Луна Васмиора

Салли Эверс, 2021

Когда мир оказывается на грани краха, когда захватчики истребляют друг друга, даже тогда найдется место для настоящей любви. Путь Луны нелегок, она рождена рабыней на некогда свободной земле, ее характер оставляет желать лучшего, молодая красавица остра на язык и ненавидит ложь. Когда убивают ее подругу, девушка решает выйти из тени. Вопреки всему, Луна не станет бить поклоны хозяину, страху больше нет места в ее душе, она готова на сделку ради свободы и правды. А чем это обернется, что найдет в этой неравной борьбе рабыня, пусть покажет время.

3

Зима в Васмиоре долгая, последний снег тает в середине апреля, а холода держатся до июня. Но жизнь просыпается в замке после Хасмоса — праздника цветов в марте. Повелитель устраивает пышное гуляние, в котором поучаствовать можем и мы. Правда, Лэнни редко кого-то из рабынь выпускает в город, я, по ее мнению, не заслуживаю доверия, поэтому в городе еще ни разу не была.

В этот раз я уговаривала ее особо уперто, ведь мне единственной не дозволялось покидать стены дома. Диора рассказывала, как весело в Сумеречной Пустоте, городе подле замка, как раз им и заправляет наш загадочный Повелитель.

В небольших магазинчиках столько всего интересно, многие торговцы выставляют за стеклянную витрину наряды невиданной красоты, многие из них привезены из Савирана. А запах сладостей… Как бы мне самой хотелось все это увидеть. Денег у рабынь не водится, поэтому нам остается лишь смотреть, но и этого было бы достаточно, отпусти меня Лэнни в город. Наша смотрительница как всегда осталась слепа к моим уговорам.

Поэтому весь праздник я просидела в саду, подсаживая свежие ростки и приводя в порядок немалую территорию.

За зиму умерло пятеро человек, трое из них — гости Рида, один кто-то из приближенных Повелителя, а одна… рабыня.

Ее звали Кейдра, как и я, она родилась в замке, ее нашли в общей библиотеке. Лэнни вспомнила, что отправила девушку туда с утра и больше не видела ее. Никто не стал разбираться в подробностях ее смерти, тело просто вывезли на местное кладбище. С того дня я перестала бояться за свою судьбу, больше не думаю о наказании, которое может постигнуть меня, когда я суну нос не в свое дело.

Если откровенно, сунула уже давно. Той же ночью, когда нашли тело Кейдры, я пробралась на задний двор, пока снабжали повозку, в которой рабыню должны были вывезти на кладбище. На ее запястьях под слабым светом свечи, я успела увидеть синяки, на губе запеклась алая капля крови. Само лицо бедняжки выражало ужас, глаза широко распахнуты, зрачок расширен, губы плотно сжаты, видимо, Кейдра очень боялась закричать, позвать на помощь.

Сомнений не осталось. Девушку убили. Но чем смиренная рабыня смогла не угодить кому-то в замке? И даже если так, достаточно было бы сказать об этом Риду, и он казнил бы бедняжку открыто.

Что-то темное существует в душе Повелителя. Обычно, когда говорят: господин казнит преступника, имеется ввиду, что он отдает приказ. Но Рид исполняет казнь своими руками. Отвратительное зрелище, я сама видела, как это происходит. Повелитель вместо палача выплывает на деревянный помост, заносит над головой приговоренного свой личный меч, привезенный из Савирана и бросает руку вниз, не позволяя жертве осознать свой конец. Стоит только догадываться, сколько силы должно иметься в человеке, чтобы мечом с одного удара отделить голову от тела. И сколько жестокости в его душе, раз Рид находит нечто приятного в таком действии.

Вчера он казнил одного из стражников, но тому голову не рубил, он пробил мальчишке желудок, чтобы тот умирал медленно и мучительно, нас же заставил смотреть до тех пор, пока стражник не издал последний предсмертный хрип.

Ночью после жестокой сцены я не смогла уснуть. Всякий раз закрывая глаза, вижу лица казненных и убитых в Сумеречной Пустоте. Пусть стражник и был савирийцем, он не совершал того, за что можно заслужить такую ужасную смерть. Будучи совсем юным в свой выходной он решил отдохнуть в таверне и так случилось, что устроил небольшую кулачную драку. Не вижу я ничего в том ужасного. Мужчины частенько чешут кулаки друг об друга, так они отводят душу что ли.

