Опьяненный любовью

Салли Маккензи, 2018

Что делать молодой женщине, опозоренной и погубившей себя? Одинокой, незамужней матери с ребенком на руках? Пенелопа Барнс не унывает, она твердо решила забыть своего соблазнителя, легкомысленного графского сына Гарри Грэма, заработать состояние на таком «неженском» занятии, как пивоварение, и принять предложение руки и сердца честного сельского священника, готового стать отцом ее дочке. Но однажды на ее пороге возникает призрак прошлого – Гарри, который вернулся в Англию с полей Наполеоновских войн и уже самим своим появлением грозит разрушить и ее планы, и надежды навсегда выбросить его из памяти и из сердца…

Глава 3

Выйдя из хмельника, Пен отряхнула юбки и пошла по тропинке домой. Едва ли не три последних часа — она глянула на свои часы — она провела, заботливо ухаживая за хмелем и внимательно следя, не появилось ли малейших признаков плесени или мух. Пока все было хорошо.

«Если бы таким же простым было воспитание детей».

Пен кусала губу, пытаясь отогнать тревогу, отравлявшую мысли хуже любого садового вредителя, однако, несмотря на все старания, не могла успокоиться.

Возможно, рассказать Гарриет правду об ее рождении Пен следовало много лет назад, но она считала, что дочь еще слишком мала, чтобы понять. К чему усложнять дочери жизнь далеким прошлым, которое ни одна из них не в силах изменить?

Нет, ее вина глубже. Пен не следовало пересказывать вдовью историю тети Маргарет, хотя эта история годами спасала ее и Гарриет от осуждения и отверженности.

«На самом деле не следовало пускать Гарри к себе под юбки…»

Ха! Чаще всего юбки слетали еще до того, как Гарри успевал к ней прикоснуться.

Вспомнив об этом, Пен улыбнулась. То лето с Гарри было чудесным, лучшим из всего, что случилось в ее жизни, не считая рождения Гарриет. Никогда прежде да и потом она не чувствовала себя такой живой, такой настоящей. Каждое ощущение, каждый запах, каждое прикосновение были так пронзительны: ярче и слаще, чем когда-либо еще в ее жизни. День не тянулся за днем, она не уповала на будущее, а жила настоящим, упивалась каждым мгновением, запоминала каждое мгновение, чтобы лелеять в памяти, когда уйдет Гарри.

То, что он уйдет, Пен знала всегда.

А потом у нее появилась Гарриет, и как ни трудно быть матерью без мужа, она ни разу об этом не пожалела и не захотела избавиться от дочери. Гарриет была живой частичкой Гарри и сокровищем сама по себе.

Сокровищем, которое порой сводит с ума.

Пен отчаянно хотела броситься на поиски дочери, но знала, что сейчас разговоры с ней ни к чему хорошему не приведут. На самом деле только все осложнят. Надо дать Гарриет возможность все обдумать самой. Она придет к Пен, когда будет готова.

Пен смахнула капельку пота с кончика носа, и ей в голову пришла еще одна тревожная мысль.

«Неужели Гарриет права? Неужели Годфри, дойди до него слухи, решит, что я шлюха, и умоет руки?»

Нечто, подозрительно похожее на панику, сжало грудь.

Нет, конечно нет! Она постарается, чтобы ее настоящая история пока до него не дошла, а если возможно, то и никогда.

Входя во двор приюта, Пен снова посмотрела на часы. Через некоторое время она спустится к пабу «Танцующая Утка» и перехватит Годфри, когда он направится домой после обильной воскресной трапезы. Может, удастся заставить его сделать ей предложение сегодня.

— Пен!

Она оглянулась и увидела Каро, шедшую за ней из пивоварни.

— Тебя хотела видеть Джо.

— Отлично.

У Пен еще было время до разговора с Годфри. Встреча с Джо позволит ей еще раз упомянуть о травле, которую Верити развернула против Гарриет — сцену в церкви вряд ли кто-то не заметил.

