Сталь и Золото. Книга 1. Истинное имя. Том 1

Рэйда Линн, 2020

На бескрайних просторах империи затеряна глухая деревня, в которой живёт подросток без имени. Все его так и называют: Безымянный – даже члены приютившей его семьи. Мало кто знает, что мальчик находится под пристальным вниманием самого императора и его ближайшего помощника сэра Ирема. И уж точно никто не догадывается, что подростка безуспешно пытается найти тёмный маг Олварг, изгнанный из этого мира. Волей случая герой убегает из дому и выбирает себе имя Крикс – истинное своё имя, которое неумолимо влечёт его в череду приключений, опасностей и тянет за собой события, способные изменить ход истории.

Глава 2

Громкий голос Валиора был слышен еще с крыльца. Но когда Безымянный дернул дверь и вошел, мгновенно стало тихо. Валиор, стоявший у стола и опиравшийся о его край обеими руками, словно его не держали ноги, повернулся к приемному сыну, да так и застыл, сверля его тяжелым взглядом.

Безымянный подумал, что с Валиором в последнее время творится что-то странное. Понятно, отчего он разозлился, когда полагал, что его средний сын сбежал из дома. Но почему он взъелся, увидев того рядом с сэром Иремом? И почему так мрачно смотрит сейчас?

Приемыш отвел взгляд, чтобы его вид не показался Валиору вызывающим, и только теперь заметил то, что должен был увидеть с самого начала. Фила сидела за столом, подперев голову руками, и даже в полумраке было видно, что ее глаза опухли и покраснели так, как будто бы она недавно плакала. Хотя какое там «недавно»!.. Приглядевшись, Безымянный обнаружил, что по щеке его приемной матери медленно ползет слеза.

— Что случи… — начал он и сразу же осекся. Ну конечно! Она плачет, потому что Вали забирают в крепость Четырех дубов.

— Мама, не надо… с ним все будет хорошо, — пробормотал он, подойдя к Филе и порывисто обняв ее за плечи. Ему было очень стыдно. Как он мог забыть о ней, когда шатался по лесу и болтал с Вали у ворот… да еще завидовал ему, совсем забыв, каким ударом должен стать его отъезд для остальной семьи. До сих пор он никогда не видел Филу плачущей и сейчас чувствовал себя совершенно беспомощным, не зная, как ее утешить. Все приходившие на ум слова казались Безымянному тяжеловесными и неуклюжими. Возможно, потому, что сам он, хоть убей, не мог воспринимать случившееся с Вали, как трагедию.

— Мам, ну не плачь. Он же все время будет в Энмерри, а это совсем рядом. Ты сможешь навещать его, когда захочешь… А потом он сам вернется, ты и оглянуться не успеешь! Это же всего шесть лет.

Тут Безымянный покривил душой, поскольку для него «шесть лет» — это был огромный срок. Но он часто замечал, что взрослые иначе смотрят на такие вещи.

— А если вдруг война?.. — пробормотала Фила, запинаясь. — Тогда их перебросят на границу. И его наверняка у-у…убьют!

И она зарыдала еще горше.

Безымянный был немного озадачен. До сих пор никто даже не заикался об очередной войне. Сколько приемыш себя помнил, кроме мелких стычек где-то на границе, о которых Валиор любил порассуждать за кружкой пива в Белой балке, не происходило ничего серьезного. И даже если бы война вдруг началась, кому пришло бы в голову использовать в ней энмеррийские отряды? Ведь имперские границы — это где-то очень далеко, гораздо дальше, чем Калария и Тар. Так почему же Фила думает, что Вали что-то может угрожать?..

Приемыш бы, наверное, не удержался и задал этот вопрос, если бы до сих пор молчавший Валиор неожиданно не встрял в беседу.

— Я же тебе говорил, что это плохо кончится!.. Я говорил, что от него одни несчастья!

Фила громко всхлипнула и почему-то притянула Безымянного к себе.

— Пожалуйста, не начинай опять сначала… Ну при чем тут это!

— Да при том! Я говорю тебе, это тот самый человек. Только куда уж тебе понять, что происходит. Сидишь тут и кудахчешь, как глупая курица. А толку-то?.. Ты бы еще к нему сходила, перед ним поплакала! Может быть, он вернет нам сына!..

Голос у Валиора оборвался. Впервые на памяти Безымянного он разговаривал с женой так грубо. Все еще обнимавший приемную мать Безымянный сердито сверкнул на него глазами, и это, наверное, стало последней каплей. Валиор совершенно потерял остатки самообладания.

— Да что ты так вцепилась в этого ублюдка? — рявкнул он. — Уж его-то у тебя никто не отберет!

— Не называй… — начала Фила возмущенно, но Валиор ощерился.

— Это мой дом, и здесь никто не станет мне указывать, что говорить!

— Нет, станет! Хватит на нее кричать! — неожиданно для самого себя заорал Безымянный, сбросив руку Филы со своего плеча. Валиор стоял совсем близко к нему, и в тот момент, когда приемный сын, сжав кулаки, встал между ним и Филой, он, недолго думая, влепил тому тяжелую затрещину. Приемыш налетел на стол и, от неожиданности не удержавшись на ногах, упал на четвереньки. Наблюдавшие за этой сценой близнецы дружно разревелись от страха.

Безымянный был оглушен ударом и почти не почувствовал боли, а в следующую секунду ему стало не до того, чтобы прислушиваться к своим ощущениям, потому что Валиор нагнулся, сгреб его за шиворот и рывком поставил на ноги.

— Это ты во всем виноват, — прошипел он, встряхнув мальчика, как яблоню в день сбора урожая. — Я сразу понял, что он здесь из-за тебя! И он, и они все… Если б я только знал, чем это кончится, никогда бы не согласился взять тебя к себе. Гаденыш, выродок проклятый!

«Да он просто спятил! — думал Безымянный, чувствуя, что его ноги почти не касаются земли. — Узнал, что Вали забирают, и рехнулся…»

Злость уже прошла, и сейчас ему было просто страшно. Чего можно ожидать от Валиора, потерявшего рассудок, он не знал и совершенно не стремился это выяснить.

— Прекратите! — слабым голосом сказала Фила, с ужасом глядя на мужа и сына.

К счастью, Валиор ее послушался. Он отпустил рубашку Безымянного и выпрямился, тяжело дыша. Потом уже куда спокойнее сказал:

— Иди-ка спать. И не вздумай завтра с утра пораньше снова куда-нибудь смыться. Хватит! Ты уже достаточно бездельничал. Пора приставить тебя к делу. Завтра я решу, куда тебя девать.

Та сторона лица приемыша, куда пришелся удар Валиора, до сих пор горела, как обваренная. Безымянный избегал смотреть на своего приемного отца, чтобы его взгляд не выдал переполнявшего его негодования.

«Завтра он решит! — передразнил он Валиора мысленно. — Посмотрим, как тебе это удастся… потому что завтра меня здесь не будет.»

Он и сам не понял, как случайная запальчивая мысль мало-помалу безраздельно завладела его воображением. Свою роль в этом сыграла и короткая беседа с Иремом, и зависть к Вали, и, конечно же, обида на приемного отца.

Какое-то время Безымянный притворялся спящим, выжидая, пока взрослые улягутся. Близнецы, отправленные спать одновременно с ним, возились на их общей постели, перетягивая одеяло и толкая Безымянного, занимавшего самый край грубо сколоченного лежака. В любой другой день он шикнул бы на них, но сейчас приемыш опасался, что после всех событий этого вечера они, чего доброго, расхнычутся вместо того, чтобы угомониться и заснуть. Единственная в хижине кровать, на которой спали Валиор и Фила, стояла у стены и при необходимости отгораживалась занавеской. Приемыш почти час лежал с открытыми глазами и прислушивался. Наконец, Валиор всхрапнул, перевернувшись на спину, и мальчик понял, что все в доме спят. Можно было приступать к осуществлению своего замысла.

От этой мысли Безымянного обдало холодом, и ему даже показалось, что лучше всего будет забыть эту глупую идею о побеге. Куда ему, собственно, идти? Здесь мама, близнецы, здесь лес, знакомый как свои пять пальцев… И даже вредные соседи показались не такими уж противными, когда он представил, что сейчас ему придется встать и выйти в темноту и неизвестность.

До встречи с Иремом он бы, наверное, остался. Но теперь приемыш чувствовал себя, как щепка, пущенная по течению ручья — его неудержимо влекло в сторону чужих и незнакомых берегов. И сопротивляться этому неумолимому течению Безымянный не только не хотел, но и не мог: он твердо знал, что если смалодушничает и останется сегодня — завтра все равно уйдет. К тому же Валиор, вообразивший, что это Безымянный показал отряду чужаков дорогу к их деревне (будто без него не нашли бы!) теперь житья ему не даст…

Приемыш осторожно спустил ноги с лежака и встал. Стараясь не шуметь, забрался на чердак по маленькой скрипучей лесенке. Свечка ему была совершенно не нужна — все нужное он мог найти наощупь. Из кучи хлама были по очереди извлечены дорожная котомка, покоробившаяся фляжка, которой Валиор пользовался еще во время службы в крепости, и старые сапожки, из которых вырос Вали. Босиком далеко не уйдешь — уж лучше обувь на три пальца больше нужного размера.

Запасной одежды у приемыша не было. Только рубашка, отложенная Филой для стирки и лежавшая теперь в корзине прямо возле изголовья. Лезть туда Безымянный не решился, но зато прихватил со стола несколько яблок, кусок сыра и обрезки ветчины. Он взял бы больше, но решил, что напоследок обокрасть приемную семью будет намного хуже, чем денек поголодать в дороге. А потом он купит все, что пожелает. Денег у него теперь так много, что не сразу и представишь, на что их потратить.

Поразмыслив, он взял гребень, который входил в приданое Филы и которым она чуть не каждый день расчесывала волосы приемыша и близнецов (Вали обычно удавалось отвертеться); снял с шеи кожаный шнурок с собственноручно вырезанным талисманом, намотал его на гребень и оставил на столе. Пусть мама знает, что он думал о ней, перед тем как уйти. Кто знает, может быть, однажды он опять придет сюда… в таком же темно-синем рыцарском плаще, какой носили Ирем и Эрлано. Или хотя бы в куртке стражника из Энмерри, но в любом случае — с мечом на поясе. Когда у него будет меч, он сможет постоять и за себя, и за других, и никогда не станет отводить глаза, когда неподалеку обижают слабого или творят какое-нибудь непотребство.

Безымянный тихо выскользнул из дома, сунул ноги в сапоги и крепко затянул завязки, прислонившись к косяку. Теперь — забрать из леса деньги и выйти к Старой дороге, только непременно обойти болота по дуге, не подходя к ним даже на полстае.