Зато знатного савирийца Рид не казнил, лишь отослал на родину, после того, как тот изнасиловал одну из рабынь. И в чем же правда? Где она?!

С самого утра я зарылась в работу в саду, почему-то именно сегодня мне постоянно думается о маме, она любила это место, взращивала его с любовью, заботилась о каждой травинке, я же многим растениям и названий то не знаю.

Этот чертов замок стал моей тюрьмой, впервые я почувствовала, как стены, ставшие опасными, душат. Увидев хозяина прогуливающимся мимо деревьев, так вальяжно и спокойно, во мне вскипел гнев, зверски казнив человека и отпустив другого преступника на свободу, он будто не чувствовал ничего. Мерзкий холодной кусок камня!

Рид не видел меня, он глубоко о чем-то задумался, привычно сложив руки за спиной. На мгновение я подумала: а что будет, если я плюну в его холеное лицо? Однажды смерть в этом дьявольском логове настигнет и меня, чего же тогда ждать?

Я выпрямилась, вздернув подбородок и отряхнула юбку от земли. Каким образом он казнит меня? Позволит мучиться и умирать долго или смилуется и довершит дело быстро?

Когда Рид заметил мое существование, он быстро отвел взгляд и прошел мимо, но не заметив должного поклона, остановился и замер. Я готова была поклясться, что сейчас он кинется на меня, вцепиться в горло или загрызет, подобно дикому зверю, но Рид лишь развернулся, прочертив на заледеневшей почве две толстые линии каблуками сапог.

Он долго сверлил меня взглядом, впервые в жизни я позволила себе делать то же, стойко выдержав это маленькое испытание.

Я не выдержала первой. Пропадать, так всей душой.

— Кто же следующий, хозяин? Достойный савириец или тупая васмиорка?

Рид продолжил хранить молчание, не знаю, чего я ждала, но его молчание взбесило меня еще сильнее.

— Рано или поздно вы здесь один останетесь. Убивать будет некого.

С этими словами я отвернулась, чтобы уйти, полностью уверенная в том, что наказание и казнь не заставят себя долго ждать.

Неожиданно я ощутила на своей руке цепкие пальцы Рида, сдавившие кожу с такой силой, что на секунду я забыла, как дышать. Поздно раскаиваться в содеянном, по крайней мере я буду первой, кто открыто выказал Повелителю неприязнь. Если в его голове хоть бы пробежит светлая мысль о том, что враги могут нас захватить, но не покорить, этого достаточно, эта бегущая строка в его мозгу оправдает мою гибель.

— Как тебя зовут? — Прошипел он мне в затылок, попутно разворачивая лицом к себе.

— Слабая же у вас память, хозяин, — едко заметила я, пытаясь вырвать посиневшую конечность из его тисков.

Рид опасно прищурился, разглядывая мое лицо, только сейчас я вспомнила, что с того момента в главном зале минул целый сезон, тогда еще не лежало снега, сейчас вскоре начнут распускаться прямо в не дотаявшем снегу первые цветы. С чего бы ему вообще меня помнить?

— Луна, — прошипел он наконец, растягивая мое имя, как свежую пастилу и встряхнул меня с силой, видимо пытаясь привести в чувства. — Что ты себе позволяешь?

— Ужасную непростительную грубость. Мне за это почему-то не стыдно, — я сама удивилась своему спокойному голосу. Никогда еще я не была так спокойна, как сейчас.

— Твоя смелость, однако, граничит с глупостью.

— Да-да, хозяин, я помню, для вас все васмиорки безнадежно тупы и я, конечно же, не исключение.

Поразительно, я все еще жива! После всего сказанного, удивительно, что Повелитель не прибил меня на месте.

— Что ты имела ввиду, говоря, что я останусь один?

Меня едва не пробил смех, злой и надменный, да что это со мной? Человек, разменивающий чужие жизни направо и налево, по всей видимости, совсем не считает себя убийцей. Неужели для него мы вообще ничего не представляем?! Да, нас захватили, сделали рабами, но людьми от этого мы быть не перестали.

— Девушка, что умерла зимой, ваша рабыня. Ее звали Кейдра, ей было всего шестнадцать лет. Но для вас это не представляет никакой важности, скорее всего, более значимое событие — смерть ваших отвратительных гостей или приближенных. Вы хоть знаете, сколько их набралось за время вашего правления?

