Анжелика и принц

Салма Кальк, 2020

Лика – студентка из маленького городка, которая мечтает о лучшей жизни. Анри – принц крови, владелец титула и состояния из почти-ренессансного почти-Парижа, которому срочно нужна жена. Что-то пошло не так, и они встретились. Лика как две капли воды похожа на покойную невесту Анри, но она – совсем другой человек. Она не готова подчиняться тому, чего не понимает, и выходить замуж за того, кто не вызывает у неё тёплых чувств. Только о её желаниях никто не спрашивал. Содержит нецензурную брань.

Часть вторая. Невеста его высочества

01. Замок Лимей и его обитатели

Лика изучила замок довольно быстро. Ну да, большой. Ну да, башни, переходы, три этажа, подвалы, чердаки. Озеро, мост, привратная башня-донжон, оставшаяся от предыдущей версии замка, которую отец Принца заменил на нынешнюю. Если смотреть снаружи — красиво. Такой прямо замок из сказки, стопудово — про заколдованную принцессу, только настоящий. Ещё красиво, если забраться на верхушку самой высокой башни и смотреть вниз, на озеро, парк вокруг, и красивые белые стены. Пират ругается, что эту шкатулку фиг защитишь нормально, и если не дай бог придут еретики, то они тут всё вынесут, раздолбают и засрут. Но пока не пришли, и ладно.

Это ж догадаться надо было — построить замок на острове посреди озера, и часть его сделать вообще над водой — вроде, там сначала был просто такой широкий мост, обрывающийся в воду, а потом Принцев отец придумал построить сверху три этажа. В самом верхнем — бальный зал, большой и пустой. Ни одного бала пока не случилось, но вдруг? Лику же собираются учить танцам, и прежде, чем вести её ко двору, надо же устроить генеральную репетицию? В первом этаже — склады и мастерские, а во втором — гостевые спальни. Принц сказал, что замок может принять до двух сотен гостей, и в нём постоянно живет две сотни слуг и прочих людей. Так-то нехреново много.

Самую первую экскурсию по замку Принц провёл для Лики лично, и за ними даже не таскались ни его друзья, ни его другая обычная компания. Это было прямо как-то удивительно. Но он сказал — мол, вам здесь распоряжаться, вот и смотрите. И он был очень горд своим замком, говорил, что он новый, благоустроенный и соседские замки ему в подмётки не годятся. Лика пока ни одного другого замка здесь не видела, сравнить ей было не с чем, поэтому она кивала и помалкивала.

И ещё Принц рассказал, что этим чудесным замком его владения не ограничиваются, а вокруг ещё несколько десятков деревень и город Лим. В деревнях живут крестьяне, в городе — торговцы и ремесленники. Лика удивилась — как, вот прямо крепостные крестьяне, как на уроках истории? Принц изумился — вы что, какие крепостные, давно уже арендаторы, ещё при прадеде всё заменили, потому что так выгоднее.

Дальше Лика прослушала лекцию об особенностях здешнего землевладения. Оказывается, это была капец какая сложная система, потому что земля была вся разная — где-то хорошие плодородные участки, где-то низины с болотами, где-то пригорки, и на них лучше пасти скотину, чем что-то выращивать. Да-да, пшеница и рожь, ячмень и овёс — конский корм. Овощи — морковка там, капуста, свёкла, лук, чеснок, сельдерей, укроп, и всякие травы-приправы. В садах — яблоки, сливы, вишни, абрикосы, и даже лимон. И сейчас всё это как раз цветёт, очень красиво, хотите посмотреть? Сходим на днях. И ещё виноград, конечно же, виноград, а из него — хорошее белое вино.

Вот кто бы знал, а? Лика всегда думала, что принцы, они… ну, ничего не знают про грядки. А этот почему-то знал. И не только про грядки, он ещё рассказывал про домашнюю скотину — коровы там, свиньи, куры, гуси и утки, а в лесу — дичь, на неё охотятся. Лика спросила — неужели и он охотится? Принц ответил, что — конечно. И не далее как накануне всех этих помолвочных дел добыл отличного кабана. Лика удивилась — как же, ведь жалко! Зверюшки же! Принц посмотрел на Лику, как на дуру, и рассказал, что такому кабану она, Лика, была бы на один зуб. Потому не жалко. А волки нападают не только на домашний скот, но и на людей, и отстреливать хищников — дело благое и угодное господу, и он каждую зиму назначает награду за каждую голову. Ну и сам этой зимой подстрелил троих. А охота с ловчими птицами — это искусство, птиц нужно специально обучать. И если она хочет — он купит ей сокола, будет у неё своя охотничья птица. Лика подумала и согласилась — у неё никогда не было сокола, ни охотничьего, ни какого другого, она в глаза-то не видела ни одного.

Ещё, оказывается, кроме людей, в замке жили кони и собаки. Конюшня показалась Лике огромной, там были и крупные жеребцы, и маленькие жеребята, и изящные кобылки. Принц сказал, что будет рад, если Лика научится держаться в седле, и предложил ей для этих целей очень красивую белую кобылу по имени Серебрянка, она и впрямь была с серебристым отливом, просто невероятная. Лика узнала правила, каждое утро ходила к ней в денник и носила яблоки и морковки — чтобы приучить к себе и к своему запаху. Правда, Серебрянка угощение брала, но косилась на Лику настороженно.

Собаки делились на сторожевых, охотничьих и просто так. Сторожевые были большие и мохнатые, охотничьи — стройны и изящны, а остальные — всякие и разные. Оказалось, что у Принца была любимая белая борзая, и звали его — Зверь, или Лютый Зверь, Орельен ржал и называл Лютиком. Зверь Лютик осторожно обнюхал Лику, выслушал наставления Принца о том, что она — своя, принял к сведению и удалился на свою подстилку возле камина.

К сожалению, конями и собаками замковая живность не ограничивалась. Довольно скоро Лика повстречала ещё крыс и мышей, и это привело её в бешенство. Мышей как таковых она не боялась, но было неприятно — бегают и пищат, особенно ночью, ещё и скребутся. С крысами вообще капец — они же всё жрут! И заразу таскают. Но все вокруг только плечами пожимали — мол, что ты хотела, без мышей и крыс не бывает ни замка, ни дома, ни амбара, ни склада. Однако Лика была уверена, что бывает, и с этим вопросом просто нужно поработать. Ладно, хоть тараканов не было. Зато ей рассказали, что летом в сырых местах, куда не достаёт солнце, водятся мокрицы, а на сухих камнях парка — змеи, крупные рогатые жуки и скорпионы.

В озере водились лягушки, вечерами они задорно квакали где-то там, на берегах. Ещё обещали кувшинки — когда наступит лето. А в парке был фонтан, его включали тоже по теплу, ну, это как раз понятно.

С одной стороны к берегу озера подступал лес. В лесу водились те самые кабаны, а ещё — зайцы, лисы, и кто-то ещё. Лика не отказалась бы посмотреть хоть на зайца, хоть на кабана, но за пределы замковой территории её пока не выпускали. Принц обещал прогулку в лес — как-нибудь. Но пока было не до того. У него вечно было много дел, но теперь Лика хотя бы представляла, что за дела и из какой оперы. И у неё тоже было много дел, что уж.

Принц познакомил Лику с господином Жисленом Греви, управляющим Лимейского замка. Тот отнёсся к ней весьма серьёзно, и провёл по рабочим, подсобным и складским помещениям. Лика узнала, что продукты в замок доставляют, во-первых, из подвластных деревень — мясо, птицу, яйца, молоко, овощи, фрукты-ягоды, зерно. Во-вторых, что-то привозили из города, с торга, который бывал по воскресеньям, то, чего не было в своём хозяйстве. Город стоял на реке Лиме, там был приличный по местным меркам порт, и господин Греви рассказывал, что товары на ярмарку привозят с самого Срединного моря.

Местную географию ещё требовалось постичь. В замке были карты, книги, а ещё — подзорная труба и телескоп. В первую же ясную ночь Лика взглянула на небо… и обломилась. Ничего знакомого! Вот совсем! Она кое-что знала на обычном земном небе, самое простое — ну там Медведиц, Кассиопею, Ориона, Северную Корону — а здесь всё было другим! Она даже опешила, повернулась к стоящему рядом Орельену и пожаловалась:

— Понимаешь, ничего знакомого, совсем ничего!

