Бинарный код Mystery Number Zero

Рутра Пасхов, 2021

Мы в той или иной мере верим в тайны, в том числе и тайные заговоры. Слово, сказанное в дремучей глубине веков, может влиять судьбоносно на нас до сих пор. В современном мире подобное влияние скрыто от наших органов чувств. Современные тайные личности скрыты в бункерах подземелья. Современные тайные общества, супер законспирированные структуры, управляющие миром из этих бункеров. Однако человек умирает, кто бы он не был. Кто-то решил передать управление автоматике или не умирать. Удалось ли ему?

Глава 1. Я вас вижу, а вы меня нет

Это был обычный день, вернее, утро, и в нем не должно было случиться ничего необычного, точнее — прямых предпосылок к этому не было, однако, как обычно, случилось нечто необыкновенное. Многие считают, что время не материально, что оно не имеет физической субстанции, что если не будет физической составляющей, хотя бы одной частицы ядра атома, то и времени не будет, так как нет того, относительно чего его можно измерить. Как известно, история учит людей тому, что ничему не учит, и время как самостоятельное, независимое событие постоянно это доказывает. Доказывает, что оно есть, вне зависимости — есть ли что-либо еще, кроме него. Вот и на этот раз время в очередной раз дало трещину. Его составляющая не выдержала искусственного изменения его хода и во всеуслышание прокричала: «Пришло мое время!» В это утро время и дало трещину, и «колесо» истории покатилось в очередную неизведанную даль.

Это было утро 18 августа 1991 года. Дальнейшие события были всем известны, а их внутренняя структура и причины, приведшие к ним, являются объектом многочисленных споров и конспирологических версий.

В период, когда менялось все, что могло меняться, и меняли все, что возможно поменять, когда любимая страна превратилась в нечто для одних, а для других наконец-то исчезла, начались данные события и длились до наших дней.

Рутре повезло быть причастным к некоторым тайнам и особо важным ценностям государства под названием Советский Союз. Так же, как и у многих людей, которые имели отношение к существованию той системы, у него сложился определенный тип личности. Многие люди, которые не знали, в чем состоит сила системы и на чем она держится, не могли понять этих людей. Эти люди были из той категории, которые никогда не произносили слов впустую. Каждое слово, жест, действие, поступок и даже мимика имели свое значение. Так уж система их воспитала. Таких, как они, принято называть бывшими; про них говорят, что «у них бывших не бывает». Впрочем, они не те, что известны как те, у кого «не бывает бывших», потому как о тех знают если не все, то эти точно, а об этих не известно ничего. Хотя и эти люди остаются людьми с их людскими понятиями о бытие, тем более в рамках социального экономическо-политического «поля», на коем их вырастила система ценностей, которую они были призваны защищать. Поэтому на перекрестке истории, которая дает не только сбой и трещину привычному укладу жизни, но и новый выбор и возможности, многие приняли ту позицию, которая им была ближе по духу. Получив свободу выбора, люди показали свою истинную сущность. Оказалось, что многие не готовы жертвовать собой — не только жизнью, но и временем и образом жизни, а хотят больших и легких денег. И ради этого они готовы поступиться моральными и этическими табу. Другие же не могли перешагнуть через свою совесть и пытались не только не перегибать моральные устои, но и зарабатывать честно в новом мире, где большинство забыло эти принципы.

Многие оказались на перепутье. Рутра попытался устроиться как-то в жизни и пристроить друзей. Друзья, товарищи и начальство его не забывали, как и он не забывал друзей и товарищей, так как дела, которому они были обучены, как такового не было. Хотя многое из нового было риском для жизни и риском для свободы, оно было все же близко по духу Рутре и компании.

Это были люди, которые сами по себе жить не могут без этого. Поскольку особо было выбирать не из чего, Рутра соглашался на разные спецоперации. Суть дела была в том, что нужно было под видом туристов, бизнесменов, представителей общественных или религиозных организаций (одним словом, под чужими документами) выезжать за границу для контактов с разными спецслужбами.

Дело в том, что то, что видят и слышат обычные граждане, сильно отличается от того, что есть на самом деле. Спецслужбы имеют негласный договор не разглашать суть их существования, даже если они противники. А суть работы заключается в том, чтобы они существовали и постоянно были у власти. На самом деле — существует миф о том, что к власти можно прийти, так сказать, честно. В чем вопрос? Все происходит вроде бы так, но никто никогда не будет «верховной» властью без разрешения тех, кто уже является «верховной» властью. Эту власть никто никогда не должен видеть. Это логично. При желании можно с детства воспитать в нужном духе, подготовить человека и довести его, через все процедуры и промежуточные звенья, до любого уровня власти. Получив эту власть, он может создать иллюзию свободы выбора. А это уже когда-то случилось и «верховной» власти было не нужно.