Удивительно, что он позволил мне договорить, именно это и подтолкнуло меня продолжить.

— Вы казните за малейшие провинности своих поданных, но при этом приближенных ублюдков милуете! Вы самый настоящий убийца!

Рид опустил голову и выпустил мою руку. Закричи он или ударь меня, мне бы не стало так страшно, как от его молчания. Но Рид молчал, обдумывая что-то достаточно долго, а после наклонился к моему уху и зашептал:

— Твоя смелость восхищает, — начал он, и у меня затряслись колени. Экая смелость! — Интересно, что за этим кроется? — Его шепот, гортанный и хриплый, напомнил мне рычание дикого зверя. Сердце ушло в пятки, но я решила идти до конца, заставила себя задрать голову и посмотреть Повелителю в глаза.

— Горите в аду, вместе с теми, кто пришел на нашу землю с войной.

Отвернувшись, я побежала прочь, боясь, что если сейчас же не уберусь подальше, наговорю еще очень много всего того, что давно не дает мне спокойно существовать, припомню ему каждого убитого, каждого казненного его рукой. В любом случае, наговорила я вполне достаточно.

Вернувшись в замок, юркнула в общую комнату, в это время здесь пусто, все девушки при деле, убирают, моют, готовят, угождают господам, позабыв о своих чувствах и потребностях. Это отвратительно. Большинство из тех рабынь, что обитают в замке, не помнят свободы, они рождены уже после того, как Васмиор захватили, и другой жизни, увы, не видели. Отчасти я понимаю маму, она постоянно твердила, что Васмиору нужно вернуть былое, изгнать захватчиков, и однажды обязательно найдется тот, кто осуществит мечты порабощённого народа. Но! Почему войну проиграл весь народ, а что-то кому-то возвращать должен некто один?! Не понимаю я этого. Васмиорцы должны сплотиться, быть единым живым организмом, чтобы стать цельным народом и вернуть свое королевство. Плаксивые стенания отдельных лиц едва ли чем-то помогут.

Возможно, сегодня я переступила черту, однако это и есть тот самый протест той воли, что нам навязали, кто знает, что было бы, если бы подобным образом восстал весь наш народ.

Вместо того, чтобы ждать расправы над собой, я поспешила узнать хоть толику той правды, что сокрыта от рабов. Оглядываясь по сторонам, постоянно озираясь, я устремилась в личную библиотеку хозяина, в поисках одного единственного документа.

Читать меня научила Кейдра, не сразу и не слишком бегло, к семнадцати годам я выучила все буквы, умею сочетать буквы в слоги, а целиком читать слова мне все еще сложно. Всё, чему Кейдра меня научила, я помню, но книг рабыням держать не положено. У матери погибшей бедняги сохранился старый сборник сказок. Маленькая потрепанная книжица, открывшая мне новый мир. Мир сказок, где все заканчивается хорошо, тот мир, где каждую принцессу ждет прекрасный принц. Теперь я сама могла среди ночи под свечей читать эти прекрасные истории, некоторые из них я знала по памяти, мама рассказывала мне их перед сном.

Юркнув в темный библиотечный зал, сплошь заставленный высокими стеллажами, я прижалась к стене и прижала руку к сердцу. Как заманчив запах старых пожелтевших страниц, их хочется держать в руках, хочется перелистывать. Если бы была возможность жить среди такого количества книг, иметь право их читать, наверное, отчасти, я была бы счастлива. Но сейчас важно не это.

Чуть привыкнув к темноте, на одном из дубовых столов, нашла огарок свечи и вернувшись в коридор, подожгла ее от факела на стене, после вернулась обратно и приступила к задуманным поискам.

Меня интересует достаточно толстая книга, вставленная в плотную кожаную обложку. Однажды мне уже довелось видеть ее, именно в нее, хозяин собственной рукой вносит имена всех умерших, казненных и убитых на территории вверенного ему города и замка.

Судорожно перерывая стопки бумаг, перебирая разноцветные корешки книг, я поняла, что затаила дыхание, но слабый огонек колышется и весьма активно. Подняв голову от книг, я е два не взвизгнула от подступившего ужаса. Прямо передо мной, склонившись над столом стоял Рид, задумчиво наблюдая за моей работой.

— Любопытно, — хрипло протянул хозяин, забирая из моих рук какие-то свитки. — Что ты ищешь?

