Оборотная сторона любви. История расставаний
От средневековой трагической невозможности совместить честь и страсть до современной идеи свободных отношений: книга Сабин Мельхиор-Бонне посвящена эволюции представлений о любви и расставании. Автор прослеживает ее на примере личных историй знаменитых людей: среди героев этой книги – Абеляр и Элоиза, Наполеон и Жозефина, Пушкин и Гончарова, Аристотель Онассис и Мария Каллас, принц Чарльз и принцесса Диана… Их письма и дневники хранят свидетельства о любви и изменах, ссорах и разочарованиях, в которых находят отражение идеалы и ценности разных эпох, а сам разрыв отношений становится точкой, в которой сходятся в трагическом конфликте долг и чувство, свобода и табу, интимное и социальное. Анализируя эти документы, автор демонстрирует, как с XII века по настоящее время менялись представления о репутации, чести, счастье, самореализации и свободе. Сабин Мельхиор-Бонне – историк, специалист по истории эмоций. Работала в Коллеж де Франс, автор книги «История зеркала», вышедшей в издательстве «Новое литературное обозрение».
Оглавление
- ВВЕДЕНИЕ. ОТ ОБЩЕСТВЕННОГО БЕСПОРЯДКА К СУМАТОХЕ ЧУВСТВ
- Часть первая. Разрыв отношений: дело чести
- Часть вторая. Дух галантности
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Оборотная сторона любви. История расставаний предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Часть вторая. Дух галантности
Изысканная речь, контроль за жестами, подавление эмоций, завуалированные комплименты: общество XVII века мобилизуется, чтобы предупредить конфликты, расшатывающие отношения между мужчинами и женщинами. Моделью для этой любовной галантности, придуманной в голубой гостиной дворца Рамбуйе, задавшей тон светскому обществу и скрывающей за игровой атмосферой интриги и ревность, может послужить «Гирлянда Юлии»22, подаренная возлюбленной «умирающим» (от любви) Шарлем де Монтозье. Но можно ли расстаться, так сказать, галантно? Существуют ли страдания, которые бы не нарушали благопристойность? Три женщины из высшего общества стали предметом пересудов, как в омут бросившись в любовное приключение, что пошатнуло их репутацию: гордая герцогиня Анна де Лонгвиль, вся посвятившая себя дипломатическим обязанностям, становится набожной янсенисткой; Луиза де Лавальер, послушная своему любовнику, который одновременно и ее король, уходит в монастырь; Сидония де Курсель отказывается выходить замуж по расчету и, слушаясь своих инстинктов, сбегает. Гордость, подчинение, бунт — вот три варианта поведения женщин, столкнувшихся с концом любви, на глазах безжалостного двора, признающего правоту мужей. Что же касается мужчин, то они в подобной ситуации ведут себя недоверчиво, безразлично или мстят через суд.
Хаос гражданских войн породил во Франции эпохи Людовика XIII и Регентства атмосферу распущенности и интриг. Многие мужчины влюбляются лишь из тщеславия, супружеская верность становится предметом насмешек, жена — не более чем способ добиться высокого положения в обществе. Представители знати женятся по расчету: граф д’Аркур предлагает руку и сердце той из родственниц кардинала Ришелье, мадемуазель де Поншато или мадемуазель дю Плесси-Шивре, на которую он укажет, говоря: «Я женюсь на вашем титуле!» Невыполненные обещания жениться, тайные браки, похищения невест, бездетные браки или браки, расторгнутые из‐за импотенции, подложные доказательства несостоятельности браков: юридически оформленные разводы множатся и с шумом рушат союзы, заключенные в пылу страсти или, напротив, исключительно из соображений материального благополучия. Один из министров Людовика XIII обращается к отправившемуся с миссией в Рим кардиналу де Берюлю с просьбой подумать, «нет ли какой-нибудь возможности прекратить злоупотребления в бракоразводной сфере».
Любовь не подчиняется благородным мотивам, она не слава и не самообладание, она похожа на «опасное море», как говорила об этом мадемуазель де Скюдери в романе «Клелия», и лучше с любовью не связываться. Сдержанная мадам де Лафайет называла любовь «неудобной». Любовная страсть — это жестокий тиран, блаженство любовников опасно для общества. Брак же, осмеянный кое-кем из аристократов, — носитель новой культуры, основанной на воспитании страстей и возрастающей роли нежной интимности: во многих буржуазных домах взаимная зависимость рождает ответственность и становится общим делом, и дружба и нежность оказываются сильнее непостоянства и расставания.
XVII век и придворная жизнь изобрели галантность, предназначение которой — подчинить любовь социальным нормам и пространству. Мужчины воспитываются на взаимоотношениях с дамами; искусство разговора, строгий кодекс благопристойности держат на расстоянии эмоции и создают эстетический и моральный идеал, который обеспечивает женщинам почтительное и уважительное отношение к себе, не требуя затрат душевных сил. Остроумные слова, игра, легкая насмешка, изящные письма мирно разрешают конфликты между представителями разных полов; галантность может привести к возникновению желания и эротизму в отношениях, а в других случаях оказывается вежливым средством уклониться от них, так что разрыв отношений будет лишь легким уколом кокетству или тщеславию.