Несмотря на поздний час, окна дома старосты Каренна были ярко освещены. Часть приезжих, в том числе лорд Ирем и его оруженосец, расположились на ночлег у старосты, другие завернули к Суру. Староста, которому пришлось кормить эту ораву, да еще мириться с тем, что три из пяти комнат заняты гостями, проклинал в душе тот день и час, когда отстроил новый дом на зависть всем соседям. Последние два года сам Каренн и его домочадцы наслаждались тем, как смотрится добротный сруб на фоне покосившихся домишек рядом, но теперь зажиточный вид дома обернулся против них: лорд Ирем ни в какую не желал поверить в то, что они живут впроголодь и принимать гостей никак не могут. Хотя, может, новый сруб тут был и не при чем. По виду старосты Каренна, носившего кушак не на поясе, а ниже, под выпиравшим животом, любой бы сразу догадался, что в его семье не бедствуют.

В общем, деревенский голова был сильно не в духе и вышел на крыльцо в надежде выместить на ком-нибудь скопившееся раздражение. Хоть на припозднившемся соседе, хоть на рыжем кобеле, сидевшем на цепи за домом.

Тут-то он и заметил Безымянного, который крайне подозрительно шмыгнул из-за ограды, огибая баню, выстроенную Каренном и Суром вскладчину, благо их конец деревни был поближе к озеру, и можно было, вдоволь насидевшись в жарком и сухом пару, сбегать по плавням прямо в воду.

— А ну-ка стой!.. — гаркнул Каренн, шагнув наперерез приемышу, едва мальчишка поравнялся с их калиткой. — Ты что тут делаешь?

Безымянный, застигнутый врасплох этим внезапным окриком, остановился, холодея при мысли, что дотошный староста вот-вот заметит сапоги и сумку и тогда уж точно догадается, что дело тут нечисто.

— Я спрашиваю, куда это ты собрался среди ночи? — повторил Каренн, не догадываясь о причинах его растерянности, но явно наслаждаясь ею. Точно так же, как, бывало, наслаждался его сын, если ему случайно удавалось загнать Безымянного в угол.

Вспомнив о Катти, приемыш сразу вышел из оцепенения.

— А это я опять бегу из дома! Можете спросить у Каттинара, он вам подтвердит. Он еще вчера по всей деревне раззвонил, что я хочу сбежать в Энмерри.

— Не дерзи, сопляк! — вскипел Каренн, припоминая неприятный разговор, во время которого Валиор высказал ему все, что думал о его младшем сыне, и посоветовал почаще драть наследника. А если у Каренна руки не доходят, то пусть, мол, только скажет — Валиор готов ему помочь.

— А вы не суйте нос не в свое дело! — отрезал Безымянный.

— Что-о?

Приемыш ловко увернулся от руки, потянувшейся схватить его за шиворот, и, отскочив на несколько шагов от старосты, обидно рассмеялся. Вряд ли он решился бы так разговаривать с Каренном, если бы наутро предстояло объясняться с Валиором, но теперь его ничто не останавливало.

Он еще долго слышал за спиной бессильную брань старосты, и губы против воли складывались в улыбку удовлетворения. Если бы Безымянного спросили, что он хотел бы сделать напоследок, то, пожалуй, самой соблазнительной была бы именно возможность в кои-то веки по достоинству ответить старосте Каренну, столько лет изводившему приемыша своими колкостями и придирками. Приятнее было бы только на прощание расквасить нос Катти. Ну что ж, не вышло — так не вышло…

— Что тут у вас за шум? — полюбопытствовал сэр Ирем, выходя за дверь. Он слышал крики старосты и лай цепного пса, и ему даже показалось, что Карену отвечал еще какой-то голос.

Радуясь, что можно хоть кому-нибудь пожаловаться на нахального приемыша, староста рассказал о встрече с Безымянным. К этому он присовокупил собственное мнение о том, что настоящие родители мальчишки — какие-нибудь нищие головорезы, и что он наверняка пойдет по их стопам, если уже сейчас осмеливается в такой неподобающей манере огрызаться на достойных, уважаемых людей.

— Хм!.. — невразумительно ответил рыцарь. Но Каренн не обратил на это внимания, радуясь, что нашел в лице приезжего такого благодарного слушателя — как ни странно, жалобы на наглого мальчишку вызывали в чужаке заметный интерес. Поэтому староста продолжал, все больше распаляясь. По его рассказу выходило, что приемыш постоянно что-нибудь ломает или портит, всем дерзит и лезет в драку со своими сверстниками — словом, сущее несчастье. Ирем слушал и сочувственно кивал, что в темноте вполне сходило за согласие.

Примерно полтора часа спустя Безымянный шагал по Старой дороге, зевая во весь рот и думая, что две бессонных ночи кряду — это уже слишком. Однако следовало отойти подальше от деревни, прежде чем ложиться спать. Кто знает, вдруг Валиору взбредет в голову вернуть его назад? А нет, так на него наткнутся люди из отряда сэра Ирема и рекруты из их деревни. Тоже приятного мало, особенно если вспомнить, как совсем недавно Ирем отказался взять его с собой.

Чтобы не засыпать, приемыш начал думать, как ему теперь назваться. Имя нужно было выбрать поскорее, чтобы подвести черту под своей прошлой жизнью и почувствовать себя по-настоящему свободным. Но увы — имен приемыш знал не так уж много, причем большинство из них принадлежали жителям деревни. Мысленно перебирая их, он понимал, что не хотел бы называться так же, как кто-нибудь из его соседей.

Хесс, Альмар, Каренн… тьфу, не хватало только всю оставшуюся жизнь носить имя этого напыщенного дурака!

А потом в памяти всплыло недавно слышанное имя — Кметрикс. Или Кемрикс?.. Безымянный не был до конца уверен, как оно звучит на самом деле, но, по крайней мере, это имя не носил ни один человек из тех, кого он знал.

«Где же я его услышал?..» — мучился приемыш. После долгих и бесплодных попыток вспомнить, кем был этот Кметрикс, его осенило: это имя называл лорд Ирем прошлой ночью на болоте.

«Может быть, и мне назваться Кметриксом? — подумал Безымянный. — Или нет, пожалуй, это имя длинновато для простолюдина. Его нужно сократить. Пусть будет просто Крикс. А что, неплохо!..»

Безымянный счастливо улыбнулся. Именем, которое ты выбрал сам, можно гордиться даже больше, чем таким, которое тебе когда-то дали, не спросив твоего мнения. Вот он и будет им гордиться — втайне, разумеется. А всем остальным он станет говорить, что это имя подобрали для него родители.

Желание спать становилось все сильнее, и беглец, махнув рукой на все предосторожности, свернул к мелькнувшей за деревьями поляне.

Наскоро соорудив себе постель из лапника и подложив под голову свою котомку, Безымянный растянулся на земле.

«Спокойной ночи, Крикс», — сказал он сам себе, закрыв глаза.

⁂

— Читай прямо отсюда, — палец собеседника уперся в строчку посреди какого-то абзаца.

Император заскользил глазами по трактату, но все тот же человек вмешался:

— Вслух, пожалуйста.

«Какая муха его укусила?» — мысленно вздохнул правитель, но послушался.

— «…Затем соискателю надлежит очистить свои помыслы длительным постом, не отрываясь от своих обычных дел, но избегая суетных увеселений, — с выражением прочел Валларикс, краем глаза наблюдая, как его седой и худощавый посетитель меряет шагами мозаичный пол. — Пусть все время будет наготове и ждет Знака, указующего, что настало время перемен. А тогда пусть выйдет за порог и отправится в путь, оставив попечение о выборе дороги и своей конечной цели. Пусть не беспокоится о пропитании и об одежде, не берет с собой ни хлеба, ни плаща, ни самострела для охоты, ибо это только отвлечет его от основной задачи. Помните, что Истинное Имя обретается в пути…» А дальше там написано про то, как узнается Истинное Имя и что изменяется в судьбе прошедшего обряд. Я думаю, нет никакой необходимости читать все до конца. Все это для меня не ново. Я читал трактат «Об обретении магических имен» еще подростком. И, в конце концов, ты взял этот пергамент из моей личной библиотеки, так что мог бы догадаться, что я с ним знаком.

— А мне желательно, чтобы ты еще раз перечитал его и освежил свои воспоминания, — отозвался собеседник императора. — Надеюсь, ты меня послушаешь. В конце концов, твой опыт, молодой Валларикс, не составит даже пятой части моего.

«Скорее, даже двадцать пятой части», — мысленно поправил Император и привычно задержал дыхание, когда пронзительные светлые глаза седого задержались на его лице.

— Как скажешь. Я перечитаю, если это важно.

— Вот и хорошо, — рассеянно ответил собеседник. Было очевидно, что ни на какой другой ответ он не рассчитывал. — А пока что обрати свое внимание на следующее. В твоем трактате утверждается, что Истинное Имя может обрести любой, практически любой обыкновенный человек, пройдя определенный ритуал и выдержав все перечисленные в тексте испытания. Это верно в том смысле, что заняться этим видом магии действительно способен кто угодно. Однако, — тут седой повысил голос, видя, что в глазах Валларикса мелькнула скука, — требовать от Изначальных сил подсказки в выборе магического имени, упрямо добиваясь их внимания постами и обрядами — это примерно то же самое, что петь баллады под окном у неприступной девушки. Возможно, своим пылом соискатель смягчит ее сердце, но намного вероятнее, что из окна ему на голову швырнут горшок с цветком, а то и выплеснут помои.

Валларикс вскинул на него глаза, поймав себя на том, что уж никак не ожидал от собеседника подобных аналогий. Да, представить Светлого поющим у кого-то под окном было довольно сложно, но воображение немедленно нарисовало Валлариксу картину, от которой он едва не фыркнул. Сохранить серьезный вид ему позволила только привычка к многочасовым приемам и аудиенциям, во время которых навык сдерживать рвущийся наружу смех был нужен почти так же часто, как умение слушать самые невыносимо нудные доклады, не засыпая при этом.

— Словом, некоторым людям удается достичь своей цели с помощью упорства, — продолжал седой, не замечающий (или делающий вид, что не замечает) лукавого проблеска в глазах императора. — Но есть и те, к кому красавица придет сама, не дожидаясь серенады. Понимаешь?

— Ну, еще бы!.. Я неплохо разбираюсь в серенадах и красавицах.

— Шутки шутками, но Истинное Имя — это разновидность тайной магии, а эта магия всегда непредсказуема, неоднозначна и, конечно, неслучайна. И вот уже несколько недель я чувствую, что вокруг нас вот-вот начнут сплетаться цепи из подобных неслучайных совпадений. Это можно было бы сравнить с началом горного обвала. Ты случайно задеваешь камешек, который тянет за собой еще один, потом еще… Так что скажи, Валларикс, не предпринимал ли ты каких-то опрометчивых решений за последние полмесяца?..

— Смотря что ты называешь опрометчивым решением, — парировал правитель. — Я позволил каларийскому наместнику ввязаться в приграничный спор с дан-Хавернеймом, отказался принимать послов от Авариса до тех пор, пока аварисские суда не прекратят набеги на Акулий мыс, а под конец позволил лорду Бейнору Дарнторну встать во главе моего Совета, хотя точно знаю, что он до сих пор сочувствует мятежникам, которых возглавлял его старший брат.

— Не то, совсем не то. Все это мелочи, — нетерпеливо перебил седой.