Я сглотнула ком в горле, опустив взгляд в пол и замяла руки за спину, чувствуя себя нашкодившим котенком. Вторгаться в личную библиотеку Рида строжайше запрещено, тут хранится много ценных и стратегических бумаг, по сути, это место — второй кабинет хозяина, в котором он предпочитает запираться наедине со своим советником. Однако стража у входа никогда не выставляется. Не думаю, что хозяин настолько доверяет покоренным рабам, дело явно в другом.

— И как же ты сюда попала? — Рид сложил руки на грудь и упер в меня недовольный взгляд, мое молчание начало его раздражать.

— Через дверь, — я передернула плечами.

— Через дверь? Просто взяла и вошла?

Чего он добивается? Я ведь не скрываю, виновна, да. Иди, суди, зверюга, у тебя есть все основания. Что еще ему нужно?

— А есть какой-то другой способ? — Услышав свой дрогнувший голос, я закусила губу и едва не зарычала от злости на саму себя.

Рид протянул через стол руку, схватил меня и выволок к себе, потащил к выходу, не говоря ни слова, а я ни о чем не могла думать, кроме как о том, что не успела узнать правду о смерти Кейдры.

Вытащив меня из библиотеки, Рид отвел меня от дверей на приличное расстояние и стал ждать. Я старалась не смотреть на него, не поднимать головы, но столь странное поведение будоражило мою природную любопытность. Подняв взгляд на лицо хозяина, на мгновение я залюбовалась. До чего же у него правильные черты, большая редкость для савирийцев. Чаще всего их лица выглядят грубыми, надменными. Крупные черты и миндальная кожа портят весь общий вид. Но Рид сложен очень даже неплохо, глаза хоть и посажены слишком глубоко, не выражают привычной для савирийцев жестокости, нос вопреки наследству длинный и ровный, совсем не похож на пухлую красную картофелину, как у его отца. Губы вытянуты в тонкую линию, искажены противной ухмылкой, кажется, эта черта никогда не покидает лицо хозяина.

Где-то вдалеке послышались шаги, один из стражников совершал обход, не подозревая о том, что его поджидает у библиотеки. Хозяин чуть отвернул голову и крикнул стражнику. Спокойный размеренный шаг перерос в бег, через пару секунд молодой рослый юноша в глубоком поклоне стоял перед Ридом, едва ли понимая, в чем дело.

— Войди в библиотеку, — коротко приказал Рид и обхватил меня за руку.

Я была совершенно спокойна, ведь всего пару минут назад сама спокойно вошла и вышли через эту же дверь. Однако лицо юноши резко исказилось, он слишком быстро разогнулся, едва не переломав себе позвоночник и скривился, но перечить хозяину не посмел.

Едва он дотронулся до ручки, как его пробила дрожь. Я успела увидеть слабое голубоватое свечение, похожее на легкую полупрозрачную ткань, отделившуюся от стены и двери. После этого свечение разом исчезло, а солдат упал замертво.

Я закричала, дернувшись, попыталась вырваться из хватки хозяина.

— Уймись, он жив, — рыкнул на меня Рид, отворачивая от печального зрелища.

«Он мертв!!! Он умер! А ты животное!», — хотелось закричать мне.

— Теперь рассказывай, как ты вошла в библиотеку, — такой же ровный, холодный приказ, какой минуту назад он отдал юноше-стражнику.

Не помню, как успела ответно вцепиться в руку хозяина, словно ребенок, его приказной тон отдавался в моей голове оглушающим звоном. Он только что убил человека и глазом не моргнул!

Из-за угла вынырнуло двое солдат, раньше я не видела, чтобы в замке присутствовали военные с королевским гербом на груди, лишь спустя какое-то время я поняла, что это герб Савирана. Солдаты подобрали тело юноши и унесли его, даже не взглянув в нашу сторону.

— Рассказывай, — в нетерпении Рид переминался с ноги на ногу.

— Мне нечего рассказывать. Ничего такого не произошло, когда я открыла дверь. Ничего такого…, — тихо лепетала я, смотря туда, где только что лежал стражник.

Я никогда собственными глазами не видела магов и их способностей, только из рассказов мамы знала, что Васмиор лишили волшебства, ни один человек, рожденный на этой земле не способен владеть магией. Так нам говорили всю мою недолгую жизнь. Пусть я и знала, какой-то силой хозяин обладает, увидеть это явление таким как я, не позволялось.