— Понимаю. То есть — благодаря тебе могу такое вообразить. Что бы я испытывал, увидев другой рисунок небес — вообразить, увы, не могу.

Он было взял её за руку… и тут же отпустил. Ну да, это дома можно было по-дружески обниматься с кем угодно, а тут — нельзя. Только жених. А жениха не вдруг обнимешь. То есть, у неё ни разу не возникло такого желания — обнять его хотя бы по-дружески. А сделай она так — он бы, скорее всего, ничего бы не понял и очень удивился.

Поэтому — не думать о глупостях и продолжать изучение того места, в котором оказалась.

Замковая кухня поражала размерами. Ну да, место, в котором готовят еду на вплоть до четырёхсот человек, маленьким быть не может. Огромные котлы с кипящей водой, печь, сверкающая посуда, пар, дым, запахи. Впечатляло, реально впечатляло. Лика познакомилась с главным поваром, господином Атэном, который родился и вырос в этом замке, с детства помогал на кухне, а когда подрос, был отправлен в обучение в столицу, на королевскую кухню, а потом ещё — на юг, в Феррайю, откуда происходила её величество королева-мать. В итоге он считался невероятно крутым и умел очень многое, делал вкуснейшие подливки к мясу, пёк пирожные и невероятно вкусные пироги со сложными начинками.

С обитателями швейной мастерской — портным Кристофом и его девушками — Лика познакомилась первым делом, но потом ещё не раз приходила к нему — это было проще, чем таскать его со всеми ворохами тканей и прочего к ней, на верх западной башни. То есть, никого бы не удивило, прикажи она именно что таскать — но зачем гонять пять человек, если можно пробежаться по замку самой? В мастерской работали больше десятка женщин всякого возраста — от совсем молодых, младше Лики, девчонок, до тёток в годах. Швеи, белошвейки — они шили и вышивали рубахи, воротники, носовые платки, вышивальщица — она украшала одежду Принца вышивками и жемчужинами, и особым пунктом — госпожа Анна, кружевница. Её, как оказалось, переманил в Лимей отец Принца, пообещав защиту, зарплату и взять её сыновей к себе на службу, и она радостно плела кружева в специальной мастерской, ей там даже магический свет устроили, помимо большого и нормально застеклённого окна. Кружева у госпожи Анны выходили совершенно чумовые — в прежней жизни Лика таких и не видела. Здесь же их носил Принц, да ещё некоторые гости — Орельен и Пират одевались в целом скромнее, это она сейчас уже отлично видела. Но Орельен одевался, как раздолбай, которому пофиг на то, как он выглядит. А Пират — наоборот, как щёголь. У него даже обычный шерстяной дублет был с вышивкой, и все рубахи вышитые, и на полосочках штанов рисунок, и гульфик пафосно торчит. Типа, здесь так понтуются.

Ещё был сапожник, господин Болье. Он шил невероятно мягкие и удобные туфельки — пожалуй, единственное из здешней одежды, что Лике нравилось без вопросов, потому что было красивым и удобным. Вместе с господином Болье работали два его сына — мальчишки тринадцати и семнадцати лет. Работали, как взрослые, с утра и до вечера.

Кузница показалась Лике очень интересным местом — ну где, скажите, в прошлой жизни она бы увидела кузницу? А здесь есть. Подковывать лошадей, и выполнять кучу ещё какой-то работы. Лика как-то целый час просидела в углу — смотрела, как отковывают какую-то штуку, с которой потом ходить на охоту. Выглядело круто.

А всякое дорогое оружие, с которым тренировались во внутреннем дворе замка Принц и компания, привозили издалека.

Кроме занятых делом людей, в замке тусовалась толпа гостей. Ну как толпа — пара десятков, которые садились за стол в обед и ужин. Как объяснил Принц, все эти люди — его так или иначе родственники или вассалы. И приехали на его помолвку и свадьбу, потому что это — событие. Из тех, о которых потом внукам рассказывают, вроде — а вот помните, наш принц женился? Лике совсем не улыбалось оказаться местной селебрити-звездой, но вот пришлось. А Принц усмехнулся и сказал — это самые стойкие, их было в три раза больше, остальных удалось выпроводить.

Антуанетта заставила выучить, кого как зовут. Ладно, хотя бы главных. Лика достала тетрадь и выписала себе, кто есть кто, но потеря памяти оказалась классной отмазкой — чуть что, можно уставиться на подол юбки и проговорить — ах, простите, мы, наверное, знакомы, но я после болезни всё позабыла. Работало — ей тут же принимались напоминать. Незнакомые имена лезли в голову туго, но лезли.

Самой приличной из всей этой толпы гостей выглядела тётка Принца, её высочество Катрин, герцогиня Вьевилль. Настоящая тётка, не как Туанетта. Дама возраста Ликиной матери, активная и позитивная. По замку она перемещалась с такой скоростью, что только свист от юбок стоял, светлые волосы всё время выбивались из причёски, а синие глаза лучились улыбкой. Она отнеслась к Лике по-доброму, спокойно восприняла историю про беспамятство и рассказала про семью. Она оказалась старшей сестрой Принцева отца, у неё самой было шестеро детей — три сына и три дочери. Сыновья уже женаты и с детьми — кроме младшего, тот почему-то священник, и скоро приедет в гости. Старшая дочь замужем. Две младших — ещё нет, им пятнадцать и шестнадцать, у каждой уже есть жених. Тут мысль тёти Катрин заработала — а почему бы не доставить их сюда, и девочки развлекутся, и вам, дорогая, веселее будет. К реализации идеи привлекли Орельена с его порталом, тётя сходила домой, вернулась вскоре и сообщила, что Лионелла и Франсуаза будут через четыре дня — им же надо собраться! Лика вздохнула про себя и поблагодарила вслух. Если эти девчонки будут как Туанетта — впору вешаться. С мальчишками интереснее. Но мальчишки всё время заняты своими мальчишечьими делами и не пускают в них Лику, это казалось жутко несправедливым.

Замок выглядел отдельным обособленным миром. Лика подумала, что можно жить здесь всю жизнь, и ничего другого не видеть вовсе. Еда есть, крыша над головой есть, работа есть. Нет, ей не хотелось бы прожить жизнь местным работником, даже высокооплачиваемой кружевницей, но знакомиться со всем этим было любопытно. Тем более, ей была поставлена задача — разобраться, как оно работает.

И эта задача оказалась неожиданно интересной.

02. Не хочу жениться, а хочу учиться

За две недели сложился определённый распорядок дня. Около восьми утра приходила Туанетта — будить. Сами бы они с Жакеткой спали до обеда, если б им давали волю. Но приходилось подниматься и умываться.

Воду грела Жакетта, Лике пока эта премудрость давалась через два раза на третий. Ещё обязательно сделать зарядку — а то со здешним образом жизни и здешними платьями можно стать неповоротливым слоном и вообще разучиться двигаться. Поэтому — с утра растяжка, планка, пресс, отжиматься и всё прочее тоже, как положено. Это её мальчишки дома приучили, сама она никогда бы не подумала, что будет делать зарядку. А вот ведь — делает, потому что тело скучает без нагрузки. Жаль, что в комнатах Лики не было никакой перекладины, на которой можно было бы подтягиваться, да и хотя бы просто висеть и вытягивать позвоночник. И ещё бы какие-нибудь гантели небольшие, но пока Лика не придумала, чем их заменить.

Завтрак обычно подавали в малой гостиной — в той комнате замка, которую Лика когда-то увидела самой первой. И за столом были только Принц, Пират, Орельен, Туанетта и она, Лика. Ей ещё не хватало Жакетты, но та питалась где-то и как-то сама, исключая вечерние посиделки в спальне — с вином, сладостями и разговорами.

Вообще, конечно, круто, что не просто кормят, а ещё и на стол ставят и со стола потом уносят тоже. Сразу столько времени высвобождается! Но было невозможно представить Принца, самостоятельно готовящего себе какую-то еду. Что ж, все живут, как привыкли.