Валларикс подавил тяжелый вздох, подумав, что не отказался бы на пару дней поменяться с собеседником местами — пусть тогда посмотрит, сколько сил и времени такие «мелочи» способны отнимать у императора.

— То, что ты делаешь для своей страны, я делаю для мира в целом, — возразил седой и чуть заметно улыбнулся. — Мысли я читать, конечно, не умею, но у тебя же на лице написано: «Да что ты в этом понимаешь!..» Вспоминай, Валларикс! Что еще ты сделал за последние полмесяца?

— Отправил в Чернолесье Ирема и поручил ему узнать, что стало с мальчиком, — признался Валларикс. Он с самого начала знал, что собеседника интересует не политика, а что-то в этом роде. Поэтому и попытался промолчать.

— Зачем?.. — только и спросил Светлый, но император ощутил себя мальчишкой, приспособившим отцовский меч для рубки дров.

Он пожал плечами.

— Знаешь, было у меня какое-то неясное предчувствие… Я начал беспокоиться. Ради сохранения секретности мы отказались от идеи наблюдать за жизнью мальчика. Если бы с ним что-нибудь случилось, мы узнали бы об этом с опозданием на месяцы, даже на годы. И мне начало казаться, что нечто подобное действительно вот-вот произойдет. Поэтому я и отправил туда Ирема.

Седой вздохнул и пару раз качнулся с пяток на носки, о чем-то размышляя.

— Предчувствия обманчивы. Но, может быть, в твоем вмешательстве действительно была какая-то необходимость, и в итоге пользы от него окажется гораздо больше, чем вреда… Я попытаюсь это выяснить. А ты пока читай трактат.

— Слушаю и повинуюсь, — хмыкнул император. И тут же вынужден был признаться самому себе, что это было шуткой меньше чем наполовину. Его посетитель всегда обходился с Валлариксом так, будто тот был его учеником или вассалом. Императору легко было представить, как Светлый точно так же разговаривал с его отцом, а еще раньше — с дедом или прадедом. Потому что Светлый был вне времени. Он приходил из ниоткуда, вмешивался в те дела, которые считал первостепенно важными, и игнорировал все остальное. Он не давал советов, зато не скупился на распоряжения. Иногда он появлялся во Дворце на полтора часа, а после исчезал на годы, даже на десятилетия. И только изредка задерживался здесь на пару дней. Но никогда еще на памяти Валларикса седой не пользовался его гостеприимством целую неделю кряду.

«Не к добру», — подумал император.

⁂

Когда Крикс подходил к воротам Энмерри, солнце уже поднялось так высоко, что выползло из-за восьмиугольных башен крепости. Беглец провел в дороге целый день и еще раз заночевал в лесу, причем на этот раз не так удачно, потому что накануне вечером прошел короткий дождь. Одежда его была перепачкана землей, а сам Крикс осунулся и побледнел от утомления, но, подходя к воротам крепости, он чувствовал себя совершенно счастливым. В последний раз он был в Энмерри весной, и Валиор не позволял ему отходить от себя ни на шаг, пока не сделал все необходимые покупки, а сразу после этого они отправились назад, так что у Безымянного не оставалось времени развлечься или просто погулять по городу. Было приятно думать, что на этот раз никто не станет запрещать ему бродить, где вздумается, и смотреть по сторонам.

Беспокоясь за сохранность кошелька, Крикс заранее переложил его за пазуху, хоть и подозревал, что воры вряд ли заинтересуются котомкой деревенского мальчишки, выглядящего как настоящий оборванец. Внимание «сумеречников» скорее привлекла бы группа из полудюжины зажиточных крестьян, идущих из Горелой балки, и кое-кто из них наверняка недосчитался своих сбережений, оказавшись за воротами. Что же касается приемыша, то его вид скорей заставил бы кого-то из воров тайком подбросить ему медную монетку. Молодые «крысы» часто развлекались так, когда им выпадал удачный день или хотелось похвалиться своей ловкостью, чтобы потом, за кружкой пива, называть себя «поборниками справедливости», «защитниками угнетенных» и «грозою толстосумов». Потому что «Высшие велят делиться!». Первым делом, разумеется, с ворами, но и беднякам должно перепадать.

«А рыцари, наверное, уже вернулись, — думал мальчик, пока шумная толпа несла его к воротам. — Интересно, как там Вали?..»

Стражник, только что остановивший для досмотра воз какого-то торговца, скользнул по нему взглядом и махнул рукой — иди, мол. Накануне Крикс хотел первым делом найти мастерские оружейников, но сейчас он понял, что сначала следует перекусить. Вернее, ноги сами понесли его в ту сторону, откуда пахло теплым хлебом и жареными колбасками, благо торговые ряды располагались прямо у ворот. Остановившись у ближайшего прилавка, мальчик жадно уставился на огромные мясные пироги, коричневато-золотистые ковриги хлеба, тонкие лепешки и маленькие булочки с орехами и медом. Стоявший за прилавком помощник пекаря смотрел на Крикса недовольно, полагая, что подобный покупатель в лучшем случае возьмет лепешку за две медьки, да еще придется проследить, чтобы он ничего не утащил.

— С мясом, с рубленым яйцом и этот, сладкий, — наконец, решился Крикс.

— Семнадцать медек, — сразу подобрел торговец.

Кажется, в одном ассе двадцать медек, вспомнил Крикс. Но сколько ассов в полумесяце?.. Чтобы не доставать свой кошелек прямо посреди базарной площади и не дразнить воров, Крикс загодя положил один полумесяц в карман штанов, а теперь вытащил его и протянул торговцу.

Брови у торговца пирожками поползли на лоб. Он вышел из-за своего прилавка, словно ему захотелось лучше рассмотреть монету, но вместо этого крепко ухватил Крикса за руку и закричал торговцам из соседних лавок:

— Позовите стражу! Я поймал воришку, он стащил чужое золото!

Крикс дернулся, но вырвать руку оказалось совершенно невозможно. Стражники, заслышавшие вопли лавочника, уже бежали к месту происшествия. Не помня себя от ужаса, Крикс предпринял еще одну отчаянную попытку освободиться и случайно опрокинул блюдо с пирожками. Торговец охнул и чуть-чуть ослабил хватку.

Тогда Крикс начал смахивать на землю все, до чего мог дотянуться. То ли от неожиданности, то ли из боязни потерять остатки своего товара, лавочник разжал ладонь, и мальчик бросился бежать.

— Держите вора!! — закричали за спиной.

Кто-то подставил беглецу подножку, но Крикс чудом ухитрился удержаться на ногах и помчался вперед, не разбирая дороги. Сзади свистели и улюлюкали. Он не решался обернуться, чтобы узнать, сколько человек его преследуют и близко ли они. Опыт общения с Катти подсказывал, что думать можно будет позже, а сейчас следует приложить все силы, чтобы скрыться от погони. Он метнулся в переулок, вихрем пронесся вверх по кривой улочке, повернул еще раз и бежал, пока не запыхался окончательно. Привалившись к какой-то стене, он сполз на землю, тяжело дыша и чувствуя тупую боль в лодыжке, так и не зажившей до конца.

Сейчас, когда опасность миновала, страх почему-то стал еще острее. Попадись он стражникам, пришлось бы объяснять, откуда у него кошель, а версия о кладе, найденном под камнем, вряд ли показалась бы им убедительной. Разумеется, его бы обвинили в воровстве. А если даже нет, то все равно он никогда не получил бы золото назад. И все из-за того, что он не дал себе труда подумать, как его потрепанная, грязная одежда будет сочетаться с видом золотой монеты.

Впрочем, разве у него есть выбор? Вроде в городе должны быть лавки, где меняют деньги, но, во-первых, там он тоже будет заподозрен в воровстве, а во-вторых, он до сих пор не знает, сколько серебра дают за полумесяц. Его запросто обманут, дав ему в три раза меньше, чем положено. А то и просто отберут все деньги, и кому тогда он будет жаловаться? Страже, от которой ему еле удалось сбежать?..

Крикс встал и медленно побрел по улице, не очень представляя, куда и зачем идет. Однако уже через несколько кварталов в голову пришла спасительная мысль. Единственным человеком в Энмерри, которого он знал, был мессер Ирем. Можно было попытаться разыскать его и рассказать ему всю правду о побеге и о кошельке с деньгами. Почему-то Крикс не сомневался в том, что рыцарь ему обязательно поверит. Правда, было не совсем понятно, что из этого получится. Будь в запасе хоть какой-то выход, Крикс, наверное, не стал бы обращаться к Ирему, но сейчас выбирать не приходилось.

«Дорога идет вниз, — сказал он сам себе. — Значит, если я пойду по ней, то рано или поздно выйду к гавани. А там рукой подать до крепости. Вперед!» И, подбодрив себя таким манером, он куда решительнее зашагал по истертым тысячами ног булыжникам.

Найти рыцаря оказалось даже проще, чем он думал. В небольшой, но многолюдной энмеррийской гавани обычно собирались люди, жаждущие узнать городские новости, поскольку слухи обо всем, что происходит в Энмерри, стекались именно сюда. Слушая, как вокруг судачат о приезде орденских гвардейцев, Крикс осмелел и напрямик спросил, где можно разыскать кого-нибудь из рыцарей. Он предпочел бы объясняться с сэром Иремом, но про себя решил, что и Эрлано, на худой конец, сойдет. Ему сообщили, что лорд Ирем всего несколько часов назад вернулся в Энмерри после недельного отсутствия, и, не задерживаясь в Четырех дубах, сразу спустился в город.

— Загляни в корчму «Свинья и Желудь», — посоветовал какой-то человек. — По крайней мере, полчаса назад я видел его там. Он попробовал хозяйский сидр, выплеснул его за стойку и спросил антарский красный эль. А еще говорят, что каларийцы ничего не смыслят в выпивке!

Чтобы не позволить собеседнику углубиться в рассуждения о местном пиве, Крикс спросил, где ему найти эту корчму, и оказалось, что она довольно близко — всего за две улицы от гавани.

— А зачем ты его ищешь, парень? — полюбопытствовал словоохотливый рассказчик.

Подумав, что ответ «мне нужно с ним поговорить», скорее всего, не устроит собеседника и, чего доброго, вызовет ненужные насмешки («Поговорить? С кем — с ним? А почему тогда не с императором?..») Крикс неопределенно махнул рукой и поспешил в корчму «Свинья и Желудь».

Слуга, столкнувшийся с мальчиком в дверях трактира, смерил его подозрительным взглядом, явно сомневаясь, стоит ли пускать в корчму такого «гостя». Крикс прошел мимо него с самым независимым видом, стараясь не обращать внимания на то, как тот презрительно кривится, глядя на его одежду.

В корчме было темно — во всяком случае, так показалось Криксу после залитой солнцем улицы — зато куда прохладнее, чем снаружи. Рыцаря Крикс увидел почти сразу и обрадовался ему, как старому знакомому. Он сделал несколько шагов вперед, раздумывая, как повежливее привлечь к себе внимание, но тут мужчина поднял голову, и необходимость окликать его отпала.

