Прекрасный мир, где же ты

Салли Руни, 2021

«Прекрасный мир, где же ты» (2021) – третья книга молодой ирландской писательницы Салли Руни, которую критики называют «голосом поколения миллениалов». Первая – «Разговоры с друзьями» (2017) и вторая – «Нормальные люди» (2018) – имели, без преувеличения, феноменальный успех как у читателей, так и у литературных критиков. Элис, Феликс, Айлин и Саймон находятся в поисках любви перед лицом крайне неопределенного будущего – их собственного и всего человечества. А еще они пишут друг другу электронные письма, в которых обсуждают жизнь, искусство, историю, политику, делятся тревожными мыслями по поводу незавидной участи планеты Земля, перемежая их с подробностями своих романтических отношений… Это книга о любви, о дружбе, о поисках смысла жизни и взрослении в мире, который полным ходом направляется к пропасти.

3

В двадцать минут первого в среду днем женщина сидела за офисным столом в деловом центре Дублина, листая на мониторе текстовый документ. Волосы у нее были очень темные, собранные на затылке черепаховой заколкой, одета она была в серый свитер, заправленный в черные брюки-дудочки. Касаясь мягкого и захватанного резинового колесика компьютерной мышки, она скользила по документу, бегая глазами туда-сюда по узким колонкам текста, время от времени останавливалась, кликала, печатала или удаляла. Чаще всего она вставляла две точки в имени «Оден УХ», чтобы получилось стандартное «Оден У. Х.»⁴. Добравшись до конца документа, она открыла функцию «Найти», отметила «Учитывать регистр» и запустила поиск сочетания «УХ». Совпадений не обнаружилось. Она отмотала к началу — слова и абзацы пролетали с такой скоростью, что ничего не разобрать, — а затем с видимым удовлетворением сохранила и закрыла файл.

В час дня она сообщила коллегам, что идет на обед, и они с улыбками помахали ей из-за мониторов. Натянув куртку, она зашла в кафе рядом с офисом и села за столик у окна — одной рукой держала сэндвич, а другой книгу «Братья Карамазовы». Время от времени она откладывала роман, вытирала руки и рот салфеткой, оглядывала комнату, словно проверяя, что никто на нее не смотрит, и возвращалась к чтению. Без двадцати два она подняла глаза и заметила в дверях высокого светловолосого мужчину. На нем был костюм с галстуком, на шее ленточка с бейджем-пропуском; мужчина говорил по телефону. Да, сказал он, мне сказали, что во вторник, но я перезвоню, проверю и вам сообщу. При виде женщины у окна лицо его изменилось, он вскинул свободную руку и беззвучно произнес: «Привет». И продолжил в телефон: По-моему, вас не было в копии, нет. Не сводя с женщины взгляда, он нетерпеливо указал на телефон и рукой изобразил «бла-бла-бла». Она улыбнулась, теребя уголок книжной страницы. Хорошо, хорошо, сказал мужчина. Послушайте, я вообще-то сейчас не в офисе, но все сделаю, когда вернусь. Да. Хорошо, хорошо, хорошо, что вы позвонили.

Мужчина закончил разговор и подошел к ее столику. Окинув его взглядом с головы до ног, она сказала: Ох, Саймон, ты на вид такой важный — боюсь, тебя убьют. Он взял в руку бейджик и скептически взглянул на него. Все из-за этой штуки, сказал он. С ней у меня чувство, что убьют, — так мне и надо. Можно я угощу тебя кофе? Она ответила, что ей уже пора назад на работу. Ну вот, сказал он, можно я куплю тебе кофе навынос и провожу до офиса? Я хотел посоветоваться. Она закрыла книгу и ответила «да». Он отошел к стойке, а она встала и стряхнула крошки с колен. Он заказал два кофе, один черный, один с молоком, и бросил пару монет в банку для чаевых. Женщина подошла, распустила волосы, расстегнув заколку, и собрала заново. Как примерка у Лолы? — спросил мужчина. Женщина подняла глаза, встретилась с ним взглядом и не то охнула, не то вздохнула. О, отлично, сказала она. Ты слышал, мама приехала, и мы все завтра идем выбирать свадебные наряды.