На помощь любовнику, пускающемуся в плавание по «опасному морю», приходит любовное письмо, неизменный спутник галантности. Что трудно сказать, то легко написать: «Не писать писем — значит крутить любовь на манер прислуги», — шутливо говаривала мадам де Роган, дальняя родственница Франсуазы. С периода Средневековья из любовных писем составлялись сборники, в эпоху Возрождения эти сборники пользовались во Франции большим успехом. Мода на них приходит из Италии; как «Любовные письма» Джироламо Парабоско, французские сборники представляют собой резервуар тем и выражений, чтобы рассказать о «тайне своего сердца», чтобы сломить сопротивление дамы или же незаметно исчезнуть; когда чувства встречают препятствия, у влюбленного есть длинный перечень сетований, способных разжалобить любимую. Нередко письма содержат стихи, вставляются в романы, где иногда пробивают брешь в добродетели, которой фанатично требует репутация дам.
В XVII веке и вплоть до революции сборники любовных писем — настоящие учебники эпистолярного жанра. Историк Морис Дома проверил около пятнадцати дидактических сборников, написанных в конце XVI — начале XVIII века и адресованных буржуазной публике, стремящейся подражать царедворцам: «Пособие для любовников», «Книга для дам», «Словник для пишущих письма» и т. п. Роли закреплены раз и навсегда: мужчины должны быть предприимчивыми, женщинам надлежит сопротивляться. Приглашения и ответы на них следуют одно за другим. В некоторых «учебных пособиях» материал излагается в алфавитном порядке: absence (отсутствие), adieux (прощание), faute (ошибка, вина), feintise (обман) и т. п., неоднородно — роль женщины проработана слабо, подчеркивается ее пассивность и необходимость беречь ее от безудержных страстей и ложных влюбленностей; женщину книги учат избегать признаний в любви и не принимать ничьих ухаживаний. Разрыв отношений стоит в конце списка, и статья на эту тему касается только мужчин, только они получают инструкции, как надо расставаться: «Как расстаться с любовницей, как ставить ей в упрек замужество, как перестать быть любовником и остаться другом».
Эти учебные пособия не меняются вплоть до XIX века, однако стиль любовных писем оттачивается. В последней трети XVII века они становятся более личными: теперь мы видим письма, написанные женщинами, которые с волнующей прямотой говорят о расставании как о трагическом финале любовных отношений. Мораль, правила композиции письма никуда не исчезли, но видно, что написаны они искренне; Анна Ферран переписывает письма, которые адресует своему любовнику маркизу де Бретейлю, немного позднее, в 1691 году, эти письма будут опубликованы; родившись «с самым чувствительным и самым нежным из созданных любовью сердец», она не питает иллюзий и знает, что близится расставание: «Приношу вам в жертву свой покой и репутацию, до безумия любя человека, который, как мне кажется, едва любит меня». Именно в ту эпоху, в 1680 году, Бюсси Рабютен, а вслед за ним Жак Аллюис очень вольно переводят письма Элоизы и Абеляра.
Несмотря на требуемую галантностью симметрию, если забыть об эфемерных преимуществах слабого пола в деле соблазнения, приходится признать, что любовный пожар разгорается не между равными. Галантность — это маска, за которой скрывается лицемерие, в некотором роде — спасительное перемирие полов. Искусство любви заменяет любовь как таковую. В конечном счете, такое общение — всего лишь «фантики», обман, первыми жертвами которого становятся женщины; некоторые из них, стремясь к искренности, пишут мемуары, что прежде считалось прерогативой мужчин; Гортензия Манчини, Мария Манчини, Сидония де Курсель и другие желают быть хозяйками своей жизни и в несчастливом супружестве винят подавляющее доминирование мужей. Писание мемуаров для них — счастье быть собой.
Придворные не особенно обременяют себя любовью, которая дорого бы им далась, и, как правило, довольствуются развлечением. При дворе все является театральным представлением, даже горе и слезы: Ларошфуко полагает, что люди «плачут, чтобы иметь репутацию нежного человека». Но молодые люди, и Ларошфуко в их числе, воспринимают свои первые любовные волнения всерьез и по-своему участвуют в эволюции эмоциональных норм. В 1658 году, когда Людовику XIV было двадцать лет, он безумно влюбился в Марию Манчини, племянницу кардинала Мазарини. Рядом с барышней он учится галантности; с ней он постигает красоту рыцарских романов; их любовь, взращенная на книгах о героических приключениях, могла бы завершиться свадьбой, как это бывает в волшебных сказках, если бы Мазарини и королева-мать не напомнили королю о его долге: полный горечи, Людовик отправляется в Испанию, чтобы жениться на испанской инфанте. Несмотря на нежные письма, разлука влюбленных омыта слезами; говорят, что душераздирающая сцена прощания из трагедии Расина «Береника» написана под воздействием слов покинутой Марии: «Сир, вы король, вы плачете, и я ухожу».