Лицо Ирема при виде Безымянного — вернее, Крикса — исказилось так, как будто вместо пива он глотнул из кружки уксуса.

Пару секунд он молча смотрел, как будто это зрелище заставило его окаменеть, а потом резко встал. Высокий табурет у стойки с грохотом перевернулся.

«Он уже знает, что случилось на торгу, — пронеслось в голове у Крикса. — Он считает меня вором!»

Дожидаться, пока рыцарь схватит его за рукав, Крикс, разумеется, не стал.

Проскользнув мимо компании мужчин, только что вошедших в корчму, он бросился к дверям.

— Стой!.. — крикнул Ирем, не особенно надеясь, что беглец его послушает. И тоже начал пробиваться к выходу. — С дороги!

Рыцарь бесцеремонно оттолкнул стоявшего у стойки стражника, и тот от неожиданности опрокинул кружку, заливая пивом стойку и своих соседей. Кто-то охнул, кто-то громко выругался, но до ссоры дело не дошло. Увидев, кто его толкнул, потерпевший предпочел счесть этот случай простым недоразумением, отряхнуть штаны и жестом заказать другую кружку.

Ирем вылетел за порог трактира и одним прыжком перемахнул ведущие к крыльцу ступени, не успев подумать, как глупо он будет выглядеть со стороны, если начнет гоняться за мальчишкой. По улицам он бы за ним, наверное, не побежал, но парень как сквозь землю провалился. Ирем осмотрелся, но не обнаружил никаких следов Безымянного. Прохожие не провожали бегущего глазами, мальчишки не свистели ему вслед, а до ближайшей подворотни было добрых сто шагов — не мог же он преодолеть такое расстояние за те секунды, которые Ирем потерял в корчме… Рыцарь стоял, не зная, что предпринять: то ли попытаться разыскать мальчишку, то ли махнуть на все рукой и вернуться в трактир, а уже там подумать, как быть дальше. Он опять поднялся на крыльцо и встал возле двери, как будто ожидая, что беглец вернется.

Крикс, затаив дыхание, стоял в каком-то метре от него за выступом стены, молясь, чтобы лорд Ирем не заметил его тени или еще как-нибудь не догадался, где он мог бы спрятаться. Он видел край плаща, который Ирем перекинул через руку, и конец потертых ножен. «Уходи… ну уходи же!» — думал Крикс. Теперь идея найти рыцаря и попросить его о помощи казалась беглецу ужасной глупостью — ничуть не лучшей, чем его поступок на торгу.

Сэр Ирем обернулся. В своем укрытии Крикс различил скрип открываемой двери и понял, что из корчмы вышел какой-то посетитель.

— Ах, извините, я вас не заметил… монсеньор, — сказал невидимый мужчина добродушно. Голос у него был низкий и густой. «Наверное, столкнулся с Иремом или задел его дверью», — предположил Крикс.

— Ничего страшного, — ответил рыцарь сухо. — Разрешите, я пройду.

Дверь скрипнула еще раз. Крикс был почти уверен, что рыцарь зашел назад в трактир, но все равно не сразу набрался храбрости, чтобы покинуть свое укрытие. А когда вышел, то увидел на крыльце того, с кем разговаривал лорд Ирем. Это был высокий и дородный человек с кудрявой темной бородой, одетый в широкий бордовый камзол, слишком плотный для жаркого летнего дня. Он не был пьян, но его щеки раскраснелись, а глаза блестели от съеденного и выпитого. Мужчина посмотрел на Крикса и внезапно улыбнулся с таким видом, будто собирался подмигнуть ему.

— Не беспокойся, он уже ушел.

— А-а… да, спасибо, — промямлил Крикс, не зная, что еще сказать. Чтобы спуститься по ступенькам, ему нужно было протиснуться мимо мужчины, но тот занимал так много места, что Крикс обязательно задел бы его, а это было бы невежливо.

— Я видел, как ты от него сбежал, — в голосе незнакомца послышались нотки откровенного веселья. — Правда, я не думал, что он еще попытается тебя догнать. Это сэр Ирем-то!.. Ты что, стащил у него что-нибудь?..

Крикс вспыхнул до корней волос. Да что ж такое, в самом деле!..

— Я не вор!

— Ну ладно, извини, — ответил незнакомец примирительно, хотя по голосу Крикс понял, что мужчина ему не поверил. Это было уже слишком.

— А сами-то вы кто? — спросил он грубо, хотя раньше никогда бы не позволил себе разговаривать подобным тоном с кем-нибудь из взрослых.

— А я, видишь ли, торговец, — безмятежно отозвался собеседник, даже не подумав оскорбиться. — Мой корабль называется «Поющий вереск». У меня груз пряностей и вин из Внутриморья, и сегодня вечером я отплываю с ним в Адель.

В Адель! Мысли Крикса понеслись с огромной скоростью. В таком маленьком городке, как Энмерри, любые новости распространяются так быстро, что даже сэр Ирем уже знает (ну откуда бы?..) о том, что с ним случилось на торгу. Если он останется здесь, то рано или поздно его обязательно поймают. Тогда как в Адели никому не будет до него никакого дела. Вспомнив, с каким мечтательным лицом Вали упоминал имперскую столицу, Крикс решился.

— А вы не могли бы отвезти меня в Адель? — шалея от собственной наглости, спросил он у торговца. И поспешно добавил: — Разумеется, я заплачу.

Мужчина рассмеялся. Крикс даже не мог винить его за это — он бы тоже позабавился, если бы кто-нибудь из их деревни начал утверждать, что может оплатить дорогу до Адели. Особенно если бы этот «кто-то» был его ровесником.

— У меня правда есть, чем заплатить, — повторил он настойчиво, постаравшись вложить в свои слова как можно больше убедительности.

— Ну ладно! — весело сказал купец, не прекращая ухмыляться. — Ты меня почти уговорил. Со взрослого я взял бы триста ассов. С тебя можно двести. Или даже, так и быть, сто пятьдесят. Заплатишь прямо здесь или пошлешь домой слугу?

— А сколько это будет… в полумесяцах? — с запинкой спросил Крикс. Сердце бухало о ребра, как кузнечный молот. Если повторится та же самая история, что утром на торгу, ему едва ли еще раз удастся убежать. К тому же Ирем все еще сидел в корчме, а значит, он в любой момент мог выйти на крыльцо. Но ради призрачной возможности попасть на корабль, отплывающий в Адель, пожалуй, стоило рискнуть.

— Надо же, «сколько в полумесяцах», — хмыкнул собеседник. — У молодого господина при себе есть только золото?..

— Да, только золото, — ответил Крикс устало и, сунув руку за пазуху, достал кошель и вытряхнул из него часть монет. — Этого хватит?.. Если надо, я дам больше. И клянусь вам, я их не украл.

Он подобрался, ожидая, что торговец закричит или попробует схватить его, как пекарь на торгу. Но пока что было не похоже, что тот собирается хватать его за шиворот или кричать «Держите вора!». Купец переводил взгляд с монет, лежавших на ладони Крикса, на его лицо, потом обратно, и молчал.

— Вам хватит этих денег? — снова спросил Крикс. Он начинал надеяться, что из его затеи может что-то получиться. — Понимаете, я не могу здесь оставаться. Я не сделал ничего плохого, но никто в это не верит. Меня ловят с самого утра. Сначала стража, а теперь еще сэр Ирем…

— А ты знаешь, кто такой этот сэр Ирем? — с непонятной интонацией спросил мужчина.

— Знаю, разумеется, — бесхитростно ответил Крикс, припомнив свой недавний разговор с Эрлано.

— «Разумеется»! — пробормотал торговец, вытирая рукавом вспотевший лоб. И с надеждой уточнил: — Может, я просто слишком много выпил, а? Вот и мерещится всякая ерунда. Сначала Ирем, теперь ты… Как хоть тебя зовут?

Никакой другой вопрос не мог доставить Безымянному такого удовольствия. Впервые с той минуты, когда он решился выбрать себе имя, ему выпал шанс назваться им в беседе с посторонним человеком.

— Крикс, — ответил он, стараясь, чтобы по его виду нельзя было догадаться, что он произносит это в первый раз.

Глаза у собеседника заметно округлились.

— Как?.. Что ты сейчас сказал?..

— Сказал, что меня зовут Крикс, — повторил мальчик, недоумевая, что в его словах могло так сильно поразить торговца.

— Ну и ну! — выдохнул его собеседник. И опять надолго замолчал.

— Так вы возьмете меня на корабль? — нетерпеливо спросил Крикс, справедливо опасаясь, что Ирем может выглянуть наружу раньше, чем торговец выйдет из своего непонятного оцепенения. Мужчина вздрогнул, будто пробудившись ото сна.

— Ах, да. Пошли.

Крикс чуть не подпрыгнул от восторга. До сегодняшнего дня его фантазии о новой жизни никогда не простирались дальше поступления в ученики в одну из энмеррийских мастерских. Даже в самых смелых мечтах он никогда бы не подумал, что однажды сядет на корабль и отправится в имперскую столицу.

Несмотря на свой солидный вид и выпитое за обедом пиво, спутник Крикса шел довольно быстро, так что вскоре злополучная корчма «Свинья и Желудь», наконец, осталась позади. Крикс с облегчением вздохнул. Мужчина как-то странно покосился на него.

— Ты ни о чем не собираешься меня спросить? — осведомился он.

Крикс растерялся. Цену за проезд они уже обговорили, что еще он должен был узнать? Заметив его недоумевающий взгляд, мужчина тяжело вздохнул.

— Нельзя же быть таким наивным, мальчик! Ты даже не знаешь, как меня зовут и кто я, собственно, такой. Вдруг я разбойник и пират, который просто хочет заманить тебя на свой корабль? Ты в бегах, у тебя при себе — большая сумма золотом, а главное — никто не видел, как мы разговариваем, и не сможет подтвердить, что ты пошел со мной. Так что мне помешает перерезать тебе глотку и забрать все твои деньги?..

Крикс почувствовал противный холод в животе, поняв, что его спутник совершенно прав.

— Если бы вы действительно хотели сделать что-нибудь подобное, вы вряд ли стали бы меня предупреждать, — заметил он, заставив себя вымученно улыбнуться. Но торговец не ответил на его улыбку.

— Не об этом речь. Ты поразительно неосторожен. Рассказать первому встречному, что ты скрываешься от Ордена, да еще дать понять, что у тебя полны карманы полумесяцев!.. Не сочти, что я пытаюсь тебя поучать, но человеку в твоем положении следует выяснить о собеседнике как можно больше, прежде чем решить, а можно ли ему довериться. Кстати, мое имя тут известно многим, так что при желании ты мог бы справиться насчет меня в порту или в Торговой гильдии. Меня зовут Далланис Алькерони.

Крикс кивнул, стараясь скрыть смущение. А про себя отметил, что имя его нового знакомого звучит довольно необычно. Вероятно, этот Алькерони был не местным.

