Выслушай меня

Сабин Дюран, 2018

Он спас вашего сына. Значит ли это, что вы должны отдать ему свою жизнь? Тесса и Маркус отправились в отпуск в попытке сохранить свой брак. Вместо этого они чуть не потеряли сына. В роковой момент на помощь приходит случайный незнакомец, и теперь Дэйв Джепсом часть их жизни. Они должны ему – и они знают это, – но он, кажется, хочет всего. Он идет по улице рядом с ними. Он в офисе, где они работают. Он стучит в их входную дверь. И он раскрывает их секреты… Если было бы можно вернуться назад и избежать одной ужасной ошибки… Но не имеет значения, с чего все началось. Важно, чем все закончится.

Часть первая

Он

Отправиться на один из греческих островов нам предложил Джереми,

сотрудник «Файнэншл таймс», который ездил туда несколько лет подряд, когда ему не удавалось заработать достаточно на отдых подороже. Что касается меня, то я привык к спартанским условиям. Мне все еще нравилось считать себя человеком, способным провести отпуск на Ибице: пляжные лежаки с пологом, доносящаяся из всех баров ритмичная музыка, холодная сангрия в покрытых каплями конденсата стаканах. Но вкусы Тессы всегда требовали несколько иного, и к тому же с нами был Джош — в итоге даже я признал, что нам нужен более спокойный отдых. Мягкие откосы, спускающиеся к воде, — отлично. Другие дети — хорошо. Вилла, к которой легко подкатить детскую коляску, — поблагодарим судьбу!

Шел первый день отпуска. Мы прошли по горячему песку в дальний конец пляжа — к нескольким оливам с кривыми стволами — и расстелили полотенца. Честно говоря, уже к этому моменту я чувствовал себя уставшим и вымотанным. Чтобы добраться до нужного места, нам пришлось нанять небольшую лодку — пляж мы нашли через сайт рекомендаций «ТрипАдвизор», который оказался еще более бесполезным и бестолковым, чем я ожидал. По груди у меня стекали струйки пота, и я, оттянув футболку, принялся дергать ее взад-вперед, пытаясь использовать ткань как некое подобие мини-вентилятора. Дышал я тоже тяжело. Но Тесса не обратила на это внимания. Она была занята делом, как и все последние дни, — на этот раз установкой тента, стаскиванием с Джоша спасательного жилета и нанесением новой порции солнцезащитного крема. На Тессе было розовое легкое платье без рукавов, украшенное узором из желтых маргариток — одна из тех старомодных, но симпатичных вещей, которые она в последнее время начала покупать в интернете. Ее спасательный жилет, который она уже успела снять, оставил на ее обнаженных плечах красные полосы, и она время от времени рассеянно потирала их ладонью.

— Пойду поищу какое-нибудь место, где можно переодеться, — сказала она. Ее упругие кудри слегка примялись, а бледно-зеленые глаза, которые при нашей первой встрече показались мне обладающими гипнотической силой, смотрели печально — так всегда бывало, когда она чувствовала себя усталой. В моей душе шевельнулось чувство жалости и заботы, а вместе с этим, как обычно, вины. В последнее время мы мало общались. Определенно, в этом прежде всего моя вина — как и во всем остальном.

Я шагнул к Тессе:

— Здесь тебя никто не увидит. Если не считать меня.

— Нет… Я…

— А ты не можешь надеть бикини, не снимая платья? В конце концов, я могу подержать полотенце, оно вполне тебя прикроет.

— Нет, так не годится. Полотенце может упасть, или ветер сильно подует, и все всё увидят.

— Да тут же практически никого нет. А что до меня, то я бы нисколько не возражал, если бы оно упало… С удовольствием бы на тебя посмотрел.

С этими словами я положил Тессе руки на плечи и попытался поцеловать ее в губы. Но она так резко отстранилась, что я едва не потерял равновесие. Губы мои скользнули по ее щеке. Я почувствовал запах крема, ощутил бархатистость кожи ее бедра, которого коснулось мое колено.

— И чем больше я увижу, тем лучше, — пробормотал я.

Тесса шагнула назад — на этот раз уже более решительно.

— Это купальник, а не бикини, — сказала она.

Я прекратил свои попытки установить с ней хоть какой-то телесный контакт и уселся на край полотенца со вздохом, который, как я рассчитывал, должен был достаточно ясно выразить разочарование. Дело было, конечно, не в купальнике. (Вроде бы раньше у нее был раздельный купальник? Может, она его выбросила? Или он перестал подходить ей по размеру? В любом случае, спросить об этом наверняка означало обидеть Тессу.) Я внезапно почувствовал себя одиноким и по-детски надулся.

— Я думаю, вон там есть туалет, — сказала Тесса. — Через минуту вернусь.

— Хорошо.

Я подставил под солнце ноги, решив не пользоваться кремом. Мне показалось, что это будет достойным маленьким восстанием против тирании Тессы, которая параноидально боялась солнечных ожогов. Ноги у меня были тощими, кожа на них бледной и безволосой. Я невольно подумал, что, наверное, мне стоило походить в тренажерный зал — выбор моего поколения, пришедший на смену всеобщей воинской обязанности. Или нанять персонального тренера, как это сделал мой бизнес-партнер Джефф, — в общем, сделать что-нибудь, чтобы подкачать мышцы. Может, тогда я бы показался Тессе более привлекательным. Но оба варианта были связаны со слишком большими расходами… Бизнес шел из рук вон плохо, так что даже если бы подобное намерение возникло у меня всерьез, лишних денег на его реализацию не было. Да и времени тоже.

— Присмотри за Джошем, ладно? — попросила Тесса.

— Ладно. — Я снова вздохнул, а затем, видя, что Тесса не стронулась с места, добавил: — Конечно.

Несколько секунд мы оба наблюдали за сыном. Джош сидел на корточках рядом с тентом, катая пластмассовый трактор по смеси песка и гальки и напевая себе под нос.

Мы с Тессой, взглянув друг на друга, с умилением улыбнулись, снова на какой-то момент став единым целым.

— Ладно, я вернусь через минуту.

— Ага.

Тесса направилась к зданию кафе, и я какое-то время смотрел ей вслед. Проблема в том, что стресс все еще не отпустил меня и нервы оставались натянутыми до предела. Виноваты в этом были «КазНефть» и дорога сюда. Путешествие с ребенком лишь усилило выматывающие всю душу неприятные мелочи — подъем чуть свет, очереди пассажиров с тележками в аэропорту, еще одна очередь в прокате машин. Вдобавок, вилла серьезно разочаровала. Мне показалось, что мы попросту не сможем прожить в таком доме целую неделю — настолько он был меньше размерами и хуже оборудован, чем наш собственный. Подумать только: целых семь дней. Но сказать всего этого я просто не мог. Поисками и выбором виллы занималась Тесса. Она всерьез озаботилась тем, чтобы обеспечить всем нам достойный семейный отдых. Так что только она могла выражать свое недовольство и разочарование, стоя посреди гостиной и озабоченно потирая лоб. Мне же оставалось только слоняться вокруг и выражать свой восторг. «Это же просто здорово — Джошу не будет мешать уличный свет! А еще мне очень нравится пол. Ты только взгляни на эту плитку! По ней можно кататься, как по льду». Отлично, Тесс. Просто великолепно. Прекрасный выбор. Божественно.

