорошо знал, это обычная подготовка к нападению. Бродячий слон бросился вперед с большой скоростью, трубил и кричал с безумной яростью. Тем временем Мута Гутче хладнокровно, неторопясь продвигался вперед. Столкновение было потрясающим. Копье вылетело из рук всадника, но Мута Гутче был обученным бойцом и, опустив голову, которая на мгновение открыла своего махаута, быстро поймал своего противника под шеей между бивнями, а затем поднявшись вверх, он заставил противника поднять голову; теперь двигаясь вперед, он со всей силой толкнул беглеца назад, а затем ловким поворотом повалил того на бок и прижал к земле. В мгновение ока мистер Сандерсон соскользнул со своего слона и связал задние ноги «разбойника» крепкой веревкой. Две самки подошли быстро, и в течение нескольких минут «ужас района» был скован, поставлен между слонихами и отправлен в сторону лагеря, из которого он убежал. Переход контролировался бивнями Мута Гутче.

Этот слон полностью оправился от своего временного бешенства и стал полезным животным, показавшим яркий пример проходящего безумия. После этого инцидента Мута Гутче, с четырьмя десятками слонов был любезно предоставлен мне мистером Сандерсоном на время экспедиции в течение двадцати пяти дней на острова реки Брахмапутры к югу от Дубри.

В Индии тигр так часто ассоциируется со слоном, что, описывая его, невозможно избежать связи с последним. Мута Гутче имел своеобразный характер, не совсем любезный, но было очень полезно иметь его на своей стороне. Во время поездки на острова мой друг Сандерсон заболел лихорадкой и не мог сопровождать меня. Поэтому я был в невыгодном положении, будучи единственным владельцем огнестрельного оружия в длинном караване слонов, который в обычном случае был бы укомплектован, по крайней мере, четырьмя ружьями. Сначала я думал, что моя поездка будет неудачной, поскольку я не знал ничего из индийского языка, и слоны и их махауты были для меня лишены индивидуальности и все казались одинаковыми, но вскоре я обнаружил, что их отличная подготовка, постоянно используемая в захвате диких слонов под начальством их неутомимымого суперинтенданта Сандерсона, дала им способность почти инстинктивно понимать все мои пожелания, и мы стали отличными друзьями, насколько это возможно между человеком и зверем. Я упорядочил свою длинную процессию слонов в соответствии с их возможностями и уровнем обучения, и каждый день они занимали одни и те же места в шествии, чтобы каждый махаут знал свое место, а слоны привыкли к животным справа и слева. В центре были самые медленные, а на обоих оконечностях были самые быстрые слоны, в то время как два чрезвычайно быстрых животных с умными махаутами неизменно выступали в качестве разведчиков, обычно удаляясь на четверть мили впереди каравана. Мой собственный слон сопровождался с одной стороны Мутой Гутче, а с другой — грубым, но надежным персонажем, имя которого я забыл. Я всегда держал их с собой, так как они были полезны в случае атаки тигра, который мог вырваться из густых зарослей дикой розы, и в этом случае наши трое слонов могли дать отпор ему. Организация была идеальной, и после нескольких дней пути наша линия работала с точностью хорошо обученной кавалерии. Бывали дни, когда с дополнительными слонами у меня в караване было целых пятьдесят животных.

Один примечательный случай произошел на большом острове Барг-Чур, который занимает несколько тысяч акров, причем большая его часть покрыта высокой травой и густыми зарослями тамариска, которые в жаркое время являются прохладным и любимым местом отдыха тигров. Также болотистые части острова были покрыты обширными джунглями, которые смешивались с тростником и болотной травой высотой двенадцать или четырнадцать футов, поэтому туда было трудно проникнуть даже на слоне. Был обычный ранний час, вскоре после восхода солнца, туземец-шикари, вернувшись в лагерь сообщил, что ни один из бычков, привязанных в качестве приманки в предыдущую ночь, не был убит. Поэтому оставалось попробовать наше счастье, просто прочесывая высокие травяные джунгли. Мы шли облавой из тридцати пяти слонов, каждый на расстоянии десяти ярдов друг от друга, и таким образом мы продвинулись примерно на милю, когда наше внимание привлек туземец, призывающий нас с большого муравейника, который возвышался над травой. Мы тут же подъехали к нему, и он сообщил, что накануне вечером тигр убил его корову и утащил тело в джунгли, а крестьяне боялись преследовать его. Для нас это была хорошая новость; поэтому мы взяли этого человека на слона в качестве проводника. Слоны продолжали двигаться, изредка беспокоя диких свиней и оленей, которые водились здесь в большом количестве, но едва ли можно было в них стрелять, даже если бы я хотел, поскольку трава была такой густой и длинной, что животные оставались незаметными; были только признаки их присутствия в виде колыхания травы прямо перед наступавшими слонами. Примерно через двадцать минут мы вышли из высокой травы на обрабатанное поле. Это открытое место окаймляли обширные джунгли, состоящие из деревьев, чьи стволы были около одного фута в диаметре. Между деревьями вклинились непроницаемые тростники высотой до восемнадцати футов (5,5 м) и толщиной почти в дюйм (2,5 см), в дополнение к сети различных жестких лиан. Наш проводник вскоре указал на то место, куда ушел тигр, волоча за собой корову.

