Майнбласт. В бездне тьмы. Часть первая. Двуличие

Сайрил Юст, 2023

Карвер Майнбласт впадает в кому после нападения. Проснувшись, он понимает, что, кажется, стал центром истории, в которой является неким источником, желанной многими силы. Новые союзники и враги уже не оставляют выбора – приходится двигаться дальше в бездну, разрубая и расстреливая всех, кто встаёт у него на пути, ведь дорога назад закрыта, как и в давно утерянное прошлое. Разбираясь в происходящем, он понимает, что решения таких вопросов требуют отчаянных идей, ведь тьма, нависшая над островом, начинает набирать силу, и Карвер один из немногих, кто может дать ей отпор. И пока Майнбласт по прозвищу "Стрелок" разбирается в тайнах, нависших над ним, Трог – людоед из руин Корага – кажется, почти уже добрался до ответов, кто он и как ему вернуть свою былую жизнь. Придётся столкнуться с бездной, которая ответит на все вопросы или утащит его во тьму. Только все так и говорят про Майнбласта.

Оглавление

Пролог

Карвер идёт по промерзшей дороге. Солнце затмевает все тревожные мысли путника удивительно яркими лучами, которые на острове Фортуито бывают вовсе не часто. Деревья стоят редко, между ними почти нет никакой растительности. Земля прикрыта тонким слоем блестящего на свету снежка. Пейзаж, тем не менее, мрачный и вызывает лишь чувство обречённости, ведь столько войн бушевало на этих землях в прошлом. В мёртвой пустоши изредка бродят зверьки, охотно ищущие хоть капельку съедобного в наступившие морозы.

Путник движется в привычном одиночестве, но вскоре останавливается, увидев на дороге неизвестных, вид которых смахивает на путешественников. Упакованные в тёплую одежду, как кажется Майнбласту, они желают пересечь ледяную дорогу, чтобы добраться до Тортесвела, а быть может, ищут приключения на свою голову. Все прячут руки под крупными меховыми шубами, которые неаккуратно висят на телах. Выглядят те массивно. Оценивая ситуацию, путешественник всё же определяет их мотивы, лишь взглянув на их угрюмые рожи, в которых ни ума, ни здравого рассудка нет. Перед ним предположительно бандиты, желающие грабить и убивать, набивая карманы кровавыми монетами. Впереди стоящий человек с каменным лицом ожидает переговоров. Не спуская глаз, тот не двигается, всматривается в Стрелка. Шайка из четырёх человек молчит. Оружия неизвестных предположительно сокрыты под шубами.

Положив руку на рукоятку массивного трёхзарядного револьвера, Стрелок направляется к ним навстречу. Подходя ближе, замечает, как те переглядываются, топчутся на пригретых местах. Один парень из компании бандитов дрожит и, судя по глазам, явно не от холода, а от страха неизвестности. Знакомое чувство Майнбласту. Остановившись, между кликой и Стрелком образовывается бездна, ключ к которой — выстрел. Слегка приподняв шляпу с широкими полями, он выражает благосклонность к дипломатии, с уст срывается обращение:

— Милейшие, не блокируйте дорогу.

Главный шайки медленно выходит к нему навстречу. Важно бредя по дороге, так и показывает свои серьёзные намерения. За спиной переговорщика бандиты качаются из стороны в сторону, будто хорошенько напились.

— Говори на дистанции, — отвечает воин, направив свой трехзарядный револьвер, отражающий в себе деревья, застывшие как стрелы в смурном, переполненном падалью поле. Собеседник останавливается.

— Это ты — тот самый Стрелок? Не так ли? Э? — рявкает, уподобившись кабану. — Точно?! Пять золотых за такого как ты? Да ты ж дохляк… помилуй… — выдерживает паузу. — Живой ты будешь дороже, я думаю, всё-таки не стоит сражаться тебе с четырьмя головорезами, которым на спусковой крючок нажать, как ширинку расстегнуть, чтобы поссать! Понимаешь? — насмешливо произносит.