В действительности же выбранный Тессой дом был маленьким и каким-то безликим. К тому же в нем стояла жара. Никакого приличного вида из окон. Во всех помещениях дома почему-то попахивало канализацией. Лучше бы мы не поехали в Грецию, а сняли номер в том отеле в Корнуолле.

Черт бы все побрал.

Я взглянул на Джоша, хорошо заметного даже издалека в своем пляжном костюмчике бирюзового цвета, защищающем кожу от ультрафиолета, и панамке с широкими полями. Складывая в пластмассовое ведерко найденные камешки, предварительно внимательно рассмотрев каждый из них, он продолжал весело разговаривать сам с собой. При взгляде на сына на душе у меня снова стало тепло, ведь он был счастлив, а это главное. В конце концов, мы поехали в отпуск ради него, и если он получал от поездки удовольствие, значит, все было не зря. Джош явно наслаждался каждым мгновением нашего короткого путешествия по заливу, смеясь каждому удару волны в борт и каждому всплеску. Это значило, что идея нанять лодку себя полностью оправдала, хотя плавание вблизи рифов, находящихся на совсем небольшой глубине, было небезопасным. Несмотря на сильное волнение по поводу своей роли гребца, справился я отлично. Вон оно, арендованное нами суденышко, стоит себе у бетонной пристани. Моя жалкая попытка доказать свою мужественность оказалась успешной, как бы то ни было, я доставил нас всех сюда, ведь так?

Я огляделся по сторонам. Бухта действительно выглядела очаровательно — лазурные воды омывали небольшой полумесяц песчаного пляжа с крапинками гальки, в дальнем конце которого примостилось кафе-таверна, а чуть подальше, за деревьями, прятались виллы. Кроме таверны, у дальнего мыса практически ничего не было — если не считать вульгарных белых корпусов отеля с зубчатыми крышами. На календаре было только начало июня, а потому вокруг было тихо и даже сонно. Неподалеку на спине лежала загорелая женщина средних лет, положив одну руку под голову. На ее запястье поблескивали золотые часы, а белая подмышка резко выделялась на фоне остальной темной кожи цвета мореного тика. У самой воды мужчина и женщина играли в бадминтон, используя вместо воланчика небольшой резиновый мяч. Было видно, что женщине каждое собственное движение кажется удивительно изящным и доставляет удовольствие. Джош переместился ближе к этой паре — видимо, его привлекли упругие звуки ударов по мячу. Мужчина и женщина заметили мальчика и развернулись таким образом, чтобы Джош находился в их поле зрения. Примерно на минуту у меня возникла надежда, что они каким-то образом включат его в свою игру. Но она не оправдалась — они продолжили перебрасывать мяч друг другу. И неудивительно — эти двое были слишком заняты своей любовью, слишком велик был их восторг от собственной молодости и переполнявшей обоих энергии. Еще на пляже расположилась большая семья: гора одежды, детская пластиковая коляска, пляжный зонтик, несколько складных стульев, сумки для пикника, контейнер со льдом, какие-то вещи и яркие цветные пятна. Судя по невероятно громким голосам — англичане, пришедшие сюда из большого отеля. Крупный бритоголовый мужчина в солнечных очках и со множеством татуировок на руках перебрасывал мяч группе школьников в новеньких спортивных шортах.

Я отвернулся. Передо мной до самого горизонта расстилалась сверкающая гладь морской воды, теряющаяся в дымке на горизонте. У пристани была пришвартована яхта со спущенным парусом. Стояла жара, но ее нельзя было назвать невыносимой, легкий ветерок пошевеливал край разложенного мною на песке полотенца. Джош все еще гулял не так уж далеко от меня — на этом расстоянии его пляжный костюм напоминал пижаму. Мог ли я расслабиться в такой ситуации? У меня в голове уже начинала брезжить мысль о том, что это в принципе возможно. Я сбросил свои сандалии и с наслаждением почувствовал, как горячий песок просачивается у меня между пальцев ног. Сняв очки, я улегся на спину, откинувшись на локти. Солнце светило мне прямо в глаза сквозь листья оливковых деревьев.

Меня разбудил громкий возглас, за которым последовал отчаянный вопль. Я открыл глаза, пытаясь понять, где я, и только потом сел. Женщина средних лет сидела на циновке, наклонившись вперед и держась одной рукой за голову. Она что-то кричала и показывала в сторону моря. Я засмотрелся на одну из яхт, которая до этого стояла на якоре, но теперь быстро удалялась от пристани, оставляя позади себя пенный кильватерный след. На какой-то момент это отвлекло меня. Но женщина вскочила на ноги и закричала еще пронзительнее. Молодая пара, бросив на песок ракетки, бежала вдоль берега; кто-то зацепился за пляжный зонт, — все устремились к воде. Неподалеку от берега, на который накатывались волны, я различил яркий предмет — надувной нарукавник оранжевого цвета.

И все же мне потребовалась еще целая секунда, чтобы осознать, что этот предмет имеет прямое отношение ко мне. Случившееся стало доходить до меня, только когда я увидел на волнах голову Джоша, лицом вниз, в потемневшем от воды бирюзовом пляжном костюмчике. Чуть дальше от берега я заметил остатки оранжевого спасательного жилета. И, кажется, еще не до конца осознав, что же произошло, я понесся к воде. Я бежал по песку и гальке, через полотенца, спотыкаясь, оттолкнув молодую пару, пока не вошел в море по пояс. Меня толкали вперед ужас и прилив адреналина, а также чувство страха, которое каждый родитель держит в своем сердце, и мысль о том, что случилась та самая жуткая вещь, от которой никто не застрахован. Взгляд мой был устремлен на Джоша, но краем глаза я заметил Тессу и услышал, как она выкрикивает мое имя. Я даже успел рассмотреть ее искаженное ужасом лицо и широко открытый рот. Под ногами я чувствовал какие-то камни и скользкие твердые предметы — кажется, кирпичи, что-то похожее на трубу, и непонятно откуда взявшуюся бетонную плиту. Я поскользнулся и упал, горько-соленая морская вода хлестнула меня по лицу, попав в нос. Острая боль пронзила пятку и руку, и даже в такой страшный момент я почувствовал несправедливость — люди ведь всегда говорят, что в такие минуты не чувствуют боли, но я ее чувствовал. Но главное, это ощущение, что происходит нечто ужасное, такое, что я попросту не смогу пережить.

Встав на ноги и поймав равновесие, я снова бросился вперед, стараясь зайти в воду поглубже, чтобы можно было плыть, не касаясь ногами предавшего меня дна. Донесся еще один крик и чей-то громкий топот — какой-то человек в белой футболке пробежал по пристани и прямо с нее нырнул в море. При этом его тело врезалось в воду с такой силой, что даже я почувствовал расходящиеся волны. В тот же миг я понял, что он действует куда рациональнее, чем я. Он прыгнул в воду с дальнего конца пристани, как раз за тем местом, где стояла наша лодка, и сразу же оказался гораздо ближе к Джошу. А я был еще очень далеко. Беспомощный отец, чьего сына спас другой мужчина.