Он добродушно улыбнулся, наблюдая, как готовят их кофе. Забавно, прошлой ночью мне приснился кошмар, что ты выходишь замуж.

Что же в этом кошмарного?

Ты выходила не за меня.

Женщина рассмеялась. Ты женщинам с работы тоже такое говоришь? — сказала она.

Он развеселился, повернулся к ней: Боже мой, нет, неприятностей не оберешься. И справедливо. Нет, на работе я ни с кем не флиртую. Скорее флиртуют со мной.

Подозреваю, что все дамы там не молоды и мечтают, чтобы ты женился на их дочерях.

Не могу согласиться с этим негативным культурным клише о женщинах среднего возраста. На самом деле, из всех демографических групп они мне наиболее симпатичны.

А что не так с молодыми женщинами?

Есть определенные моменты…

Он покачал ладонью в воздухе, намекая на трения, ненадежность, сексуальную химию, нерешительность или, возможно, заурядность.

Всем твоим подружкам далеко до среднего возраста, заметила женщина.

Так и мне тоже, по крайней мере пока, спасибо.

На выходе из кафе мужчина придержал дверь, и женщина вышла, не поблагодарив. Так о чем ты хотел поговорить? — сказала она. Мужчина зашагал с нею к офису; сказал, что хотел ее совета насчет ситуации между двумя его друзьями — похоже, их имена были ей знакомы. Друзья вместе снимали квартиру, а потом к этому добавился секс, но без обязательств. Какое-то время спустя один начал встречаться с кем-то другим, и теперь второму, по-прежнему без пары, лучше бы съехать с квартиры, но пойти некуда, и денег тоже нет. Это история про чувства, а не про аренду, сказала женщина. Мужчина согласился, но добавил: И все-таки мне кажется, для нее было бы правильнее съехать. Она ведь может услышать, как они занимаются сексом по ночам, и это будет совсем не здорово. Они двое к тому моменту уже дошли до офиса. Ты мог бы одолжить ей денег, сказала женщина. Мужчина ответил, что уже предложил, но девушка отказалась. И я прямо выдохнул с облегчением, добавил он, потому что инстинктивно мне не хочется слишком уж погружаться. А что первый друг может сказать в свое оправдание? — спросила женщина, и мужчина ответил: Первый друг считает, что не делает ничего плохого, предыдущие отношения исчерпали себя, и что́ ему теперь, вечно быть одному? Женщина поморщилась и сказала: Черт, да уж, ей и правда надо убираться из этой квартиры. Буду иметь в виду. Они задержались на ступеньках. Между прочим, мне пришло приглашение на свадьбу, заметил мужчина.

Ах да, сказала она. На этой неделе рассылали.

Ты знала, что они прислали мне «плюс один»?

Она взглянула на него, словно проверяя, не шутка ли это, и брови ее взлетели. Мило, сказала она. А мне они «плюс один» не дали, но, учитывая обстоятельства, это, наверное, было бы неделикатно.

Хочешь, я тоже приду один в знак солидарности?

Помедлив, она спросила: А ты хотел пойти с кем-то?

Ну да, наверное, — с девчонкой, с которой встречаюсь. Если тебе без разницы.

Она сказала: Хм. И добавила: Надеюсь, все-таки с женщиной.

Он улыбнулся. Ха-ха, давай как-нибудь подобрее, сказал он.

Меня ты за глаза тоже называешь девчонкой?

Нет, ни в коем случае. Я никак тебя не называю. Стоит прозвучать твоему имени, я в волнении выхожу из комнаты.

Сделав вид, что не услышала, женщина спросила: Когда вы с ней познакомились?

Не знаю. Месяца полтора назад.

Это ведь не очередная скандинавка двадцати двух лет?

Нет, она не скандинавка, сказал он.

С преувеличенно усталым видом женщина бросила кофейный стаканчик в мусорку около офисной двери. Наблюдая за ней, мужчина добавил: Я могу пойти один, если хочешь. Будем строить друг дружке глазки через зал.

Ты выставляешь меня совсем отчаявшейся, сказала она.