— Не думаю, что сегодня тебе удастся поссать, — сплюнув и шмыгнув, путник не двигается, а пылающий взгляд не отрывается от главаря. Выдохнув и подняв руку вверх, переговорщик сжимает кулак, дав знак своим товарищам:"Огонь". В ту же секунду из-под одежды поднимаются ружья, и спусковые крючки один за одним щёлкают. Оркестр мертвецов играет ноты смерти.

Нечеловеческая сила и ловкость Карвера производят впечатление на всех, перешедших ему дорогу. Стрелок, рванув против огня, производит первый выстрел. В барабане находился патрон, который прозван им, как"стекло", ведь увидев вспышку, жертва чувствует в глазах жжение и колкую боль, будто в глаза попали осколки. Стрельба рассекает воздух, стараясь хоть как-то задеть невидимку. Ближний к Стрелку бросает ружьё, достаёт свой палаш и пытается заблокировать удар нападающего, но меч остаётся в окровавленном черепе переговорщика. Сделав переворот по инерции, Майнбласт производит два оглушительных выстрела, после чего ещё двое падают замертво. Последний от страха валится на спину, бросив оружие. Зажмурившись, бедняга дрожит от страха, а слёзы блестят в лучах Солнца.

— Пощади! Мне просто нужны деньги! Они… знаешь… на дороге не валяются. Мне сказали, что никого не будут убивать! Пощади! Прости! — парень просит, жалко умоляя. Его кожа снежно-серого цвета, словно того срубила страшная болезнь, а вытянутая рука, которая тормозит Стрелка пока тот идёт, дрожит так, будто он балуется самыми страшными наркотиками в Фортуито. Убийца подходит и с ноги ударяет юношу.

— В следующий раз подумай, нужны ли тебе деньги, окрашенные кровью. Они, знаешь ли, заставляют не спать ночами, — произносит и замечает, что выживший потерял сознание.

Оставив уснувшего паренька, тот перезаряжает револьвер. Вставляет патроны и подходит к мертвецам с дырявыми головами. Осматривает трупы, копается в их вещах, чтобы найти хотя бы записку, где говорится о награде. Ничего не обнаружив, он всматривается в потускневшие лица, стараясь найти какие-то знакомые очертания. Глаза Майнбласта болят, в них бурей витает масса человеческих жизней, нить которых прервалась по его воле. Утонув в мёртвых глазах одного из бандитов, Карвер вязнет в воспоминаниях, видя множество омертвевших лиц. И дети, и женщины, и мужчины — каждый познал инструмент по вскрытию внутреннего мира. Убийства сделали его бесстрашным, даже готовым броситься против огня, но и сделали его взгляд мёртвым, которому сложно сопротивляться. Отстранившись, осматривает место. Кровавые лужи омрачают мысли, оставив в них лишь дымную, вязкую тьму.

Пытаясь понять, кем они являлись, медленно идёт к своему клинку. Замерзшая кровь на острие придаёт особый шарм, создавая в воздухе знакомое чувство победы. В этот момент просыпается отключившийся парень с отпечатком обуви на лице и кровью, стекающей по гладкой обмороженной щеке. Алые капельки, попадая на губы, а после и в рот, оставляют металлический вкус опасной жизни. Взгляд его застывает. Заставший его ужас заставляет сердцебиение участиться, охватывая все конечности смертельным холодом. Работу тела перехватывает инстинкт самосохранения. Бандит делает необдуманные поступки, используя последние ресурсы, чтобы оправдать своё поражение. Слепое безумие желает лишь одного — крови, которая может хоть как-то ублажить запуганный мозг. Тишина. Лёжа на земле, наблюдает за Карвером взором с испарившейся жизнью. Протирая меч от крови, Майнбласт стоит и читает себе под нос стихотворение, засевшее в голове:

Табак проникает мирской,

Шагаю неспешно на дне.