В мыслях Далланиса царило полное смятение. Определенно, в его жизни давно не случалось более нелепых дней, чем этот. Сперва он встретил сэра Ирема, которого не видел уже лет четырнадцать, если не все пятнадцать. Тот его, конечно, не узнал, даже когда Далланис из дурацкой лихости вышел из кабака следом за ним и нарочно толкнул коадъютора плечом. Хотел проверить: вспомнит его Ирем или нет?.. Не вспомнил. То ли коадъютор был слишком поглощен своими собственными мыслями, то ли (что вероятнее) даже сам Ирем не способен был узнать в холеном, респектабельном торговце бывшего десятника из личной стражи Наина Воителя.

Вид Ирема живо напомнил Алькерони время, когда он служил в «Золотой сотне» и постоянно находился при особе императора. Далланис едва не поддался искушению заговорить с гвардейцем и напомнить коадъютору об их последней встрече — просто ради удовольствия увидеть, как серые глаза сэра Ирема расширятся от изумления. Но в самую последнюю минуту Алькерони удержался от этого неразумного порыва. Коадъютор, несомненно, пригласил бы его выпить, вспомнил бы какую-нибудь подходящую историю из прошлого, а после пары кружек темного спросил Далланиса, не может ли он чем-то быть ему полезен. Но при этом и сам Ирем, и Далланис ощущали бы известную неловкость. У десятника «Золотой сотни» и командира приграничного отряда, каким Ирем был пятнадцать лет назад, нашлась бы масса тем для разговора, но о чем главе имперской гвардии беседовать с торговцем шерстью, кожами и пряностями?..

Этим бы дело и закончилось, не встреть Далланис на крыльце того мальчишку, который улизнул от Ирема. Парень привлек его внимание еще в таверне — сперва тем, как независимо прошествовал от двери к стойке, вскинув подбородок и в упор не замечая, как все остальные посетители таращатся на его жалкие лохмотья, а затем — той ловкостью, с которой он удрал от коадъютора. Далланис не поверил собственным глазам, когда сэр Ирем, до этого вальяжно развалившийся на стуле, потягивая хозяйский эль, вдруг подскочил, будто ошпаренный, и бросился к дверям следом за оборванцем, опрокидывая табуретки и расталкивая с дороги всех, кто оказался на его пути. Выглядело это так, будто мальчишка срезал у гвардейца кошелек со всем его имуществом, а после этого явился в лучший городской трактир, чтобы потратить там украденные денежки, и, на свою беду, столкнулся с Иремом нос к носу. Зная рыцаря, Далланис думал, что воришке далеко не убежать, но парень оказался вовсе не дураком: вместо того, чтобы очертя голову нестись по прилегающей к трактиру улице, беглец нырнул в укрытие за косяком двери и выбрался оттуда лишь тогда, когда гвардеец плюнул на погоню и ушел обратно в зал. Увидев, как мальчишка выбирается из своего укрытия, Далланис мысленно поаплодировал его изобретательности. Ирем далеко не глуп, но явно привык иметь дело с кем-то покрупнее этого воришки — даже не подумал, что беглец мог затаиться в крошечном пространстве между дверью и стеной. Взрослый ни за что бы там не поместился, а для тощего мальчишки места оказалось вполне достаточно.

Далланис сам неоднократно становился жертвой городских воришек, и в другое время, вероятно, просто сгреб бы паренька за шиворот и притащил назад в трактир. Но сейчас, когда он только встал из-за стола после прекрасного обеда и графина сладкой вишневой наливки, Далланис пребывал в прекрасном настроении и смотрел на мелкого оборвыша с необычайным благодушием. Вино и вкусная еда всегда делали Далланиса более словоохотливым, так что он с удовольствием вступил с оборвышем в ненужный, но по-своему забавный диалог. Глядя на смуглое, скуластое лицо мальчишки, Алькерони пришел к выводу, что парень должен быть южанином или, по меньшей мере, полукровкой. До сих пор Далланис никогда не видел в Энмерри южан, хотя во Внутриморье, откуда он только что вернулся, смуглых и темноволосых энонийцев можно было встретить на любом базаре.

Судя по одежде, убегавший от гвардейца парень привык спать, не раздеваясь, прямо на земле. Не удивительно, если он в самом деле срезал кошелек у Ирема — жить-то ведь как-то надо…

«Кого-то он мне напоминает, этот парень, — размышлял Далланис. — Может быть, какого-то южанина из Внутриморья?..»

Только когда мальчишка вытащил из-за пазухи увесистый кошель и вытряхнул на смуглую ладонь несколько золотых монет, Далланис наконец-то вспомнил, кого именно напоминал ему этот оборвыш. Это было как во сне: сверкнувшие на солнце золотые полумесяцы, удушливая летняя жара, и главное — слова… те самые слова. «Этого хватит?.. Если надо, я дам больше».

Алькерони облизнул сухие губы, чувствуя, что у него внезапно закружилась голова. Его сознание как будто раздвоилось: тот Далланис Алькерони, который владел «Поющим вереском», по-прежнему стоял возле дверей трактира и смотрел на полумесяцы, которые ему протягивал загадочный мальчишка. А второй Далланис Алькерони — тот, каким он был в свои двадцать пять лет, — стоял с колодкой, защемившей его шею и запястья, на грубо сколоченном помосте перед Дворцом Правосудия в Бейн-Арилле. Простуженно гундящий (несмотря на страшную жару) писец нудил: ввиду того, что за три месяца пребывания кинтаро Алькерони в долговой тюрьме никто из родственников и друзей поименованного Алькерони не соблаговолил уплатить его долги, городской суд Бейн Арилля постановил: приговорить кинтаро Алькерони к четырем годам работ в Малькарских рудниках… Слушая этот голос, Алькерони кусал губы с такой силой, что уже почувствовал на языке солоноватый привкус крови. Еще утром он надеялся, что кто-то из его семьи придет к помосту, чтобы заплатить его долги. Они и так уже позволили ему как следует помучиться, досыта нахлебаться унижения, которое казалось им вполне заслуженным — не могут же они в придачу допустить, чтобы он сгнил на рудниках?! Как оказалось, могут.

Один раз он уже совершил подобную ошибку — года полтора назад, когда отец, выведенный из терпения его постоянными кутежами и попойками, выгнал его из дома и лишил наследства — к полному ошеломлению Далланиса, считавшего, что, как бы он ни ссорился с отцом, но до такого дело точно не дойдет. Оставшись без средств к существованию, Далланис быстро докатился до того, что сделался наемником и игроком в пинтар, увяз в долгах и не смог заплатить нескольким кредиторам. А теперь впереди со всей неумолимостью маячили четыре года на Малькарском руднике. Если судить по тому, что о нем говорили в долговой тюрьме, сбежать оттуда невозможно. Махать ему кайлом до самого конца назначенного срока — если, разумеется, он не протянет ноги раньше. Фехтовал-то Алькерони хорошо — отец в свое время не поскупился на учителя, и в свою бытность игроком в пинтар Далланис часто выходил на поединки за кинтаро побогаче, не способных или не желавших драться лично, но готовых щедро заплатить наемному бойцу. Однако фехтование — это одно, а отупляющая, ежедневная работа и плохая, скудная еда на руднике — совсем другое. Даже если он сумеет выдержать четыре года, то уж точно подорвет здоровье и не сможет больше зарабатывать мечом.

Писец закончил свой бубнеж и начал сворачивать бумагу, когда из толпы, стоявшей у помоста, выступил высокий смуглый человек с копной темных волос и удивительно прямой осанкой. Был он чуть постарше Алькерони, и одевался — по меркам Бейн-Арилля — довольно скромно, но Далланис сразу осознал, что этот южанин далеко непрост. Два рослых человека, ненавязчиво державшихся за его спиной, явно были прекрасными бойцами — Алькерони крепко призадумался бы, если бы ему предложили драться с кем-нибудь из них. А поразмыслив, вероятнее всего, ответил бы отказом: риск, конечно, дело благородное, но рисковать без шансов на победу могут только дураки. Человек, который в состоянии нанять таких бойцов, как эти двое, должен быть очень богат или же очень знатен.

— Сколько всего должен этот Алькерони? Я прослушал, — беззаботно сказал этот человек.

Писец оторопело заморгал — так растерялся, что даже не сразу назвал сумму, а сперва посмотрел в свои бумаги. Смуглый энониец стремительно взбежал по шаткой лесенке, ведущей на помост. Телохранители не отставали от него ни на шаг, бесстрастные и молчаливые, как тени. Оказавшись возле столика писца, южанин отцепил от пояса кошель и, не считая, высыпал из него несколько десятков золотых монет. Золото нестерпимо засверкало под июньским солнцем, несколько монет скатилось со стола.

— Этого хватит? Если надо, я дам больше, — с поразительной небрежностью заметил он. «И впрямь, богат, как император!..» — подумал ошеломленный Алькерони.

Сидевший за столом судья поднялся на ноги и, к изумлению Далланиса, отвесил щедрому южанину почтительный поклон.

— Милорд… прошу вас, заберите это золото назад. Если такова ваша воля, мы освободим кинтаро Алькерони безо всякой платы.

Энониец обернулся к Алькерони, и Далланис взрогнул — взгляд у незнакомца оказался удивительно пронзительным.

— Зачем же? — спросил тот, пожав плечами. — Я ведь обещал, что буду уважать законы Вольных городов. Поэтому возьмите столько, сколько нужно, чтобы погасить долги кинтаро Алькерони.

Так Далланис в первый раз увидел Наина Воителя. Надо полагать, что сам Далланис тогда выглядел довольно глупо: таращил на императора глаза, словно на двухголового. Но Наорикс не обращал внимания. Впоследствии Далланис выяснил, что в тот день молодой император оказался возле Дворца Правосудия почти случайно: обратил внимание на собравшуюся во дворе толпу, заинтересовался, подошел поближе… А один из его телохранителей, с которым Наорикс держался проще, чем иные полунищие кинтаро — со своими слугами, рассказал ему о том, что видел, как Далланис бьется в качестве наемного бойца. Попутно он пересказал правителю историю Далланиса, и она почему-то вызвала у императора сочувствие. Хотя впоследствии Далланис никогда не понимал, что в нем могло бы приглянуться императору. В двадцать пять лет, когда произошла эта история, он не представлял собой ничего особенного. Так… Авантюрист, игрок и редкостный балбес. Если из него, в конце концов, и вышло что-то стоящее, то случилось это уже потом, когда он служил Наину. Тот сам был превосходным фехтовальщиком и любил окружать себя отменными бойцами. Император называл этот отряд «Золотой сотней» и набирал туда всех без разбора: и наемников вроде Далланиса, и потомков обнищавших рыцарских родов. Не было в Сотне разве что аристократов — лордики предпочитали служить в гвардии, вместе с равными себе по знатности.

Далланис прослужил в «Золотой сотне» много лет — до самой смерти Наина Воителя. Он, разумеется, гордился тем, что император счел его достойным такой службы, но главным всегда оставалось чувство благодарности — даже не столько за историю с долгами и счастливым избавлением от рудника, сколько за то, что после встречи с Наином его жизнь переменилась раз и навсегда, наконец-то обретя понятный Алькерони смысл. Из игрока в пинтар и наемного бойца он превратился в человека императора, который постоянно находился рядом с Наином Воителем.