Против лицемерия нравов и светских скандалов восстают альковы, где царствуют женщины. После Фронды в словесные баталии проникают тонкости любовной психологии. Жеманницам хочется «дебрутализировать любовь» и добиться свободы, которой постоянно угрожает сила эмоций, в том числе их собственные желания; с этой целью они изобретают препятствия или испытания. Их мишенями становится неволя супружеской любви и цинизм мужчин. В своем длинном романе с ключом23 «Жеманница, или Альковная тайна» (1658) аббат де Пюр описывает некоторые идеи, выдвинутые жеманницами для борьбы с порабощением женщин. Самые отважные предлагают «арендный» брак: каждый год его можно будет продлевать: «Если ожидание окажется обмануто ошибочными чувствами, пресыщенностью или странностью вкуса, по истечении года никто никого не принуждает, оба возвращают друг другу данные обещания и, получив свободу, могут искать счастья где-нибудь в другом, более приятном месте». Арисия считает нужным ограничить длительность брака рождением первого ребенка, Софронисбея предлагает пробный брак, с запасом времени на то, чтобы понравиться друг другу или же расстаться друзьями при первых признаках охлаждения отношений. Подобные оговоренные заранее расставания помогут браку стать безвредной связью без последствий.
У жеманниц есть своя любовная этика. Они не впускают в свои альковы ни ложных скромников, ни вольнодумцев, ни кокеток; они требуют, чтобы женщины имели возможность приобретать знания, которые помогут им избежать любовных страданий. Их цель — это любовь чистая, над которой не властно время. Мадемуазель де Скюдери хочет удержать любовника, не теряя при этом независимости. «Карта Страны Нежности», которую она вставила в роман «Клелия» (1653), предлагает, чтобы узы не разрывались, принять новую манеру любить, невозможную без воспитания чувств как мужчин, так и женщин. Ее требования не имеют границ: «Я хочу любовника, а не мужа, любовника, который, довольствуясь обладанием моим сердцем, будет любить меня до самой смерти» («Кир Великий»24). Сексуальность не отрицается, но «интимные знаки любви» раздаются в тайне и в молчании. Жеманница хочет быть любимой «душой и телом»; в противном случае «любовь скоро обернется безразличием, а безразличие — ненавистью и презрением», и дело кончится разрывом; жеманнице нужна любовь серьезная, галантная и уважительная.
Их противники-мужчины немедленно увидели в воле жеманниц к независимости прямую дорогу к разврату и атеизму, опасность для семьи, угрозу мужественности, а также стратегические планы на отказ мужчинам в сексе. Домыслы? Представительницы прециозной литературы в массе своей имеют буржуазное происхождение и, не выделяясь чем-то особенным по рождению, гордятся своей речью и образованием, как другие — фамильным гербом; они мечтают создать контракт между полами на основе искренности, стоит только лучшим из них добиться торжества нравственной добродетели. При этом, желая изменить мир, они не смогли избежать кривляния и наигранного, неестественного языка, что их дискредитировало, а некоторых сделало смешными.
Героическую и рыцарскую модель сменяет образ искушенной разочарованности в любовных неудачах. Эрос — это не какой-то галантный пакт, возникший в разреженном воздухе салонов; иррациональный, по словам Лабрюйера25, он «рождается внезапно, без размышлений, благодаря темпераменту или слабости», и «люди не в большей мере в состоянии продолжать любить, чем были в состоянии не любить». Жизненный опыт и литературное творчество женщин в XVII веке отмечают крах старого придворного идеала: женский роман показывает развитие человеческих страстей вплоть до развязки. Ведя домашний образ жизни и не имея других приключений, кроме любви, соблюдая все правила благопристойности, они с блеском исследуют неизвестные глубины своей души. Лабрюйер отмечает их особенную чувствительность: «Мужчина устраивает сцену разлюбившей его женщине; безутешная покинутая женщина ведет себя тише».
Любовь именно такова, какой ее считают, — она опасна. В последней трети XVII века появляются две категории критиков, которые лишают любовь ее магической власти: одни — при помощи насмешки, другие — отрицанием. Мадам де Вильдье, чтобы разрушить иллюзии, в своих произведениях пародирует героическую любовь; мадам де Лафайет, сохраняя наследие деликатной прециозности в виде кодов благопристойности, показывает любовный крах. Обе они знают, что любовь кончается плохо, при этом первая выбирает не принимать ее всерьез и смеяться над ней, вторая предпочитает вовсе отказаться от любви из боязни ее яда.
Бросая вызов правилам и шокирующе шутя, мадемуазель Дежарден, более известная под именем мадам де Вильдье, бесстыдным сонетом под названием «Наслаждение» вызвала скандал в салонах: «Сегодня, дорогой Тирсис, твой любовный пыл / Безнаказанно побеждает мою чистоту…» (1658). Ей двадцать шесть лет, она пишет пьесы для театра; ее добродетель не бескомпромиссна, и «дорогой Тирсис» — это господин де Вильдье, который пообещал на ней жениться и публично объявил об этом… но тем и ограничился. Тем не менее молодая женщина стала подписывать свои произведения «Катрин де Вильдье» и, похоже, смирилась с разрывом отношений: «Когда возникает желание сменить любовника или любовницу, / Об этом говорят в течение месяца, / Потом меняют / Без обвинений в ошибке или слабости». Слезы — это не для нее.