— С хмелем все в порядке? — проходя через двор, озабоченно спросила Каро.

— В порядке. Ты ведь сама знаешь. Я видела, как ты выходила из хмельника. Сосчитала каждое соплодие?

Каро засмеялась:

— Пыталась, но их столько, что не сосчитать. Однако слышала, как ты бормотала о жуках и болезнях. Мы еще можем потерять урожай?

— Да. Какой смысл скрывать?

Каро прекрасно знает, что в крестьянском труде гарантий нет. Этому ее научили два последних непредсказуемых холодных лета. Но даже элементарная гроза в неподходящий момент может стоить всего урожая.

— Потому я и проверяю растения так часто, — заключила Пен. — Но я оптимистка, осторожная оптимистка.

— Благодарение Богу за это, — произнесла Каро, отворяя дверь в кабинет Джо.

— Благодарение Богу за что? — спросила Джо.

Она сидела за столом, на котором лежал открытый гроссбух. Фредди, ее коричнево-белый спаниель, подошел поластиться и вновь растянулся у ног хозяйки.

— Пока что хмель созревает хорошо, — сказала Пен, как обычно, садясь на потертый стул с красной обивкой.

— Постучим по дереву. Если нам удастся собрать урожай, как он есть сейчас, я смогу нарастить производство и тем самым увеличить продажи. — Каро присела на краешек стула, стоявшего напротив стола Джо, и, едва не дрожа от возбуждения, подалась вперед. — Не сомневаюсь, я вам уже рассказывала, что «Петушиный Хвост» в Тадлгейте и «Пьяная Овца» в Уэстлинге просили больше «Вдовьего пива». Мне пришлось им отказать, потому что наших запасов едва хватило для «Танцующей Утки», но теперь…

— Нечего делить шкуру неубитого медведя, — предостерегла Пен. Она не любила искушать судьбу, даже стуча по дереву.

— Да-да, безусловно. Но чем скорее мы узнаем наверняка, насколько велик урожай, тем скорее я смогу договориться с этими пабами. — Каро заерзала на стуле. — У хозяина «Пьяной Овцы», мистера Харриса, есть брат, у которого таверна в Лондоне. Если пиво хорошо пойдет в «Овце», не сомневаюсь, он его порекомендует.

Нахмурившись, Каро поднесла к губам указательный палец.

— Скорее всего, мне придется подыскивать еще одного помощника для работы в пивоварне. Альберт уже слишком стар тяжести носить, хотя я ему об этом еще не говорила.

Теперь нахмурилась Джо.

— А как же Вирсавия и Эстер? Ты же говорила, они прекрасно справляются. — Джо указала на гроссбух. — Еще на одного работника у нас нет денег, ты бы лучше взяла в помощники кого-нибудь из живущих тут женщин.

На лице Каро появилась улыбка, с помощью которой она всегда уламывала людей сделать то, чего они делать не хотели.

— Мои помощницы прекрасно справляются, но ты же знаешь, что в пивоварне надо таскать много тяжестей. И Вирсавия, и Эстер работают наравне с Альбертом, но не как юноши. Не сомневаюсь, увеличение производства позволит нам платить молодому и сильному мужчине без малейшего ущерба для приюта.

Каро была честолюбива и часто воспаряла слишком высоко.

— Даже блестящий урожай не позволит нам снабдить «Вдовьим пивом» лондонские таверны, — возразила Пен. — Нам за ними не угнаться. Слышала? За обедом посетители выпивают там не меньше бочки пива.

— Я знаю об этом, — сердито покосилась на нее Каро. — Но все равно, хорошо было бы продавать наше пиво в Лондоне, — усмехнулась она. Воображение вновь рисовало ей радужные картины. — За ограниченное предложение мы и цену запросим повыше.

— Больше денег нам не помешает, — взволнованно сказала Джо.

О Боже!