Тогда я впервые увидел Дэйва Джепсома.

Разумеется, в тот момент я не знал, как его зовут.

Но увидел его впервые я именно тогда.

Он совершил героический поступок.

Он спас всех нас. Так, во всяком случае, мы тогда думали.

Чтобы добраться до места, где барахтался Джош, ему потребовалось всего три мощных гребка. Обхватив моего сына, он снял с него второй надувной нарукавник и решительным движением отбросил в сторону. Затем приподнял ребенка над водой, и я увидел безвольно болтающиеся руки. Но уже в следующее мгновение Джош, чтобы сохранить равновесие, обхватил мужчину за голову. Уже после, когда все закончилось, я пытался убедить себя в том, что Дэйв Джепсом приподнял Джоша над водой, чтобы дать понять мне и Тессе — родителям спасенного мальчика, — что все в порядке. Но сперва мне показалось, что Дэйв словно демонстрировал свидетелям свой трофей.

Только когда стало ясно, что Джош жив, я осознал, что за моей спиной на берегу собралась толпа, услышал шепот и вздохи облегчения, а также рыдания Тессы. Повернувшись, я увидел ее, стоящую на коленях на мелководье — и кажущуюся весьма жалкой в мокром черном раздельном купальнике, с незагорелой, молочно-белой кожей. Наверное, мне стоило выйти из воды и заключить ее в объятия, но я упустил момент, пока смотрел вдаль, переживая случившееся. В голове сами всплыли слова разочаровавшегося во мне отца — он не раз говорил, что я не его сын, и эта фраза именно сейчас пришла мне в голову. Я продолжил стоять в сторонке, дрожа от пережитого страха. Я ждал, пока незнакомец, удерживая Джоша одной рукой и гребя другой, доплывет до берега.

Когда они оба оказались на мелководье, спаситель Джоша вдруг повернулся к берегу спиной и встал на ноги, удерживая мальчика на руках и прижимая его к своей широкой груди. С тела мужчины с журчанием стекали струи воды. Разумеется, в глазах толпы он выглядел как библейский герой и казался им человеком богатырского телосложения. Его красно-белые шорты — любой человек, хоть немного знакомый с футболом, без труда угадал бы, за какую команду болеет незнакомец, — облепили мощные бедра. Татуировки на руках изображали сцены из морской жизни и чьи-то лица, переплетенные волосы или змей, может быть, русалок. Мужчина был всего в нескольких метрах от меня. Должно быть, он догадался, кто я и почему замер с растопыренными руками в надежде доказать, что я хоть чего-то стою. Но он резко пошел в другую сторону — Тесса позже сказала, что он, скорее всего, решил обойти лежащую у берега бетонную плиту, на которой поскользнулся я. Ну а мне пришлось идти вслед за ним. На его спине были вытатуированы ангельские крылья, в стилистике рисунков да Винчи. Паутина чернильных линий перемещалась по спине вслед за движением его мышц.

Тесса бросилась ему навстречу.

— Спасибо вам, спасибо, спасибо, — забормотала она. Лицо ее покраснело, она уже не плакала. Она хотела забрать Джоша у незнакомца. Малыш брыкался и вырывался, ударив державшего его мужчину куда-то в район подмышки, от чего лицо последнего исказилось от боли. Он неловко опустил Джоша наполовину на песок, наполовину в воду. Джош же расплакался, перемежая всхлипы с рвотными позывами.

На месте происшествия собралась небольшая толпа — дети в новых тренировочных костюмах, худая морщинистая женщина с длинными волосами, облачившаяся в бикини в яркий горошек (по возрасту она явно была слишком стара, чтобы приходиться им матерью); худенькая девушка-подросток, держащая на руках ребенка в розовой панамке. Тут до меня дошло, кто стал спасителем моего сына — тот самый крупный мужчина, который играл в футбол с мальчишками.

— Не знаю, как вас благодарить, — промямлил я, приблизившись. — Не понимаю, как это случилось. Все произошло так быстро.

Мне хотелось опуститься на колени, обнять Джоша и Тессу и раз за разом повторять, что я ужасно сожалею, но что-то мешало мне — я был скован неловкостью. Подобные проявления казались мне слишком интимными. К тому же я чувствовал, что моя роль должна состоять не в том, чтобы успокаивать жену и сына. А еще все указывало на то, что в случившемся виноват я. Поэтому, подняв руку, я положил ее на мокрое плечо спасителя Джоша — как раз над кончиком одного из татуированных крыльев. Кожа мужчины была холодной и покрыта мурашками, а его плечо — твердым и мускулистым.

— Вы были великолепны, — с трудом выдавил я.

— Я просто оказался в нужном месте в нужное время.

Я присмотрелся к нему: далеко за сорок, скорее, ближе к пятидесяти, глубоко посаженные глаза и выпуклый лоб с залысинами.

— Я всего-навсего пошла переодеться, — сказала Тесса. — И ведь совсем недолго. Возможно, мне следовало все делать побыстрее. Пожалуй, это было возможно. Но я надеялась, что Маркус…

— Дети такие озорники. С них ни на минуту нельзя спускать глаз.

— Это моя вина, — сказал я, надеясь, что Тесса посмотрит на меня.

— Он ведь мог утонуть, — всхлипывала она, зарывшись лицом в волосы Джоша.

Женщина в бикини в горошек достала из большой сумки велюровое красно-черное полотенце с изображением Человека-паука и протянула его Тессе. Жена начала делать три вещи сразу — вытирать Джошу голову, заворачивать его в полотенце и пытаться усадить его к себе на колени. Джош к этому времени уже перестал плакать, но все еще натужно кашлял, время от времени исторгая из себя остатки морской воды. Голова Тессы была наклонена, так что лица ее я не видел, но успел заметить, как она быстро вытерла полотенцем глаза.

— Да, дело могло кончиться плохо, — сказал мужчина, вытащивший Джоша из воды. — Эти надувные штуки создают у людей ложное чувство безопасности.

— Да. Совершенно верно, — признал я.

Мужчина смерил меня внимательным взглядом.

— Научите парня плавать. Это лучшее, что вы можете сделать.

— Вы правы, — кивнул я. — Ему всего три года, но я с вами согласен.

— Это никогда не рано.

Когда я вышел из воды, мне было холодно, но теперь меня словно обдало жаром. Икры у меня горели огнем, ноги дрожали, а лицо, казалось, того и гляди лопнет от прилива крови. Но я все еще надеялся, что вот-вот наступит облегчение. Мне ужасно хотелось, чтобы собравшаяся толпа разошлась и я мог полностью сконцентрироваться на Джоше и Тессе — объяснить жене, что ничего страшного, к счастью, все же не произошло. Тесса была права: наш сын мог утонуть. Но ведь этого не случилось! И это было главное. Все остальное — в том числе моя невнимательность и неумение правильно действовать в экстремальной ситуации — было второстепенным. Мне хотелось, чтобы мы все трое отправились к тому месту в тени, где остались наши вещи. Если бы не люди вокруг, так бы и было. Я смог бы все объяснить. Если бы Тесса знала, до какой степени я устал, она бы все поняла. Мы бы улеглись на полотенце, я обнял жену и сына, и все бы понемногу успокоились.