И вообще эта жизнь была бы в кайф, как говорится, если бы не маячившая впереди свадьба. Был же какой-то там древний мужик, у которого меч над башкой висел на ниточке? Лика ощущала себя тем самым мужиком, только у неё вместо меча — замужество. Никакой пользы в том замужестве лично для себя она не видела, и отчаянно пыталась придумать, как бы его ещё оттянуть. Но для того нужно было разобраться, как тут вообще что устроено, а значит — учиться.

После завтрака, часов в десять, начинались занятия. Сначала с господином Перро — в библиотеке. Этот господин Перро когда-то был учителем Принца — когда Принц был маленьким, и Орельена, потому что тот рано потерял обоих родителей и с малых лет жил в замке при Принце. Под строгим присмотром высокого и худого, как швабра, господина Перро Лика быстро выучилась писать гусиными перьями на шероховатой бумаге местные буквы и разбирать такие же буквы в стоящих на полке книгах. Не очень-то похоже на знакомую ей письменность, но раз какие-то знания о языке в неё при перетаскивании сюда впихнули, то — пусть эти знания и работают.

С точки зрения современной Лике педагогики, господин Перро пользовался исключительно отсталыми методами донесения информации до слушателей, в данном случае — до Лики и Жакетты. Жакетта в первый же день занятий попросилась сначала присутствовать, а потом стала тоже что-то говорить и делать потихоньку, а господин Перро был только рад увеличению количества учениц и вообще тому, что девицы имеют желание что-то изучать.

Так вот, о методах господина Перро. Как нормальный допотопный учитель, он знал и умел только лекцию и чтение учебника или какой другой книги с последующим пересказом и обсуждением. Но надо отдать ему должное — рассказывал он интересно, интереснее, чем Ликина школьная историчка Елена Павловна. Да, говорили первым делом об истории Франкийского королевства, с древнейших времён до наших дней, то есть — откуда взялось, когда образовалось и всё вот это вот. Особое внимание уделяли последнему столетию и правящей династии — королю Франциску, его сыну королю Генриху и многочисленным детям того Генриха — не только потому, что главные, а ещё потому, что родня. Да-да, дед Принца был родным младшим братом того самого короля Франциска. И нынешний король с Принцем — сколько-то-юродные кузены.

Вообще, детей тут рожали в каких-то немеряных количествах, причём все — и богатые, и бедные, а до взрослого возраста из них доживала хорошо если половина. Этот факт немало озадачил Лику, потому что если от неё ждут, что она родит десять детей, то хрен там! Она сдохнет раньше! И вообще, почему никому не приходит в голову, что если детей вдвое меньше, то ресурсов у семьи на каждого — вдвое больше? И глядишь, не помрут! И ладно всякие принцы — ну там Роганы, Вьевилли и кто ещё у них тут есть, эти прокормят всех, кого родят. А ведь, например, у Шарло, поварёнка, с которым был договор о прямых поставках с кухни вечерних сладостей, восемь братьев и три сестры, и всего двое, он сказал, умерли! Это ж капец как много! Никто из них ни в какой школе не учится, сёстры сидят дома, занимаются вместе с матерью хозяйством и готовятся замуж, если им найдут женихов, потому что их приданое — это то, что они сами сшили, спряли, связали и что ещё бывает, а вовсе не деньги, денег в семье нет. Отец Шарло арендует у Принца землю, и со старшими братьями на ней работает. И в первую голову надо отдать оговорённую часть урожая его высочеству, а господин Греви, управляющий, за этим внимательно и строго смотрит. И уже потом, что останется — пойдёт в семью. И то, часть придётся продать, потому что не всё нужное вырастишь в огороде, и в итоге хватает едва-едва. Отец Шарло был очень рад, когда удалось пристроить его на кухню, брата Жака в кузницу, а сестрёнку Мари — в швейную мастерскую, всё же в замке и накормят, и оденут, и крыша над головой, что тоже важно. И так жили примерно все! Лика чесала репу и понимала, что ей крупно повезло попасть в невесты принцу, а не принцеву арендатору.

Так вот, в королевской семье было ни фига не лучше. Господин Перро рассказал, что его величеству Генриху нашли супругу на юге, в богатой и могущественной Феррайе. Она — из семьи выскочек-купцов, ставших герцогами только в последнем столетии, но с деньгами в той семье всё было отлично, и приданое её величество Екатерина принесла супругу очень неплохое. Правда, этот брак должен был ещё и скрепить союз между государствами — вечный мир и все дела, только вот с этим вышла неувязочка, потому что родина королевы состояла в каком-то там союзе, Лика не запомнила, и должна была вступиться за кого-то там, на кого наехало то самое Франкийское королевство. Политика и дома-то всегда казалась Лике скучной, а тут, с незнакомыми реалиями — и вовсе, но что делать, принцу не нужна тупая необразованная жена. Поэтому — учить.

В общем, с этими южными странами то и дело воевали. И там в одном месте было что-то типа Италии, по виду карты похоже, и всё из кусков — Фаро, Палюда, Моретто, Вичи, Феррайя, Кайна — и это только север, а на юге Ниалла и Монте-Реале. А в другом месте — что-то типа Испании, но уже не из кусков, называлось — Арагония. И в эту самую Арагонию не так давно уехала замуж принцесса Елизавета, сестра нынешнего короля.

А у короля семейка была, что надо. Нынешний Карл был сыном Генриху и внуком Франциску. У него было три сестры и два брата, и ещё сколько-то там братьев и сестёр перемерли. Старший брат, Франциск, как дед, даже пробыл королем пару лет, что ли, и потом только помер. Причём королём он стал лет в тринадцать, что ли, Лика не запомнила. Да какое там королевство, в тринадцать-то лет, там ещё детство в жопе не доиграло! Однако же, он даже жениться успел, на принцессе с севера, из-за пролива, по имени Мари. А когда он отдал концы, то никто здесь эту принцессу кормить не захотел, и её отправили домой. Вот ведь непруха-то!

Лика задумалась — а что будет с ней, если помрёт её Принц? Ей-то возвращаться некуда. Друзей у неё тут не особо, только Жакетка да Орельен, и всё! А если они тут все мрут на ровном месте?

Но пока Принц выглядел здоровым и бодрым, опять же — маг, а в королевской семье с магией странно, там маг только её величество королева-мать, а дети, по ходу, не унаследовали. Маги, говорят, более живучие, так что Лике и в этом повезло.

А королевскую семью будет случай посмотреть уже скоро, в мае, когда они все поедут на свадьбу принцессы Маргариты. Она выходит замуж за короля Генриха, который правит где-то на юге. Ей семнадцать, и она католичка, а ему двадцать один, и он — увы! — еретик. Самый настоящий еретик, и разрешение на брак пришлось получать у папы в Авиньоне.

Тут у Лики в голове щёлкнуло — что-то такое ведь она читала! Про королеву Марго. Только там детали как-то отличались, и почему-то у них папа не в Риме, а в Авиньоне!

Рима у них нет. А в тех краях, где он, судя по карте, мог бы находиться, живут сплошь еретики. Но не такие, как здесь, другие, они верят не в Христа, а в Великое Солнце, и так повелось уже много веков.

И вправду странные какие-то, думала Лика. Какое ещё Великое Солнце?

Господин Перро не ограничивался учебными часами в библиотеке — ему было отдано время до обеда — а в хвост и гриву задавал на дом. Читать, потом пересказывать прочитанное хоть какими своими словами, но желательно, госпожа Анжелика, без «тот дурак», «этот извращенец» и прочих эпитетов, о королевской семье говорите, имейте уважение. Лике было трудно иметь уважение к тем, кого она в глаза не видела, но она старалась.

А ведь ещё были языки, разные иностранные языки. Аналог латыни, на котором молились, и ещё — общались учёные люди всех окрестных государств, даже если они и еретики. Потом ещё языки юга — на которых говорили по берегам Срединного моря. И севера, и чего-то там ещё… Объём необходимых знаний рос, как снежный ком, с каждым днём.

Лика печалилась ровно до тех пор, пока не обсудила свои печали с Туанеттой. Та иногда приходила на занятия и слушала, о чём они там говорят, и тоже участвовала в дискуссиях, и просила книги на почитать. А потом вечером, в комнатах Лики, выдала:

— Вы делаете очень большие успехи, Анжелика, и меня это радует. И я вам скажу, что ваша предшественница и моя родственница не знала и половины того, что уже сейчас знаете вы, потому что была ленива и к знаниям не стремилась совершенно.