— Что ж, тогда будь добра, войди туда снова.

Мне пришлось встряхнуть головой, чтобы прийти в себя после слов Рида. Неужели он в самом деле заставит меня это сделать, после того, что я видела?

— Что? — Я попятилась, подумывая попросту убежать. Пальцы хозяина на моей руке сжались сильнее.

— Всё просто: сможешь повторить свой фокус, разрешу тебе взять то, что искала. Не сможешь — скорее всего, умрешь. Стражника обязательно приведут в порядок, а вот рабов в Васмиоре предостаточно, вы хорошо плодитесь, нет нужды растрачивать лекарства на тебе подобных.

Я зарычала, громко, утробно, вырывая руку из его тисков. Больше мне не хотелось терпеть его надменности.

— Мне двадцать, и я до сих пор не обладаю выводком ручных рабов, вылезших из меня, — сама поразилось ехидности своего голоса, но останавливаться и не думала. — И не будет. Потому что не все васмиорки тупой скот, способный лишь к размножению. Зато порядочность знатных лордов Савирана, что лезут на бесправных рабынь, очень сомнительна. Между прочим, в отличие от вас, у васмиорцев было принято для начала вступить в законный брак.

Пока Рид пытался совладать с удивлением и глупо моргал, я подошла к двери и немного помедлив, коснулась ее ручки, затем дернула на себя и… Ничего не произошло.

Надеюсь, Рид не слышал, с каким облегчением я выдохнула, но помня его слова, я свободно вошла внутрь, желая продолжить поиски того, за чем пришла. Теперь уже с милостивого позволения хозяина. Не знаю, что он имел ввиду, утверждая, что я совершаю какой-то фокус, но если и так, то фокус снова удался. Пусть меняет свою дешевую охранную систему.

— Знаешь ли, это легко исправить, к тому же стоит вспомнить, как ты сама появилась на свет…

— Помилуйте, хозяин, еще не так давно вы имени моего не знали, а уже готовы судить о моем рождении.

Каждая его фраза отдается глубокой раной в моей душе и уводит меня всё дальше и дальше, заставляя язвить и откровенно хамить Риду, по крайней мере перед казнью, я успею ему высказаться, судя по всему, наш диалог его забавляет, эта единственная причина по которой, должно быть, он до сих пор не прибил меня. Или же Повелитель заскучал по честности, ведь обычно ему стараются угождать, вылизывать пятки, лишь бы Его Темнейшество был счастлив. К великому сожалению, меня осточертело кланяться и пресмыкаться. Лучше умереть за желание быть свободной, чем всю жизнь сгибаться под тяжестью рабства. Жаль, что я не поняла этого раньше.

— Сложно забыть рабыню, которую отец держал на руках, будто собственного ребенка.

— О, неужели в вас проснулась ревность? Или смеска держать на руках настолько постыдно, что вы по сей день не можете этого забыть, принимая на свой счет?

Между делом я продолжала копаться в книгах, Рид не спешил меня останавливать.

— Что ты ищешь? — Он с любопытством заглянул через мое плечо.

— Книгу, в которой вы записываете умерших.

— Это называется Книга учета, — поправил меня Рид и усмехнулся.

Он отошел к стеллажу напротив, достал внушительный фолиант и бухнул на стол передо мной. Я закашлялась от пыли, закрывая лицо руками.

— Зачем? — Чтобы я не заглянула в книгу раньше, чем отвечу, он накрыл обложку ладонью.

— Перед смертью хочу знать, от чего погибла Кейдра, — сухо отозвалась я, ожидая, что после такого ответа, Рид отнимет желанную находку.

— Тебе надоело жить? Или что-то угрожает твоей жизни?

Мне с огромным трудом удалось сдержать истеричный смех, рвущийся из меня, словно лава из извергающегося вулкана.

— Конечно. Уверена, что людей вы казнили и за меньшее, так что мне вы уготовите что-то более ужасное. Но я хочу знать, что случилось с Кейдрой. Хочу!

Рид убрал руку и жестом показал, что я могу воспользоваться книгой учета.

— Могла бы просто спросить, — хозяин обиженно пожал плечами и сложил руки на груди, позволяя мне самой найти нужно страницу, строку и имя, вписанное ровным почерком.

«Кейдра — дочь Халиссы и Вамирта (васмиорцы) — умерла от магического воздействия (заклинание, останавливающее сердце». — на прочтение этого короткого фрагмента у меня ушло минут десять, все это время Рид терпеливо ждал.