— От нового герцога до сих пор ни слова? — спросила Пен.

Джо боялась лишиться поддержки, прочтя в газете, что старый герцог Грейнджер и его семья скончались от инфлюэнцы.

— Нет. — Джо потерла переносицу. — В этом году деньги еще не поступили.

Пен почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Если новый граф Грейнджер откажет им в помощи… Однако паниковать пока рано.

— Прошло всего две недели? — спросила она.

— Две недели, — опустив плечи, вздохнула Джо. — Но деньги всегда приходили вовремя.

Каро чуть не взвыла. Вид у нее был такой, будто она готова столкнуть человека в большой котел кипящего сусла.

— Герцог не может нам отказать.

— Может, — сказала Джо. — Ты же знаешь, в доме мы живем незаконно.

К сожалению, это было правдой. Поместьем Падлдон некогда владел муж Джо, Фредди, лорд Хэвенридж. Но, как и все свое имущество, он проиграл его в карты, а потом трусливо пустил себе пулю в лоб. Когда выигравший герцог Грейнджер наутро явился простить Фредди долг, он увидел его вдову Джо и понял, что ничего уже невозможно поправить.

Герцог разрешил Джо остаться в имении и более десяти лет оказывал ей помощь.

— Старый герцог наверняка должен был упомянуть вас, вернее, нас в завещании, — сказала Пен.

— Не знаю. — Джо снова вздохнула и погладила трущегося у ног спаниеля. — У него не было передо мной обязательств. Полагаю, он чувствовал вину за Фредди…

Услышав свою кличку, пес завилял хвостом.

Джо глянула на него.

— Перед моим мужем, глупыш, не перед тобой.

Фредди завилял хвостом еще проворнее, положил лапы на колени Джо и лизнул ее в лицо.

— Не подлизывайтесь, сэр, — смеясь, сказала Джо и обратилась к Пен и Каро: — Полагаю, эти деньги служили не столько помощью мне, сколько успокоением совести старого герцога. Он мог не оставить формальных распоряжений, — вновь, как частенько в последнее время, посетовала она. — Если судить по газетам, новый герцог пользуется уважением. Он бывший адвокат, вдовец с малолетним сыном. Я уповаю на его сострадание. Получаемая нами сумма невелика. По сравнению с доставшимся ему огромным богатством просто мелочь, но для нас жизненно важная мелочь.

— Возможно, в этом и проблема, — сказала Пен. — Порой скупее всех именно те, кто неожиданно разбогател.

— Да, — согласилась Джо и закусила губу. — Новый герцог может потребовать от нас освободить дом… Что нам тогда делать?

— Надо написать ему. — Каро всегда предпочитала действовать напрямую. — Я уже говорила об этом, как только мы узнали о новом герцоге. — К сожалению, и Каро была несколько заносчива.

— Может, это просто упущение или недоразумение, которое он исправит, как только все выяснит, — сказала Пен.

— А если герцог и правда решит прекратить поддержку, — добавила Каро, — письмо даст нам возможность привести аргументы в свою пользу. Ты говорила, он был адвокатом. Он оценит хорошо изложенную суть дела. В любом случае лучше выяснить, как обстоят дела, чем тратить время на догадки и волнения. Чем скорее мы все узнаем, тем увереннее сможем строить планы.

Джо кивнула.

— Ты права. Но было бы хорошо, если бы я могла показать, что мы не просто висим у него на шее. Поместье Падлдон я у герцога купить не могу, но могу предложить план нашей финансовой независимости — уменьшения и, наконец, прекращения его благотворительной помощи, а возможно, даже выплаты ему аренды, если он позволит нам здесь остаться.

— И это еще одна причина, по которой я хочу продавать «Вдовье пиво» в Лондоне. — Каро кивнула и приосанилась, помахав перед носом Джо указательным пальцем. — Я докажу и герцогу, и кому угодно, что у нас прибыльный бизнес, — усмехнулась она. — Кто знает? Кое-кому из его друзей пиво может прийтись по вкусу, тогда они за нас вступятся. И герцог может даже увеличить свою поддержку. — Каро вновь погрузилась в честолюбивые грезы.