Мстить она начнет позже, в шутливом псевдоавтобиографическом романе, полном подлинных фактов и смачного сарказма. Роман называется «Мемуары Анриетты-Сильви де Мольер», шесть его частей были опубликованы в 1671–1674 годах. В предисловии автор пишет, что это не роман, а фрагменты мемуаров, а неверный любовник, оказавшийся несостоятельным в первую брачную ночь, очень похож на грустного господина де Вильдье. Героиня выворачивает наизнанку штампы из героических романов: любовники-мужчины в романе нерешительные, трусливые, тщеславные, неверные; они боятся рисковать и падают в обморок от волнения; зато женщины сохраняют хладнокровие; именно они выступают инициаторами расставания. Анриетта-Сильви — незаконнорожденный ребенок; двусмысленность, которая сквозит во всем повествовании, начинается с подозрения, брошенного на ее предполагаемых благодетелей, на сомнительную роль аббатисы монастыря, в котором она скрывается, на ее собственный характер, когда она переодевается в мужскую одежду и начинает себя вести как мужчина, и, шире, — на поведение влюбленных воздыхателей. Любовь — всего лишь комедия: так, например, в знаменитой сцене пародируется библия рыцарских романов «Амадис Галльский». Когда Анриетта-Сильви на охоте ранит своего приемного отца, господина де Мольера, который попытался лишить ее невинности, прибежавшая на звук выстрела супруга прижимает умирающего к груди, и непонятно, отчего он умер — от выстрела или от объятий мадам де Мольер, что это было — избыток любви или убийство. Этот эпизод вызывает в памяти героя романа «Амадис Галльский», обнаружившего лежащего на земле раненого рыцаря, стонущего от боли; на нем лежала женщина, которая «давила на него так сильно, что у него чуть не остановилось сердце».
Три новеллы из «Любовного беспорядка» (Désordre de l’amour), еще одного нашумевшего и не менее непочтительного произведения, добавляют перца к человеческой комедии, которая выходит из-под пера мадам де Вильдье. Любовь, лежащая в основе всех страстей, порождает лишь зависть, ссоры, недоразумения и разочарования. Мадам де Можирон, вдова, влюблена в Живри, но Живри ее больше не любит, потому что воспылал страстью к мадемуазель де Гиз. Трогательные жалобы мадам де Можирон оказываются неэффективными, и мадам де Вильдье иронизирует: «Мадам де Можирон поклялась Живри, что будет любить его до конца жизни, и честно сдержала свою угрозу». Все ценности извращены, любовь создает помехи, а верность смешна. Хуже, чем страдания от грубого разрыва отношений, только томность постепенно умирающей бедной женщины.
Пессимистический взгляд на человеческую природу, пропитанный янсенизмом, в ходе XVII века уничтожил притязание на возможность любви и счастья в тщеславном и амбициозном мире. Страсть приобретает расиновский акцент: благодаря сдержанности и чистоте своего языка Расин добивается того, что легкомысленный двор начинает верить в жестокость любви, порывающей с героизмом и благородными ценностями; хрупкие идиллии гибнут под натиском ненависти и ревности. Мужские желания не идут дальше наслаждения и обладания; страсть — это болезнь, в которой проявляется несостоятельность мужчины. Желание не сопротивляется обладанию, и удовлетворенные чувства могут трансформироваться в отвращение. «Наслаждение убило любовь», — без обиняков заявляет один из персонажей нравоучительного романа Робера Шаля «Знаменитые француженки». Аскеза и воздержание — не лучше, они выявляют хитросплетения собственного ненавистного самолюбия и гордости. «Человеческая жизнь — не что иное, как вечная иллюзия», — заявляет Паскаль, и настоятельная потребность новизны — составная часть человеческой природы.
Отметим занятное, но значимое совпадение нарастающей недооценки трагического элемента в любви. Две романистки с разницей в несколько лет в своих романах касаются одной и той же темы: мадам де Вильдье в романе «Любовный беспорядок» (1675) и мадам де Лафайет — в «Принцессе Клевской» (1678). Мадам де Вильдье описывает деликатность чувств: маркиз де Терм женился на добродетельной девушке, «которую не видел до помолвки», но, несмотря на все его усилия сделать ее счастливой, молодая жена начинает чахнуть; озабоченный маркиз спрашивает, в чем причина ее грусти; она без смущения признается, что любит племянника маркиза и что ей не удается забыть его. Супруги начинают состязаться в верности и великодушии, но в конце концов муж элегантно освобождает дорогу племяннику, погибая на войне; однако интриги, клевета, давление извне мешают молодой вдове выйти замуж за любимого. Несколькими годами позже мадам де Лафайет использует тот же сюжет: принцесса Клевская признается супругу в том, что любит герцога Немура, который за ней ухаживает; став свободной после смерти мужа, она тем не менее отказывается от своей страсти и уходит в монастырь. Несмотря на то что истории заканчиваются схожим образом, причины разрыва отношений различны: в романе мадам де Вильдье препятствия создает общество; у мадам де Лафайет они возникают из внутреннего сопротивления, связанного не столько с добродетелью, сколько со страхом любви.