Закончив, я подняла голову и посмотрела на хозяина.

— Надо же, умеешь читать, — хмыкнул он.

— Умею, — в ответ огрызнулась я и захлопнула книгу. — Но плохо, — добавила грустно.

Поняв, что Кейдру не просто убили, а убили с помощью какого-то заклинания, используя магию, мне захотелось зарыдать. Ведь означало это только одно, рабыню убил савириец, и скорее всего, он остался безнаказанным.

— Кто это сделал?

За все это время меня удивило только одно, почему хозяин ни разу не осадил меня? Я не проявляю к нему ни толики должного (хотя это как посмотреть) уважения, а он не только терпит, но и продолжает вести со мной диалог.

— Не знаю, — честно признался Рид и тяжело вздохнул, качая головой.

Мне хотелось поспорить, сказать, что это либо ложь, либо знание его не изменило бы ничего. Савирийцы чаще всего остаются безнаказанными.

Слабо кивнув, я закрыла книгу и погладила пальцами кожаную обложку. Вот и всё.

— Что теперь?

Обреченность в моем взгляде насмешила хозяина, он разве что пополам не согнулся от смеха.

— Присядь, — отсмеявшись, потребовал он.

Рид прищелкнул пальцами и темное помещение библиотеки озарилось светом, а я как глупая курица застыла с открытым ртом, не веря в происходящее. Мама говорила, что волшебство ощущается как легкое прикосновение ветерка, внутри все трепещет от наслаждения, требуя выхода силы. Я ощутила легкое прикосновение к шее, спускающееся ниже к спине и неимоверную легкость. Но ведь это не моя сила! Это сделал Рид, не я, так почему же я так явственно ощущаю его магию и наслаждаюсь ею?

Послушавшись, я упала на стул, даже не пытаясь сохранить при этом грациозность, Рид присел рядом в мягкое кресло.

— Во-первых, я тебя не казню, — он поднял указательный палец, видимо, думая, что я попытаюсь его перебить. — Хотя стоило бы. Но ты прошла барьер беспрепятственно, чтоб невозможно. И вот это уже — интересно.

— Я вела себя непросительно…

— Хорошо, что ты это осознаешь и признаешь.

Рид не дал мне договорить фразу целиком, наверное, мне тоже нужно было надменно поднять указательный палец и нагловато прищуриться, чтоб Его Темнейшество дослушало меня до конца. А сказать я хотела, что хоть и осознаю тяжесть своего поступка, нисколько о нем не жалею. И уж если он решил меня помиловать, то лучше сей факт закрепить соответствующей бумагой, ведь теперь меня не остановить.

Я чуть склонила голову набок и натянуто улыбнулась. «И что дальше?» — говорил мой взгляд. Откуда во мне всё это? В детстве я была достаточно смиренной, послушной девочкой, немногословной и даже немного робкой, но сейчас сижу перед Повелителем Сумеречной Пустоты и источаю яд.

— Надеюсь, ты не будешь против, если я попрошу тебя помочь мне, понять, каким образом ты преодолела защиту, созданную мной. До сего момента я считал это невозможным.

— До этого дня я тоже считала невозможным грубить господину, — заметила я, сцепив руки в замок. — И, как понимаю, выбора у меня всё равно нет?

Рид расплылся в довольной улыбке, откидываясь на спинку кресла, он принял более вальяжную позу. Увидь кто нас со стороны, можно было бы подумать, что мы давние друзья, ведем непринужденную беседу. Господин и рабыня, какая нелепость.

— К сожалению, в этот раз его у тебя в самом деле нет. Если получилось у тебя, может получиться и у врагов.

Какие враги у савиранского захватчика в Васмиоре? Только сами васмиорцы. Если у кого-то из них получится каким-то образом подгадить Риду, я только рада буду. И как же ему об этом сказать?

Совсем недавно я рассуждала о том, что васмиорцам нужно объединиться, чтобы восстать, перестать подчиняться захватчикам, а теперь сама подчинюсь и буду помогать одному из них?

— Нет, — мои губы тронула искренняя улыбка, едва заметная, но по-настоящему радостная. До этого момента в Васмиоре не зафиксировано ни одного случая неповиновения, без магии наш народ слаб и беззащитен. Приятно, однако, быть первой.