Понять бы кто я такой,

Подскажите, пожалуйста, мне…

Надежда на спасение кажется реальной в голове сломленного бандита. Он тянется из последних сил к ружью. Яркий свет солнца освещает дорогу, мертвецов и жертву. Полное безветрие. Три трупа, путешественник и бандит-трус, желающий вонзить нож в спину и получить свою желанную награду. Взяв ружьё, он медленно направляет его в сторону противника. Жмурит высохшие от слёз глаза. Не понимая, что делает, дрожа наставляет ствол на спину Майнбласта. Жертва осматривает одежду мертвеца, желая прибрать её себе. Гремит выстрел.

Карвер держит револьвер. С дула выходит дымок сгоревшего пороха. Пуля вошла точно в лоб бандита. Он падает на спину. Тоненькая струйка крови бежит из отверстия, растекаясь по ледяной земле. Веки сражённого медленно закрываются.

Оставив все вещи на своих местах, вставляет патрон в барабан и отправляется дальше в город. В животе урчит, а в мыслях лишь мертвые люди — останки никчемных и жалких отродий бандитского общества, наживающихся на лжи и мерзкой демонстрации силы. И именно те люди, бандитизм для которых есть праведность, шуты — наросты на позвонках морали. Они словно горб на романтике человеческой эстетики. Хоть на Фортуито множество людей работают, используя бандитские методы ведения диалога, даже Карвер не уступает им, показывая силу пороха. Тем не менее в них, как и в Майнбласте, ещё остаются угольки той морали, которая позволяет им проявлять милосердие. Сдавшиеся или те, кто не впускает в себя безумие и глубокое отчаяние, достойны встать на путь человеческий — гуманный, где человек с оружием не агрессор, а защитник. Разбойничество и бандитизм же — грязь, которую не отмоет ни одна личность со своего сердца.

Ближайшее поселение — Традстольм находится в часе пути. Дорога теперь чиста от всяких оборванцев, а погода продолжает радовать путника. Стараясь отпустить произошедшее, Стрелок понимает, что лучше будет насладиться окружающим миром. Устало бредя по течению бесконечной ледяной реки, каждый раз устремляется в прошлое, наталкиваясь на острые камни, которые один за одним оставляют шрамы. Всё же, люди бывают глупы.

— Они это заслужили, — тоскливо бормочет, как бы останавливая поток мыслей, который старается унести Карвера глубоко в прошлое, хоть и помнит он лишь последние шесть лет.

Револьвер уже попрощался с манящим запахом пороха, а мнема не имеет надежды на спокойную и добрую юдоль следующих дней жизни. Видимо, каждый желает заполучить никчёмное золото, которое обогатит жизнь ненавистью. Награда за профессионального наёмника, как за скальных чудовищ или же истреблённых элеменадала, живших более двух столетий назад, от которых остались только названия, руины и"Удар Хоруга" — пугающий шрам, расщелина на померкшей земле в северной части острова. Печать никогда не затянется и будет напоминать обо всех опасностях зарницами, бьющимися в тревожных мыслях людей, ещё не забывших о кошмарных временах. Врал клик или нет, но пять золотых — это крупная сумма, на которую можно позволить жить достаточно долго, не имея нужды в работе, питаясь в хороших уютных и довольно богатых заведениях по местным меркам, а население в основном — бедное.

Подойдя ближе к пункту назначения, Карвер удивляется, заметив суетящихся людей у громадных ворот. Рядом с ними стоят не менее взволнованные стражники. Небо ясное, и приятный свет падает на шляпу, оставляя расстроенные глаза убийцы в тени. Совесть чиста, но внутри ему гадко, ведь от его рук пали прежде всего — люди. Стрелок утешает себя мыслью, что они могли бы нанести бо́льший вред обществу одним своим существованием. Скорее всего, они бы так же убивали и грабили, удовлетворяя свои больные потребности. Только при встрече было понятно, что один из них чист от кровавых пятен на холсте. Карвер дал ему шанс жить, только обречённого умереть охватило отчаяние жизни, и смерть с ним стала неразлучной. Испытав околосмертное переживание, смерть кажется не такой уж и страшной, ведь ты уже умер где-то там, глубоко внутри.