Суть работы заключалась в том, что нужно было собирать, расшифровывать, фильтровать и систематизировать информацию, полученную с помощью визуальных, электронных, гласных, негласных, открытых и закрытых источников. Методы, объекты и субъекты сбора могли быть самые разные, от привычного копирования, перехвата данных и кражи до фантастических невербальных коммуникаций с использованием гипноза и психотропных средств.

С течением времени Рутре это надоело, и он решил оставить эту службу, так как это было связано с риском для жизни и опасностью для свободы. Платили неплохо, но деньги как приходили, так и уходили. Никакого серьезного заработка. Дни и месяцы проходили по типу «жизнь — малина», можно гулять в свое удовольствие. В тот момент, когда он решил, так сказать, с этим «завязать», ему поступило предложение, от которого он не смог отказаться. В системе, в которой он был, не бывает бывших, поэтому уйти просто так было нельзя. Дешевые просьбы ему не хотелось выполнять; продвижение по карьерной лестнице тоже не светило, потому что там надо было служить, выполнять задания. В стране происходили изменения, и окружающая действительность сулила очень даже неплохие перспективы. В общем, Рутра был на перепутье. И тут, откуда ни возьмись, появился Александр Иванович.

Александр Иванович был старый, закаленный боец с наградами и ранениями. У него не было одного глаза, вместо него был протез. Он никогда не рассказывал, что произошло с ним, но сослуживцы шептались, что ему этот глаз удалили добровольно, что вместо глаза там спецустройство. Говорили, что вместо глаза у него искусственный глаз, вернее, прибор с функцией съемки, фотографирования, рентгенограммы и сканирования.

Александр Иванович назначил неофициальную встречу.

— Мы думали, ты обиделся.

— Это почему вдруг?

— Ты долго был нелегалом. Обычно после загранки бойцы возвращаются и получают чин и звание в штабе.

— И что мне светит?

— Получишь подполковника досрочно и статус по грифу секретности.

— Какой?

— Начальник аналитического центра на сверхсекретном объекте и доступ к гостайне.

Не верить Александру Ивановичу у Рутры не было оснований, да и не шутил он никогда, тем более так, но Рутра все-таки насторожился. Он знал, что в такие центры попадают или по «наследству», или за очень большие заслуги. Проверка тех, кто работал в спецсекретных центрах, шла с самого рождения, да и не только их самих, а как говорится — всей подноготной.

— Я хочу, чтобы ты знал: в системе проблемы, система хочет нового бойца, с абстрактным мышлением.

На это Рутра ответил, что это для него не новость.

— Я уже в системе.

Он знал, что Александр Иванович знает, что он в системе.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Я хочу, чтобы ты попал в первый круг, а еще получил повышение.

— Это какой круг?

— Тот, в который входят особые. Ты прекрасно понимаешь, что оттуда выхода нет.

— Это «аквариум»?

— Вроде того. Надо с тобой съездить в центр А. Я уже переговорил с кем надо сегодня. За тобой давно наблюдают. Но учти, ты попадешь в самый-самый центр. Я назначил встречу рано утром.

***

Они подошли к двери кабинета, на котором висела табличка с надписью: НГЦОИ. Александр Иванович постучал и не стал дожидаться ответа. Они зашли в комнату. Там сидел бодрый дедушка лет шестидесяти.

— Добрый день, Юрий Васильевич! — приветствовал его Александр Иванович.

— О-о-о, какие люди! Добрый день, Александр Иванович! Я ждал вас, ждал, — сказал он, подошел к нему, и они обнялись, крепко пожав друг другу руки. — Присаживайтесь.

На стене кабинета была огромная панель, на которой ячейками были показаны изображения с камер наблюдения, в том числе весь путь, что прошли Рутра и Александр Иванович, несколько постов охраны с подобными экранами и множество самых разнообразных видов с поверхности, от кабинетов и фасадов зданий до участков леса, тундры и космоса.

— Вот, познакомься, — сказал Александр Иванович и показал на Рутру. — Рутра Тигрович Пасхов, это и есть он.

Юрий Васильевич улыбнулся, посмотрел пристально на Рутру и сказал:

— Что, был нелегален?

— Был, — ответил Рутра.

— Под какой фамилией? Или эта понравилась, решил оставить? Имя, отчество те же?