— О боже, — выдохнула пожилая женщина в бикини в горошек, внимательно разглядывая Джоша. — Ему нужно чего-нибудь попить. Майки, принеси ему кока-колы.

С этими словами она принялась рыться в своей сумке и достала откуда-то с самого ее дна банкноту в десять евро. Она втиснула бумажку в ладонь одного из мальчишек, и он и его приятели, резко стартовав, побежали, поднимая целые тучи песка.

Тесса наконец посмотрела на меня.

— Честное слово… — начал я. — Тебе не следует… Пожалуйста.

Жена в ответ покачала головой и предостерегающим жестом подняла руку, давая понять, что не хочет меня слушать.

Спаситель Джоша тем временем успел достать еще одно небольшое полотенце и, не разворачивая его, энергично вытирал свою бритую голову, попутно демонстрируя мышцы мощных татуированных рук.

— Так или иначе, что случилось, то случилось, не так ли? Не следует портить друг другу нервы из-за этого. Парень в порядке, а это главное.

— Мы просто не знаем, как вас благодарить, — сказала Тесса, откашлявшись.

— Спасибо вам, — с трудом выговорил я. — Огромное спасибо. В самом деле, все было так… Я действительно не знаю, как выразить мою благодарность. Мы перед вами в неоплатном долгу.

— Как я уже сказал, любой на моем месте поступил бы так же. — Мужчина провел ладонью по голове, ощупывая короткий ежик волос.

Девочка-подросток с ребенком на руках отошла к бетонному пирсу, а затем вернулась с кроссовкой в руках.

— Слушай, Дэйв, — громко сказала она. — Какие же у тебя здоровенные ножищи!

— Эй! — засмеялся мужчина. — Хватит мне дерзить. Всего лишь сорок пятый. А где вторая?

— Не знаю, нашла только одну.

Мужчина огляделся.

— Должно быть, я ее сбросил на бегу. Ты не могла бы поискать? А может, она плавает где-то в воде.

— Послушай, Дэйв. Скорее всего, ее не найти, по-моему, это очевидно.

В голосе девушки слышны были нотки неодобрения. Кем она ему приходилась? Женой? Нет, для этого она явно была слишком молода. Вокруг губ у нее видны были подростковые прыщики, а на зубах — брекеты. Чересчур молода она была и для того, чтобы быть матерью ребенка, которого она нянчила. Возможно, она приходилась спасителю Джоша дочерью. А остальные дети? Разница в возрасте между ними казалась довольно большой, но это не было таким уж необычным.

— О господи, мне так жаль, — сказал я. — Они, похоже, дорогие. Вы должны позволить мне возместить вам эту потерю. Позвольте мне заплатить вам.

Это был первый раз, когда я упомянул о деньгах, то есть о какой-то форме чисто финансового вознаграждения — если не считать употребленного мной до этого слова «долг», но тогда я использовал его в отвлеченном смысле. Я сделал довольно глупый жест, похлопав себя по тому месту, где, если бы на мне были брюки, должен был находиться бумажник.

— Позвольте мне… — снова заговорил я и указал на то место на пляже, где лежали наши вещи.

— Не стоит, — отрицательно покачал головой мужчина. Он взял у девочки кроссовку, с трудом натянул ее на мокрую ступню, комично изображая перекошенную походку. — Было бы глупо просить вас об этом. Это моя вина — мне следовало быть поаккуратнее.

Мужчина засмеялся, а следом за ним захихикала и девочка. Я продолжал улыбаться, хотя чувствовал сильное смущение, не зная, стоит ли настаивать на моем предложении. Чтобы хоть как-то сориентироваться, я бросил взгляд на Тессу, но она не смотрела на меня — присев на песок, она была полностью занята Джошем и что-то шептала ему на ухо. Он был бледным и казался очень уставшим. С болью в сердце я увидел, что моя жена все еще плачет. Дэйв перестал смеяться. Сняв мокрую кроссовку, он попытался стряхнуть налипший на нее песок.

— Может, вторая еще недалеко, и мне стоит за ней сплавать? — спросил я.

— А, так вы умеете плавать?

— Ну да. — Я подавленно кивнул. — Правда, не очень хорошо, как вы могли убедиться.

— Бесполезно.

Он посмотрел на море, потом на кроссовку у себя в руке, а затем мощным броском швырнул ее в воду. Мне показалось, что она пролетела по воздуху добрых 100 метров, прежде чем со всплеском упасть в воду.

— Я хотел сказать, что одна кроссовка — это бесполезная вещь, — сказал мужчина. — Обувь — она как люди. Хорошо, когда у кроссовки или ботинка есть пара.

— Дурак ты, — сказала девушка-подросток и покачала головой. — Просто полный дурак.

Молча глядя на мужчину, я сделал небольшой шаг назад и почувствовал, как вокруг моей лодыжки плеснула волна. Мне показалось, что слово «бесполезно» было адресовано мне.

Дэйв шлепнул меня ладонью по спине.

— Пусть уж лучше моя обувка утонет, чем твой парень, верно?

Я увидел мальчишек, которые бежали к нам от бара. Один из них прижимал к груди, поддерживая подбородком, три бутылки диетической колы. Другой пытался выхватить их у него — вероятно, полагая, что сможет доставить их до места быстрее.

— Ну наконец-то, — сказала пожилая женщина в бикини в горошек, когда мальчишки подбежали к ней. — Что-то вы долго.

Взяв одну из бутылок, она обтерла горлышко ладонью и протянула ее Джошу со словами:

— Вот, держи, дорогой.

Но мой сын, похоже, все еще плохо понимал, что происходит вокруг.

— Держи-держи, — повторила женщина. — Эта штука тебя не укусит.

Тесса взяла бутылку и бросила взгляд в мою сторону. Я как можно бодрее улыбнулся ей и кивнул. Тем самым я хотел сказать, что ей действительно стоит позволить Джошу осушить бутылку с диетической колой, влив в себя весь содержащийся в ней аспартам и кофеин. В тот же момент я представил, как через некоторое время мы все трое будем смеяться, рассказывая слушателям об этом происшествии как об одном из приключений, случившихся во время отпуска. Разумеется, опасность была не в том, что Джош чуть не утонул, а в том, что он впервые попробовал диетическую кока-колу.

— Я не уверена, что ему стоит это пить, — сказала Тесса. — Вы очень любезны, но я не думаю, что мой сын испытывает жажду.

— Ну, если он не хочет, так я это выпью, — заявил один из мальчишек.

— Ах ты… — Женщина, по-видимому, приходившаяся ему бабушкой, отвесила ему легкий подзатыльник. — Ты ведь уже прикончил одну. Тебе что, мало? Оставь бутылку бедному мальчику. Он попьет потом, когда захочет.