Боже мой, я не это имел в виду.

Она постояла молча, глядя на поток машин. Наконец произнесла: На примерке она выглядела прекрасно. Лола. Ты спрашивал.

Все еще не сводя с нее взгляда, он ответил: Могу представить.

Спасибо за кофе.

Спасибо тебе за совет.

Остаток дня женщина работала в офисе в том же текстовом редакторе, открывала новые файлы, переставляла апострофы и удаляла запятые. Закрыв один файл, прежде чем открыть новый, она привычно пролистывала соцсети. Выражение ее лица, ее поза не менялись в зависимости от того, что она там видела: новость об ужасном стихийном бедствии, фото чьего-то обожаемого домашнего питомца, пост журналистки о том, что ей угрожают убийством, мутные шутки, которых не понять, если не знаешь старые интернет-мемы, страстные сетования на господство белых, рекламные твиты, продвигающие витамины для беременных. Внешне в ней не менялось ничего, что помогло бы стороннему наблюдателю догадаться — отзывается ли увиденное хоть как-то в ее душе. Спустя время, без всякой видимой причины, она закрывала окно браузера и запускала текстовый редактор. Периодически коллеги спрашивали у нее что-то по работе, и она отвечала, или кто-то рассказывал анекдот, и раздавался общий смех, но в основном все молча работали.

В тридцать четыре минуты шестого женщина сняла с вешалки куртку и попрощалась с коллегами. Она распутала провод наушников, подключила их к телефону и пошла по Килдэр-стрит в сторону Нассау-стрит, затем свернула налево, на запад. После двадцати восьми минут ходьбы она остановилась у жилой новостройки на северной набережной и вошла в подъезд, поднялась на два лестничных пролета и открыла обшарпанную белую дверь. В квартире никого не было, но, судя по планировке и обстановке, она жила тут не одна. К тесной полутемной гостиной с занавешенным окном, смотрящим на реку, примыкала кухонька с духовкой, мини-холодильником и раковиной. Женщина достала из холодильника миску, обернутую пленкой. Стащила целлофан и поставила миску в микроволновку.

Поев, она пошла в спальню. В окно была видна улица внизу и медленное течение реки. Женщина сняла куртку и туфли, расстегнула заколку на волосах и задернула шторы. Занавески были тонкие, желтые, в зеленых прямоугольничках. Она стянула свитер и выскользнула из брюк, бросив одежду скомканной на полу; ткань брюк слегка лоснилась. Женщина надела хлопковый свитшот и серые легинсы. Ее темные, чистые, чуть суховатые волосы свободно рассыпались по плечам. Она устроилась на кровати и включила ноутбук. Побродила по новостным сайтам, время от времени открывая предвыборные обзоры и дочитывая их лишь до половины. Бледное лицо выглядело усталым. В квартиру вошли еще двое, обсуждая, что заказать на ужин. Они прошли мимо ее комнаты в кухню, их тени мелькнули в щели под дверью. Открыв браузер в режиме инкогнито, женщина зашла в социальную сеть и вбила в строке поиска «эйдан лавин». Загрузилась страница с результатами поиска, и женщина кликнула на третью строку, не обращая внимания на другие. На экране появился профиль с именем «Эйдан Лавин» под фотографией мужчины, снятого сзади по плечи. Волосы у мужчины были густые и темные, одет он был в джинсовку. Подпись под фото гласила: грустный парень по соседству. с головой порядок. ищите на soundcloud. Последнее обновление, опубликовано три часа назад — фотография голубя в канаве, засунувшего голову в пакет из-под чипсов. Подпись: то же самое. Пост собрал 127 лайков. В своей спальне, привалившись к изголовью незастеленной кровати, женщина кликнула на пост, и ниже появились комментарии. Комментарий от юзера с никнеймом Реально Мертвая Девушка: похож на тебя и вообще. Аккаунт Эдайна Лавина ответил: ты права, безумно симпатичный. Реально Мертвая Девушка лайкнула этот ответ. Женщина за ноутбуком кликнула на профиль Реально Мертвой Девушки. Тридцать шесть минут она изучала страницы людей, связанных с Эйданом Лавином, а потом закрыла ноутбук и легла.