Рутра молчал. За годы он многое понял, а именно то, что та система, в которой он находился, — это не то, что представляют о ней рядовые граждане, и не то, что они представляют о спецслужбах. Он был в системе, где надо было скрывать правду даже от самого себя. Иногда он так вживался в роль, что ему казалось, что он и есть тот человек, легенду которого он носил. Юрий Васильевич пока был для него чужим человеком. Кроме того, весь этот случай мог быть очередной проверкой.

Рутра сделал удивленное лицо, будто не понимал, о чем идет речь.

***

— Суть в чем сейчас в мире, знаешь? Мир уже не тот, и ты прекрасно знаешь, что никто никого убивать не хочет. Хочется покоя, все хотят быть богатыми, наслаждаться жизнью. Все поняли, что нет никакого смысла бомбить друг друга и уничтожать, потому что, во-первых, самому будет хуже, во-вторых, нет гарантии, что ты кого-то уничтожишь, а сам останешься целехонький, а в-третьих, рисковать никому не хочется. Даже если есть надежные данные. В-четвертых, даже если ты уничтожишь кого-то, то ты уничтожишь потенциального клиента. Все хотят делать бизнес, гулять, бухать, наслаждаться жизнью, поэтому теперь война идет здесь! — и он ткнул в монитор.

— Что это? — спросил Рутра.

— Это, дорогой мой, пульс планеты.

— Что за пульс планеты?

— Эта диаграмма показывает, что, где и когда происходит, а главное — за сколько. Это одна из основных частей назначения нашего центра — следить не только за тем, кто, что и где творит или намеревается, но и что делает. Реально делает. Куда и откуда текут финансы, сырье, материалы и, что самое важное, интеллектуальный капитал. В наш центр поступает информация со всех ресурсов, ведущих сбор данных. Со всех спецслужб, со всего мира. Интересует все. В том числе и персональные данные пользователей соцсетей, основные финансово-экономические показатели фирм, корпораций, стран в целом. Также обычные шпионские данные, которые всегда интересовали разведчиков, сведения особой важности. Как тебе, конечно, известно, к сведениям особой важности следует относить сведения в области военной, внешнеполитической, экономической, научно-технической, разведывательной и оперативно-розыскной деятельности. Нас интересуют не только скрытые, тайные сделки, но и открытые, например — биржевые.

***

Проще говоря, раньше взрывали настоящую бомбу, а теперь — информационную. Конечно, я немного преувеличиваю, но общий механизм таков. Но самое интересное и самое секретное — не эти сведения, не то, как они добываются, даже не сам центр и его наличие вообще!

Юрий Васильевич замолчал и внимательно посмотрел на Рутру.

— А что? — спросил Рутра, перебрав в голове сотню вариантов.

Юрий Васильевич взял Рутру за край воротника и тихо, словно заклинание, произнес:

— Вся эта информация поступает сюда официально, открыто. Мы ни за кем не шпионим, никуда не проникаем, никого не подкупаем, не взламываем шифры и коды, ничего не воруем. Нам все передают как бы добровольно. Это центр слежки за теми, кто следит за всеми по своему структурному назначению. В этом центре объединены все спецслужбы и разведки. Только они сами об этом не знают. Они не знают, что собранная ими информация поступает сюда. Они не ведают, что есть центр, где обрабатывается информация от всех мировых служб, будь то секретные шпионские или официальные гражданские службы. Как любит говорить наш немецкий коллега, «начиная от роддома и заканчивая бюро ритуальных услуг». Все, все, все. Уразумел, почему о нас не должен знать никто? И еще тебе скажу кое-что. Для тебя это будет сюрпризом.

Полковник снова замолчал.

— Что? — тихо спросил Рутра.

— Мы наднациональные. Мы не подчиняемся правительству России. Мы вообще никому не подчиняемся и могли бы находиться в любой стране. Нам все подчиняются. Наш центр — центр управления всеми значимыми спецслужбами, в мировом масштабе, а через них — всеми правительствами. Все высшие руководители спецслужб и тайных правительств являются одной группой. Центр имеет множество филиалов и представительств. Главные из них — сами официальные секретные агентства стран. Вот так, дружище, теперь устроен наш славный мир. Информацию больше не нужно добывать и воровать. Можно просто договориться. И кто-то это уже сделал.

— И кто же этот «кто-то»?

— Ты многое еще узнаешь. Поймешь, в каком мире мы живем, — ответил Васильевич, покачивая головой. — А теперь скажи, ты из чьих будешь?

— Из чьих?

***

Для начала было достаточно. Вечером Рутре принесли его новые «официальные» документы, карты допуска и пропуска, из которых он узнал, что он теперь научный сотрудник секретного института. Потом его вывел на улицу сотрудник охраны, проведя по цепочке коридоров, лифтов и лабиринтов, через «официальный» вход, коим являлась проходная закрытого НИИ.