— Спасибо, — сказала Тесса.

Я уже решил было, что опасность миновала, но тут Джош протянул руку к бутылке. Тесса отдернула руку так резко, что из горлышка вырвалась пенная струя и пролилась на песок. Джош захныкал и задергался, пытаясь завладеть бутылкой.

— Нет, — твердо сказала, обращаясь к нему, Тесса и тут же, поняв, что ее запрет может обидеть кого-то из окружающих, добавила: — Извините. Я просто не хочу, чтоб он привык к этому вкусу раньше времени.

Пожилая женщина — вероятно, все же бабушка кого-то из мальчишек — рассмеялась, а один из парнишек нарочно громко сглотнул и издал жалобный стон.

— Господи, оставьте вы ее в покое, — сказала девушка-подросток. — Не все дают своим детям колу. Там полно сахара, а он вреден для зубов и к тому же способствует чрезмерной возбудимости. Если бы вы попросили этих маленьких официантов принести просто воды, они бы сейчас у вас ничего не клянчили.

— Одна бутылочка его не убьет, — спаситель Джоша говорил с девушкой таким тоном, как будто она была дорога ему.

— Все дело в диете, Трэйси, — обратилась к ней пожилая женщина, а затем, повернувшись к Тессе, добавила, указывая на бутылку: — Она без сахара. Я просто хотела помочь.

— Конечно, я понимаю. — Тесса вдавила донышко наполовину опустевшей бутылки во влажный песок, а затем ссадила Джоша с колен и встала. — Вы все были так добры. Не знаю, как мы сможем вас отблагодарить. — Было видно, что Тессе нелегко подбирать подходящие слова. — Пожалуй, нам пора увести нашего малыша с солнца и позволить вам заниматься своими делами. — Моя жена приобняла пожилую женщину, а затем шагнула к Дэйву и положила руки ему на плечи. — Спасибо вам, — сказала она и, обняв Дэйва, прижалась к нему. Слегка отстранившись, она еще какое-то время стояла и смотрела на него, откинув назад голову.

Я испытал огромное облегчение, поняв, что через какие-то секунды мы останемся одни.

Повернувшись к Дэйву, чтобы попрощаться, я увидел, что он смотрит на меня, и впервые за все время обратил внимание на то, что у него синие глаза.

Люди часто называют взгляд синих глаз «пронзительным», но во взгляде Дэйва не было ничего «проникающего в самую душу». Синева их была неяркой, даже немного блеклой и чем-то напоминала цвет застиранных джинсов или слегка подернутого дымкой неба. Угловатое лицо с тяжелыми надбровными дугами и сильно выступающим вперед подбородком и скулами, на которые как будто натянули кожу, чтобы хоть как-то подогнать ее в размер. Но при этом глаза у него действительно были ясно-голубыми, как у маленького ребенка. Наклонив голову, он слегка улыбнулся. Я попытался прочесть выражение его лица в этот момент, и мне показалось, что я увидел оттенок разочарования и, возможно, печали.

Пляж опустел. События последних минут снова пронеслись у меня в голове.

Ваш парень.

Одна бутылочка кока-колы его не убьет.

А, так вы умеете плавать?

Я глубоко вздохнул, не решаясь взглянуть на Тессу.

— Послушай, — сказал я, обращаясь к жене. — Сейчас уже почти полдень. Еще немного — и подойдет время ланча. Лучшее, что мы можем сейчас сделать — это купить всем чего-нибудь попить. А заодно и поесть. Не знаю, как ты, а я ужасно проголодался — как-никак мы встали в шесть утра.

С этими словами я поднял руку, словно хотел взглянуть на часы, которых у меня не было. При этом я невольно подумал, насколько бесполезно это движение. А все действия Дэйва, напротив, были решительными и исключительно эффективными. И они имели конкретные последствия. Я же, говоря и жестикулируя, лишь сотрясал воздух.

Я заметил, как одна из женщин украдкой взглянула на Дэйва. Он, казалось, о чем-то размышлял, одновременно шевеля пальцами, словно печатая на невидимой пишущей машинке.

Я перевел взгляд на Джоша. Он, уже успокоившись, стоял рядом с Тессой, слегка приоткрыв рот. При этом он двигал плечами вверх-вниз, словно его все еще продолжала сотрясать крупная дрожь. Протянув руку, я положил ладонь на его голову. Это было мое первое прикосновение к сыну с того момента, когда мне показалось, что он погиб. Волосы его, пропитавшиеся соленой водой, были необычно жесткими. Мне захотелось наклониться и прильнуть губами к его макушке, но в тот же момент в горле у меня возник болезненный комок, а перед глазами все стало расплываться.

— Ну, если вы уверены, что все в порядке, мы пойдем, — сказал Дэйв и, хрустнув пальцами, сжал их в кулаки и поднял руки перед грудью, словно выполняя некий ритуал. — Полагаю, случившееся дает нам отличную возможность познакомиться поближе.

Она

Я не хотела обедать с ними. И дело было вовсе не в том, что я не испытывала благодарности — она переполняла меня настолько, что я была не в состоянии выразить ее словами, — просто и помыслить не могла о том, чтобы идти куда-то и что-то есть. В моем мозгу все еще бродили кошмарные образы, которые я успела нарисовать в своем воображении всего несколько минут назад. Перед глазами у меня до сих пор то и дело возникала синяя панамка Джоша, которую я увидела в волнах, а затем и сам Джош, бессильно колотивший руками по воде метрах в 50 от берега. Я издала крик, от которого, как мне показалось, мое сердце разорвалось на части. Меня пронзило ужасное, невероятно болезненное понимание, что я слишком надолго задержалась в таверне, мне надо было поторопиться. Теперь, когда все закончилось, единственное, чего мне хотелось — это быть рядом с Джошем, обнимать его, ощущать каждый сантиметр его тела, слышать его дыхание. И в то же время мне хотелось упасть лицом в песок и зарыдать от ужаса перед тем, что могло случиться, и от облегчения, что этого не произошло.

Реакция Маркуса была совершенно иной. Все, что он смог сказать по поводу происшедшего, — это «давайте поедим», и вообще вел себя как ни в чем не бывало. Казалось, ему вполне комфортно и спокойно. Маркус был не из тех родителей, которые в экстремальных условиях суетятся и выражают свое беспокойство. Нет, он был не такой. Казалось бы, ситуация — хуже некуда, его ребенок едва не погиб. А он предлагает пойти подкрепиться — и наверняка так бы и сделал, не будь меня рядом.

Очень жаль, что Маркус такой — это все, что я могу сказать по этому поводу.

Дэйв Джепсом сделал нечто невероятное, став таким образом частью нашей истории. И вскоре нам предстояло пожалеть об этом.

Мы сидели за самым дальним столиком террасы и смотрели на залив. Через щели в полу было видно воду — такую чистую, что можно было без труда разглядеть плавающих в ней рыб. Пластмассовые столики в таверне были накрыты белыми хлопчатобумажными скатертями, концы которых, словно крылья летавших вокруг чаек, поднимались и опускались от порывов прибрежного ветра. На каждом стояли одинаковые бутылки с оливковым маслом и уксусом. В воздухе резко пахло йодом и водорослями, кожу обдавал жар от работающего гриля.