Рамка галантного романа для мадам де Лафайет — повод разобраться в том, «что движет сердцем». Героиня догадывается, что однажды Немур будет считать ее одним из своих «трофеев» и что любовник проявляет пыл только потому, что она его выпроваживает: «Полагаю, что ваше постоянство вызвано количеством препятствий», — бросает она ему в лицо. Рассудок заставляет ее бояться бед, причиняемых ревностью и привычкой: «У вас было много любовниц, будут и еще; вы потеряли бы ко мне интерес, и я стала бы видеть вас с другими дамами таким, каким вы поначалу были со мной». Она горда, поэтому ускользает от Немура и приносит себя в жертву «призрачному долгу»; монастырь, куда она удалилась, защитит ее одновременно от оскорбления и от страданий.
Под видом взаимности любовь всегда стремится к доминированию над партнером, и мадам де Лафайет это прекрасно понимает. Немур, который тайно следит за принцессой Клевской, с удовольствием замечает на ее лице смятение, вызванное страстью. Еще более лукавую радость романистка описывает в книге «Заида», когда герой романа Альфонс обнаруживает «замешательство и волнение», возникшие под влиянием страсти в сердце Белазир, пораженной тем, что она «больше не владеет собой». За благопристойными словами скрывается жестокость. Мадам де Лафайет под влиянием янсенизма не доверяет человеческой природе, возможно, как предполагает Франсуа Жюльен в работе «Об интимности» (De l’intime, 2013), «потому что сама она не верит, что страсть может во что-то перерасти». Страсти она предпочитает покой и самоуважение, эти утонченные формы самолюбия. Так было в ее жизни: никаких разводов, никаких споров между супругами, никакой любовной драмы; в ее доме господствовал разум.
Человеческое сердце — это поле битвы. У женщин душевная сила и постоянство чувств эквивалентны мужскому делу чести, а отречение возлюбленного и отчаяние воспламеняют страсть. О революции, произошедшей в сфере чувств, свидетельствует короткий рассказ, написанный в форме подлинных писем. Опубликованные в 1669 году анонимные «Португальские письма» имели большой успех; между 1669 и 1675 годами их переиздавали раз двадцать, их читали в Голландии и в 1667 году перевели на английский. Читателей потрясла история Марианы, соблазненной и покинутой монахини. Сегодня большинство литературных критиков склоняется к мысли, что речь идет о литературной мистификации, что автор «Писем» — Габриэль-Жозеф Гийераг, дворянин, боявшийся навредить карьере, издав текст под своим именем. Очевидно, что это произведение создано в придворных кругах, но оно полно драматизма и своей новизной произвело на публику огромное впечатление.
Оценивая силу этих пяти португальских писем, французский историк литературы Раймон Лебег пишет, что современники Гийерага не были высокого мнения о композиции произведения, но с огромным сочувствием отнеслись к страданиям Марианы: любовник, французский офицер на службе в Португалии, безжалостно покидает любовницу после нескольких месяцев любовной связи; вернувшись во Францию, он забывает все свои обещания. Преданная, одинокая, брошенная на произвол судьбы, Мариана потеряла все — любовь, веру, здоровье; она теряет даже собственное достоинство, обращаясь к любовнику с мольбами, на которые он не отвечает. Она принесла в жертву свою жизнь, и это ее оправдывает: «Я должна потерять жизнь ради вас, потому что я не могу сохранить ее для вас…» «Я предпочитаю страдать, но не забывать вас». Мариана знает, что он недостоин ее, что история их любви в общем-то банальна, и то, что она это сознает, придает всему трагизма: «Я поняла, что вы мне менее дороги, чем моя страсть к вам». Это любовь абсолютная, нарциссическая любовь-гордыня, в которой личность возлюбленного не имеет значения, в которой нет прощального письма, ставящего точку в этих отношениях. Опустошенная Мариана остается наедине со своим смертельным отчаянием. Любовь — это всего лишь иллюзия, реальны только муки расставания.
Мы видим, что отныне конфликт существует не между любовью и честью, не между любовью и достоинством, но между любовью и счастьем. Если иррациональный характер страсти делает ее безответственной и неумолимо ведет к разрыву, то любовь все же может стать счастливой, но только если будет построена по законам дружбы. Появляется новое видение брака: он теперь освещен «любовью к ближнему», конфликты не ведут к изменам и расставанию, но разрешаются на основе взаимных обязательств: люди еще не женятся по любви, но женятся, чтобы любить друг друга. Со времен святого Франциска Сальского26 идеал супружеской привязанности взращивается в проповедях священников и пасторов. Браки по принуждению запрещены; ночь любви помогает забыть ссоры — разногласия «заканчиваются удовольствием и удваивают нежность» (Жак Шоссе, «Трактат об идеальном браке и о способах быть счастливым», 1685). Новое время создает новые пары — честные, набожные, буржуазные, умиротворенные, в ожидании воздаяния на небесах верящие в возможность счастья на земле. Не любовь земная, не любовь небесная, а нежность, соблюдение приличий и уважение становятся ключом к супружескому согласию, способным предотвратить расставание.
ГЕРЦОГ ДЕ ЛАРОШФУКО И ГЕРЦОГИНЯ ДЕ ЛОНГВИЛЬ
ЛЮБОВНАЯ ОБИДА
Иные люди только потому и влюбляются, что они наслышаны о любви27.