Уже был девятый час вечера. Лежа головой на подушке, женщина прижала запястье ко лбу. В свете прикроватной лампы поблескивал тонкий золотой браслет. Женщину звали Айлин Лайдон. Ей исполнилось двадцать девять. Ее отец Пат управлял фермой в графстве Голуэй, а мать Мэри работала учительницей географии. У Айлин была сестра Лола, на три года старше. В детстве Лола была крепкой, отважной, озорной, а Айлин тревожной и болезненной. Школьные каникулы они проводили вместе, играя в замысловатые сюжетно-ролевые игры, воображая себя обычными человеческими сестричками, которым удалось проникнуть в мир магии, — Лола придумывала почти все повороты сюжета, а Айлин просто подыгрывала. Иногда к игре подключались младшие двоюродные братья и сестры, дети соседей и друзей семьи, в том числе, время от времени, Саймон Костиган — он был на пять лет старше Айлин и жил за рекой в доме, что прежде был местной усадьбой. Саймон был запредельно вежливым ребенком, всегда опрятно одетым, и никогда не забывал говорить «спасибо» взрослым. Он страдал эпилепсией и порой попадал в больницу, однажды даже по «скорой». Стоило Лоле и Айлин расшалиться, как их мать Мэри вопрошала, отчего же они не похожи на Саймона Костигана, который не только не шалит, но и никогда не жалуется. Когда сестры подросли, они перестали приглашать в свои игры и Саймона, и вообще кого бы то ни было; теперь они запирались в доме, рисуя карты вымышленных стран, изобретая тайные алфавиты и что-то записывая на магнитофон. Родители смотрели на все это с доброжелательным безразличием, с удовольствием снабжали бумагой, ручками и чистыми кассетами, но и слышать ничего не хотели о воображаемых обитателях выдуманных стран.

В двенадцать Лола перевелась из их маленькой местной школы в женскую католическую, при монастыре Милосердия в соседнем городке. Айлин, которая и прежде в школе слыла тихоней, совсем замкнулась. Учитель сказал родителям, что у нее есть способности, так что два раза в неделю она ходила на дополнительные занятия по чтению и математике в специальный кабинет. Лола завела друзей в монастыре, они стали приезжать в гости на ферму, порой даже с ночевкой. Однажды они в шутку заперли Айлин в ванной наверху на двадцать минут. После этого отец Пат запретил друзьям Лолы приезжать на ферму, а Лола заявила, что Айлин сама виновата. Когда Айлин исполнилось двенадцать, ее, как и Лолу, отправили в ту же школу, разбросанную по нескольким зданиям и временным корпусам, с классами, куда детей собрали отовсюду — общей численностью шестьсот человек. Большинство учеников жили в городе и знали друг друга еще с начальной школы; с собой они принесли свои давние привязанности, дружбы, в которых Айлин места не нашлось. Лола и ее друзья уже были достаточно взрослыми, чтобы ходить на обед в город, а Айлин в одиночестве сидела в столовой, отклеивая фольгу от домашних бутербродов. На второй год учебы одна одноклассница подошла сзади и на спор вылила ей на голову бутылку воды. Завуч заставила ту девочку написать Айлин письмо с извинениями. Дома Лола заявила, что ничего подобного не случилось бы, если бы Айлин не прикидывалась фриком, а Айлин ответила, что не прикидывается.