Хорошо, конечно, что у Каро великие замыслы. Может, когда-нибудь ей удастся их осуществить. Пока плохой урожай двух последних лет не дал возможности воплотить их в жизнь, однако замыслы Каро служили им ориентиром.

— И этот маленький дом Грейнджеру не нужен, — сказала Пен. — Теперь у него наверняка много больших поместий.

— Да, — уже решительнее произнесла Джо. — Я ему напишу… — Она замялась. — Скоро… — Опустила глаза в гроссбух. — Я просмотрела бухгалтерские книги и нашла, где еще можно сэкономить, но… — Покачала головой. — Если бы нам удалось увеличить производство пива, было бы отлично. — Джо подняла глаза и усмехнулась: — Этого не потребовалось бы, если бы мы смогли заработать на чем-нибудь другом.

Верно. Правда, обитательницы приюта пытались вязать шали, печь пироги, но либо работницы не горели энтузиазмом, либо их выпечке, к примеру, жители деревни предпочитали домашнюю. Лишь когда Каро начала варить пиво в старой пивоварне, дело пошло веселее.

— Пока урожай не убран, мы ничего сказать не можем, — вновь предостерегла Пен. — Да, сейчас все хорошо, но все может измениться.

— Напиши ему без промедления, — сказала Каро. — Лучше заранее уверить его в хорошем урожае. Что бы ни случилось потом, его деньги уже будут у нас в кошельках. — Она пожала плечами. — Не такие это большие деньги. Герцог же не явится в Литтл-Падлдон их отбирать.

Безусловно, Каро была самой смелой и деловой из них троих.

— Это верно. — Джо захлопнула гроссбух и встала, ее примеру последовали Фредди, Пен и Каро. — Не скажу, что полностью разделяю твой подход, Каро, но я согласна: мы не можем ждать, пока хмель будет убран. Сегодня вечером напишу герцогу. — Она глубоко вздохнула: — Надеюсь, мне удастся его убедить.

— Не сомневаюсь, что удастся, — сказала Пен. — Разве джентльмен выбросит на улицу женщин и детей?

— Да. — Джо смахнула со стола невидимую пылинку. — Судя по газетным статьям, человек он добрый, умный и принципиальный.

На лице Каро появилось циничное выражение.

— Будем надеяться. То, что он новичок среди аристократов, внушает мне робкие надежды, тем не менее… — Каро скривилась. — Тем не менее верить дворянину — последнее дело. — Каро смерила Пен сочувственным взглядом. — Ну, Пен это известно не понаслышке.

У Пен сердце подпрыгнуло, а в ушах зазвенело.

— Что ты имеешь в виду?!

Джо нахмурилась и легонько коснулась руки Пен.

— По дороге из церкви Розамунда рассказала всем и каждому, что настоящий отец Гарриет — прежний граф Дэрроу…

Пен уже открыла рот, чтобы возразить, но замерла. Ей сейчас надо, чтобы все узнали правду? Пен посмотрела на часы на каминной полке: пора идти, если она хочет перехватить Годфри. А перехватить его ей необходимо именно сегодня. Время уходит…

Каро покачала головой.

— Не знаю, почему я не сообразила сразу, заметив в волосах Гарриет седую прядь. Это фамильное отличие, — нахмурилась она. — Хотя… прядь появилась неожиданно. И я поверила в твою историю с лихорадкой. Странно, я посчитала, что лихорадка может вызывать такое, а ты всем нам рассказывала о своем муже-фермере… — Каро мрачно покосилась на Пен. — Я всегда считала тебя недотрогой. Мне до сих пор трудно поверить, что ты была любовницей графа.