Что же до Ларошфуко, он как ребенок возвращался в Вертей, где с таким удовольствием охотился; я не говорю «где он был влюблен», потому что не думаю, что он когда-либо был, что называется, влюблен.
Кто кого покинул? Была ли их связь искренней? Сфера чувств хранит в себе много тайн и так запутанна, что подчас невозможно определить меру любви и обиды.
Франсуа де Марсийак, герцог де Ларошфуко, и Анна Женевьева де Лонгвиль много значат друг для друга, они оба галантны и честолюбивы. Оба полагают, что происхождение обязывает их прожить страстную жизнь. Их юность заканчивается, когда начинается смутное время регентства Анны Австрийской: тогда не существовало никаких препятствий и возможны были любые приключения. Свидетелей их связи, а позже расставания предостаточно, и в зависимости от выбранной стороны конфликта они либо курят фимиам, либо злословят. Сам Ларошфуко, остро реагирующий на чужое самолюбие, к своему поведению относится снисходительно и в «Мемуарах» приглушает описание своих сердечных дел. «Ему стоило взглянуть на себя со стороны», — пишет о нем кардинал де Рец. Что же до Анны Женевьевы, после долгих перипетий и разочарований ставшей набожной, она смиренно признавала свои слабости и желание привлекать к себе внимание: «Внимания и уважения мужчин я добивалась праведной внешностью», — писала она на склоне лет своей любимой подруге мадам де Сабле.
Эти откровения не многое сообщают о реальных чувствах. Модный жанр литературного портрета очень изощрен, но остается галантной практикой. Что же касается «Мемуаров», созданных значительно позже описываемых событий, то автор к ним возвращается, подправляет и местами сглаживает. За изяществом, вышедшим из дворца Рамбуйе и других салонов, скрываются презрение и ненависть. Герои Фронды читают «Астрею» Оноре д’Юрфе и мечтают о славе. Прикрываясь благородными принципами, они пользуются слабостью регентства для защиты своих феодальных интересов от королевской власти, решительно настроенной править от имени всех. Жестокость и неповиновение, обузданные Ришелье, возрождаются в период между 1647 и 1652 годами, в непонятной смеси интриг и экзальтации, доспехов и скрипок, в эпоху, когда женщины, прекрасные жеманницы и надменные амазонки, желали, чтобы ими любовались. Деятели Фронды с удвоенным рвением борются за дело чести, дерутся на дуэлях, соперничают друг с другом, облачившись в одежды галантности.
Франсуа де Марсийак, сын герцога де Ларошфуко, родился в 1613 году. Его семья, одна из самых высокородных во Франции, владеет обширными территориями в Пуату и Ангумуа. Отец женил сына, когда тому было пятнадцать лет, на девице Андре де Вивон, с которой у них будет семеро детей. Совсем юным он отправляется в армию: война — удел отпрысков благородных семейств. Он горд, самолюбив, очень храбр. Его застенчивость нравится женщинам; он вступает в отношения с мадемуазель де Отфор, одной из камеристок королевы, в которую платонически влюблен король Людовик XIII. Беды несчастной Анны Австрийской, заподозренной в тайных связях с Испанией, трогают его благородное сердце, но преданность королеве обернулась для него враждебностью Людовика XIII и недоверием кардинала Ришелье.
В 1635 году Ларошфуко добровольцем отправляется сражаться с испанцами во Фландрию; по возвращении он получает приказ отправиться к себе в имение. Похоже, он впал в немилость. Он мечтает о подвигах; тут как раз королева и мадемуазель де Отфор просят его похитить их, чтобы им обеим избежать мести Ришелье; план безрассудный и очень опасный, а молодому человеку свойственна скорее лихость, чем благоразумие. Похищение не состоится; верный рыцарь двадцати четырех лет от роду ограничится устройством побега в Испанию герцогини де Шеврез, подруги королевы. Однако дело было быстро раскрыто; виновный после недельного пребывания в Бастилии отправлен в свое родное Пуату. Став против воли сельским дворянином, Франсуа в нетерпении два года ждет момента, когда в 1639 году сможет отправиться в армию. В 1642 году умирает Ришелье, в 1643‐м — король; Ларошфуко наконец свободен. Он верит, что близок час, когда слуги королевы будут вознаграждены. Как и все молодые аристократы того времени, он тщеславен и самолюбив и мечтает о величии.
Марсийак возлагает большие надежды на регентство. Ему дают кое-какие почетные поручения; Анна Австрийская не скупится на обещания, и у нее приятные манеры. В действительности же он получает мизерную благосклонность — разрешение купить пост губернатора Пуату. Прочие феодалы, которые возвращаются из ссылки или из тюрьмы, так же впустую, как и он, ждут компенсации за преданность королеве; в конце концов, разочарованные, вознагражденные лишь лестью, они начинают интриговать против Мазарини, ставшего главой Регентского совета, и критиковать все действия правительства; за важность их называют Высокомерными. Марсийак одобряет их действия, но не вступает в их ряды. Два года, проведенные при дворе, с 1644‐го по 1646‐й, не приносят ему ни должностей, ни военных чинов, ни удовольствий, и он вынужден признать, что живет «очень скучно» среди ничуть не умиротворенных посредственностей.