Летом, когда ей исполнилось пятнадцать, соседский сын Саймон нанялся к ним на ферму помогать. Ему было двадцать, и он изучал философию в Оксфорде. Лола только что закончила школу и почти не бывала дома, но в те вечера, когда Саймон оставался на ужин, она появлялась пораньше, и даже переодевалась в чистую толстовку, если вдруг испачкается. В школе Лола всегда держалась подальше от Айлин, но при Саймоне начинала вести себя как любящая и снисходительная старшая сестричка, поправляла Айлин прическу, одергивала одежду, словно та совсем малышка. Саймон в эту игру не включался. Он держался с Айлин дружественно и с уважением. Слушал, когда она говорила, даже если Лола параллельно перекрикивала сестру, — продолжал спокойно смотреть на Айлин и отвечал что-то вроде: ничего себе, как интересно. К августу она привыкла просыпаться рано, высматривать в окно своей спальни его велосипед, а увидев, сбегала вниз и встречала Саймона у задней двери. Пока он кипятил чайник или мыл руки, Айлин расспрашивала его о книгах, учебе в университете, жизни в Англии. Однажды спросила, случаются ли у него еще приступы, а он улыбнулся и сказал, что нет, удивительно, что она вообще об этом помнит. Они болтали недолго, минут десять-двадцать, потом он уходил на ферму, а она поднималась обратно к себе и ложилась в постель. Иногда по утрам она выглядела счастливой, румяной, глаза блестели, а иногда плакала. Это пора прекратить, сказала однажды Лола их матери Мэри. Это одержимость, сказала Лола. Это неприлично. К тому времени Лола прослышала от друзей, что Саймон ходит к мессе по воскресеньям, хотя его родители не ходят, и теперь, если он оставался на ужин, возвращалась домой позже. Мэри начала сама сидеть по утрам в кухне — завтракала и читала газеты. Айлин все равно спускалась, и Саймон приветствовал ее так же сердечно, как и всегда, но она угрюмо огрызалась и быстро возвращалась в свою комнату. Вечером накануне отъезда в Англию он пришел попрощаться, но Айлин спряталась у себя и отказалась выходить. Он пришел наверх повидаться с нею, а она пнула стул и сказала, что он единственный человек, с которым она могла разговаривать. В моей жизни ты один такой, сказала она. А они мне даже не дали с тобой наговориться, а теперь ты уезжаешь. Уж лучше б я умерла. Он стоял, дверь за ним была полуоткрыта. Он тихо сказал: Айлин, не говори так. Все будет хорошо, я обещаю. Мы с тобой друзья на всю жизнь.

В восемнадцать Айлин поступила в Дублинский университет, на филологию. На первом курсе она сдружилась с девушкой по имени Элис Келлехер, и на следующий год они сняли на двоих квартиру. Элис говорила громко и уверенно, носила плохо сидящую одежду из секонд-хенда и все вокруг находила забавным. Ее отец был пьяницей-автомехаником, так что в детстве о ней не особенно заботились. Ей было не так-то просто найти друзей среди однокурсников, да и с преподавателями возникли проблемы, когда она назвала одного из них «фашистской свиньей». Во время учебы Айлин терпеливо читала все, что задавали, сдавала все проекты к дедлайнам и тщательно готовилась к экзаменам. Она получила почти все возможные академические награды и выиграла национальную премию за эссе. Она завела знакомства, ходила в ночные клубы, не принимала ухаживания парней и неизменно возвращалась домой, чтобы вместе с Элис съесть тост в гостиной. Элис говорила, что Айлин гений и бесценная жемчужина и что даже люди, которые ее ценят, все-таки ее недооценивают. Айлин называла Элис бунтаркой и по-настоящему незаурядной личностью, опередившей свое время. Лола училась в другом колледже на другом конце города, и с Айлин они встречались редко, только если случайно столкнутся в городе. Когда Айлин была на втором курсе, Саймон переехал в Дублин ради юридической магистратуры. Однажды вечером Айлин пригласила его к себе, чтобы познакомить с Элис, и он принес с собой коробку дорогих шоколадных конфет и бутылку белого вина. Элис весь вечер держалась с ним вызывающе грубо, назвала его религиозные убеждения «мерзкими» и еще добавила, что у него уродливые наручные часы. Кажется, Саймону это поведение почему-то показалось забавным и даже милым. После этого он стал частенько появляться у них в квартире, стоял, прислонившись к батарее, подолгу спорил с Элис о Боге и весело высмеивал их бездарное ведение домашнего хозяйства. «До чего же вы убого живете», — говорил он. Иногда он даже мыл им посуду перед уходом. Однажды вечером, когда Элис не было, Айлин спросила, есть ли у него девушка, а он рассмеялся и сказал: Почему ты спрашиваешь? Я же мудрый старик, забыла? Айлин лежала на диване; не поднимая головы, она швырнула в него подушкой, он поймал. Просто старик, сказала она. Не мудрый.