— Добрый день, — Карвер обращается к стражнику у врат. Стоит шум. Все страшатся, дрожа то ли от холода, то ли от ужаса, перекидываясь опасениями о стрельбе на дороге. Убежденные в себе старики говорят, что охотники стреляли по зверям, дабы прокормить свои семьи. Некоторые говорят, будто бы внутренняя энергия человека, живительное тепло — вапор покидает людей, и те становятся безликими монстрами, призрачно блуждая меж вековых древ. Бегают в головах и верные мысли о бандитах, которые решили ловить на дороге одиноких путников.

— Добрый. Вести есть? — звучит встречный вопрос от стражника.

— С часу пути у меня была стычка с бандитами. Эти паскуды набросились на меня, когда я проходил в нескольких метрах от них. Благо я мастер в фехтовании, да и револьвер всегда при мне.

— У них были ружья? Никаких меток не видели? — ударяет по голове и, сменив тон с допроса на более понимающий и добрый, продолжает. — Вы бы аккуратнее преодолевали дальние дистанции, ходите по двое, по трое, чтобы не привлекать внимание бандитов. Да и близится зима и, вапор его знает, когда может ударить метель. Снаряжение хоть какое бы взяли, а то дорогу заметёт, так вас никто и не найдёт ни на дороге, ни в лесу, и хижину вы никакую не найдёте.

— Холод не так страшен, когда угрожают сталью, — шмыгнув носом, меняет тон на более тихий. — Четыре трупа лежат на дороге с часу пути от ворот. Мне жаль, — брови слегка нахмурились, а сожалеющий взгляд направлен в уставшие, но при этом понимающие глаза капитана, хотя на вид тот кажется строгим, только во взоре горит домашний очаг. — Лучше отправьте туда кого-нибудь, пока путешественники не перепугались. Сами разыщите метки, я никаких символов на них не обнаружил, — разговор закончился. Прощание. Крепкое рукопожатие. Продолжение пути.

Перед глазами величественные врата в город Традстольм. На них изображена символика общепринятой философии"элеменадалис". Пройдя сквозь века, она основательно закрепилась в головах Фортуитского населения. Изображена она на каждых воротах в поселения. После Войны Восстановления Баланса, которая была два столетия назад, по мнению людей, символы должны служить своего рода оберегом от неких сверхъестественных сил, нарушающих мировой баланс и баланс человека. Самые частые страхи в последнее время — это некие дуриты, которые представляют из себя человекоподобных монстров, которых почти никто и не видел. Слухи расползаются по острову медленно, но в Традстольме они взяли своё начало. За стенами городской житель чувствует себя в безопасности, даже и не понимая природы чудовищ. Некоторые считают их призраками, которые ловят путников на дороге, выгрызая им лица. Некоторые же утверждают, якобы это люди, вапор которых померк из-за вмешательства неких непознанных сил.

Рядом никого нет. Карвер молчаливо подходит к каменной башне, держащей одну из створок врат. В ней есть окошко, за которым сидит стражник, держащий у себя дневник. В него записывается каждый вошедший и каждый вышедший. Эта мера была вынужденной для удержания людей в поселении и контроля населения, так как многие, выйдя из города, так и пропадают, оставив лишь свою последнюю в жизни заметку, где запечатлился их дальнейший путь. Во многом, так стараются собирать статистику, контролировать не только демографию населения, но и пресекать бандитизм, так как органы правопорядка могут следить за передвижением каждого человека. Хоть документов у большинства жителей нет, но это не мешает страже по цепочке выходить на нужного им человека. Этими данными так же пользуются и бандиты, которые коррупционными способами всё же добираются до необходимых им имён. Поэтому каждый, кто боится за свою жизнь, представляется в обществе придуманным им псевдонимом.