Огромные следы на мягкой земле показали размер и пол разрушителя. Никто не сомневался в том, что тигр находится в зарослях, и единственным вопросом было «как его выбить» из густых джунглей. Непроходимые джунгли были длиной в милю; и около полумили в ширину, с одной стороны примыкали к обработанному полю, а с другой — к большими травяным зарослям, через которые мы прошли.

Я проехал на слоне к противоположной границе джунглей, после чего дал сигнал (громко свистнул), и линия слонов двинулась к моей позиции. Движение стольких огромных животных через плотную хрустящую траву производило громкий шум. Я ехал на слонихе по имени Нилмонн, которая считалась спокойной, но по мере приближения линии загонщиков она стала очень нервной и беспокойной. Нилмонн волновалась, так как она, очевидно, почуяла тигра. Я видел, что строй загонщиков продвигается в полном порядке, с минимальными интервалами между слонами, что почти исключало возможность зверя прорваться сквозь линию.

Почти все слоны теперь вышли на открытую местность, и только около полудюжины остались в джунглях, все еще продвигаясь и соблюдая правильный строй. Два или три махаута кричали: «Тигр позади, мы должны вернуться и сделать еще один заход». Осталась полоса в шесть или семь ярдов когда раздался громкий рев, и один из самых больших тигров, которых я когда-либо видел, двинулся прямо к Нилмонн, которая, стыдно сказать, развернулась, словно на стержне, и помешала мне сделать точный выстрел. В следующее мгновение тигр отступил назад свирепо ревя, прорвав линию слонов, и исчез в почти непроницаемых джунглях, из которых он был изгнан. Это был провал, полностью вызванный нервозностью моей слонихи. Махаутам не нравилось пробираться через такие ужасные джунгли, и в этом они признались и выразили желание поставить меня в центре линии, так как там не было ружья в случае атаки тигра. Еще раз линия двинулась вперед, слоны шли плечом к плечу. Три раза с величайшим терпением мы прошли через джунгли в этой поисковой манере. Безрезультатно.

Вскоре слоны начали беспокоиться, раздались два или три пронзительных трубных рева, затем на мгновение я увидел тусклую фигуру, крадущуюся через высокие камыши на границе джунглей. Я немедленно выстрелил, хотя слон был настолько неустойчив, что я не мог быть уверен в успехе выстрела; также и объект был расплывчатым, скрытым в высоких тростниках. Сразу же после этого один из махаутов на слоне-разведчике крикнул нам, что тигр пересек его путь и пошел вперед, тем самым прорвав линию облавы! До этого момента нам удавалось удерживать его на площади четверть мили в длину на полмили в ширину; а теперь он перебрался на новую территорию и находился примерно в трех четвертях мили от тех же непроходимых джунглей. Больше нечего было делать, как использовать ту же тактику, и мы терпеливо продолжали пробираться вперед и назад, снова и снова, но ни разу не видели тигра. Было пол-двенадцатого, и солнце пекло, небо было безоблачным. Слоны снова вышли из знойных джунглей; они раздували водяные брызги на боках, всасывая воду из желудков; и махауты были отчаянии.

«Когда вы стреляли, возможно, вы его ранили; во всяком случае, он испугался и ушел, мы больше никогда его не увидим; слоны все устали от сильной жары, и нам лучше отправиться на реку для купания». Я согласился с моими людьми, но предположил, что если слоны устали, тигр должен быть в том же состоянии, что и мы, и тигр естественно, захочет пить. Надо пройти загонной линией по направлению к водопою. Я хочу встретить его у воды. Это предложение было немедленно принято, и, поставив слонов в линию, я поспешил вперед на Ниелмонне в поисках ранее замеченного водопоя.