В двадцать Айлин впервые занялась сексом — с парнем, с которым познакомилась в интернете. После она шла от него домой одна. Было поздно, почти два часа ночи, улицы вымерли. Когда она добралась до дома, Элис сидела на диване и что-то печатала в ноутбуке. Айлин привалилась к дверному косяку гостиной и громко сказала: Ну, это было очень странно. Элис прекратила печатать. Что, ты с ним переспала? — сказала она. Айлин ладонью потирала предплечье. Он попросил меня не раздеваться, сказала она. Вообще. Элис уставилась на нее. Где ты только находишь таких? — сказала она. Не отрывая взгляда от пола, Айлин пожала плечами. Элис встала с дивана. Не расстраивайся, сказала она. Невеликое дело. Ничего особенного. Через пару недель ты о нем забудешь. Айлин уткнулась лицом в хрупкое плечо Элис. Гладя ее по спине, Элис мягко сказала: Ты не такая, как я. Твоя жизнь будет счастливой.

Саймон тем летом жил в Париже и работал на группу по изменению климата. Айлин ездила его навестить — это был первый раз, когда она одна летела на самолете. Саймон встретил ее в аэропорту, и они поехали в город на электричке. Той ночью они выпили бутылку вина у него на квартире, и она рассказала ему, как лишилась невинности. Он рассмеялся и тут же извинился за свой смех. Они валялись на кровати в его комнате вдвоем. Немного помолчав, Айлин сказала: я хотела спросить, как ты лишился невинности. Но, судя по тому, что я о тебе знаю, ты ее так и не лишился. Он улыбнулся в ответ. Нет, лишился, сказал он. Она тихо полежала лицом в потолок и подышала. Несмотря на то, что ты католик? — сказала она. Они были близко, их плечи почти соприкасались. Именно так, сказал он. Знаешь, как говорил святой Августин? Господи, дай мне целомудрие, только не сейчас⁵.

Получив диплом, Айлин поступила в магистратуру на ирландскую литературу, а Элис устроилась работать в кофейню и начала писать роман. Они по-прежнему жили вместе, и по вечерам Элис порой читала вслух смешные отрывки из своей рукописи, пока Айлин готовила ужин. Сидя за кухонным столом, откинув волосы со лба, Элис говорила: Вот послушай-ка. Я тебе рассказывала про главного героя, да? Короче, он получил сообщение от сестры. В Париже Саймон съехался со своей девушкой, француженкой по имени Натали. Окончив магистратуру, Айлин устроилась на работу в книжный магазин, возила груженые тележки по торговому залу и наклеивала ценники на бестселлеры. К тому времени ферма ее родителей почти разорилась. Когда Айлин приезжала домой, ее отец Пат, угрюмый и озабоченный, слонялся по дому днем и ночью и включал и выключал все подряд. За ужином он почти не разговаривал и часто вставал из-за стола, пока остальные еще ели. Однажды вечером Айлин оказалась в гостиной вдвоем с матерью, и Мэри сказала, что пора что-то менять. Дальше так продолжаться не может, сказала она. Айлин озабоченно спросила, что мама имеет в виду — ситуацию с деньгами или свой брак? Мэри развела руками; она выглядела опустошенной и гораздо старше, чем на самом деле. Всё, сказала она. Я не знаю. Ты приезжаешь и жалуешься на свою работу, на жизнь. А моя жизнь? Кому есть дело до меня? Айлин тогда было двадцать три, а ее матери пятьдесят один. Айлин на секунду легонько надавила кончиками пальцев на веко и сказала: Так и ты сейчас на жизнь жалуешься. Мэри расплакалась. Айлин с беспокойством посмотрела не нее и сказала: Мне не плевать, что ты несчастна, но я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Мать закрыла лицо ладонями, всхлипывая. Что я сделала не так? — сказала она. Как я вырастила таких эгоистичных детей? Айлин откинулась на спинку дивана, будто всерьез обдумывала вопрос. Чего ты хочешь в итоге? — спросила она. Я не могу дать тебе денег. Я не могу вернуться в прошлое и выдать тебя замуж за другого мужчину. Ты хочешь, чтобы я выслушала, как ты сокрушаешься? Я выслушаю. Я уже слушаю. Но я не понимаю, почему ты считаешь, что твое несчастье важнее моего. Мэри вышла из комнаты.