— И её всё равно хотели выдать замуж?

— Что ж теперь с ней делать-то? Конечно, замуж, куда её ещё, дочь графа Безье!

Ну, это козырь, конечно. И если Принц рыпнется, то огребёт немедля — пусть вообще радуется, что не получил в жёны Анжелику тупую и ленивую. Тем более, ни разу не мага.

А магия была отдельной статьёй изучения, намного более тяжёлой — но и намного более интересной.

03. Волшебник-недоучка

Первый урок магии провёл с Ликой Орельен. По ходу, он очень стеснялся, а потом и признался, что никогда в жизни ничему такому никого не учил. И вообще — не учил. Она хлопнула его по плечу и сказала — какие твои годы, ещё задолбаешься.

Вообще было совсем просто, но непонятно — сесть удобно, закрыть глаза, положить руки на колени ладонями вверх и слушать себя. Понять то, что нужно себе, и сделать это. Лика никогда не слушала себя, потому что если бы слушала, то не вписалась бы никак и ни во что. Спала бы, когда все учились, читала бы и слушала музыку, когда все спали, ела бы одни фрукты, сладости и ещё бутерброды с колбасой, и иногда выходила бы гулять.

Тут, правда, речь шла не очень об этом, а о том, чтобы найти внутри ту самую силу и научить её приходить по зову. И это оказалось непросто, потому что она не находилась и не приходила никак! Орельен говорил — наверное, ты напряжена. Расслабься. Ну а я что, думала Лика, сижу спокойно, никуда не дёргаюсь, куда ещё расслабиться-то?

Получилось с третьей попытки, она уже почти уснула. И на грани сна почувствовала, как всю её мягко заполнило что-то, какое-то вот прямо тепло. В нём захотелось раствориться, или качаться, как на волнах, довериться, и пусть несёт.

Орельен обрадовался и сообщил, что первый этап пройден, теперь нужно научиться жить с этой силой и в этой силе, и разделять её на разные составляющие, и призывать, и делать так, чтобы не сила была главная, а она, Лика. Иначе жить ей красиво, но недолго.

Оказалось, что для занятий магией в замке есть специальный подвал, его устроил его высочество Франциск — чтобы тренировать там Принца и Орельена. Окон в том подвале не было, а на стены и потолок были наложены огнеупорные и прочие заклятья, чтобы не развалить замок к хренам. Орельен позвал туда Лику, когда пришло время вызывать огонь и пытаться направить его на доброе дело, а не на ближнего своего, как сказал он с хитрой усмешкой.

С огня начали потому, что его было проще всего вызвать и важнее всего приручить. Облить кого-нибудь или ветром с ног сбить — ещё ладно, прокатит, а вот если кому прилетит, как тогда Пирату — то конкретно не поздоровится. Поэтому надо учиться.

Выходило так. Вызвать — не проблема, зато удержать… Малейшая эмоция — хоть радость, хоть злость, хоть досада — и на кончиках пальцев уже теплеет, а то и полыхает. Лика так увлеклась процессом, что не поняла, как оказалась на полу без сил, а Орельен унимал языки пламени вокруг неё.

— Поняла, как может быть? — он подал ей руку, поставил на ноги, взял ладонь, вторую взяла Жакетта, которая сопровождала Лику везде.

— Угу, а чего делать-то?

— Взять себя в руки. Это часть тебя, и только ты должна решать, сколько и чего ты выпустишь в мир. Сколько слов, сколько чувств, и сколько пламени — тоже, — Орельен смотрел сочувственно. — Итак, пробуй. Задача — ровные языки пламени на кончиках пальцев. В течение десяти ударов сердца. Не больше и не меньше.

И это оказалось капец как сложно — чтоб не больше и не меньше. Потому что — то погаснет раньше, то не уберётся вовремя, да блин же горелый, да кому нужна эта затраханная магия и вообще — так думала Лика под конец занятия. У неё так и не вышло то, что надо, она хотела продолжать, но Орельен строго сказал — больше нельзя, надорвёшься. Пришлось послушаться.

Зато на следующий день, когда Лика после обеда спустилась в зал, это задание вышло с первого раза. А потом — ещё и ещё. Они увеличивали время, интенсивность, вид и форму пламени — работало, оно работало! А потом Лике удалось зажечь свечу — просто прикоснуться кончиком пальца к фитилю, и это оказалось невероятно! Она скакала и прыгала, и обнималась с Жакеттой и Орельеном — пока никто не видит, можно. А если увидит — то всегда ж можно запулить что-нибудь в лоб и сказать, что вот это — было, а остальное — померещилось?

Это оказалось следующей ступенью — зажигать осветительные шарики. И тоже Лика долго не догоняла, что от неё требуется. У неё получались искры — просто так и фейерверком, а потом ещё и много огня вокруг, но не получался ровный свет нужной силы. И надо сказать, если б не Жакетка с Орельеном — то ни хренашечки бы и не получилось. Они убеждали, уговаривали, уверяли, что всё будет, нужно только верить в себя и не прекращать. Верить в себя Лике было непросто, потому что никакими особыми достижениями за первые восемнадцать лет своей жизни она похвастаться не могла. Ну подумаешь, когда-то хорошо училась, да толку-то с того, особенно — здесь, в этой дурацкой Франкии, почти Франции, но нет. Однако, оба они оказались на редкость убедительными — говорили, что она замечательная, и всё будет, главное — не отступаться.

Это была в первую голову борьба с самой собой. Доделать, дожать, выполнить клятое упражнение в сто сорок первый раз. Пока не получится. Лика ругалась и рыдала, то в рубаху Жакетки, то в дублет Орельена. А потом брала — и делала.

И как же это было круто! Ничто в её прошлой жизни не давало таких эмоций и такого счастья — ни музыка, ни книги, ни чувство общности с друзьями, ни, прости господи, секс. Здесь же друзья тоже оказались магами и вполне её понимали, а про связь магии и секса говорилось полунамёками — но говорилось. В этом Лике тоже ещё предстояло разобраться, но она не торопилась — не до того было.

Когда стало понятно, что огонь худо-бедно подчиняется в самом первом приближении, задумались о воде. И тут оказалось, что про огонь Орельен объясняет лучше, чем про воду, а Жакетта и вовсе не объясняет — просто интуитивно делает, что надо, и всё. И тогда Орельен придумал привлечь к их занятиям её высочество Катрин.

Тётя-принцесса с большим интересом выслушала просьбу Орельена, оглядела Лику и согласилась помочь. Сначала произошло что-то вроде вводного занятия о воде, как бы смешно это не звучало. Принцессу очень изумило, что Лика представляет себе круговорот воды в природе, осадки, облака, снег зимой, лёд на реках и озёрах, и снежные шапки высоко в горах. Она посмотрела на Лику одобрительно и похвалила покойного графа Безье, а Жакетта истово закивала, она считала графа великим человеком. Лика же тихо поизумлялась — это ж в начальной школе проходят!

А дальше принцесса велела им идти на берег озера. Вода — не огонь, её просто так не призовёшь, с ней нужно учиться договариваться в её естественном состоянии.

— Было бы неплохо искупаться, или хотя бы войти ногами в воду, но это позже, когда станет тепло, — сказала принцесса Катрин.

Лика подошла к кромке воды, исхитрилась изогнуться — в дурацком платье это непросто, хоть она и надевала на занятия самое простое, какое только было — без корсета, с укреплённым веревками лифом и шнуровкой спереди — и попробовать рукой воду. Да фигня вопрос! По домашним меркам сейчас конец весны — начало лета, даром, что здесь называется — апрель. И дома в так называемых открытых водоёмах вовсе не тепло, в некоторых местах — круглый год плюс четыре, и не больше, хоть травку ешь. И что, это кому-то мешало купаться?

— Жакетка, помогай, — она плюхнулась мягкой подъюбочной подушкой на траву и принялась избавляться от туфель и чулок.

Принцесса и Орельен вытаращились на неё, как на ту неведому зверушку. Но ей было по барабану, она разулась, задрала юбки до колена и пошла в воду.

— Анжелика, что вы делаете? — попыталась выяснить у неё принцесса.