У Пен перехватило дыхание. Слышать, как Каро говорит прямо ей в глаза… Ее отношения с Гарри можно назвать грязным словом, но грязи в них не было.

— Мы тебя не осуждаем, — быстро сказала Джо. — А наш приют? Он служит прибежищем для тех, кому некуда податься, в особенности для женщин с детьми. — Она сурово посмотрела на Каро. — Мы никого не судим. Слишком часто женщины беззащитны перед преследованиями мужчин. Стыдиться тут нечего.

Пен и не стыдилась. Гарри ее не преследовал, не обманывал. Это было ее решение. Она его любила и родила от него дочь, в которой теперь была вся ее жизнь. Пен ни о чем не жалела.

— Твое прошлое, чье бы то ни было прошлое — не наше дело, — спокойно, ровным голосом проговорила Джо, бросив еще один красноречивый взгляд на Каро.

Каро не обратила на это внимания.

— Пен, я тебе так скажу: ты подумай, может, тебе удастся получить с графа немного денег? Считаю, он перед тобой в долгу, ты ведь мать его племянницы. А нам это помогло бы свести концы с концами, если герцог вдруг окажется несговорчивым.

«Знай Каро правду, она бы меня отсюда не выпустила, пока я не написала бы слезное прошение Гарри».

— Я не собираюсь лезть в карман графа Дэрроу. — Пен в упор посмотрела на Джо. — А тебе, Джо, надо поговорить с Розамундой. Я не потерплю, чтобы она распространяла грязные слухи о моей дочери…

— Да, я поговорю…

Пен не могла остановиться:

— И пусть приструнит Верити. Девчонка настроила всех против Гарриет. Она… — Пен бросила взгляд на каминные часы. Боже правый! Ей надо идти, или она не перехватит Годфри! — Мне пора. У меня… встреча в деревне!

Годфри ей надо перехватить, прежде чем расползется слух, и сейчас, видно, уже слишком поздно.

Пен распахнула дверь и почти бегом вылетела из кабинета Джо. Притормозила она только у большого дуба возле моста. Остановилась и отдышалась. Надо прийти спокойной. Если Годфри заметит…

Нет, Годфри вряд ли заметит, что она зла и расстроена. Он не слишком наблюдателен. Но кто-то другой — может. Не стоит давать сплетникам новую пищу для пересудов. Она одернула юбку.

Преподобный Райт ежедневно наведывался в «Танцующую Утку». Он выходил из харчевни, умяв большую тарелку баранины, сдобрив мясо не одной пинтой «Вдовьего пива».

Сейчас без двух минут два.

Пен глубоко вдохнула, поправила шляпку и минуту спустя решительно направилась через мост к таверне.

Время Пен рассчитала отлично. Едва она подошла, дверь распахнулась — появился викарий.

— Миссис Барнс!

— Мистер Райт!

Интересно, он уловил неискренность в ее голосе?

«Больше воодушевления! Годфри — ответ на все мои молитвы».

Она заставила себя широко улыбнуться.

— Какая приятная встреча.

«Почему он так уставился на мое декольте?»

Пен привыкла, что викарий на нее пялится, но сегодня он даже не пытался этого скрыть.

Оно и к лучшему. Может, ему все труднее сдерживать свое — пусть и слабое — мужское желание, желание, которое подтолкнет его сделать ей предложение, если ей удастся правильно сыграть свою роль.

«О желании Гарри я никогда не думала».

С Гарри она думала только о любви… о своих желаниях. Но поскольку ни о любви, ни, если честно, даже о малейшем желании к Годфри с ее стороны речи не шло, ей оставалось лишь уповать на его инстинкты.

«Сегодня мои желания сугубо материальны. Единственное, нет, единственная, о ком я забочусь, — это Гарриет».

Викарий поклонился.

— Миссис Барнс, я собирался прогуляться по берегу ручья. Знаете, способствует пищеварению. Не хотите составить мне компанию?