Назревает Фронда, а монархические институции еще недостаточно сильны, чтобы сдерживать мятежный дух. Двор разделяется на сторонников герцогов Вандомских и принцев Конде. Марсийак, поначалу лояльный к королеве, восстает. Он вбил себе в голову, что ему нужны те же привилегии, какие есть у представителей других знатных домов — принцев крови, пэров королевства и крупных феодалов: требует права табурета для своей жены, принцессы де Марсийак, и разрешения въезжать во двор Лувра в карете! Это серьезная заявка: этикет призван подчеркивать иерархию среди аристократов, и право табурета жестко регламентируется. Конечно, в 1622 году представителям дома Ларошфуко было пожаловано герцогство-пэрство, но Марсийаку хотелось получить королевскую грамоту герцога как можно скорее, не дожидаясь смерти отца. Почести Лувра уже были пожалованы Роганам, Ла Тремулям и Бульонам, так почему же не ему? Сен-Симон во всех этих проявлениях уязвленных чувств видел то, что Ларошфуко «не смог спокойно отнестись к тому, что господам Бульонским был пожалован ранг принцев. Он полагал, что дом Ларошфуко не хуже, и был прав».
У Мазарини, главы Регентского совета, существует целый штат шпионов-информаторов; он знает о симпатиях молодого человека к заговору Высокомерных, но не видит в нем опасности и не отвечает на его требования. Марсийак со своей стороны не скрывает разочарования; от злобы он переходит к враждебности, несколькими месяцами позже решительно примыкает к лагерю фрондеров и бросается в объятия герцогини де Лонгвиль; он пишет об этом предельно ясно в «Мемуарах»: «Вынужденная праздность и такое множество неприятностей в конце концов породили во мне мысли иного рода и заставили искать опасных путей для того, чтобы выказать королеве и кардиналу свою досаду. Красота госпожи де Лонгвиль, ее ум, исходившее от нее обаяние влекли к ней всякого, кто мог надеяться, что она соблаговолит терпеть его подле себя»29. Включаясь во Фронду, Марсийак как следует оценил ситуацию: он хочет войти в клан могущественных Конде, чтобы получить вожделенное право табурета.
Анна Женевьева, герцогиня де Лонгвиль, — дочь Генриха де Бурбона-Конде, первого принца крови, и Шарлотты до Монморанси. Все современники отмечают ее необыкновенную красоту: длинные золотистые волосы, бирюзовые глаза, нежный цвет лица и очаровательную улыбку; оспа, которую она перенесла в год замужества, не нанесла урона ее блеску. Одни называли ее ангелом, другие — дьяволицей. Мадам де Мотвиль, компаньонка королевы, признает, что ее «невозможно не любить». В 1642 году, в возрасте двадцати трех лет, она выходит замуж за Генриха Орлеанского, герцога де Лонгвиля, который старше ее на двадцать четыре года; он овдовел в 1637 году, у него была дочь-подросток по имени Мария; его семья, именитые потомки узаконенных принцев, в иерархии идет следом за принцами крови, которым они должны уступать дорогу; молодая герцогиня озабочена тем, чтобы получить специальную грамоту короля, позволяющую ей после замужества сохранить за собой титул принцессы крови. У Анны Женевьевы два брата: Людовик Энгиенский, герой Рокруа (1643), который после смерти отца в 1646 году станет принцем Конде, и хрупкий Арман, принц де Конти, которому предстояло стать священником. Оба брата ее нежно любят, а младший так просто обожает — злые языки поговаривают, что отношения брата и сестры кажутся подозрительными.
За воспитанием Анны Женевьевы тщательно следят. Принцесса Конде, ее мать, обучает дочь правилам светского общества. К тому же она благотворительница монастыря кармелиток в предместье Сен-Жак, где у нее есть частные апартаменты и куда она часто наведывается. Анна Женевьева сопровождает мать; в это смутное время монастырь кажется убежищем для нежного тринадцатилетнего сердца. Уход в монастырь нередко представляется придворным дамам и девицам интересным: кузина юного Людовика XIV, мадемуазель де Монпансье30, которая была на несколько лет моложе Анны Женевьевы, в течение недели полагала, что монастырь кармелиток — это ее призвание, и так хотела уйти от света, что потеряла сон. Анна Женевьева присутствует на церковных службах, иногда подолгу остается в монастыре и ведет доверительные беседы с монахинями; она нуждается в чем-то возвышенном, она набожна и в то же время опасно горда.
В пятнадцать лет характер еще не закален. 18 февраля 1635 года девушка приглашена в Лувр участвовать в придворном балете, в котором должна появиться королева в окружении герцогинь. Девушка встревоженна, она предпочла бы обойтись без этой чести и остаться в монастыре, однако госпожа принцесса повелевает дочери согласиться. Кармелитки велели ей быть настороже; под бальный наряд ей пришлось надеть нечто вроде жесткой шершавой власяницы. Но позвольте, она очаровательна в своем парадном платье, и как можно отказаться от того, чтобы блистать, как можно строить из себя буку, когда перед вами склоняются такие изысканные персоны?
