Решения Федерального Верховного суда Германии по гражданским делам в 2021 г. 35–42

С. Трушников

Настоящая книга содержит сборник решений Федерального Верховного суда Германии по гражданским делам, принятым в 2021 г. В сборник вошли актуальные споры в области сети Интернет и IT (включая оценку legal tech, пределы цензуры в социальных сетях и ограничения для инфлюенсеров).

Изображение на обложке — расположенная в зале заседания Федерального Верховного суда Германии скульптура орла. Автор скульптуры — Маркус Люпертц.

Переводчик С. Трушников

© С. Трушников, перевод, 2022

ISBN 978-5-0056-8976-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Одной из тенденций современного гражданского оборота является рост вовлечения IT-технологий, который ведет к созданию цифровой экономики как отдельной плоскости отношений. Как следствие такой тенденции увеличивается количество гражданских дел, в которых спорящие стороны и суды обращаются к разрешению сугубо технических вопросов и их соотношения с положениями действующего гражданского законодательства, в особенности, в части защиты личных прав и свобод участников оборота.

Настоящая — пятая в серии — книга обращена к указанной тематике и содержит перевод восьми решений Федерального Верховного суда Германии (далее — ФВС Германии). В мотивировочной части данных актов обращают на себя внимание следующие доводы.

Во-первых, в условиях усиливающейся коммерциализации электронной среды и, как следствие, роста интереса к персональной информации участников гражданского оборота (обладание которой предоставляет значительные преимущества для реализации товаров и услуг), при столкновении коммерческих и личных интересов суды для разрешения споров соотносят между собой конституционные права каждого из участников.

С этой целью для охраны личных прав физических лиц в цифровой среде Верховный суд Германии в нескольких решениях в качестве отправной точки анализа правоотношений указывает на принципиальное разделение двух категорий. С одной стороны, это понятие «субъективного права на информационную автономию воли», определяющей степень доступности личной информации в сети Интернет. С другой стороны, это правила о порядке высказываний и размещения публикаций в сети Интернет, которые касаются гражданско-правового содержания общих личных прав физических лиц. У каждой из указанных категорий своя сфера применения.

Так, право на информационную автономию воли необходимо понимать в качестве гарантии, которая наряду с непроизвольным раскрытием информации в рамках частных правоотношений защищает эту информацию от ее непрозрачной обработки и использования частными лицами. Данная гарантия обеспечивает защиту от овладения третьим лицом частной информации и ее непредсказуемого использования в качестве инструмента по определению свойств личности заинтересованного лица в условиях, когда у лица нет влияния на такое определение, но которое имеет существенное значение для проявления личности и равноправного участия в обществе (см. решение №35, бн. 21 (далее ссылки как 35/21) и 36/12). В случае же, когда речь идет о порядке высказываний, защищающем общие личные права, речь идет об охране при обработке личных сведений и информации, полученных в качестве результата коммуникационных процессов. Здесь защита обосновывается необходимостью определения точных границ распространения определенной информации в общественной среде.

Далее судами производится соотношение личных прав заинтересованного лица — будь ли в рамках права на информационную автономию воли или правил о порядке высказываний — с правами лица, действия которого затронули личные права и свободы первого лица. Поскольку ответчиками по рассматриваемым спорам чаще всего выступают СМИ, то на другой чаше весов оценивается весомость прав на свободу слова, прессы и предпринимательской деятельности. При этом любой спор не может быть разрешен независимо от конкретных обстоятельств дела, связанных с предполагаемой противоправностью (см. 35/27): если в силу особенностей личных прав их пределы не являются абсолютными, то необходимо соотнести между собой несколько противоположных друг другу защищаемых интересов. В целях толкования подлежат учету особые обстоятельства дела, а также соответствующие основные права и гарантии согласно Европейской Конвенции о правах человека.

В качестве специального правила в правоприменительной практике признается, что охрана частной сферы от раскрытия в публичной среде отсутствует, когда заинтересованное лицо выражает согласие на доступ общественности к определенной, обычно выступающей в качестве частной, информации. Ожидание лица, что обстоятельства его жизни или поведение будут представлены общественности лишь в ограниченном объеме или вообще изъяты, должно быть выражено непротиворечиво и вне привязки к конкретной ситуации (см. 36/16). Более высокие требования могут предъявляться для признания противоправности действий в отношении раскрытия информации о лицах, занимающихся коммерческой деятельностью, либо публичных лицах. Для последнего случая для итоговой оценки может привлекаться также оценка третьего интереса — интереса общественности: если публикация затрагивает частную сферу, решающее значение будет иметь то обстоятельство, обосновывает ли такое вторжение правомочный интерес общественности в информировании, а именно, рассматривается ли в каждом конкретном случае самым серьезным и предметным образом тот или иной вопрос для удовлетворения потребности публики в информировании и тем самым формирования общественного мнения или удовлетворяется лишь любопытство читателей к частным делам известных лиц. Чем больше информационная значимость для общественности, тем более важным должен быть охраняемый интерес лица, о котором сообщается, чтобы он превалировал над интересом общественности. И, наоборот, защита личности заинтересованного лица становится тем существеннее, чем менее значимой является информация для общественности. При этом неизвестное для общественности лицо вправе притязать на особую охрану своей личной жизни в отличие от известного лица (см. 36/19).