— Ну как, вы же сказали — войти ногами в воду, — пожала плечами Лика. — Кстати, нормально. С головой лезть не рискну, а ноги помочить у берега — самое оно. А вообще, кстати, озеро глубокое? В нём как, купаются?

— Купаются, купаются, — закивал Орельен. — Жан-Филипп так каждое утро после тренировки купается!

— Крут, — оценила Лика.

— Ему нормально, он родился и вырос в горах, там все речки холодные.

Ну прямо родная душа, усмехнулась про себя Лика. И побрела дальше в воду. Дно было мягким и илистым, дальше впереди колосились какие-то водные растения.

— Задумайтесь о воде, Анжелика. Представьте, как она течёт вокруг вас, омывает ваши ноги, — негромко говорила принцесса.

Глядя на Лику, Орельен тоже снял чулки и башмаки и полез в воду. Жакетка подумала-подумала, и присоединилась к ним. Что ж, дурное дело — нехитрое. Они бродили по воде и слушали мерный голос принцессы. А та говорила о струях дождя, проливающихся с неба, о каплях росы на листьях поутру, о текучих подземных водах, о реках и водопадах. О том, что вода — повсюду, её просто нужно правильно призвать. Лика кстати вспомнила, что тело человека тоже на дофига процентов состоит из воды и с этой мыслью протянула руку вперёд — юбки пришлось перехватить второй рукой.

Вода плеснулась ей навстречу примерно на полметра вверх, намочила пальцы, забрызгала платье.

— Ну, вот и поздоровались, — ответила Лика. — Привет. Я тоже рада тебя видеть.

От объяснений принцессы, вроде самых простых, всё становилось ясным и понятным. Впрочем, это и дома также было — самые крутые преподы могли объяснить самые сложные вещи очень просто. Лика вела свободной рукой вокруг себя — и вода закручивалась вокруг неё водоворотиком. Это было здорово и весело.

— Выходите-ка наружу, нас зовут к столу, — сказала с берега принцесса.

Лика наклонилась и коснулась поверхности кончиками пальцев. А волна плеснула на ноги и оставила притащенный откуда-то листик — здесь, рядом, таких не росло.

Лика подобрала листик и выбралась на берег.

— Большое вам спасибо, ваше высочество. Можем мы рассчитывать на ваши познания завтра и далее? — спросила она.

— Да, детка, конечно, — кивнула принцесса. — Отчего ж не помочь талантливой молодёжи? Встретимся завтра здесь же, в это же время.

Так и повелось — огонь с Орельеном, его призывать, сдерживать и перенаправлять. Вода — с принцессой, воду призывать и договариваться. С воздухом, сказал Орельен, тоже договариваться, чтобы разрешил пользоваться, потому что, например, магическая связь на расстоянии — она, оказывается, через воздух, кто бы мог подумать. А земля, сказали все маги хором, тебе пока не отзовётся, ходи и прислушивайся, а как услышишь — не перепутаешь.

Ещё под Ликиными пальцами хитрым образом грелся и блестел металл. Ей объяснили, что это особый частный случай земли, и если Лика освоит этот случай — то сможет делать артефакты с заданными свойствами. А пока пусть присматривается.

Ну вот скажите, где дома можно найти такую учёбу? Ясен пень, нигде! А тут — вот оно, круто же?

04. Неприятности и несуразности

Анри очень огорчился, когда обещанный дознаватель не приехал через три дня, а сообщил, что задерживается в столице, но всё будет, а детали он расскажет только лично. Задержка раздражала, но что тут поделаешь? У кузена Лионеля и королевские дела, и церковные, и ещё какие-нибудь свои собственные непременно есть, а теперь вот ещё и дела Анри. Оставалось терпеливо ждать.

Правда, в его случае ждать — это не сидеть у окошка, ибо не девица. Каждое утро начиналось с тренировки во внутреннем дворе, потом завтрак с друзьями, Анжеликой и Антуанеттой, а потом — объезд полей, встречи с господином Греви и его людьми, и прочее. Весна, посевная.

Сегодня день с утра пошёл наперекосяк — что-то не то случилось с мельничным колесом чуть снизу по реке. Река вытекала из его озера, а откуда она бралась в озере — про то ему было неведомо, и даже всё знающая о воде тётушка Катрин тут ничего объяснить не смогла. Большая мельница стояла ниже по течению, у деревни, и на ней мололи и муку для замковой кухни, и на продажу, и для крестьянских нужд — тоже, но после всего другого. Мельница в округе не единственная, так что никто не в обиде.

Орельен после завтрака куда-то потерялся, и Анри взял за компанию Жана-Филиппа. Силы у того немеряно, пусть тоже посмотрит, что там не так, с этим колесом.

С колесом оказалось престранно — вдруг откуда-то взялась в воде коряга, да ещё и немалого размера, застряла и не давала крутиться. Только ещё не хватало! Анри не смог понять — естественный это ход вещей или всё же вредительство. Пока он ходил вокруг и вынюхивал, Жан-Филипп спустился в воду и частью руками, частью магической силой выволок корягу на берег, и ему даже помощь в этом деле не понадобилась. Вот ведь, и не скажешь, глядя на него, что он способен такие коряги ворочать! Но это всё ерунда, главное — порядок восстановлен, мука будет, можно не слушать хор благодарностей от мельника с сыновьями и подмастерьями и возвращаться.

Правда, дома ждали хорошие новости. За привратной башней, у конюшен спешивался отряд — шумно и весело. Главный конюх Габен радостно вопил, что такого красавца ни разу не видел, и как же хорошо-то будет, ваше преосвященство, если вашего жеребца да к нашей серебряной кобылке пустить, это ж какие детки-то красивые будут!

Ну да, его преосвященство Лионель де Вьевилль неровно дышит к коням светлой масти. И сейчас он трепал по шее изящного белоснежного красавца, который, однако, злобно поглядывал на конюхов.

— Держи, и не кусай добрых людей, они о тебе позаботятся, — его преосвященство дал коню с ладони какое-то угощение и передал второй кусочек в руки Габену — тот с радостной улыбкой предложил коню.

Конь обнюхал и милостиво согласился принять лакомство, а потом позволил взять себя за повод и увести.

— Наконец-то, — Анри подошёл обнять кузена.

— Наконец-то, — согласился Лионель. — У меня целый воз новостей, из тех, что не доверишь даже магической связи, готовься слушать и удивляться.

Серые глаза сияли — какими бы неприятными не были те новости, Лионель доволен жизнью. Впрочем, он почти всегда доволен жизнью, так уж он устроен. Черная дорожная одежда — светская — вся забрызгана грязью, тонкая кожаная перчатка порвалась, светлые волосы взлохмачены, потому что шляпа отсутствует — наверное, где-то в сумках.

— Жду твоих новостей, как манны небесной, сам понимаешь, — проворчал Анри.

— Ох ты, жив-здоров, драный котяра! — тем временем Лионель добрался до спешившегося Жана-Филиппа.

— И тебя, смотрю, земля ещё носит, пёс ты ошпаренный, — тот не остался в долгу ни на мгновение.

Они обнялись и радостно колотили друг друга по спине — и ничего удивительного, эти двое — давние друзья, у них много общих воспоминаний, причём в том числе таких, каких бы Анри себе и не хотел. Давно, лет семь-восемь тому, оба они под началом отца Лионеля, герцога де Вьевилля, тогда — маршала его величества, отправились на Юг, где воевали сначала на суше, потом на море, а потом попали в плен к пиратам. Откуда оба чудом спаслись, и потом два года служили в тех землях — больно уж хорошее место попалось, а ещё — чтоб набраться опыта. Вернулись с деньгами и трофеями, и тогда-то, по возвращению, Лионель познакомил Анри с Жаном-Филиппом, сказав, что тот хорош необыкновенно — и как воин, и как друг. Так и вышло.

Сошлись на том, что встреча через полчаса в малой гостиной, а пока — всем привести себя в должный вид после дороги и мельницы.

Анри появился первым — уж наверное, из тех двоих кто-то зашёл к кому-то, и они нашли, что обсудить.

Но нет — появился Жан-Филипп. Чист и подтянут. И только потом — Лионель. Уже облачённый, как то подобает духовному лицу — в черное, отчего кажется ещё выше и стройнее.