Это был именно такой обед, как я мечтала, — при других обстоятельствах его, пожалуй, можно было бы назвать идиллическим. Почему-то вспомнилась передача на телеканале «Скай Атлантик», в которой обсуждалась возможность гибели тонущего человека через несколько часов после его спасения. Там, в частности, приводили историю мальчика, которого сумели вытащить из воды, но который уже после этого, лежа в постели, захлебнулся морской водой, находившейся в легких. И теперь я все думала, не стоит ли показать Джоша врачу и не следует ли ему постоянно находиться в вертикальном положении. И может, ему лучше много не есть — ограничиться чем-нибудь легким, но при этом побольше пить…

Кроме того, я все пыталась понять, кто, собственно, эти люди, так много для нас сделавшие. Мужчину, который спас Джошу жизнь, звали Дэйв, а пожилую женщину, судя по всему, Морин. Имена мальчиков были Майки и Карл, а девочки-подростка — Трэйси. Еще с ними была некая Шерри, о которой пару раз упоминали в разговоре, но накануне вечером она, похоже, съела несвежего кальмара и по этой причине «практически не выходила из туалета». Непонятно было, чей это ребенок — маленькая девочка, за которой присматривала Трэйси. Сейчас она сидела в коляске. Солнце светило малышке прямо в лицо, поэтому, протянув руку, я немного сдвинула коляску в тень. Этого никто не заметил.

Сидящий на другом конце стола Маркус делал все возможное, чтобы поддержать беседу — он буквально излучал фальшивые бодрость и радушие, то и дело задавая вопросы, словно турагент, сопровождающий группу капризных клиентов. По словам Морин, они с мальчиками приехала на остров пару дней назад и собиралась остаться «еще дней десять, не меньше».

— И вы, наверное, тоже? — поинтересовалась она, обращаясь к Маркусу.

Муж ответил, что в этом году мы решили разделить свой отпуск — провести неделю за границей и еще одну дома, в Англии.

— Это будет спокойный отдых — снимем коттедж в Саффолке. Мы решили, что с маленьким ребенком будет легче организовать и провести два относительно коротких отпуска, чем один длинный, — пояснил Маркус.

— Думаю, так и правда лучше, — сказала Морин таким тоном, словно ей было нас немного жалко.

Мне следовало заговорить с Дэйвом. Я знала, что это обязательно надо сделать. Он сидел за столом напротив меня, и иногда я чувствовала на себе его взгляд, словно он пытался привлечь мое внимание. Наверное, нужно было дотянуться и взять его за руку, как-то завязать разговор, но мне никак не удавалось найти подходящие случаю слова. И это была не просто оторопь перед горой мускулов, покрытых татуировками. Скажем, я могла бы расспросить, где он сделал ту или иную татуировку, было ли это больно и так далее. Но я не только не осмеливалась открыть рот, я даже не решалась взглянуть на Джепсома. Несмотря на проявленную им смелость и самопожертвование, он почему-то вызывал у меня какой-то первобытный ужас. Может быть, его вид напоминал мне о том, что могло случиться.

Маркус между тем продолжал сыпать вопросами. Я против собственной воли узнала, что вся компания летела из аэропорта Гатвик и не стала останавливаться в большом отеле.

— Мы сняли апартаменты, — пояснил Дэйв, отводя назад плечи и вытягивая шею. Кажется, он пытался показать, что больше не хочет слышать никаких расспросов, никаких бессмысленных разговоров, типичных для отпуска, никаких рассказов о покупках или о принятии важных решений. Он плотно сжал губы и выдвинул челюсть вперед, как бы защищая свое личное пространство.

— Ясно. И мы тоже, — понимающе кивнул Маркус. — Ну, точнее, мы сняли дом. Такой небольшой.

После этого Маркус поинтересовался, арендовали ли наши новые знакомые машину, и, получив отрицательный ответ, подытожил: «Очень разумно». На этом следовало бы остановиться, но разразился целой тирадой, описывающей местную систему обслуживания туристов, — я ее уже слышала, — и именно эта система накануне стала причиной того, что его давно зревшее раздражение дошло до точки кипения.

— Вроде бы ты думаешь, что все уже сделал через интернет, — разорялся Маркус, — но когда, усталый и измученный, оказываешься перед стойкой портье, мечтая поскорее попасть в свой номер, принять душ и отдохнуть, все равно приходится чуть ли не битый час стоять в очереди из таких же клиентов, которые тоже зарегистрировались онлайн, и заполнять бесконечные дурацкие анкеты.

Маркус явно слишком много говорил.

Принесли еду. Морин и Трэйси заказали себе по омлету. Мальчишки — куриные шашлычки. Перед тем, как начать есть мясо, они отложили в сторону стручки перца, лежащие в озерцах из кетчупа. Интересно, подумала я, если бы они были моими сыновьями, заставила бы я их есть перец? Я не смогла ответить на этот вопрос. Равно как и на вопрос о том, можно ли позволять детям есть так много картошки? Таких вопросов, остающихся за пределами внимания педагогов, можно было найти сколько угодно. Маркус заказал себе то же, что и Дэйв, — свиные котлеты с рисом и картошкой фри и соусом цацики. Похоже, он попросту подражал Дэйву, надеясь, что тот будет лучше думать о нем, увидев, что он есть ту же самую еду.

Джепсом перед визитом в таверну натянул на себя сине-белую футболку с логотипом «Ральф Лоран» и за ее растянутый ворот засунул бумажную салфетку, перед тем как начать есть. Я заметила, что Маркус сделал то же самое.

Мы с Джошем ели мелкую жареную рыбешку с одной тарелки.

— Послушай, ты ведь уже большой, — сказала Морин, обращаясь к Джошу. Тот как раз разинул рот, готовясь принять в него крохотную серебристую рыбку, которую я сжимала в пальцах. — Ты что же, не можешь есть сам?

— Просто пытаюсь приучить его к самым разным вкусам и к разной еде, — объяснила я.

Морин, как выяснилось, работала помощницей учителя в третьем классе школы. Поэтому она как никто другой знала, как нужно приучать детей к разным вкусами, в частности была хорошо знакома с пособием «Руководство по правильному питанию».

— А где находится ваша школа? — поинтересовалась я.

— В Орпингтоне. Она называется «Ашбернам Праймери». Там очень неплохо — за исключением директора.

Мы немного поболтали о школе, в которой работала Морин, и о проблемах, которые создавало ее руководство. Но как только Морин упомянула о национальности директора, я сразу же сменила тему.

— Какой замечательный ребенок, — сказала я, оглянувшись на коляску.

— А вы хотите еще детей? — спросила Морин.

Я ощутила приступ неловкости — так бывало всегда, когда люди задавали мне этот вопрос.

— Я всегда хотела большую семью. Но, видно, не судьба.

При этом я рефлекторно протянула руку и положила ладонь на голову Джоша, приглаживая его волосы.