Особую плоскость конфликтов составляют случаи, в которых в цифровой среде сталкиваются конституционные свободы слова нескольких лиц. Анализу данного вопроса посвящено решение №38 о пределах цензуры в социальной сети (по указанному делу — в социальной сети Фейсбук; здесь и далее — владеющая социальной сетью Фейсбук компания Meta признана в РФ экстремистской организацией). Здесь и далее). Обращает на себя внимание, что по спору о правомерности удаления сообщения, которое с позиции социальной сети служило разжиганию национальной розни, на стороне ответчика, социальной сети, суд принял во внимание не только его право на свободное занятие профессиональной коммерческой деятельностью, в которой неблагоприятная среда общения приведет к оттоку рекламодателей, но и его свободу слова в форме удаления соответствующего контента.

ФВС Германии исходил из того исходного тезиса, что конституционные права в гражданско-правовых спорах между частными лицами нацелены не на предельную минимизацию ограничивающих свободы вторжений, а на обеспечение баланса равноправных свобод. Свобода одного лица подлежит приведению в соответствие со свободой другого лица. Сталкивающиеся при этом конституционные права подлежат оценке в их взаимодействии и приводятся к балансу с тем, чтобы они были наиболее эффективны для всех участников (см. 37/59).

По итогам рассмотрения целого спектра вопросов (включая соотношение прав и свобод сторон, принципов равенства и свободы договора, учет интересов третьих лиц, исключение ответственности социальной сети за содержание противоправного чужого контента) суд пришел к выводу, что владелец социальной сети несет обязанность предусмотреть в своих общих условиях сделок незамедлительное уведомление пользователя об удалении сообщения, намерении блокировать аккаунт с указанием основания для принятия таких мер и предоставлением пользователю возможности высказать свою позицию, допускающей принятие нового решения, в том числе восстановление удаленного сообщения.

Во-вторых, определенной спецификой в цифровой среде обладает регулирование антимонопольных правил, связанная с ними защита прав потребителей, определение господствующего положения на рынке (об этом см. 37/48, 59, 65) и обеспечение конкуренции в этой среде.

Так, ФВС Германии была рассмотрена допустимость составления индивидуальных правовых документов при помощи цифрового генератора на основе системы вопросов-ответов и связанных с ней текстовых блоков (решение №39 по делу Legal-Tech). Для ответа на вопрос, представляет ли составление договора с помощью разработанного издательством Вольтерс Клувер цифрового генератора «smartlaw» юридическую услугу или нет, суд рассмотрел понятие самой юридической услуги и процедуры цифрового генератора, по итогам которых формируется правовой документ.

По мнению ФВС Германии, юридическая услуга представляет собой любую деятельность по защите чужого экономического интереса, которая требует правовой проверки конкретного случая. Определяющим здесь является не профессиональный или коммерческий характер всей деятельности, а отдельные услуги, из которых эта деятельность состоит. В силу отсутствия оказания юридической услуги по конкретному спору суд отказался признавать таковой цифровой генератор «smartlaw», поскольку его пользователи в силу очевидного способа работы генератора договоров не полагаются на правовую оценку их дел: для пользователя является очевидным, что он под свою ответственность вносит выбранные варианты ответов с фактическими данными в заданную модель, в которой с помощью схем компьютерной программы комбинируются друг с другом заданные текстовые блоки. Для пользователя является очевидным, что достигнутый результат зависит, с одной стороны, от качества текстовых блоков и установленных в программе логических связей, а, с другой стороны, от верности, разумности и согласованности указываемых им сведений (см. 39/38).

Аналогично оценку защиты прав потребителей предусматривает решение №40, касающееся деятельности инфлюенсеров в Инстаграмме (здесь и далее — владеющая социальной сетью Инстаграмм компания Meta признана в РФ экстремистской организацией). ФВС Германии исходил прежде всего из общей оценки рынка инфлюенсеров: маркетинг со стороны инфлюенсеров в последние годы стал респектабельной формой продаж и одним из важнейших цифровых трендов. Только в 2017 г. его общий инвестиционный бюджет составил 560 млн евро. Причины популярности Инстаграмма наряду с широким возрастным диапазоном его пользователей заключаются прежде всего в глобальном масштабе сети и простоте его использования (40/39).