Поблизости был небольшой спуск к длинной, но узкой ложбине шириной около 50 или 60 ярдов, заполненной чистой водой. Я подал махауту знак остановить слона. Открылось прекрасное зрелище, которое наполнило мое сердце тем невыразимым чувством восторга, которое является вознаграждением за терпение и тяжелую работу. Примерно в 120 ярдов слева от меня виднелась, голова и шея большого тигра. Здесь наш зверь наслаждался тихой ванной, пока мы бродили взад и вперед по джунглям. Мой махаут Фазиль был очень взволнован. «Стреляйте в него», прошептал он. «Слишком далеко, чтобы быть уверенным в успешном выстреле», — ответил я тем же шепотом. «Ваша винтовка достанет его, стреляйте, или вы потеряете его, он увидит нас и уйдет. И мы больше никогда его не увидим», — продолжал махаут. «Придержи свой язык», прошептал я. «Он не может нас видеть, солнце у нас за спиной и слепит его глаза». В этот момент тигр тихонько поднялся из воды и сел, как собака. Я никогда не видел такого зрелища. Его голова была прекрасна, и глаза сияли, как два зеленых электрических огня, когда лучи солнца отражались в них, но с его огромного тела капала грязная вода, так как он лежал на вязком дне. «Сейчас самое время», — прошептал махаут. «Стреляйте, иначе он уйдет».

«Молчи, дурак, и не двигайся, пока я тебе не скажу». В течение минуты тигр сидел в том же положении; наконец, как бы убедившись, что он в безопасности и уединении, он снова лег, оставив над водой только голову и шею. «Направь слона осторожно назад, но не поворачивай», прошептал я. Нилмонн без малейшего звука пробралась сквозь тамариск, и мы оказались вне джунглей. Мы могли дышать свободно. «Продолжай двигаться тихо, пока я не дам знак, коснувшись твоего тюрбана а затем поверните направо, спустившись через тамариск, пока я снова не коснусь твоего тюрбана.» Я считал шаги слонихи, когда она мягко двигалась параллельно джунглям. Небольшое давление на голову махаута, и Ниелмонн повернула направо. Волнистые шлейфы темно-зеленого тамариска разделились, когда мы мягко двинулись вперед, и затем остановились. Тигр был в том же положении, прямо напротив меня, но сейчас примерно в 75 шагах. «Держи слона как можно неподвижно» прошептал я. Кусочек тамариска продолжал качаться под ветром прямо перед винтовкой, вне моей досягаемости. Махаут наклонился вперед и осторожно наклонил его. Слон стоял, как каменный. Я коснулся спускового крючка. 6 драхм пороха из винтовки 577 калибра уложили тигра без всплеска на поверхности воды. Голова тигра все еще была видна, но в другом положении, наполовину под водой, и только одна щека, и один большой глаз, все еще сверкающий, как изумруд, оставались над поверхностью. «Бежим быстро», — приказал я, и Нилмонн ринулась через бассейн к затихшему тигру. Я громко свистнул, затем посмотрел на часы — час пополудни. С 8.30 до этого часа мы гонялись за тигром, и я был очень доволен результатом. Через короткое время прибыли слоны, услышав выстрел, а затем мой свист.

Первым подошел слон Мутта Гутче; и, наблюдая за большим ярким глазом тигра над водой, он пришел к выводу, что тот все еще жив; он, соответственно, предпринял отчаянную атаку, поднял труп тигра на свои бивни, отбросил на несколько ярдов вперед; не довольный своим триумфом, он последовал за трупом и дал ему футбольный удар, который вышвырнул жертву из воды. Это закончилось бы танцем на поверженном звере, что наверняка испортило бы шкуру, если бы махаут с железным крюком не набросился на голову Муты Гутче, что вернуло в великана к более спокойному настроению. Вскоре к тигру привязали веревку, и Мута Гутче вытащил его на сухую землю, где шкура была вымыта, а также, начались поиски пулевого отверстия. Отверстия не было. Пуля вошла в ноздрю и сломала шею, поэтому животное сразу было обездвижено. Первый выстрел в густых джунглях, вероятно, был промахом. Этот тигр, положенный прямо, был размером 9 футов 8 дюймов (294 см) от носа до хвоста.