Входя в поселение, Стрелку необходимо написать в дневнике у стража ворот имя и цель пребывания. Не боясь, тот всегда указывает одну и ту же фразу:"Карвер Майнбласт. Отдых с дороги". Макает металлическую ручку в чернила и ловко черкает, словно машет клинком. В такие моменты он всё же волнуется, что один из сторожевых может оказаться родственником человека, который когда-то был убит от рук молодого наёмника. По его мнению, бандиты или головорезы — это дети представителей власти и разных подобных особ. Они, как ему подсказывает опыт, более подвержены преступности, ведь их родители перекладывают преступность на детей, сами того не понимая. В итоге отпрыски превращаются в тех, с кем борется стража. Глаза Майнбласта направлены на толстяка, сидящего прямо перед ним. Тот, немного смутившись, ёрзает на скрипучем стуле, думая лишь о том, что он сделал не так. Становится понятно, что ни лицо, ни имя тому ни о чём не говорит, и это радует пришедшего.

— Мираэтта и Олаф в городе? — интересуется с намеком на просмотр предыдущих страниц, указывая пальцем на дневник. Хмурый вид сторожа направляется на Стрелка. Серебряная монета появляется меж пальцев, повернув её, солнечный луч озаряет герб Фортуито, изображённый на ней. Уставший работяга вяло хрюкает и отворачивается, так и показывая своим видом, что ему нечем кормить свою семью.

–"Волкпи Дор","Ронда Молли","Фона Жаба","Стиллиан Трикст", — глаза хватаются за каждое имя, — "Мираэтта Гильдра", — радость проскальзывает на лик Карвера. Находит он и второе интересующее его имя. — Заходили в промежутке в… десять человек? — бормочет он, и монетка скользит по столу прямиком в коррупционную копилку.

— Вали, тут уже очередь! — бубнит недовольный толстяк с хитрыми глазами, ставшие такими после того, как монетка оказалась в казне мужчины. Никого при этом рядом нет.

— Доброго дня, — приподняв шляпу, добавляет Карвер с мёртвой улыбкой и с не менее мёртвым взглядом.

В поселении полно молодых людей, гуляния и развлечения переполняют прекрасную морозную улицу. Горожане сидят и сплетничают. Дети бегают и играют, стараясь догнать друг друга, иногда падая и катаясь в смехе или плаче. Тепло одетые, те похожи на меховые комки с милыми красными щечками и горящими хрусталиками. Тоска, тревога и одиночество, царствующие за стенами, сменяются счастливым городским пейзажем.

Стража патрулирует по двое. Вооружены старыми пистолетами и шпагами, также видно, что на поясе висят даги¹, которые удобно используются вместо баклеров. Хоть и вооружены они не по годам, так как технологии вне острова уже продвинулись дальше, но государство довольствуется тем, что есть. Приходится использовать оружие: и старого типа пистолеты, и клинки, и иногда даже щиты.

Продолжая путь, Стрелок проходит через главную площадь, где находится склад продовольствия в несколько этажей. Там полно людей, вечно забегающих внутрь и вытаскивающих большие коробки и бочки с надписью на каждой:"РЫБА". Рядом каменная массивная опьгараниду — основное здание, являющееся святилищем элеменадалис. Вид его хоть и выглядит богато и, в некотором роде, божественно, но в глазах наёмника более смахивает на музей, где кроме как богатством ничем не удивишь. На вершине башни, располагающейся на здании, находится колокол, где спит после ночной службы уставший мужчина в одеянии соответствующих цветов под названием"упьгаранаду". Ещё выше, на самой макушке, красуется всем знакомый"элеменадалис" — символ философии. Представляет он из себя плоскость, на котором выгравированы четыре элеменаду: солус — земля, ликвора — вода, вапор — огонь и каэлум — воздух. Каждая имеет подобающий ей цвет: зелёный, синий, красный и белый. В середине площади стоит большой колодец с не менее крупным ведром, который играет роль достопримечательности в поселении, но также и используется горожанами.

Дальше Карвер выходит на дорогу, которая по краям имеет небольшие кустарники, аккуратно растущие и воюющие с невероятным холодом. Смотря на них можно подумать, что если растения могли бы страдать, то были бы причислены к лику мучеников. Удивительно красиво, как кажется. Только наёмника смущает, что растения каким-то образом выживают в такие морозы.