Когда им было по двадцать четыре, Элис подписала договор на книгу с издателем из США на двести пятьдесят тысяч долларов. Она сказала, что в книжном бизнесе никто ничего не понимает про деньги, и, если им хватает тупости заплатить ей такую сумму, ей хватит жадности эти деньги взять. Айлин встречалась со студентом-философом по имени Кевин и по его наводке нашла плохо оплачиваемую, но интересную работу помощником редактора в литературном журнале. Вначале она просто редактировала, но через несколько месяцев ей доверили заказывать тексты авторам, а к концу года редактор предложил ей и самой что-нибудь написать. Айлин сказала, что подумает. Лола тогда работала в консалтинговой фирме и встречалась с парнем по имени Мэттью. Она пригласила Айлин поужинать втроем в городе. В четверг вечером после работы они сорок пять минут ждали на темнеющей выстывающей улице, пока освободится столик в новой бургерной, где Лола хотела побывать. Бургеры, когда их принесли, оказались вполне ничего. Лола расспрашивала Айлин о ее карьерных планах, и та ответила, что и в журнале счастлива. Ну, это сейчас, сказала Лола. А что дальше? Айлин ответила, что не знает. Лола изобразила улыбку и сказала: Когда-нибудь придется столкнуться с реальностью. Айлин вернулась домой и застала Элис на диване: та писала книгу. Элис, сказала Айлин, мне когда-нибудь придется столкнуться с реальностью? Не подняв головы, Элис хмыкнула и сказала: Боже, да нет, разумеется, нет. Кто тебе такое сказал?

В сентябре, который пришел следом, Айлин узнала от матери, что Саймон расстался с Натали. Вместе они пробыли четыре года. Айлин сказала Элис, мол, думала, они поженятся. Я всегда была уверена, что они поженятся, сказала она. А Элис ответила: Да, ты говорила. Айлин отправила Саймону имейл с вопросом «как дела?», а он ответил: Ты, наверное, не собираешься в Париж в ближайшее время? А то я был бы очень рад повидаться. На Хеллоуин она поехала на несколько дней к нему. Саймону уже исполнилось тридцать, а ей двадцать пять. Днем они бродили по музеям и разговаривали об искусстве и политике. Когда она спрашивала про Натали, он отвечал шутливо, с самоиронией, и тут же менял тему. Однажды они сидели вдвоем в музее Орсе, и Айлин сказала: Ты все обо мне знаешь, а я о тебе ничего. С болезненной улыбкой он ответил: О, ты заговорила как Натали. Тут же рассмеялся и извинился. Это был единственный раз, когда он упомянул ее имя. По утрам он варил кофе, а по ночам Айлин спала в его кровати. Когда они занимались любовью, ему нравилось после долго лежать, обнимая ее. Она порвала со своим бойфрендом в тот же день, когда вернулась в Дублин. И больше ничего не слышала о Саймоне до Рождества, когда он заглянул к ее родителям выпить бренди и повосхищаться елкой.

Книгу Элис опубликовали следующей весной. Ее выход сопровождала медиашумиха, поначалу в основном хвалебная, а потом несколько отрицательных заметок, спорящих с первыми восторженными обзорами. Летом, на вечеринке у их подруги Киры, Айлин познакомилась с парнем по имени Эйдан. У него были темные густые волосы, он носил льняные брюки и грязные теннисные туфли. Они просидели на кухне допоздна, болтая о детстве. В нашей семье не очень принято разговаривать, сказал Эйдан. Все заметается под ковер, и внешне полный порядок. Налить тебе еще? Айлин смотрела, как он подливает красное в ее бокал. В нашей семье тоже ничего не обсуждается, сказала она. Иногда мы вроде пытаемся, но никто не умеет. Глубокой ночью Айлин и Эйдан ушли вместе, в одну сторону, и он сделал крюк, чтобы проводить ее до двери квартиры. Береги себя, сказал он на прощанье. Пару дней спустя они встретились выпить, вдвоем. Он был музыкантом и звукорежиссером. Рассказывал о работе, о своих соседях по квартире, об отношениях с мамой и обо всем, что любит и ненавидит. Разговаривая с ним, Айлин много смеялась и была очень оживленной, касалась губ, подавалась вперед. Тем вечером, вернувшись домой, она получила сообщение от Эйдана: ты так прекрасно слушаешь! вау! а я ужасный болтун, прости. может, еще встретимся?