Тем поразительнее было то, что Алькерони не заметил сразу потрясающего, прямо-таки убийственного сходства между Наином и тем «воришкой», за которым гнался Ирем.

Конечно, не так просто сравнивать взрослого мужчину и мальчишку десяти-двенадцати лет от роду. И все-таки их сходство невозможно было не заметить. Те же непослушные темные волосы, тот же, хотя и смягченный возрастом, рисунок скул и подбородка… Со дня смерти Наина прошло пятнадцать лет, и все-таки покойный император вспоминался Алькерони так же четко, словно они виделись только вчера. И он, дурак, еще раздумывал, кого ему напоминает «этот оборванец»!.. Альды Всеблагие, парень был уменьшенной копией Воителя. У него была такая же манера улыбаться и такие же густые, темные, как будто слегка нахмуренные брови… Император имел множество любовниц — не только знатных дам, но и простых крестьянок. Далланис поклялся бы в том, что встретился с внебрачным сыном Наина, если бы Наорикс не умер так давно — гораздо раньше, чем мог бы родиться этот парень.

Чувствуя, что он перестает хоть что-то понимать (если, конечно, исключить ту версию, что он напился вдрабадан, и у него случился солнечный удар), Далланис спросил у мальчишки, как его зовут. Услышав «Крикс», Далланис содрогнулся. Династическое имя… Значит, между этим мальчиком и Наином Воителем и впрямь существовало кровное родство. И те, кто вырастили мальчишку, это знали. Алькерони облизнул сухие губы. Либо эти люди исключительно глупы, либо умны, но исключительно нахальны. Дать бастарду династическое имя — это все равно, что бросить вызов правящему императору.

Далланис не пожалел бы десяти лет собственной жизни для того, чтобы узнать, как получилось, что потомок Наина Воителя оказался в маленьком провинциальном городе совсем один, одетый в жалкие обноски, но при этом — с целой кучей полумесяцев. И почему за этим Криксом — в сущности, совсем еще ребенком — гоняется сам лорд Ирем, второй человек в государстве после короля.

Далланис не обманывал себя. Любой разумный человек на его месте передал бы Крикса коадъютору, не требуя никаких объяснений, и порадовался бы, что не ввязался в эту мутную историю. Но что-то в Алькерони восставало против такого разумного решения. Вполне возможно, что за этим Криксом стояли люди, собирающиеся использовать его против Валларикса. И если это так, то попадаться орденским гвардейцам для мальчишки чересчур опасно.

Алькерони снова вспомнил лицо Ирема — красивое, насмешливое и слегка высокомерное. Тот человек, которого Далланис знал пятнадцать лет назад, не сделал бы Криксу ничего плохого, даже если бы считал его угрозой для престола. Но всем людям свойственно меняться, а о том, как изменила лорда Ирема сосредоточенная в его руках власть — почти такая же огромная, как и у самого правителя — Далланис ничего не знал. Поэтому и предпочел не рисковать.

Они уже почти спустились к гавани, когда навстречу им попался худощавый юноша в темно-синем орденском плаще. Явно не думая о своем рыцарском достоинстве, Эрлано шел вдоль улицы такой легкой и пружинистой походкой, что, казалось, он вот-вот засунет руки в карманы и примется насвистывать. Крикса он просто не заметил, к огромному облегчению последнего.

— Небось, торопится в «Свинью и Желудь», к сэру Ирему, — пробормотал беглец себе под нос.

— Ты про того молоденького рыцаря? — спросил Далланис. — Никогда не думал, что таких мальчишек принимают в Орден.

— Он — оруженосец лорда Ирема, — пояснил Крикс. И выразительно поморщился: — Представляю, что бы началось, если бы он меня увидел!

— Ну, теперь это уже не важно. Через пять минут мы будем на «Поющем вереске», а там тебя никто искать не станет. Насчет меня или моей команды не волнуйся. Мы тебя не выдадим.

Теперь торговец не смеялся и не благодушествовал. Откровенно говоря, от подчеркнутой серьезности, с которой тот пообещал его не выдавать, мальчику стало здорово не по себе. У него зародилось подозрение, что весь их предыдущий разговор имел для Алькерони совершенно иной смысл, чем для него самого.

«Такое ощущение, что он… ну, будто принимает меня за какого-то другого человека, — пронеслось у Крикса в голове. — Нет, ерунда. Наверное, мне просто показалось».

— Спасибо. Я вам очень благодарен, — осторожно сказал он. — Я думаю, любой другой на вашем месте обязательно стал бы допытываться, откуда у меня столько золота, раз я не вор.

Далланис махнул рукой, как будто отгоняя надоедливую муху.

— Сказать по правде, золото волнует меня куда меньше, чем твое имя и вся эта канитель с мессером Иремом.

— А разве это не одно и то же? — удивился Крикс. — Сэр Ирем не гонялся бы за мной, если бы я…

— Тшшш, помолчи, пожалуйста! Мы уже в гавани, тут слишком людно, — резко оборвал его торговец.

Крикс покорно замолчал, не очень понимая, чем их разговор мог помешать толпящимся вокруг зевакам.

— Вот он, «Вереск», — с откровенной гордостью сказал Далланис несколько минут спустя. — Красавец, а?..

Крикс с жаром подтвердил, что стоявший у пристани корабль удивительно хорош. На самом деле он готов был согласиться с чем угодно, чтобы только угодить Далланису, который помог ему выбраться из крайне затруднительного положения. Но в этот раз ему даже не пришлось кривить душой. Увиденное в самом деле привело его в восторг.

«Поющий вереск» был хоть и небольшим, зато действительно красивым кораблем, выгодно отличавшимся от остальных изяществом отделки и неуловимой легкостью всех линий — от приподнятой кормы до небольшой резной сирены на носу.

— У нас такой корабль называется «канторна», — пояснил Далланис, откровенно наслаждаясь восхищенным видом Крикса. Было видно, что корабль — предмет его особой гордости. — В быстроходности ему, конечно, далеко до глейтов или кроггов, зато трюм куда вместительнее. Я обычно плаваю в спокойных водах, и вся моя команда, не считая капитана и писца — двенадцать человек. Охраны не держу. Но ты не беспокойся, здесь пиратов не бывает; разве что в открытом море, ближе к Островам. Мы обычно плывем по реке до самого Неспящего залива, а потом идем вдоль берега к Адели — так безопаснее… Ага, нас, кажется, заметили. Видишь, спускают сходни… Осторожнее, не поскользнись. Хотя тебе-то что — в твоем возрасте это даже забавно. А я смерть как не люблю ходить по этим скользким доскам. Надо бы набить на них хотя бы пару поперечин, — отдуваясь, пропыхтел Далланис. — Каждый раз об этом думаю, да все руки не доходят… Ну, добро пожаловать на борт!

Подошедший к ним мужчина с копной черных, как смоль, волос и неухоженной курчавой бородой сейчас же был представлен Криксу как капитан Торвин. Крикс был бы рад подслушать, что Далланис прошептал на ухо капитану, так как был почти уверен в том, что речь идет о нем, но пришлось сделать вид, что их беседа его совершенно не занимает. Он отошел в сторону и присел на край скамьи, наблюдая за погрузкой сложенных на палубе товаров в трюм. «Что ж, по крайней мере, он достаточно богат, чтобы не захотеть меня ограбить», — рассудил он про себя. В этот момент Далланис тронул его за плечо.

— Послушай, Крикс, пока мы не отплыли, тебе лучше не сидеть на палубе. Здесь тебя легко увидеть.

— Ладно, — согласился Крикс, подумав, что ему предложат временно спуститься в трюм. Но вместо этого Далланис обернулся к капитану.

— Проводи его в мою каюту.

Загорелое и обветренное лицо Торвина было вежливым и непроницаемым, как будто его вырезали из коричневого дерева.

— Пойдемте, — сказал он, качнувшись с пятки на носок.

Ошеломленный тем, что к нему обращаются на «вы», мальчик безропотно последовал за капитаном.

Каюта оказалась небольшой, но исключительно удобной. Ее обстановку составляли откидной стол, два стула и кровать — самая настоящая кровать, а не топчан из досок и не парусиновая койка. Стены и покатый потолок были обшиты деревом какой-то дорогой породы, теплым, золотистым и блестящим.

— Отдохните, — посоветовал ему капитан. — Мы отплывем часа через три.

Крикс еще не успел придумать, что ему сказать, а маленькая дверь уже закрылась.

Несколько минут Крикс просидел на краешке кровати, думая о том, куда же он попал и почему Торвин держался с ним, как с сыном лорда. Потом он задумался, что имел в виду капитан, посоветовав ему отдыхать. Значит ли это, что он может лечь на эту кровать и вздремнуть, или это будет невежливо по отношению к хозяину каюты?.. С тех пор, как он ушел из дома — или даже раньше, начиная с его злополучной ссоры с Каттинаром — Криксу ни разу не удавалось выспаться. Когда он ночевал в лесу, то к утру так замерзал, что вставал как можно раньше, чтобы согреться от быстрой ходьбы. И сейчас даже чувство голода не шло в сравнение с усталостью.

«Прилягу только на минутку, — сказал он себе. — Я все равно услышу, если кто-нибудь за мной придет».

Но на самом деле, стоило ему коснуться головой подушки, как Крикс сразу же заснул. Во сне ему мерещилось, что за ним гонятся то стражники, то Валиор, то Ирем. Он долго убегал от преследователей по извилистым улочкам какого-то города, напоминавшего Энмерри, пока не оказался в каком-то тупике. «Попался!» — торжествующе закричал Каттинар, неведомо как затесавшийся в толпу преследователей. Крикс конвульсивно вздрогнул и открыл глаза. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он по-прежнему лежит на мягкой постели в каюте Далланиса, и эта постель плавно покачивается вместе с кораблем. Было слышно, как кто-то на палубе давал команду поднимать дополнительные паруса и обещал, что при попутном ветре «Вереск» уже к вечеру дойдет до Пеллуэра. Вспомнив свои приключения на берегу, Крикс нервно потянулся к кошельку с деньгами. Тот лежал на прежнем месте. Устыдившись своей первой мысли, что его могли бы обокрасть во сне, Крикс пообещал себе никогда больше не подозревать Далланиса в недобрых умыслах. Поднявшись, он заметил еще кое-что. На краю кровати, аккуратно сложенные в стопку, лежали вещи, которых тут раньше не было. Кто-то принес их и оставил в комнате, пока он спал. Напрашивался вывод, что они предназначались для него. Это была одежда из добротного, приятного на ощупь материала, слишком короткая и узкая для взрослого, к тому же наскоро ушитая в нескольких местах. Светло-серая рубашка, песочного цвета штаны и коричневая безрукавка на шнуровке — все, по-видимому, новое и сшитое на совесть. Посмотрев на эти вещи, Крикс впервые осознал, насколько жалкой была его одежда.