Еще пару минут и перед ним стоит долгожданная"Хмельной сын" — таверна, которая славится спокойной атмосферой. Туда обычно водили отцы сыновей, чтобы показать им всю прелесть алкоголя, оттуда и название. На крыльце сидит, потягивающий трубку, старик в капюшоне, с длинной неаккуратной бородой. Морщится от света, но не желает уходить, ведь улыбка на его лице шире, чем желудок капитана стражи. Когда-то Стрелок встретился здесь с"Искателем", который так и не назвал своё имя, оставшись в расколотой памяти загадочным персонажем. На лице того был чудовищный шрам. Изуродованное лицо каждый раз при посещении данного заведения появляется перед глазами наёмника. Тогда тот рассказал Карверу, что потерял свою жизнь, нехотя своими философскими речами выговаривался ему, даже исповедовался. Его гложили многие мысли. Попрощавшись, Искатель произнёс последнюю фразу, которую наёмник так и не смог понять:

— Мы подавимся собственными страхами, если встретимся. Прощай. Надеюсь, ты меня больше никогда не увидишь.

Двери в заведение распахиваются. Большое уютное помещение представляется взору. В зале несколько гостей, в том числе и его друзья.

— Карвер! — кричит Мираэтта, оторвавшись от приема пищи. Добрая улыбка и машущая рука растапливает сердце.

— Наконец-то! — с улыбкой радуется путешественник. В Майнбласте всегда просыпается искренность при виде нежных глазок девушки, светящихся сапфиром, и кривой улыбки Олафа по прозвищу"Кислый", который поднявшись, подзывает к себе. Те садятся за стол, перекинувшись шутками и комплиментами.

— Ты слышал о стрельбе в лесу? Твоих рук дело? — интересуется девушка, так и бегая глазками в поисках царапин на видимой коже и одежде. Та замечает мелкие капельки крови.

— Четырьмя больше, четырьмя меньше, — снимает шляпу и вешает на спинку.

— Ты чего к нему пристала со своими вопросами? На улице холодно, да и после такой дороги лучше бы порадовала хорошими новостями! — возражает Олаф и ударяет рукой по столу, которую тут же поднимает. — Будьте любезны порцию самой, мать вашу, сочной рыбы! — продолжает, схватив руку друга и ехидно смотря в глаза. — И три, твою мать… — переводит взгляд на Мираэтту, — самой пьяной пинты пива! — делает хлопок, ударив ладонью о стол.

— Мы что, пить собрались!? — она вне себя, но возражает это очень неубедительно. Прыгает на стуле от злости, но ничего поделать не может, руки скрестились на груди, а уголки губ подрагивают в попытке сдержать улыбку.

— А чего нет? Давно ж не виделись, твою мать! — восклицает Олаф. Карвер молча сидит, его не покидает мысль о наёмниках, жаждущих заполучить свои кровавые деньги. Странное чувство нападает на разум Стрелка. Тревога проникает в его сердце. В некотором роде, того сражает необъяснимое отчаяние. Взор его меркнет. Опустив взгляд, растворяется в этих мыслях. Он понимает, что скоро должно произойти что-то ужасное. Ему словно голос в голове подсказывает о приближающихся неведомых ранее муках. Что-то в этой бездне шепчет о расплате за кровавые деяния.

— Слушайте, мать вашу! А в городе вы ничего подозрительного не заметили? — сомневается Олаф. Убийца поднимает взгляд и отбрасывает все мысли, ведь он сейчас здесь, в таверне, да ещё и с единственными своими друзьями в этом жестоком холодном мире.

— Патруль, если только. Возможно, опять бандитов пропустил этот алкаш у ворот, — буркает девушка.

— За тобой, твою мать, охота, Карвер. Как бы тебе не нарваться на них здесь, — глазами пробежался по залу. — Мы, если что, всегда с тобой! — Кислый хлопает друга по плечу.

— Мать твою! — встретившись взглядами, два друга взрываются смехом, потому что Карвер одновременно произнёс фразу Олафа.