После оценки понятий коммерческих действий и коммерческой цели ФВС Германии произвел оценку действий ответчика с позиций «средне информированного, ситуативно внимательного и разумного потребителя, который относится к целевой группе рекламы». Здесь для такого среднего пользователя Инстаграмма является очевидным коммерческий характер деятельности инфлюенсеров: обозначение коммерческой цели не является обязательным, когда внешнее проявление коммерческого действия сформировано таким образом, что потребители с первого взгляда могут ясно и однозначно распознать коммерческую цель. В итоге суд отказал в признании необходимости прямого указания на коммерческий характер сообщений инфлюенсеров.

В-третьих, несколько решений затрагивают разрешение процессуальных вопросов по цифровым спорам, а именно вопросов цены иска и международной подсудности.

По делу о международной подсудности (№41), когда истцом был приобретен авиабилет авиакомпании AirFrance на ее немецком веб-сайте, суд допустил компетенцию немецких судов по рассмотрению споров, связанных с приобретением этого авиабилета. ФВС Германии признал отдельным подразделение компании, которое в Германии обслуживало немецкий веб-сайт. По смыслу Регламента ЕС №1215/2012 от 12 декабря 2012 г. о подсудности, признании и исполнении решений по гражданским и торговым делам подразделение предполагает центр коммерческой деятельности, который продолжительное время выступает в качестве отдельного от головного подразделения места, обладает руководством и предметно выстроен так, что третьему лицу для исполнения сделок не нужно обращаться непосредственно в головное подразделение (41/18).

Как условие компетенции немецкого суда, присутствует и необходимая связь правового спора с немецким подразделением, когда такой спор касается действий, составляющих предмет деятельности подразделения, либо когда обязательство, которое подразделение принимает от имени головного подразделения, исполняется в государстве-члене ЕС по месту нахождения такого подразделения. Суд прямо указал, что относительно юридически самостоятельного общества, которое таким способом заключает сделки, что оно выступает в качестве подразделения другого общества, вызванная этим видимость подлежит защите, даже если оба общества с корпоративной точки зрения независимы друг от друга. Кроме того, подразделение ответчика, которое занималось бронированием через веб-сайт «a….de», выступало по отношению к клиентам службой, предлагающей бронирование, а в рамках бронирования получала оферту по договору и заявляла по ней акцепт (41/27, 28).

Последнее решение в настоящем сборнике охватывает вопросы расчета цены иска по спорам, связанным с требованием о воздержании от совершения определенных действий (Unterlassung). Данное дело касалось допустимости одностороннего изменения стриминговым сервисом Netflix стоимости абонемента для своих пользователей. По сути спора нижестоящие суды ограничили данные права сервиса, указав, что оговорки о корректировке цены допустимы только в случае, когда право коммерческого лица на повышение цены зависит от роста расходов и раскрыты отдельные составляющие расходов, а также их значимость для расчета общей цены.

При этом для кассационного разбирательства жалоба ответчика не была допущена. Согласно §544 Гражданского процессуального уложения Германии (ГПУ Германии) кассационное обжалование допускается, если цена иска превышает 20 тыс. евро. По указанному делу изначально истцом цена иска была обозначена равной 17 500 евро, против чего ответчиком не было заявлено возражений. ФВС Германии отметил, что стороне-ответчику, которая не оспорила в нижестоящих инстанциях установленную цену иска либо не доказала, что для определения цены иска не были достаточным образом учтены обстоятельства дела, представленные опять же в этих инстанциях, согласно устоявшейся правоприменительной практике отказывается в возможности ссылаться на более высокую цену иска, требуемую для допустимости кассационного разбирательства. Исключение здесь возможно лишь для случаев, когда решение о действительности определенной оговорки или допустимости деловой практики будет иметь значение для всей отрасли, например, если речь идет о крайне спорных и допускающих обобщение правовых вопросах большого экономического значения, разрешение которых ранее приводило к различным результатам (42/13). Соответствующих обстоятельств Netflix представить и доказать не удалось.

Для удобства читателя электронный вариант книги снабжен встроенными в текст ссылками на анализируемые нормы права и размещенные в сети Интернет судебные решения (ссылки приводятся разово при первом упоминании и актуальны на 06.06.2022 г.). С редакциями основных немецких законов (до 2006 г.), ссылки на которые встречаются по тексту решений, можно ознакомиться на портале Бузер: https://www.buzer.de/index.htm. В случае, когда в решении встречается ключевое понятие либо цитата, в переводе приводится также оригинал на немецком языке.

Трушников С. С.канд. юрид. наук, LL. M.,научный сотрудник лабораториисоциально-правовых исследований Уральского Федерального университета имени первого Президента России Б. Н. Ельцина