«Положим, что Далланис в самом деле приказал купить все эти вещи для меня. Но почему он это сделал? — думал Крикс, наморщив лоб. — Конечно, будь я поумнее, я бы сразу попросил Далланиса достать мне новую одежду. В этих старых тряпках меня постоянно будут принимать за вора и бродягу. Но в том-то и дело, что я ни о чем подобном не просил…»

Еще неделю назад он проявил бы осторожность и оставил бы одежду на кровати, но за эти дни произошло так много странного, что сейчас Крикс просто махнул рукой на осторожность и с удовольствием натянул на себя мягкую и чистую рубашку, а потом и остальные вещи. Ему даже захотелось умыться и пригладить волосы, чтобы соответствовать своему новому костюму. Но воды для умывания, не говоря уже о гребне, под рукой не оказалось, и пришлось оставить все как есть. Когда он выглянул наружу, солнце уже опускалось за холмы, и река за бортом «Вереска» блестела, как расплавленное золото. Увидев вышедшего из каюты мальчика, Далланис улыбнулся ему, как любимому племяннику.

— Уже проснулся? — спросил он.

Крикс почувствовал себя неловко. Наверное, любой другой на месте Алькерони просто растолкал бы незадачливого гостя и велел ему освободить каюту, а не стал бы терпеливо дожидаться его пробуждения.

— Простите. Я очень устал, поэтому заснул прямо у вас в каюте, — виновато сказал Крикс. — Вам она, наверное, была нужна?

Далланис отмахнулся.

— Не волнуйся. Я уже распорядился, чтобы мои вещи отнесли в каюту Торвина. Я боялся, что ребята тебя разбудят, но ты спал так крепко, что ничего даже не заметил.

— А зачем вы приказали перенести ваши вещи? — не понял Крикс.

— На «Вереске» всего два приличных помещения. Не мог же я отправить тебя спать внизу, вместе с командой? Тот, кто платит за проезд, имеет право на определенные удобства.

Крикс почувствовал, что краснеет. Он был вовсе не уверен, что имеет право на какие-то особые удобства только потому, что ему повезло найти под камнем кошелек с сорока полумесяцами. Тем более что это золото почти наверняка досталось его прежнему владельцу каким-то сомнительным путем.

— Если честно, я бы с удовольствием пожил вместе с командой, — неуверенно заметил он.

— Ты просто не видел общую каюту, — добродушно усмехнулся Алькерони. — Темно, тесно, низкий потолок и парусиновые койки. Можешь как-нибудь спуститься, посмотреть, только гляди под ноги — там везде мотки каната… — Алькерони ненадолго замолчал, глядя на реку, а потом продолжил уже совершенно другим тоном: — Я сказал команде, что ты плывешь в Адель к своей родне. Мне заплатили кругленькую сумму, чтобы я довез тебя до места и присматривал за тобой по дороге. Твое имя знаем только я и Торвин. Я решил, что так будет лучше всего — по крайней мере, пока я не разберусь, что происходит.

Крикс непонимающе взглянул на Алькерони. Он никак не мог взять в толк, в чем именно тот хочет разобраться. Крикс уже готов был напрямую сообщить торговцу, что он ничего не понимает, когда в его голове внезапно промелькнула жуткая догадка. Выбирая себе имя, он в недобрый час припомнил некоего Кемрикса… нет, все же Кметрикса, которого при нем упоминал лорд Ирем. Нет бы ему тогда вспомнить, как фраза Ирема звучала целиком!

— Кметрикс… ну конечно! Он сказал «Клянусь короной Кметрикса», — выпалил Крикс, вцепившись в поручень фальшборта. Он был слишком потрясен своим внезапным озарением, чтобы держать себя в руках.

Надо же быть таким болваном!.. Если бы он хорошенько поразмыслил, то вспомнил, что нынешнего правителя звали Валлариксом. А старого императора, которого обычно называли Наином Воителем, на самом деле звали Наи-? Нао-? Точно, Наорикс. Не так уж трудно было бы сообразить, что эти имена не зря оканчивались одинаково. Они являлось знаком принадлежности к династии дан-Энриксов, печатью королевской крови… как и имя, выбранное им самим.

Волосы на голове у беглеца зашевелились. Если кто-нибудь решит, что он назвался так нарочно, то ему конец!

— Как ты сказал? Корона Кметрикса?.. — с живейшим любопытством повторил Далланис.

— Я оговорился. Извините, — пробормотал мальчик и потер виски, как будто от первого приступа морской болезни. Впрочем, сейчас его в самом деле затошнило — не от качки, а от страха и растерянности. Этой путаницы с именами ему не простят… Может быть, рассказать все прямо сейчас? Да нет, нельзя. Далланис не поверит в то, что это — просто глупая случайность.

Вероятно, Крикс заметно побледнел, поскольку на лице торговца промелькнуло беспокойство.

— Никогда раньше не бывал на корабле, Крикс?.. Пойдем, я провожу тебя назад в каюту. Если будешь смотреть на воду, замутит еще сильнее — я-то знаю.

Он положил руку Криксу на плечо и подтолкнул его вперед. Мальчик бездумно подчинился.

«Интересно, за кого он меня принимает?» — вяло подумал он. За дальнего родственника императора, сбежавшего из дома? За королевского бастарда, которого ищут рыцари из Ордена? А что, очень возможно — он ведь сам сказал, что знает лорда Ирема, просил его не выдавать… Как бы там ни было, теперь он точно влип. Правду сказать нельзя, но и обманывать бессмысленно — Далланис далеко не глупый человек, быстро поймет свою ошибку. Единственный шанс состоит в том, чтобы дождаться первой остановки и сбежать, как только «Вереск» в первый раз причалит к берегу. Вот только — скоро ли это случится?.. Долго продолжать этот спектакль он не сможет. Он всю жизнь прожил в деревне, как он может выдавать себя за «Рикса»?! Чудо, что Далланис до сих пор не понял, с кем имеет дело.

— Посиди, пока тебе не станет легче, — сказал Алькерони, заводя его в каюту и усаживая мальчика на табурет. — Пойду, распоряжусь, чтобы тебе принесли ужин. Понимаю, мысли о еде тебя сейчас не слишком вдохновляют, но все-таки постарайся хоть чуть-чуть поесть. Нет ничего хуже качки на пустой желудок.

Крикс внезапно ощутил, что он ужасно голоден — настолько, что почувствовал сильнейший спазм в желудке от одного только слова «еда». Но внешне мальчик постарался сохранить невозмутимый вид. Не мог же настоящий «Рикс» жадно набрасываться на еду, словно какой-нибудь бродяжка!..

Ужин состоял из жареной рыбы, куска хлеба и кружки со слабым, на три четверти разбавленным вином. Вопреки всем своим стараниям выглядеть сытым, Крикс расправился со своей порцией так быстро, что Далланис удивленно поднял брови и распорядился принести добавки.

— Теперь понятно, почему тебя внезапно замутило. Ты ведь не обедал, верно? — спросил он, глядя, как мальчик расправляется со вторым куском рыбы.

Крикс кивнул. Сказать по правде, он даже не завтракал.

— Помнится, я не мог проглотить ни крошки, когда впервые очутился на корабле, — сказал Алькерони, подвинув свой табурет к стене и привалившись к ней спиной. — А Наорикс, наоборот, легко переносил любую качку. Помню, половина нашего отряда ходила с зелеными мордами и боялась даже думать о еде, а Наориксу хоть бы что. Сидел в своей каюте и играл в пинтар.

Крикс изумленно посмотрел на Алькерони.

— Вы знали императора?!

— И даже очень хорошо. Я был его телохранителем.

— Не может быть! — выпалил Крикс. Далланис правильно истолковал его интонацию и усмехнулся:

— Не похож?..

Крикс пробормотал, что он имел в виду совсем не то, но Алькерони только хмыкнул.

— Ладно, не красней, я сам отлично знаю, как я выгляжу… Но когда я служил в «Золотой Сотне», я был лет на двадцать помоложе. И значительно стройнее. Н-нда… Так вот, Наин Воитель совершенно не страдал морской болезнью. А вот Валлариксу сначала было туго. Когда наш корабль вышел из Неспящего залива, принц два дня лежал пластом в своей каюте. Ирем тогда таскал ему влажные полотенца и расхаживал по верхней палубе среди гребцов, как будто бы ему все нипочем. А потом прятался в своей каюте и блевал в отхожее ведро.

Крикс сидел на табурете, напряженный, как струна, и пытался понять, к чему ведет Далланис, но, услышав имя Ирема, вскинул на Альверони изумленный взгляд.

— Лорд Ирем?..

— Да. Кажется, ему тогда было четырнадцать. Или пятнадцать. Думаю, что он уже и сам забыл, каким он был в те времена. Во всяком случае, от качки он теперь определенно не страдает. Видел я в Энмерри их глейт — по сравнению с ним «Вереск» похож на игрушечный кораблик из ореховой скорлупки… — взгляд Алькерони стал задумчивым. — Может быть, я знаю Ирема не слишком хорошо, но все-таки я его знаю. Ты, конечно, очень ловко смылся от него сегодня утром, но поверь: если бы ты остался в Энмерри, он бы тебя уже нашел. А в столице Орден обладает еще большими возможностями, чем в любом провинциальном городе.

Крикс вцепился руками в край своего табурета, подумав: начинается! Теперь торговец станет задавать ему какие-то вопросы, и тогда… трудно даже представить, что тогда случится. Алькерони правильно истолковал его испуг и выразительно поморщился.

— Не беспокойся, я не собираюсь ничего выпытывать. Но я хотел бы, чтобы ты подумал о своем положении. Признайся, что сегодня утром, в Энмерри, ты был не слишком осторожен. Тебя вполне могли ограбить, похитить или вообще убить. Во Внутриморье ежедневно продают сотни подростков твоих лет, и никого при этом не волнует, что работорговля запрещена законом. Но тебя, конечно, вряд ли стали бы везти так далеко. Многие маги верят в то, что даже капля королевской крови обладает большой Силой, и готовы заплатить любые деньги, чтобы раздобыть такой ингредиент для своих снадобий.

Крикс тупо смотрел в пол, не решаясь поднять глаза на собеседника. Упоминание о королевской крови совершенно выбило его из колеи. Примерно с полминуты в маленькой каюте было тихо. Когда Алькерони заговорил опять, его голос звучал гораздо менее уверенно.

— Я это, собственно, к чему… Если ты сам решил отправиться в Адель… ну, предположим, тебе захотелось приключений, и ты убежал от своих родителей или опекунов — бывает же такое? — то подумай еще раз, к чему все это может тебя привести. А если это путешествие в Адель — вообще не твое решение, если тебя уговорил на это кто-нибудь другой — тогда спроси себя, действительно ли этот человек желал тебе добра. И если да, то почему он так легко рискнул твоим благополучием и даже жизнью.

Крикс молчал, не представляя, что ему сказать. Далланис тяжело поднялся на ноги и посмотрел на него сверху вниз.

— Ты обещаешь поразмыслить обо всем, что я тебе сказал?

— Конечно, — пробормотал Крикс.

— Ну, тогда отдыхай. Лучше всего поспи. Уверен, завтра ты даже не вспомнишь о своей морской болезни.