— Но вы ведь еще молодая, верно? — Морин состроила гримасу, смысл которой состоял в том, что она не вполне понимает, почему я не могу исполнить свою мечту. — В наши дни медицина творит чудеса. В Италии недавно одна женщина родила первого ребенка в шестьдесят лет. Вообще‐то это, конечно, отвратительно, но вам же до шестидесяти еще далеко.

— Я не могу, — сказала я, старательно удерживая на губах улыбку. — У меня были тяжелые роды. Все закончилось экстренной гистерэктомией. Это тоже, если можно так выразиться, одно из чудес, на которые сегодня способна медицина.

— Ох…

— Именно поэтому я ушла с работы. Уж если у меня только один ребенок, я хочу дать ему максимум возможного.

— Что ж, понимаю. — Морин похлопала меня по руке. — Но почему бы вам в таком случае не удочерить Поппи? Эй, Трэйси! Я только что предложила Тессе забрать к себе домой Поппи!

Дэйв рассмеялся. Протянув руку через стол, он погладил по голове Майки.

— Только если она будет следить за ней не хуже Трэйси.

— Я сделаю все возможное, — сказала я, поддерживая шутку.

Наши с Дэйвом взгляды встретились, и мне показалось, что в этот момент что-то произошло. Он знает, подумала я. Он знает — даже когда я делаю все возможное, чтобы следить за ребенком, этого недостаточно.

Я быстро отвела глаза и, протянув руки к Джошу, подняла сына с его стула и усадила к себе на колено. Он уткнулся лицом мне в плечо и сунул в рот большой палец. Похоже, он совсем устал, так что пора было возвращаться домой и укладывать его спать.

Я посмотрела на Маркуса, но мне не удалось поймать его взгляд.

— А чем вы занимаетесь? — поинтересовался он у Дэйва как раз в этот момент.

— Работаю в сфере строительства, — ответил тот и снова выпятил нижнюю челюсть.

Маркус не стал расспрашивать его о деталях. Вероятно, подумал, что Дэйв каменщик или кровельщик, и решил позволить ему сохранить достоинство, не оглашая специальность.

— А вы? — поинтересовался в свою очередь Дэйв.

Маркус ответил, что занимается «кризисным управлением».

— И что это значит?

— Он работает в рекламной службе, — пояснила я прежде, чем муж успел что-либо сказать. Он любил чрезмерно раздувать значение своей работы и представлять ее суть максимально сложным образом — например, говорил, что он часть некоего защитного механизма, важность которого у нас в стране недооценивают. — Мы оба работаем в области пиара, — закончила я свою мысль. — Собственно, так мы и познакомились.

— Я помогаю клиентам улучшать их имидж, — снова заговорил Маркус. — Придумываю для них разные истории.

Дэйв взял немного картошки с тарелки Трэйси и окунул ее в соус цацики.

— Если верить моему опыту, важно не то, что вы делаете, а на кого вы работаете, — сказал он.

Маркус энергично закивал.

— Так что, у вас хороший руководитель? — продолжал гнуть свою линию Дэйв. — У вашего босса хороший характер?

Я уставилась на мужа, внутренне умоляя его не говорить, что он и есть босс.

— Можно сказать, что я работаю на множество разных людей, — сказал он, бросив взгляд на меня и барабаня кончиками пальцев по поверхности стола. — Я консультирую руководство целого ряда компаний, которые работают в различных секторах экономики. В некоторых из них руководители довольно милые люди, но некоторые начальники — законченные идиоты.

— Да, идиотов вокруг хоть отбавляй, — согласился Дэйв. — Кто из тех, с кем вам приходится иметь дело, самый отъявленный?

Вместо ответа Маркус взял с тарелки свиную косточку и принялся объедать с нее остатки мяса — видимо, хотел выиграть некоторое время для раздумий.

Я демонстративно откашлялась, чтобы его предупредить — он должен был уйти от ответа на этот вопрос. В конце концов, его работа наполовину состояла именно в этом.

Не знаю, почему Маркус не стал этого делать. Не думаю, что ему хотелось просто покрасоваться перед человеком, который совсем недавно спас жизнь его ребенку. Возможно, он просто опасался, что его сочтут излишне замкнутым.

Так или иначе, но, отложив косточку, Маркус в весьма вульгарном тоне, словно какой-нибудь сплетник, поведал Дэйву о владельце автодрома, имевшем проблемы с алкоголем, о королеве косметики, которая пила только минеральную воду строго температуры 5,5 градуса по Цельсию, и русском представителе нефтехимической компании, который пытался обучаться основам работы со СМИ, но при этом явно нуждался в курсах по элементарной человеческой порядочности. Маркус также сообщил о своем сотрудничестве с «ирландцем — владельцем горнодобывающей компании», который недавно заключил большой контракт на Ближнем Востоке. По словам Маркуса, этот контракт «строго говоря, можно было бы назвать выходящим за грани законности».

— Он, наверное, мафиози? — спросил Дэйв, закатывая глаза.

— Скажу только одно: у каждой крупной компании есть свои секреты, — ответил Маркус. — А моя работа состоит в том, чтобы не дать им выйти на свет.

Я порадовалась, что он, по крайней мере, не называл никаких имен.

Маркус заказал еще кофе с мороженым, а хозяин принес стаканы с местным бренди «Метаксой» за счет заведения. Когда наконец мы вышли из таверны, Дэйв предложил сыграть в футбол.

— А что, давайте, — поддержал его Маркус. — Давно хочу погонять мяч.

Он встал в ворота — точнее, между двух ведер, обозначавших штанги. Когда он пропустил первый гол, то, опустившись на колени, издал театральный стон разочарования. Затем он снова занял свою позицию, слегка наклонившись вперед и чуть растопырив локти. Закусив нижнюю губу, он, следя за игрой, то и дело перемещался от одной импровизированной штанги к другой. Единственным зрителем, который наблюдал за ним, была я. Мне стало неловко за его показушное поведение, и я в смущении отвернулась. Меня расстраивало не то, что он ничего собой не представлял как спортсмен, а его желание выглядеть чуть ли не профессионалом.

Сидя на полотенце между Морин и Трэйси и держа на коленях заснувшего Джоша, я сама на минутку закрыла глаза. В моей душе в этот момент смешались два чувства — гнев на мужа и стыда за него.

Он

Я надеялся, что, когда мы останемся одни, все будет в порядке. Мне казалось, что все раздоры между Тессой и мной будут забыты под воздействием пережитого нами шока и что страшное происшествие сблизит нас. Я даже тешил себя ожиданием, что уже за обедом мы сможем говорить о нем со смехом, а потому заготовил несколько фраз, с которых между нами мог завязаться дружелюбный диалог. «Так, значит, Морин не любит мусульман! А ты обратила внимание на слово “мафиози”, которое употребил Дэйв, говоря о промышленнике-ирландце?» На это Тесса, по моим расчетам, должна была ответить: «Ну и болван». — «Да, — поддержал бы я ее, — настоящий тупица. Но он спас нашего сына!» Дальше мы оба должны были рассмеяться.