— Рассказывай, — Анри разлил вино.

Пока он распорядился подать лёгкий перекус, а подобающая случаю трапеза будет позже.

— Его величество передавал свои поздравления тебе и твоей невесте, велел сказать, что молился за её выздоровление, и за твоё здоровье тоже, и напомнить, что желает видеть вас обоих не позже, чем за три дня до бракосочетания её высочества Марго.

— Моя благодарность его величеству, — почтительно кивнул Анри.

Король есть король, даже если в детстве ты побеждал его в играх и бил в драках.

— А теперь — не столь приятные известия, — впрочем, Лионель и самые гадкие известия будет излагать спокойно и бесстрастно. — Твой нелюбимый дядюшка Жиль. Или даже — наш нелюбимый дядюшка Жиль.

Действительно, Жиль де Роган такой же брат её высочеству Катрин, как и его высочеству Франциску.

— И что он? — нахмурился Анри.

Понятно, что тот не сидит без дела, но что ему ещё надо?

— Он свёл короткое знакомство с мадам Екатериной.

— Вот не было печали, — пробормотал молчавший до того Жан-Филипп.

Мадам Екатерина, точнее — её величество королева-мать, была дамой образованной и магически одарённой. Она крепко держала в руках все государственные дела — потому что Карл, милостию господней король, не испытывал к ним никакого интереса. Или наоборот — он не испытывал интереса потому, что его матушка всегда стремилась решать всё сама. Кроме того, его величество с детских лет отличался хрупким здоровьем, любое серьёзное известие ввергало его сначала в панику, а после — в чудовищную слабость. Анри не осуждал короля за это, но и не пользовался этой слабостью — считал недостойным.

А её величество Екатерина — пользовалась.

— И что мадам Екатерина? — нахмурился Анри.

— Известно, что дядюшка Жиль прибывал во дворец и встречался с ней несколько раз. А накануне моего отъезда по её настоятельной рекомендации он встретился ещё и с его величеством. После чего Карл затребовал меня и передал тебе следующее: раз твоя свадьба, Анри, уже отложена, то пусть она будет отложена ещё на некоторое время. На свадьбу Марго тебе надлежит привезти госпожу де Безье — но в статусе твоей невесты. Их величества выразили намерение познакомиться с ней и лично благословить ваш брак.

Жан-Филипп уткнулся в бокал и хрюкнул.

— Простите, не могу удержаться. Их величества уверены, что желают этого знакомства?

— Уверены, — усмехнулся Лионель. — Желают лично удостовериться в счастье нашего дорого Анри.

— А если вдруг счастье покажется им недостаточным? — продолжал ухмыляться Жан-Филипп.

— Вероятно, под ручки передадут невесту дядюшке Жилю, — усмехнулся в ответ Лионель. — Анри, ты представишь меня девице де Безье? Хочу лично оценить перспективы.

— Непременно, — кивнул Анри.

Он всё ещё не мог переварить известия. Чем это ему грозит? Новыми происками дрянного родича? И что сказать Анжелике? Всё, как есть? Или нет?

Тем временем Жан-Филипп продолжал веселиться.

— Перспективы там, я тебе скажу, прелюбопытнейшие.

— Но девица вправду здорова? — нахмурился Лионель.

— О да, — кивнул Жан-Филипп. — И ещё у неё, гм, от потрясения, вызванного, очевидно, болезнью, пробудились магические способности.

— Вот как, — приподнял бровь Лионель.

— Мощнейшая, необузданная стихийная сила, — подтвердил Жан-Филипп.

— И кто её учит? — продолжал расспрашивать кузен. — Кто-то из вас?

— Боюсь, никто из нас двоих не нашёл в себе достаточно смирения для такого непростого дела. Всех спасает Орельен.

— Точно, Орельен! И как? Делает успехи?

— Надеюсь на это, — Анри поднялся, вышел в коридор и попросил найти госпожу Антуанетту, одна из комнатных девушек нашла её и привела. — Где госпожа Анжелика?

— Вероятно, на магическом уроке, — пожала плечами госпожа Антуанетта. — Должна быть там, — и глянула на девушку.

— Госпожа Анжелика вместе с её высочеством и господином Орельеном пошли на пруд, лягушек заколдовывать, — с готовностью сообщила девица. — И ещё Жакетта с ними тоже пошла.

— Что-что делать? — поинтересовался из-за спины Лионель.

— Ты же слышал — лягушек заколдовывать, — вздохнул Анри.

— Чтобы громче квакали, — хохотал сзади Жан-Филипп.

— Правильно ли я понимаю, что моя матушка тоже занялась этим достойным делом? — улыбнулся Лионель.

— Очевидно, так. Она принимает участие в обучении госпожи Анжелики.

— Пойдёмте же, посмотрим на это. Очень хочу увидеть, как она заколдовывает лягушек. Я и не подозревал, что моей матушке это может быть интересно, — улыбался Лионель.

Анри представил Лионеля Антуанетте, и они все вместе направились прочь из замка, через парк на твёрдой земле к той части озера, где берег был слегка заболочен, возле него росли кувшинки и вправду водились лягушки. Громкие крики непонятного содержания были слышны уже на подходе к берегу, а когда они выбрались по тропинке на открытое место, то взорам их предстало нечто.

По колено в воде стояли Орельен и Анжелика. Оба являли собой абсолютно неподобающее зрелище — на нём из одежды наблюдались только штаны, а госпожа невеста хоть и была одета, но её юбки оказались подвязаны выше колен, открывая всем любопытным взорам прелестные стройные ноги, а рукава сорочки — завёрнуты выше локтей. Кучка одежды Орельена и кучка одежды Анжелики — чулки, башмаки, рукава, чепец с вуалью — лежали на берегу. Эти двое ненормальных держали на высоте пары человеческих ростов водяной шар размером с половину коня. Шар вращался в потоках воздуха, из него время от времени что-то плюхалось в воду, наверное — пресловутые лягушки.

За спиной тихо ахнула Антуанетта.

— Эй, фильтруй лягушек, дурак, не дай бог подохнут! — азартно кричала Анжелика. — Живые ведь, жалко!

— Сама фильтруй, я эту холеру еле удерживаю! — кричал в ответ Орельен.

По берегу бегала Жакетта, тоже босая и с подоткнутыми юбками, махала руками и что-то им говорила.

Тётушка Катрин, ради разнообразия — одетая, стояла на сухой твёрдой земле и смеялась.

— Сила господня, — только и смог выдохнуть Лионель. — И которая из них — дочка Флориана де Безье? Неужели вот эта милая блондинка?

— О нет, — покачал головой Анри. — Как раз не она.

— Ух, так это потрясающая красавица в воде?

Где-то сзади хмыкнул Жан-Филипп.

— Лионель, — тётушка увидела сына и разулыбалась.

— Ух ты, Лионель приехал! — донеслось от озера.

— Что? Кто? — Анжелика завертела головой, концентрация была утеряна, и случилось ожидаемое.

Водяной шар, переставши удерживаться в воздухе противоестественным образом, с громким плюхом упал туда, где ему быть и положено, то есть — обратно в озеро, вместе со всеми своими лягушками и что там ещё было. Орельен и Анжелика получили от этого шара всё, что им причиталось — он хотя бы устоял на ногах, а она — нет, мало того, что оба вымокли с головы до пят, так она ещё и упала в воду. Орельен подскочил, подал руку и помог выбраться на берег.

Так она и предстала перед кузеном Лионелем — насквозь мокрая и хохочущая, задорно сверкающая своими зелёными глазами. Впрочем, она пока ещё и не поняла, что кто-то пришёл. С хохотом протянула Орельену руку:

— Дай пять!

— Держи!

Они азартно хлопнули друг друга правыми ладонями, а потом она повернулась к тётушке и сообщила, задрав кверху большой палец:

— Я же говорю, два дебила — это сила!

Лионель изумлённо смотрел и улыбался, Жан-Филипп откровенно ржал, Антуанетта стояла, закрыв глаза руками, а Анри обречённо произнёс:

— Лионель, я представляю тебе мою невесту, госпожу Анжелику де Безье.

— Э… очень приятно, — она даже сделала приличный реверанс, в мокрых-то подвязанных юбках, но потом всё равно уставилась на Лионеля в упор.