По спине пробежал неприятный холодок — Пен засомневалась. Он особо выделил слово «миссис»… Почему?

«Наверное, мне показалось».

Наверняка показалось. Она еще не пришла в себя после разговора с Джо и Каро.

— Да, благодарю вас. Было бы очень приятно.

Пен положила пальцы на рукав Годфри, и он накрыл их ладонью.

Очень похоже на ловушку.

«Стоп. Не забывай, это Годфри, преподобный Райт — чопорный, скучный, робкий и богобоязненный».

Она позволила ему увлечь себя на протоптанную тропинку, идущую вдоль берега ручья к дому священника. У нее было около десяти минут, чтобы его покорить, но их могло не хватить…

Пен замедлила шаг, а Годфри — нет, и поскольку он не отпускал ее руку, ей оставалось либо ускорить шаг, либо ступать по грязи.

Она ускорила шаг и спросила:

— Вас кто-то ждет дома?

Это было бы неприятно, но ничего не поделаешь. Нужно максимально использовать то время, которое было в ее распоряжении.

— О нет.

— Тогда к чему эта спешка? Разве мы не можем наслаждаться этим видом?

Он ухмыльнулся. У другого мужчины Пен сочла бы такую гримасу похотливой, но это был Годфри. Может, баранина сегодня не удалась?

Его брови дрогнули.

— Я хочу насладиться куда более интересным видом.

Странно. Эту тропу она прекрасно знала. Милые окрестности, но, в общем, все то же, что и везде. Можно увидеть уток, черепаху или даже змею, но в основном лишь вода да деревья.

— Что вы имеете в виду?

— Я надеюсь увидеть розовые вершины… — Брови у Годфри снова задергались. — …холмов. Прекрасное, э… поле… — Он нервно облизнул пухлые губы и едва не задохнулся. — А потом дремучую чащу и темный жаркий тоннель. — Годфри до боли сжал ее пальцы.

— Не понимаю, о чем вы? — как можно тактичнее отозвалась Пен.

«Годфри перебрал за обедом “Вдовьего пива”? Спиртным от него не пахнет, но, кажется, он изрядно выпил. Думал бы лучше о помолвке…»

Она-то добивалась именно помолвки и ретироваться в шаге от нее не собиралась.

— Вы хотите! Вы хотите… — Голос у него был странно хриплым.

Пен ощутила неприятный холодок в груди.

«Надо уходить. Не глупи. Это — Годфри, викарий. Он безобиден».

И она пошла с ним дальше. Миновали поворот к дому священника, старый шаткий мосток, сооруженный фермером Смитом, чтобы ходить в церковь, скамейку, поставленную кем-то прямо на берегу…

Затем они оказались на развилке, где главная тропа отходила от ручья. Викарий свернул на едва заметную в густой траве тропку, которую Пен никогда раньше не замечала. Было слишком узко, чтобы идти по тропке рядом, и Годфри потащил ее за собой.

— Куда мы идем? — Пен подняла свободную руку, защищая лицо от веток, которые преподобному не хватило любезности придержать.

— Прямо вдоль ручья.

По крайней мере, вокруг не было холмов с розовыми или любыми другими вершинами.

— Вы увидите. — Он оглянулся на нее с вожделением — точнее выражение его лица она описать не могла. — Туда, где нас никто не побеспокоит.

Пен нервно засмеялась:

— Надеюсь, это не чаща и не туннель.

Годфри хихикнул:

— Пенелопа, не стройте из себя скромницу. Вы хотите этого не меньше, чем я.

— Хочу чего? — Она очень удивилась, что викарий назвал ее полным именем, но решила об этом не спрашивать. Сердце забилось прямо в горле, и ей трудно было говорить спокойно.

«Годфри наверняка перебрал сегодня».

Узкая тропинка вывела на полянку с плакучей ивой. Годфри провел ее под ивовыми ветками и прижал к стволу.