Но, добираясь на лодке до нашего жилища, мы молчали. Тесса забралась в лодку до меня и наблюдала за тем, как мы с Дэйвом крепко обнялись на прощание.

— До встречи! — сказал я.

— Я тоже надеюсь, что мы еще увидимся, — сказал Дэйв. Я услышал, как после этих его слов Тесса резко вздохнула.

Ветер изменил направление — лодочник Ставрос предупреждал нас об этом, — поэтому за мысом были довольно сильные волны. Наша лодка скакала вверх-вниз, в лицо летели брызги. Тесса, облаченная в спасательный жилет, сидела выпрямившись, с мрачным выражением лица, прижимая к себе Джоша так, что у нее побелели костяшки пальцев. Ладонью свободной руки она прикрывала голову сына от брызг, словно они могли его убить. Это был явный перебор, но, учитывая мой недавний прокол, я не мог сказать по этому поводу ни слова.

Ставрос поджидал нас в гавани, чтобы помочь пришвартоваться. Он крепко сжал мою руку, помогая мне выбраться на пирс, словно я мог не справиться с этим нехитрым действием самостоятельно и упасть в воду.

Тесса с Джошем ждали в машине, пока я делал покупки для ужина в небольшом супермаркете: пачка макарон, упаковка сыра фета, немного помидоров и базилика. Затем мы поднялись на холм, где находилась наша вилла — в современном жилом районе, неподалеку от города. На улице, казалось, было еще жарче, чем утром. Я немного поиграл с Джошем в бассейне, пока Тесса пряталась в тени. От соседней виллы нас отделял только забор. Там жила пара, пожалуй, несколько моложе нас, без детей. До нас доносился скрип их шезлонгов на бетонной террасе, просьбы передать друг другу солнечные очки или стакан пива и лязг приборов на кухне.

Я приготовил пасту, Тесса уложила Джоша в кровать, и мы с ней уселись на веранде со своими айпэдами, проверяя электронную почту. Пожалуй, это можно было бы назвать вполне приятным семейным вечером, но на самом деле это было не так. В воздухе повисло напряжение. Наши соседи куда-то ушли, и я представил, что они в каком-нибудь прибрежном кафе пробуют еду друг у друга с тарелки, смеются и напиваются бутылкой рецины. Не знаю почему, но я внимательно прислушивался, ожидая их возвращения. Я не раз ловил себя на мысли о том, услышим ли мы соответствующие звуки, когда они будут заниматься сексом. Несколько раз я уже слышал, как женщина хихикает — причем по нарастающей, словно двигатель машины, водитель которой дает все больше и все больше оборотов на холостом ходу. Не знаю почему, но я убедил себя в том, что именно таким хихиканьем у нее сопровождается оргазм.

С болью и безнадежностью я представлял, что впереди меня ждет еще целая неделя — точнее, шесть дней вежливого отчуждения. Мы с Тессой будем разговаривать друг с другом исключительно по необходимости, а нашим единственным общим делом будет уход и присмотр за Джошем. Мы выработаем какой-то порядок действий и будем его неуклонно придерживаться: дневная прогулка на пляж, всякий раз до одного и того же места; обед в кафе в гавани — вероятно, мы выберем какое-то одно, которое понравится нам больше других, и будем посещать именно его. По утрам будем проводить время у бассейна, читая книги — каждый свою. Я буду готовить ужин. А после ужина мы будем отправляться спать.

В удушающей жаре нашей комнаты Тесса разделась, стоя ко мне спиной, и, сняв лифчик, надела футболку. Затем она легла на неразобранную кровать и взяла с тумбочки книгу. Раньше она ходила по дому вообще без одежды, без стеснения демонстрируя мне свое тело. Иногда единственной одеждой было бикини цвета зеленого горошка с белой полосой в верхней части лифа. Интересно, куда он делся? Все, однако, изменилось с появлением Джоша. Когда я говорил ей, что мне нравится появившийся у нее животик, чуть обвисшая грудь и даже ее шрамы, что она само совершенство, она качала головой, давая понять, что не верит мне. Наша сексуальная жизнь в первое время после родов почти сошла на нет. Правда, через некоторое время ситуация несколько улучшилась, но вот, сравнительно недавно, случился новый откат. Был ли в этом виноват я или, может быть, моя работа? Я не знал ответа на этот вопрос.

Улегшись рядом с Тессой, я положил руку на ее плечо. Футболка, которую надела моя жена, пахла чемоданом. Незадолго до этого я принял душ, но уже снова успел вспотеть и чувствовал, что пижама прилипает к телу. Мне захотелось стащить с Тессы футболку и ощутить ее кожу.

В последний раз это случилось так давно — несколько месяцев назад. Видимо, эмоции, пережитые в течение дня, привели к возбуждению.

— Не надо, — сказала Тесса.

— Пожалуйста, — взмолился я. — Я понимаю, что подвел тебя. И в самом деле очень, очень сожалею.

— Забудь об этом.

— Поговори со мной, Тесса. Ну, не знаю — если хочешь, накричи на меня, что ли. Скажи хоть что-нибудь. Я знаю, что виноват. И вот я у твоих ног.

Тесса опустила книгу, которую держала на уровне глаз.

— Может, следовало поговорить об этом намного раньше? Скажем, вместо того, чтобы устраивать обед и набивать брюхо?

— Это было лучшее, что мы могли сделать. Не могли же мы просто уйти оттуда.

— Но мы оставались на пляже целый день. Неужели это было необходимо?

— Этот человек был так любезен. Он был дружелюбен. Как-никак он спас нашего сына.

— Я знаю. Да, он был любезен, очень любезен…

Тесса закрыла книгу, удерживая пальцем страницу, на которой она остановилась.

— Послушай, Тесса. Я чувствую себя ужасно из-за случившегося.

— Я все время за ним присматривала и отлучилась совсем ненадолго. Всего на какие-то несколько минут. Мне нужно было найти туалет. Возможно, это заняло чуть больше времени, чем я рассчитывала. Но совсем ненамного. Я попросила о такой малости — присмотреть за нашим сыном.

Голос Тессы опасно прерывался.

— Видишь ли, я полностью измотан. Понимаю, это не оправдание. С моей стороны это было просто ужасно.

Даже извиняясь за свое поведение, я ощущал некоторое облегчение. По крайней мере, мы фокусировали наше внимание на моем недосмотре, а не на моем поведении в критические минуты, когда я не сумел спасти нашего сына.

— Тесса.

Я наклонился и отобрал у нее книгу. Затем поцеловал уголок ее рта и перенес весь вес своего тела на нее. Сейчас же я ощутил сопротивление, но вскоре ее руки и ноги расслабились, и она сдалась. Голову жена повернула набок, плотно закрыв глаза. Я зарылся лицом в ее шею и почти сразу же содрогнулся в приступе оргазма.

Похлопав меня по спине, Тесса успокоила меня, сказала, что все хорошо — но что-то неуловимо и, возможно, необратимо изменилось. Я почувствовал презрение жены — причем оно было связано не с моей сексуальной неудачей, а с той никчемностью, которую я продемонстрировал в тот момент, когда жизнь нашего сына находилась в опасности.