Проходит время за обсуждением. Друзья кушают и пьют пиво, каждый рассказывает смешные истории, обсуждают нынешнюю ситуацию в городе. Карвер рассказывает о глупых наёмниках, не умеющих стрелять. Двое излагают свои цели и будущие планы. Проходит несколько часов.

— Карвер! Сука! — в бар врывается мужик. С недобрыми намерениями держит в руках старый грязный пистолет, скорее всего, украденный у местных солдат. — Ты убил моего сына, ублюдок! — слёзы бегут по лицу агрессора. — В дороге! — закусывает губу. Он не очень тепло одет, расстегнут, кажется, собирался в спешке.

— Твой сын? — ровным тоном отвечает явно нетрезвому мужчине.

— Оружие брось! Чудовище! — размахивая свободной дланью и пистолетом, палец того дрожит у спускового крючка, поэтому тот может стрельнут в совершенно случайный момент. — Я неясно выражаюсь? А, тварь? — вокруг все только поднимают головы от своей хмельности. — Быстро, падла! — Карвер кидает меч на землю. — И пистолет! — снимает кобуру с пояса, тоже кидает на пол. Мужчина стоит в дверях и не двигается, только дрожит. Вскоре передвигается по окружности, отходя от двери по стене и дальше. — Пусть дружки твои тоже уберут оружие! — все сделали как было сказано, а тот начал трогать лицо свободной рукой, кусая уже пальцы, и так кровоточащие от опасной и неблагодарной работы на стройке.

— Мой мальчишка… за что ты его убил? Что он тебе сделал, ты!? — визжит, растягивая слова. Пускает слюну весь в холодном поту и плаче. — Вапора дрисня…

— Твой сын напал на меня, — Стрелок делает вдох. Рисковать товарищами он не может. Выстрелив первым, шальная пуля противника может попасть в Мираэтту или Олафа. Карвер не мог и подумать, что единственные друзья заведут его в такую ловушку.

— Либо я, либо он. Как выглядел твой сын?

— Не-е-ет… нет-нет-нет! — качая головой, удивляется словам. — Я ТЕБЕ ничего не скажу! Ты подохнешь тут. Да-да-да! Подохнешь, мразь! — взгляд немеет, руки перестают дрожать, а блеск в глазах испаряется. Выстрел.

Карвер видит, как пуля преодолевает пространство, рассекая воздух. Замечает и вспышку пороха, которая взрывает патрон. Мужчина заплаканный стоит у стены, такой же испуганный, как и все в этой таверне. Стрелок чувствует жар, руки становятся огненными, ему тяжело себя контролировать. Пуля сгорает перед плотью, казалось бы, уже должного умереть наёмника.

"Это и есть смерть?" — падает на пол белый, как полотно. Перчатки обугливаются. Мужчина от страха бросает пистолет, тяжело и шумно упавший на деревянный пол, а после падает на колени без сил. Взгляд безмолвный. Все резко вскакивают и выбегают из зала. После из помещения выполз и сам нападавший.

— А? Что за херня происходит? — кричит хозяин таверны, стоящий за баром. Ему глубоко плевать, что творится в зале, пока деньги идут, а сейчас все точно разбежались не заплатив.

— Карвер? — дрожа, медленно говорит Мираэтта. — Карвер! — отчаяние туманом ложится на лицо. С глаз спадают слёзы.

— Что, мать твою, происходит?! — медленно звучит из уст Олафа. Упав на колени перед телом, начинает предпринимать действия, пытаясь найти отверстие от пули.

— Воды, принеси воды! — Мираэтта вскакивает и за баром черпает стакан, который тут же выплескивает на лицо, потерявшему сознание, товарищу. Вода испаряется, лишь коснувшись.

— Не может быть!

— Приведи помощь, сходи в опьгараниду, твою мать! — кричит Олаф, смотря на потупившее бледное лицо девушки. — Бегом, мать твою, я сказал! Бегом! — визжит напуганный Олаф.

Дага¹ — кинжал для левой руки при фехтовании шпагой.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я