— Вы хотите этого, — сказал он, и его губы, влажные, слюнявые, дряблые, устремились к ее губам.

Но прежде чем их губы встретились, у нее, слава богу, хватило духу закрыть рот. Пен выставила вперед руки, уперлась викарию в грудь, готовая его оттолкнуть.

«Помни о Гарриет!»

Верно, Гарриет. Ради Гарриет она вынесет все, даже это.

Но мысли о Гарриет заставили Пен вспомнить о Гарри, о том, как ей было приятно, когда ее целовал он.

«Я могу вообразить, что Годфри — это Гарри».

Нет. От Гарри никогда не разило луком и чесноком, а главное, он никогда на Пен так не наседал. Сразу видел, если она поцелуя не хотела.

Не хотела Пен редко. Чаще целовала его первой.

По крайней мере, брюхо защищало ее от викария…

«Фу! Годфри пытается засунуть мне в рот язык!»

Пен сжала зубы. Пора возмущенно сопротивляться. Говорить Пен не рискнула: открой она рот — его язык ее задушит. Она толкнула викария в грудь.

Никакого эффекта. Словно он и не почувствовал. Пен толкнула сильнее — снова ничего. Она пнула его в голень.

Наконец-то!

Годфри поднял голову и засмеялся:

— Дорогуша, не надо притворяться.

Сердце подстреленной птицей затрепетало и рухнуло вниз.

— Притворяться?..

Он развязал ленты ее шляпки и сорвал ее.

— Эй! — Пен повернула голову, чтобы проследить за шляпкой, которая повисла, зацепившись за ветки куста.

Липкой ладонью викарий развернул ее лицо к себе.

— Вы хотите этого так же, как и я.

«Этого? Похоже на предложение, но отнюдь не руки и сердца».

— Хочу чего? — Пен обязана прикинуться непонимающей.

Годфри, в конце концов, священник. Тот, для кого плотские удовольствия без Божьего благословения немыслимы. Но с ним она явно ошиблась.

— Ты как сучка в течке.

— Мистер Райт!

Он положил ладонь ей пониже спины.

— И я здесь, чтобы удовлетворить твое и свое желание. — Годфри прижал ее к себе так, что живот уже не мешал и не скрывал его… твердой решимости.

«На ощупь куда меньше, чем у Гарри».

Эту мысль Пен из головы выбросила. Ей необходимо сосредоточиться. С чего вдруг Годфри решил, что она согласится на незаконную связь? Ему надо думать о женитьбе…

Странно Годфри принялся за ней ухаживать. Ведь он же викарий. Что еще у него на уме? Это необходимо выяснить.

Пен не даст ему себя лапать, если он не намерен жениться.

— Годфри, вы меня пугаете. Я не…

Он снова засмеялся:

— Боже, вы отлично сыграли роль безутешной вдовы. Ловко обвели меня вокруг пальца.

Внутри у нее все замерло.

«Боже милостивый! Он знает».

— Я услышал эту историю, когда обедал в «Утке». Можете вообразить мой шок, когда я узнал, что вы были шлюхой прежнего графа Дэрроу.

— Не была. — Во рту у Пен пересохло, но это она произнесла четко и твердо.

Викарий пожал плечами.

— Вам, возможно, больше по нраву слово «любовница». Согласен, оно благозвучнее. Однако сути оно не меняет. Вы раздвигали ноги перед мужчиной. — Он мерзко улыбнулся. — Вы и передо мной ноги раздвинете? Признаюсь, я вас вожделел. Едва не сделал вам предложение. Слава богу, вовремя узнал, что вы продаете свои услуги по весьма сходной цене. — По его лицу пробежала тень. — Какова же ваша цена?

С каждым произнесенным викарием словом у Пен в душе толчками поднимался ледяной ужас. Последний вопрос словно по волшебству обратил лед в пламень. Ярость взорвалась, как огненный шар.

— Мерзавец! — заорала она и врезала ему коленом между ног.