Запутавшийся в её взлохмаченных мокрых волосах буро-зелёный лягушонок вылез на макушку и громко сказал:

— Ква!

05. Кто будет петь, если все будут спать

Туанетта выносила мозг Лике всю дорогу от озера до входа в замок, а потом ещё и пока шли до Ликиных комнат. На тему, что учёба — учёбой, а ходить в полураздетом, да ещё и мокром виде — нельзя. Тем более, показывать себя в таком виде перед высокопоставленным духовным лицом! Лика не сразу доехала — каким таким лицом, потом поняла — это, оказывается, про высокого симпатичного парня в чёрном, который оказался сыном её высочества, и с которым, по ходу, разговаривать можно только при полном параде. Ну блин, так-то их никто не предупредил, что ожидается визит того самого лица!

Лика вяло огрызалась — что Туанетта сама бы попробовала поучиться управляться со связкой вода-воздух, и при этом не намокнуть! Она, Лика, хоть бы посмотрела, как это правильно делать, ведь даже её высочество Катрин и то не знает другого варианта, а Туанетта, выходит, знает? Ну, вот пусть всех и научит.

Правда, Жакетка шепнула на ухо, что Туанетта не маг и многого себе не представляет, поэтому пусть себе злится, ей положено, она показывает всем, что приличия пытаются быть соблюдёнными.

Правда, в комнатах Туанетта говорила уже по делу: немедленно раздеться и вытереться, а ещё лучше — посидеть в горячей воде. Насчёт горячей воды Лика была с ней полностью согласна, и дамы втроём предприняли путешествие в купальню — Жакетту тоже нужно было просушить и переодеть. Ну, попутно ещё и голову помыть, сейчас же наряжаться, Лика же правильно поняла?

— Да, нас ждут к ужину, — кивнула Туанетта.

Зелёное платье со всеми обязательными компонентами, драгоценный чепец с полупрозрачной струящейся чёрной вуалью, волосы убрать, на шею жемчуг, в уши изумруды, на пальцы всё подряд. Лика рискнула — и надела среди вычурных колец с каменюками своего кусающего хвост дракончика. Интересно, заметит кто или нет?

И ещё она накрасилась. Слегка — чуток теней, глаза подвести мягонько карандашом и сильно растушевать, ресницы накрасить, губы чуть тронуть блеском. Всё одно съестся за ужином. Но можно сунуть в сумку и подправить потом, если вдруг понадобится.

Сумку, точнее — четыре сумки Лика завела себе вместо рюкзака и карманов. Здесь они носились на поясе, пристёгивались к юбке булавками или надевались на запястье. Вообще, когда она заговорила о сумке, и Жакетта достала из сундука бархатный мешочек, Лика не поняла — это что ли под носовой платок? Или под две монетки? Ей бы побольше. Вот как Пират носит, например, у него очень приличная сумка на ремне, вместительная, из зелёной кожи, с тиснением — зверь там какой-то, Лика не разглядела. Увы, подобных сумок дамская мода не предлагала. Тогда Лика сказала — ей по барабану, пусть будут мужские, один хрен по сути. Жакетта, видимо, сумела намекнуть Принцу, и тот притащил ей несколько отличных кожаных сумок на пояс — коричневую, синюю, зелёную, черную. Лика взяла все и сказала «спасибо».

Сейчас же она попыталась обойтись одной — ясное дело, зелёненькой. Блеск для губ, расчёска, зеркало, пилочка для ногтей, носовой платок — местный, с вышивкой (буква А в цветочках) и кружевами, и мокрые салфетки — сколько там осталось в пачке, парочка, кажется. Телефон — на всякий случай, вдруг получится кого-нибудь сфотать? Да и хватит, наверное. И можно идти.

Ужин был имени его высокопреосвященства Лионеля — того парня, который сын принцессы Катрин и кузен Принца. Если сын принцессы — то тоже принц, что ли? Всё-таки у них тут чёрт ногу сломит. Туанетта велела на него не таращиться ни в коем случае, ибо неприлично, вот Лика и поглядывала украдкой из-под ресниц. Красавчик этот Лионель! Светлые кудри, серые глаза, завлекательная улыбка. Почему он не здешний принц?

— Орельен, а ты знаешь, сколько ему лет? — они сидели рядом, и было это круто.

С другой стороны сидел Принц, но он типа хозяин за столом, ему не до Лики, впрочем, ему вообще не особо до неё. Он только поглядывает, чтобы у неё еда была на тарелке — пока она не скажет, что спасибо, уже не голодна. А с Орельеном можно тихо разговаривать — обсуждать сегодняшний магический урок и вообще всё на свете. И немного слушать, как тот самый Лионель рассказывает новости из столицы — что произошло при дворе его величества Карла за последние полтора месяца. Но новости Лике не говорили ничего, потому что всех этих людей она не знает, а вот обсудить здешнее — самое то.

— Ему двадцать семь, он довольно молод для такой должности, но ничего особенного, бывает и моложе.

— А что надо для такой должности? Папу-герцога и маму-принцессу? — хмыкнула Лика.

А что, мажоры — они и в Африке мажоры, и в параллельном мире тоже.

— И это тоже, да, а ещё учиться в монастыре. Наверное, там непросто. Он ведь не зря в восемнадцать лет сбежал на войну!

— На войну? — не поверила Лика.

Вот этот блондин в длинной хламиде? На войну?

— Да, и неплохо воевал, а потом туда же отправился наш Жан-Филипп.

— А он откуда сбежал? — фыркнула Лика.

— Ниоткуда, он просто был отдан в обучение к одному из офицеров герцога де Вьевилля, был его пажом, потом оруженосцем, а потом уже начал сам получать звания. И ты же не слышала, да, они воевали на Юге, и там попали в плен, и их отвезли через море к неверным, и они сгинули бы там, если бы их не спасли люди Морского Сокола, но ты же не знаешь о нём, правда?

— Понятия не имею, — замотала головой Лика. — Но ты того, продолжай. Складно брешешь.

— Это, наверное, самый великий властитель на Срединном море. У него огромный флот, и он может и воевать, и торговать, и что хочешь делать. А живёт он в прекрасном дворце на острове посреди моря, недалеко от Ниаллы, где его дочь — королева.

— А он сам — король?

— Не знаю, — пожал плечами Орельен. — Это надо спрашивать Лионеля или Жана-Филиппа, они знакомы. И они под его началом участвовали в огромном морском сражении с неверными, и победили. У них было около трёх сотен кораблей, а у неверных — если и меньше, то самую чуточку.

— Круто, — согласилась Лика.

Об истории за пределами Франкийского королевства она пока ещё не узнала почти ничего.

— Госпожа Анжелика, Орельен, вы останетесь здесь или отправитесь с нами в гостиную? — недовольно поинтересовался Принц.

— Пить? — воодушевился Орельен.

— Наверное, не только пить, — пожал плечами Принц.

В гостиной Лику и Антуанетту усадили в кресла, следом за ними просочилась Жакетта и тоже где-то пристроилась — мало ли, вдруг будет нужна её помощь? Принц распоряжался о чём-то, на стол притащили закуски — сыр, фрукты, какие-то сладости, и — корзину с бутылками вина.

А Пират принёс гитару.

Настоящую гитару!!! У неё был округлый корпус, и лады, и шесть струн. И колки. Всё, как надо. У Лики аж кончики пальцев зачесались — так захотелось поиграть. Она быстренько сжала кулаки и выдохнула — не хватало ещё пожар тут устроить, просто от того, что соскучилась без музыки.

Слуг отпустили — кроме забившейся в угол Жакетты, впрочем, её заметил Орельен и вытащил на свет, и тоже усадил в кресло.

— Госпожа Жакетта — отличный маг, — так он её рекомендовал сыну принцессы. — Её учил покойный граф Безье. Она очень помогает нам с обучением госпожи Анжелики.

— Это же замечательно, — вкрадчиво сказал сын принцессы и вежливо наклонил голову: — Рад знакомству с такой прелестной и одарённой дамой.

— Я не дама, ваше преосвященство. Я дочь прачки, а о своём отце я не знаю ничего, — смутилась Жакетта.