Мадемуазель де Бурбон выходит в свет против воли, но быстро приживается там. Отныне она появляется при дворе, в Фонтенбло, в Шантийи, в салонах, во дворце Рамбуйе, где оттачивается ее ум и литературный вкус: там она встречает мадам де Сабле, и они становятся подругами на всю жизнь. В доме маркизы де Рамбуйе все дышит изяществом и галантностью; в ее салоне читают романы и обсуждают отношения между полами. Анна Женевьева не может не замечать восторга, который вызывает у своих обожателей, она учится кокетству и остроумию и позволяет любить себя. Она замечает и то, что ее муж, герцог де Лонгвиль, и после свадьбы продолжает ухаживать за красавицей герцогиней де Монбазон, несмотря на протесты со стороны госпожи принцессы, своей тещи. Но любовь не является составной частью брака, хороший вкус, элегантность противопоставляются домашней жизни. Она — принцесса крови и знает это; она отдает себе отчет в своей красоте и купается в лучах славы брата, будущего принца Конде; она оказывается в центре светской жизни.
Это изысканное и изящное общество, однако, беспощадно; не прекращаются ревность, злословие. Мадам де Лонгвиль слишком хороша, чтобы вокруг нее не плелись интриги. В аристократических кругах царят свободные нравы; Анне Женевьеве приписывают любовников; по правде говоря, многие из ее воздыхателей в первую очередь стремятся приблизиться к «всемогущему Конде» и всему этому высокопоставленному семейству. Малейшая интрижка, случайный вздох могут привести к дуэли. Так, много шума наделал подробный рассказ мадемуазель де Монпансье: заболевшая и остававшаяся у себя в спальне мадам де Монбазон обнаружила на полу два любовных письма, «речь шла о мадам де Лонгвиль и Морисе де Колиньи». Она, издеваясь, изложила компрометирующее содержание писем нескольким друзьям. Узнав об оскорблении, нанесенном ее дочери и всему дому Конде, госпожа принцесса потребовала сатисфакции; королева настояла, чтобы виновница извинилась, но мадам де Монбазон, принадлежавшая к «заговору Высокомерных», заартачилась. Что же, альковная драма? Вмешался принц де Марсийак и попытался убедить мадам де Монбазон, что в ее интересах показать себя готовой к примирению, пока дело не получило огласку. Изучение почерка выявило подделку; речь шла о мадам де Фукроль и об одном «добропорядочном господине» (маркизе де Молеврие). Марсийак, которому были переданы письма, сжег их в присутствии королевы. Можно было бы на этом и остановиться, потому что господин де Лонгвиль хочет пощадить герцогиню де Монбазон и только что родившая Анна Женевьева тоже не настаивает. Уязвленную госпожу принцессу это не устраивает, и по ее настоянию королева запрещает мадам де Монбазон когда-либо попадаться принцессе на глаза. Следствием этой истории стал роспуск в сентябре 1643 года партии Высокомерных; ее глава, герцог де Бофор, препровожден в Венсенский замок. Марсийак сделал правильный выбор.
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- ВВЕДЕНИЕ. ОТ ОБЩЕСТВЕННОГО БЕСПОРЯДКА К СУМАТОХЕ ЧУВСТВ
- Часть первая. Разрыв отношений: дело чести
- Часть вторая. Дух галантности
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Оборотная сторона любви. История расставаний предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
22
«Гирлянда Юлии» — рукопись французских стихов XVII века, ныне хранящаяся в Национальной библиотеке Франции. В 1620–1645 годах салон мадам де Рамбуйе был местом встречи аристократов, поэтов и юристов. Один из посетителей, Шарль де Монтозье, влюбленный в Юлию д’Анженн, дочь мадам де Рамбуйе, решил сделать ей подарок и пригласил работать над этим Жоржа де Скюдери, Жедеона Таллемана де Рео, Пьера Корнеля и др. Стихи были посвящены Юлии. Текст написал каллиграфист Никола Жарри, обложку оформил Никола Робер. Каждый изображенный на ней цветок символизировал одного из поэтов. — Примеч. пер.
23
Романы с ключом — романы, популярные в Испании и Франции в XVI–XVII веках: в условных персонажах этих романов были зашифрованы реальные лица, как правило придворные. «Ключом» называлось приложение к роману — список с расшифровкой действующих лиц. В XX веке жанр пережил новое рождение. — Примеч. пер.
24
«Кир Великий» — роман с ключом Жоржа и Мадлен де Скюдери, написанный и опубликованный между 1649 и 1653 годами. Это самый длинный из романов, когда-либо написанных по-французски (13 095 страниц и 2 100 000 слов в оригинальном издании). Роман никогда не переиздавался по причине своего немыслимого объема. Образы некоторых персонажей навеяны романтическим миром Фронды. — Примеч. пер.
26
Франциск Сальский (1567–1622) — католический святой. Знаменит своими трудами о духовной жизни, особую известность имеет книга «Введение в благочестивую жизнь» («Руководство к благочестивой жизни»). В 1923 году папа Пий XI провозгласил его покровителем писателей и журналистов. — Примеч. пер.