На следующей неделе они снова ходили выпить, а потом еще. В квартире Эйдана повсюду по полу тянулись черные кабели, а постелью ему служил матрас на полу. Осенью они на пару дней ездили во Флоренцию и вместе бродили по прохладным храмам. Однажды Айлин остроумно пошутила за ужином, и он так расхохотался, что пришлось фиолетовой салфеткой вытирать слезы. Он сказал, что любит ее. Жизнь невероятно прекрасна, написала Айлин в сообщении Элис. Не могу поверить, что можно быть настолько счастливой. К тому времени Саймон вернулся в Дублин — работать политическим советником в парламентской группе левого толка. Порой Айлин сталкивалась с ним в автобусе или на перекрестке, и он всегда приобнимал какую-нибудь симпатичную девушку. Накануне Рождества Айлин и Эйдан съехались. Он вытащил ее коробки с книгами из багажника своего автомобиля и гордо заявил: Твой мозг имеет вес. Элис заглянула к ним на новоселье, уронила бутылку водки на кафельный пол в кухне, рассказала невероятно затянутую историю из их с Айлин учебы в колледже, которая показалась хоть капельку смешной только Айлин и ей самой, и быстро ушла. Почти все остальные гости на новоселье были друзьями Эйдана. Под конец Айлин, немало выпив, спросила Эйдана: Ну почему у меня так мало друзей? Всего двое, да и те со странностями. А остальные просто знакомые. Он погладил ее по волосам и сказал: У тебя есть я.

Следующие три года Айлин и Эйдан жили в двушке в центре города к югу от Лиффи, скачивали у пиратов зарубежное кино, спорили, как делить арендную плату, по очереди готовили и мыли посуду. Лола и Мэттью были помолвлены. Элис выиграла денежную литературную премию, переехала в Нью-Йорк и начала слать Айлин имейлы в странное время дня и ночи. Потом она бросила писать письма, удалилась из соцсетей и стала игнорировать послания от Айлин. Однажды в декабре Саймон позвонил Айлин и сказал, что Элис вернулась в Дублин и попала в психиатрическую клинику. Айлин на диване прижимала телефон к уху, а Эйдан у раковины споласкивал тарелки под краном. Они с Саймоном договорили, но она так и сидела, и молчала в трубку, и он тоже ничего не говорил, оба притихли. Ну, сказал он наконец. Я тебя отпускаю. Пару недель спустя Айлин и Эйдан расстались. Он говорил, что слишком много всего навалилось и им обоим нужно личное пространство. Он вернулся жить к родителям, а она переехала в северную часть города, в трешку с кухней-гостиной и двумя спальнями, одну из которых уже занимала женатая пара. Лола и Мэттью решили летом сыграть скромную свадьбу. Саймон молниеносно отвечал на письма, время от времени приглашал Айлин пообедать и не очень распространялся про свою личную жизнь. Пришел апрель, и многие друзья Айлин уже покинули Дублин или собирались уехать. Она ходила по отвальным вечеринкам в темно-зеленом платье с пуговицами или в желтом платье с поясом того же цвета. В гостиных с низкими потолками и бумажными абажурами люди заговаривали с ней про рынок недвижимости. Моя сестра выходит замуж в июне, сообщала она. Очень волнительно, отвечали ей. Ты, наверное, очень счастлива за нее. Нда, странное дело, говорила она. Но нет.

Примечания

4

Уистен Хью Оден (1907–1973) — англо-американский поэт, родившийся в Великобритании.

5

Блаженный Августин. Исповедь, перев. М. Сергеенко.