Лика засопела — не надо ли защищать? Ерунда какая, кто там знает своего отца, а кто нет! Она своего, положим, знает, ну, или знала, но толку-то от того? Хоть от одного из них — от настоящего ли, от того ли, что по легенде, да ещё и с отчимом до кучи? Но, кажется, нет, не надо, этот Лионель совершенно не по-церковному наклонился к руке Жакетты, чем вызвал ужас в её глазах и изумление Туанетты. Вот, съешь, приличные люди — они понимают, что к чему! Лика едва удержалась от того, чтобы не сказать это Туанетте прямо здесь. Ничего, ещё успеется.

А Пират тем временем настроил гитару, и для Лики это были необычайно сладкие звуки. Принц разлил вино, и они с Орельеном раздали всем по бокалу, и сели — кто где. Пират так вообще расположился на ковре у камина. Но так и вправду удобнее, с гитарой-то.

Он заиграл — круто заиграл, что уж, Лика могла отличить три аккорда от мастерства. Пират оказался мастером — кто бы мог подумать? И сменить три баса на один аккорд, и выиграть часть мелодии — всё это было ему подвластно, на всё хватало пальцев. Когда Антуанетта невежливо ущипнула её за запястье, Лика поняла, что таращится на Пирата едва ли не с открытым ртом. Блин, правда, так не годится, не дело это — на Пирата таращиться! Лика выдохнула и благодарно улыбнулась Туанетте.

Пират же ещё и запел, и у него оказался классный баритон. Вот кто бы мог подумать-то! Отворотясь не насмотришься, а какой музыкант!

Пел он про какого-то мужика, который, по ходу, собирался на войну. Ему был нужен клинок, конь, непобедимый дух и в итоге — великая честь и дама. Ну ясен хрен, куда без дамы-то победителю. Этому. Спать холодно и жёстко, не иначе.

Но хорошо пел, холера. Лика же только вздыхала.

Дальше гитара пошла по рукам, как то гитаре в приличной компании и положено. Принц спел тоже про поход и про верного коня, и про куда-то там прорвались и победили. Если бы перед тем Лика не слышала Пирата — то сказала бы, что очень хорошо. А так — ну, просто хорошо.

Лионель спел опять про поход, только про недругов господа, на которых надо рати двинуть, и чего-то там такое же ещё. Он преосвященство, ему положено. Лика только отметила, что в сравнении с Пиратом проигрывал и он. Хотя звук инструмента у него был хороший, лёгкий и чёткий.

Орельен же грязновато играл на трёх аккордах и не стеснялся этого нисколько. Пел он о розе, чей благоуханный цвет был отправлен по ручью в руки любимой девушке. Ну хоть один не про поход, в самом-то деле! Хоть Лике не очень-то нравилось петь о любви, но в этом засилье походников такая песня была прямо прорывом.

Орельен уже было хотел отдать гитару снова Пирату, но Лика так жалобно вздохнула — прямо сама от себя не ожидала.

— Верно, Анжелика, ты же говорила, что умеешь, — подмигнул Орельен. — Удивишь нас?

У неё аж дыхание перехватило.

— А можно? — спросила она, да так жалобно это прозвучало, что даже Пират вздохнул — что ж с тобой теперь делать-то, раз завелась — не сотрешь.

— Можно, госпожа Анжелика. Только не сожгите инструмент, он дорог мне, как память о хорошем человеке, — и наморщил нос, как он всегда делал, когда речь шла о ней.

Ну да, дурная девка, а туда же — петь и играть.

Лика осторожно взяла инструмент, примерилась. Неа, в кресле не выйдет. Она сдвинула на бок поясную сумку — чтобы не мешала, а потом ещё раз примерилась и сказала:

— Зажмурьтесь на минуту, что ли. Пожалуйста.

Ну, то есть, ей-то пофигу, а они в обморок упадут. А не они, так Туанетта — непременно. Лика тоже сползла на пол, разложила юбку красиво по ногам, села удобно и вытащила из корсета деревянный бюск, потому что он совсем не давал нагнуться к гитаре и как следует её взять. И сунула его вытаращившейся Жакетке. И потом уже, наконец, взялась за инструмент.

Ей нехренически повезло — гитара была почти такая же, как те, к которым она привыкла дома. Чуть меньше. Шесть струн, строят так же. Пробежалась, проверила, взяла пару аккордов. Работает, божечки мои, работает!

Так, с чего же начать? Что бы такое придумать, чтобы, ну, не подставляться? Многие крутые песни здесь будут ни в борщ, ни в Красную армию, как говорила бабушка. Эх, ладно, была — не была. Ещё и не пела сто лет, сейчас вообще выйдет ли?

Но чтобы спеть о том, как среди связок в горле комом теснится крик, много голоса не надо. И вроде тоже про понятные материи. Руки тряслись только первые пару строк, а потом — всё, норм, а на парней можно не смотреть, пошли они лесом.

Лика выиграла всё — финальный проигрыш тоже — и выдохнула. Тишина была ей ответом, глаза она зажмурила давно, и теперь опасалась открыть их обратно.

— Анжелика, вы невероятны, — голос Лионеля прозвучал сладкой музыкой. — Откуда вы знаете эту песню?

— Слышала, научилась, — уф, можно расслабиться.

Кажется.

— Держи! Песня замечательная, и мы не отпустим тебя спать, пока ты не споёшь нам всё, что знаешь, — Орельен забрал у неё гитару, вернул Пирату, а ей в руку дал бокал.

— Долго слушать придётся, притомишься, — фыркнула Лика.

Дальше снова пели по очереди, и Лика решила, раз хорошо зашло — то надо продолжать, и пела про город, которому две тысячи лет. И опять её хвалили — Орельен и Лионель, Принц молчал, только смотрел на неё неотрывно, а Пират даже и не смотрел, он больше интересовался целостностью своей гитары, да что она, инструмента в руках не держала и не понимает, как с ним надо?

— Жанно, драный кот, ты же знаешь, что я хочу услышать? — спросил Лионель, когда гитара в очередной раз вернулась к Пирату.

— Значит, услышишь, — пожал тот плечами.

Подстроил гитару — и заиграл.

Такого красивого проигрыша Лика не слышала уже очень давно, а может — и никогда. Песня была из тех, что цепляют с первого аккорда, и не отпускают до последней ноты. И не про очередной поход и победу, а как бы это… про жизнь. О том, как в офигеть знатной семье родился мальчик, и был он во всём первым — и в драке, и в проказах, и в учёбе, и в магии, и потом девушки его любили, а он полюбил дочь врага своей семьи. О, Ромео и Джульетта, что ли, и все умрут, успела огорчиться Лика, но оказалось, что ни фига, и вообще это только начало истории. Потому что герой тайно женился на своей любимой, они сбежали, отец лишил его наследства и запретил возвращаться домой, и ему пришлось учиться жить самому. Он и научился — стал моряком, потом торговцем, потом пиратом, потом властелином моря и всех его островов, да таким, что враги трепетали от одного его имени, и ещё великим путешественником — потому что побывал на таких землях, о которых раньше и не знали. Лика думала, что всё закончится либо на смерти героя, либо на том, что это было давно и всё такое, но оказалось — ничего подобного, он, мол, на страже, и в море спокойно.

Лика моментом запомнила мелодию, тем более — она повторялась, и она сама не заметила, как начала подпевать — без слов, тихонечко, а потом ещё и со словами — где повторялись строчки. И припев — о том, что солнце каждое утро восходит над морем и туда же сходит вечером. И совсем страх потеряла — принялась плести какие-то подголоски, в терцию, в сексту, в октаву, как умела, а плелось легко. Пират вёл мелодию железобетонно, и можно было поизвращаться. Эх, убьёт он её, как допоёт, ну да и ладно, всё одно пропадать, зато красиво.

Последняя нота растаяла в воздухе, и Лика зажмурилась. Что сейчас будет…

— Благодарю, — услышала она голос Лионеля. — И тебя, и госпожу Анжелику. Анжелика, это было неожиданно. Вы знаете песню? Откуда?

— Нет, — замотала она головой. — Первый раз услышала. Она очень красивая. Простите, господин Жан-Филипп, — ей было страшно, но она всё равно осмелилась на него взглянуть.

Конец ознакомительного фрагмента.