Крикс прикусил губу. Он не привык, чтобы о нем кто-нибудь беспокоился — конечно, не считая оставшейся дома мамы. А сейчас о нем заботился чужой и совершенно посторонний человек, вдобавок — человек, которого он обманул. На одну секунду Криксу захотелось удержать торговца, выложить ему все, как есть — и будь что будет, но он сразу подавил этот порыв. Он уже собирался поговорить начистоту с мессером Иремом, и это не закончилось ничем хорошим. Пора стать умнее.

Выйдя из своей каюты, которую теперь занимал Крикс, Далланис задумчиво прошелся по палубе и облокотился на фальшборт.

Версия с заговорщиками, собирающимися использовать бастарда королевской крови для своих интриг, пугала его больше всего, но после разговора с Криксом Алькерони был почти уверен в том, что дело все-таки не в этом. Безусловно, в мире всегда были, есть и будут те, кто готов использовать других людей, даже детей вроде Крикса, как фишки для игры в пинтар. Но в таком случае они гораздо больше берегли бы свою «ставку». И уж точно озаботились бы тем, чтобы научить Рикса, как ему следует себя вести, тогда как в действительности мальчик выглядел до неприличия растерянным. Далланис склонялся к мысли, что до недавних пор Крикс находился под надзором выбранных Валлариксом опекунов и Ордена, а вот теперь сбежал. Не удивительно, что Ирем просто вне себя!..

Что ж, если это и в самом деле так, то дело представлялось относительно простым. Довезти Крикса до Адели, а в столице сообщить о нем Валлариксу — пусть император сам решает, как с ним быть. Правда, получить аудиенцию у короля не так-то просто, но знакомые из городского капитула будут рады оказать ему эту услугу… Император с детства отличался превосходной памятью, так что не приходилось сомневаться: он не забыл десятника из стражи своего отца, с которым был знаком еще подростком.

Впрочем, прежде чем принять какое-то решение, следовало повнимательнее понаблюдать за Криксом и еще раз тщательно проверить свои выводы. Далланис мысленно пообещал себе, что если все обойдется благополучно, он пойдет к Торвину, запрется с ним в каюте и выпьет, по меньшей мере, три бутылки эшарета. Обычно Алькерони позволял себе нечто подобное только на берегу, но избавление от мутной и опасной ситуации, чреватой обвинением в измене, стоило того, чтобы забыть о любых правилах.

Если бы не постоянные опасения, что его обман каким-то образом раскроется, то следующие десять дней были бы лучшим временем в жизни Крикса. Не только Далланис, но и вся команда «Поющего вереска» приняли его очень хорошо. Торвин держался с ним по-прежнему почтительно, матросы — с грубоватым добродушием. Вечером или рано утром Крикс часто сидел с кем-то из них на вахте, а днем смотрел на проплывающие мимо берега реки или разводил чернила для писца, ведущего учет всем прибылям и убыткам в торговле. Счетовод сначала удивлялся, с чего платный пассажир берется за подобные дела, но потом списал это на обыкновенное мальчишеское любопытство. Каждый раз, когда «Поющий вереск» останавливался в городе или небольшом прибрежном поселении, Далланис разворачивал торговлю — часто прямо у причала или даже у себя на корабле. Так что работы у писца хватало, и он был только рад добровольному помощнику.

Присутствуя при этих подсчетах, Крикс, наконец, осознал, что он баснословно богат.

Весь груз Далланиса не стоил столько, сколько было в найденном под камнем кошельке. В пересчете на серебро ему досталось без малого семнадцать тысяч ассов. Правда, он до сих пор сбивался, вспоминая, сколько сотен в одной тысяче, но это не мешало ему понимать, что семнадцать тысяч ассов — это сумма, на которую даже в столице можно жить не один год. Крикс думал, что, попав в Адель, он ни за что не повторит ошибок, сделанных в Энмерри. Первым делом он пойдет к менялам, назовется там слугой какого-нибудь состоятельного человека и обменяет пару полумесяцев на серебро. Неброская, но новая и добротная одежда, подаренная ему Далланисом, подошла бы даже сыну состоятельного горожанина, так что никаких подозрений он не вызовет.

Потом он снимет комнату в каком-нибудь недорогом трактире. Если станут допытываться, почему он путешествует один, то Крикс расскажет байку о том, что его родители должны вот-вот приехать в город, а ему поручили дожидаться их на постоялом дворе. Не слишком убедительно, но для начала сойдет. У него будет несколько дней, чтобы побродить по городу, заключить ученический контракт и тихо съехать в мастерскую к новому хозяину. А дальше он примется изучать оружейное дело, дожидаясь того дня, когда можно будет завербоваться новобранцем в какой-нибудь отряд.

Именно об этом он раздумывал ночью на одиннадцатый день их путешествия, лежа в темноте в своей каюте. Было уже поздно, ужин закончился два или даже три часа назад, но Криксу не спалось. По правде говоря, тревожили его совсем не мысли о том будущем, которое ждало его в Адели. Настоящее смущало Крикса куда больше.

В начале своего путешествия Крикс был уверен в том, что убежит при первой же возможности, как только «Вереск» в следующий раз причалит к берегу. Однако страх мало-помалу проходил, а доброе расположение Далланиса все больше действовало мальчику на нервы. Крикс чувствовал себя обманщиком. Он успокаивал себя, давая мысленные обещания, что заплатит Далланису вдвое, даже втрое больше, чем было условлено, но это мало что меняло. Купец не просто выполнял их договор; Крикс постоянно видел доказательства того, что этот человек, еще не знавший его десять дней назад, на самом деле беспокоится о нем, а этого нельзя было купить ни за какие деньги. Страх, что Далланис выдаст его страже или Ордену, давно прошел, и все-таки Крикс скорее откусил бы себе язык, чем рассказал купцу всю правду о своем происхождении. Далланис станет презирать его, если узнает, что он не только не «дан-Энрикс», но и вообще безродный сирота.

Оставалось только одно: довести начатое до конца и распроститься с новыми знакомыми в Адели, оставив их в полной убежденности, что их «Поющий вереск» перевез в столицу побочного отпрыска дан-Энриксов.

Мысли у Крикса путались. Он не заметил, как закрыл глаза.

Но на сей раз он проспал всего лишь несколько минут, проснувшись от того, что дверь в каюту с легким скрипом приоткрылось, и в щели мелькнул неясный отблеск фонаря, предусмотрительно прикрытого рукой.

— Как там мальчик? — приглушенно спросил мужской голос.

— Спит.

— Вот и отлично. Значит, побеседуем здесь, под навесом. Чертов дождь зарядил до утра, а мне не улыбается торчать снаружи с непокрытой головой. Представляю, каково сейчас дозорному на вахте!

— Ничего, я скоро разбужу ему на смену Хейна.

Крикс прислушался. Хотя снаружи говорили почти шепотом, не узнать по голосам Далланиса и капитана было невозможно.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Торвин.

— Из-за этой непогоды мы идем с задержкой. Я рассчитывал, что «Вереск» выйдет в Залив еще сегодня, а теперь мы попадем туда не раньше, чем к полудню завтрашнего дня. Как бы нам сократить дорогу так, чтобы прибыть в Адель в намеченное время? Это вообще возможно?

— Ну, не знаю, — с некоторым сомнением ответил Торвин. — Можно попытаться… Только для чего нам вообще идти в Адель?

Крикс резко приподнялся на кровати.

— Мы ведь почти все уже распродали, — продолжал Торвин. — Остаток груза не окупит даже пошлину, которую придется заплатить за право торговать в столице. Я подумал, что в Мелесе мы просто развернемся и отправимся назад.

— А Рикс?..

— Вот пропасть, я о нем совсем забыл!

— Потише, Торвин!.. Неужели непременно нужно так орать? — мрачно спросил Далланис.

— Извини, — смущенно отозвался капитан. Какое-то время за дверью было тихо. Потом Торвин неуверенно сказал — Видишь ли, тут такое дело… Мы спешим, а я уже пообещал команде остановку в Мелесе…

Далланис хмыкнул. Догадался, надо полагать, что капитан надеялся на эту остановку уж никак не меньше, чем его матросы.

— Ладно, будет остановка. Только небольшая. И чтобы к полудню все вернулись на свои места… Можешь идти. Спокойной ночи, капитан.

Крикс еще долго лежал на своей кровати, боясь лишний раз пошевелиться, хотя он точно знал, что снаружи под навесом уже никого нет.

Вот, значит, как. Далланис готов терпеть убытки, чтобы только сдержать слово и отвезти его в Адель. Крикс почувствовал, что если он сделает вид, будто ничего не слышал, и останется на корабле, то потеряет даже те остатки самоуважения, которые у него еще сохранились после истории с мнимым «Риксом».

План дальнейших действий вырисовывался сам собой: когда корабль сделает остановку в Мелесе, он сойдет на берег и исчезнет. Хотя нет. Если он просто не вернется к моменту отплытия, Далланис, чего доброго, решит, что с ним стряслась какая-то беда. И потеряет время на бессмысленные поиски. Значит, необходимо объясниться с ним начистоту.

При одной мысли о подобном разговоре Крикса замутило. Он ворочался в постели, представляя, как он признается Алькерони в том, что все эти дни обманывал его, и чувствовал, что с радостью отдал бы половину своих денег за возможность как-то отвертеться от этого разговора.

Несколько секунд спустя мальчика осенило, каким способом можно избавиться от объяснения с торговцем: видимо, недаром все-таки он провел столько времени, наблюдая за работой корабельного писца. Нужно будет найти в мелесской гавани какого-нибудь скрибу, который занимается составлением писем и прошений для неграмотных людей и этим зарабатывает себе на хлеб, и продиктовать ему записку для Далланиса.

С облегчением вздохнув, Крикс уткнулся лбом в подушку и тут же заснул.

Когда мальчик не вернулся к назначенному времени отплытия, Далланис всерьез забеспокоился. Он уже собирался послать кого-нибудь на поиски, но ему сообщили, что в каюте Крикса лежат деньги и какая-то записка, и купец, почувствовав неладное, быстро направился туда. На застеленной кровати обнаружилась целая россыпь из серебряных монет и лист льняной бумаги. Далланис схватил его и с изумлением прочел:

«Произошла ошибка. Я совсем не тот, кем вы меня считали. Я назвался первым именем, которое пришло мне в голову, но ничего не знал о том, что оно значит. А потом я побоялся объяснить, как сильно вы ошиблись. Получается, я лжец и трус. Но я бы не хотел, чтобы из-за меня вы потеряли деньги. Надеюсь, вы простите мой обман. И пусть у вас все будет хорошо.

Прощайте.

Безымянный»

Далланис прочитал записку дважды. Строчки на листе бумаги были очень ровными, а буквы — каллиграфически правильными. Вне всякого сомнения, письмо писал профессиональный скриба. Высыпанных на кровать серебряных монет хватило бы на то, чтобы заплатить за двоих взрослых пассажиров, но Далланис даже не смотрел на деньги. Он снова и снова перечитывал записку — от слов «Произошла ошибка» и до подписи, стоявшей под письмом, и понимал, что он не знает, что и думать.

Конец ознакомительного фрагмента.